Текст книги "Urban commons. Городские сообщества за пределами государства и рынка"

За пределами города: концептуализация городских совместностей в перспективе критической теории

Маркус Кип

Хайп заполняет город

Последние десять лет интерес к идее общего нарастает в академических и активистских кругах; и совсем недавно фокус сместился на «городские совместности». Историк Питер Лайнбо считает, что урбанизация предполагает усиливающееся огораживание «сельских» общедоступных ресурсов – пастбищ, лугов, лесопосадок или прибрежных зон. Огораживание приводит к тому, что «по всему миру создатели и потребители совместностей (commoners) теряют возможность скрыться в лесу или перебраться на возвышенность»7676
  Peter Linebaugh, «The City and the Commons: A Story for Our Times» in Stop, Thief! The Commons, Enclosures, and Resistance (Oakland, CA: PM Press, 2014), 40.


[Закрыть]. И пусть значимость борьбы за «сельское общее» стала менее значимой7777
  Важный сборник эссе, оспаривающих такое обобщение: Alexander Reid Ross, ed., Grabbing Back: Essays against the Global Land Grab (Oakland, CA: AK Press, 2014).


[Закрыть], битва за городские совместности продолжается и актуальна как никогда. Недавний цикл городских манифестаций, включающий «Арабскую весну», выступления против жесткой экономической политики в Южной Европе, битву за площадь Таксим, а также движение «Захвати Уолл-стрит», определенно усилил интерес к отношениям между городом и совместностями7878
  George Caffentzis and Silvia Federici, «Commons Against and Beyond Capitalism», Upping the Anti 15 (September 2013): 83–97; Ozan Karaman, «Defending Future Commons: the Gezi Experience», Antipode Intervention, 2013, http://wp.me/p16RPC-M5 (accessed December 15, 2014); Linebaugh, «The City and the Commons», 24.


[Закрыть]. Наблюдая за этой борьбой, Лайнбо обретает надежду и восклицает: «город должен стать общим (commonized), насколько бы беспрецедентной в исторической перспективе ни казалась эта задача»7979
  Linebaugh, «The City and the Commons», 40.


[Закрыть].

Другие авторы подчеркивают, что в представлении о городе и так заключена идея «общего», соответственно, они призывают вспомнить, что такое город. Согласно Лефевру, «город сам по себе является „творением“ (ouevre), и эта характеристика противоречит необратимой тенденции сводить город к деньгам и коммерции, к обмену и продуктам. В самом деле, творение – это потребительная стоимость, а продукт – меновая»8080
  Henri Lefebvre, Writings on Cities, trans. Eleonore Kofman und Elizabeth Lebas (Oxford: Blackwell, 1996), 66.


[Закрыть]. «Творение» указывает на город как на неостановимый творческий процесс, произведение искусства, творимое посредством каждодневной рутины, созидаемое всеми, кто находится в городе. Дэвид Харви развивает эту мысль:

Человеческие качества города появляются из наших практик, осуществляемых в различных городских пространствах <…>. Индивиды и социальные группы создают социальный мир города посредством своих каждодневных активностей и борьбы, и в этом они создают что-то общее – определенные рамки, в которых каждый из нас может обитать 8181
  David Harvey, «The Future of the Commons», Radical History Review, № 109 (2011): 103–104;


[Закрыть].

Заявление Хардта и Негри о том, что «мегаполис – фабрика по производству совместности»8282
  Michael Hardt and Antonio Negri, Commonwealth (Cambridge, MA: Harvard University Press, 2009), 250.


[Закрыть], отсылает к аналогичному представлению о городе как коллективном произведении:

Конечно, город – это не просто выстроенная среда, состоящая из зданий, улиц, подземки, парков, очистных систем, коммуникационных кабелей, – это еще и живая динамика культурных практик, интеллектуальных схем, аффективных сетей и социальных институций. Эти элементы совместности, содержащиеся в городе, не только являются предпосылками для биополитического производства, но и представляют собой его результат; город как источник общего и как принимающий его резервуар 8383
  Ibid., 154.


[Закрыть].

Эти описания представляют город как ключевое пространство битвы за совместность, как Землю Обетованную, на которой должна осуществиться политика, основанная на идеях совместности. Потому не так уж удивительно, что мода на совместность наконец захватила город. За последние годы идея «городских совместностей»8484
  Я ограничиваю этот обзор, сосредоточившись на упоминаниях термина «городские совместности».


[Закрыть] стала настоящим феноменом, которому посвящены публикации исследователей, занятых в юриспруденции8585
  Sheila Foster, «Collective Action and the Urban Commons», Notre Dame Law Review 87 (2011): 57–134; Nicole Stelle Garnett, «Managing the Urban Commons», U. Pa. L. Rev. 160 (2012): 1995–2027; Alison Young, «Cities in the City: Street Art, Enchantment, and the Urban Commons», Law & Literature 26, № 2 (2014): 145–61.


[Закрыть], истории8686
  Linebaugh, «The City and the Commons: A Story for Our Times»; Jesús A. Solórzano Telechea, «The Politics of the Urban Commons in Northern Atlantic Spain in the Later Middle Ages», Urban History 41, № 2 (May 2014): 183–203; Geoff D. Zylstra, «Struggle over the Streets: Industrialization and the Fight over the Corporate Control of Street Space in Philadelphia, 1830–1860», Journal of Urban Technology 20, № 3 (July 1, 2013): 3–19; Alvaro Sevilla-Buitrago, «Central Park Against the Streets: The Enclosure of Public Space Cultures in Mid-Nineteenth Century New York», Social & Cultural Geography 15, № 2 (December 2013): 151–171.


