Текст книги "Хрестоматия по сравнительному богословию"

И. – Кажется, ты сказал, что, по словам Иринея, о свидетельстве которого теперь идет дело, «Римская Церковь основана и утверждена от двух славнейших апостолов Петра и Павла».

У. – Он, точно, говорит сие.

И. – В сем для меня есть нечто замечательное.

У. – Что такое?

И. – Величие первосвященника Римского, как я видел и из приведенного тобою члена Тридентского Символа, утверждается на том, что сей первосвященник есть преемник блаженного Петра, князя апостолов.

У. – Точно так.

И. – Но из слов Иринея вижу я: во-первых, что Петра и Павла вместе и наравне называет он славнейшими апостолами, подобно как и Восточная Церковь доныне называет их обоих первоверховными. Где же теперь «князь апостолов»? Во-вторых, что Римская Церковь основана Петром и Павлом вместе. Почему же теперь епископ Римский есть преемник Петра, а не Павла или Петра и Павла вместе?

У. – Ты сделал такие замечания, на которые что стал бы отвечать ревнитель Западной церкви, я не знаю. А укажу тебе опять на свидетельство пререкаемого теперь писателя. Непосредственно после слов, указанных нам французским наставником, у Иринея находятся следующие: «Блаженные апостолы, основывая и учреждая Церковь, поручили (ενεχειρισαν) епископство управления Церковью Лину. О сем Лине Павел упоминает в Послании к Тимофею. Преемником его был Анаклет. По нем третий от апостолов приемлет епископство Климент».

Теперь я спрашиваю Иринея: был ли первый епископ Римский Лин преемником апостола Петра? Нет, ответствует он, Анаклет был преемником Лина, а Лин не был преемником Петра, ибо, во-первых, не Петр оставил Лину епископство по смерти своей, но дали ему оное Петр и Павел при своей жизни. Во-вторых, они властью поручили ему епископство, а не оставили по преемству В-третьих, не Петр был первый епископ Римский, но Лин, второй – Анаклет, третий от апостолов – Климент. Если же Лин не преемник, а только поставленник Петра, то тем менее преемниками Петра могут почитаться преемники Лина.

Мы можем еще французскому наставнику на предложенное нам о важности Римского престола свидетельство грека ответствовать свидетельством латинского писателя. Иероним в письме к Евагрию[42]42
  В действительности адресат цитируемого письма – пресвитер Евангел (см.: Patrologia Latina, ed. Migne, t. 22, col. 1192–1195). – Изд.


[Закрыть] говорит: «Если рассуждать о важности (auctoritas), то мир больше Рима. Где бы ни был епископ, в Риме ли, или на Дону, или в Евгубине[43]43
  В латинском оригинале перечень топонимов имеет следующий вид: «…sive Romae, sive Eugubiis, sive Constantinopoli, sive Rhegii, sive Alexandriae, sive Tanis…» (Там же, col. 1194). – Изд.


[Закрыть], он имеет то же достоинство, то же священство. Великолепие богатства и смирение нищеты не делают епископа ни высшим, ни низшим. Для чего ты мне предлагаешь обычай града? Для чего ты говоришь, что таких-то немного? Сия редкость произвела гордость».

Присовокупим и соборные свидетельства Латинской Церкви о том же предмете. Собор Карфагенский говорит: «Первого престола епископ да не нарицается главою священников (princeps sacerdotum), или верховным священником, или чем-нибудь подобным сему, а только епископом первого престола» (III Сагthagenum concilium, canon 26 [III Карфагенский собор, правило 26]; по славянской Кормчей – 39). «Кто захочет в суды за море (то есть к Римскому престолу) переносить дела, тот никем в Африке да не будет принят в общение» (Canon 31; по славянской Кормчей – 26).

Как явно противоречит сим правилам нынешняя Римская церковь, нарицая епископа Римского наместником Христовым и почитая Римский престол всеобщим верховным судилищем дел церковных!

И. – Мне кажется, впрочем, что надлежало где-нибудь быть средоточию единства церковного.

