Текст книги "Магнитная буря"

Глава II

– ДОКТОР ХЭКЕНСОУ, У меня есть кое-что для вас! – сообщил Фессенден Кини, бронзовый от загара, только что вернувшийся из поездки в Центральную Африку, куда доктор отправил его с конфиденциальной миссией.

Кини был теперь правой рукой доктора Хэкенсоу. Его заявление о том, что он сделает себя незаменимым, не было тщетным хвастовством. После того, как он проработал у дока неделю, было очевидно, что он человек с необычайными способностями и энергией. Доктор Хэкенсоу, однако, чтобы не ошибиться, держал его на работе целый месяц без какой-либо зарплаты. А потом он сделал Кини княжеское предложение за его услуги, и, разумеется, чистка сапог и чистка плевательницы немедленно прекратились. Человек был слишком ценным, чтобы позволить ему тратить время на подобную ерунду. Наконец, доктор, нуждающийся в секретном агенте для отправки в Африку, поручил Кини эту миссию. Бедная Пеп Перкинс страдала всем сердцем при отъезде Кини, потому что ее восхищение этим уникальным образцом мужчины было безгранично. В конце концов она нашла того, кто заставил ее сердце стучать «тик-так»!

Кини теперь вернулся из Африки. Закончив деловой отчет, он воскликнул:

– Доктор Хэкенсоу, у меня есть что показать вам.

– Что это? – спросил доктор.

– Это маленький сувенир, который я привез из африканской поездки. Как вы знаете, у меня были некоторые специальные камеры, которые вы изобрели, чтобы фотографировать ночью без фонарей.

– Да, – сказал доктор Хэкенсоу. – Я дал вам фотопластинки двух видов: обычные и чувствительные к электрическим излучениям, чтобы вы могли сфотографировать «ауру», которая окружает живых существ.

– Точно, – подтвердил молодой человек. – То, что вы называете пластинами Z-лучей. Что ж, любопытная вещь, которую я должен вам показать, это одна из фотографий в Z-лучах, которые я сделал около Монгаллы. Я думаю, вы найдете ее довольно любопытной!

Сказав это, Фессенден Кини достал из кармана фотографию, которую он вручил доктору, и Пеп прекратила чистить свою машинку, чтобы лучше рассмотреть.

ФОТОГРАФИЯ ЗАПЕЧАТЛЕЛА КРАСИВУЮ молодую девушку в естественном состоянии, но окруженную аурой электрических излучений.

– Ну, что в этом особенного? Это просто обычная фотография молодой дамы, сделанная на специальной пластинке, чтобы показать ауру? – недоуменно спросил доктор.

– Действительно, – согласился Кини. – Я сделал этот снимок при ярком солнечном свете, и не было видно ни следа девушки. Я фотографировал птицу, и у меня не было ни малейшего представления, что рядом со мной была девушка. Доктор Хэкенсоу, вы верите, что есть невидимые существа?

– Ну да, есть. В воде есть некоторые животные, такие как медузы, которые настолько прозрачны, что они практически невидимы. Среди животных также есть много таких, чей маленький размер делает их невидимыми, и есть такие, которые настолько прозрачны, что мы не можем их видеть, пока они не окрашены. Вот почему порой так трудно обнаружить специфический микроб, вызывающий заболевание. Мы должны найти какой-нибудь пигмент, который сделает микроб видимым, а это не всегда легко. Знаменитому Эрхардту пришлось испробовать не менее 606 различных красителей, прежде чем он нашел тот, который окрашивал бы микробы, вызывающие сифилис. Однако как только он нашел подходящее вещество, он смог включить в него препарат и таким образом смог доставить свои лекарства в тела микробов. Но, хотя невидимые существа встречаются в микроскопическом мире, мы не знаем крупных невидимых животных.

– Тогда оригинал этой фотографии – первый образчик невидимого примата, – сказал Кини. – И я хочу попросить вашего разрешения вернуться в Африку и попытаться поймать ее.

