Текст книги "Шихабутдин Марджани. Сборник статей, посвящённый 100-летию Ш. Марджани, изданный в Казани в 1915 г."

Из-за того что в эпоху Марджани обучение в школах не подчинялось определённому порядку, и не было возрастных ограничений в классах, мальчик с 6 лет обучался в медресе отца и наравне с остальными деревенскими детьми при помощи учебников тех лет познавал азы родного языка.

После этого, быстро освоив арабский язык, морфологию и синтаксис изучал по книгам «Бидан», «Шарх ‘Абдулла», «Кава‘ид», «‘Авамил», «Намузадж», «Кафийа». По словам Марджани, его учителями были мулла Ахмад ибн Габдулджалил ат-Тимерджани (Ахмад ибн ‘Абд ал-Джалил ат-Тимерджани)[11]11
  Мулла Ахмад ибн Габдулджалил был имамом в деревне Тимерзянова (Тимерҗан) Симбирской губернии, умер в 1250 х./1834 г.


[Закрыть], мулла Ахмад ибн Зильхиджа ат-Тимерджани (Ахмад ибн Зи-л-Хиджа ат-Тимерджани)[12]12
  Мулла Ахмад ибн Зульхиджа был имамом и ахуном в деревне Симбирской губернии, умер в 1276 х./1859 г.


[Закрыть], Курбан ибн Мухаммад ибн Мансур ал-Чунбали[13]13
  Мулла Курбан ибн Альмухаммед ибн Мансур был имамом в деревне Чимбелеево (Чүнбәли) Курмышского уезда Симбирской губернии, умер приблизительно в 1280 х./1863 г.


[Закрыть]. В то время в медресе учителем по чтению был мулла Таджутдин ибн Габдулджалил ибн Хусаин ас-Сердеви ал-Фазыли (из Казыли)[14]14
  Мулла Таджетдин обладал красивым голосом и был довольно известным учителем рецитации Корана (кыраа). Сам обучался рецитации у Тагира ибн Субхана из деревни Адай. Был имамом в деревне Казыли (Казый Иле) в Казанской губернии. Умер в 1304 х./1887 г. В библиотеке Марджани хранится много писем от него. Они общались до последних дней его жизни. Мелла Таджутдин также сообщал Марджани некоторые сведения об известных личностях того времени. (Дата смерти этого учителя (мударрис) приводится на основании данных из собственного сборника Марджани.)


[Закрыть], (Тадж ад-дин ибн ‘Абд ал-Джалил ибн Хусайн ас-Сардави ал-Фадили) именно он обучал правильному чтению Корана.

Марджани с детства отличался искренним рвением к учению, проявлял усердие, уроки выполнял внимательно и основательно готовился к ним. Он старался понять преподаваемые уроки, среди одноклассников отличался хорошей успеваемостью. С детства было понятно, что при должном воспитании Марджани станет известным учёным. Да он и сам вспоминал, что однажды один из его учителей заметил: «Я обучил множество учеников. Но не встречал таких умных и сообразительных, как Шихабутдин. Он всего лишь один раз читает урок, при этом запоминает больше своих сверстников.

Даже когда я стараюсь запутать его и задаю каверзные вопросы, он всегда находит ответ. Я удивляюсь таким способностям ребёнка в 12–13 лет. Если сын хазрата вырастет и будет здоров, он станет учёным».

Рассказывая ученикам о своём обучении, Марджани вспоминал: «Мой младший брат был намного шустрее меня, поэтому он лучше усваивал уроки, но вместе с тем и забывал их быстрее. Я же обучался намного медленнее. Но если я вникал во что-то, то я уж точно никогда этого не забывал».

В книге «Вафиййат ал-аслаф» Марджани так описывает один случай, произошедший у него с его дедом Габдуннасиром во время обучения морфологии: «Когда я ещё был маленьким, дедушка Габдуннасир зашёл ко мне в комнату и поинтересовался, что я читаю. Я ответил, что морфологию. Тогда мои братья стали мне знаками показывать, чтобы я вышел из комнаты, считая, что я не смогу ответить на вопросы деда и опозорюсь. Но я не вышел. Дед задал мне 5–6 вопросов по морфологии. На каждый из вопросов я отвечал без малейшей запинки. Но ответа на последний его вопрос я не знал. Однако, подумав, я предположил, каким может быть ответ и сказал: «Должно быть, это будет так». После дедушка ушёл.

