Текст книги "Диалоги и встречи: постмодернизм в русской и американской культуре"

Культура под прессом перемен
В. В. Пациорковский (Москва)

В предлагаемом тексте культура рассматривается как персональное или групповое самовыражение, связанное с художественным творчеством. В этом плане культура близка с архитектурой, изобретательством, инженерией, наукой и спортом. При этом предметные области и способы самовыражения у всех у них разные. Скорее всего, все они составляют культуру как «общий объём творчества человечества» (Даниил Андреев) [1]. Справедливости ради следует заметить, что такой расширенный подход находится за рамками данного текста.

Специфика текущего дискурса в сфере культуры состоит в том, что в интеллектуальных кругах осмысление происходящих процессов все еще идет в основном под влиянием постмодернистских социально-философских концептуальных схем и представлений (знаки, символы, массовая культура, общество потребления и др.). В то же время реальность все больше и больше начинает проявлять себя в новых формах.

Одна из основных особенностей процессов, происходящих в культуре, состоит в том, что они реализуются в условиях изменения как доминировавших ранее способов выражения художественного или исполнительского мастерства, так и ранее выделявших его маркеров. На обе эти группы факторов решающее влияние оказывают перемены, порожденные быстрым внедрением информационных технологий во все проявления личной и общественной жизни.

Цифровая культура буквально на глазах, при жизни одного поколения, во-первых, оказала заметное преобразующее влияние на традиционные виды человеческой деятельности, связанные с творчеством и самовыражением человека. В устоявшихся секторах культуры в первую очередь это относится к декоративному искусству, живописи, кино, литературе, музыке и фотографии.

Во-вторых, цифровая культура в полном смысле слова «сжала» пространственно-территориальную организацию общества, что привело к размыванию еще совсем недавно устойчивых представлений о центре и периферии, столице и провинции. Теперь уже для того чтобы творить и получить признание совсем не обязательно ехать в известные города и столицы. Очень часто малый город и сельская местность оказываются как нельзя лучшим трамплином, а иногда и катапультой успеха.

Сегодня все определяют точки инновационной активности и роста, которые появляются там, где локальное действие стремится интегрироваться в глобальные процессы путем демонстрации своей уникальности и привлекательности. На это обстоятельство начинают обращать внимание не только в культуре, но и в политике. Как отметил В. Путин: «Россия должна не просто сохранить свою геополитическую востребованность – она должна её умножить, она должна быть востребована нашими соседями и партнёрами. Это важно для нас самих, хочу это подчеркнуть. Это касается нашей экономики, культуры, науки, образования» [2].

К этому можно только добавить, что любая форма индивидуального творчества содержит в себе одновременно стремление к самовыражению и самоутверждению. Собственно, каждая пробившаяся к людям инновация представляет собой удачный случай синтеза того и другого.

Наконец, в-третьих, цифровая культура породила фактически отсутствовавшие ранее явления, а именно культуру онлайн и социальные сети. Обе эти группы явлений как бы расширили пространство культуры, предоставив новые возможности самовыражения и творчества.

И сегодня в эту новую уже не столько социальную, сколько культурную нишу, как в водоворот, оказались вовлечены миллионы представителей той массовой культуры, которая подвергалась жесткой критике со стороны отдельных лидеров постмодернизма. Многие из новых творцов именно те люди, которых Ж. Бодрийяр рассматривал как представителей косной толпы, склонных к конформизму [3]. Видимо, идеологам постмодернизма и в голову не могла прийти мысль, что на смену общества потребителей и массовой культуры идет общество новых форм производства и самовыражения.

Пока еще трудно сказать, к какому виду, а тем более жанру относятся различные новые формы самовыражения. Хорошим примером одной из них может служить следующее сетевое послание: «I voted in the upcoming US presidential elections from Tbilisi, Georgia, via the internet today. Since my ballot is via the internet, and a digital copy of my ballot must be submitted to the Elections Operation Manager in Colorado (my residence), it is not a secret ballot. This is ok with me since most people know who I’m voting» [4].