[Закрыть], географии8787
  David Harvey, «The Creation of the Urban Commons», in Rebel Cities: From the Right to the City to the Urban Revolution (London: Verso, 2012); Nicholas Blomley, «Enclosure, Common Right and the Property of the Poor», Social & Legal Studies 17, № 3 (September 2008): 311–331; Tim Simpson, «Macau Metropolis and Mental Life: Interior Urbanism and the Chinese Imaginary», International Journal of Urban and Regional Research 38, № 3 (May 2014): 823–842; Ursula Lang, «The Common Life of Yards», Urban Geography 35, № 6 (June 13, 2014): 852–869; Stuart Hodkinson, «The New Urban Enclosures», City 16, № 5 (2012): 500–518; Efrat Eizenberg, «Actually Existing Commons: Three Moments of Space of Community Gardens in New York City», Antipode 44, № 3 (2012): 764–782; Alexander Vasudevan, «The Autonomous City Towards a Critical Geography of Occupation», Progress in Human Geography, April 30, 2014; Shin Lee and Chris Webster, «Enclosure of the Urban Commons», GeoJournal 66, № 1–2 (2006): 27–42; Renaud Le Goix, Chris Webster, et al., «Gated Communities, Sustainable Cities and a Tragedy of the Urban Commons», Critical Planning 13 (Summer 2006): 41–64; G. Ling, C. S. Ho, and H. M. Ali, «Institutional Property Rights Structure, Common Pool Resource (CPR), Tragedy of the Urban Commons: A Review», IOP Conference Series: Earth and Environmental Science 18, № 1 (February 25, 2014): 1–5; Amita Baviskar and Vinay Gidwani, «Urban Commons», Economic and Political Weekly XLVI, № 50 (December 10, 2011); Anant Maringanti, «No Estoppel: Claiming Right to the City via the Commons», Economic and Political Weekly XLVI, № 50 (December 10, 2011).


[Закрыть], социологии8888
  Patrick Bresnihan and Michael Byrne, «Escape into the City: Everyday Practices of Commoning and the Production of Urban Space in Dublin», Antipode (July 1, 2014); Adrian Parr, «Urban Debt, Neoliberalism and the Politics of the Commons», Theory, Culture & Society (June 16, 2014); Derese Getachew Kassa, «A Tragedy of the ‘Urban Commons’? A case study of 2 Public Places in Addis Ababa», 2008, http://dlc.dlib.indiana.edu/dlc/handle/10535/792 (accessed December 15, 2014).


[Закрыть], антропологии8989
  Andrew Newman, «Gatekeepers of the Urban Commons? Vigilant Citizenship and Neoliberal Space in Multiethnic Paris», Antipode 45, № 4 (2013): 947–964; Ida Susser and Stéphane Tonnelat, «Transformative Cities: The Three Urban Commons», Focaal 66 (2013): 105–132.


[Закрыть], экономике9090
  Johan Colding et al., «Urban Green Commons: Insights on Urban Common Property Systems», Global Environmental Change 23, № 5 (October 2013): 1039–1051; Daniel Tumminelli O’Brien, «Managing the Urban Commons: The Relative Influence of Individual and Social Incentives on the Treatment of Public Space», Human Nature 23, № 4 (December 2012): 467–489.


[Закрыть], политических науках9191
  Richard Pithouse, «An Urban Commons? Notes from South Africa», Community Development Journal 49, suppl. № 1 (January 1, 2014): 31–43.


[Закрыть], городском планировании9292
  Spike Boydell and Glen Searle, «Understanding Property Rights in the Contemporary Urban Commons», Urban Policy and Research 32, № 3 (July 3, 2014): 323–340; Natalia Radywyl and Che Biggs, «Reclaiming the Commons for Urban Transformation», Journal of Cleaner Production 50 (2013): 159–170; Orlando Alves dos Santos Jr., «Urban Common Space, Heterotopia and the Right to the City: Reflections on the Ideas of Henri Lefebvre and David Harvey», urbe. Revista Brasileira de Gestão Urbana 6, № 2 (August 2014): 146–157; Sumitaka Harada, «Komonzu Kara No Toshi Saisei: Chiiki Kyodo Kanri to Ho No Aratana Yakuwari (Urban Commons and City Revitalization: Community Management of the Commons and New Functions of the Law)», Social Science Japan Journal 17, № 2 (January 7, 2014): 247–251; Peter Parker and Magnus Johansson, «Challenges and Potentials in Collaborative Management of Urban Commons», in Multi-Faceted Nature of Collaboration in the Contemporary World, eds. Tamara Besednjak Valic, Dolores Modic, and Urša Lamut (Vega Press, Ltd, 2012), 92–113; Peter Parker and Magnus Johansson, «The Uses and Abuses of Elinor Ostrom’s Concept of Commons in Urban Theorizing», Paper presented at the Conference of the European Urban Research Association, Copenhagen, 2011, http://dspace.mah.se/handle/2043/12212 (accessed December 15, 2014); Ian McShane, «Trojan Horse or Adaptive Institutions? Some Reflections on Urban Commons in Australia», Urban Policy and Research 28, № 1 (March 2010): 101–116; Krystyna Stave and Leslie Armijo, «The Las Vegas Wash: A Changing Urban Commons in a Changing Urban Context», in Eighth Biennial Conference of the International Association for the Study of Common Property, 2000, http://digitalscholarship.unlv.edu/sea_fac_articles/210 (accessed December 15, 2014); Merle Breyer, «Owning by Doing: In Search of the Urban Commons» (Master of Sustainable Urban Planning and Design, Royal Institute of Technology, 2013), http://www.diva-portal.org/smash/record.jsf?pid=diva2:740911 (accessed December 15, 2014).