Когда пришёл отец, я рассказал ему случай, приключившийся у меня с дедом. Когда я сказал, что на последний вопрос я ответил лишь приблизительно, и не знаю, верным ли был ответ, папа сказал: «Ты на все вопросы ответил правильно».

Марджани стал изучать арабскую морфологию в 9-10 лет. Из этой ситуации видно, что мальчик с детства пытался понять, а не вызубрить уроки, и при необходимости мог размышлять логически. То, что ответ, данный им лишь на основе догадки, оказался верным, говорит о высокой степени внимательности и способности сравнивать, а также о том, что мальчик мог мыслить самостоятельно, не опираясь только на учебники.

Мы довольно часто встречаем учеников, показывающих успехи и хорошо знающих предмет, но не размышляющих самостоятельно, которые, привязавшись к учебникам, так и не смогли совершить какие-то великие дела. Марджани же смог избавиться от этой напасти.

В то время как Марджани проявлял такие старания в учёбе, у него было также много дел, отрывающих его от получения знаний. Так как он был самым старшим из детей, на него возлагались многочисленные обязанности по дому и уход за младшими братьями. То самое лучшее время, когда дети, отправляясь в медресе, с желанием и усердием занимаются уроками, Марджани проводил в мелких домашних делах. Часто ему удавалось посетить медресе лишь поздно вечером, когда дети ложились спать, а домашние дела были завершены. Естественно, сказывалось и то, что родная мать мальчика умерла, и он воспитывался многодетной мачехой.

Вспоминая детство, Марджани и сам рассказывал, что, будучи занятым домашними хлопотами и присмотром за младшими братьями, он не мог найти времени на уроки. Было довольно сложно получить у молодой мачехи разрешение отлучиться из дома, и он, пугаясь, один шёл в медресе посреди ночи. Иногда на его пути попадались и уличные псы, которых он очень боялся.

Время от времени между Марджани и его молодой мачехой случались разногласия, и когда их разнимал отец, мальчик частенько оказывался виноватым и бывал наказанным.

Однажды своим ученикам в медресе Марджани сказал: «Если у вас будут дети, старайтесь воспитывать их без побоев. Если же бить всё же необходимо, не бейте по голове и плечам. Удар по голове вреден для мозга, он ухудшает память и смекалку. В детстве отец, бывало, ударял меня по голове. Поэтому я получил некоторые увечья, ухудшилась память».

В последние годы своей жизни Марджани писал, что в его сиротстве и воспитании мачехой была и некая польза: «Даже если в детстве мне не довелось купаться в доброте и ласке родителей, это я считаю великим благом, дарованным мне Аллахом. Мне всегда приходилось самому заботиться о себе, прикладывать больше усилий.

Среди моих знакомых были люди, действующие, во многом опираясь на родительское плечо. Но они не смогли добиться совершенства. Я тоже мог вырасти, похожим на них. В каждом поступке Аллаха есть своя мудрость. И когда я задумываюсь обо всём этом, я благодарю Аллаха»[15]15
  Эти слова передал Бахтияри Муртаза Ибрахим, глубоко уважающий Марджани.


[Закрыть].

Окончив изучение морфологии и синтаксиса у своих учителей, Марджани приступил к получению знаний у своего отца.

Исламское право он изучал по книгам «Мухтасар ал-викаййа», «Шарх ал-викаййа», калам – по «Шарх ал-‘акаид ан-насафийа», логику – по «Шамсиййа», а законы – по «Таудих» и «Талвих». Так как в то время в медресе не преподавались тафсир, хадисы, красноречие, история, математика и естествознание, 10–15 лет учёбы учеников сводились к чтению 5-10 книг и ознакомлению с отдельными источниками, более подробно толкующими смысл этих книг (шарх и хашийа). Ученики посещали лишь по одному уроку в день, не было обычая проводить 4–5 уроков.

Так как Марджани также обучался в медресе этим предметам, если бы он удовлетворился только этими знаниями, он, подобно своим сверстникам, вырос бы молодым человеком с ограниченным мировоззрением и взглядами. Но Марджани уже в детстве выказывал недовольство таким образованием, хотел знать обо всём, [ища нужные сведения] перепутывал все записи и книги на столе отца. За это ему частенько попадало от родителя.

