Текст книги "Шихабутдин Марджани. Сборник статей, посвящённый 100-летию Ш. Марджани, изданный в Казани в 1915 г."

По поводу этого он пишет в книге «Мукаддима»: «Одним из нововведений является то, что в Мекке и в Медине для каждого из четырёх мазхабов существует отдельное место. Эта практика началась в 815 х. и длится по сей день. Она противоречит приказу шариата о коллективном совершении намаза и увеличении численности общества».

На этом хадж и дела Марджани в Мекке заканчиваются, вместе со спутниками он начинает готовиться к возвращению домой. Об обратном пути Марджани пишет: «Пробыв в Мекке 13 дней, мы распрощались с городом и вышли в обратный путь. Около часа шли пешком. На следующий день достигли Джидды и там продолжили свой путь на пароходе «Кайсарийа», принадлежащим Османскому государству.

Когда мы достигли Синая, для хаджи был объявлен карантин. Мы ехали вторым классом, для нас карантина не было. Через два дня продолжили свой путь. В дороге к нам зашёл один перс, открыл свой Коран и попросил нас дать ему толкование одного аята. Он ушёл, удовлетворённый нашим объяснением. Так как этот человек по своему мазхабу верно совершал намаз, правильно читал молитвы и в необходимых местах цитировал аяты Корана, я думаю, он был учёным. Я не смог понять причину того, зачем он обратился к нам с таким вопросом.

Мы проплыли Суэц, Исмаилию, Порт-Саид. Красивые сады Исмаилии, величественные здания Порт-Саида привлекли наше внимание. Плывя на пароходе, на побережье мы видели много садов и деревень.

В Измире вновь объявили карантин. Хотя на нашем пароходе и все были здоровы, на английском пароходе, шедшем перед нами, был объявлен карантин, так как на нём хаджи поили испорченной морской водой, не давали укрываться от дождя, и поэтому некоторые хаджии простудились и заболели. После них и на нашем пароходе «Кайсарийа» объявили карантин. Карантин и здесь меня не коснулся, как и ещё нескольких человек. Через два дня мы вышли в путь. Мы слышали, будто английский пароход пробыл на карантине 11 дней.

В дороге 14 мухаррама было полное лунное затмение. Мы совершили намаз хусуф, который совершают во время затмения луны. Нам стало известно, что вместе с нами этот намаз совершили и персы. Затмение луны и её выход из тени я наблюдал через бинокль.

В соседней каюте ехал персидский имам по имени Мухаммад. Хотя по внешнему виду и одежде он походил на араба, разговаривал он на тюркском языке. Сказал, что принадлежит к мазхабу шафии. Но ни к суннитам, ни к шафиитам он не присоединился. Однажды я видел, что он читает книгу «Мукаддимат Ибн Халдун». Он спросил, есть ли у меня эта книга. Когда я ответил утвердительно, Мухаммад сказал, что в ней есть строки о разногласии между сахабами и он не может вникнуть в суть этого. Он листал книгу, чтобы показать мне эти строки, но не нашёл их. Этот человек вёл себя очень важно, мне показалось, что он обладает некоторыми знаниями.

На 20-й день своего путешествия мы живыми и здоровыми прибыли в Стамбул. Оттуда послали телеграмму в Казань».

Возвращаясь из хаджа, Марджани пробыл в Стамбуле лишь четыре дня. Его товарищи спешили вернуться. Марджани не хотел отставать от них, поэтому был вынужден отправиться вместе с ними. Он и сам рассказывал, что у него остались дела в Стамбуле. «Если бы я остался там на несколько дней, я бы увиделся с султаном. Но я посчитал, что эта встреча не стоит того, чтобы отставать от друзей. Подумал, что одному будет сложно возвращаться». За эти четыре дня он посетил некоторые медресе Стамбула. Купил книги по истории, географии, математике. Встретился с бывшим министром образования Муниф-пашой, Шарифом ‘Ауном, Ахмадом Ас‘адом, шейхом Сулейманом и ещё несколькими людьми. Об этих встречах он пишет следующее: «Возвращаясь из хаджа, я встретился и имел долгую беседу с Муниф-пашой. Он оказался очень приятным и справедливым человеком. Сказал, что владеет пятью языками. Мы и сами стали свидетелями того, как на арабском и персидском языках он разговаривал так же свободно, как на родном. Сыновья 8 и 4 лет также знают персидский. Позвав их к нам, перед нами разговаривал с ними на персидском. Старшему сыну на персидском языке сказал: «Поцелуй руку этого человека». Сын подошёл и поцеловал мне руку.

