Текст книги "Тайная стража России. Очерки истории отечественных органов госбезопасности. Книга 2"

Например, начальник Ломжинского ГЖУ, рассмотрев переписку в порядке военного положения о содержащихся под стражей в варшавской каторжной тюрьме Я.Г. и Л. Г. Шмидтов нашел: «1) что никаких улик против германоподданных Шмидтов по обвинению в военном шпионстве не добыто; 2) что арест их 14 ноября 1914 года был вызван, вероятно, в видах предупредительных, т. к. никаких объяснений со стороны военного начальства о причинах ареста этих лиц в переписке не имеется, за исключением лишь выражения „2 штатских, подозреваемых в шпионстве“ и 3) что допросить нижних чинов 252-го пехотного Хотинского полка, задержавших Шмидтов, не представляется возможным вследствие ухода полка из посада Роман в ноябре, постановил: настоящую переписку представить в штаб главкома армиями Северо-Западного фронта по военно-судной части, при чем полагал бы выслать названных Шмидтов административным порядком в заволжские губернии России как иностранцев»[306]306
  Там же. Ф. 239. Оп. 1. Д. 11. Л. 7.


[Закрыть]. Какова дальнейшая судьба этих задержанных – точно неизвестно. Вероятнее всего, поехали вглубь страны.

Не было доверия у жандармов и к российским подданным, побывавшим в плену и согласившимся сотрудничать с разведкой противника. Некто И. Мур прибыл в Россию без документов с эшелоном военнопленных и к тому же в их списках не числился. На первом допросе он показал: согласился стать агентом австрийской разведки, чтобы получить свободу. Проверить это объяснение не представлялось возможным, поэтому И. Мура заключили под арест. На другом допросе он сообщил о задании определить состояние железной дороги, собрать сведения о русских войсках за вознаграждение в 4000 руб. 17 декабря 1914 г. начальник минского ГЖУ полковник Н. Ф. Бабчинский обратился с ходатайством к губернатору о препровождении И. Мура во внутренние губернии России под надзор полиции ввиду недостаточности данных к установлению его личности[307]307
  Там же. Ф. 102. Оп. 316. 1915. Д. 38 Т. 2 А. Л. 50 об, 57 об, 61, 67.


[Закрыть].

В данном случае жандармы либо не поверили в правдивость слов немецкого агента, либо поверили, но не захотели брать на себя ответственность за судьбу человека, отправив его подальше от фронта. Не будем спешить с оценкой действий жандармов. Сначала процитируем поучительный фрагмент из книги вышеупомянутого капитана С. М. Устинова: «…в гор. Николаеве… мною был арестован служащий на судостроительном заводе Наваль инженер Д., немец по происхождению, приехавший из Германии и поступивший на завод не более как за год до начала войны. При обыске у него были найдены фотографические карточки всего завода, мастерских и всех строящихся на заводе судов; большая переписка на немецком языке, которая доказывала, что до начала войны он имел постоянные сношения с Германией, но в ней не было ничего преступного, и масса всякого рода чертежей, заметок и цифр на блокноте и календаре, не имеющих определенного значения… Связь его с германским консулом в Николаеве, определенным шпионом, своевременно выехавшим в Германию, но оставившим в Николаеве организованную им шпионскую агентуру, ограничивалась отношениями простых знакомых… должен сказать, что и все остальное имело такое же объяснение и кроме скопления массы косвенных улик никаких доказательств у меня не было. Тем не менее я две недели продержал его под арестом, убежденный, что дальнейшее следствие даст мне желательный результат, но ни химическое исследование писем, бумаг, книг, чернил и пр., ни расшифрование загадочных записей и цифр, ни обыск квартиры и чердака в надежде найти признаки беспроволочного телеграфа, ни постукивание по стенам и мебели, производимое самыми опытными агентами, в надежде открыть тайные хранилища – ничего больше не дали. В конце концов мне пришлось его освободить по предписанию штаба… Прошло много времени. Немцы вошли в Николаев и стали наводить свои порядки… Я отправился в германский штаб, чтобы сдать свой револьвер и получить разрешение на выезд в Киев. Я получил квитанцию в принятии от меня револьвера с точным указанием его системы и номера и вошел в комнату, где сидело несколько немецких офицеров. Среди них спокойно сидел и вместе с ними разбирал бумаги инженер Д. Он встретил меня, как своего хорошего знакомого…»[308]308
  Устинов С. М. Указ. соч. С. 33–34.


