Текст книги "И тогда я поняла"

Советы – хуйня

Зося Семенова

Москва

Веб-дизайнер

В начале прошлой зимы я записалась в турклуб. Меня ждало море активностей: лекции, скалодром, ночевки в лесу.

Я ожидала, что тренировки будут как на скалодроме – снизу тебя подстраховывают, в случае чего можно повиснуть на веревке. Но в одну из первых практик в карьере, когда мы только учились подниматься и спускаться по веревке, снизу уже никого не было. Полагаться нужно было только на себя. И вот я повисла метрах в 6 над землей и не знала, как пройти участок. Руки тряслись, обвязка больно впивалась в ноги, снег таял и затекал в рукава уже ручьем, а снизу мне кричали:

– Ногу вон туда поставь! И шире!

– Да ты не так отталкиваешься, ставь ноги выше и бедрами толкайся, чтобы жумар[44]44
  Жумар – механический зажим кулачкового типа для подъема по веревке.


[Закрыть] протолкнуть!

– Возьми веревку по-другому!

А у меня под той ногой, на которую советовали опереться, – лед с водой, а чтобы оттолкнуться, не хватало физухи, и рука скользила, если перехватиться, как советовали…

И тогда я поняла, что все советы со стороны – полная хуйня. Всегда. Никто не знает ни твоего опыта, ни готовности к ситуации, да и саму ситуацию видят так себе.

И хорошо, что там нельзя просто расплакаться и уйти, бросить эту гребаную веревку. Куда ты уйдешь с высоты в 6 метров? Камнем вниз? И, хочешь не хочешь, лезешь, учишься, насколько позволяют твой собственный опыт, сила, смекалка. И это хорошо, и это правильно. Главное, лезть дальше.

В одной французской провинции…

Полина Лебедева-Пурыгина

Кострома – Хек, Германия

Ювелир, учитель французского

Это произошло в 2004 году, во время моего первого институтского лета. Тогда еще не было мейнстримом посетить 54 страны за два года и сообщить об этом всем, поставив статус «ВКонтакте». Не было блогеров. Не было туров выходного дня «попить пивка в Праге». И гугл мэпс тоже не было.

В моем провинциальном городе с тремястами тысячами человек было модно лежать на городском пляже с холодным пивасиком и поджаривать ляжки, чтобы сэкономить на солярии. Так вот, летом 2004-го я впервые поехала за границу на стажировку. И сразу во Францию. Точнее, в одну деревушку там. Стоит ли говорить, что однокурсники смотрели на меня, как на восьмое чудо света?

Я уехала в Европу одна на три месяца, чтобы практиковать язык, изучать местную культуру и работать в семейном отеле.

До этой поездки я видела живого иностранца лишь один раз. На уроке французского в 9-м классе нас посадили кружком на полу, и вошел он. Нет, не так. И вошел Он: слегка за 40, трехдневная щетина, шарф поверх кофты и, о боже, бордовые носки из-под чуть укороченных брюк. Он много шутил, улыбался каждую секунду и приятно пах каким-то модным европейским ароматом. Возможно, это был запах порошка и кондиционера для белья (спустя годы я узнала, что многие европейцы пахнут именно им).

Француз был слишком учтив, слишком приветлив. В нем всего было «слишком», и я решила, что все иностранцы именно такие.

В аэропорту Тулузы меня встретил «мой шеф» (как я тогда гордо заявляла звонившей раз в неделю маме). Франсуа было 45, разведен, дети жили с женой. Он был очень симпатичный, кудрявый, седеющий, с чувством юмора. С ним мне предстояло провести три месяца под одной крышей. Чтобы успокоить меня, за ужином он сказал, что секс уже давно его не интересует, и показал картинку на пачке Camel. Там было что-то про импотенцию. Конечно, это не было правдой, зато мы хорошо посмеялись.

Незаметно мы стали друзьями. Вечерами заказывали пиццу, смотрели сериалы, вместе убирали номера за постояльцами, собирали сливы, нагретые прованским солнцем, и варили из них варенье.

В конце июля в наш мини-отель въехали четверо парижан: муж, жена и двое сыновей. Мальчикам было около 20 лет. Через пару дней я заметила, что за пультом управления в этой семье стояла мамаша. Типичная 45-летняя парижанка: маленькая, худенькая, с тонкими красными губами, мелкими морщинами, предсказуемым каре и неизменной сумкой от «Шанель».

Ее сильно удивил тот факт, что мы с Франсуа едим за одним столом, вместе готовим кролика с прованскими травами и очищаем бассейн от листьев. В ее глазах я была прислугой из далекой, холодной, бедной России.

