Текст книги "Поляки в Сибири в конце XIX – первой четверти XX века: историографические традиции, новые направления и перспективы исследований"

Ссылка поляков в Сибирь в XIX веке. Обзор польских и российских / советских публикаций¹

Веслав Цабан

Аннотация: Автор предпринял попытку дать характеристику исследований по истории ссылки в Сибирь в XIX в. В случае с польскими работами список, разумеется, богаче. Что касается российских изданий, то обзор носит достаточно субъективный характер. Были проанализированы публикации, вышедшие в академических центрах: Иркутска, Новосибирска, Томска, Тобольска, Омска и Барнаула. Автор постарался учесть работы, подготовленные краеведами из Тюмени, Кургана и Ишима, их ценность заключается в использовании хорошей источниковой базы. Поскольку в XIX в. так называемая «польская Сибирь» не ограничивалась территорией географической Сибири, включая в себя также Кавказ, Архангельскую и Пермскую губернии, автор рассматривает также публикации, вышедшие в Ставрополе, Краснодаре, Архангельске и Перми. По мнению автора для дальнейших исследований необходимо подготовить библиографический справочник работы российских историков, посвященных польской диаспоре Сибири.

Ключевые слова: Поляки, Сибирь в XIX в., исследования по истории ссылки поляков в Польше и в России.

Сибирь, которую ссыльные называли проклятой землей или тюрьмой без решеток, в сознании поляков XIX, и даже XX вв., не ограничивалась географической территорией Сибири, площадью около 10 млн. квадратных километров. «Польская Сибирь» – это понятие, которое включает в себя и другие места ссылки на территории Российской империи. Таким образом, «польская Сибирь» шире географической Сибири, потому что в нее входят также степи Казахстана, Кавказ, и даже Архангельская и Пермская губернии, находящиеся на территории Европейской России. В предлагаемой статье термин «Сибирь» используется в широком значении. Это не исключает возможности – при описании отдельных ситуаций – использования названий строго географических, таких как Сибирь, Казахстан, Кавказ или административно-территориальных: Архангельская губерния или Пермская губерния.

Поляки попали в Сибирь еще в конце XVI в. Первыми там оказались пленные времен войн Стефана Батория с Москвой. Небольшие группы поляков, попавших в плен, были сосланы за Урал в XVII и начале XVIII вв. Первую же большую группу депортированных в Сибирь поляков составляли участники Барской конфедерации. Полагают, что их было более 10 тысяч. После восстания под предводительством Тадеуша Костюшко польских ссыльных стало еще на несколько десятков тысяч больше. Часть пленных вернулась благодаря Павлу I в 1796 г. и Александру I в 1801 г. Другие остались добровольно и на следы их пребывания натыкались последующие ссыльные.

Вскоре после этого в Сибири опять оказалось несколько тысяч поляков – военнопленных времен похода Наполеона I на Москву. В 1815 г., благодаря амнистии Александра I, они также смогли вернуться в родные места.

Вместе с созданием Царства Польского начинается новый этап в истории сибирской ссылки. Если с конца XVI в. до наполеоновских войн, т. е. более двух столетий, в Сибирь попадали военнопленные, то с 1815 г. и до Первой мировой войны за Урал ссылали за участие в тайных организациях, боровшихся за независимость Польши, в восстаниях: Ноябрьском, а затем Январском, наконец, за участие в революционном движении. Таким образом, можно утверждать, что в это время происходила систематическая депортация поляков из Царства Польского и Западного края в Сибирь, носящая политический характер, особое же ее обострение произошло в 30-х – 60-х гг. XIX в.

Этот этап начался с репрессий, обрушившихся на виленскую молодежь из Союза филоматов и филаретов, а также на учеников школ из Крож, Кейдан, Ковно, Свислочи. Следующими были сосланы члены Патриотического общества, созданного Валерианом Лукасиньским. В общей сложности до Ноябрьского восстания были сосланы в Сибирь около 60–70 человек.

После Ноябрьского восстания наибольшую группу ссыльных составили участники польско-русской войны 1830–1831 гг., попавшие в плен. В царскую армию вошли около 9300 пленных, из которых примерно 4700 были отправлены в отдельные корпуса, располагавшиеся в Сибири, на Кавказе и Оренбургской пограничной линии [1, с. 92]. В этой группе оказался и руководитель радикально-демократического крыла польского освободительного движения Петр Высоцкий.