[Закрыть].

Приводя этот пример, автор лишь показывает всю сложность борьбы со шпионажем, но отнюдь не пытается доказать, что сотни томившихся в тюрьмах людей являлись агентами австрийской и германской разведок. Наверное, подавляющее большинство из вышеупомянутых 866 человек были ни в чем не повинны и пострадали лишь потому, что оказалось «в ненужном месте в ненужное время». А вот не выявленным агентам противника (среди высланных, возможно, находились и они) повезло – высылка более гуманная мера наказания, нежели расстрел или повешение. Правда, их везенье можно отнести к недоработке русских спецслужб, в первую очередь контрразведки, которая к сбору доказательной базы относилась поверхностно. Более опытные в деле розыска жандармы подходили к делу основательно, что приводило к положительным результатам. Вот тому характерный пример.

Получив первую информацию о подготовке А. Рантом провокации в Осовецкой крепости еще в августе 1914 г., жандармы через секретную агентуру установили за ним негласное наблюдение и стали скрупулезно накапливать сведения о его преступной деятельности. И только собрав всю доказательную базу, жандармы его арестовали. Следствие по этому делу вел опытный начальник Осовецкой крепостной жандармской команды полковник Д. Н. Вишневский. Через два дня, 25 февраля 1915 г., А. Рант был приговорен к расстрелу, а 26 февраля утром – расстрелян[309]309
  Хутарев-Гарнишевский В. В. Указ. соч. С. 261.


[Закрыть].

К приговорам к высшей мере наказания военная судебная система Российской империи в годы войны прибегала неоднократно, о чем свидетельствуют архивные документы. Так, к смертной казни были осуждены австрийские подданные Бержанский, П. Лисов (Лысый) (подлежал обмену на корреспондента газеты «Новое время» Янчевецкого), А. Маузер, И. Маузер. Некоторым приговоренным к смертной казни австрийским и германским подданным удалось бежать из-под стражи и тем самым спасти свои жизни[310]310
  ГАРФ. Ф. 4888. Оп. 5. Д. 265. Л. 2, 3, 13, 15.


[Закрыть].

Подвергались суровому наказанию и подданные Российской империи. Так, военно-полевым судом 10-го армейского корпуса 3 ноября 1915 г. приговорен к смертной казни за шпионаж рядовой 114-го пехотного Новоторжского полка Г. Розенберг. 22 января 1916 г. этот же суд приговорил к смертной казни крестьянина Минской губернии А. Аксютовича, 26 марта – рядового 107-го Троицкого полка А. Шишкова. 8 марта 1916 г. военно-полевым судом при штабе 3-й армии осужден за шпионаж рядовой 172-го запасного батальона А. Асмус. Военно-полевым судом 16-го армейского корпуса В-М. Ф. Шулей приговорен полевым судом к смертной казни[311]311
  Там же. Ф. 58. Оп. 16. Д. 33. Л. 911; РГВИА. Ф. 2003. Оп. 1. Д. 1868. Л. 45, 49, 53.


[Закрыть]. Перечисленными лицами количество казненных не ограничивается.

Являлись ли все приговоренные к смертной казни действительно агентами разведок противника, однозначно сказать сложно. Мы не исключаем трагических ошибок или явных подтасовок фактов при проведении дознаний. Некоторые документы дают нам основание усомниться и в объективности военных судов.

Например, 23-летний крестьянин Варшавского уезда Р. К. Клян признан виновным в том, что 26 июля 1914 г. находился в крепости Новогеоргиевск с целью сбора сведений об устройстве и расположении фортов для передачи их противнику. Виновность крестьянина следствию доказать не удалось, однако военный суд 27-го армейского корпуса приговорил Р. К. Кляна к смертной казни за шпионаж[312]312
  Там же. Ф. 124. Оп. 69. Д. 194. Л. 1, 3–4.


[Закрыть].

Это отнюдь не единственный трагический случай. До сих пор историки спорят о том, был ли полковник С. Н. Мясоедов немецким шпионом или стал жертвой политических интриг.