А парни оказались прикольными. Старший – программист, слушал Coldplay и играл в футбол. Младший учился на инженера, много читал и ходил за мамой по пятам. Не прошло и недели, как Матье, младший, попытался поцеловать меня в темном коридоре нашего отеля. Он гордо сообщил мне, что влюбился и намерен идти до конца.

Это было так смешно и нелепо. Маменькин сынок из богатого округа Парижа влюбляется в русскую прислугу, нищенку, но с доброй и открытой душой. Конечно, я утрирую. На тот момент у меня был проколот пупок, я носила рваные джинсы, а у моих родителей был свой ювелирный бизнес в России. Я не искала отношений и уж точно не была бедной рабыней Изаурой.

Матье целыми днями ходил за мной по двору, пытаясь помочь, узнать получше мою холодную русскую душу. Но все было тщетно. Я приехала за опытом – и отнюдь не сексуального характера.

За день до их отъезда в мою комнату громко и настойчиво постучали, после чего мать семейства вихрем ворвалась и начала осматривать каждый уголок. За ней вбежали муж и немного взволнованный Франсуа. Мать трясла руками и кричала: «Кольцо, мое кольцо, оно точно должно быть здесь!» Я ощутила себя на съемочной площадке бразильского сериала. Совладав с непониманием, я осторожно поинтересовалась, какое кольцо она ищет.

Оказалось, что в предыдущий день она потеряла кольцо с бриллиантом, поэтому сейчас обвиняет меня в краже. Согласно ее чудесной теории, я украла это нереальной красоты кольцо, чтобы показать своим родителям-ювелирам и сделать копию этого шедевра.

Она перерыла всю комнату и удалилась. С утра они спешно собрались. Я вышла попрощаться. Матье плакал, а мать тащила его за руку к машине, даже не глядя в мою сторону.

Вечером того же дня мы с Франсуа ужинали у бассейна. Он налил мне красного сухого, заказал пиццу с козьим сыром. И сказал, что не сомневался во мне ни на секунду. Ему сразу было понятно, что мамаша хотела показать «мое истинное лицо» своему любимому сыночку, чтобы убить зарождающиеся чувства.

И тогда я поняла: совсем не важно, какого цвета твоя кожа, какая национальность записана в паспорте, в какой стране ты живешь, бедный ты или богатый. Есть разные люди – хорошие и плохие, честные и подлые. Нельзя судить всю нацию по поступкам отдельных дураков. Даже если они типичные представители элиты, жующие на завтрак круассаны на террасе кафе с видом на Эйфелеву башню.

Карандаши

СВЕТА Анохина

Щелково

Психолог

Здравствуй, читатель, меня зовут Светлана, и я психолог – и по профессии, и по призванию. История, которую я хочу рассказать, произошла, когда я только уволилась из МЧС и устроилась работать в отделение реабилитации для детей с особенностями в развитии.

Когда я пришла туда, я считала, что уже достаточно видела, и ничто не выбивалось из моей картины мира. Надо понимать, что отделение только открылось, и дети к нам приходили не сложные: с небольшими, некритичными задержками в развитии.

Где-то через полгода работы о нас стали узнавать родители, появились дети со сложными диагнозами и заболеваниями. Среди них была девочка с тяжелой формой детского церебрального паралича. Из-за этики я не могу назвать ее реальное имя, хотя оно у нее очень говорящее, – пусть будет Вера. На тот момент ей было 8 лет. Она почти не могла двигаться, в том числе руками и ртом, соответственно, говорить она тоже не могла, вместо этого изредка криво улыбаясь. Мама возила ее на коляске – такой же, как у всех, только еще с поддержкой головы, потому что она не могла самостоятельно держать ее.

Честно признаюсь, мне было страшно. На тот момент я даже вблизи не наблюдала таких детей, что уж говорить про работу с ними. Да и в чем могла заключаться моя работа, если девочка на 90 % не двигается?

Опуская множество подробностей, скажу, что ей была сделана операция по удалению кисты в мозге, и теперь ее возможности зависели только от ее мотивации. Она могла двигаться, но за 7 лет без движений ее мозг и мышцы разучились работать вместе.

Итак, наше первое занятие. Я скакала перед ней минут 40, показывая разные игрушки и картинки, пытаясь вызвать у нее реакцию, но она смотрела на меня почти безразлично и не следила за моими действиями. Я уже почти отчаялась, но тут взяла в руки карандаши и начала рисовать для нее.