У. – Оно всегда было и есть в Духе Христовом. Так, апостол заповедует блюсти единение духа в союзе мира. Едино тело – продолжает он, – един дух, якоже и звани бысте во единем уповании звания вашего: Един Господь, едина вера, едино крещение; Един Бог и Отец всех (Еф. 4,3–6). Если нужно еще какое средоточие церковного единства, то для чего апостол не присовокупил здесь: «един князь апостолов Петр» и «един епископ Римский глава всех епископов»?

И. – Посмотрим, что еще остается из рассуждения французского писателя.

У. – Остаются заключения, извлекаемые им из предыдущих его положений, которые он почитает неоспоримыми, но которых неосновательность, надеюсь, ты усмотрел из настоящего разговора. Французский наставник говорит: «Если Церковь, признававшая папу за видимую главу, была беспрекословно истинной Церковью в течение восьми первых веков, то будет она таковою и всегда; ибо в сем пункте никогда не может приключиться в Церкви изменения».

Первое положение сего умозаключения: «Церковь, признававшая папу за видимую главу, была истинной Церковью в течение восьми первых веков» – я смею назвать ложным, ибо приведенные мною правила Соборов и свидетельства писателей ясно показывают, что Вселенская Церковь восьми первых веков христианства не признавала папу за видимую свою главу. Но вместе с ложным началом сами собой падают и все последствия, которые хотят из него извлечь.

Итак, мне кажется, что я имею твердое право теперь обратить рассуждение французского писателя на свою сторону следующим образом: если Церковь, не признававшая папу за видимую главу, была беспрекословно истинной Церковью в течение восьми первых веков, то будет она таковою и всегда, ибо в сем пункте никогда не может приключиться в Церкви изменения.

Но я не должен скрыть от тебя, что последнее положение писателя кажется мне подозрительным.

И. – Какое положение?

У. – «В сем пункте, – говорит он, – никогда не может приключиться в Церкви изменения». Кажется, он хотел сказать, что Церковь, которая была истинной, не может не быть таковою и всегда.

И. – Что же? И не сказал ли Сам Спаситель, что врата адова не одолеют ей (Мф. 16, 18)?

У. – Так! Но Спаситель не сказал, что «врата адова не одолеют Римской Церкви», а сказал только: Созижду Церковь Мою, и врата адова не одолеют ей. А французский наставник, если я не обманываюсь, хотел сказать, что если Римская Церковь признана однажды за истинную, то и должна быть признаваема за таковую всегда.

И. – И подлинно трудно воображать, чтобы первая из Церквей поколебалась.

У. – Первенство чести человеческой не есть защита от искушений и самого падения.

И. – Если же так, то страшиться можно, чтобы и все Церкви одна за другой не пали.

У. – От сего-то страха должно нас успокаивать слово Спасителя о Вселенской Церкви: врата адова не одолеют ей. Частные Церкви могут колебаться и падать. В Апокалипсисе (см.: 1, 20) они уподобляются светильникам, в которых не только может оскудевать свет истины и елей любви, но которые даже могут быть двигнуты от места своего (ер.: Откр. 2, 5), то есть чувственно и совершенно испровержены. Но между тем как некоторые из них гаснут и упадают, Ходяй посреде сед ми светилников златых (Откр. 2, 1) преносит их из одной страны в другую и возжигает вновь светлее прежнего. Так, всякая частная Церковь может не только поколебаться, но и разрушиться, но Вселенская Церковь никогда никакой злою силой одолена быть не может.

И. – В каком же, ты думаешь, состоянии находится ныне светильник Римской церкви?

У. – Сие видит и ведает Ходяй посреде седми светилников златых. Он и в Фиатирской Церкви (коея ведает дела и любовь, и службу, и веру, и терпение… и последняя болта первых) находит, однако, нечто, достойное укорения: имам на тя мало (Откр. 2, 19–20). Напротив, и в Сардийской, именем токмо живой, делом же мертвой, обретает хотя мало имен… иже не оскверниша риз своих: и ходити имущ… в белых, яко достойны суть (Откр. 3, 4). Для меня довольно, что я в светильнике Церкви Восточной нахожу чистый свет, могущий просветить тьму мою.

И. – Однако же ты, оправдывая Восточную Церковь, тем самым осуждаешь Западную.

