Текст книги "Экономическая история мира. Том 3. Англия: колониальный империализм. Германия: юнкерский капитализм. Франция: ростовщический империализм. Особенности империализма США и Японии. Развитие капитализма в России"

12.6. Текстильная промышленность

Хлопчатобумажное производство. В 60-х гг. Европа переживала хлопковый голод, вызванный гражданской войной в США. Цены на хлопок выросли вдвое. В России это стало стимулом к созданию своей сырьевой базы. Хлопковые фабриканты ехали в Среднюю Азию, скупали тысячи десятин земли, выписывали семена американского хлопка и налаживали плантации. К 1900 г. уже треть потребляемого промышленностью хлопка производилась в России.

В первые пореформенные десятилетия в хлопчатобумажной промышленности закончился промышленный переворот. В Англии это привело к массовому разорению ткачей-ремесленников. Нечто подобное происходило и в России. Уже в 60-х гг. ткацкие промыслы были придатком к фабрике: кустари получали фабричную пряжу и работали на фабриканта. Завершение переворота в ткацком производстве понижало цены фабричных тканей, но себестоимость кустарных тканей не понижалась. Кустарь зарабатывал все меньше и вынужден был прекращать дело.

К концу XIX в. Россия занимала четвертое место в мире по потреблению хлопка, а по темпам роста хлопчатобумажной промышленности опережала другие страны.

Льно-пеньковое производство росло по-прежнему медленно. Россия снабжала льном всю Европу. Здесь производилось более 70 % льна, поступавшего на мировой рынок; 65 % тканей в Западной Европе вырабатывалось из русского льна; 60–70 % российского льна шло на экспорт. Однако из того льна, который оставался в стране, капиталистические фабрики и мануфактуры перерабатывали только 30–40 %. Остальное волокно перерабатывалось в крестьянских избах.

В первые десятилетия после ликвидации крепостного права около 70 % полотна на рынок давали кустари, да и накануне Первой мировой войны половина льняной промышленности оставалась на стадии кустарного производства и домашней промышленности. В этой отрасли домашнее и кустарное производство сохранялось так долго, потому что это производство было традиционным, являлось частью натурального крестьянского хозяйства. Поскольку крестьянское хозяйство оставалось натуральным, денег на покупки не хватало, а труд, особенно женский, не оценивался в деньгах. Поэтому полотно собственного производства представлялось дешевле самой дешевой фабричной ткани. И это не считалось даже работой: пряли на посиделках или рассказывая сказки детям и внукам. Была еще одна тонкость. Деньги от продажи льна были выручкой мужчины, хозяина. Деньги за пряжу, даже если эта пряжа продавалась по цене льна, были выручкой женщины, на которую муж не мог претендовать. Это были ее деньги, деньги на одежду ей и детям, на убранство избы.

Если хлопчатобумажная цензовая промышленность с 1860 по 1900 г. увеличила производство в 14,2 раза, то льно-пеньковая – только в 4,5 раза. Кроме указанных причин, замедляло рост льно-пеньковой промышленности и то, что льняные ткани в это время вытеснялись хлопчато-бумажными.

На развитии шерстяной промышленности отразились трудности с сырьем. Поголовье мериносовых овец стало сокращаться – с 15 млн в 1880 г. до 5 млн накануне Первой мировой войны. Дело в том, что причерноморские степи, где пасли мериносовых овец, теперь распахивались под пшеницу. Овцеводство перемещалось в Среднюю Азию, на Северный Кавказ, где сохранялось традиционное кочевое и полукочевое скотоводство, а там внедрить новую породу оказалось очень трудно. Пришлось шерсть импортировать.

Вторым фактором, который действовал на развитие шерстяной промышленности, стал повышенный спрос на камвольные ткани. Люди не хотели носить казенное мундирное сукно, тем более что камвольные ткани были тоньше и дешевле. Если в 60-х гг. они составляли 25–30 % всех шерстяных тканей, то ко времени Первой мировой войны – 2/3 продукции шерстяной промышленности. А для камвольных тканей требовалась именно мериносовая шерсть.