Другой пример тематически сходного плана, но выполнен он в несколько ином ключе: «I voted early-you can too! This was taken in the lobby of the Santa Clara County Registrar of Voters» [5]. В досетевую эпоху социально-психологические механизмы представления себя другому в повседневной жизни были описаны И. Гоффманом [6].

Упомянутые формы самовыражения приобретут еще более широкое распространение и необратимый характер, когда продукты и сервисы высоких информационных технологий придут в сферу воспитания и образования подрастающих поколений. Это неизбежно приведет к изменениям в формировании и накоплении навыков, умений и знаний людей, вступающих в новую жизнь, а значит и в способах их самовыражения и самоутверждения. Здесь поиск форм и точек соприкосновения, которые связывают физический и цифровые миры, становится весьма значимым. В этом направлении и работают многие современные исследователи [7].

Из всех традиционных видов культуры и искусства, возможно, в наиболее сложное положение цифровая культура ставит литературу, прежде всего в части большого романа и особенно поэтического слова. И дело совсем не в скоростях и отсутствии времени у писателей и читателей.

Проблема здесь более глубокая. Она состоит в том, что человек, взращиваемый цифровой культурой, проявляет заметную тенденцию не слышать слова. Вряд ли будет большим преувеличением сказать, что в России поэты-«шестидесятники» (Б. Ахмадуллина, А. Вознесенский, Е. Евтушенко, Р. Рождественский и др.) были последними, кто из уст в уста могли донести свое слово широкой аудитории. Взрослевшее вместе с ними ТВ помогло огромной аудитории не только увидеть поэта, но воспринимать поэтическое слово из первых уст.

К сожалению, этот альянс просуществовал очень короткое время. Уже следующее поколение поэтов (Ю. Визбор, В. Высоцкий,

Б. Окуджава и др.) для того, чтобы их услышали, вынуждены были взять в руки гитару. Сегодня песня, как музыкальный жанр, триумфально идет по сценическим площадкам и на экранах ТВ, но ее поэтическая основа претерпевает весьма странные метаморфозы, быстро удаляясь от поэтического слога и образа. Отсюда четко выраженная тенденция – индивидуалов-поэтов, пробивающихся к зрителю и слушателю (даже с гитарой в руках), все меньше и меньше, а музыкальных групп все больше и больше.

Уже сегодня современному творцу, равно как и его зрителю, слушателю, читателю, трудно оставаться в традиционно сложившихся отношениях создателя-производителя и почитателя-потребителя. В искусстве, литературе все чаще и чаще число «писателей» превышает число «читателей». И это скорее вновь формирующаяся норма, чем распространенная рыночная трактовка данного феномена, объясняющая его посредством превышения предложения над спросом. Культура соучастия идет на смену культуре эмоционального восприятия или, как минимум, дополняет ее.

Отсюда получающий все более широкое распространение, «перфо́манс», как представление, ориентированное на аудио-визуальное восприятие. При этом события здесь развиваются, начиная с уровня мягких индивидуальных презентаций. Например, «Friday, nov. 2, pictorial gratitude. These are my sneakers. I am so grateful I can run/walk» [8]. Еще одним и уже, что весьма примечательно, межкультурным двуязычным примером здесь может служить следующая презентация: «Я счастливая обладательница этих очень уютных сережек! If smbd likes it as much as I do you have the only chance to see it-on my ears;) I own them already!» [9].

Скорее всего, другим и уже крайне жестким полюсом такого рода начинаний служит самовыражение в форме личного или группового протеста. В качестве примера здесь можно привести перфоманс (по оценке участников и их общественных защитников) феминистской панк-группы «Pussy Riot», который был квалифицирован судебными органами как хулиганство [10].

Между двумя указанными выше крайностями, из которых одна идет почти от детского удивления, преобразуемого взрослыми людьми в эпатаж, а другая – от агрессивно-протестного выражения собственных чувств, связанных с неприятием окружающей действительности, находится практически бескрайнее пространство классических и постоянно возникающих новых форм самовыражения.