В период между восстаниями в Сибирь попала большая группа заговорщиков из Царства Польского и Западного края Российской империи. Первыми были участники партизанского выступления Юзефа Заливского в 1833 г. Позднее там же оказались конарщики и члены Союза польского народа. После 1843 г. в Сибирь поэтапно шли участники заговора Петра Сцегенного, событий 1846 г. и Весны народов. Затем, в 1850 г. в сибирской ссылке оказались заговорщики из Братского союза литовской молодежи. Трудно определить, сколько молодых людей с земель бывшей Речи Посполитой «познакомились» с Сибирью. Виктории Сливовской удалось установить около 3,5 тыс. имен, а еще примерно для 2,5 тыс. она составила краткие биографии [2; 3].

Ссылки в период между восстаниями оказались лишь прелюдией того, что произошло в 1861–1866 гг. В Сибири оказалось множество участников религиозно-патриотических манифестаций 1861 г., а затем вооруженной борьбы 1863–1864 гг. В сумме в глубь Российской империи было отправлено свыше 40 тыс. преимущественно молодых людей [4], из которых 20 тыс. были сосланы в Восточную и Западную Сибирь.

В результате царских манифестов 1866–1883 гг. абсолютное большинство выживших осужденных вернулось из Сибири. Определенная же группа не воспользовалась амнистией. Некоторые остались, потому что нашли здесь для себя лучшие условия жизни (это касалось преимущественно крестьян) или успели создать семьи и вошли в здешний ритм жизни.

Новый этап в истории польской диаспоры в Сибири начинается с активистов польских революционных и социалистических кружков. С конца 70-х гг. и до первой половины 80-х гг. XIX в. в ссылке оказались около 150 человек [5, Indeks nazwisk], в том числе Вацлав Серошевский, Ян Хласко, Филиппина Пласковицкая, Людвиг Янович, Тадеуш Рехневский, Генрик Дулемба и Феликс Кон. Также в Сибирь была отправлена определенная группа молодых людей, а именно студентов и рабочих, связанных с деятельностью движения национального, а позже – социал-демократического. Среди них были братья Бронислав и Юзеф Пилсудские. Масштаб ссылки увеличился во время революции 1905 г., затем, вплоть до Первой мировой войны, неуклонно уменьшался.

Количество поляков, сосланных за участие в освободительном и революционном движении от рубежа 70-х – 80-х гг. XIX в. до начала Первой мировой войны, совершенно несопоставимо с количеством ссыльных времен Январского восстания, и даже в период между восстаниями. Антоний Кучиньский утверждает, что под конец XIX в. в сибирской ссылке находилось около 300 человек [6, с. 115]. Указывая это количество, известный знаток истории польской диаспоры в Сибири, вероятно, имел в виду только поляков, высланных из Царства Польского, потому что, если также учитывать людей, проживавших на других территориях Российской империи, эту цифру стоило бы увеличить как минимум вдвое, и цифра в 600 ссыльных не была бы завышена. Нет сомнений, что проблема определения размаха ссылки поляков в Сибирь в этот период еще ждет своего исследователя².

В XIX в. заключенных, как политических, так и уголовных, разделяли на пять категорий. Отнесенных к первой категории ссылали на каторгу в солеварни, на металлургические заводы или на тяжелые строительные работы. Вторую категорию составляли сосланные на поселение. Царская пенитенциарная система предполагала, что ссылка должна быть пожизненной, и осужденные уже никогда не смогут вернуться домой. Третья категория – осужденные на жительство. Такие люди могли вернуться в родные места после отбытия наказания. Следующую категорию составляли осужденные в арестантские роты, представлявшие собой вид исправительных трудовых лагерей; пятую категорию – сосланные на «поселение» (водворение). Этот тип репрессий чаще всего применялся к крестьянам. Он был, кстати, одной из форм колонизации слабо заселенных областей Сибири. В период между восстаниями для заговорщиков существовала еще одна форма наказания – ссылка на военную службу в батальоны, расположенные в Сибири, на Кавказе и Оренбургской пограничной линии. После вступления в силу военных реформ Дмитрия Алексеевича Милютина эта форма наказания была отменена.