Развитие отрасли тормозили и пережитки крепостничества, потому что в суконном производстве традиционно преобладали помещичьи мануфактуры.

Со второй половины 80-х гг. темпы роста отрасли повысились за счет Польши. В 1900 г. в Польше было изготовлено 40 % шерстяных тканей империи, а в 1912 г. – 56 %; камвольной пряжи там производилось 70 %. Развитию шерстяной промышленности в Польше способствовало сокращение мериносового овцеводства в России и переключение на камвольные ткани. Польша была теснее связана с Западом, поэтому ей легче было наладить импорт мериносовой шерсти и ее переработку.

Вся текстильная промышленность России за период с 1860 по 1913 г. увеличила производство в 21,5 раза. Накануне войны текстиль составлял 40 % всей промышленной продукции страны. По производству тканей Россия догнала передовые страны. В 1913 г. в Англии производилось 10 млрд аршин хлопчатобумажных тканей, а в России – 8,5 млрд. Но ведь Англия лидировала по этому производству в Европе!

12.7. Промышленный подъем 90-х годов XIX века

В 90-х годах в России происходил бурный промышленный подъем. За десятилетие промышленное производство выросло в 2,5 раза, в том числе выпуск продукции тяжелой промышленности – в 3,3 раза. Добыча каменного угля увеличилась в 2,7 раза, добыча нефти в 2,6 раза, причем по добыче нефти Россия вышла на 1-е место в мире. Выплавка металла выросла в 3,4 раза, в том числе на Юге – в 7 раз.

Россия лидировала по темпам промышленного роста. С 1860 по 1900 г. промышленное производство России выросло в 7 раз, США, которые по темпам занимали 2-е место после России – в 6,7 раза, Германии – в 5 раз. По развитию промышленности Россия догоняла передовые страны и к началу XX столетия вышла на 5-е место в мире.

Лидировала Россия и по концентрации производства. Здесь на крупных предприятиях с числом рабочих свыше 500 человек было занято около половины рабочих, и даже Германия по этому показателю отставала от России.

Чем объяснялись столь значительные успехи российской промышленности?

Россия была страной молодого капитализма. Она позже других стран перешла к индустриализации, поэтому большинство промышленных предприятий, действовавших к началу XX в., было построено в последние десятилетия. Это были новые заводы, оснащенные новой техникой, и в соответствии с требованиями времени это были крупные акционерные предприятия. В странах старого капитализма большинство предприятий было построено значительно раньше, поэтому их оборудование к началу XX в. уже морально устарело, и были они относительно мелкими.

В российскую промышленность хлынул иностранный капитал. Высокие пошлины препятствовали ввозу сюда иностранных товаров, но можно было ввезти капитал, построить здесь предприятие и продавать его продукцию, естественно, без пошлин. В 1890 г. иностранцам принадлежало около четверти всех акционерных капиталов в России, а в 1900 г. – 45 %. Конечно, прибыли от этих капиталов уходили за границу, но построенные иностранцами заводы оставались на русской земле, становились органической частью русской промышленности.

Стимулировало подъем и определяло его особенности государственное железнодорожное строительство. В 90-х гг. была проложена Великая сибирская магистраль – от Урала до Тихого океана. Строило ее государство. По длине железных дорог к началу XX в. Россия заняла 2-е место в мире. Но строительство железных дорог вызывало развитие главных отраслей промышленности, обеспечивая заказы на металл, уголь, паровозы, т. е. создавая рынок сбыта для тяжелой промышленности. В 90-х гг. железные дороги в среднем потребляли столько же металла, сколько его производили металлургические заводы России.