Итак, российское законодательство относило шпионаж в военное время к тяжким видам преступлений и предполагало суровое наказание вплоть до смертной казни. Справедливость и неотвратимость наказания за совершенные преступления зависела от слаженной работы триады «розыск-следствие-суд». Однако самодержавие не без основания не было уверено в эффективности работы своей правоохранительной системы, поэтому предусмотрело высылку как «универсальный» вид наказания.

Борьба с диверсантами противника

С началом Первой мировой войны австрийская и германская разведки стали забрасывать свою агентуру в тыл русской армии для совершения диверсий – подрывов железнодорожных мостов, складов, оборонных предприятий и других важных объектов. С целью подготовки руководителей диверсионных групп в Германии были открыты специальные курсы, где их обучали подрывному делу, поджогам и пр.[313]313
  Звонарев К. К. Агентурная разведка. Книга вторая. Германская агентурная разведка до и во время войны 1914–1918 гг. URL: http://istmat.info/node/29931 (дата обращения: 05.05. 2014).


[Закрыть] Поскольку линия фронта являлась серьезным препятствием для заброски диверсантов, их засылали через нейтральные страны – Румынию, Швецию и Китай.

Противодействовали спецслужбам противника военные агенты (атташе) в нейтральных странах, КРО ГУГШ, Ставки, штабов фронтов, армий и военных округов, а также территориальные органы безопасности – охранные отделения, ГЖУ и ЖПУ ЖД во главе с Департаментом полиции (ДП).

В архивных фондах встречаются материалы о замыслах австрийской и германской разведок совершить диверсии в ближнем и глубоком тылу русской армии. Как правило, такого рода информацию Департамент полиции или высшие органы военного управления – ГУГШ и Ставка – получали от своих заграничных источников. Иногда эти сведения были весьма скудными. Например, штаб Верховного главнокомандования (ВГК) получил информацию о планах противника взорвать мосты. В документе говорилось, что для решения этой задачи диверсионная группа получила взрывчатые вещества в германском консульстве в Бухаресте[314]314
  ГАРФ. Ф. 58. Оп. 16. Д. 35. Л. 515


[Закрыть]. Согласитесь, данное сообщение вызывало много вопросов. Смогли ли контрразведчики получить дополнительные сведения и предотвратить диверсии – неизвестно. Такие бездоказательные сообщения не являлись исключением.

18 февраля 1916 г. исполняющий должность начальника штаба Минского военно-окружного управления на ТВД сообщал начальнику Московского ГЖУ о намерении австрийских властей «в ближайшее время» командировать в Россию под видом бежавших из плена несколько десятков русских военнопленных во главе с неким З. Головановым «со специальной целью порчи железных дорог, мостов, заводов и воинских складов»[315]315
  Там же. Л. 234.


[Закрыть]. Воплотили ли австрийцы в жизнь свое намерение – тоже остается неизвестным.

Агентов-диверсантов из числа военнопленных иногда случайно задерживали при переходе линии фронта и на допросах узнавали, с какой целью они пытались проникнуть в тыл русских войск. Так, арестованные в Ровно 2 сентября 1914 г. 5 человек (4 из них – военнопленные) по заданию начальника разведывательного бюро обер-лейтенанта Шиллера должны были взорвать железнодорожный мост через р. Гуска[316]316
  Седунов А. В. Проблемы безопасности и деятельность штаба Северного фронта в годы Первой мировой войны// Первая мировая война в истории Беларуси, России и мира: Материалы Международной конференции 28–29 апреля 2011, г. Могилев. М., 2011. С. 154.


[Закрыть].

Случайные разоблачения австрийских или германских диверсантов на ТВД бывали и в других местах. Так, арестованные в июне 1916 г. вблизи Изборской крепости два юноши во время допроса признались, что под видом беженцев были посланы в Псков с заданием взорвать склад с боеприпасами или мост, однако, испугавшись, решили взорвать сарай рядом с крепостью, в котором, по их предположению, могло находиться военное снаряжение[317]317
  Там же. С. 155.


[Закрыть].

Исполняющий должность начальника штаба Минского военно-окружного управления на ТВД 3 мая 1916 г. предупреждал начальника Московского ГЖУ о направленном немцами в Россию большом количестве агентов, «снабженных шведскими паспортами для производства беспорядков и покушений на заводах». Далее он сообщил, что их приезд назначен на 28 апреля, просил усилить наблюдение за прибытием в район Московской губернии лиц с указанными паспортами, а при обнаружении таковых – выяснить цель их приезда и устанавливать за ними наблюдение[318]318
  ГАРФ. Ф. 58. Оп. 16. Д. 36. Л. 38.


