Текст книги "Тайная стража России. Очерки истории отечественных органов госбезопасности. Книга 2"

Убедившись в благонадежности и профессиональной пригодности, нового сотрудника зачисляли в штат городской полиции и прикомандировывали к розыскному учреждению, а затем приставляли к старшему группы для обучения технике розыска. Филер должен был знать трактиры, рестораны, кабаки, все злачные места города, расписание поездов, маршруты конок, а затем трамваев. Особое внимание обращалось на пустыри и проходные дворы, которые революционеры использовали для проверки «хвоста». В инструкции революционерам, отобранной у Эйдельмана, отмечалось, что для выявления наблюдения следовало выйти на пустырь и «хорошо набить морду» агенту, поэтому филеры должны были обращать внимание на приемы революционной конспирации. Наблюдение велось группой в 2–4 человека, один из которых был старшим. На группу возлагались задачи по установлению и выяснению наблюдаемых лиц, их связей и мест, ими посещаемых. При выборе «лидера наблюдения», т. е. лица, которое представляло наибольший интерес для «проследки», учитывался его внешний вид и наличие в руках свертков, книг, корзинок, где революционеры могли прятать типографские принадлежности или бомбы.

При работе по Русско-кавказскому кружку в поле зрения филеров попал его руководитель М. Егупов. Не имея навыков конспирации, он раскрыл практически все явки. «Я Губов» – называл его Зубатов, намекая о роли Егупова в провале товарищей.

Групповые «проследки» повышали конспиративность в работе, что позволяло развивать наблюдение. Искусство шпионажа заключалось в том, чтобы выявить как можно больше связей и адресов, оставшись при этом незамеченным. Филеру запрещалось приближаться к революционеру, обнаруживать себя или вступать с ним в контакт. Помимо расширения наблюдательных возможностей конспирация ограждала филера от революционного влияния. Но в целях срыва революционных контактов филеры «раскрывались», т. е. тем или иным образом обнаруживали себя, и революционеры не могли передать необходимые сведения, литературу или типографские принадлежности.

На гражданскую одежду филерам охранка выделяла специальные средства, гардероб подбирался сообразно месту и времени. Филеры одевались лотошниками, ремесленниками, монахами, солдатами и т. п. Впоследствии появилась инструкция о применении грима в сыскном деле[165]165
  Там же. Ф. 102. Оп. 261. Д. 205


[Закрыть]. В ней рекомендовалось учитывать, что в большом городе из-за многообразия населения костюм можно подбирать любой, т. к. люди одной профессии зачастую не знают друг друга, а в малом – следовало учитывать возможности встречи с коллегой по профессии, где люди обычно знакомы. Потому в малом городе желательно было, чтобы филеры маскировались под посыльных, носильщиков, извозчиков, мастеровых, швейцаров, дворников, поваров, лакеев. Не вызывали внимания окружающих солдаты, крестьяне и ищущие работу, что следовало учитывать при маскировке.

Помимо переодевания филеры использовали грим. Рекомендовалось изучать манеры тех, кого хотели изобразить филеры. При гримировке извозчиком следовало учитывать, что извозчик большую часть жизни проводит на козлах, ходит некрасиво, тихо, вразвалочку, говорит медленно и односложно. Учитывалась даже такая деталь, что извозчик плюет в сторону, чтобы не попасть на коня. При «перевоплощении» в приказчика следовало учитывать «пошиб на ловкость» приторную предупредительность и угодливость. При гримировании следовало учитывать время суток и погодные условия[166]166
  Климов. Курсовые записки о применении грима в сыскном деле. Кельцы. 1911. С. 1–6.


[Закрыть].

Не рекомендовалось носить бороду там, где ношение ее было не принято: в Польше, Литве, на Украине. Вообще филер своим видом не должен был привлекать внимание.