Но железные дороги увеличивали рынок не только тем, что сами поглощали промышленную продукцию. Они увеличивали рынок «вширь», территориально присоединяя к нему далекие окраины. До железных дорог хлопчатобумажные фабрики России не могли использовать среднеазиатский хлопок. Хлопок – дешевый и емкий товар. Перевозка этого сырья на лошадях из Средней Азии в район Москвы повышала бы его стоимость в несколько раз. Зерновое хозяйство Сибири до железных дорог могло быть только натуральным, потому что доставка зерна обозами в промышленные центры обходилась дороже, чем оно стоило. Вот стоимость такого ценного товара, как пушнина, от перевозки практически не увеличивалась. Только железные дороги превратили страну в единый рынок сельскохозяйственной продукции, завершив формирование всероссийского рынка.

12.8. Формирование буржуазной системы кредита

Как указывает Лященко, автор трехтомной экономической истории нашей страны, первый частный банк в России был учрежден только в 1864 г. Подобные утверждения повторялись и в других работах. Ричард Пайпс, профессор русской истории Гарвардского университета, писал, что «первые успешные коммерческие банки были основаны в России лишь в 1860-х гг., а до этого страна была вынуждена обходиться двумя банками, принадлежавшими государству. Капитализм без кредита есть логическая несообразность» [9, с. 237].

Эти утверждения не вполне соответствовали действительности. В крепостной России существовали не только казенные, но и частные банки, и лишь господствующие позиции в сфере кредита действительно занимало государство.

Первые государственные банки в России – Дворянский и Купеческий – были учреждены еще в середине XVIII в. В конце века они были преобразованы в Государственный заемный и Государственный коммерческий. Заемный, как и бывший Дворянский, давал помещикам ссуды под залог имений и крепостных. Для чего герой гоголевского романа Чичиков скупал мертвые души? Для того, чтобы заложить их в банк и получить крупную сумму денег. Коммерческий же банк должен был содействовать развитию промышленности и торговли.

Но получился конфуз: в 50-х гг. XIX в. сумма вкладов в Коммерческий банк достигла 200 млн рублей, а ссуды не превышали 25 млн: осторожное российское купечество не любило залезать в долги, да еще казенному банку. Не находя выгодного размещения капиталов, Коммерческий банк перевел их в Заемный, а тот использовал для ссуд помещикам. Но помещики закладывали и перезакладывали имения, а вернуть долги не могли. Оба банка пришлось закрыть: государственная банковская система обанкротилась.

В 1860 г. был учрежден единый Государственный банк. Сначала он не имел права самостоятельной денежной эмиссии. Кредитные билеты выпускались только по распоряжению правительства. Только в результате подъема 90-х гг., когда Государственный банк накопил большие запасы золота, ему было разрешено выпускать бумажные деньги, но только их количество не могло превышать золотой запас более чем вдвое.

Частный же банкирский промысел существовал уже в конце XVIII в. Примером могут служить банкирские дома Родоканаки, Рафаловича и Ефрусси в Одессе. Годовые обороты их составляли десятки миллионов рублей, они поддерживали связи с банками Лондона и Парижа, имели отделения за границей.

В то время преобладали банкирские дома, которые в отличие от банков были предприятиями более широкого профиля. Они могли, кроме собственно банковского дела, заниматься торговлей и промышленностью. Но главное – если деятельность частных банков строго регламентировалась законом, то законов о банкирских домах практически не было.

В Петербурге выполняли поручения царской семьи придворные банкиры. Последним из них был барон Штиглиц, который поддерживал связь с банками Амстердама, Лондона и Парижа, вкладывал капиталы в сахарную и текстильную промышленность. «Имя его пользуется такой же всемирной известностью, как имя Ротшильда», – утверждал «Вестник промышленности». При образовании Государственного банка он стал его первым управляющим.