Примечания

1.Культура. Википедия. – Режим доступа: http://ru.wikipedia.org/wiki/Культура

2.Послание Президента Федеральному Собранию. 12 декабря 2012 года, Москва, Кремль. Режим доступа: http://www.kremlin.ru/news/17118

3.Бодрийяр Ж. Общество потребления. Его мифы и структуры. – М.: Культурная революция, Республика, 2006. – 269 с.

4.http://www.facebook.com/larry.dershem?clk_loc=2rry Dershem. – Режим доступа: 4.La

5.Karen Fox. – Режим доступа: http://www.facebook.com/karen.fox.146612?clk_loc=2

6. Goffman E. The Presentation of Self in Everyday Life. – N.Y.: Anchor Books, 1959.

7. Kapidzic, S., & Herring, S. C. Gender, communication, and self-presentation in teen chatrooms revisited: Have patterns changed? //Journal of Computer-Mediated Communication, 2011, Vol. 17 (1). – Pp. 39—59. – Режим доступа: http://onlinelibrary.wiley.com/doi/10.1111/j.1083-6101.2011.01561.x/full. Herring, S. C., Scheidt, L.A., Kouper, I., & Wright, E. Longitudinal content analysis of weblogs: 2003—2004. /In M. Tremayne (Ed.), Blogging, citizenship, and the future of media. – London: Routledg, 2006. – Pp. 3—20.

8.O’Brien D. – Режим доступа: http://www.facebook.com/dianna.obrien1?clk_loc=2

http://www.facebook.com/chulpanildusovna?dadkhanova Ch. – Режим доступа: 9.Il clk_loc=2

10.Pussy Riot. – Режим доступа: http://www.lenta.ru/lib/14216713

Город и символ: Москва сквозь призму глобализации и трансконтинентальных тенденций
О. А. Зиновьева (Москва)

Постмодернизм в урбанистке – это не просто архитектурная среда, это жизнь города: его улиц, зданий, парков, людей и их питомцев, перемещающихся в пространстве. Постмодернизм урбанистической среды наиболее полно отражает настроения постиндустриального общества во всех его противоречиях, одним из важных факторов которого является глобализация.

Глобализация питается за счет процессов, связанных с трансконтинентальностью, влиянием крупных международных бизнесов, сетевых отелей, ресторанов, международных архитекторов и их заказчиков на своей земле и за рубежом. Многие из тенденций трансконтинентальности родом из США. Важнейшим фактором как формирования городской среды, так и представлений о ней является Интернет с его быстрыми коммуникациями, виртуальными сообществами, образами, манерой поведения, игротеками, которые перетекают в городскую среду в виде стилистических решений, пространственного мышления, с заметной ироничностью и восприимчивостью к новизне. Реальная и виртуальные среды постоянно подпитывают друг друга, предлагая информацию, услуги, товары, общение, маршруты и многое другое.

Постмодернизм сочетает в себе хай-тек технологии, экологичность (реальную или декларируемую), массовость и индивидуальность, шик и простоту, ростки демократии и властные древа. Это еще одно эклектическое обращение к классике с ее элитарностью, иерархией, властью денег и пространства, но с некой опорой на модернизм с его условной демократией и индивидуальностью. Самым простым примером сочетания элитарности и массовости может быть индивидуальное использование всевозможных цифровых устройств для достижения собственных креативных идей в бизнесе, жилье или туризме. Но индивидуально заказав билеты на популярное зрелище, человек в конечном итоге оказывается малым винтиком массового и хорошо организованного коммерческого досуга. Московский урбанистический форум в декабре 2012 выделил понятие «софт-коммуникации», куда отнесли не только пешеходное, велосипедное или роликовое движение, но и параллельные коммуникации с использованием виртуальных технологий, которые влияют на движение в городе [1].

Индивидуализация современного этапа благодаря средствам коммуникации, будь то автомобиль или цифровой гаджит, ставит человека в жесткие условия транспортных потоков, пробок, офисной работы – удаленной или нет, но не отпускающей человека на протяжении всего ненормированного рабочего дня. К этому можно добавить индивидуально полученные ипотеки, порабощающие человека массово даваемыми кредитами и одновременно дающие шанс на жилье.