С появлением Летучего отряда масштабы деятельности филеров расширились. Филеры действовали в других городах тайно, нередко дублируя, а иногда противопоставляя свою работу местным органам. Старший филер вначале не имел права обращаться к местным розыскным властям за содействием. Затем, с ростом революционного движения, командировки летучих филеров становились все более длительными, и они постепенно стали обзаводиться секретной агентурой. Более крупная агентура оставалась за московской охранкой, а мелкая передавалась местным розыскным органам.

По этому поводу Зубатов докладывал в ДП, что он договорился с начальником Екатеринославского ГЖУ полковником Кременецким о том, чтобы тот стал вербовать на Юге России для Летучего отряда секретную агентуру. Зубатов считал, что для Летучего отряда это будет хороший агентурный центр и убедил ДП в необходимости того, чтобы старший филер встречался на конспиративной квартире с Л. Кременецким и докладывал ему о результатах наружного наблюдения, а тот, в свою очередь, информировал старшего филера о работе секретной агентуры. Полученные агентурные сведения Летучий отряд должен был докладывать в ДП. Таким образом, Летучий отряд стал превращаться в подвижное розыскное отделение, которое помимо наружного наблюдения занималось формированием агентуры центрального подчинения.

Для получения агентурных данных филерам рекомендовалось вступать в доверительные контакты с бродягами, проститутками, нищими.

После создания сети розыскных и охранных отделений старший филер Летучего отряда пользовался конспиративными квартирами старших филеров тех городов, куда он приезжал по делам службы. Потому в охранке имелись адреса старших филеров других городов.

Работа Летучего отряда вызывала недовольство у тех розыскных органов, где розыск был поставлен слабо. Особо неистовствовал по поводу работы Отряда и деятельности Зубатова начальник Киевского ГЖУ, «краса и гордость» Корпуса жандармов генерал В. Д. Новицкий. Он искренне считал Зубатова революционером и буквально засыпал ДП доносами.

В 1896–1897 гг. в Москве и Петербурге были введены участковые и вокзальные надзиратели. Они, по требованию офицеров и чиновников охранки, наводили справки об интересующих охранку лицах, делали выписки из домовых книг, расспрашивали гостиничную администрацию о проживающих, их деятельности и т. п., докладывали дежурному по охранке обо всех происшествиях на их территории.

Вокзальные надзиратели передавали филерам наблюдаемого, получали от них данные о сборе материалов для составления формальных справок. Они участвовали в охране высокопоставленных особ, вели наблюдение за происходящим на вокзалах, присутствовали при прибытии и отправлении поездов, содействовали филерам при их отъездах с наблюдаемыми, принимали и отправляли грузы охранного отделения, вызывали для охранников извозчиков. С появлением вокзальных надзирателей часть функций старшего филера перешла к ним, что освободило наблюдательный состав от бумажных дел.

Филер Летучего отряда

Работа в охранном отделении требовала четкого взаимодействия всех служб и подразделений. Этого не всегда можно было достичь приказами. Нужны были взаимоотношения, побуждавшие к поддержке и взаимовыручке. Специфика работы «агентурной» и «наблюдательной» служб, их взаимозависимость подталкивали их руководителей Зубатова и Медникова к сближению.

То, что не получалось у секретной агентуры Зубатова, «дотаптывалось» медниковыми филерами и наоборот. Собственно, эти два человека, Зубатов и Медников, составляли суть московской охранки. Разные по воспитанию, образованию и мировоззрению, эти люди в розыске составляли единое целое и дополняли друг друга[167]167
  Спиридович А. И. Указ. Соч. С. 56.


[Закрыть].

Зубатов доверял Медникову и передал в его руки кассу. Прямых доказательств о нечистоплотности Зубатова нет. Однако покупка для отделения коляски на резиновом ходу – по тем временам шик, обеды с петербургским начальством в лучших и дорогих ресторанах наталкивают на мысль, что Зубатов тоже имел отношение к «комбинациям» Медникова.

Зубатов доверил Медникову связь с рабочей агентурой. У любовницы Медникова, шансоньеточной певички, находилась конспиративная квартира, где проходили встречи с важными лицами и особо секретными агентами.