[Закрыть]. Предположительно, аналогичного содержания телеграммы были направлены начальникам жандармских управлений других губерний империи. Таким образом, каждый приезжавший в Россию со шведским паспортом попадал под подозрение и становился объектом наблюдения со стороны спецслужб. Однако вести наблюдение за всеми подозрительными иностранцами у охранки и жандармерии не было сил, поскольку подобного рода телеграммы, как свидетельствуют архивные документы, руководители территориальных органов безопасности получали регулярно.

Военное командование и руководители спецслужб понимали, что, располагая скудной информацией о немецких диверсантах, найти их на необъятных просторах империи будет невероятно сложно, поэтому для предотвращения диверсий принимали меры предупредительного характера. В частности, главный начальник Одесского военного округа, получив в начале сентября 1914 г. сведения о том, что немцы направили в Россию 200 молодых людей, переодетых в форму русских учебных заведений, для взрывов железнодорожных мостов, приказал принять следующие меры: всех подозрительных, особенно в форме учебных заведений лиц, появляющихся в железнодорожных районах, задерживать, обыскивать, устанавливать подданство и благонадежность; осматривать суда, направлявшиеся к мостам; на всем протяжении реки установить наблюдение за работами на судах во избежание приспособления их как брандеров для взрывов мостов и т. д.[319]319
  Там же. Ф.76. Оп. 1. Д. 35. Л. 384.


[Закрыть]

При получении достоверной информации о намерениях австрийской и германской разведок русская контрразведка и жандармерия иногда перекрывали каналы заброски диверсионных групп на территорию России.

В январе 1916 г. Бессарабским ГЖУ были получены агентурные сведения о намерении находившегося в Бухаресте австрийского разведывательного бюро, временно которым руководил некий Финклер, командировать в Одессу своего агента для взрывов в местном порту трех транспортов. 21 января Финклер, его сожительница А. Буголцан и бежавший из Варшавы поляк М. Славинский, прибыли в приграничный румынский г. Галац и привезли с собой 10 кг взрывчатого вещества, предназначенного для взрывов 3 транспортов, а также железнодорожного моста через Днестр. После чего временно исполняющий должность начальника Бессарабского ГЖУ ротмистр Васильев получил сведения о том, что вышеупомянутая троица доставила в Галац взрывчатое вещество «игразит», которое предназначалось переправить в Россию 24–26 января для взрыва не только трех транспортов и трех железнодорожных мостов, расположенных на пути переброски войск в Бессарабию, но и двух подводных лодок и находящихся у г. Рени пароходов.

Однако 25 января Финклер был вызван в Бухарест и по возвращении оттуда сообщил о задержке с отправкой взрывчатки на неопределенное время. Ротмистр Васильев отправился в Галац, где при посредстве русского вице-консула Клименко поставил в известность местные власти о местонахождении диверсионной группы, которая была арестована. В двух чемоданах полиция обнаружила 32 кг взрывчатого вещества[320]320
  Там же. Ф. 102. Оп. 316. 1916. Д. 39. Л. 13–14.


[Закрыть].

Однажды фортуна улыбнулась и иркутским контрразведчикам в оперативной игре с германской разведкой, осуществлявшей организацию диверсий на железных дорогах, особенно на Китайско-Восточной железной дороге (КВЖД), с целью срыва поставок Антанты в Россию[321]321
  Центр хранения документации новейшей истории Иркутской области (ЦХДНИИО.) Ф. 6695. Оп. 3. Д. 81. Л. 50–51.


[Закрыть].