У. – Я только не пристаю к тем особенным мнениям, которые при посильном исследовании нахожу недосказанными либо совсем ложными. Но поскольку я не знаю, многие ли из христиан западных и глубоко ли проникнуты сими особенными мнениями, обнаружившимися в церкви Западной, и кто из них и как твердо держится верой краеугольного камня Вселенской Церкви, Христа, то изъявленное мною справедливое уважение к Восточной Церкви никак не простирается до суда и осуждения западных христиан и Западной церкви. По самым законам церковным я предаю частную Западную церковь суду Церкви Вселенской, а души христианские суду или паче милосердию Божию.

И. – По крайней мере ты предпочитаешь Восточную Церковь Западной?

У. – Ты не мог не видеть сего.

И. – Мне бы желалось, чтобы ты яснее показал мне, как можно соединять в предпочтении сем и ревность, и терпимость.

У. – Вместо трудных о сем изысканий я постараюсь с помощью некоторых чувственных образов изъяснить тебе мои мысли, о которых, впрочем, суди, как тебе угодно.

На основании слова Божия представляю я себе Вселенскую Церковь единым великим телом. Иисус Христос есть для него как сердце, или начало жизни, так и глава, или правящая мудрость. Ему только ведомы полная мера и внутренний состав сего тела. Нам же известны различные части его и более наружный образ, распростертый по пространству и времени. Стараясь объять сей образ во все времена христианства, я представляю себе оный по частям, по примеру того, как в книге Даниила представлен подобный сему образ народов и царств; и нахожу, во-первых, в начальной апостольской Церкви – образ главы нового тела, и главы от злата чиста (Дан. 2, 32). Потом в Церкви укрепляющейся и распространяющейся – подобие персей и рук; далее в Церкви обилующей – подобие чрева; наконец, в Церкви разделяемой и раздробляемой – подобие ног и перстов. В видимом сем образе, или видимой Церкви, находится невидимое тело Христово, или невидимая Церковь, Церковь славная, не имущая скверны, или порока, или нечто от таковых (ср.: Еф. 5, 27). Но коея вся слава… внутрь (Пс. 44, 14) и которой посему я, чисто и раздельно, не вижу, но в которую, последуя Символу, верую, ибо вера есть вещей обличение невидимых (Евр. 11, 1). Облекающая же невидимую видимая Церковь частью открывает чистоту невидимой, дабы все могли обретать и сию и соединяться с ней, частью сокрывает ее славу. Видимая Церковь имеет и здравые члены, и немощные (см.: 1 Кор. 12, 26–27). Еще во времена апостола Павла в ней были мнози, нечисто проповедающии слово Божие (2 Кор. 2, 17). Неудивительно, что ныне их еще более.

Что принадлежит до восточной половины нынешнего видимого христианства, я не по предрассудку и пристрастию, но по ревности, основанной на убеждении и совести, почитаю оное «десною частию» видимого христианства. Доказательства сего ты мог видеть во всем продолжении моих с тобою разговоров. Я присовокуплю здесь еще некоторые замечания.

Первое. Церковь Грузинская, основанная в IV веке, остававшаяся с того времени доныне особенною, независимой от других Церковью и своим положением устраненная от несогласий, происходивших между Греческой и Римской, доныне совершенно сходна с Греческой. Как можно изъяснить сие сходство, если не тем, что такова была вся Древняя Церковь, в которой обе они имеют общее свое начало?

Второе. Недавно на Востоке открыта Древняя Сирская Церковь, с весьма давних времен пребывавшая уединенною от прочих. Она, как видно из «Христианских изысканий в Азии» доктора Буканана, изданных в Лондоне (1812 год), как во многих частях вероисповедания, так и в священноначалии несравненно ближе к нынешней Восточной Церкви, нежели к Западной.

Вот новые признаки твердого соединения с Древней Вселенской Церковью нынешней Восточной, которую посему и называю я десной частью в целом составе нынешнего христианства. Благодарю Бога, милосердным Своим Промыслом устроившего так, что и я присоединен к сей части общим вероисповеданием и Причастием Таинств, и желаю всем сердцем, чтобы все, ищущие преспеяния в истинной вере во Христа, воспользовались столь чистыми и обильными средствами к сему преспеянию, какие предлагает Восточная Церковь.