В связи с готовившейся реформой в 1901 г. отряд был увеличен на 20 человек, но реорганизация наружного наблюдения была проведена после создания в августе 1902 г. розыскных отделений.

По созданию при розыскных органах наблюдательного штата потребность в командировках московских филеров отпадает. В то же время возникает необходимость координации действий филеров, централизации управления ими, сосредоточении их внимания на наиболее важных делах.

С переходом в Петербург на должность заведующего Особым отделом Зубатов «перетащил» туда и Медникова, который стал «главным филером» Российской империи.

Недостаток образования не позволял Медникову занять штатную должность. Тогда Зубатов определил его по вольному найму. При этом он приложил массу усилий для того, чтобы выхлопотать Медникову пенсию. В представлении на имя московского оберполицмейстера он описал заслуги Медникова, его непосильный труд в борьбе с крамолой и «болезненное состояние», вызванное тяготами филерской службы.

Как свидетельствует сослуживец Медникова Л. Меньщиков, в то время Медников никакими заболеваниями не страдал и обладал крепким здоровьем. Но Зубатов делал все возможное, чтобы рядом с ним был «свой» человек. «Свои» люди были направлены старшими во вновь созданные розыскные отделения. Старший филер, с ведома своего начальства, направлял два раза в неделю сводки наблюдений, а частным письмом на имя Зубатова или Медникова информировал о делах в охранке. Таким образом осуществлялся негласный контроль за охранниками.

На основании доклада от 10 октября 1902 г. Летучий филерский отряд был упразднен, а на его основе был создан Центральный отряд филеров. В его состав вошли наиболее опытные наблюдательные агенты из 20 человек. Остальные филеры были распределены по вновь образованным розыскным пунктам. С учреждением Центрального отряда филеров штат наблюдательных агентов был увеличен до 60 человек[168]168
  ГАРФ. Ф. 102. Оп. ОО. 1902. Д. 825. Л. 168об.


[Закрыть].

Опыт работы филеров Летучего отряда и московской охранки лег в основу «Свода правил, выработанных в развитие утвержденного господином министром внутренних дел 12 августа 1902 г. „Положения о начальниках розыскных отделений“ и Инструкции филерам Летучего отряда и филерам розыскных и охранных отделений» от 31 октября 1902 г. При ГЖУ для усиления агентурной работы были созданы агентурно-наблюдательные унтер-офицерские пункты.

По «Своду правил» способы внешнего наблюдения определялись распоряжениями ДП и начальники отделений за них не отвечали. Начальники отделений указывали старшим филерам лиц, подлежавших наблюдению, а выполнение технической стороны наблюдения лежало на старшем филере[169]169
  Там же. Л. 122 об.


[Закрыть]. Но по существу все пункты «Свода правил», касающиеся деятельности филеров, были направлены на то, чтобы вывести их из подчинения охранке и поставить в прямую зависимость от ДП. Этим ДП стремился сосредоточить в своих руках наружное наблюдение.

В Инструкции подробно были расписаны документы текущего наблюдения: установки и выяснение наблюдаемых и мест, ими посещаемых, появление в сфере наблюдения новых лиц, о перемене наблюдаемыми места жительства, об их выбытии куда-либо, о сходках, конспиративных свиданиях, появлении у наблюдаемых подозрительных предметов и их передаче. Особо важные сведения докладывались немедленно.

При сопровождении наблюдаемого в другой город филер при удобном случае сообщал об этом своему начальнику и Медникову и если там останавливался, то сообщал своему руководству свой адрес. Из практики работы московской охранки был взят прием конспирации, когда о наблюдении под видом торговой корреспонденции в «контору» на имя Е. П. Серебрякова или «Павлова» (Медникова) приходили телеграммы «торговых людей»:

«Товар Черного везу Тулу» или «Товар Кашинский встречайте 27 января Николаевский вокзал 9 вечера вагон 3-го класса» и в ДП знали, что В. Л. Бурцев (филерская кличка «Кашинский») приезжает в Москву. При передаче наблюдения телеграмма гласила: «Товар Кашинский сдан московским приказчикам».

