Текст книги "Бои в Прибалтике. 1919 год"
Автор книги: Коллектив авторов
Жанр: История, Наука и Образование
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 35 страниц)
Еще важнее, чем прояснение этих политических вопросов, которое было осуществлено лишь постепенно, было объединение действительно дееспособных воинских частей в борьбе с большевизмом. Решение этой задачи зависело в первую очередь от того, удастся ли своевременно сформировать полноценный командный состав. Это получилось сделать неожиданно быстро. Помимо командующего корпусом и его штаба, а также командиров Железной дивизии и балтийского ландесвера, именно в 1-й гвардейской резервной дивизии большая часть офицеров среднего звена – здесь достаточно будет назвать майоров графа Йорка и фон Бредерлова (1-й гвардейский резервный полк), капитанов Плеве (2-й гвардейский резервный полк) и фон Шаурота (отряд Шаурота) – были солдатами старой школы, понимавшими значение строгой дисциплины для разрешения стоявших в Прибалтике сложных задач и знавшими, как восстановить ее в ходе неустанной работы. Наряду с ними за 4,5 года войны естественно выросло и новое поколение командиров, которое, как правило, само искало себе задачу по ходу боя, действуя там образцово, хотя и отстаивало достаточно свободные взгляды в отношении дисциплины. Они не случайно сами себя с гордостью называли «ландскнехтами». Поэтому возникавшие из-за этого некоторые конфликты, и не в последнюю очередь с инстанциями на Родине, были неизбежны. Потребовалось много лет тяжелой работы и учебы, чтобы из этих элементов, из остатков старой армии и уже выросших в послевоенные годы создать новые вооруженные силы, на которые Отечество, как и прежде, может смотреть с гордостью и доверием5858
Имеется в виду вермахт на основе всеобщей воинской повинности, введенной в 1935 г. В его рядах нашли себе место многие бывшие «балтийцы», причем даже некоторые из тех, кто был участником антиправительственных акций и террористических организаций в 1920-х гг. Прим. ред.
[Закрыть]. Поначалу же необходимо было использовать такие командные кадры, какие были, и постепенно добиваться настоящего единства в действиях.
Но и сами войска состояли из трех четко отличающихся друг от друга составляющих: 1-й гвардейской резервной дивизии, Железной дивизии и балтийского ландесвера. Однако все они в большей или меньшей степени нуждались во внутренней и внешней реорганизации. Их оснащение было неслыханно дурным, а средства связи почти полностью отсутствовали. Тяжелого вспомогательного вооружения было очень мало. Боеспособные авиационные соединения, которые при непростой ситуации с разведкой могли оказать ценную услугу, поначалу отсутствовали. Серьезнейший недостаток испытывали и в обученном личном составе.
Как на глазах германских революционеров проходила вербовка в добровольческие соединения и с какими трудностями при этом приходилось считаться, наглядно показывают дневниковые записи командира добровольческого эскадрона во 2-м гвардейском драгунском полку ротмистра Брауна фон Штумма:
«Так как из полка приходили лишь очень немногие добровольцы, а со стороны также приходили немногие, я приказал напечатать плакаты, на которых добровольцев в эскадрон 2-го гвардейского драгунского полка для защиты Восточной Пруссии приглашали явиться на Блюхер-штрассе, 27. Плакаты должны были расклеить во всех кварталах города уже завербовавшиеся солдаты. Как выяснилось позднее, эти «расклейщики» в действительности выполнили свою задачу лишь частично. Некоторые просто тут же выбросили плакаты и развлекались в городе.
И все же плакаты и объявления в газетах (даже в «Форвертс»5959
Центральный орган Социал-демократической партии Германии, тогда считавшейся умеренно-левой партией, однако для офицеров представлявшей собой по-прежнему врага государственного порядка в принципе, даже после фактического прихода социал-демократов к власти в ходе Ноябрьской революции 1918 г. Прим. ред.