А в 1864 г. в действительности был основан первый акционерный банк. В середине 70-х гг. в стране действовало 39 акционерных банков, причем их количество осталось прежним до конца столетия. И все же до конца XIX в. особенно активную роль в финансовой жизни играли не банки, а банкирские дома, деятельность которых значительно меньше контролировалась государством, чем деятельность акционерных банков. Банкирские дома были не ниже по своему положению, чем акционерные банки. Некоторые акционерные банки были учреждены именно банкирскими домами.

В качестве примера мы кратко рассмотрим деятельность банкирских домов Гинцбурга и Полякова. Гинцбурги разбогатели на питейных откупах. В 1859 г. они открыли банкирский дом в Петербурге и его отделение в Париже. Одна из представительниц этого семейства была замужем за одним из Ротшильдов, другая – за германским банкиром Варбургом, третья – за родственником министра финансов Франции. Гинцбурги имели сахарные заводы и крупные земельные владения, в том числе в Крыму. Они стали учредителями ряда акционерных банков, которые, конечно, входили в сферу их влияния. В 70-х гг. они овладели Ленским золотопромышленным товариществом, к которому стали присоединять и другие компании по добыче золота. В 1892 г. банкирский дом Гинцбургов потерпел крах.

Лазарь Поляков сначала участвовал вместе с братом Самуилом в строительстве ряда железных дорог, разбогател на этом и в 1873 г. открыл банкирский дом в Москве. Этот дом стал основателем и центром управления группой банков, железных дорог, промышленных и торговых обществ. Он был председателем советов Петербургско-Московского, Московского международного и еще пяти банков, возглавлял Товарищество резиновой мануфактуры, Московское лесопромышленное товарищество и другие промышленные фирмы. По существу эти банкирские дома представляли не что иное, как финансовые группы. Банкирский дом Полякова обанкротился в период кризиса 1900–1903 гг.

Семейные банкирские дома прекращали существование на пороге XX столетия, причем это имело характер эпидемии. На смену частным предпринимателям теперь приходили акционерные общества.

12.9. Предприниматели нового типа

После отмены крепостного права состав буржуазии пополняется дворянами. Продажа помещичьих имений не всегда означала разорение помещиков. Развязавшись с требующим забот и нередко убыточным поместьем, бывший помещик вкладывал полученные деньги в ценные бумаги, акции. Некоторые дворяне основывают собственное дело. Среди дворян, получивших купеческие свидетельства, мы встречаем такие знатные фамилии, как князь Голицын или граф Бобринский: для основания собственного дела вступление в купеческую гильдию было необходимо.

Состав предпринимателей пополнялся за счет людей, связанных с государственным хозяйством, «знатоков» этого хозяйства – чиновников, государственных инженеров. Используя свои связи, они с минимальным капиталом включались в дела, которые пользовались покровительством государства, получали казенные кредиты, совершали спекулятивные сделки.

Примером может служить Дервиз. Небогатый чиновник стал одним из железнодорожных и банковских воротил. Николай Иванович Путилов, инженер-кораблестроитель, основал несколько машиностроительных предприятий, работавших в основном на казну, в том числе Путиловский завод.

Переход крупных чиновников в правления акционерных обществ в это время становится обычным. Они помогали получать выгодные заказы, подряды и концессии.

Стремясь сохранить сословную структуру, втиснуть новые явления в рамки сословий, правительство проводит очередную гильдейскую реформу. Теперь вместо трех были оставлены только две гильдии. К первой относилась оптовая торговля, ко второй – розничная торговля и промышленность. Формально без гильдейского свидетельства человек не имел права заниматься предпринимательской деятельностью.

Но в прокрустово ложе гильдий не вмещались новые формы предпринимательства – акционерные компании и банки. Грюндерство (массовое учредительство акционерных компаний), железнодорожные концессии – все это проходило в стороне от купечества. Предприятия купцов сохраняли семейный характер. Морозовская фирма оставалась в руках Морозовых, Прохоровская принадлежала Прохоровым.