Инструкция требовала, чтобы филер подписывал телеграммы своей фамилией, но на практике филеры пользовались псевдонимами. Так, старший филер московской охранки Ершов, взявший под наблюдение Эйдельмана и выследивший 1-й съезд РСДРП, проходил в розыскных документах под кличкой «Сычев». Он сообщил в «контору», что в Минске проходит «свадьба». Состав Зубатов выяснит на дознании.

Своему начальству и Медникову филер ежедневно сообщал заказными письмами о результатах наблюдения. Рекомендовалось сдавать письма на вокзалах или опускать в почтовые ящики поездов. Все письма из одной местности должны были иметь общую порядковую нумерацию и указание, когда и где они составлены и заверены подписью.

Проходящие по наблюдению лица получали кличку, под которой фигурировали в документации охранки. Кличку рекомендовалось давать короткую, из одного слова. Она должна была характеризовать внешность наблюдаемого или выражать впечатление от него. Кличка давалась такая, чтобы по ней можно было определить, к кому она относится, к мужчине или женщине. Не рекомендовалось давать одинаковых кличек и следовало использовать первоначальную кличку.

Например, В. И. Фигнер носила кличку «Березовая», Б. В. Савинков – «Театральный», И. И. Рябушинский – «Кошелек», А. Ф. Керенский – «Скорый», М. И. Ульянова – «Баба Мишке» (видимо, кличка была связана с тем, что Ульянова проживала в доме Мишке).

Лицо, попавшее впервые под наблюдение, должно было быть подробно описано, и сообщены обстоятельства, при которых оно появилось. Описания проводились согласно «словесного портрета».

О наблюдаемых домах, помимо адреса и фамилии владельца, сообщалась квартира, входы, этаж, флигель, окна и другие подробности. Особое внимание следовало обращать на посещение наблюдаемыми магазинов и мастерских с указанием адреса и их владельца.

С карточек, находящихся у входов, рекомендовалось списывать все данные о владельце дома. В целях конспирации не рекомендовалось обращать на себя внимание, ходить заметно тихо и не оставаться на одном месте в течение продолжительного времени.

Сведения по наблюдению филер заносил в филерский листок, где подробно, с точностью до минут, указывал все сведения. Особое внимание обращалось на передачу наблюдаемого и уход его из-под наблюдения. Групповые «проследки» позволяли маскировать наблюдение. В особо людных местах филеры почти вплотную подходили к наблюдаемому, когда людей было мало, они «отпускали» наблюдаемого на расстояние и по возможности чаще менялись на маршруте. «Передавая» друг другу поднадзорного, филеры уменьшали вероятность провала. Для обнаружения «хвоста» революционеры использовали прием, когда революционер проходил мимо спрятавшегося революционера. Следовавший за ним господин мог оказаться филером. Таким образом, революционеры для выявления наблюдения использовали «стационарные посты». Такой прием стационарного наблюдения применялся филерами для наблюдения за типографиями, динамитными мастерскими, квартирами нелегальных. Подбирались квартиры, чердаки, подвалы, позволяющие следить за нужным объектом. Этим целям в определенной мере служили участковые и вокзальные надзиратели, которые ориентировали филеров о продвижении революционеров.

Впервые стационарное наблюдение на местности применил Г. П. Судейкин, расставивший филеров по маршруту прохождения народовольцев.

В случае появления нового лица у революционера группа делилась, сопровождая революционера и его связь.

В ресторанах, трактирах, кофейных и других общественных местах филеры «запирали» выходы. Они устраивались у дверей и под видом обывателей незаметно наблюдали за своим клиентом. Для повышения оперативных возможностей филера ему выдавалась «гармошка» – фотографии революционеров с их словесным портретом.