Вера полностью преобразилась – на лице появилась улыбка, а ее взгляд я не забуду никогда. Глазами она молила продолжать. Я взяла ее руку, вставила в нее карандаш и начала рисовать ее рукой. Она была счастлива. Со временем я научилась общаться с ней с помощью взглядов и прикосновений. Речь она понимала, но ответить не могла. Но своим взглядом она могла показать и рассказать очень многое. Мы достаточно долго с ней работали – около года с небольшими перерывами. Она научилась держать карандаш и даже чертить линию, поднимать руку, чтобы поздороваться. А этот ее взгляд, молящий о том, чтобы ее услышали и поняли, остался. Но теперь ее глаза могли выразить и радость, и восторг, которые она ощущала, когда ей удавалось установить контакт с другими…

И тогда я поняла, что человеку для счастья не нужны дорогие машины, дома, не нужны слава и признание, да в принципе, не совсем обязательны ноги и руки, но обязательно нужен тот, кто тебя поймет и примет таким, какой ты есть…

31 причина почему

Саша Маркевич

Москва

Преподаватель английского

Неприлично ранним утром я сижу в аэропорту Сайгона. Через пару часов мой рейс отбывает в Кота-Бару, где меня встретит хост и увезет в глухую малайзийскую деревню волонтерить на стройке. За пару месяцев путешествия я привыкла к определенной степени абсурдности жизни в целом и моей в частности, но эта ситуация все равно вызывает определенные опасения относительно моего здравого смысла. Все это усугубляется катастрофическим недосыпом и ненавязчивым, но ощутимым похмельем.

В надежде отвлечься я листаю фотографии последних трех месяцев, проведенных во Вьетнаме и наполненных жизнью так сильно, что появляется желание изобрести машину времени.

Вместо ожидаемого ободрения волнами накатывает паршивое настроение, и кажется, что, кроме фоток и пары ракушек, от той жизни не осталось ничего. Вдруг на экране появляется фотография меня в аэропорту в день отлета: шкет в кроксах на шерстяные носки стоит в Домодедове в обнимку с рюкзаком, паспортом и кучей ожиданий. Половина из них не сбудется вообще, а другая половина сбудется так, как даже мое живое воображение не могло представить.

И вдруг я отчетливо почувствовала, что все эти приключения были не зря. Магнитиков на холодильник, конечно, не осталось, зато осталась новая «Я». А новая «Я» вполне себе стоит всех магнитиков мира, она классная и многому научилась:

1. Говорить: «Hi! How are you doing?» – почти так же дружелюбно, как Джоуи из «Друзей».

2. Верить, что менталитет – это реально существующая вещь; понимать и принимать то, что он значит немало, но в то же время не значит ничего.

3. Улыбаться посторонним людям, чтобы они не решили, что ты хочешь их убить или что у тебя только что умерла морская свинка.

4. Пробовать что-то во всех смыслах новое.

5. Доверять себе.

6. Мириться с тем, что спидометр на байках – это просто аксессуар, который никогда не работает.

7. Радоваться любой кровати и вообще месту, где можно поспать.

8. Действительно принимать то, что люди очень-очень-очень-очень разные, странные, не всегда понятные и вообще другие. Но в основном чудесные.

9. Принимать странные решения.

10. Быть туристом.

11. Не быть туристом.

12. Скучать по русскому языку (навык, приобретаемый после трех месяцев определенной ограниченности в лексических и грамматических средствах английского языка и в результате некоторой ограниченности английского по сравнению с русским).

13. Иногда скучать по России (навык, приобретаемый исключительно путем длительных путешествий).

14. Отключать чувство брезгливости.

15. Видеть сны на английском.

16. Забывать о существовании границ.

17. Прислушиваться к советам окружающих и рекомендациям Вселенной.

18. Разговаривать с окружающими (по-другому выживать не получается).

19. Сходиться с людьми за час и навсегда расставаться через пять.

20. Понимать разницу между fate[45]45
  Fate (англ.) – судьба, фортуна.


[Закрыть] и непереводимым словом, близким к serendipity[46]46
  Serendipity (англ.) – интуиция.


[Закрыть], в местной культуре.

21. Принимать критику.

22. Принимать комплименты.

23. Лезть даже туда, куда голова не лезет.

24. Получать удовольствие от абсолютно новой жизни и ощущения, что никто тебя здесь не знает и ничего от тебя не ждет.

25. Действительно верить, что жизнь – это не про работу по специальности с хорошей зарплатой и обеспеченную старость.

26. Верить, что некоторые люди просто добрые и никакого подвоха нет.

27. Не впадать в панику, когда не понимаешь, что происходит вокруг.

28. Рисковать.