Переход на общественный транспорт или велосипеды также накладывает серьезные ограничения и при всем благе превращает движение в городе в массовый поток. Хотя постмодернизм тесно связам с переоценкой ценностей авангардизма и индустриального общества, но по сути декларируемый плюрализм ведет к тому же подчинению масс, но иными экономическими методами.

Не следует забывать в разы возросшие возможности рекламы, пиара, средств массовой информации, которые способны навязать любой материальный или нематериальный продукт обществу потребления, избалованному фруктами из далеких стран, фильмами, путешествиями, доступной информацией. Это новое глобальное общество наиболее требовательно в мегаполисах, где эклектически смешиваются свои родные традиции с тем, что привозят бизнес-мены, дипломаты, иммигранты, путешественники и туристы. Все больше и больше приходится напрягать весь свой креативный багаж в смешении стилистических и вкусовых ощущений архитекторам и рестораторам, туроператорам и дизайнерам, банкирам и политикам, инженерам и художникам для привлечения и удовлетворения капризного клиента, желающего ощущать себя особенным.

Культура постмодернизма в постиндустриальном обществе продолжает выполнять свои исконные функции: передача знаний, идеологии и организация человека в сообщества. Теперь это сообщество может называться толпой, «фейсбуком», «в-контакте» или «однокласники», но суть от этого не меняется. Война с традицией, будь то книга или старый московский дворик, приводит к тому, что книги коллекционируют, а дворики заново изобретают и преподносят как новое американское блюдо.

Постмодернизм проникает во все важнейшие сферы урбанистики, составляющие ткань города. Так, ядро города, исторический ландшафт и памятники, с одной стороны, являются привлекательной средой и естественным источником вдохновения для зодчих постмодернизма, а с другой стороны, исторический центр страдает от наступления огромных сооружений в этом стиле. Большое количество зданий в Москве было снесено и построено в условно похожих пропорциях жадными застройщиками для своих зажиточных клиентов.

Корни постмодернизма с его идеологией хай-тека уходят в начало ХХ века, хотя идеология его в корне отличается от интернациональных и романтических идей конструктивизма и авангарда. Утопизм московского коллективизма начала ХХ века с постройкой домов-коммун, рабочих клубов и дымящих заводов рядом с жильем, пройдя через советский социализм, теперь сменился массовой элитарностью небоскребов или коттеджных поселков, изолированных системами безопасности, удаленных от работы, школ и мест проведения досуга. Теперь люди массово проводят время в дороге, массовых фитнесах и массовых молах.

Российско-американское урбанистическое взаимопроникновение становится заметным после революции 1917 года, когда в результате иммиграции выехали многие выдающиеся русские художники, архитекторы, дизайнеры, которые внесли заметный вклад в развитие американских городов. При этом из Советской России в Штаты направляются инженеры и архитекторы изучать строительство высотных сооружений.

Американские архитекторы внесли свой вклад в формирование индустриального облика российских городов, создавая заводы-гиганты, в какой-то степени способствовали формированию «индустриального» сознания – совокупности представлений о человеке-винтике огромной машины, управляемой и направляемой заданным курсом.

В 1928—1932 годах одна из самых известных строительных промышленных фирм в США «AlbertKahnAssociatesIncorporated» возвела более 570 крупных тракторных и автомобильных заводов-гигантов в Москве, Челябинске, Сталинграде, Нижнем Новгороде [2], которые в эпоху постиндустриального общества или меняют свою идентичность, или ветшают.

В начале 1930-х годов политическая власть оказывается в руках Сталина, берется курс на сугубо национальную политику. Выдвигается лозунг привлечения своих собственных кадров, а все иностранные специалисты постепенно высылаются в их страны, слишком настойчивые оказываются в сибирских лагерях.