Вспомогательным звеном в наблюдении были извозчики. «Ваньки» использовались для доставки филеров за поднадзорными, если те пытались уйти от наблюдения, служили стационарным постом наблюдения и обслуживали чиновников охранки. Содержался конный двор негласно. Оплата за экипажи, лошадей, фураж, квартиру, промысловый налог и сбор в пользу города проводились по счетам, представляемым в охранное отделение старшим извозчиком от имени частных лиц. Инициатором их создания был Медников. Спиридович отмечал, что филер стоял извозчиком так, что самый профессиональный революционер не мог признать в нем агента.

Возглавляя наружное наблюдение империи, Медников сумел организовать и направить работу на совместное решение розыскных задач. Он вел переписку со своими бывшими сослуживцами, давал советы по организации розыска. Оживленная переписка завязалась у Медникова с начальником симферопольского, а затем киевского охранного отделения ротмистром Спиридовичем. Доброжелательные отношения у них сложились еще в московской охранке, куда Спиридович прибыл для прохождения службы. Их внимание было сосредоточено на задержании террористов-эсеров М. М. Мельникова и Г. А. Гершуни. О Мельникове Медников пишет: «он – все, он боевая сила, он и член Боевой организации, и всякая в нем блажь – он и сам может работать ножом и револьвером прекрасно»[170]170
  Письма Медникова к Спиридовичу // Красный архив. 1926. Т. 4 (17). С. 195.


[Закрыть].

На его задержании было сосредоточено все внимание ДП. В Киев был направлен почти весь Летучий отряд. В случае неудачного задержания на юге, что Медников считал недопустимым, ближе к северу Мельникова ждала «рамочка» – наблюдение с четырех сторон.

В январе 1903 г. Спиридович приехал в Киев. Совершенно случайно его филеры наткнулись на Мельникова, но не арестовали его. Это был провал, и Спиридович разнес филеров. На следующий день филеры опять встретили Мельникова, который бросился от них бежать и в одном из дворов закрылся в уборной. Филеры взломали дверь и взяли его. За успешно проведенное задержание Медников получил орден Анны, Спиридович был награжден орденом Станислава 2-ой степени, а 8-ми филерам на вознаграждение выделялось 2000 руб.

Особое беспокойство у ДП вызывал глава Боевой организации партии эсеров Г. Гершуни. Под его руководством было осуществлено покушение на Д. С. Сипягина, убит уфимский губернатор Н. М. Богданович, готовились покушения на Победоносцева и Клейгельса. Секретный сотрудник Е. Азеф, находившийся в близких отношениях с Гершуни, сообщал о нем самые общие сведения. Медников ориентировал Спиридовича о том, что Гершуни якобы на Кавказе, но предполагал, что он в Киеве или где-то рядом. На Гершуни «вышел» Спиридович. После убийства уфимского губернатора Спиридович усилил наблюдение за конспиративной квартирой киевских эсеров. Это была лечебница на Бессарабском базаре. Сняв номер гостиницы окнами на лечебницу, филеры установили за ней круглосуточное наблюдение. Секретный сотрудник «Конек» (Розенберг) сообщил, что местным комитетом получена телеграмма. Он был испуган и чего-то не договаривал, но Спиридович предположил, что разговор касается Гершуни. Спиридович получил копию телеграммы: «Папа приезжает завтра, хочет повидать Федора. Дарнициенко»[171]171
  Там же.


[Закрыть].

Спиридович предположил, что «Папа» – Гершуни, «Федор» – киевская связь, а «Дарнициенко» – станция Дарница. Вместе со старшим филером Зелениным Спиридович направил наряды по маршруту Киев-1, Киев-2, Дарница, Боярка. Остальные филеры усилили наблюдение за киевскими эсерами.