29. Ошибаться, принимать это и исправлять.

30. Ошибаться еще раз.

И еще:

31. Помнить, что мир удивительно и великолепно бесконечный, и продолжать.

На 58-м пункте объявили посадку. Я подхватила рюкзак и с легким сердцем потопала в малайзийскую неизвестность. С такими навыками точно не пропаду, надо только «cheers»[47]47
  Cheers (англ.) – многозначное слово, означающее «ура», «спасибо», «поздравляю», «ваше здоровье».


[Закрыть] местное освоить. В это время в голове Лагутенко на повторе напевал: «Здорово, великолепно»[48]48
  Слова из песни «Невеста» группы Мумий Тролль.


[Закрыть]. Кажется, именно тогда я поняла, что делаю что-то не зря, делаю что-то гораздо важнее изобретения машины времени или покупки памятных сувениров. Тогда я поняла, что наполняю себя жизнью. Делаю себя лучше. Делаю себя счастливой.

Киберпанк

Диана Калабухова

Екатеринбург – Москва

Художница, тренер по творчеству, психолог

8 сентября 2019 года я села на автобус в Питер, чтобы исполнить одно из своих давних заветных желаний – забить рукав. Автобус должен был прибыть на вокзал в 6 утра, я планировала погулять до сеанса, заскочить в Эрарту[49]49
  Имеется в виду Музей современного искусства Эрарта.


[Закрыть] и вечером отправиться обратно. Но почти сразу стало ясно, что мы приедем на пару часов раньше. Я подумала, что перекантуюсь на вокзале, мне не впервой. Запостила в сторис фотографию с книгой «Можно все» и сообщением, что дорога в Питер – лучшее время для ее прочтения. Почти сразу мне написал знакомый, с которым мы вместе работали на фестивале живой истории, и, узнав, что мой план на ближайшие несколько часов – тусоваться на вокзале, предложил заехать к нему, он все равно страдал бессонницей и не спал в этот момент.

В 5 утра я оказалась в старой питерской кухне в квартире с огромными потолками, Костя заварил мне чай из трав и рассказал о том, как устроился работать водителем в благотворительную организацию, помогающую бездомным людям.

– Морально не тяжело?

– Нет. Многие говорят о выгорании в работе с бездомными, но я и сам полгода был бездомным в Германии, у меня были только мотоцикл и рюкзак с вещами. Выгорают те, кто дерьма не видел и у кого есть чему гореть. Я видел дерьмо.

Тогда я еще ничего не поняла.

Я ничего не поняла, когда в 2016 году в свое первое путешествие автостопом по Азии заплыла в отбойную волну Индийского океана, зная, куда плыву и отдавая себе отчет, что я очень плохо плаваю. Меня вытащил спасатель, а я только выпучила глаза и сказала, что это вышло случайно.

Я ничего не поняла, когда держала в руках свидетельство о браке, а потом – о разводе. Когда мир разложился на формулы и я стала абстрактной девочкой в абстрактном лесу в ЛСД-трипе. Когда пролежала 3 часа в сильнейшей панической атаке под грибами. Когда в 6-й раз решила сменить профессию. Когда стояла в музее Праги и чувствовала, что время остановилось, и было не ясно, запустится ли оно когда-нибудь снова. Когда видела драки, попытки суицида, измены, психозы и как людей увозили в дурку.

Последние месяцы я каждый вечер стояла на балконе и смотрела на Москву-Сити. Где бы я ни была, с балконов всегда открывались охуенные виды, напоминающие фильмы про киберпанк. Мне казалось, что мы застряли в текстурах и дальше нашего района они не обновляются, а если ты попробуешь выйти за его пределы, то упрешься в невидимую стенку, как в игре, и будешь перебирать ногами на одном месте. Мир погрузился в хаос, как никогда раньше.

И тогда я поняла. Я и все мы – дети этого хаоса. Мы всегда искали его и погружались, чтобы проверить свои силы, чтобы знать, что мы живы, чтобы чувствовать хоть что-то. Поняла, что лучше всего мы умеем меняться и адаптироваться, ломать себя об свою же коленку, с хрустом – чтобы рубцы были толще. Поняла, что тогда, на старой питерской кухне в квартире с огромными потолками, Костя был прав только наполовину. Не выгораем мы не потому, что у нас нечему гореть, а потому, что мы любим гореть, сгорать и восставать из пепла снова и снова, будто фениксы, каждый раз забывая, чему научил нас прошлый опыт, в неосознанной надежде пережить его снова и почувствовать, что мы все еще живы.