Несмотря на заигрывание верховной власти с купечеством, дворяне, да и интеллигенция относились к купцам с оттенком презрения. Погоня за богатством у нас всегда считалась чем-то низменным, противоположным духовным устремлениям. Особенностью нашей литературы было отражение «вины» образованного общества перед страдающим «народом», вины благополучных людей перед нищетой низов. Купцы, естественно, не включались в состав такого «народа».

Купцы чувствовали несоответствие своего социального статуса своему вкладу в развитие хозяйства страны и стремились компенсировать свою ущербность. Одни старались сблизиться с господствующим «благородным» сословием через чины и звания, через благотворительность. Другие старались добиться признания в области культуры, выступая меценатами, как Третьяков или Бахрушин. Третьи, напротив, вызывающе подчеркивали свое происхождение. Богатый купец Губонин «ходил в картузе и сапогах бутылками и надевал звезду на долгополый сюртук» [11, с. 11].

Купцы проходили весь путь развития предпринимательства с первых примитивных его форм. Мелкий предприниматель, коробейник, владелец ткацкой «светелки», постепенно увеличивая свое состояние, мог выдвинуться в состав крупной буржуазии. А теперь в предпринимательскую элиту шли другими путями – из чиновников и дворян, за счет казнокрадства и спекуляций. Они не начинали с низов, а сразу основывали дело в крупных масштабах.

Феодальные правительства, начиная с Кольбера во Франции и Петра I в России, обычно покровительствовали буржуазии, но старались втиснуть новые буржуазные явления в старые феодальные формы. И российское правительство этого времени, которое оставалось, в сущности, феодальным, старалось законсервировать старые «купеческие» формы предпринимательства, не допустить развития новых форм – акционирования, биржевого дела, синдикатов. Но парадокс заключался в том, что именно в этих новых формах и происходило сращивание частного предпринимательства с государством, а носители старых форм открещивались от сотрудничества с правительством.

Фондовые биржи у нас были запрещены до конца XIX в. Только в 1900 г. был основан фондовый отдел Петербургской товарной биржи. А что касается товарных бирж, то до 1893 г. закон предписывал биржевые сделки не за наличные деньги «считать недействительными, а обличенных в подобных сделках подвергать наказаниям». Несмотря на это, к концу столетия в России действовало 24 биржи.

Поскольку были запрещены фондовые биржи, на которых продаются акции, закон не допускал и акционерных обществ. Законом до 1871 г. разрешались только именные акции, которые не могли быть объектом биржевой игры. Основание акционерной компании обставлялось целым рядом бюрократических запретов. Тем не менее ко времени ликвидации крепостного права в стране действовало свыше 80 акционерных компаний, а после этого начался массовый переход к акционерной форме предпринимательства. Законы, запрещавшие новые формы предпринимательства, не действовали.

Итак, после отмены крепостного права на решающие позиции в хозяйстве страны выдвигаются предприниматели нового типа, из государственных чиновников и дворян. Их выдвижение было обусловлено рождением новых форм предпринимательства и особой ролью государства в экономике. Традиционное купечество оттесняется на задний план.

Литература

1. Ананьин Б. В. Банкирские дома в России. Л., 1991.

2. Безобразов В. П. Уральское горное хозяйство и вопрос о продаже горных заводов. СПб., 1869.

3. Берлин П. А. Русская буржуазия в старое и новое время. М.-Л., 1925.

4. Бовыкин В. И. Формирование финансового капитала в России. М., 1984.

5. История отечественной текстильной промышленности. М., 1992.

6. Конотопов М. В., Сметанин С. И. История экономики России. М., 2001.

7. Ленин В. И. Развитие капитализма в России // Полн. собр. соч. Т. 3. М., 1961.

8. Лященко П. И. История народного хозяйства СССР. М., 1952. Т. 2.

9. Пайне Р. Россия при старом режиме. М., 1993.

10. Погребинский А. П. Очерк истории финансов дореволюционной России. М., 1954.