Долгое время польское общество черпало знания о судьбах соотечественников, сосланных за политическую деятельность только из мемуаров, опубликованных в эмиграции или во Львове, Кракове и Познани. Первую попытку рассмотреть вопрос о польской ссылке предпринял в 80-е гг. XIX в. Сигизмунд Либрович, писатель и публицист, работавший в основном в Петербурге³ [7]. Сорок лет спустя читатель получил заметно более фундаментальное исследование – публикацию Михала Яника История поляков в Сибири [8]. В межвоенный период у автора не было возможности посетить российские архивы, поэтому его работа основана на скрупулезном исследовании всех известных ему мемуаров. Книга Яника, несмотря на одностороннюю источниковую базу, и по сей день не утратила своего значения⁴.

После Второй мировой войны на протяжении многих лет польским историкам было сложно добраться до московских и ленинградских архивов, не говоря уже о сибирских. Главным образом на основании мемуаров и дневников, при незначительном использовании работ российских историков, сначала дореволюционных, а затем советских, была написана работа Владислава Евсевицкого В сибирской ссылке, опубликованная в Варшаве в 1959 г. Главный акцент в исследовании был сделан на так называемом польско-российском революционном сотрудничестве в Сибири.

Вместе с приближением столетней годовщины Январского восстания и подготовкой польскими и советскими историками источниковых материалов о событиях 1861–1864 гг.⁵, была начата публикация документов, касающихся ссылки этого периода. Появились отдельные польские и советские публикации. При этом историки обеих стран также уделяли большее внимание польско-российскому революционному сотрудничеству 60-70-х гг. XIX в.⁶.

В рассматриваемый период самые масштабные исследования польской ссылки проводили Антоний Кучиньский и Хенрик Скок. Первый, антрополог по образованию, опираясь на доступные в Польше материалы, подготовил публикацию с «туристическим» названием Сибирские дороги об участии поляков в этнографических и географических исследованиях Сибири [9]. Скоку удалось попасть в архивы Москвы и Ленинграда, благодаря чему в 1974 г. появилась его книга, также с «туристическим» названием, Поляки на Байкале 1863–1883 [10]. Это была самая полная на то время польская публикация, посвященная ссылке участников Январского восстания в Сибирь, с особым акцентом на судьбу поляков на озере Байкал.

С начала 80-х гг. XX в. в польской историографии проблематика ссылки в Сибирь стала более популярной. Несомненно, интерес к теме инициировали историки Польши и СССР, готовящие очередные тома масштабного проекта публикации источников, так называемой «зеленой серии»⁷. Но только в течение последних двадцати-тридцати лет, благодаря тому что российские архивы стали доступны, появилось множество публикаций, посвященных ссылке в Сибирь. К числу наиболее значимых относятся работы Эльжбеты Качиньской [11], Францишека Новиньского [12], уже упомянутого нами Антония Кучиньского и Збигнева Вуйцика – знатоков не только научно-исследовательской деятельности поляков в Сибири, но и их повседневной жизни [13], Яна Трынковского, способного в литературной форме представить каждую деталь повседневного быта ссыльных [14], а также Анны Брус [15], Евгениуша Небельского [16], Барбары Ендрыховской [17], Мариуша Хростка [18] и в какой-то мере автора этих строк [19]. Особое место в исследованиях о поляках в Российской империи XIX в. занимают работы В. Сливовской, а особенно ее биографический словарь Ссыльные поляки в Российской империи в первой половине XIX века [2] и монография Побеги из Сибири [20]. Эти исследования были созданы на основе собираемой на протяжении многих лет в польских, российских, литовских, белорусских, украинских архивах и библиотеках огромной источниковой базы⁸.

Историография российская, советская и снова российская также уделяла немало внимания вопросам ссылки поляков в Сибирь. Эти исследования инициировал, несомненно, Сергей Владимирович Максимов [21]⁹. До революции в российских исторических журналах появлялись различной степени значимости публикации, посвященные пребыванию поляков в Сибири. Историей наших соотечественников в России, в том числе и в Сибири, занимались и в межвоенный период. Однако, как я уже упоминал, основное внимание уделялось участию поляков в российском революционном движении. После Второй мировой войны главный акцент был сделан на проблеме сотрудничества польских политических ссыльных с российскими революционерами. В этом русле написана работа Владимира Анатольевича Дьякова¹⁰, выдающегося знатока польского освободительного движения XIX в. Однако, следует добавить, что в его публикациях добросовестно проработаны источники, хранящиеся не только в столичных российских архивах, но также и в сибирских, а автор далек от утверждения, что каждый контакт польского ссыльного в Сибири с российским политическим преступником был продиктован желанием совместной революционной деятельности, имеющей целью борьбу за изменение социально-политических условий, существовавших в царской России [22]. Одной из последних его работ, посвященных польской ссылке, стала публикация Поляки в Сибири – до 1918 года. Состояние исследований и перспективы [23].