В доме паши стояло чучело большого медведя. Это был медведь, застреленный российским императором. Говорят, будто император подарил этого медведя послу Турции в Петербурге Халил-паше, а тот подарил Муниф-паше. На первом этаже дома мы поели суп, а на верхнем этаже нас угостили чаем и кофе. Домашняя утварь у него очень красива и утончённа. Мы удивились, увидев столы и стулья, сделанные из золота.

В доме мы увидели мраморную женскую статую. Должно быть, для проверки наших знаний, он спросил, сколько она стоит. Потом сам же ответил: «Автор этой работы – очень талантливый скульптор. Поэтому и стоит она 7000 рублей». С нами он по большей части общался на арабском и персидском, а иногда – на тюркском. Подарил нам книги «Сирр ал-лайал фи ал-калб ва ал-ибдал», «Путевые заметки о Бразилии». Я тоже подарил ему некоторые из своих произведений. Будучи у паши, мы увидели нескольких уважаемых и известных людей, заходивших к нему. Одного из них нам представили как зятя султана ‘Абд ал-Маджида. Мы очень хорошо общались с пашой. Прощаясь с нами, он проводил нас до дверей и сказал: «Если вам понадобится какая-либо книга, напишите мне, пришлю её без промедления».

Потом на пароходе мы направились в Одессу, далее по железной дороге – в Нижний, а после на почтовых лошадях и санях приехали в Казань. О нашем выезде из Нижнего мы отправили в Казань телеграмму. В Свияге и Услоне нас встретили многочисленные шакирды и друзья. 30 мухаррама 1298 х. / 20 декабря 1880 г. перед предвечерним намазом мы вернулись в Казань. На пороге 1-й мечети встретились с друзьями, спутниками и учениками. В мечети совершили дополнительный и предвечерний намазы, потом я в здравии вернулся домой и встретился с родными».

До сегодняшнего дня между нашим Духовным управлением и муллами нет какого-либо посредника. Каждый мударрис, имам и муэдзин обращаются непосредственно в Управление. Если между муллами и муэдзинами возникает какое-либо разногласие, это дело рассматривает и выносит приговор по нему само Управление. Но так как его влияние распространяется на огромную территорию, а в составе его всего несколько кади, оно не может рассматривать возложенные на него дела должным образом. Решение разногласий, возникающих между приходами и муллами, затягивается на долгое время. Иногда истина бывает не очевидна, не понятна, поэтому приходится решать дело в судебном порядке. Таким образом, впустую проделывается много работы.

Для решения этих неудобств в государствах, где есть фиксированные законы, между высшим и низшим духовенствами существует средний слой. Он наблюдает за духовенством низшего разряда, в случае совершения ошибок делает замечания, а при возникновении разногласий рассматривает и решает эти вопросы. И лишь люди, не согласные с решением низшего и среднего духовенства, обращаются к высшим чинам. В таком случае сохраняется больший порядок, дела решаются легче и более справедливо. У нас же, несмотря на то, что ахуны считаются выше простых мулл, у них нет специального разрешения, и имамам необязательно подчиняться им. Ахунство является лишь почётным званием.

В 1284 х./1867 г. Марджани был утверждён ахуном и мухтасибом. Потом он решил сделать ахунов посредниками между Духовным управлением и муллами, чтобы при возникновении разногласий между муллами именно ахуны принимали решение. Обратившись с письмом к муфтию Салимгараю, предложил выбирать ахунов лишь из числа известных мударрисов, дать им некоторые полномочия, чтобы они могли надзирать за некоторыми делами мулл[61]61
  В библиотеке Марджани сохранились ответные письма, подписанные муфтием Салимгараем.


[Закрыть]. После утверждения его ахуном губернии, через становых приставов Марджани сделал перепись ахунов Казанской губернии и других уездов, записал количество, имена и фамилии мулл в уездах, места их назначения имамами (эти записи сохранились в библиотеке Марджани). По совету муфтия Салимгарая выпустил некоторые указы. Однажды по приказу губернатора Казани распространил среди ахунов и мулл, живущих в других районах, указ о том, что необходимо заниматься профилактикой холеры, уделять внимание личной гигиене, обращаться к врачам, а больным женщинам консультироваться у акушеров. Выше мы уже писали о том, что, будучи ахуном, Марджани по просьбе губернатора написал брошюру о необходимости защищать животных и быть милосердными к ним. Эта брошюра была издана за государственный счёт.