11. Радаев В. В. Два корня российского предпринимательства. М., 1995.

12. Рындзюнский П. Г. Утверждение капитализма в России. М., 1978.

13. Сметанин С. И. История предпринимательства в России. М., 2002.

14. Сметанин С. И., Конотопов М. В. История черной металлургии России. М., 2002.

15. Струмилин С. Г. История черной металлургии в СССР. М., 1967.

13. Таможенная политика России в ХIХ веке

Ретроспективный обзор литературных источников, исследующих вопросы таможенной и тарифной политики, позволяет сделать вывод, что расширительно таможенная политика означает регламентирование внешнеэкономической деятельности в рамках развития внутреннего рынка, выбора экономических приоритетов через совершенствование общественного разделения труда с учетом ориентации страны как на внутреннее социально-экономическое развитие, так и на международную хозяйственную деятельность.

В более узком смысле слова таможенная политика означает деятельность по обоснованию и выбору того или иного таможенного тарифа, соответствующего задачам нацеленности государства в течение конкретного периода на достижение поставленных целей.

С этой точки зрения тарифная политика выступает механизмом реализации таможенной политики, конкретным инструментом ее проведения.

Следует отметить, что таможенная политика практически неотделима от общей стратегией государства, т. е. от определения основных долгосрочных целей и социально-экономических задач, формирования курса действий и распределения ресурсов, служащих для достижения намеченных целей. Одновременно выступая составной частью и тактическим механизмом воплощения стратегических задач, таможенная и тарифная политика влияет на экономическую стратегию.

Для того чтобы прийти к убеждению, что таможенная политика государства действительно помогает реализовывать комплекс геополитических, внешнеэкономических и внутренних социально-экономических задач, т. е. по существу избранную стратегию, имеет смысл рассмотреть таможенную политику за достаточно продолжительный хронологический период. И XIX в. в этом смысле наиболее подходящий период в отечественной истории, когда после победы в Отечественной войне повысилась геополитическая роль России, расширились ее территория и внешнеэкономические связи, что, конечно же, придало новый импульс развитию таможенно-тарифных механизмов.

Во-первых, это был период перехода товарных отношений на новую стадию капиталистического развития страны. М. М. Сперанский, первый и по сути и по времени реформатор XIX в. обозначил экономическую роль государства, в том числе и таможенную политику в то время так: «…государственная экономия имеет два главные предмета:

1) приумножать вообще массу государственного богатства;

2) извлекать из нее доходы образом наименее отяготительным и распределять их на содержание управления без недостатку и излишества.

…В одном ведаются источники народного богатства в отношении к их приумножению.

…В другом ведаются доходы, из сих общих источников извлекаемые, распределяемые и охраняемые.

Сюда принадлежат подати, таможни, оброчные и откупные статьи и прочее [19]19
  Сперанский М. М. Проекты и записки / под ред. С. Н. Валка. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1961. С. 102.


[Закрыть].

Во-вторых, индустриальная трансформация, происходившая в ведущих западных странах, и внешнеэкономические связи все глубже влияли на внутреннее экономическое положение в России.

Инновации, используемые в капиталистической промышленности, применение наемной рабочей силы позволили быстрее опередить крепостническую Россию не только в развитии сельского хозяйства, но и промышленности с ее крепостными мануфактурами. И впоследствии с течением всего XIX в. Россия неизменно запаздывала с использованием научно-технических достижений.

В-третьих, культурная и политическая косность России в сравнении со странами Запада бросалась в глаза, и особенно после Отечественной войны 1812 г., что на протяжении всего XIX в. требовало поиска мер, при помощи которых страна смогла бы осуществить значительный рывок в своем социально-экономическом развитии. И уже с начала века М. М. Сперанский ставил задачу изменить «коренные законы государства», «государственное устройство империи», «устройство судебных и правительственных учреждений в России», включая изменения в «государственной экономии», в «действительном устройстве управления в России» и т. д.[20]20
  Сперанский М. М. Указ. соч. С. 242–243.