– Почему вы не попробовали, пока были там?

– К сожалению, я не проявлял негатив до тех пор, пока не вернулся в Соединенные Штаты.

– Хорошо, – согласился доктор. – Поиск девушки-невидимки сродни поиску иголки в стоге сена, но это настолько любопытно, что мы должны попытаться. Я закажу свой быстрый самолет. Пеп и я отправимся с вами.

Глава III

– ЗДЕСЬ, ДОКТОР, – ВОСКЛИКНУЛ Фессенден Кини. – Это то самое место, где я сделал тот снимок!

– Даже сейчас я не понимаю, как мы можем надеяться найти невидимую девушку, – сказала Пеп. – Док говорил, что это так же трудно, как искать иголку в стоге сена, но мне кажется, что это намного сложнее.

– Да, – согласился доктор. – Но ученому не составит труда найти иголку в стоге сена. Он просто разложит сено и пропустит через него сильное электромагнитное излучение, и через несколько минут будет найдена игла, цепляющаяся за магнит.

– Возможно, – согласилась Пеп. – Но, по крайней мере, вы сможете увидеть иглу, когда найдете ее. Здесь мы не можем увидеть девушку, даже если бы она была прямо перед нами. Мы сфотографировали ее с помощью Z-лучей, но она, вероятно, исчезнет к тому времени, когда проявится негатив.

Доктор Хэкенсоу улыбнулся.

– Ты забываешь, Пеп, что у нас есть другие чувства, кроме чувства зрения. Кроме того, есть способы сделать невидимое видимым. Не думайте, что я пришел неподготовленным. На самом деле у меня есть несколько козырей в рукаве. Вы помните, что мы ненадолго остановились в Монгалле, и я услышал там новости, которые могут быть нам полезны. Охотники на львов и слонов заметили таинственное исчезновение приманок. Пучки бананов исчезают, а также кусочки мяса бегемота, которые они вешают для сушки. Эти сведенья очень полезны для нас. У девушки, очевидно, нет никакого способа получить провизию, кроме как воровать, поэтому куча хороших бананов станет прекрасной приманкой.

– Ой! – воскликнула Пеп. – Так вот почему вы загрузили самолет таким количеством бананов!

– Точно. Наша первая задача – найти девушку. Для этого мы повесим небольшие гроздья бананов в вероятных местах ее появления возле Белого Нила, куда она может пойти за водой. И когда завтра мы обнаружим, что одна или две из пропавших связок отсутствуют, мы будем знать, что невидимая девушка является виновницей пропажи.

Было нелегкой задачей – бродить по дебрям, требовалась осторожность, так как в этом регионе было много львов, леопардов и слонов. А капитан почтового катера сообщил, что двое его людей были сожраны крокодилами в прошлом году.

К СЧАСТЬЮ, БОЛЬШИНСТВО диких животных испытывало страх перед человеком. Даже стадо слонов бежало от человека. Любопытно было наблюдать за стадом этих огромных чудовищ, спокойно кормящихся, когда человек приходит к ним с наветренной стороны. Сначала один хобот поднимается в воздух, когда запах человека доносится до стада. Затем другой, и еще, и еще, пока не будет найдено направление запаха. Затем весь стадо уносится прочь со скоростью, которую не может развить ни один обычный охотник…

Когда вся приманка была развешена, вне досягаемости слонов, группа вернулась на своем самолете в Монгаллу, чтобы переночевать. На следующее утро они вернулись, чтобы осмотреть приманку, и, к их радости, обнаружили, что пропало несколько связок бананов. В большинстве мест на твердой земле следов не было, но возле одного из деревьев на песке можно было различить небольшой человеческий след.

– Вот наша юная дама! – воскликнул доктор. – Полагаю, что мы назовем ее Лили Фут. Будет удобно дать ей какое-то имя, чтобы звать ее.

– Да, когда мы поймаем ее, – пробормотала Пеп про себя.