Ты ожидаешь теперь, как я буду судить о другой половине нынешнего христианства. Но я только просто смотрю на нее, отчасти усматриваю, как Глава и Господь Церкви врачует многие и глубокие уязвления древнего змия во всех частях и членах сего тела, прилагая то кроткие, то сильные врачевства, и даже огонь и железо, дабы смягчить ожесточение, дабы извлечь яд, дабы очистить раны, дабы отделить дикие народы, дабы обновить дух и жизнь в полумертвых и онемевших составах. И таким образом я утверждаюсь в веровании тому, что сила Божия наконец очевидно восторжествует над немощами человеческими, благо над злом, единство над разделением, жизнь над смертью.

Кратко: вера и любовь возбуждают меня к ревности по Святой Восточной Церкви; любовь, смирение и надежда научают терпимости к разномыслящим. Я думаю, что последую в сем точно духу Восточной Церкви, которая при самом начале каждого богослужения молится не токмо «о благостоянии Святых Божиих Церквей», но и «о соединении всех».

И. – Но мы и потеряли уже из вида обличителя французского.

У. – У него уже нечего более видеть, кроме осуждения Восточной Церкви. «Следовательно, – говорит он, – отделяться от Церкви, признававшей папу главой, значит отделяться от истинной Церкви Иисуса Христа, значит быть раскольником. Следовательно, восточные, отделившиеся от оной, суть раскольники».

И. – Что, наконец, ты на сие скажешь?

У. – После того, что я сказал на доказательства сих заключений, уже я не имею нужды сказать что-либо на самые сии заключения.

Глава Церкви, Господь наш Иисус Христос, да даст нам достигнуть в соединение веры[44]44
  Ср.: Еф. 4, 13. – Изд.


[Закрыть] и да введет всех в ту славную Церковь, в которой не подозревают друг друга в расколе.

И. – Хотя и много уже мы говорили о Римском епископе, рассматриваемом в качестве видимой главы Церкви, но я имею еще предложить тебе о сем некоторые недоумения и вопросы.

У. – Я готов сказать, что знаю и нахожу справедливым.

И. – Римская церковь думает, что учение о видимой главе Церкви происходит от Самого Иисуса Христа.

У. – Покажи мне основания сего учения.

И. – Говорят, что Иисус Христос поставил Петра князем апостолов и, вместе с его преемником, Своим наместником и видимой главой Церкви; преемник же сего достоинства Петрова есть Римский епископ.

У. – Рассмотрим оба сии положения. Чем доказывают, что Иисус Христос поставил Петра «князем апостолов», Своим «наместником» и «видимой главой Церкви»?

И. – Главное доказательство сего догмата находят в следующих словах Иисуса Христа: Ты еси Петр, и на сем камени созижду Церковь Мою, и врата адова не одолеют ей. И дам ти ключи Царства Небеснаго: и еже аще свяжеши на земли, будет связано на небесех, и еже аще разрешиши на земли, будет разрешено на небесех (Мф. 16, 18–19).

У. – То же самое сказано и всем апостолам.

И. – Как?

У. – Елика аще свяжете на земли, будут связана на небеси: и елика аще разрешите на земли, будут разрешена на небесех (Мф. 18, 18).

И. – Однако не сказано того, что на всех апостолах, как на камениях основания, созиждется Церковь Христова.

У. – Неправда. Сказано и сие о всех апостолах, и еще о пророках. Наздани… на основании апостол и пророк (Еф. 2,20). Стена града Иерусалима, нисходящаго с небесе, имеяше оснований дванадесять, и на них имен дванадесять апостолов Агнчих (Откр. 21, 14).

И. – Но Петр есть первый камень основания для прочих апостолов.

У. – И сие неправда. Первый камень основания как апостолов, так и всея Церкви, есть един Иисус Христос. Сущу краеугольну Самому Иисусу Христу (Еф. 2, 20). Основания бо инаго никтоже может положити паче лежащаго, еже есть Иисус Христос (1 Кор. 3, И).

И. – Для чего же Петру особенно сказано: Ты еси Петр, и на сем камени созижду Церковь Мою?

У. – Для того, что на вопрос, предложенный апостолам от Иисуса Христа: Вы же кого Мя глаголете быти? – Петр упредил прочих решительным исповеданием Сына Божия: Ты еси Христос, Сын Бога Живаго (Мф. 16, 15–16).