[Закрыть]

Однако имелся ряд факторов, которые вынуждали правительство постоянно откладывать планы либеральных радикальных реформ.

Первым из них оставалась неподготовленность общества к радикальным преобразованиям. Вернее, к ним не было готово дворянство.

В последующий период XIX в. задачи преобразования также ставились[21]21
  В начале 20-х гг. XIX в. Н. М. Карамзин выступил автором «Записки о древней и новой России», идеи которой стали основанием нового курса правительства, оказывающего значительное влияние на формирование идеологии.


[Закрыть], но практически никогда не доводились до завершения. Это объяснялось тем, что, как нам представляется, в рамках задач государственной политики исследуемого периода формирование долгосрочной стратегии страны не стояло на повестке дня. Соответственно, и комплексный подход к решению долгосрочных задач также отсутствовал. Вместе с тем экономическая политика центральных органов, разрабатывающих тогда стратегию развития, имела долгосрочный характер в отношении отдельных сфер и хозяйственных отраслей. В частности, особенно ярко это можно проследить в целевых установках и в используемых методах управления по активизации отечественной текстильной промышленности, стимулирования железнодорожного строительства и сопряженных отраслей. В такой стратегии находилось место не только для реализации таможенной политики[22]22
  Глазьев С. Ю., Львов Д. С., Фетисов Г. Г. Эволюция технико-экономических систем: возможности и границы централизованного регулирования. М.: Наука, 1992. С. 64.


[Закрыть], но и для обратного воздействия таможенной политики на развитие страны.

Можно утверждать, что в XIX в. Россия пережила три реформаторские волны.

Первая захватила период с 1801 по 1820-е г. «.. Именно в этот период правящие силы государства впервые подошли к осознанию важности двух взаимосвязанных проблем: освобождения крестьянства и политического реформирования страны, связанного с трансформацией самодержавной власти»[23]23
  Рязанов В. Т. Экономическое развитие России. Реформы и российское хозяйство в XIX–XX вв. СПб., 1998. С. 26.


[Закрыть].

Вторая волна реформ пришлась на вторую половину 50-х годов и продолжилась до середины 70-х годов. Ее главным результатом стала отмена крепостного права[24]24
  Там же. С. 36.


[Закрыть].

Началом третьей волны реформ «можно считать экономические реформы С. Ю. Витте середины – конца 90-х гг. XIX века»[25]25
  Там же. С. 41.


[Закрыть].

Особенность этих волн состояла в общественной направленности каждой из них.

Первая волна, на наш взгляд, ставила задачу решения государственно-политических проблем страны и решила ее только отчасти (из грандиозных проектов М. М. Сперанского была реализована только незначительная их часть: создан Государственный совет как законосовещательный орган империи; проведена министерская реформа, установившая единоначалие управленческой вертикали и образовательный ценз на занятие определенной должности и получение чинов); вторая волна реформ отчасти решила социально-экономические проблемы, отменив крепостное право; третья была сосредоточена на решении экономических проблем.

Различались и методы проведения реформ. Если замысел реформ начала века, по существу, держался в глубокой тайне[26]26
  План Сперанского впервые был опубликован в сборнике Русского исторического общества (СПб., 1885. Т. 45).


[Закрыть] (проекты и программа М. М. Сперанского полностью были обнародованы только в 1961 г.), то реформы середины века в известной мере обеспечивались поддержкой либеральной общественности, правящей бюрократии и только отчасти дворянством и крестьянством. Именно поэтому социально-экономический характер реформ второй волны был подкреплен реформами судебной и военной, а также городского самоуправления, но главное – созданием земств, сыгравших огромную роль в социально-экономическом развитии сельской России.