Поворотным моментом перехода к новому стилю в архитектуре становится проведение открытого конкурса на проект Дворца Советов, в котором последний раз участвуют иностранные архитекторы. Второе место занимает американский архитектор Гектор Гамельтон. В Америке уже имелся длительный опыт строительства высотных зданий, который в большей мере нужен был Сталину, чем сами американские архитекторы. А Дворец Советов, здание-призрак, непостроенная высотка, проектировавшаяся на основе лучшего американского и советского опыта, некой тенью легла на московский ландшафт и повлияла на многие архитектурные и градостроительные решения.

Это время совпадет с расцветом стиля арт-деко. В Европе и Америке он стал глашатаем буржуазной стабильности, а в СССР сумел выразить коммунистические идеи. Постмодернизм подхватил из арт-деко идею стабильности, благосостояния и роскоши, выраженную в архитектуре, с переосмыслением классического наследия XVIII—XIX веков, национальных мотивов, с широким применением индустриального дизайна и технологических достижений «века машин».

Сталинские высотки стали самыми яркими носителями этой идеологии. Один из авторов высотной гостиницы «Украина» Вячеслав Олтаржевский провел 10 лет в Нью-Йорке, преподавал в Колумбийском университете и участвовал в строительстве высотных зданий в Нью-Йорке [3].

С момента торжественного открытия в 1957 году гостиница была не просто крупнейшей в Европе, она еще и поражала великолепием интерьеров, расписными плафонами, лепниной, бра, скульптурой и мебелью. Для нашей темы особый интерес представляет переход сталинской высотки «Украина» в руки трансконтинентальной сетевой гостиничной корпорации «Radisson». Новый «Radisson Royal Hotel» представляет саму суть постмодернистских глобальных трансформаций. Историческое здание уже и не историческое, а просто цитата из того времени, которое так интригует современных путешественников. Если сталинская эпоха середины 50-х годов декларировала массовость и доступность отдыха, культуры любому простому человеку, то теперь это массовая доступность адресована обеспеченным и избалованным людям. Исчезла штукатурка, теперь всюду сияющий мрамор. Целый сонм международных лидеров в сфере товаров люкс поставляли мебель и светильники, ванны и паркет, телефоны и посуду для услады международных бизнесменов и туристов. Подробное описание на сайте отеля туалетов из оникса и ванных с тиковыми полами и с видом на Белый дом хорошо характеризует запросы постояльца постиндустриальной эпохи, который в твиттере с иронией напишет записку о том, что он в ванне отдыхает и российский политический символ рассматривает [4]. Произошло полное переосмысление идентичности объекта.

В современном городе существует несколько заметных американских проектов, которые напрямую связаны с постмодернизмом и глобализацией. Одним из таких можно назвать сеть ресторанов быстрого питания «Макдоналдс», первый из которых был открыт

31 января 1990 года в бывшем советском кафе «Лира» на Пушкинской площади. Это был кусочек заокеанской земли с незнакомой культурой обслуживания, стерильной чистотой, с новыми вкусовыми, зрительными и обонятельными ощущениями, куда молодые люди водили своих девушек на свидание. Очень скоро опознаваемую вывеску «Макдоналдс» можно было увидеть не только в каждом районе Москвы, но и в других городах. Идентичность этой сети, проделав путь от «нездешности» до не очень полезного «фастфуда», стала первой ассоциацией глобализации общественного питания. Теперь карта Москвы пестрит логотипами сетевых кофеен и баров, которые заметно разметили пространство услуг наподобие верстовых столбов, показав миру силу стереотипа потребления [5].

Еще одно чисто американское явление, ставшее неотъемлемой частью постиндустриального общества потребления, – это молл, который сочетает в себе элементы массовости и индивидуальности. Моллы возникли в США в конце 1920-х годов как результат развития субборбий вдали от центра города, пройдя долгий путь от крупного универмага эпохи индустриализации до собрания отдельных, но сетевых сервисов и услуг эпохи постмодернизма. Протяженный торгово-развлекательный комплекс с международными узнаваемыми брендами, магазинами, бутиками, кинотеатрами и сетевыми ресторанами с искусственным климат-контролем – это сама суть глобализации через внедрение концепции «одинаковости», рекламы и взращивания всеобщей идеологии потребления путем маркетинговых изысков. Молл как вместилище «одинаковости» может и сам быть сетевым. Часто моллы строятся в стилистике классических или диснеевских дворцов, создавая некую иллюзию культурного проведения досуга. Но есть моллы, облик которых связан со звездными играми или виртуальными космическими кораблями, как, например, Торговый центр американской компании «Morgan Stanley» cо значимым для нашей темы названием «Метрополис».