Марджани старался прочитать и понять арабские книги, хранившиеся в библиотеке отца и деда, поэтому довольно много времени проводил за чтением.

Из-за отсутствия в то время определённого порядка в обучении чтению арабских текстов, понимание учениками арабских книг достигалось больше их собственными усилиями, нежели знаниями их учителей. Поэтому для понимания таких произведений Марджани был вынужден прилагать усилия сам. Морфологии и синтаксиса было недостаточно: словарный запас был ограничен. Поэтому Марджани приходилось немало помучиться, чтобы понять сложные тексты.

Марджани так рассказывал своим ученикам о том, как он в детстве изучал арабский язык: «Несмотря на то что я плохо знал арабский и прочёл мало книг на этом языке, я старался прочитать те книги, которые ещё не читал, вникая в их смысл. Я получал наслаждение от этого. Прочтение каждой арабской книги для меня было большим достижением. Часто одно и то же я прочитывал четыре раза. При первом чтении я не понимал ничего, лишь голова начинала болеть. При второй попытке я понимал смысл некоторых предложений, а с третьего раза вникал в большую часть текста. И лишь при четвёртом прочтении я понимал цели, которые преследовал автор, и приступал к чтению следующей книги»[16]16
  Эти слова я слышал от своих учителей в медресе. В юности, когда мы жаловались, что нельзя понять книгу на арабском языке, учителя учили нас: «Используйте способ Марджани, тогда поймёте. Оказывается, он делал так». В это время ученики обучались арабскому языку не по специальным книгам или литературным произведениям, а по религиозным книгам.


[Закрыть].

Прикладывая такие усилия, Марджани научился понимать арабские книги и стал получать наслаждение от знания. Он прочёл много книг, которые его одноклассники и не видели, и поэтому был образованнее и осведомлённее их.

Уже тогда Марджани нравилось изучать историю и биографии выдающихся людей, ему было интересно узнавать информацию об авторах прочитанных им книг. Об этом его брат мулла Габдулгазиз ибн Габдуннасир (‘Абд ал-‘Азиз ибн ‘Абд ан-Насир) пишет следующее: «В детстве Марджани легко давалась история и биографии. Когда он изучал морфологию и синтаксис, придя в деревню Ашит, интересовался у своего деда Габдуннасир авторами книг, спрашивал их имена, где и когда они родились, какими людьми были, хотел знать их биографию»[17]17
  Это я выписал из сборника муллы Кашшафа Тарджемани.


[Закрыть].

Кроме того, что Марджани с юности читал много книг, он старался повышать свой уровень знаний. В спорных вопросах Марджани всегда обращался за советом к отцу и деду, во всём старался действовать, основываясь на доказательствах, исследовал философию вопросов шариата. В некоторых вопросах он не удовлетворялся ответом отца и деда, между ними возникали разногласия. Но острый ум, внимательность и настойчивость Марджани приводили его к совсем неожиданным открытиям.

В своей книге «Вафиййат ал-аслаф» Марджани так описывает случай с одним вопросом по фикху, произошедший между ним и его дедом Субханом, когда мальчику было лет 14–15. Марджани спросил у деда: «Коран можно читать без омовения, но держать книгу без омовения нельзя. В чём смысл этого?» Дед Субхан ответил: «Руки оскверняются, а рот – нет». Не удовлетворившись ответом деда, Марджани обратился с этим же вопросом к отцу. Тогда отец, рассердившись, сказал Марджани: «Разве тебе не достаточно ответа деда? У него знаний не меньше, чем у других».

Как видим, уже в этом возрасте Марджани не проигрывал никому: он был стоек и серьёзен в своём мнении, и чтобы удовлетворить его, надо было отвечать на вопросы, лишь глубоко обдумав их. Возможно, ответ отца так же не удовлетворил Марджани, как и ответ деда.