Приехавшие летом 1915 г. в Иркутск из Шанхая бывший капитан-артиллерист П. А. Кавтарадзе и его товарищи заявили местной контрразведке, что посланы в Сибирь немцами для совершения диверсий. Начальник Иркутского КРО ротмистр Н. П. Попов им поверил, перевербовал и направил П. А. Кавтарадзе снова в Шанхай с целью восстановить свои прежние связи с немецкой организацией и разведать ее планы относительно диверсий на КВЖД. Руководить операцией в Шанхай был послан под видом комиссионера капитан А. Титов, бывший адъютант разведывательного отделения штаба Заамурского округа пограничной стражи. Принимая все меры предосторожности, он должен был проверять работу агентуры, руководить ее деятельностью и лишь изредка пользоваться услугами русского военного агента полковника Кременецкого, английской и французской полиции. В случае провала П. А. Кавтарадзе, А. Титову предстояло самостоятельно выяснить планы немцев, входящих в состав организации, приобрести из них или окружения агентуру.

Несмотря на то, что артиллерист не выполнил задание немцев, ему и его товарищам удалось войти в доверие к руководителям германской организации, добыть ценные сведения, относящихся к ее составу и работе, и передать их куратору. Капитан А. Титов не стал проверять информацию, не дал указаний по работе П. А. Кавтарадзе. В рапорте ротмистру Н. П. Попову он указал, что в Шанхае нет никакой организации, а сведения агента – ложь.

Оказавшись под угрозой неполучения денег, Кавтарадзе и его помощник Вачарадзе обратились к английскому капитану Сину и передали ему все собранные сведения. Немцы были арестованы. 10 марта 1916 г. в газете «Пекин дейли ньюс» появилось сообщение о разборе в Шанхае во французском смешанном суде дела инженера-химика Нильсена, главы немецкой шпионской организации в Шанхае доктора Фореча.

Из дела следует, что немец Эттингер, специалист по изготовлению фальшивых паспортов при особом бюро германского консульства, предложил некому Поповичу (Вачарадзе) отправиться в Сибирь для разрушения железнодорожных путей и мостов. Последний отказался, а двое русских дали согласие взорвать мост недалеко от Иркутска.

По оценке начальника КРО, если бы Титов проверил сведения Кавтарадзе не через русского консула в Шанхае Гроссе, а самостоятельно или при помощи английской полиции, то результаты ликвидации немецкой организации могли быть гораздо выше. Появление в суде еще двух свидетелей – Кавтарадзе и Вачарадзе – и предъявленные ими доказательства (собственноручная записка Нильсена, в которой последний написал бы состав взрывчатых веществ) полнее подтвердили бы планы немцев провести серию диверсионных актов против России и ее союзников. Кроме того, ротмистр Н. П. Попов считал, что капитан А. Титов при разработке информации П. А. Кавтарадзе должен был установить причастность к этой организации наиболее видных представителей германского посольства в Пекине и консульского корпуса, скомпрометировать их на судебном заседании. После суда, при подобающем раскладе, население Шанхая могло потребовать от правительства выселения немцев на их концессии, где наблюдать за ними при помощи английской и французской полиции было бы удобно и тем самым устранить опасность от всяких выступлений в будущем[322]322
  РВГИА. Ф. 1468. Оп. 2 доп. Д. 695. Л. 17, 18, 21, 199, 204–206, 208, 323, 473.


[Закрыть].

Так, в апреле 1916 г. в Шанхае секретной агентурой КРО штаба Иркутского военного округа, при содействии начальника харбинского сыскного отделения капитана Гладышева, полицмейстера Харбина подполковника Арнольда и английских властей была ликвидирована немецкая организация, ставившей своей целью совершения диверсий на Китайско-Восточной, Сибирской и Забайкальской железных дорогах. После ее частичной ликвидации в течение восьми месяцев не было ни одной попытки со стороны немцев организовать новые диверсии[323]323
  Там же. Л. 206–207.


[Закрыть].

По некоторым данным, за время войны германской разведке удалось сжечь лишь один железнодорожный мост на КВЖД и пароход «Сибирь» на р. Сунгари[324]324
  ЦХДНИИО. Ф. 6695. Оп. 3. Д. 81. Л. 59, 86.


[Закрыть].

Сибирский исследователь Н. В. Греков считает, что степень угрозы военным объектам и коммуникациям в Сибири со стороны германской разведки несколько преувеличена русскими дипломатами, военными и жандармами. «За время войны в рамках отношений ГУГШ и окружных штабов сформировался их особый стиль взаимного дезинформирования, – пишет ученый. – Центру периодически требовался предлог для того, чтобы привлекать повышенное внимание округов к охране железных дорог. Окружные штабы, продемонстрировав свою бдительность и усердие, поставляли в столицу сфабрикованные доказательства активности противника в глубоком тылу. На основании полученной информации ГУГШ, в свою очередь, строго предписывал окружным штабам усилить охрану дорог»[325]325
  Греков Н. В. Русская контрразведка в 1905–1917 гг.: шпиономания и реальные проблемы. М.: МОНФ, 2000. URL: http://militera.lib.ru/research/ grekov/03.html (дата обращения: 08.05.2014).