В том же русле были выдержаны работы Нинель Петровны Митиной и Семёна Фёдоровича Коваля. Работы этих авторов имеют большое значение, если речь идет о масштабах использованных источников, однако множество суждений упрощены, так как авторы хотели показать масштабность совместной деятельности участников Январского восстания, сосланных в Восточную Сибирь, и российских революционеров в подготовке кругобайкальского восстания 1866 г. [24; 25].

После политических изменений 1990-х гг. заинтересованность польской ссылкой в Сибирь сильно возросла, и в то же время историки стали учитывать гораздо более широкий аспект этого явления. Вопросы совместной революционной деятельности в XIX в. уступили место темам, связанным с вкладом поляков в социально-экономическое и культурное развитие Сибири, адаптацией польских ссыльных в сибирских условиях. Если в прошлое время исследования польской ссылки проводились лишь в нескольких научных центрах бывшего Советского Союза, то теперь их количество сильно возросло. Также появилось новое явление: если ранее польско-сибирскую проблематику разрабатывали главным образом исследователи, русские по рождению, то теперь подобного рода исследованиями занимаются в основном ученые с польскими корнями. Часть из них вовлечена в деятельность полонийных организаций. Их работа имеет особую ценность. Во-первых, она основана на источниках, хранящихся в сибирских архивах, в которые польским исследователям сложно попасть в силу экономических причин. Во-вторых, эти историки проявляют исключительную кропотливость в работе, ведь они понимают, как мне кажется, что необходимо как можно более точно воссоздать сложные судьбы их предков в сибирской ссылке.

Наибольшее достижение в этом смысле имеет Болеслав Сергеевич Шостакович, ныне покойный профессор Иркутского государственного университета¹¹. Первые его публикации выполнены в русле исследований, посвященных совместной польско-российской революционной борьбе. В этом нет ничего удивительного, так как в Иркутском университете подобного рода исследования, учитывая большое количество декабристов, сосланных в Восточную Сибирь, были приоритетными. Разумеется, в подобных условиях, Шостакович не мог не заняться этой тематикой. Будучи молодым ученым, он был одним из двух инициаторов серийного издания, выходившего в Иркутске с 1973 г. под названием Ссыльные революционеры в Сибири (XIX в. – февраль 1917 г.) [26, с. 27]. В это же время появились первые его публикации, в том числе и в польских издательствах [например, 27], в которых он активно использовал доступные ему материалы из Государственного архива Иркутской области, куда польские историки не могли попасть [например: 28; 29].

В 1995 г. в Иркутске вышла его работа История поляков в Сибири (XVII–XIX вв.). Учебное пособие. Эта публикация была задумана как своего рода руководство для преподавателей и студентов, но, как верно заметили ее рецензенты Я. Трынковский и З. Вуйцик, её вполне можно считать монографическим исследованием. По мнению обоих известных исследователей польской ссылки, книгу Шостаковича можно считать научным событием, поскольку в ней была предпринята одна из первых попыток затронуть подобную проблематику историком, работающим в России [30].

В 2011 г. Шостакович был удостоен премии журнала «Восточное обозрение» (Przegląd Wschodni) в категории «История поляков на Востоке» за публикацию Воспоминания из Сибири. Мемуары, очерки, дневниковые записи польских политических ссыльных в восточной Сибири [31]. Книга вышла в недавно созданной серии «Польско-сибирская библиотека». Шостакович сделал доступными для русских историков, студентов, преподавателей, краеведов в переводе на русский язык мемуары Винцента Мигурского, Юлиана Ручиньского, Агатона Гиллера, а также фрагменты дневников Юлиана Сабиньского, снабдив их текст соответствующими комментариями. Это издание, равно как и предыдущее, 1995 г., несомненно популяризирует письменное наследие польских ссыльных в России.