Постмодернизм отражает глобальный имидж власти и лидерства в городском пространстве, где ведутся войны между застройщиками за дорогую землю, покупателя жилья или офисов. Для корпораций высота и зримость инвестиций является возможностью показать свою финансовую устойчивость и благополучие. Влияние офисов крупных трансконтинентальных корпораций ощущается как в центральной части города, так и на основных магистралях и в облике нового Московского Сити.

В Москве работает много западных архитекторов, в том числе и американских, да и российские часто строят на западный манер, много говоря об общественном пространстве. «Общественное пространство – это не то место, где вы покупаете сладкую вату. Там жители чувствуют связь с городом и окружающими людьми. Образно говоря, это Агора в древнегреческом полисе или рыночная площадь в Средневековой Европе», – пояснил руководитель центра социологических исследований Президентской академии РФ Виктор Вахштайн [6].

В США принято отдавать первые этажи современных небоскребов под публичное кондиционированное пространство под крышей, часто с пальмами, лавочками, иногда кафе. Безопасное и комфортное общественное пространство привлекает людей обеспеченных и способных выбирать место проживания, а значит является залогом успеха экономического развития мегаполиса. Однако острый российский вопрос безопасности сугубо политико-экономических элит не позволяет создать открытое публичное пространство в первых этажах новых гигантов, да и в целом членит город и пригороды на охраняемые зоны.

Современная городская среда по-новому осмысливает индустриальные объекты, которые уже не могут выполнять свои функции в новых условиях. Они не экологичны, не производят товары для нужд мегаполиса, а мегаполис не желает видеть у себя массовое промышленное производство на вывоз. Однако постиндустриальное сообщество привлекает красота промышленных сооружений прошлого, их историческая аура, а также удобство компактного квартала, который можно перестроить для привлечения и с участием «креативного класса» или творческих элит, которые, по мысли американского исследователя Ричарда Флориды, являются локомотивами успешного экономического развития городов и регионов [7].

В Москве, однако, опыт преобразования промышленных территорий в открытое пространство с офисами, галереями, студиями, ресторанами не всегда безоговорочно успешен. В ритме сменяющихся кадров 3-D фильма территории меняют свою идеологию и хозяев. Так, можно вспомнить развитие событий в духе постмодернистского общества на территории Бахметьевского гаража (1926), который ассоциируется с романтикой 20-х годов ХХ века и творчеством Константина Мельникова и Владимира Шухова, чьи имена сейчас на слуху, да и факт предназначения для английских автобусов фирмы «Лейланд» создает свою эстетику. Шухов, окончивший Императорское Московское техническое, прошел годичную стажировку в США. В 2001 году после вывода уже советского автобусного парка в Бибирево эта территория была передана Правительством Москвы Московской Марьинорощинской Еврейской общине. В 2008 году здесь открывается Центр современной культуры «Гараж», но уже в 2011 году он перебирается в Парк культуры и отдыха им. М. Горького, уступив место Еврейскому музею и центру толерантности. Таких переходов реальных и виртуальных игр с культурой, толерантностью и финансами в Москве можно найти немало.

Две компании – российская девелоперская «Капитал Групп» и американская строительная компания NBBJ, объединившись, смогли осуществить грандиозный проект, нацеленный на богатую платежеспособную аудиторию. Огромный стеклянный многофункциональный комплекс с контекстным названием «Легенда Цветного» (2011) врезается в древнюю ткань исторической Москвы на пересечении бульварного кольца и Цветного бульвара, на месте бывшего Белого города, речки Неглинной, взятой в трубу, исчезнувшего Птичьего рынка. Он стоит в окружении церквей, монастырей, старинных особняков и цирка, услаждая взгляд жителя этой крепости благополучия. Дорогую отделку интерьеров можно увидеть во время объемного виртуального движения по объекту. Девиз проекта: «В сердце города – в центре событий» – с точки зрения многозначности можно прочитать по-разному. Город не может остановиться в своем развитии, нельзя избежать возникновения новых проектов, но всегда ли эти новые проекты должны доминировать [8]?