Nice to meet you, Annabel[50]50
  Nice to meet you, Annabel (англ.) – приятно познакомиться, Аннабель.


[Закрыть]

Наташа Герасимова

Воронеж – Москва

Коуч по разрешению внутренних конфликтов

Алин водила меня по Grange Village[51]51
  Grange Village – английская община, находящая в лесу Дин, графство Глостершир, где в восьми домах проживают люди с ограниченными возможностями.


[Закрыть], показывая все, что есть у них в резиденции, и рассказывая об их удивительной общинной жизни. Вот гончарная мастерская, сегодня там трудятся Саид и Андреа, помогая резидентам работать за гончарным кругом и покрывать матовой глазурью чаши. Вот это современное стеклянно-деревянное, торчащее из леса здание – зал, в котором по вечерам проходят концерты, танцы, чтение вслух и совместный просмотр фильмов. А тут живут милые пони, а здесь – свиньи, которые выбегают на зов, как дрессированные собачки, вставая на задние копыта и выпрашивая чего-нибудь вкусненького.

– А это наш garden[52]52
  Garden (англ.) – сад.


[Закрыть]. Здесь мы выращиваем шпинат, капусту, тыквы и продаем это в Littledean village[53]53
  Littledean village (англ.) – деревня Литлден, расположенная неподалеку.


[Закрыть] на воскресных ярмарках. На стол мы тоже берем овощи из нашего сада.

Потом машина забрала нас с Люси в Swanland, другую резиденцию. Я вертела головой по сторонам и думала, что задохнусь от этой чисто английской красоты. Резиденты и волонтеры живут в замке, стоящем на пушистых зеленых коврах. На первом этаже несколько залов с окнами от пола до потолка, метров шесть в высоту, там проходят ткацкие и плотницкие воркшопы.

Я не знала, куда себя деть и что говорить. Меня сразу попросили не снимать резидентов. Их работы, интерьер – пожалуйста, но только не лица. И вот я в ткацком зале, завороженно наблюдаю за происходящим. Как будто я в каком-то фильме, так в жизни не бывает – настолько странно и естественно. Эмма кажется совсем здоровой, без каких-либо disabilities[54]54
  Disability (англ.) – неспособность.


[Закрыть], шутит, смеется, у нее модная стрижка. Она работает за станком самостоятельно, сама подбирает нити и размер полотна. Зовет меня посмотреть, что у нее получается. Потом спрашивает, знакома ли я с Аннабель. Нет, еще не довелось.

– Wait[55]55
  Wait (англ.) – подожди.


[Закрыть].

Открывает портфель, который повсюду носит с собой, и достает странную игрушку, похожую на пришельца из «Люди в черном».

– This is Annabel.

– Nice to meet you, Annabel.

– She is also pleased[56]56
  – Это Аннабель.
  – Приятно познакомиться, Аннабель.
  – Ей тоже.


[Закрыть].

Я стараюсь скрыть свои эмоции, когда Аннабель целует меня в щеку.

Когда я искала проект в Англии, я даже не рассматривала такие дыры, как Глостер. Потому что гордыня у меня была размером с Лондон, и на меньшее я не соглашалась. Благотворительность была только проездным билетом, чтобы попасть в столицу мира. Вот и получай, Наташа, свою Англию, где ты каждый день рыдаешь в саду своего дома и ненавидишь пропитанную фальшем благотворительную организацию с боссом-негодяем. Ты другого не заслужила.

Сейчас в этой никому не известной деревушке в Глостершире, где даже интернет не ловит, я смотрю на ребят-волонтеров в неряшливых пуховиках и резиновых сапогах, перемазанных глиной и землей, и мне страшно стыдно. Вот они, настоящие, они проехали полмира, чтобы помочь маленькому комьюнити для людей с особенностями развития, а не как я – чтобы покрасивее свалить из Рашки. Я думала, почему бы судьбе меня сразу не забросить в такое волшебное место? Ответ лежит на поверхности: я бы просто этого не оценила. Только теперь, увидев и пропустив через себя массу говна, я смотрю на настоящих людей и плачу от счастья. Резко померкли все мои тщеславные желания, мне вдруг стало так очевидно, зачем я здесь. Не за тем, чтобы заблистать на «Ютьюбе», не за тем, чтобы заработать денег и даже не за мужем. Мне нужно было посмотреть на свое нутро, достать оттуда и выкинуть на хрен гордыню, корысть и глупость. Все внутри изрыть и почувствовать себя настоящей.

И тогда я поняла, за чем бы огромным, ярким, перспективным ты ни гонялся, счастлив ты будешь совсем от других, простых вещей.