Д. С. Сипягин

Н. М. Богданович

Герш-Исаак Гершуни

Спиридович вспоминал, что «около шести часов вечера дежурившие на станции Киев-второй филеры встретили шедший в Киев пассажирский поезд. Когда поезд остановился, из вагона вышел хорошо одетый мужчина в фуражке инженера с портфелем в руках. Оглянувшись рассеянно, инженер пошел медленно вдоль поезда, посматривая на колеса и буфера вагонов. Вглядевшись в него, наши люди стояли не двигаясь. Поезд свистнул и ушел. Инженер остался. Как будто бы – „он“, думали филеры, но сходства с карточкой нет! Вдруг инженер остановился, нагнулся, стал поправлять шнурки на ботинках и вскинул глазами вкось на стоящих поодаль филеров. Этот маневр погубил его…» «Шляпа» был взят под наблюдение и на безлюдном участке арестован. За это задержание Спиридович был произведен в подполковники.

Сообщая Спиридовичу о ходе розысков в империи, Медников рекомендует ему: «дорогой, займись хорошенько „Искрой“, она даст пламя»[172]172
  Письма Медникова к Спиридовичу // Красный архив. 1926. Т. 4. (17). С. 194.


[Закрыть].

При всех успехах филеров, они допускали оплошности, вызванные поспешностью в работе, перегруженностью, усталостью или небрежностью.

Это вызвало необходимость у ДП дать разъяснения по поводу соблюдения осмотрительности. Департамент рекомендовал начальникам розыскных учреждений заблаговременно давать указания о сопровождении наблюдаемых. К ним относились заведомо нелегальные, специально указанные ДП, подозреваемые в террористических актах и лица, установленные как революционеры.

При сопровождении наблюдаемого в другой город филеры сообщали шифрованной телеграммой начальнику местного охранного отделения число, номер поезда, вагон, класс, пункт следования их подопечного, установку личности, если такая имелась, кличку наблюдения и сопровождающих. Сказывались меры, которые следовало к нему применить: неотступное наблюдение, установка личности, задержание.

Агент иносказательным языком извещал свое начальство о продвижении наблюдаемого и обо всех изменениях его маршрута. О прибытии наблюдаемого лица в течение суток извещался соответствующий начальник охранного отделения и ДП. В целях обеспечения успеха не рекомендовалось вести наблюдение группой менее двух человек.

В период первой российской революции возрастает роль наблюдения на местах, и центральный филерский отряд становится громоздким и дорогим средством, чисто физически не успевающим вести наблюдение. Оперативные возможности отряда понижаются. Более целесообразным становится четкое взаимодействие территориальных органов, что ведет к закреплению такого принципа, как взаимодействие всех звеньев полиции и жандармерии.

Трудно согласиться с предположением З. И. Перегудовой о том, что «у директора Департамента не было желания руководить деятельностью Летучего отряда, обрабатывать его информацию»[173]173
  Перегудова З. И. Указ. Соч. С. 172.


[Закрыть].

Отрядом управлял заведующий наружным наблюдением под руководством заведующего Особого отдела. Директор осуществлял общее руководство, а информацию обрабатывали его подчиненные. В записке от 28 марта 1906 г. говорилось, что содержание отряда стоит дорого, и он был прикомандирован к Петербургскому охранному отделению. Численность его сократилась с 60 до 15 человек, а содержание уменьшилось с 52 тыс. до 13,5 тыс. руб.[174]174
  Там же.


[Закрыть]

Но уже в мае 1906 г. Э. И. Вуич предлагал восстановить Летучий отряд. С назначением директором ДП М. Трусевича на филеров петербургской охранки стали возлагать «наиболее ответственные поручения» вне Петербурга.

Сказывалась кадровая политика в подборе наблюдательного состава: низкий образовательный уровень, недостаточная профессиональная подготовка, часто отсутствие опытного руководители.

Трусевич поднимает вопрос о создании центральной школы для подготовки филеров. Помимо крепкого здоровья и выносливости филеры должны были знать организацию революционных партий, приемы конспирации революционеров, технику наблюдения и способы задержания[175]175
  Бороздин А. Школа филеров // Былое. 1917. С. 40–67.