– Теперь, – продолжал доктор, – проблема в том, постараемся ли мы поймать ее здесь, или мы пойдем за ней к ее логову, потому что у нее должно быть логово где-нибудь – место безопасности от диких зверей.

– Как мы сможем последовать за ней? – спросил Кини. – Было бы достаточно легко, если бы у нас была хорошая собака, но здесь ее не купить.

– У меня есть что-то получше, чем собака, – ответил доктор Хэкенсоу. – У меня есть мой старый добрый супернос, или усилитель запаха. Это не что иное, как серия из полдюжины специально сконструированных аудионов, предназначенных для усиления запахов вместо звуков.

Позвав одного из своих нубийских слуг, доктор Хэкенсоу достал из одной из сумок небольшой чемоданчик, который застегнул, как рюкзак, на спине. Из него выступали две трубки – одна несколько жесткая с расширяющимся концом, которую доктор держал над следом. Другая трубка заканчивалась маленькой маской, которая надевалась на нос доктора. Оснащенный, доктор Хэкенсоу мог идти по запаху лучше, чем самая лучшая охотничья собака.

ДОКТОР ВЗЯЛ СЛЕД и пошел по нему, вместе со своими друзьями и носильщиками-неграми. В течение нескольких миль он преследовал невидимку по запаху, пока не подошел к высокому дереву, а затем остановился и посмотрел на ветви. Ничего не было видно.

– Она поднялась сюда, – сказал доктор, – и еще здесь, если только она не спустится с другой стороны.

Он быстро осмотрел дерево, а затем вернулся.

– Она все еще на дереве. Все, что нам нужно сейчас сделать, это поймать ее!

– Да, проще простого, – саркастически ответил Кини. – Но как поймаешь девушку, которую не видишь? Я взял с собой лассо, но как накинуть лассо на девушку, если не видишь ее?

– У меня есть ответ на это, – ответил доктор Хэкенсоу, – я привез с собой несколько пар специально сконструированных «электрических очков».

– Что это?

– Это очки, сконструированные так, что они делают видимыми электрические излучения. Эта невидимая девушка, как мы знаем по ее фотографии, окружена аурой. Эти очки сделают ее ауру видимой для нас, и будет только наша вина, если мы не поймаем девушку.

Через мгновение доктор, Пеп и Кини были вооружены уникальными очками и пристально смотрели на дерево. Но девушка хорошо спряталась в листьях, и они ничего не видели.

– Не берите в голову, я заберусь на дерево с моим лассо, и если я увижу ее, мы скоро получим ее. Я ловил немало дикого скота на ранчо на западе.

Мгновение спустя гибкий как кошка молодой человек с веревкой в руке поднялся на дерево, в то время как Пеп и доктор глядели изумленно снизу.

– Я вижу ее! – воскликнул Кини, и они услышали шелест листьев.

– Я тоже ее вижу, – воскликнула Пеп. – Вернее, я вижу то, что похоже на тень девушки. Она спускается по дереву, прыгая с ветки на ветку, как обезьяна.

Это было очень своеобразное зрелище, аура этой невидимой девушки, когда та быстро спускалась. Но она не могла сравниться с западным ковбоем вроде Кини. Он наблюдал за ее спуском, прижимаясь к стволу дерева, и, ухватив возможность, накинул аркан ей на плечи и притянул к себе. Девушка дернулась, но беспомощно повисла на веревке.

– Я схватил ее, – закричал Кини. – Я подведу ее к вам осторожно, но я рекомендую вам крепко связать ее, пока мы не принесем клетку, которую мы приготовили для нее. Она выглядит непокорной!

Глава IV

– ИТАК, МЫ СНОВА в Нью-Йорке! – сообщил доктор Хэкенсоу весело пять дней спустя, когда скоростной самолет пошел на посадку. Нашей первой работой сейчас будет научить Ауру говорить.