Один из учеников Марджани мулла Хабибуннаджар ибн Габдулкяфи ал-Уфауи ал-Утаки (Хабиб ан-Наджар ибн ‘Абд ал-Кафи ал-Уфави ал-Утаки) так пишет в своём личном письме: «Когда у Марджани стало развиваться мышление, и он стал читать множество книг, он перестал воспринимать каждое написанное слово как истину, и стал сравнивать и критиковать мнения различных авторов (я не запомнил, какого случая конкретно это касалось). Однажды он сравнил мнения автора книги «Дурар» и Садр аш-шари‘а, привёл доказательства и сказал отцу, что истина описана в книге «Дурар». На что отец сказал: «Сравнение взглядов авторов – не твоё дело».

Марджани и после этого продолжил критиковать и размышлять, читал много книг и уделял большое внимание нахождению истины. С юности он внимательно относился к каждому вопросу, сравнивая его с другими».

Как видно, критическое мышление очень рано развилось у Марджани, и в свои 19–20 лет он давал оценку не только взглядам простых мулл, но и мыслям известных авторов.

* * *

Всё написанное выше касалось обучения Марджани в своей деревне. Сейчас же стоит сказать несколько слов о том, что уже в деревне он занимался написанием произведений.

Из-за своего усердия, таланта, любви к знаниям Марджани быстро приковал к себе внимание шакирдов и учителей в медресе, уже в юности он прославился своим уровнем знаний и в 17 лет начал преподавать в медресе отца.

Начав обучать в медресе, он стал задумываться о предмете, который преподавал, критично относился к урокам, выявлял недостатки в методах образования и отрекался от тех, которые противоречили здравому смыслу. Он также нашёл нужным изменить метод преподавания некоторых предметов, поведав об этом своему отцу. Не встретив возражений, Марджани ещё больше утвердился в своих взглядах и принял решение обучать некоторым предметам так, как посчитает нужным сам.

Прежде всего в преподавании внимание Марджани привлекла морфология, изложенная на персидском. Он волновался, когда ученикам приходилось осваивать правила арабского языка на основе персидских учебников, путаться между этими двумя языками. Он счёл нужным внести изменения и стал обучать детей на основе учебников, написанных им самим. Его младший брат Садрутдин так пишет об этом: «Марджани с детства задумывался над всем. Прежде чем приступить к какому-либо делу, он внимательно продумывал его, прокручивал у себя в голове. Поэтому ему было присуще не только не признавать, но и вносить изменения в то, что было распространено в те годы. Например, ему было 17 лет, когда он учился и начал обучать других в медресе нашего отца Бахаутдина.

Ему не нравились учебники арабской морфологии и синтаксиса тех времён, поэтому обучал этим предметам по-своему. Много лет у меня хранилась его книга по морфологии арабского языка, по которой он преподавал. Не знаю, куда она делась сейчас. Кроме этого он также написал довольно объёмную книгу для детей о видах поклонения, в которой приводились и разные дуа».

В нашей беседе с сыном Марджани Бурханутдин-хазратом он так обмолвился о том, что совершил его отец в медресе: «Когда он жил в деревне, Марджани не нравились книги по вероубеждению и поклонению, на основе которых шло обучение детей. Поэтому он намерился написать более простые и полезные учебники. Марджани даже однажды попытался осуществить эту идею до отъезда в Бухару. Сам он так писал об этом: «В молодости для некоторых старушек Ташкичу я написал маленькую брошюрку на нашем языке, посвящённую вероубеждению и поклонению. Но позже, когда я сам же захотел ознакомиться со своим трудом и методом написания, к сожалению, не смог найти эту книжечку»[18]18
  Родственник Марджани по материнской линии мелла Сибгатулла ибн Фазиль ал-Кимуви рассказал об этом: «Марджани написал эту брошюру для моей матери и для Айши – сестры матери самого Марджани. В детстве и мне довелось учиться по ней».


[Закрыть]. Такое желание было у Марджани до отъезда в Бухару, когда же он вернулся оттуда, то, будучи занятым написанием больших книг по исламскому праву, вероубеждению, истории, по всей видимости, он не мог найти возможности заниматься написанием школьных учебников. Поэтому он забыл об этом вопросе и по приезде из Бухары уже не занимался им.

В личном письме мулла Хабибуннаджар пишет: «В 12–13 лет Марджани написал брошюру о намазе на родном языке. Ныне покойный сын Марджани Махмуд приносил её в медресе и показывал нам, называя «юношеским трудом отца». Мы прочли брошюру, но нам и в голову не пришло переписать её. Если бы мы сделали это, сегодня мы были бы в выигрыше. То, что Марджани с детства был склонен к чуждому в ту эпоху творчества, говорит о наличии в нём таланта и известной смелости».