[Закрыть], архитектуре9393
  Stavros Stavrides, «Emerging Common Spaces as a Challenge to the City of Crisis», City 18, № 4–5 (2014): 546–550; Jorge Vergara Vidal, «Bienes comunes urbanos una aproximación inicial», Diseño urbano y paisaje 9, № 23 (2012); Francesca Ferguson, Make_Shift City: Die Neuverhandlung des Urbanen (Berlin: Jovis, 2014); Andrea Baier, Stadt der Commonisten: neue urbane Räume des Do it yourself (Bielefeld: Transcript, 2013); Georg Franck, «Die urbane Allmende: Zur Herausforderung der Baukultur durch die nachhaltige Stadt», Merkur 65, № 746 (2011): 567–582; целый номер журнала «uncube» (№ 20, 2014) был посвящен «городским совместностям».


[Закрыть] и даже в исполнительских искусствах9494
  Marissia Fragkou and Philip Hager, «Staging London: Participation and Citizenship on the Way to the 2012 Olympic Games», Contemporary Theatre Review 23, № 4 (November 1, 2013): 532–541.


[Закрыть]. Впрочем, важно отметить, что эти публикации чаще всего сопротивляются дисциплинарной категоризации – мои указания скорее основываются на институциональных аффилиациях уважаемых авторов. Куда значимее, что дискуссия создала по-настоящему трансдисциплинарное поле9595
  Следует отметить несколько конференций и проектов, проходивших в разных точках по всему миру: International Summer School: Commoning the City, June 22–29, 2014, Academy of Fine Arts Vienna; The Conference: Commoning the City, April 11, 2013, Royal Institute of Art, Stockholm; The Common(s) Course: Commoning the City & Withdrawing from the Community of Money, September 2013 – April 2014, 16 Beaver St., New York City; Mapping the Commons, A Research Lab on Urban Commons, a network involving scholars in Brazil, Turkey, Greece, and Spain (mappingthecommons.net), – и, конечно, организованную нами конференцию «Городские совместности», проходившую в центре имени Георга Зиммеля в Гумбольдтовском университете Берлина 27–28 сентября 2013 г.


[Закрыть]. За последние три года значительно выросло количество текстов о городских совместностях. Ограничившись известными мне языками, я смог обнаружить 43 текста, детально изучающих городские совместности; из них 40 – на английском. 37 из них были опубликованы после 2011 года (из них 32 на английском), и лишь 6 текстов были опубликованы до 2011‐го. Если мы возьмемся сравнивать эти тексты с исследованиями Остром и Хардина, обсуждающих традиционные ресурсы общего пользования в сельскохозяйственной среде, то обнаружим, что новые тексты сосредотачиваются на таких городских совместностях, как публичные пространства, тротуары, доступ к паркам и зонам отдыха, инфраструктуры вроде транспортной, дорожной, энергетической; на средах, избавленных от загрязнений, в том числе загрязнений воздуха или шума; даже публичная культура описывается как совместность нового рода. Тем не менее большая часть этих текстов принимает понятия «городское» и «город» как данное. «Городские совместности», таким образом, отсылают к совместностям, которые существуют в физических пространствах, размещенных на территории города.

Возникает нелегкий вопрос: что делает эти совместности городскими? Есть ли у них что-то общее кроме нахождения в черте города? Если нет, кажется, «городские совместности» окажутся всего лишь модной этикеткой, ничего концептуального не прибавляющей к идее совместности. Если да – нам предстоит описать городские совместности как очень конкретный и специфический тип совместности (commons) и понять, каким образом городское пространство предзадает условия апроприации и управления этими совместностями. И пусть в упомянутых текстах содержатся некоторые подсказки, я все же обращусь к источникам из области критической городской теории, чтобы показать строго обозначенную городскую перспективу на общее/совместности. Я особенно подчеркну «городские вызовы», с которыми сталкиваются доминирующие концепции общего, обозначенные в редакторском введении к сборнику. В частности, я обозначаю два тезиса. Во-первых, городские совместности вынуждают нас серьезнее относиться к переговорам о границах и солидарностях. Мобильность и социальная дифференциация, свойственные урбанизирующемуся миру, постоянно бросают вызов производителям совместностей; они вынуждают заново устанавливать основания коллективной практики, равно как и отношения со средой. Во-вторых, по мере расширения урбанизации и захвата капиталом новых экстерналий городским совместностям также придется расширяться, если, конечно, они хотят выжить.

Моя аргументация состоит из четырех шагов. Вначале я обращусь к дискуссии Паркера и Йоханссона, посвященной вызовам городских совместностей. Изучив существующий корпус текстов, они выявили специфически городские вызовы, бросаемые совместностям. Во второй части я реконструирую дискуссию о городском, имеющую место в критической городской теории. Я обращусь к двум ключевым концептуализациям городского, опирающимся на работы Анри Лефевра. В третьей части – предложу синтез двух этих направлений и опишу «городское» как диалектический процесс онтологической открытости и стратегического огораживания. Четвертая часть будет призвана инструментализировать эти идеи и выявить вызовы, определяющие специфический городской характер «городских совместностей».

Пока все (у всех) нормально? Концептуализируя городские совместности

Статью Иды Сассер и Стефани Тоннелат9696
  Susser and Tonnelat, «Transformative Cities: The Three Urban Commons»; Ibid., 109.


[Закрыть] можно считать примером концептуализации городских совместностей, в котором «городское» попросту означает место в (территориально определяемом) городе. «Три городских совместности», обсуждаемые исследовательницами, – труд и государственные услуги, публичные пространства, а также искусство – интерпретируются столь широко, что их крайне сложно счесть специфичными для города. Тем не менее Сассер и Тоннелат определяют городские характеристики совместностей не качественным, а количественным способом. Попросту говоря, определенные совместности становятся городскими потому, что их «предостаточно в городах»9797
  Ibid., 109.