Аура была именем, которое было окончательно определено для невидимой незнакомки. «Лили Фут» выглядела не лишком презентабельно. Девушка, очевидно, знала несколько слов арабского и шиллака, которые, очевидно, подслушала у туземцев. Как сказал Миггс, когда они нашли ее, «на ней даже не было пагоды». (Он явно имел в виду кимоно.) Миггс был пилотом самолета в их экспедиции. Доктор Хэкенсоу, с его обычным предвидением, понял, что, если они поймают девушку, нужны какие-то средства, чтобы сделать ее видимой. Соответственно, он взял с собой купальник. Тот не очень подходил невидимке, но больше, чем электрическая аура, которая раньше была ее единственной одеждой. Чтобы сделать ее лицо видимым, он также прихватил с собой косметичку, и когда щеки Ауры напудрили, а губы покрасили, и она была одета в современный костюм, ее было трудно отличить от обычной девушки, если бы не отсутствие глаз. Но тут пригодились темные очки.

Кини влюбился в Ауру с первого взгляда, и Пеп безумно ревновала, будучи по уши влюблена в него. Но она была хорошей девушкой и прекрасной секретаршей и умело скрывала свои чувства. Она ни разу не проявила неприязни к загадочной сопернице.

Кини проводил часы, обучая Ауру говорить и также приучая ее к элементам цивилизации, о которых она знала меньше, чем ребенок. К сожалению, климат Нью-Йорка не подходил для нее. Аура в тропиках могла выдержать сухой жар в 120° по Фаренгейту и страдала от влажности при 90°. Спустя три месяца после прибытия в Соединенные Штаты она слегла и умерла, несмотря на самоотверженные попытки доктора и его друзей спасти ее.

Кини был безутешен в течение долгого времени, но несколько лет спустя женился на Пеп, и пара была счастлива. Сердце Миггса едва не разорвалось от горя, поскольку он был предан Ауре, но он наконец утешил себя с крашеной блондинкой…

Что касается доктора Хэкенсоу, он все еще жив и все еще продолжает делать замечательные изобретения.

Жак Морган. Мистер Фосдик и гальваномумификация

ПЕРВЫЕ ДВА КОНВЕРТА содержали только циркуляры. Но из третьего выпал ярко-желтый листок бумаги, и когда Эбен Штетцль, слоняясь в столовой в полдень, поднял его с пола и передал мистеру Фосдику, тот увидел, что это чек на четыреста двадцать долларов, подписанный компанией «Аякс Мануфэктэринг».

– Роялти за мои щипцы для завивки за прошлый месяц, – небрежно объяснил изобретатель.

Он всегда говорил об этом устройстве как о щипцах для завивки, хотя компания-производитель рекламировала тот механизм как щипцы для орехов.

Мистер Штетцль вздохнул.

– Ну и дела, хотел бы я получить что-то подобное. Консервная фабричонка – очень медленный способ разбогатеть.

Вид чека устранил последний след горечи, который оставался в сердце Эбена с момента события, вошедшего в историю как «Энергетическая котострофа».

– Я хотел бы поговорить о следующей хорошей вещи, которую ты изобретешь, – продолжил он, глядя на чек, высовывавшийся из кармана жилета мистера Фосдика. – Но, конечно, я не буду больше заниматься электрификацией кошек. Сам вид кошки заставляет меня содрогаться даже сейчас.

Мистер Фосдик задумчиво смотрел на своего друга.

– Я думал, – сказал он, – об организации компании, которая сделает «Стандарт Ойл» похожей на медяк!

Эбен Штетцль затаил дыхание с явным любопытством.

– Что это? Что ты задумал? – потребовал он.

Мистер Фосдик мягко улыбнулся.

– Да, что это? – подражал он добродушно. – Вы же не думаете, дорогой друг, что я собираюсь раскрыть секрет, который стоит миллионы, не так ли?

Эбен был опечален.

– Я думал, что вы позволите старому другу – брату по ложе… – начал он задумчиво. И сложил руки в масонском знаке.