И. – Как же, по твоему мнению, должно разуметь слова: на сем камени созижду Церковь Мою?

У. – Августин (Sermo 13 [Слово 13]) изъясняет оные так: «7ь/ еси Петр, – говорит Христос, – и на сем камени, который ты исповедал; на сем камени, который ты познал, исповедуя: “Ты еси Христос, Сын Бога Живаго”,– созижду Церковь Мою». На Мне созижду тебя, не на тебе созижду Меня (то есть Мое тело, Мою Церковь). Ибо те, которые хотели назидать человеков на основании человеков, говорили: Аз убо есмь Павлов… аз же Кифин, то есть Петров (1 Кор. 1, 12).

Из сего рассуждения блаженного Августина ты видишь: первое, что камень, на котором зиждется Церковь, не есть Петр апостол, но Петрово твердое исповедание Христа и Сам Христос. Второе, что те, которые говорят: Аз есмь Кифин, или Петров, то есть «я преимущественно принадлежу Петру; я признаю Петра главою всех учителей и самой Церкви», – по мнению блаженного Августина, хотят «назидать человеков на основании человеков». И вот чего хотят нынешние римские христиане!

И. – Они приводят еще в доказательство своего догмата следующие слова Иисуса Христа к Петру: Аз же молихся о тебе, да не оскудеет вера твоя; и ты некогда обращься, утверди братию твою (Лк. 22, 32).

У. – Иисус Христос в молитве о всех апостолах и всех верующих в Него просил несравненно большего, нежели чего просит здесь Петру.

И. – В какой молитве?

У. – В той дивной молитве, которая находится у евангелиста Иоанна в 17-й главе, там взывает Он: Отче Святый! соблюди их во имя Твое… да будут едино, якоже и Мы… Отче! Ихже дал еси Мне, хощу, да идеже есмь Аз, и тии будут со Мною (Ин. 17, 11,24).

И. – Но почему Иисус Христос из всех апостолов особенно молился о Петре?

У. – Потому, что предвидел особенное падение Петра.

И. – Однако Петру же сказал: Ты обращься утверди братию твою.

У. – То есть: «Ты поколеблешься в вере и падешь; однако паки обратишься к ней и восстанешь; тогда потщись загладить твою погрешность и жарким покаянием, ревностью, непоколебимым исповеданием истины покажи спасительный пример другим колеблющимся в вере».

И. – Римские христиане употребляют еще в защищение своего догмата троекратную заповедь Иисуса Христа – по троекратном вопрошении: Любиши ли Мя? – данную Петру: Паси (точнее с греческого, «питай») агнцы Моя… паси овцы Моя… – паси овцы Моя (ср.: Ин. 21, 15–17).

У. – Ты сам говоришь, что в словах сих заключается заповедь. И точно так: заповедь, а не почесть; и не столько власть, сколько должность. Да и такая должность, которую слово Божие возлагает на всех служителей веры: Пасите… стадо Божие (1 Пет. 5, 2).

И. – Но заповедь, данная Петру, имеет некоторую особенную торжественность и знаменательность.

У. – Из чего сие видно?

И. – Торжественность сей заповеди видна из предшествовавшего ей вопрошения о преимущественной пред прочими апостолами любви к Иисусу Христу и троекратного повторения как сего вопрошения, так и самой заповеди.

У. – Я не смею сказать тебе своего мнения о том, что значила сия торжественность, я скажу, как думали о сем Августин, Амвросий, Златоуст, Епифаний, Кирилл. Вместо многих, вот слова последнего: «Троекратным исповеданием Петра (то есть сим: Ей, Господи: Ты веси, яко люблю Тя[45]45
  Ср.: Ин. 21, 15–17. – Изд.


[Закрыть]) заглажено преступление троекратного отвержения (см.: Мф. 26,69–75). Паси овцы Моя — сказал Иисус Христос, вновь поставляя его в сан апостольства, дабы оно не казалось нарушенным чрез отвержение, по слабости человеческой случившееся».