В 2002 г. в Иркутском государственном университете была защищена докторская диссертация Александра Александровича Иванова, содержащая анализ достижений российской и советской историографии в изучении политической ссылки (в том числе и польской) в Сибири [32]. Она дает представление об исследованиях, проводившихся на протяжении XIX и XX вв. Однако это не означает, что в ней упоминаются все публикации. Здесь нельзя предъявлять претензии автору, потому что в то время в России только-только появлялся Интернет, и в связи с этим исследователь не мог знать обо всех работах, особенно тех, которые были опубликованы в журналах отдельных учебных заведений или в материалах конференций. Это, однако, не умаляет заслуг автора. Конечно не всегда можно согласиться с его мнением по поводу многих работ, изданных во время Советского Союза. Это отдельный вопрос. В свою очередь, обращает на себя внимание оценка российской историографии рубежа XIX и XX вв. (до 1917 г.).

В столице Бурятии городе Улан-Удэ находится Восточно-Сибирский государственный институт культуры. В этом учреждении на должности доцента работает Евгений Владимирович Семенов, который в своем активе по теме польской ссылки имеет две монографии, около 60 статей и диссертацию. В изданной в 2006 г. в соавторстве с В. В. Гапоненко монографии Польские политические ссыльные в хозяйственной и культурной жизни Забайкалья первой половины XIX в. были представлены совершенно неизвестные социальные и экономические инициативы польских ссыльных [33]. Семенов правильно заметил, что в польской историографии, как правило, писалось, что ссыльным было «плохо» или «очень плохо», но никто не пробовал провести исследования, что на самом деле значили эти слова. Историк из Улан-Удэ обратил особое внимание именно на эти вопросы. Он указал, что множество ссыльных, если смотреть на материальную сторону вопроса, экономически преуспели, но, разумеется, их всегда мучила тоска по стране и семье.

Тремя годами позднее появилась еще одна работа этого автора, посвященная католической церкви в Забайкалье [34]. Ее текст опирается на неизвестные рукописные и материальные источники. К этому же вопросу историк вернулся в статье, вышедшей в журнале «Вроцлавские восточные исследования» (Wrocławskie Studia Wschodnie) [35]. В 2016 г. Е. В. Семенов совместно с другими историками из Улан-Удэ: Б. Ц. Жалсановым, Н. А. Ильиным, Е. Ю. Шаповал и Л. А. Шапхоевой, подготовил к изданию сборник архивных материалов, касающихся истории территорий современной республики Бурятия в 1847–1919 гг. Издание носит название Польские политические ссыльные в Бурятии (1847–1919 гг.) Сборник документов Государственного архива Республики Бурятия и насчитывает 416 страниц.

С 1996 г. в Улан-Удэ выходит, хоть и нерегулярно, научно-популярное издание Поляки в Бурятии. В нем Семенов также опубликовал свои работы, носящие научно-популярный характер. Это издание призвано популяризировать роль поляков в социально-экономической и культурной жизни Бурятии. На его страницах можно встретить также тексты местных краеведов о взаимоотношениях между поляками и бурятами.

В далеком Якутске вопросами ссылки XIX в., в том числе и польской, занимается Павел Левонович Казарян, потомок армянских переселенцев. Свои кандидатскую и докторскую диссертации он написал по теме ссылки в Якутию революционеров, как польских, так и российских [36; 37; 38]. Вопросы, связанные с польскими ссыльными, затрагиваются еще примерно в 20 работах этого автора, которые были опубликованы в коллективных изданиях. Казарян утверждает в своих трудах, что ссылка в Якутию политических преступников была «настоящим карцером». Работы этого автора издавались также в Польше [39; 40].

Из далекого Якутска нужно вернуться в Абакан, столицу Хакасии, граничащую с Западной Сибирью. В Хакасском государственном университете им. Н. Ф. Катанова работала Рената Валерьевна Оплаканская, которая в почти 40 публикациях рассмотрела различные аспекты польской ссылки в Сибирь XIX в. Ее кандидатская диссертация Польская диаспора в Сибири в конце XVIII – 1-ой половине XIX вв. была защищена в Новосибирске в 2001 г. [41]. Она принимает участие в международных конференциях в России и Польше, результаты своих исследований публикует в польских исторических журналах [42]. Сейчас Рената Оплаканская является сотрудником Новосибирского государственного университета и занимается изучением польских военных формирований в Сибири в 20-х гг. XX в.