[Закрыть].

Первоначально филерский состав состоял исключительно из мужчин. Лишь с большим трудом в филеры была принята женщина. Практика показала целесообразность приема на службу женщин. Они менее заметны в толпе, кроме того, на женщин не так настороженно реагировали мужчины-революционеры.

В феврале 1907 г. П. А. Столыпин утвердил Инструкцию по организации наружного наблюдения, состоящую из 75 параграфов. Несколько позже разрабатывается Инструкция начальникам охранных отделений, касающаяся их деятельности по организации наружного наблюдения. Инструкции развивали и уточняли Инструкцию 1902 г. Высокими оставались требовании к физическим и нравственным качествам агентов. Вводился возрастной ценз в 30 лет и запрещался прием на службу поляков и евреев. Предпочтение по-прежнему отдавалось унтер-офицерам, ушедшим в запас.

Сложным было служебное положение филеров. Для придания их службе статуса государственной начальники ряда охранок зачисляли их околоточными надзирателями. Учитывая то, что московская городская полиция могла иметь неограниченным штат околоточных надзирателей, на эти должности были назначены старшие филеры других охранок с откомандированием их в распоряжение начальников местных органов. Младшие филеры оплачивались из средств ДП.

Такое положение филеров нередко вело к трениям с местными властями, расшифровке агентов и общественной огласке. С возникновением районных охранных отделений на начальника возлагалась организация наблюдения в пределах района. Входящие в состав районного отделения местные органы имели свой наблюдательный состав, но в особо важных случаях вызывались филеры районного отделения.

Новым источником филерских кадров стали унтер-офицеры жандармских пунктов, упраздненных в конце 1907 г. Это привело к усилению наблюдательного состава на местах и упразднению Центрального филерского отряда. В пределах 60–80 филеров было в столичных охранках, по 30 было в Иркутской и Тифлисской, 25 – в Киевской, 24 – в Лифляндской, по 20 – в Томской и Финляндской, 16 – в Эстляндской, по 15 – в Виленской, Екатеринославской, Одесской, Саратовской, Харьковской, по 12 – в Бакинской, Енисейской, Минской, Нижегородской и Пермской охранках[176]176
  Перегудова З. И. Указ. соч. С. 177.


[Закрыть].

Расширяются приемы наблюдения. В трамваях, появившихся в 1903 г., филерам рекомендовалось «запирать входы и выходы, для того чтобы соскочить с трамвая вслед за наблюдаемым». Применялось «параллельное» наблюдение, когда филеры шли не за наблюдаемым, а по параллельной улице, проверяясь на перекрестках.

В октябре 1909 г. вице-директор ДП Курлов поднял вопрос о реорганизации наружного наблюдения. Он предложил восстановить центральный филерский отряд, разработать новую инструкцию по наружному наблюдению и усовершенствовать школу филеров. Под председательством начальника Петербургского охранного отделения генерала А. В. Герасимова в ноябре 1909 г. была создана особая комиссия по реорганизации наружного наблюдения. Она отклонила вопрос о школе филеров, но разработала ряд инструкций[177]177
  Там же. С. 178.


[Закрыть].

В декабре 1910 г. при Петербургском охранном отделении Центральный филерский отряд был восстановлен. На него возлагались задачи по ведению наблюдения за революционерами и осуществление охраны императорских величеств.

В этот период активизируется деятельность террористических организаций. В январе 1911 г. ДП направил начальникам ГЖУ, охранных отделений и пограничных пунктов циркуляр, где извещал их о предполагаемом прибытии в Россию боевиков для свершения террористических актов первостепенной важности. Среди террористов с паспортом на имя Августа Манберга должен был приехать Б. В. Савинков. Опасность террористических актов против августейших особ – выдвигает перед Центральным филерским отрядом первостепенные задачи охраны им императорских величеств.

Исполняли филеры и «деликатные» поручения по наблюдению за членами императорской фамилии.