[Закрыть]. На основе этого утверждения исследовательницы вычленяют идеально-типическое качество городской жизни и уточняют лефевровское «право на город», различая в нем три права: «право на городскую повседневную жизнь, право на одновременное пребывание в городском пространстве и столкновения (encounters) с незнакомым, другим, а также право на творческую деятельность»9898
  Ibid., 108.


[Закрыть]. Впрочем, так и не определив точно ни «город», ни «городское», этот текст скорее обозначает вопрос: как сравнивать городские совместности с не‐городскими и есть ли между ними вообще какая-то значительная разница?

Тексты Питера Паркера и Магнуса Йоханссона, в отличие от вышеупомянутой работы, стремятся точно обозначить характерную черту городских совместностей9999
  Parker and Johansson, «Challenges and Potentials in Collaborative Management of Urban Commons»; Parker and Johansson, «The Uses and Abuses of Elinor Ostrom’s Concept of Commons in Urban Theorizing».


[Закрыть]. Широкий обзор доступной литературы, посвященной совместностям и общим ресурсам в городских условиях, позволяет им выявить три отличительные черты, отделяющие городскую совместность от «традиционных общих ресурсов» (то есть рыболовецких угодий, запруд, сельскохозяйственных земель и лесопосадок), на которых сосредотачивались Элинор Остром, ее коллеги и последователи. Первая отличительная черта городских совместностей – большой масштаб и обусловленный им недостаток различимости отдельных индивидов. Совместности в городе способны объединять сотни тысяч участников, если не больше, в отличие от кейсов Остром, вовлекающих несколько сотен человек. И если в случаях, описанных Остром, участники понимают и то, из чего складывается общедоступный ресурс, и свою роль в обслуживании «общего», то в случае города обитатели порой даже не в курсе того, что такие сущности, как экосистема, водо– и энергоснабжение, использование дорог и тишина – могут быть «совместностями». Обилие участников сокращает выигрыши, получаемые теми, кто поддерживал совместность. Такая проблематизация позволяет провести сравнение с «трагедией ресурсов общего пользования» («tragedy of commons»), описанной Гарретом Хардином100100
  Garrett Hardin, «The Tragedy of the Commons», Science 162, № 3859 (1968): 1243–1248.


[Закрыть]. Невзирая на то что в некоторых случаях (например, в переработке отходов) нормы могут предупредить трагедию, Паркер и Йоханссон предполагают, что во множестве других случаев управление крупномасштабной совместностью, скорее всего, потребует бóльшей формализации правил и принятия решений.

Вторая черта, согласно Паркеру и Йоханссону, – это оспариваемый характер городских совместностей. Полезность общего очевидна применительно к традиционным общим благам и ресурсам, и, как правило, ее принимают все, кто образует группу (пастбище – корм для скота, ирригационная система – полив полей и т. д.), но она отнюдь не столь прозрачна в городском контексте. Разные типы социальной дифференциации и разделения (класс, гендер, этническая принадлежность, раса, род занятости) создают разные отношения с общими ресурсами, что приводит к различающимся оценкам, которые дают одному ресурсу разные группы пользователей. К примеру, для одних пользователей общественный садик – место выращивания съедобных растений; для других – пространство общения и создания сообщества. Здесь могут ночевать бездомные, но на это же место может иметь виды девелопер, готовый подать садик как выгодную отличительную черту, позволяющую переоценить стоимость квадратного метра в соседствующем с ним районе. Учитывая также мобильность и различия временных перспектив городских жителей, нам стоит внимательно относиться к тому, что степень участия в поддержании «общего» и степень ответственности за него могут быть разными. Так, создание общественного садика имеет не то же значение для постоянных жильцов, что и для временных арендаторов.

Чтобы городские совместности могли справляться с таким разнообразием, Паркер и Йоханссон предлагают третью отличительную черту: межсекторное сотрудничество (cross-sectoral collaboration). Городская инфраструктура в их тексте представлена как ресурс, к которому имеют доступ различные стейкхолдеры, среди которых и граждане, и частные компании, и муниципальные власти. Обеспечение совместности требует долгосрочного планирования, значительных инвестиций, а также сложной координации общественных и частных вкладов вкупе с регулятивными механизмами – и это может потребовать создания системы привилегий, поддерживающей баланс совместности. Потому Паркер и Йоханссон видят потребность в межсекторном взаимодействии, объединяющем горожан, некоммерческие организации, правительственных агентов и множество других деятелей – обязующихся создавать и поддерживать такие совместности. Они допускают, что роль государства как посредника будет усиливаться и его первостепенными задачами будут управление и наблюдение за процессом формирования городских совместностей101101
  Parker and Johansson, «Challenges and Potentials in Collaborative Management of Urban Commons», 100–101.


[Закрыть].

Я считаю, что проблема в обзоре Паркера и Йоханссона кроется в их представлении о городе и городском как о территориально ограниченной сущности. Совместности становятся городскими согласно тому, что «рассматриваемый ресурс должен быть преимущественно доступен в масштабах города или на меньшем масштабе». К сожалению, эта идея не позволяет оценивать значимость городских совместностей, размещающихся и производимых в том числе вне городского масштаба.

Представление о городском (urban) как качестве, присущем территориально определяемому городу (city), упорно сохраняется как в повседневном мышлении, так и в большинстве академических текстов102102
  См., к примеру: Peter J. Marcotullio and William Solecki, «What is a City? An Essential Definition for Sustainability», in Urbanization and Sustainability: Linking Urban Ecology, Environmental Justice and Global Environmental Change (New York: Springer, 2013), 11–25.