Одним из самых спорных вопросов среди мулл при Марджани был вопрос о начале поста и совершении праздничного намаза. Было время, когда в некоторых местах этот намаз совершали два-три дня, а в двух приходах одного города читали праздничные намазы в течение двух дней. До своего назначения ахуном Марджани не раз советовался с муллами Казани по этому поводу, но не смог выработать устраивающее всех решение. Почти ежегодно в Казани и её пригородах каждая сторона высказывала новое мнение относительно поста и праздничных намазов, приводила свои доказательства, хотя они и были слабыми. Таким образом, разногласие продолжалось из года в год. После назначения его ахуном Марджани посчитал правильным для решения этого конфликта полномочия по определению времени поста и праздничных намазов передать в руки ахунов. И по приказу муфтия он распространил указ об этом среди имамов Казани.

«Вниманию всех уважаемых имамов Казани: муфтий ислама приказывает напомнить всем имамам: пусть они придут к общему мнению по поводу месяца рамадан и совершении праздничных намазов. Несомненно, в 1290 х./1873 г. начало рамадана приходится на среду, пост следует начать именно в этот день.

Решение, в котором нет сомнений, и необходимое дело не требуется объяснять всем подробно. Поэтому во вторник вечером совершается намаз «таравих», а в среду мы станем теми, кому обязательно следует держать пост, даст Аллах. Заверьте подписью те, кто слышал это. Ва ас-салям, ахун Шихабутдин ибн Бахаутдин ал-Марджани. Понедельник, 29 шаабана 1290 х. / 22 октября 1873 г.».

Но то ли из-за того, что имамы Казани не до конца поняли цель Марджани, то ли из-за своей любви к склокам, то ли из-за недовольства тем, что Марджани стал их главой и начал отдавать приказы, они сочли этот приказ неподобающим. Возомнив, что слова Марджани противоречат шариату, они решили не следовать ему, и написали в Духовное управление рапорт следующего содержания.

«Уважаемому Собранию Уфы – Религиозному правлению, назначенному для надзора и должного исполнения шариата Мухаммада (да благословит его Аллах и да приветствует) от нижеперечисленных имамов Казани рапорт.

Мы, имамы Казани, во вторник 29 шаабана написали его [рапорт], будучи единодушны, и поставили подписи. Мы решили: если в этот день не будет видно луны либо будут сомнения в начале месяца рамадан, мы в этот день не будем совершать «таравих», а в среду не начнём пост. Поэтому вместе с примерно двумя сотнями людей внимательно вглядывались в небо, но не увидели луны, хотя погода была ясная. Поэтому мы посчитали, что коллективное чтение «таравиха» будет нововведением, мы не начали пост в назначенный день. Так как это не соответствовало шариату, мы думаем, что поступили правильно, не совершив «таравих». И мы, имамы, обиженные и униженные, просим у вас, чтобы названный выше ахун мулла Шихабутдин не издавал таких противоречащих шариату приказов, не заставлял нас подписывать их и не сбивал с пути шариата.

Учитель и имам мечети Новотатарской слободы Казани мулла Шагиахмад ибн Баязид (Шах Ахмад ибн Байазид) Иманкулов.

Учитель и имам 2-го прихода мулла Саляхутдин ибн дамелла Исхак (Салах ад-дин ибн Исхак).

Указной имам и учитель в 5-й мечети мулла Абдулладжан ибн дамелла Габдулгаффар (Мухаммад-Йусуф ибн ‘Абд ас-Саттар).

Указной имам и учитель в 5-й мечети мулла Мухаммад-Юсуф ибн мулла Габдуссаттар.

Указной имам Казани Мухаммад ибн Салих ал-Гумари.

Имам и учитель мечети Новотатарской слободы мулла Хусаин ибн мулла Амирхан.

Имам 4-й каменной голубой мечети Казани Мухаммад-Закир ибн мулла Хаммад.

Указной имам Казани мулла Габдулвали ибн Габдулгаффар.

Указной имам мечети Новотатарской слободы Казани Мухаммадшакир ибн мулла Хуснутдин (Мухаммад-Шакир ибн Хусн ад-дин).

Имам Новой каменной мечети Казани третьей степени мулла Мухаммад-Гали ибн Бикчура (Мухаммад-‘Али).

Имам мечети Новотатарской слободы Габдулгани ибн дамелла Шагиахмед Иманкулов.

Имам деревни Кшкар Исмагил Утямышев».

После этого муллы Казани попросили Духовное управление ограничить полномочия ахуна, принять какой-либо указ, объясняющий, что ахун не обладает никакими привилегиями перед муллами, а также привлечения Марджани к ответственности за распространение между муллами своего приказа.