Мистер Фосдик задумался. Его ложа была для него чем-то священным. Каждую среду вечером в холле над продуктовым магазином Лема Уитли мистер Фосдик пребывал в святилище; он был председательствующим, и гром его голоса, когда он читал ритуал дрожащим неофитам, был ему очень дорог. И Эбен дал ему великий знак приветствия!

– Брат Штетцль, – сказал он наконец, – я скажу вам, и, более того, я вас возьму в долю.

Мистер Штетцль наклонился вперед и с большим энтузиазмом схватил мистера Фосдика за руку.

– Брат! – воскликнул он.

Подняв учебник «Взгляд на электричество», мистер Фосдик переворачивал страницы, пока не подошел к следующему абзацу:

Цветы и даже насекомых можно сохранить бесконечно, посыпав их графитом, а затем нанеся на них тонкий слой меди с помощью плакирующей батареи.

– Это что-нибудь значит для тебя? – Его голос был напряжен от волнения.

Мистер Штетцль прочитал абзац и медленно покачал головой.

– Кто захотел бы сохранить насекомых на неопределенный срок? Я просто ненавижу их, – и Эбен почесал спину, как будто само предложение вернуло неприятные воспоминания.

Мистер Фосдик терпеливо улыбнулся.

– У тебя недостаточно воображения, Эбен. – Он наклонился вперед и прошептал: – Что бы вы сказали о самом принципе?

Гсподин Штетцль не смог понять значение вопроса.

– Я не знаю ни одного предпринимателя по насекомым. Конечно, в больших городах есть люди, которые занимаются их истреблением…

– Но я имею в виду людей! Сохраняем мертвых! Красивая серебряная статуя Эбен безнадежно покачал головой.

– Я просто не могу тебя понять.

Мистер Фосдик откинулся на спинку стула. Он долго смотрел на своего брата-бездельника, затем выпрямился и обрисовал в общих чертах свою схему.

– Гляди, Эбен, – начал он. – Если насекомые могут быть покрыты медью, то и люди могут быть покрыты медью. И если человек может быть покрыт металлом, его или ее можно сохранить на неопределенный срок – и с абсолютной точностью в отношении лица и формы. Возьмите старые египетские мумии. Во что они ныне превратились? Это просто иссохшие оболочки, которые не похожи ни на что. Но предположим, что эти тела были гальванизированы? Да они просто были бы статуями самих себя.

Мистер Штетцль кивнул.

– Я начинаю понимать, – сказал он.

– Слушай. Мы просто сделали бы каждый труп своим собственным памятником. Установите памятник на дешевом бетонном основании и поставьте его на кладбище. Ни рытья могил, ни гроба, ни надгробья – ничего, кроме самого памятника. Подумай о экономии! Трупы можно покрывать медью за три доллара за штуку. Мы можем получить пятьдесят или даже сто. Ежегодно более полутора миллионов смертей только в этой стране. Предположим, мы получили прибыль всего в десять долларов за штуку. Общая сумма для Соединенных Штатов составляет пятнадцать миллионов в год. Добавьте к этому прибыль на проведение семи миллионов похорон по всему балансу цивилизованного мира. Вы можете представить? Почему, Эбен, сотня тысяч в день – ничто!

Мистер Штетцль застыл как в трансе.

– Невероятно, – прошептал он.

Мистер Фосдик улыбнулся.

– Причем я еще не начал. На самом деле прибыль за одну работу «Международной корпорации гальванического погребения» – так будет называться концерн – будет минимум пятьдесят долларов, а не десять. И даже больше. Слушай. Только более дешевые сорта трупов будут отделаны медью. Большинство будет никелированным; серебро будет использоваться для тех, кто принадлежал среднему классу; и золото для аристократов.

Владелец мясокомбината потерял дар речи.

– И подумайте, каким красивым местом будут новые кладбища на рассвете солнечного утра. Медные, никелевые, серебряные и золотые статуи все разбросаны вокруг. Красота! Вероятно, они стали бы парками развлечений!