План реализации третьей волны реформ был комплексным и содержал четкие приоритеты (денежная реформа) и последовательность их проведения (поддержка активного сальдо бюджета; усиление косвенного налогообложения; государственная монополия продажи водки; форсированная индустриализация и т. п.; в целом – активизация государственного регулирования экономики). Правда, по замечанию академика Л. И. Абалкина, «в целом рост общественных производительных сил России (во времена С. Ю. Витте) оплачивался весьма высокой социальной ценой»[27]27
  Абалкин Л. И. Экономические воззрения и государственная деятельность С. Ю. Витте. М.: ИЭ РАН, 1999. С. 34.


[Закрыть]. Экономическая политика С. Ю. Витте и его денежная реформа, как отмечал Л. И. Абалкин, «отрицательно сказались на положении трудящихся масс, особенно крестьянства. Дав возможность успешному развитию производительных сил России, она, по справедливому мнению П. Милюкова, была национальной, но не народной. Это отразилось в доходах бюджета их социальной несправедливостью, а в расходах – пренебрежением насущных народных запросов»[28]28
  Там же. С. 32–33.


[Закрыть].

Роль таможенной политики во все периоды реформаторских волн была весьма значительной, но отнюдь не однозначной. Если каждая из реформаторских волн сопровождалась тенденцией к либерализации, то таможенная политика под влиянием внутренних и внешних экономических факторов быстро возвращала все на протекционистские начала и с этой точки зрения оказывала регулирующее воздействие на общий социально-экономический характер проводимых реформ, выполняя в известном смысле защитную для экономики страны функцию.

Экономическое положение России к началу XIX в. было достаточно стабильным: ее население составляло почти четверть европейского, а размеры территории были несопоставимы ни с одной мировой державой. Однако имелось определенное отставание от западноевропейских стран по общему уровню экономического развития. Вместе с тем отрасли текстильной промышленности, такие как шерстяная, полотняная, хлопчатобумажная, шелковая, развивались достаточно динамично[29]29
  Конотопов М. В. Котова А. А., Сметанин С. И. [и др.]. История отечественной текстильной промышленности. М., 1992.


[Закрыть].

В сельском же хозяйстве лишь 5 % помещичьих хозяйств применяли в своей деятельности рациональные формы ведения сельскохозяйственного производства[30]30
  История российского государства. Учебное пособие для вузов / под ред. Ш. М. Мунчаева. М.: Юнити, 2001. С. 176.


[Закрыть]. В мировом внешнеторговом обороте в 1801 г. доля России составляла 3,7 %. По уровню душевого потребления и производства Россия также значительно отставала от европейских стран, например, от наиболее развитой Англии в 10 раз[31]31
  Тимошина Т. М. Экономическая история России. М., 1998. С. 107.


[Закрыть].

Одна из важнейших причин экономического отставания России объяснялась сохранением крепостного права, а также уже прочно сложившимся к началу XIX в. сырьевым характером внешнеэкономических связей, низким уровнем и незначительными масштабами промышленного производства и т. п.

Это привело к осознанию необходимости правящими кругами преодоления этого разрыва путем разработки стратегической концепции развития страны. Стимулом развития в России такой концепции послужил пример европейских стран, в которых активные модернизационные изменения набрали силу еще в XVII–XVIII вв. Об этом свидетельствуют изменения социального состава населения, в частности, показатели увеличения доли городского населения, а также растущие темпы индустриализации в промышленных отраслях. В XVIII в. удельный вес городского населения составлял: в Англии -30 %, во Франции – 16 %, в Голландии – 50 %[32]32
  Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV–XVIII вв.: В 3 т. М.: Весь мир, 2007. Т. 3. Время мира. С. 309.


[Закрыть].

Успехи в европейских странах модернизационного стратегического курса подтверждаются окончательной победой индустриальной хозяйственной системы, выразившейся в достижении объема промышленного производства, превосходящего размеры производства в аграрном секторе. Англия этого достигла к 1811 г., Франция – не ранее 1885 г., Германия – в 1865 г., США-в 1869 г.