[Закрыть].

В целом соглашаясь с вышесказанным, хотелось бы обратить внимание, что активность спецслужб империи, усиление охраны стратегических объектов и железнодорожной магистрали могли существенно скорректировать планы германской агентуры в Сибири. Ведь преодолеть с десятками килограммов взрывчатки сотни километров опасного пути, проникнуть незамеченными на территорию охраняемого объекта, заложить ее в определенном месте было непростым делом, требующим от его организаторов и от исполнителей высокой квалификации.

По материалам ГЖУ и ЖПУЖД весьма сложно судить о реальной степени угроз безопасности тыла со стороны разведок противника. Например, в циркуляре Департамента полиции от 6 июня 1916 г. указывалось: «Характер происшедших в текущем году в различных местностях империи пожаров на военных предприятиях, на интендантских складах фуража и в лесопильных заводах, а также взрывов на пороховых заводах и в поездах со снарядами и взрывчатыми веществами дает основание предположить, что некоторые из этих происшествий являются не делом случая, а злоумышлениями со стороны неприятельских агентов, на что указывает также и наблюдаемая планомерность в осуществлении этих злоумышлений»[326]326
  Никитинский И. И., Софинов П. Немецкий шпионаж в России во время войны 1914–1918 гг. М., 1942. URL: http://how-much.net/publ/edki/9-1-0-854 (дата обращения: 03.05. 2014).


[Закрыть]. Из вышесказанного следует, что учреждение, являвшееся органом политического розыска и по совместительству выполнявшее функции контрразведки, не располагало точными сведениями о совершенных противником диверсиях на территории империи.

Особые трудности испытывали жандармы с доказательствами причастности лиц немецкого происхождения к сокращению производства продукции оборонного значения. «В результате излишней доверчивости к заявлениям и недостаточно компетентной разработки сведений получается нежелательное явление, выражающееся в том, что при сообщении Департаменту полиции данных, полученных от чинов жандармского надзора, подлежащих ведомствам, последние легко разбивают их расследованиями, производимыми специалистами, – говорится в циркуляре ДП от 30 января 1917 г. – Таким образом, материал опорочивается вследствие слишком поспешного или недостаточно умелого его использования, а в то же время со стороны заинтересованных лиц и учреждений возникают неудовольствия на вмешательство жандармских чинов в неподведомственные им дела». В связи с вышеизложенным, ДП указывал на необходимость «подвергать тщательной и всесторонней проверке без формальных расследований, исключительно совершенно негласным путем, а в возможных случаях при посредстве агентуры и при сообщении Департаменту полиции сопровождать заключением о степени их достоверности»[327]327
  ГАРФ. Ф. 217. Оп. 1. Д. 1146. Л. 12.


[Закрыть]. Указания были по сути своей правильные, но несколько запоздалые. Департамент полиции и жандармские управления были расформированы новой властью в марте 1917 г.

После ликвидации новой властью территориальных органов безопасности борьбой с разведывательно-диверсионной деятельностью противника занималась лишь военная контрразведка, обладавшая гораздо меньшими силами и средствами по сравнению с расформированными структурами. Революционный хаос и брожение в обществе не могли не отразиться на работе контрразведки. Выявление диверсантов противника носило случайный характер.