Московское правительство, присоединив к городу новые территории, провело конкурс на разработку концепции развития Московской агломерации, который стартовал в январе 2012 года. Из 67 заявок от российских и зарубежных команд архитекторов было отобрано 10 предложений по разработке нового Генплана «большой Москвы». Архитектурное бюро «UrbanDesignAssociates» из американского Питсбурга, которое входит в консорциум архитектурных компаний CapitalCitiesPlanningGroup, в этом конкурсе заняло второе место, уступив первое французам. Чем-то этот архитектурный марафон напоминает конкурс проектов Дворца Советов, и московское правительство в очередной раз проводит для себя ликбез, планируя использовать некоторые из продолженных решений. «UrbanDesignAssociates» предложили единый план с двумя стратегическими направлениями: старый город и новый город с тремя основными точками «новой Москвы» – международный финансовый центр правительственный центр и университетский центр, на основе природно-экологического каркаса из искусственных водоемов и парков с наложением на него экологического транспорта [8].

В современной урбанистической среде мы видим родные российские тенденции, накопленные в ХХ веке, и американские идеи, резвившиеся на новой для них почве. Утопия преобразования мира конструктивизма ушла, но эстетика конструкции осталась, промышленные здания той поры теперь выполняют совсем иную роль, являясь живыми цитатами из прошлого для арт-среды или офиса. Постмодернизм по-авангардному воюет с традицией, смешивая стили, но при этом выстраивая свою траекторию одинаковости трансконтинентальных корпораций, сетевых ресторанов и аэропортов, следуя в потоке глобализации. В связи с этим можно сказать, что задекларированный плюрализм постмодернизма не выдерживает давления глобальной экспансии. Еще одна тенденция постмодернизма – это экологичность и использование новейших строительных материалов. Американские архитектурные решения в Москве набирают силу, а огромные комплексы несут в себе заряд массовости, но массовости элитарной. Хотелось бы завершить эту статью на оптимистической ноте цитатой блистательного американского урбаниста Луиса Мамфорда: «Массовость и заторы мегаполиса имеют глубинное оправдание, поскольку он является сосредоточием той деятельности, которая объединила древние племена и народности в общую сферу кооперации и взаимодействия, а человеческая раса здесь представлена наилучшим образом» [10].

Примечания

1. Программа Московского урбанистического форума. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.mosurbanforum.com/program/

2. FordLongBeachAssembly. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://fordmotorhistory.com/factories/long_beach/kahn.ph

3. Зиновьева О. А. Назад в светлое будущее. Ансамбль ВСХВ-ВДНХ-ВВЦ. – М.: Издательский дом Тончу, 2012. – С. 28.

4. Подробная справка о гостинице Рэдиссон Роял на официальном сайте отеля [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.ukraina-hotel.ru/hotel-rooms/296/

5. Steel Carolyn. Hungry City. Howfoodshapesourlives. – London. VintageBooks, 2009. – c. 236

6. Более подробно об общественном пространстве см. на сайте Московского урбанистического форума. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://mosurbanforum.ru/news/press_releases/obwestvennye_prostranstva_kak_osnova_komfortnoj_gorodskoj_sredy/

7. Флорида Р. Креативный класс: люди, которые меняют будущее. – М.: Классика-ХХI, 2003.

8. Более подробно о многофункциональном комплексе «Легенда Цветного» см. на сайте. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.dom-legenda.ru/

9. Более подробно о проекте «Новая Москва» см. на сайте компании «UrbanDesignAssociates» [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http: //www. urbandesignassociates.com

10. Mumford, L. Thecityinthehistory. TheHarvestbook, Harcourt, Inc, SanDiego, NewYork, London, 2008. – C. 561.