[Закрыть], к коим относятся и вышеописанные статьи, посвященные городским совместностям. Совершенно ясно, что такие представления помогают нам осмыслять ощутимые отличия пространств в черте города и за его пределами, то есть в деревне или пригороде. Тем не менее, если мы возьмем эту концепцию как инструмент анализа, нас ждут жесткие ограничения. Еще в 1938 году Луис Вирт103103
  Louis Wirth, «Urbanism as a Way of Life», American Journal of Sociology XLIV, № 1 (July 1938): 1–24. Neil Brenner and Christian Schmid, «Planetary Urbanization», in Urban Constellations, ed. Matthew Gandy (Berlin: Jovis, 2012), 10–13.


[Закрыть] заметил, что мы не можем принимать «город» и, следовательно, «городское» как данность, к тому же прикладываемую к очевидно неограниченному объекту. Вирт доказывал, что плотность, количество населения или площадь поселения – спорные критерии определения города. Сегодня сами паттерны урбанизации все больше оспаривают, казалось бы, самоочевидные отличия города и пригорода, городских и сельских земель. Некоторые части «большого города» могут выглядеть или ощущаться как деревня, и в то же время деревни, в которых, например, устроены крупные рынки, могут напоминать о городе. И что нам делать с крестьянскими фермерами, отправляющимися на протестное шествие в город? Этот протест «городской»? И что делать с культурными практиками, которые создавались в сельских районах поколение за поколением и ныне практикуются мигрантами, проживающими в городе? Это городское или нет?

Две повести о городах

Два ключевых подхода, выработанных в рамках урбанистической теории, позволяют вырваться из вышеупомянутых пределов концепции города как «локализованной пространственной сущности». Работы Анри Лефевра, помыслившего город как echelle (масштаб) и niveau (уровень), становятся трамплином для обоих подходов. Таким образом, один из концептов Лефевра представляет «городское» как «произведенный масштаб» (produced scale) и тем самым позволяет соотносить этот масштаб с множеством иных, от тела до глобальности. В противоположность этому, niveau фокусируется на культурных аспектах города, видимого как пространство медиации, смягчающее конфликты повседневного с логикой коммодификации.

Мультимасштабность городского

Бреннер и Шмид104104
  Neil Brenner and Christian Schmid, «Planetary Urbanization», in Urban Constellations, ed. Matthew Gandy (Berlin: Jovis, 2012), 10–13.


[Закрыть] предлагают теоретизировать «городское» не как сущность, обусловленную строгими и гомогенными метриками; их подход предвосхищал Вирт, предостерегая исследователей от уподобления «урбанизма» «физической сущности города»105105
  Marcotullio and Solecki, «What is a City?».


[Закрыть]. Конечно, Вирт довольно точно предсказывает будущие открытия:

Технологические развития в областях транспорта и коммуникации, практически обозначающие новую эпоху человеческой истории, акцентировали роль городов как доминирующих элементов нашей цивилизации и невероятно расширили городской образ жизни, вырвавшийся за пределы города как такового 106106
  Wirth, «Urbanism as a Way of Life», 4–5.


[Закрыть].

Доказывая, что «городская проблематика» отождествилась с обществом, Лефевр подхватил и развил эту интуицию, взявшись говорить о «городском обществе»107107
  Henri Lefebvre, The Urban Revolution (Minneapolis: University of Minnesota Press, 2003).


[Закрыть]. Согласно Лефевру, городские условия (urban condition) простираются за пределы города и вбирают в себя удаленные пространства, события и людей, разбросанных по всему свету. Субъектами урбанизации становятся и мегагорода, и менее густо заселенные «сельские» земли – процесс развития связывает оба типа территорий со множеством других пространств.

Лефевр описывает «городскую революцию» как неостановимый процесс нарастающей взаимосвязанности (connectivity), соединений и потоков, протекающих через конкретные хабы, которыми являются города. Соответственно, городское следует мыслить не как замкнутое пространство, поддерживаемое собственной динамикой108108
  Понятие «собственной логики городов» разбирает Мартина Лев, см.: Martina Löw, «The Intrinsic Logic of Cities: Towards a New Theory on Urbanism», Urban Research and Practice 5, № 3 (2012): 303–315. См. также: Собственная логика городов: Новые подходы в урбанистике. Сб. под ред. Мартины Лев и Хельмута Беркинга. М.: НЛО, 2017 (Серия «Studia urbanica»).


[Закрыть], но как узел глобализирующейся сети потоков (капитала, товаров, людей, практик, образов и т. д.), которую в своих поздних текстах активно развивал Мануэль Кастельс109109
  Manuel Castells, The Rise of the Network Society. Vol. 1: The Information Age: Economy, Society and Culture (Oxford: Blackwell, 1996); цит. по рус. изд.: Кастельс М. Информационная эпоха. Экономика, общество и культура. М.: Blackwell, 2000.


[Закрыть]. Потоки, конституирующие город в каждый отдельный момент, выходят не только за пределы территориальных границ города как административной единицы, но и за границы национального государства.

Акцент на потоках и связываемости высветил функцию «управления и контроля» (command and control), предназначенную глобальным городам как стратегическим хабам, которые включены в глобализацию капитала и труда110110
  Saskia Sassen, The Global City: New York, London, Tokyo (Princeton, NJ: Princeton University Press, 1991); Сассен С. Глобальный город: введение понятия // Глобальный город: теория и реальность / Под ред. Н. А. Слуки. М.: ООО «Аванглион», 2007. С. 9–27.


[Закрыть]. «Глобальный город» буквально стал собирательным образом «городского», вытеснившим из исследовательского фокуса «обыкновенные города» (особенно города Глобального Юга), также формирующиеся за счет глобализирующихся потоков и связей111111
  Jennifer Robinson, Ordinary Cities: Between Modernity and Development (London; New York: Routledge, 2006).