7 марта 1917 г. начальник КРО ротмистр Н. П. Попов доложил начальнику Центрального военно-регистрационного бюро полковнику В. Г. Туркестанову об аресте на ст. Байкал финна Ленбума, намеревавшегося взорвать тоннели и ледокол. На допросе он рассказал, что летом 1915 г. был завербован в Швеции неизвестным ему господином Кайнуваром для проведения разведывательно-диверсионных операций в России. После выполнения задания в Петербурге ему дали поручение взорвать мост около Красноярска. Приехав в город 18 ноября 1916 г. и осмотрев мост, финн посчитал, что силы заряда для разрушения опор не хватит. К такому же выводу Ленбум пришел, осмотрев ачинский и минусинский мосты. Приехав в Иркутск, он узнал о революции в Петрограде и хотел отказаться от диверсии, полагая, что Финляндия получила независимость. Однако узнав, что Финляндия остается в составе России, решил выполнить задание немцев, но при попытке осмотреть ледокол «Байкал» был арестован. Контрразведчики изъяли у него 8 взрывных снарядов, план Круго-байкальской железной дороги, револьвер и 8 обойм[328]328
  РГВИА. Ф. 1468. Оп. 2 доп. Д. 711. Л. 354–357.


[Закрыть].

Таким образом, разведывательно-диверсионная деятельность противника не представляла серьезной угрозы безопасности тыла русской армии по следующим причинам. Во-первых, большая протяженность коммуникаций, их значительная удаленность от линии фронта и границ во многом затрудняли организацию и осуществление диверсионных акций. Во-вторых, активная деятельность спецслужб России и увеличение численности охраны объектов минимизировали усилия австрийской и германской разведок. В то же время русским органам безопасности не удалось полностью защитить важные объекты от диверсий и провести квалифицированное расследование совершенных преступлений.

Торговали ли немецкие шпионы швейными машинками «Зингер»?

С началом Первой мировой войны в оперативную разработку было взято американское акционерное общество (АО) «Компания швейных машин „Зингер“» (далее – «Зингер»), так как, по данным русских спецслужб, после объявления мобилизации оно собирало сведения о численности мобилизованных в армию нижних чинов[329]329
  Там же. Ф. 683. Л. 35–36.


[Закрыть].

Толчком к началу кампании против АО «Зингер» послужило перехваченное открытое письмо из Германии, адресованное в главное управление компании, в котором было обещано денежное вознаграждение за информацию о внутреннем положении в России, о ходе мобилизации и передвижениях войск. 19 мая 1914 г. начальник КРО штаба Киевского военного округа подполковник М. Я. Белевцов предупредил все контрразведывательные отделения о том, что «германская разведка через бюро „Поставщик международных известий“ рассылает служащим компании „Зингер“ письма с просьбами сообщать за плату сведения о русской армии». Как показали проведенные контрразведчиками и жандармами проверки, подобные письма бюро рассылало и по другим адресам, а служащие компании не имели никакого отношения к шпионажу. Тем не менее у военной контрразведки «Зингер» оставалась под подозрением, поскольку компания имела четкую и разветвленную структуру, а ее директора осуществляли регулярные поездки по стране[330]330
  Греков Н. В. «Шпиона по роже видать» // Родина. 2014. № 08. С. 100.


[Закрыть].

Контрразведчики продолжали искать доказательства разведывательной деятельности АО «Зингер», внедрив в некоторые его отделения свою агентуру. Однако предпринятые попытки не выявили никаких признаков участия служащих в шпионаже, кроме маловразумительных показаний свидетелей.

Несмотря на то, что каких-либо серьезных улик спецслужбам собрать не удалось, тем не менее исполняющий должность генерал-квартирмейстера Главного управления Генерального штаба (ГУГШ) генерал-майор М. Н. Леонтьев 1 декабря 1914 г. сообщил начальникам окружных штабов о том, что компания АО «Зингер» занимается шпионажем в пользу Германии[331]331
  Там же.


[Закрыть].

В январе 1915 г. в Минское губернское жандармское управление (ГЖУ) пришла ориентировка, из которой следовало, что «Зингер» является чисто немецким предприятием и всем ее служащим вменялось в обязанность собирать те или иные сведения о России, которые могут иметь значение для военных целей. Во время обыска в филиале фирмы жандармы обнаружили бланки с вопросами и ответами, которые рассматривались ими как косвенные улики разведывательной деятельности в пользу Германии. «Конечно, отдельно взятые бланки с вопросами и ответами нельзя рассматривать в качестве прямых улик, – рассуждает белорусский исследователь В. Н. Надтачаев. – А с другой стороны – идет война и не до сантиментов»[332]332
  Надтачаев В. Н. Военная контрразведка Беларуси: судьбы, трагедии, победы… Минск: Кавалер, 2008. С. 37.


[Закрыть].