Точно не известно, говорили ли Бурхан-хазрат и Хабибуннаджар-хазрат об одной и той же или разных брошюрах.

Здесь стоит обратить внимание не на учебник по морфологии и книгу «‘Илм ал-хал», и даже не на их значение. Конечно, в последнее время написано множество книг, в несколько раз превосходящих по качеству учебники Марджани. Внимания заслуживает тот факт, что во времена, когда ещё не издавались газеты и журналы, а в народе не проснулась мысль о необходимости реформ, 17-18-летний деревенский шакирд понял, что следует изменить метод преподавания арабского языка, нашёл в себе силы для начинаний в этой области и сделал свои первые шаги.

Пусть это не выглядело большим делом во времена, когда народ уже начал просвещаться, но то, что за это дело взялся деревенский шакирд, ни разу не покидавший свою деревню и не видевший мира, не осведомлённый о науке, о жизни в целом, о прогрессе других народов, является чрезвычайным поступком и говорит о таланте и выдающихся способностях Марджани.

Откуда пришли к Марджани мысли о реформаторстве и почему? Произошло ли это под влиянием родительского воспитания и окружающей среды? Или под воздействием своих мыслей и полученных знаний? Из-за наличия в библиотеке деда книг, способных расширить кругозор Марджани? На этот вопрос мы до сих пор не знаем ответа.

* * *

Садрутдин-хазрат так пишет о характере Марджани до его путешествия в Бухару: «Марджани с детства имел пристрастия к знаниям, самое важное из услышанного он записывал в отдельную тетрадь. Уже в то время свои записи он старался вести на арабском языке. Однажды отец рассказывал нам длинные истории, восхваляя Бухару. Так Марджани и его слова записал на арабском языке. Уже тогда он любил исследовать старинные вещи. Он прочитал могильные камни близ нашей деревни, а надпись на небольшом камне, установленном на могиле матери, сделал сам.

В деревне он вёл себя как большой учёный, высказывался, лишь хорошо подумав, любил ходить величаво, как хазраты. В присутствии отца и других взрослых он любил разговаривать на темы религиозных знаний, превращая обычную беседу в столкновение взглядов, старался из всего получить новые сведения.

Он любил постигать истину всего, любил величавость и совершенство, всегда хотел быть выше всех и первым во всех вопросах. Стремился к самосовершенствованию, много времени отводил чтению книг, был малообщителен. Несмотря на то что на деревенских Сабантуях он участвовал в соревнованиях, он никогда не ходил с толпой молодых людей. Боролся на Сабантуях он также только для доказательства своего превосходства. Поэтому он предпочитал бороться не со слабыми проигравшими борцами, а с сильными батырами, победившими остальных».

Закончив образование в медресе отца, прочитав в течение 3–4 лет множество книг из его библиотеки, Марджани выделялся знаниями среди своих сверстников и одноклассников. И лишь ему самому этих знаний казалось недостаточно, он хотел поехать куда-либо, чтоб совершенствовать их. Похвала отца в адрес Бухары и тамошних алимов пробудила в Марджани любовь к этому городу, желание посетить его, и он стал просить разрешение у отца на это. Однажды Марджани так высказался о том времени: «В последнее время для меня стало невозможным углублять знания в родной деревне. Я устал от деревенской жизни. Во мне было велико желание присутствовать на уроках великих учёных Бухары, со спокойной душой получать там образование, знакомиться с трудами больших учёных, хранившихся в различных библиотеках».

После этого было принято решение ехать в Бухару и 4 раби ал-аввала 1254 х. / 17 мая 1838 г. 21-летний Марджани отправляется в путь. Как видно из его записей в личном дневнике, кроме дорожных принадлежностей и одежды, отец дал ему в дорогу следующие книги: «ал-Мусхаф аш-шариф», «Шарх ал-‘акида ал-‘адудиййа», «Мулла Джалал», «Таудих ва талвих», «Джами‘ ар-румуз»[19]19
  Я слышал, что Марджани не держал в доме книгу «Джами ар-румуз». Видимо, такие слухи распространились из-за того, что Марджани считал более важным мнение таких учёных, как Ибн ал-Хумам, и мало упоминал в своей речи «Джами ар-румуз», содержащую много недостоверных историй. Мы всё-таки видели в библиотеке Марджани несколько экземпляров «Джами‘ ар-румуз».