По каким-то причинам рассмотрение этого дела Духовное управление доверило врагу Марджани – дамелле Исмагилу из Кшкара. Он же в качестве помощника взял муллу Габдуллу, написавшего свою книгу «Джаруда» как критический ответ на книгу Марджани «Назурат ал-хакк». Они приняли решение, что Марджани действовал против шариата, и сообщили об этом в Духовное управление. К этому присоединились и всяческие доносы и просьбы, таким образом, Марджани на шесть месяцев был отстранён от должности имама. Но позже стало известно, что данный приговор, одобренный Духовным управлением, не соответствует истине, и что в остальных исламских государствах поступили именно так, как сказал Марджани, начав поститься именно в тот день. Так ему был возвращён указ.

Увидев после этой ситуации всю сложность работы с народом и муллами, поняв, как трудно из-за низкого самосознания народа наладить контакт с муллами, Марджани решил действовать по-другому. Он надеялся, получив хоть какую-либо помощь от Духовного управления, религиозного управления татар, претворить некоторые идеи в жизнь. Он даже послал управлению несколько проектов. Ниже мы приводим три из них. Первый проект был посвящён экзаменам в Духовном управлении. Он был таким: «Вот что я думаю о тех, кто пришёл сдавать экзамен по шариату и исламу. Людям, ожидающим назначение на должность муэдзина, следует по памяти знать свидетельство о вере и понимать его значение, а по тюркскому языку пригодились бы знания книги «Устувани». Было бы хорошо, если бы по арабскому языку они знали «Та‘лим ас-салават» («Обучение намазам») и «Мунъйат» («Желание»), а может, и «Са‘лук» («Раб»).

Желающие стать имамами вдобавок к этому должны знать и правильно читать ещё и «Акиду» и «Кудури», знать «Карабаш». «Акиду» претенденту на звание имама следует хорошо понимать и знать наизусть. Было бы хорошо, если бы условием экзамена было хорошее чтение «ал-Кудури» и объяснение содержания всех поставленных в книге вопросов.

Для должности хатиба и мударриса вдобавок к написанному выше человек должен по исламскому праву быть знаком с книгами «Мухтасар викайа», «Шарх викайа» или «Хуласат ад-далаил», по этике – с одной из книг «‘Айн ал-илм» или «Тарика Мухаммадия», по синтаксису – с «Анмузадж» и «Шарх Мулла».

Людям, претендующим на должность старшего учителя, желательно вдобавок ко всему знать «Шарх акида» или «‘Умдат» по вере (иман), по логике – «Шамсиййу» или «Тахзиб», по исламскому праву – «Хидайа» или «Шарх ал-джами‘ ал-кабир», «Шарх ал-фараид ас-сираджиййа» и «Хуласат ал-хисаб», по основам права – «Таудих» или «Шарх манар», по хадисам – «Мишкат ал-масабих» или «Масабих», по тафсиру – «Байдави».

Было бы неплохо, если бы ахуном избирался человек из числа старших мударрисов, обладающий религиозностью, справедливый, старательный и усердный. При решении им первой же проблемы будет виден его опыт в области фетвы, потому что невозможно научиться выводить фетвы, лишь читая книги».

Эта экзаменационная программа, предложенная Марджани, была составлена из лучших используемых в то время книг, упорядоченных определённым образом. В ней перечислено большинство того, что необходимо для имамов, и отсутствует то, что в то время среди них вызывало разногласия. Если бы эта программа вошла в практику, то шакирды того времени вместо диспутов по логике и каламу, изучения бесполезных толкований и комментариев занимались бы религиозными предметами, описанными выше; возросло бы число правильно понимающих религию и преданно служащих народу имамов. Под влиянием экзаменов Духовного управления вопросы методики сами собой стали бы качественней, и самосознание нашего народа уже за несколько лет назад поднялось бы на другой уровень, мы бы были на другом этапе развития. Но вопрос экзаменов, поднятый Марджани 30–40 лет назад, не то что в его время, но и в наши дни не приведён в порядок, хотя сотни и тысячи людей обсуждают это. Ситуация всё ещё напоминает времена, царившие 100 лет назад, людям с низким образованием продолжают выдавать свидетельство старшего мударриса и хатиба, у старших учителей продолжают спрашивать то, что подходит для уровня учителей начальных классов. Таким образом, бездарных людей продолжают назначать имамами и старшими учителями.