Из Восточной Сибири перенесемся в Сибирь Западную, чтобы представить наиболее важные публикации по теме польской ссылки, изданные в семи научных центрах, где – как я полагаю – эта проблема поднимается чаще всего, а именно в Новосибирске, Томске, Барнауле, Омске, Тобольске и Тюмени.

Исследования в Новосибирске имеют давние традиции, но в последнее время можно смело говорить об их интенсификации. Большая заслуга в этом Леонида Михайловича Горюшкина (1927–1999), связанного с Сибирским отделением Российской Академии наук и с местным университетом. Он внес неоспоримый вклад в исследования социально-экономических изменений в Сибири во второй половине XIX – начале XX вв. Он вдохновлял на разработку новой проблематики и одновременно выступал в роли координатора исследований и редактора коллективных работ. В такого рода изданиях были публикации, касающиеся роли и места польской ссылки в социально-экономической жизни Сибири [43; 44]. Под руководством Горюшкина приготовил две свои первые работы о социально-экономических процессах в Сибири Леонид Казимирович Островский¹², который в последнее время занимается преимущественно историей пребывания поляков в Западной Сибири во 2-ой половине XIX – начале XX вв. В 2011 г. в Новосибирске вышла его работа, насчитывающая почти 500 страниц, под названием Поляки в Западной Сибири (1890–1930 гг.). Автор сделал точные выводы по вопросу численности польской ссылки, но больше всего внимания он уделил ее вкладу в развитие социально-экономической и культурной жизни Сибири. Интересно также описаны проблемы взаимоотношений польских ссыльных с местным населением. Несомненно работа Островского является важным событием в научной жизни, и поэтому ее расширенная, слегка исправленная (автор закончил свои исследования на 2-ой половине 20-х гг. XX в.) версия была опубликована в серии «Польско-сибирская библиотека» [45]. Идет работа над её переводом и публикацией на польском языке.

Островский имеет в числе своих работ несколько десятков статей, посвященных, между прочим, добровольному переселению крестьян из Царства Польского на рубеже XIX–XX вв., а также полякам, которые в силу различных жизненных перипетий оказались в Сибири в 1914–1921 гг. Историк из Новосибирска публиковался также на страницах польских периодических изданий: журнала Люблинского католического университета «Полонийные исследования» (Studia Polonijne) [46] и журнала научного совета главного управления Союза сибиряков «Ссыльный» (Zesłaniec) [47].

После политических изменений в России проблематикой польской ссылки заинтересовались еще две исследовательницы из Новосибирска, а именно: Татьяна Геннадьевна Недзелюк и Екатерина Николаевна Туманик. Первая из них занимается этой проблемой еще со времени написания дипломной работы. Ее кандидатская диссертация под названием Римско-католическая церковь в полиэтническом пространстве Западной Сибири 1881–1918 гг. (Новосибирск, 2009) касается всех католиков, проживавших на территории Сибири, а не только поляков. Им Недзелюк посвятила также несколько десятков своих более мелких публикаций из более ста, имеющихся в ее арсенале. Она также занималась вопросами, связанными с римско-католическими парафиями Омска, Новониколаевска, Новосибирска, социально-культурными организациями, объединяющими вокруг себя население римско-католического вероисповедания, наконец, взаимоотношениями между православными и католиками. Её публикации можно встретить также на страницах журналов «Ссыльный» и «Вроцлавские восточные исследования» [48; 49].

Екатерина Туманик в своих начальных исследованиях сосредоточилась на деятельности Александра Николаевича Муравьева, у которого был интересный политический путь. В юности он был связан с движением декабристов, а после отбытия наказания занимал высокие административные должности в Сибири (включая должность тобольского губернатора в 1832–1834 гг.), а затем в иных регионах Российской империи. В 2006 г. она опубликовала его биографию на базе своей кандидатской диссертации [50]. В более мелких статьях и исследованиях, в том числе опубликованных на польском языке, она подняла вопросы контактов декабристов с польскими политическими ссыльными [51]. После окончания работы над кандидатской диссертацией Е. Туманик заинтересовалась вкладом поляков в экономическое развитие Западной Сибири. Уже в 2006 г. на польском языке был издан ее текст, касающийся экономических достижений Юзефа Адамовского [52]. А в 2011 г. появилась её публикация, полностью посвященная его экономической деятельности [53]¹³. Польский предприниматель был осужден за заговорщическую деятельность в 1841 г. и направлен на военную службу в Отдельный Сибирский корпус в Томск. В 1857 г. он был уволен со службы, но не вернулся на родину в Литву, а занялся экономической деятельностью. Туманик, опираясь на неизвестные до той поры документальные материалы, доказала, насколько была велика его роль в развитии промышленности и торговли плохо связанных между собой водными путями Восточной и Западной Сибири.