[Закрыть]. Такие исследователи, как Онг, не стремятся объяснять связываемости, обращаясь исключительно к капиталу и товарам; говоря о динамике, они подчеркивают особую значимость миграции и транснациональных общественных пространств, определяя связанный с ними процесс звучным термином «всемиризация» (worlding)112112
  Aihwa Ong, «Introduction: Worlding Cities, or the Art of Being Global», in Worlding Cities: Asian Experiments and the Art of Being Global, eds. Ananya Roy and Aihwa Ong (Chichester: Wiley-Blackwell, 2011), 1–26.


[Закрыть]113113
  Онг предлагает смотреть на процессы «всемиризации» городов, то есть на гетерогенные практики становления «глобальными». Она критикует марксистскую традицию определять единую логику, агентов и цель мировой трансформации и считает ошибочным рассматривать городские изменения как частные случаи функционирования единых капиталистических механизмов или проявления постколониальной логики. Напротив, Онг обращает внимание на дифференцированные сети взаимодействий множества субъектов и институтов, в которых проявляется стремление быть «глобальным». «Овсемирнивание», таким образом, указывает на то, что «глобальное» постоянно находится в стадии формирования и не является законченным результатом, статусом или основанием для рейтингования городов. См. подробнее: Ong Ai-hwa. Introduction: Worlding cities, or the art of being global. 2011. P. 1–26. – Прим. ред.


[Закрыть].

Такие авторы, как Майкл Питер Смит, угадывают в описанных трансформациях появление «транснационального урбанизма», видимого как

знак перекрещивающихся транснациональных контуров коммуникации, а также локальных, транслокальных и транснациональных общественных практик, рассекающих друг друга, «сходящихся» в конкретных местах в конкретные времена, вступающих в конкурентные политики производства места (place-making), социального производства различия во властных позициях, создания индивидов, групп, национальных и транснациональных идентичностей, а также сопредельных им полей различения 114114
  Michael P. Smith, Transnational Urbanism: Locating Globalization (Malden, MA: Blackwell Publishers, 2001), 5.


[Закрыть].

Тем не менее транснациональные потоки товаров, коммуникации и людей вовсе не подняли планку глобальной игры. Напротив, критические географы подчеркнули влияние «масштабов» на формирование неравенства и неравномерного развития. Согласно Нилу Смиту, масштабы не предзаданы, они не априорны:

Географический масштаб социально производится и как платформа, и как контейнер определенных типов общественной активности. Географические масштабы отнюдь не нейтральны; они не застывают в пределах обозначенных контуров; они – продукт экономических, политических и социальных активностей и связей; они изменчивы в той же степени, что и обуславливающие их отношения… Масштаб – географический упорядочиватель, выражение коллективного общественного действия 115115
  Smith quoted in Neil Brenner, «The Urban Question as a Scale Question: Reflections on Henri Lefebvre, Urban Theory and the Politics of Scale», International Journal of Urban and Regional Research 24, № 2 (2000): 267.


[Закрыть].

Бреннер заявляет, что городской масштаб (urban scale) играет ключевую стратегическую роль в переопределении масштабов суверенности и производства неолиберальной глобальной экономики116116
  Neil Brenner, New State Spaces: Urban Governance and the Rescaling of Statehood (Oxford; New York: Oxford University Press, 2004).


[Закрыть]. Сегодня масштаб города (city-scale), мыслимый как «структурная связность»117117
  David Harvey, The Urban Experience (Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1989).


[Закрыть] городских рынков труда или же как «город-в-сотню-миль»118118
  Deyan Sudjic, The 100 Mile City (London: Flamingo, 1993).


[Закрыть], становится ключевой площадкой для реализации национальных стратегий в рамках экономической соревновательности. Городам вменяется распространение духа предпринимательства среди горожан, создание благоприятных условий для транснациональных инвестиций, сокращение социальных издержек за счет оживления соседской взаимопомощи и в то же время – производство большего дохода для национального бюджета119119
  Brenner, New State Spaces: Urban Governance and the Rescaling of Statehood.


[Закрыть]. «Низовые» организации и попытки производства совместностей, таким образом, принуждены к поддержке менеджерской роли государства120120
  Margit Mayer, «The Onward Sweep of Social Capital: Causes and Consequences for Understanding Cities, Communities and Urban Movements», International Journal of Urban and Regional Research 27, № 1 (March 1, 2003): 110–132.


[Закрыть].

Городское как пространство медиации

Стефан Кипфер, Роб Шилдс или же Энди Меррифилд121121
  Stefan Kipfer, «Why the Urban Question Still Matters: Reflections on Rescaling and the Promise of the Urban», in Leviathan Undone? Towards a Political Economy of Scale, eds. Rianne Mahon and Roger Keil (Vancouver: UBC Press, 2009), 67–86; Rob Shields, «The Urban Question as Cargo Cult: Opportunities for a New Urban Pedagogy», International Journal of Urban and Regional Research 32, № 3 (2008): 712–718; Andy Merrifield, Dialectical Urbanism (New York: Monthly Review Press, 2014).


[Закрыть], обращаясь к представлению Лефевра о «городском» как niveau, выделяют культурную перспективу, отличную от Бреннеровского подхода к политэкономии. Их тексты отсылают к наследию исследователей начала XX века (Георга Зиммеля или Луиса Вирта), поскольку обращаются к культурным и основанным на опыте характеристикам конституирования «городской жизни». В знаменитом эссе Зиммеля «Большой город и духовная жизнь» опыт городской жизни описан как «повышенная нервность жизни, происходящая от быстрой и непрерывной смены внешних и внутренних впечатлений»122122
  Georg Simmel, «The Metropolis and Mental Life», in The Sociology of Georg Simmel, ed. Kurt H. Wolf (New York: Free Press, 1950), 409; Зиммель Г. Большой город и духовная жизнь // Логос. 2002. № 3 (34). С. 1.