[Закрыть], «Шарх аш-Шамсиййа», «Хашийа Саййиди шариф», «Шарх ‘акида ан-Насафи», «Хашиййа Мулла Ахмад», «Мулла ‘Абд ал-Хаким ва Мулла Хаййали», «Суллам ал-‘улум», «Шарх ал-викайа» и «Маса’ил ал-мухимма».

В то время были хорошо развиты связи, в том числе и торговые, с Мавераннахром, между Казанью и Бухарой ходили караваны, торговцы постоянно ездили туда и обратно. Именно они возили с собой шакирдов и мулл, отправляющихся в Бухару, или же посылки от них. Марджани тоже пришлось путешествовать в Бухару с возом торговца Мухтара ибн Мухаррама из деревни Менгер. Как оказалось, до этого дня Марджани никуда не уезжал и не видел ничего, кроме ближайших деревень, даже ни разу не был в Казани. Поэтому это первое путешествие, первое расставание с родителями и родной деревней для обладающего тонкой природой Марджани было очень тяжёлым и сильно подействовало на него.

Со слов Марджани наш уважаемый учитель дамелла Галимджан ал-Баруди так рассказывал об этом путешествии: «Запрягши пару лошадей, отец до самого Менгера провожал меня во время моего отъезда в Бухару. Одна из этих лошадей была молодой кобылой, не привыкшей к упряжи. Она то и дело показывала свой характер и не слушалась, чем довольно извела нас в пути. Из-за того что дядя Мухтар не успел закончить дела, мне пришлось переночевать в Менгере один день. Отец решил оставить меня и вернуться в Ташкичу. Так как до этого дня я никуда не выезжал, мне было сложно расстаться с отцом, проводить его в Ташкичу. Хотя мне хотелось разрыдаться, я постеснялся открыто показывать это. Чтобы скрыть свои слёзы от отца, я сделал вид, что переживаю, как он вернётся обратно на этой молодой лошади, как бы она в дороге не натворила чего-нибудь, притворился, будто именно это заставляет меня плакать». Ещё одному человеку Марджани сказал: «После отъезда отца мою голову посещали разные мысли. Я очень расчувствовался. Я зашёл в менгерскую мечеть и, плача, прочитал два ракаата намаза и совершил дуа».

Во время путешествия Марджани в Бухару не было железных дорог, пароходов, поэтому часть пути приходилось проходить на лошадях или верблюдах.

Выйдя в путь, Марджани впервые услышал обо всех тех деревнях и городах, лежащих на их пути, и увидел их. Он проявлял старания получить как можно больше информации о них. В то время у татар не было географических карт и путеводителей, из-за чего Марджани обо всех населённых пунктах приходилось узнавать от тех, с кем он ехал.

Марджани посчитал нужным записывать самые важные моменты из всего услышанного и увиденного, и в своих бумагах, которые были для него дневником, он пишет: «Некоторые сведения о тех местах, которые я увидел и услышал во время моего путешествия в Бухару, записаны здесь…» В этих записях зафиксированы все города, деревни и места остановок – станции, которые встретились ему на пути от Ташкичу до Бухары. Всего их более 150, среди которых есть Кукмор, Елабуга, Челны, Троицк, Тургай, Ак-Мечеть, Сырдарья и множество кишлаков и станиц казахов.

В библиотеке Марджани мы нашли лишь эти записи, касающиеся путешествия в Бухару. Кроме этого мы слышали про существование двух-трёх тетрадей путевых заметок о путешествии в Бухару, в которых описывались его встречи и общение с людьми, его мысли и воспоминания в пути, знакомства с казахами и киргизами, некоторые события, происшедшие по дороге в Бухару. Но даже после долгих поисков нам не суждено было найти эти записи. В той части библиотеки, которую нам довелось увидеть, их не было.