Говоря о польских исследованиях в Новосибирске, нужно вспомнить о конференциях, посвященных сибирской тематике, организованных Сибирском отделением Российской академии наук. На таких конференциях встречались доклады, посвященные польской ссылке [например: 54]. Однако по итогам конференций публиковали, как правило, только тезисы, что уменьшает их научную значимость. Кроме того, до этих сборников сложно добраться не только польским историкам, но и русским. Часто эти издания не доходят до книжных магазинов Москвы и Санкт-Петербурга. Единичные экземпляры можно обнаружить в библиотеке РАН в Москве.

В истории польской ссылки важное место играл Томск. Первые поляки появились в нем уже в XVII в. Начиная с XIX столетия их число систематически увеличивалось, а в 1833 г. даже был построен костел. Под конец XIX в. поляки составляли 3,5 % жителей Томска. Правда, вопросы польской ссылки в Томске занимают прежде всего польских исследователей, объединенных Центром восточных исследований Вроцлавского университета [55]¹⁴, но самые большие заслуги в этом отношении принадлежат, без сомнения, Василию Антоновичу Ханевичу. Этот выпускник экономического факультета Томского государственного университета, как только позволили политические обстоятельства, занялся изучением трагедии польской деревни Белосток, основанной на рубеже XIX–XX вв. добровольными польскими переселенцами, приехавшими сюда искать лучшие условия для жизни. Белосток пережил Первую мировую войну и две революции в 1917 г., но в одну ночь 1938 г. НКВД вывез из деревни всех мужчин, после чего они исчезли бесследно. Спустя годы Ханевич узнал, что двое его прадедов и многие другие родственники были расстреляны. Поэтому он решил попробовать воссоздать историю трагедии Белостока, и таким образом стал историком¹⁵. В 1993 г. в Томске вышла его работа Белостокская трагедия: из истории геноцида поляков в Сибири [56], на польский язык книга была переведена в 2008 г. [57].

Политика сталинских репрессий в Томской губернии и далее остается в поле зрения Ханевича, но он имеет и иные заслуги в области документирования присутствия поляков в Томске и в Томской губернии. В 2001 г. в Томске появилось издание Католический некрополь города Томска (1841–1919)¹⁶. Католическое кладбище в этом городе было основано в начале XIX в., а в 1951 г. некрополь был разрушен, и на его месте построили жилые дома¹⁷. На этом кладбище было захоронено около 4500 католиков, главным образом – поляков. Информация о захороненных поляках (не всех) была взята из сохранившихся метрических книг, некрологов, размещаемых в прессе, а также из иных рукописных и печатных материалов.

В 2009 г. он опубликовал документы по истории католического населения в Кузбассе, расположенном в Новосибирской и Кемеровской областях. Именно здесь находится самая большая в мире угольная разработка. Добывать уголь начали еще с середины XIX в. Сначала сюда ссылали политических преступников, позднее на Кузбасс стали приезжать так называемые добровольцы [58].

Следующая публикация названного автора – это большой биографический словарь поляков, проживавших в Томске в XIX и XX вв. [59]. Он содержит статьи о 545 людях из различных социальных слоев. Разумеется, что доминируют там те, кто благодаря активности экономической, научной, культурной и политической оказали влияние на жизнь города Томска. Биографии были тщательно проработаны, они написаны на основе архивных материалов и прессы. Большую помощь автору оказали издания, посвященные сотрудникам высших учебных заведений Томска [60]. В итоге биографический словарь В. Ханевича дает уникальную возможность познакомиться с ролью и местом поляков в среде горожан, а также проследить изменение политических взглядов поляков после 1917 г. С моей стороны, не будет преувеличением, если я скажу, что эту работу можно приравнять к биографическому словарю В. Сливовской, о котором речь шла выше.