По заданию Николая II начальнику Петербургского охранного отделения А. В. Герасимову было поручено расстроить венчание четы «Брасовых». Под этой кличкой в филерских документах проходил брат царя вел. кн. Михаил Александрович и его сожительница Вульферт. Герасимов выехал в Париж. В его распоряжение поступила группа филеров во главе со старшим Г. Бинтом.

Несмотря на то, что консьержка информировала охранку о внутренней жизни четы «Брасовых», Михаил сумел дезинформировать свое окружение, вместо Ниццы поехал в Вену, после чего обвенчался в сербской церкви[178]178
  Герасимов А. В. На лезвии с террористами. М., 1991. С. 179, 180, 181.


[Закрыть].

Если по каким-то причинам вести открытое наблюдение было нельзя, то его маскировали под охрану. На царскую чету большое влияние приобрел Г. Распутин. В период Первой мировой войны он высказывался в пользу сепаратного мира с Германией, и 9-е делопроизводство ДП заподозрило его в шпионаже. Для проверки своих подозрений под видом охраны к Распутину были приставлены наблюдательные агенты. Они внимательно следили за «Темным», проживающим по улице Гороховой, д. 64. Агенты, приставленные к Распутину, не только фиксировали его контакты, но устанавливали содержание телеграмм, вступали в беседы. С начала 1915 г. сохранились дневники наружного наблюдения, свидетельствующие о неотступном наблюдении за «Темным»[179]179
  Распутин в освещении охранки // Красный архив. 1924. № 4. С. 270–288.


[Закрыть].

Тогда возникает вопрос, почему филеры не сопровождали Распутина к дому князя Ф. Юсупова. От его решения зависит понимание закулисных игр, в которые была втянута Россия.

Помещики, на территории которых велись или могли вестись боевые действия, были заинтересованы в прекращении войны и искали пути реализации своих планов. Через Распутина они пытались довести свои надежды до царя. Но существовала и другая группировка, заинтересованная в войне «до победного конца» и исполнении союзнических обязательств. Ее поддерживала Англия, которая видела в Распутине определенную угрозу и стремилась к его устранению.

Пока не откроются архивы английских спецслужб, нельзя с уверенностью сказать, подсказали ли заговорщикам идею убийства английские спецслужбы или использовали антираспутинские настроения, но их присутствие в этом деле вполне очевидно.

В Петербурге, в гостинице «Астория», находилась английская миссия. Сотрудник спецслужбы Джон Скейл оставил записку об убийстве Распутина. Там упоминается О. Рейнер, который сделал три выстрела в голову Распутина уже после того, как тот был смертельно ранен. Это наталкивает на мысль, что в снятии наблюдения были заинтересованы какие-то должностные лица ДП, стремившиеся не допустить разрыва договора между Россией и Антантой.

Делопроизводство наружного наблюдения было громоздким. Закрепленные за столом наружного наблюдения писцы переписывали множество бумаг со сведениями по наблюдению по каждой организации, создавая сводки данных наблюдения и разрабатывая их в графические схемы. Первичная информация заключалась в филерском листке, куда агент заносил все данные по наблюдению. На их основании создавался дневник наружного наблюдения и, когда их данные входили в сводку наблюдений и использовались как улики, материалы уничтожались.

Графические схемы строились в виде концентрических кругов, где 1-й круг составляли учреждения, которые посещал наблюдаемый, 2-ой – лица, с которыми он встречался. Здесь составлялись алфавитные списки домов, состоящих под наблюдением с выписками из домовых книг. В этом отделе хранились адреса старших филеров других охранок.

Во времена Медникова встреча с филерами проводилась в охранном отделении. Спиридович вспоминал, что когда над первопрестольной сгущались сумерки, в свете тусклых фонарей мелькали крадущиеся к Гнездниковскому переулку какие-то тени. Это филеры спешили с докладами в охранку. Такая практика способствовала раскрытию наблюдательного состава, и впоследствии жандарму для встречи с филером полагалось иметь конспиративную квартиру.