[Закрыть]. Социальные и психологические реакции на это состояние укрепляют дифференциацию и экстравагантность, тем самым подпитывая самоусиливающуюся динамику.

Согласно Зиммелю, зарождающаяся городская культура анонимности связывает отчуждающие и освобождающие аспекты. С одной стороны, жители города быстро вырабатывают блазированное отношение (blase attitude), безразличие и «скрытую неприязнь» в отношении чужаков123123
  Ibid., 413–416.


[Закрыть], что формирует циничную точку зрения на социальные отношения. Зиммель определенно видит явную связь этого отношения с экономической базой: «становясь бесцветной и безразлично общей мерой для всех ценностей, деньги становятся также самым страшным нивелирующим фактором»124124
  Georg Simmel, The Philosophy of Money (London; Boston: Routledge & Kegan Paul, 1978), 255; Зиммель Г. Философия денег / Избранное. Проблемы социологии. М.; СПб.: Университетская книга, Центр гуманитарных инициатив, 2015. 416 с.


[Закрыть]. С другой стороны, анонимность освобождает индивида от форм группового давления и иных способов общественного контроля, а также способствует развитию различных городских культур. Айрис Мэрион Янг развивает эту идею, выявляя четыре желанных идеала, вплетенных в текстуру городской жизни: «1) социальная дифференциация без эксклюзии, 2) разнообразие, 3) публичность, а также 4) эротизм <…> как увиденное в широком смысле влечение к другому, наслаждение и радость от возможности отступить от безопасной рутины, пережить разрыв, обещающий встречу с новым, странным и удивительным»125125
  Iris Marion Young, Justice and the Politics of Difference (Princeton, NJ: Princeton University Press, 1990), 239.


[Закрыть].

Лефевр – подобно Зиммелю, Вирту, Янг и их коллегам – выделяет различие как определяющее качество городского опыта; «городское можно определить как пространство, в котором различия узнают друг друга и посредством взаимонаправленного распознавания проверяют друг друга и таким образом становятся либо сильнее, либо слабее»126126
  Lefebvre, The Urban Revolution, 96.


[Закрыть]. Появление и умножение социальных сред (milieu) и субкультур, индивидуализация жизненных стилей – суть части и минимальные единицы урбанизации. В городской среде, пестующей разнообразия, воспитывают инновацию и креативность и таким образом развивают новые формы производства и воспроизводства. Согласно Лефевру, капиталистический город играет ключевую роль в подгонке новых разработок под логику капитала.

Лефевр различает уровни личного опыта (его он называет «частным порядком» P) и накопления капитала (а его – «глобальным порядком» G); городское (медиация M) существует ровно между ними, оказываясь пространством ежедневного опыта и коммодификации. Лефевр считает, что центральность – идеал, заключенный в самом городском пространстве; это умозаключение позволяет ему полностью описать роль медиации: «дело в том, что любая точка может стать центральной в значении городского пространства-времени»127127
  Ibid., 116.


[Закрыть]. Шилдс доказывает, что «городское» (urban) эквивалентно теоретическому идеалу и виртуальности, потенциал которых заключен в «городе» (city) и является, выражаясь в терминах Лефевра, «реальной абстракцией»128128
  Shields, «The Urban Question as Cargo Cult», 716.


[Закрыть]. Тем не менее – в силу того что ни одна точка не может быть центральной единовременно с любой другой – городская политика заключается в осуществлении переговоров и балансировании запросов на центральность. На одной стороне спектра ответных реакций пространства товарного потребления – торговые центры и деловые районы – создают благоприятный фон (ambience) для социальных столкновений (encounter) и возможностей, в то же время полагаясь на различные формы исключения маргинализированных групп129129
  Margaret Kohn, Brave New Neighborhoods (New York: Routledge, 2004); Don Mitchell, The Right to the City: Social Justice and the Fight for Public Space (New York: Guilford Press, 2003).


[Закрыть]. На другой стороне городское также может вести к коллективному сопротивлению, зарождающемуся среди исключенных, постепенно осознающих свою общность в исключенности. Слово Лефевру: «Право на город легитимирует отказ от того, чтобы позволить дискриминационной и сегрегационной организации удалить человека из городской реальности <…> [и] объявляет неизбежный кризис городских центров, основанных на сегрегации»130130
  Lefebvre, Writings on Cities, 195.


[Закрыть].

Городская медиация сама по себе – субъект масштабного производства и лишь «мимолетная форма» (fleeting form)131131
  Kipfer, «Why the Urban Question Still Matters», 73.


[Закрыть]. Кипфер описывает ее как «призму, которую возможно использовать для понимания, связывания и действия в фрагментированных и гомогенизированных аспектах современного мира, противоречий и возможностей повседневной жизни»132132
  Ibid., 81.


[Закрыть]. Городское, таким образом, может быть понято как пространство, конституируемое «повседневными взаимодействиями», которые, как предполагают Сассер и Тоннелат,

обозначают практическую интеграцию каждого индивида в общие территории города, [позволяющую] людям также развивать чувство привязанности к по большей части анонимному коллективу, существующему в масштабе города. Становление ньюйоркцем, парижанином <…> – есть постоянный процесс, требующий притирания к незнакомцам, которое может нам вовсе не нравиться 133133
  Susser and Tonnelat, «Transformative Cities: The Three Urban Commons», 113.


[Закрыть].

Таким образом, городской опыт развивает саморефлексию и расширяет «право на город», включая в него «право на различие». Хотя это развитие, конечно, не происходит автоматически.