Преисполненный решимости найти доказательства шпионской деятельности компании начальник штаба Северо-Западного фронта генерал-майор М. Д. Бонч-Бруевич приказал провести 6 июня 1915 г. ночные обыски в ее 500 отделениях и магазинах, расположенных в подведомственном 6-й армии Петроградском районе. В течение следующего месяца командование Двинского, Кавказского, Киевского и Петроградского военных округов провело ночные обыски в магазинах и на складах АО «Зингер». 31 июля 1915 г. Бонч-Бруевич приказал немедленно закрыть более 500 магазинов и арестовать их имущество и счета. В результате этой акции было уволено 6 тыс. рабочих и арестовано товаров на 12 млн руб.[333]333
  Лор Э. Русский национализм и Российская империя: Кампания против «вражеских подданных» в годы Первой мировой войны. М.: Новое литературное обозрение, 2012. URL: https://www.e-reading.by/chapter.php/1034196/31/ Lor_-_Russkiy_nacionalizm_i_Rossiyskaya_imperiya.html (дата обращения: 20.04.2018).


[Закрыть]

Однако обыски и аресты не привели к ожидаемым результатам: только в двух отделениях компании (в Петрограде и Гельсингфорсе) контрразведка нашла документы, «которые можно было условно принять за инструкции по сбору информации о промышленности России». Зато установленный факт уничтожения многих циркуляров правления и центральных отделений «Зингер» в 1913–1914 гг. усилили подозрения военных.

В ночь на 2 августа 1915 г. прошли обыски в помещении иркутского отделения «Зингер», а также на квартирах управляющего Ю. Гейстера, бухгалтера Г. Фридрихса, инспектора фирмы по Восточной Сибири Ю. Латышева и бывшего служащего Ф. Ценнера. Обнаруженные жандармами материалы об урожаях, населенности различных районов, карта городского района с нанесенными на ней железнодорожными сооружениями и зданиями военного ведомства, другие документы послужили основанием для ареста и заключения под стражу вышеназванных лиц[334]334
  РГВИА. Ф. 1468. Оп. 2. Д. 683. Л. 164.


[Закрыть].

После арестов сотрудников и закрытия магазинов правление компании подало прошение министру внутренних дел с ходатайством «об открытии магазинов, закрытых в разных городах властями с возникновением военного дела». Вмешательство американского посла Дж. Мари и других известных лиц заставило главу «Всероссийского земского союза помощи больным и раненым военным» князя Г. Е. Львова провести неофициальное расследование. Образованная из представителей Земского и Городского союзов комиссия в августе 1915 г. признала, что основанная американскими и британскими подданными фирма не может быть закрыта как германское предприятие[335]335
  Соболев Г. Л. Тайный союзник. Русская революция и Германия. 1914–1918. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2009. С. 84–85.


[Закрыть]. Результаты были опубликованы в специальном отчете, отмечавшем, что из 30 328 служащих компании до войны только 131 были подданными враждебных государств и совсем малое число работников были гражданами союзных или нейтральных стран. В отчете содержалось заключение о том, что компания, основанная в 1897 г. как российская, была изначально американской и получала все руководящие указания из Нью-Йорка, а не из Берлина. «Зингер» уже имела 82 оборонных заказа на 3,6 млн руб., а расследования, закрытия и секвестры грозили их невыполнением. Американская головная компания приказала кораблям, на борту которых находились основные компоненты для производства авиамоторов на Подольском заводе, развернуться, возвратиться в Нью-Йорк и оставаться там до тех пор, пока не прекратятся закрытия и секвестры, а также не будет снят запрет на перевод денег из России в Соединенные Штаты[336]336
  Лор Э. Указ. соч. URL: https://www.e-reading.by/chapter.php/1034196/31/ Lor_-_Russkiy_nacionalizm_i_Rossiyskaya_imperiya.html (дата обращения: 20.04.2018).


[Закрыть].

И магазины АО «Зингер» возобновили торговлю. Однако после поднятого в столичной прессе шума, правительство передало дальнейшее расследование Министерству юстиции, которое 10 августа 1915 г. поручило производство предварительного следствия судебному следователю по особо важным делам, коллежскому советнику П. Н. Матвееву, а наблюдение за расследованием министерство возложило на товарища прокурора Варшавской судебной палаты действительного статского советника В. Д. Жижина.