С сим замечанием древних учителей церковных прочитаем самые евангельские слова: Глагола Симону Петру Иисус: Симоне Ионии, любиши ли Мя паче сих? То есть: «Ты, который некогда, хваляся, говорил: Аще и еси соблазнятся о Тебе, аз никогдаже соблажнюся (Мф. 26, 33). Скажи теперь: точно ли ты любишь Меня более, нежели все прочие апостолы?». И печальным опытом наученный Петр уже не смеет сказать, что любит Иисуса Христа «более, нежели все прочий», а говорит только, что любит Его: Ей, Господи, Ты веси, яко люблю Тя. Иисус Христос, одобряя сей смиренный ответ, вопрошает во второй раз уже не о преимущественной пред всеми апостолами любви, которой некогда хвалился Петр, а о любви просто: Симоне Ионии, любиши ли Мя? С прежним смирением повторяется прежний ответ. Но когда Петр вопрошен был в третий раз, тогда троекратное отречение от Христа представилось его воображению, и сие-то было причиной того, что вопрошение любви в нем произвело прискорбие: Оскорбе же Петр, яко рече ему третие: любиши ли Мя? Итак, торжество ли здесь Петра видно или более уничижение?

И. – Я сказал еще тебе, что заповедь, данная Петру, имеет особенную знаменательность. Думают, что пасти агнцы — значит руководствовать христианский народ; а пасти овцы — управлять самими пастырями.

У. – Сие толкование само сказывает о своем достоинстве.

И. – Как?

У. – Пасти «овцы», говоришь ты, значит управлять самими пастырями. Итак, «овцы» значат пастырей?

И. – Да, Петр есть пастырь, пред которым и пастыри суть яко овцы.

У. – Если ты говоришь о внутреннем совершенстве, то е́сть и такие овцы, которые могут быть пастырями своих пастырей, но если о внешней власти, то и Петру не сказано: «Паси пастырей, яко овец».

И. – Я уже сказал, что под самым именем «овец» разумеют пастырей.

У. – Я покажу тебе еще иным способом неправильность сего толкования. Скажи мне: в стаде не заключаются ли как овцы, так и агнцы?

И. – Так.

У. – Итак, не все ли равно сказать: паси овцы и агнцы, как и сказать: паси стадо?

И. – Так.

У. – Следовательно, «пасти стадо Христово» – значит «пасти пастырей и народ»?

И. – Так.

У. – Но всем пресвитерам сказано: Пасите… стадо Божие (1 Пет. 5, 2). Следовательно, всем пресвитерам дана власть «пасти пастырей и народ». Вот что выходит из предложенного тобою толкования!

И. – Что же значит в словах Иисуса Христа «агнцы и овцы»?

У. – Выслушай на сие изъяснение Феофилакта Болгарского: «Можно полагать различие между агнцами и овцами, и между словами bTskein, «питать», и poima…nein, «пасти», то есть – давать пищу и управлять стадом. Агнцами могут быть названы простейшие, которые удобно водимы бывают, а овцами совершеннейшие. Итак, кто любит Христа, тот приложит старание как об агнцах, так и овцах: питая агнцев, то есть употребляя кроткое над ними смотрение, и управляя овцами, чем означается нечто высшее и совершеннейшее».

И. – Для чего же именно Петру заповедует Иисус Христос пасти агнцы и овцы?

У. – Из приведенных мною слов Кирилла ты уже мог видеть, что сие нужно было для того, дабы вновь поставить Петра в сан апостольства, в котором он поколебался отречением от Христа.

И. – Ты не можешь, однако же, оспорить того, что весьма во многих местах Священного Писания Петр является между апостолами первенствующим.

У. – И не имею нужды оспаривать сего. Но я изъяснил тебе уже прежде, что первенствующий пред другими не есть еще глава всех. Кроме сего, должно заметить, что апостол Павел не одному Петру, но трем апостолам отдает старейшинство пред прочими: …Иаков и Кифа (Петр) и Иоанн, мнимии столпи быти[46]46
  Иаков и Кифа и Иоанн, почитаемые столпами (Синодальный перевод). – Изд.