Мистер Фосдик мягко барабанил пальцами по подлокотнику кресла, пока он позволил этой идее развернуться в уме.

– Я подумал о великолепной новой детали, – неожиданно сказал господин Штетцль. – Неплохо было сделать так, чтобы в статуе где-то смонтировали фонограф с цилиндром «последних слов», или песней, или рассказом, – вы помните, как Клем Титус, который уже умер и ушел, обычно повторял каждый раз, когда напивался. «До свидания, Джим. Возьми себя в руки». Ну, это идея. Потянув за ниточку, фонограф разматывает все, что было характерно для покойного. Старик Фишер ругал администрацию.

– Я думаю, что это будет недостойно, – прервал мистер Фосдик. – Тысячи фонографов, работающих на полную мощность – песни, декламации, речи и так далее! Да ведь там будет шум, как на Кони-Айленд!

Энтузиазм от новой идеи медленно исчез с лица мистера Штетцля, и он притих.

– Ну, – протянул он, после нескольких минут молчания. – Когда попробуем?

– Как только мы сможем получить труп.

– Должны ли мы ждать? За пять лет в Уиффлвиле не было ни одной смерти.

Мистер Фосдик не думал об этом. На мгновение его мечта была разбита вдребезги, а затем с изобретательностью истинного изобретателя он придумал способ преодолеть трудности.

– Нет, – объявил он. – Мы не будем ждать. Мы попробуем эту схему на живом человеке – на вас.

Мистер Штетцль побледнел.

– Я бы не хотел, – слабо запротестовал он. – Я слишком толстый и не очень хорошо выгляжу.

– Первой статуей будте вы, – заявил мистер Фосдик. – Брат мой, это будет честью!

– Но я не хочу, чтобы мои уши, глаза и нос закрылись слоем осажденного медного покрытия, – возразил Эбен.

Еще раз находчивый ум мистера Фосдика пришел на помощь:

– Вас покроем только от шеи вниз.

Спасения не было. Мистер Фосдик был непреклонен, и господин Штетцль с большой неохотой наконец согласился принять участие в эксперименте.

– Завтра, бальзамирующая ванна – ванна для гальванического покрытия, я должен сказать, – будет готова, – сказал мистер Фосдик.

Эксперимент

ДЕРЕВЯННОЕ КОРЫТО-КОРМУШКА, заимствованная для случая у борова Джаспера Уилкокса, содержала раствор сульфата меди. Телеграфная компания через агентство «Хай Скраггс», местного оператора, одолжила батареи. Моисей Гальблат выдал кусок медного лома для анода, учитывая сумму в четыре доллара и восемнадцать центов.

Все было готово, и по тихой команде главного инженера «Международной корпорации гальванического погребения» господин Штетцль быстро избавился от своей одежды и помог господину Фосдику, который быстро начал пудрить его округлую форму графитом.

– Я выгляжу как негр, я… Надеюсь, все пройдет хорошо, – с сомнением заметил мистер Штетцль.

– Безусловно. Это всего лишь немного мыла и воды, – сказал изобретатель, улыбаясь, когда он поймал собственное искаженное отражение на сильно отполированной поверхности живота господина Штетцля. – Конечно. В этом нет сомнений.

Мистеру Фосдику потребовалось всего несколько минут, чтобы поставить мистера Штетцля в ванну.

– Вы будете представлять Крылатого Меркурия, один из лучших образцов древнегреческого искусства, – сказал господин Фосдик, расставив ноги и руки так, как он видел их на иллюстрации в конце словаря. – Я могу сделать несколько маленьких крыльев и потом припаять их к лодыжкам.

Мистер Штетцль, погруженный в раствор, не стал комментировать.

– А теперь, – сказал мистер Фосдик, – я просто запру вас в магазине на час, пока выйду и починю дверной звонок вдовы Джонсона, вставлю стекло в окно у Сэма Хортона и принесу в починку зонтик Лема Хантера. Займусь мелочевкой…