Диалектика городского: стратегические огораживания и онтологическая открытость

Я предлагаю комбинировать оба концепта «городского», то есть и мультимасштабное пространство, и пространство медиации. Отталкиваясь от обеих позиций, я стремлюсь доказать, что обе схватывают важные аспекты «городского», которые нам следует мыслить в диалектической связи. Как я покажу далее, каждый подход неожиданным образом предлагает «городское», содержащее в себе и онтологическую открытость, и стратегическое огораживание. Огораживание и открытость не взаимодействуют в одной плоскости; первое затрагивает социальные перцепции и стратегии, а последнее – материальные и нормативные динамики. Если нам удастся объединить оба подхода, мы сможем понять феномен городского как результат их диалектического танца.

Стратегическое огораживание означает, что городское упорядочивает пространство, отграничивая одни пространства от других. Мы называем это огораживанием, поскольку некоторые отношения между акторами и пространствами схлопываются, то есть виртуально отрезаются. В рассуждениях о масштабах городское понимают как «контейнер для определенных видов социальной активности», повторяя формулировку Нила Смита. За скобки будут вынесены социальные и политические активности, с этим масштабом не ассоциируемые и имеющие иную природу. Культурная медиация предлагает аналогичное огораживание: она отделяет рутинные городские события от чрезвычайных. Важно заметить, что подобные огораживания городского носят лишь временный характер. И производство масштаба, и опыт повседневности – политически контингентные процессы, подверженные значительным историческим и географическим переменам.

Временное огораживание и обессиливает (уводя на уровень фона) [определенные отношения и действия], и одновременно усиливает [их]. Непременным условием социализации индивидов является экспериментальное проведение границ в городском пространстве. Обучаясь действовать в пределах горизонта городских пространств, индивиды реструктурируют и расширяют эти пространственные основания. Несмотря на настойчивые уверения Лефевра в том, что противопоставление «города» и «деревни» устарело и не позволяет понимать структуру городского общества, его призыв к «праву на город» может быть понят как признание того, что город остается в фокусе повседневного опыта; что город до сих пор определяется как стратегическое пространство для артикуляции общих интересов, требований и активностей. Желание упорядочить собственное повседневное окружение часто отталкивается от городского масштаба как от подходящей точки для старта, позволяющей запустить коллективную мобилизацию вокруг «местной проблемы». Имеет смысл и заново рассмотреть идею Кастельса134134
  Margit Mayer, «Manuel Castells’ The City and the Grassroots», International Journal of Urban and Regional Research 30, № 1 (2006): 202–206.


[Закрыть] о городском как пространстве борьбы за общедоступные блага и предметы коллективного потребления, среди которых: жилая застройка, публичная инфраструктура (вода, электричество, дороги, транспортные системы), образование, уход за детьми и здравоохранение; парки, пространства отдыха и культурных активностей и т. д.

Онтологическая открытость относится к городскому как пространству, «открытому к» и способному формировать связи с другими пространствами. В этом смысле Васудеван описывал город как продукт «постоянно уплотняющейся и не до конца определенной пересекаемости тел, материалов, пространств и вещей»135135
  Vasudevan, «The Autonomous City: Towards a Critical Geography of Occupation», 6.


[Закрыть]. Мы уже увидели, как «городской масштаб» может быть деконструирован как продукт мощных процессов, движимых капиталом, коммуникацией, миграциями, а также культурных динамик, действующих на разных масштабах, и, несмотря на все ограничения, – продукт, стремящийся вовлекать и производить новые пространства136136
  К примеру, Хардт и Негри оценивают множественность (multitude) как агента все более расширяющейся социабильности (sociability). Michael Hardt and Antonio Negri, Empire (Cambridge, MA: Harvard University Press, 2000); Хардт М., Негри А. Империя / Пер. с англ. под ред. Г. В. Каменской. М.: Праксис, 2004.


[Закрыть]. И здесь мы касаемся онтологии – именно городской характер медиации обозначает важность открытости, то есть врожденное право быть иным/другим, доступное каждому горожанину.

Стратегическое огораживание и онтологическая открытость диалектически сопряжены в городском. С одной стороны, продолжающиеся урбанизация и «всемиризация» («worldling») постоянно и настоятельно проверяют временные огораживания и в некоторых случаях в конечном счете лишают их эффективности. Произошедшая перемена в функциональности подобных огораживаний, в свою очередь, может вызвать перемены в социальном восприятии, потребовать новых ответов и пересмотра границ этих огораживаний. Например, потоки миграций оспаривают представление о том, кто является стейкхолдером жилой застройки; кто имеет право на жилье; что значит «равенство», увиденное в новых транснациональных обстоятельствах. Аналогичный вызов бросают приватизация государственного жилья (public housing) и выведение его в сферу финансовых отношений. Активисты смогут осознать, что решение «жилищной проблемы» невозможно на уровне города, поскольку в дело вмешиваются транснациональные сети миграций и финансового капитала. Прослеживая финансовые потоки или направления сил, принимающих решения, активисты смогут создать карту мультимасштабного учреждения города и начать понимать, какие связи требуется создать для влияния на эти процессы за пределами города. В этом процессе местная борьба может перебрасываться и на другие пространства, которые задеты такими же корпорациями, государственными акторами или юридическими конфигурациями (legal configurations). Именно это произошло с организацией Right to the City Alliance в США. Осознав, что борьба на уровне отдельных городов невозможна по причине единой системы регуляции, существующей на национальном уровне, они создали «национальную» платформу содействия сотрудничеству с учетом общих интересов и целей137137
  http://www.righttothecity.org/index.php/about (accessed December 15, 2014).


[Закрыть].