Вторая программа, предложенная Марджани Духовному управлению, посвящена праздничным намазам и посту. Он очень переживает по поводу того, что праздничные намазы в разных местах совершаются в разные дни, а в один год праздничный намаз в четырёх местах был прочитан в четыре разных дня. Поэтому для устранения такой несогласованности Марджани предлагает решение этого вопроса предоставить ахунам. В этом случае он написал в Духовное управление на имя муфтия следующее письмо: «Отсутствие системы в совершении праздничных намазов, конечно, огорчает. Какие же меры будут приняты в этом случае? Это вам лучше знать. Но в исламских государствах решением этого вопроса занимается лишь кади, а остальные не участвуют в этом. Население деревень и городов, относящееся к тому или иному кади, действуют в зависимости от его решения. Люди поступают так, как он сказал, никак не обсуждая его слова. Было бы хорошо, если бы эти полномочия были возложены на какого-нибудь учёного, справедливого человека, например, на ахунов или лиц, выбранных Духовным управлением. В этом случае пусть одна деревня или город обмениваются информацией с имамами других селений, вырабатывают общее, соответствующее шариату решение и на основе этого решения действуют. Если же они не смогут прийти к единому мнению, пусть из своего числа сами выберут того человека, чьё решение, по их мнению, наиболее соответствует шариату, и так начнут или закончат пост. А остальные имамы пусть последуют за этим человеком, не препятствуя в определении первого и последнего дней поста. Но если в последний день выяснится, что решение этого человека противоречит исламу или разуму, ответственность за совершённое будет нести лишь он. Исходя из степени вины, Духовное управление назначит ему наказание. Но если решения будут приниматься каким-либо другим способом, будет много разговоров среди невежественных мулл, любящих переливать из пустого в порожнее. Они не смогут прийти к единому мнению и действовать сплочённо».

Третий проект Марджани, адресованный Духовному управлению, посвящён изданию Корана и других религиозных книг. Этот проект имеет такой вид[62]62
  Об этом проекте говорится и в статье «Коран и его издания». Мы переписали эти проекты из основного экземпляра, хранящегося в библиотеке Марджани. Возможно, в «Асаре», написанном после изучения архива Духовного управления, есть более важные и завершённые проекты. Но так как «Асар» до сегодняшнего дня не издан, нам не довелось увидеть их.


[Закрыть]:

«На сегодняшний день в казанском издательстве Кукубина издаётся 20 тысяч Коранов. Но бумага и краска некачественные, межстрочный интервал небольшой. Так как на одной странице помещены 20 строк, знаки препинания стоят близко к буквам либо поставлены в ненужных местах, что наносит ущерб качеству Корана. Желательно, чтобы при издании Корана использовались хорошая бумага и краска, буквы были отчётливыми, а на одной странице находилось не более 17 строк.

Кроме этого, в Казани стали издаваться статьи, противоречащие шариату. Они посвящены разным вопросам религии и наносят вред правильному вероубеждению. Дуа, произносимые при поклонении, также печатаются с большими ошибками. Не помешало бы Духовному управлению принять какое-либо решение по этому поводу. Если такие дела не рассматривать вовремя, будет упущен удобный момент. Хорошо было бы, если бы религиозные книги по возможности издавались с ведома и с фетвой Управления. В крайнем случае пусть Управление назначит учёного, который будет исправлять издаваемые книги. Напечатанные бракованные страницы Корана и других религиозных книг не должны оставаться в издательстве. Пусть такие бумаги передаются в руки корректоров или самих издателей. 1 мая 1871 г.».

Марджани с большой надеждой смотрел на религиозную столицу мусульман – Духовное управление. Так как люди, занимающие важные посты в Управлении, даже действуя лишь в рамках устава, имеют возможность быть очень полезными народу и претворить в жизнь любую реформу, в последнее время Марджани старался быть в близких отношениях с Управлением, общаться с муфтиями и кади. После смерти муфтия Габдельвахида даже сам хотел стать муфтием. В одном из писем в Петербург обер-прокурору Святейшего Синода Победоносцеву известный миссионер Ильминский перечисляет людей, имевших в то время возможность стать муфтиями, и, упоминая Марджани, замечает, что его на эту должность назначать нельзя. После смерти муфтия Салимгарая уважающими Марджани людьми этот вопрос был снова поднят. Но Марджани, в то время достигший возраста 70 лет, сказал: «Я уже стар. Муфтием должен быть более энергичный и работоспособный человек. Я не хочу быть муфтием лишь ради того, чтобы так называться. Если бы я был моложе, возможно, я бы предпринял что-то, совершенствовал бы русский язык. Но как бы то ни было, не стоит назначать имамом человека, не знающего ничего об исламе и мусульманах. Как муфтий должен знать русский язык, так же он должен знать всё о жизни мусульман». Это я услышал от сына Марджани Бурханутдина.