* * *

Не известно ни одного важного воспоминания Марджани о пути из деревни в Троицк. Из-за того что в Троицке он не мог найти спутников, так как было не такое время, когда ходили караваны, Марджани прожил в Троицке несколько месяцев[20]20
  В «Мустафад ал-ахбар» он пишет, что в течение четырёх месяцев снимал квартиру в Троицке. – Т. 2. – С. 357.


[Закрыть]. При этом он побывал на всевозможных встречах, увидел алимов и смог поучаствовать в дискуссиях и беседах на темы религиозных наук.

Однажды Марджани так высказался об этих беседах в Троицке: «В Троицке мне повстречался один учёный муэдзин[21]21
  Оказавшись в 1331 г. в Троицке и встретив там двух имамов лет 80, я поинтересовался у них об этом муэдзине. Они ответили мне: «Нам не известно, что в то время жил такой учёный муэдзин, возможно, это был путник, приехавший откуда-нибудь».


[Закрыть]. Так как этот муэдзин прочитал множество книг Абд-н-Насир Курсави, он симпатизировал ему. Однажды, когда разговор коснулся вопросов вероубеждения, этот муэдзин припомнил слова Курсави и похвалил его. Я же не согласился с ним и в ответ сказал, что некоторые взгляды Курсави противоречат взглядам ахл ас-сунны ва-л-джама‘а. Курсави спасся бегством из Бухары, когда эмир Хайдар приказал убить его, потому что его слова не соответствовали шариату. Мы довольно долго спорили с муэдзином по этому поводу. Пусть он будет вознаграждён Аллахом. Насколько же он был прав, и как же ошибался я. Первые слова, заставившие меня обратить внимание на Курсави, я услышал от этого муэдзина».

Должно быть, когда Марджани был в Троицке, он был хорошо принят одним человеком из Ташкичу, потому что уже в пожилом возрасте, приехав в Троицк, Марджани стал распрашивать: «Как здоровье у этого человека? В своё время он был очень добр к нам. Если он жив, я навещу его, если нет – его могилу»[22]22
  Эти слова я слышал в Троицке. Только вот имя этого человека не осталось в моей памяти.


[Закрыть].

Когда Марджани жил в Троицке, его голову посетила новая мысль. И, поехав в Бухару, он начал размышлять о своей жизни и будущем.

Так как отец Марджани был муллой среднего достатка, тех денег, что он дал сыну для поездки в Бухару, не хватало для пропитания и аренды комнаты. Поэтому Марджани стал решать эту проблему и размышлять, как бы заработать денег.

Про это Садрутдин пишет следующее: «Марджани с детства задумывался о будущем. Поэтому по дороге в Бухару на имеющиеся деньги в Троицке он купил сундук, красиво украшенные коробки, и продавал их в дороге и в Бухаре. Довольно хорошо заработав на этом, он смог на свои деньги снять комнату в Бухаре».

Из Троицка до Бухары Марджани ехал на верблюде, по пути он видел киргизские и казахские деревни. Он сам рассказывал, что верхом на верблюде читал книги, и что «‘Акида ан-Насафи» он выучил именно тогда. От разных людей мы слышали, что в дороге Марджани всегда читал книги и до последних дней жизни не выходил в дорогу без книг. Люди, преданные знаниям, знающие цену жизни бывают именно такими.

Когда он остановился в киргизской деревне, то был гостем у одного киргиза. Хозяин дома, узнав, что Марджани – учёный, попросил его прочитать суру «Табарак». Когда же Марджани прочитал «Йасин», киргиз похвалил его, сказав: «Этот молодой ногаец действительно образован, он знает даже «Йасин».

Так как спутники Марджани – торговцы – останавливались на три-четыре дня в киргизских деревнях торговать и запасаться товаром, а где-то – даже на неделю, из Троицка в Бухару они ехали три месяца. Марджани довольно много раз слышал киргизский диалект. Иногда на собраниях, рассказывая истории про них, он и сам разговаривал на киргизском.

Должно быть, уже тогда Марджани обращал внимание на луну и исчисление по ней начала поста, потому что в одной из своих записей отмечает: «Вошли в месяц рамадан на один день раньше. Мы тоже в этот день постились».

Выехав из Ташкичу и проведя в дороге семь месяцев, 6 шавваля 1254 х. / 12 декабря 1838 г. Марджани прибыл в Бухару.