[Закрыть](Гал. 2, 9). И подлинно, два последние апостола удостоены были особенной близости к Иисусу Христу: их избрал Он быть свидетелями Своего славного Преображения на Фаворе (см.: Мф. 17, 1) и тяжкого страдания в саду Гефсиманском (см.: Мф. 26, 37). Апостол же Иаков отлично уважаем был, яко брат Господень и предстоятель Церкви Сионской, матери всех Церквей (литургия Иакова). Но при всем том апостол Павел равняет себя сим столпам Церкви: От мнящихся же быти что, якови некогда бета, ничтоже ми разнствует[47]47
  И в знаменитых чем-либо, какими бы ни были они когда-либо, для меня нет ничего особенного (Синодальный перевод). – Изд.


[Закрыть] (Гал. 2, 6). А Петра он даже обличил некогда в неправильном поступке: Егдаже прииде Петр во Антиохию, в лице ему противу стах, яко зазорен бе[48]48
  Когда же Петр пришел в Антиохию, то я лично противостал ему, потому что он подвергался нареканию (Синодальный перевод). – Изд.


[Закрыть] (Гал. 2, 11).

И. – Как бы то ни было, Римский епископ уже довольно важен и в сем случае, когда он есть преемник Петрова первенства.

У. – Рассмотрим и сие, точно ли Римский епископ есть преемник Петра и в каком разуме [понимании]. Римский епископ есть ли апостол?

И. – Престол его называется апостольский.

У. – В древности все епископские престолы, основанные апостолами, назывались апостольскими.

И. – В точнейшем же разуме Римский епископ, конечно, не есть апостол.

У. – А Петр был апостол. Следовательно, Римский епископ не есть преемник Петра.

И. – Как апостола. Но не есть ли преемник его как епископа?

У. – Мы несколько уже говорили о сем, когда рассматривали слова Иринея о Церкви Римской и о преемстве епископов ее.

Епископ Римский есть местный епископ, а Петр, так, как и все апостолы, был епископ Вселенский в самом полном знаменовании сего слова. Следовательно, Римский епископ не есть преемник епископства Петрова.

И. – Говорят, что Петр поставил главный престол епископства своего в Риме.

У. – Сие несправедливо. Первое и главное место служения Петрова был Иерусалим. Все, что в Деяниях апостольских повествуется о Петре, происходило на Востоке. Оба послания Петровы обращены преимущественно к иудеям (см.: 1 Пет. 1, 1; 2 Пет. 3, 1). Апостол Павел ясно говорит, что Петру были поручены иудеи, как то и другие апостолы признавали:… уразумеете, яко уверено ми бысть благовестие необрезания (то есть язычников), якоже Петру обрезания (то есть иудеев) (Гал. 2, 7).

И. – Но Петр скончался в Риме, и потому там остался главный престол его епископства.

У. – И Павел скончался в Риме, потому там остался главный престол и его епископства. Сколько же будет в Риме престолов епископства?

И. – Павел не был главный основатель Римской Церкви.

У. – Ириней говорит без всякого различения, что «славнейшие апостолы Петр и Павел основали и утвердили Церковь Римскую».

И. – Говорят, что Петр управлял Римской Церковью 25 лет.

У. – Сие говорят в нынешнем Риме, а в Древнем Лактанций написал, что «когда уже правительствовал Нерон, тогда Петр пришел в Рим» («О смерти гонителей». С. 2). Известно же, что в десятый год правления Неронова Петр принял мученическую кончину.

И. – Скажи же мне: чей, по твоему мнению, преемник был первый Римский епископ?

У. – Ничей.

И. – Как это?

У. – Так как «первый».

И. – Но прежде него Петр или, по сказанию Иринея, Петр и Павел исполняли должность епископства, которую потом ему препоручили. Как же он их не преемник?

У. – В сем смысле каждый епископ первенствующей Церкви был преемник какого-либо апостола. Тертуллиан говорит: «Пусть еретики откроют начало их церквей; пусть покажут преемственный порядок их епископов, который чрез непрерывное преемство восходил бы до епископа, бывшего преемником какого-либо апостола или апостольского мужа, жившего вместе с апостолами, так, как, например, Церковь Смирнская представляет Поликарпа, поставленного Иоанном, как Церковь Римская представляет Климента, рукоположенного Петром, как все прочие Церкви представляют епископов, которые, быв возведены в епископство некоторым апостолом, преподали своим преемникам апостольское семя» («Praescriptio contra Haereticos». С. 20, 32, 36 [ «Отвод иска со стороны еретиков». Главы 20, 32, 36]).

В сем разуме и все нынешние законно поставленные в какой-либо Церкви епископы суть преемники «апостольского семени».

И. – По крайней мере ты согласишься, что Римская Церковь и Римский епископ всегда имели первенство.

У. – Нет, и сего мнения не признаю я согласным с истиной.

Матерь всех Церквей (по словам отцов Константинопольского Собора), матерь христианского имени (по словам императора Юстина), имеющая начальное место в Церкви Вселенской и первенство (по словам Авита, Epistola XXIII [Письмо 23]), есть Церковь Иерусалимская, основанная Самим Иисусом Христом, Который был ее и невидимой, и видимой главой, утвержденная сошествием Святого Духа, распространенная всеми апостолами, долее всех прочих бывшая под правлением апостолов, прежде всех процветшая мученичеством и бывшая великой житницей, из которой семена спасительного учения изнесены на лицо всей земли.

И. – Правда, что сии преимущества весьма важны. Но почему Петр, как первенствующий из апостолов, не остался навсегда в Иерусалиме?

У. – Примечай по сему, что Петр не думал созидать столицы христианства, как вздумали сделать после, а хотел исполнять заповедь своего Учителя: Шедше в мир весь, проповедите Евангелие всей твари (Мк. 16, 15). Сия-то заповедь довела его наконец и до Рима.

И. – И он не принес с собою первенства Римской Церкви?

У. – Представь себе, что какой-нибудь правитель, посещая свои области, приходит в какой-нибудь отдаленный от столицы город и там умирает: делается ли чрез сие этот город столицей?

И. – Конечно, нет.

У. – Петр, не столько правитель, сколько служитель Церкви, проходя весь мир с проповедью Евангелия, приходит в Рим и там умирает. И будто Римская Церковь сделалась от того столицей Вселенской Церкви?!

Вообразим на минуту, что мы находимся в первенствующей Церкви. В 64 году по Рождестве Христовом Петр умирает в Риме. Сделаем епископа Римского преемником Петра, первым в мире епископом и, если угодно, даже видимой главой Церкви. Посмотри же, что мы делаем. До конца I века остаются в живых апостол и евангелист Иоанн, возлюбленный ученик Иисусов, и, в особенности в Иерусалимской Церкви, епископ ее, апостол Симон Зилот, сродник Господень. Так мы отдаем первенство Римскому епископу и над ними? Я уверен, что ты на сие не согласишься. Но если до конца I века, доколе в Восточной Церкви остаются в живых апостолы, епископы Римские не будут иметь первенства, то где возьмут они его во II веке?

И. – Ты, однако же, прежде сказал и доказал, что самые Соборы отдавали Римскому епископу первенство места. Откуда же оно взялось?

У. – От самих Соборов.

И. – Как это?

У. – Епископы первенствующей Церкви, памятуя слово Христово: Иже аще хощет в вас быти первый, буди вам раб (Мф. 20, 27), без сомнения, почитали каждый себя последними рабами. Должно думать, что вопрос, кому из них принадлежит первенство, никому из них не приходил на мысль, доколе живы были апостолы и доколе не начали собираться многочисленные Соборы. Когда начали собираться Соборы, тогда Церкви знатнейших городов, где бывает большее стечение народа, следовательно, и христиан, и притом такие Церкви, в которых вернее известно было преемство епископов от апостолов, получили первенство пред окрестными, не столь знаменитыми Церквями и сделались их прибежищем. Таковы были Антиохийская, коей епископы происходили от Павла и Петра; Александрийская, коей епископы начинались от евангелиста Марка; и Римская, коей епископы возводили свое происхождение к Петру и Павлу. Порядок требовал, чтобы и из трех епископов знатнейших Церквей которому-нибудь дать первенство; и, по словам вселенского правила, «отцы прилично дали первенство епископу града Рима, яко царствующего града». Заметь сие выражение соборного правила: «отцы дали первенство», следовательно, не апостолы и не Христос дали оное.

Нет! Церковь Христова ни в коем смысле не есть тело Римского епископа, посему и взаимно Римский епископ ни в каком смысле не есть глава Церкви.