[Закрыть]) имели такой успех, что ежедневно являлись толпы бывших солдат. Большая часть из них не внушала доверия, поэтому таких приходилось тут же отсылать. Но и среди оставшихся, уже завербованных, был большой процент непригодных. Либо мне приходилось как можно скорее отправлять их на все 4 стороны, либо же они радостно получали обмундирование и тут же растворялись, чтобы их больше никогда не увидели. Однажды дошло даже до того, что охрана склада ночью, прихватив подводу и обеих лучших лошадей из упряжки, ушла через дверь, выходящую прямо на улицу. На следующее утро мы остались с носом.
Нечто особенное представляли собой принимаемые обязательства; это был, так сказать, двусторонний договор между мною, как командиром, и добровольцами. Согласно ему, доброволец после определенного в договоре срока мог расторгнуть его и покинуть свою часть; далее он имел право на 14 дней отпуска через 3 месяца службы…
С другой стороны, он должен был в той или иной форме присягнуть. Но старой военной присяги уже не существовало. А вариант клятвы на верность народным уполномоченным6060
Революционное правительство Германии с 10 ноября 1918 г. по 13 февраля 1919 г. называлось Советом народных уполномоченных, имея чисто социалистический состав. Большинство офицеров относилось к нему резко негативно. Прим. ред.
[Закрыть] я даже не рассматривал…
Поэтому личный состав приносил присягу мне, это было почти средневековым ритуалом, который можно было бы оправдать только сложившейся ситуацией. Однако сколь серьезно относились люди к своей «присяге на верность», данной моей персоне, показывают большое количество дезертиров и упомянутая выше кража лошадей.
Итак, в первые недели этих постоянных перемен, настолько сильно вредивших процессу обучения, так что я даже прекратил его, можно было брать с собой только тех, кто уже служил в кавалерии. Значительную часть надо было еще сначала научить верховой езде; для упражнений в езде с пикой не хватило времени, поэтому их и не брали. В пулеметном взводе были только старые пулеметчики. Их являлось так много, что я смог ставить стрелками унтер-офицеров, которые уже командовали на фронте взводами.
Так как при продолжающихся переменах было невозможно познакомиться с каждым человеком в отдельности, я предоставил взводам некоторую самостоятельность. Командиры были ответственны за обучение и внешний вид и людей, и лошадей.
Спустя примерно три недели обучения езде и упражнений во дворе казармы эскадрон почти ежедневно выезжал на учения на Темпельхофском поле. Эскадронные учения довоенного образца имели целью лишь укрепление дисциплины. Муштра верхом воспринималась куда менее остро, нежели при пехотных упражнениях. В конце февраля установилась прекраснейшая весенняя погода, так что учения драгун радовали и в этом отношении.
Особое удовлетворение доставляли случаи, когда на Темпельхофское поле нас сопровождал полковой оркестр с литаврами. Эскадрон в стальных шлемах, с полковым оркестром во главе тогда всякий раз производил сильное впечатление на берлинскую публику, которая уже привыкла видеть на улицах исключительно недисциплинированную солдатню. По тогдашним временам было почти что неслыханно, если днем отдельные взводы с карабинами на плечах, в сомкнутом строю, во главе с офицером шли маршем на стрельбы в Хазенхайде6161
Один из старейших берлинских парков. Прим. ред.
[Закрыть].
* * *
Моя же голова была забита тем, что в отношении обмундирования и оснащения следовало выступить на фронте так же, как это было в 1914 г. После долгих блужданий туда-сюда удалось полностью обмундировать и оснастить весь эскадрон. Даже седла, чепраки и сбруя были совсем новые. Пулеметы вместе с повозками я приказал доставить с оружейной фабрики в Шпандау. Оба еще не бывали на поле боя, чтобы точно их пристрелять.
Что же касается личного состава, с начала марта я обучал его, чтобы в конце концов держать под контролем. В последние дни дезертирств уже не было. Все были готовы служить и исполняли свои обязанности без малейших затруднений. Для тогдашних времен и при таком смешанном составе это было что-то необыкновенное!
Сколь взбаламучен был личный состав, видно хотя бы из того, что у меня было двое солдат, которые еще незадолго до прихода ко мне, будучи спартакистами, штурмовали редакцию «Форвертс»6262
Автор имеет в виду события 5–15 января 1919 г. в ходе неудачного восстания коммунистов (до 31 декабря 1918 г. – группа «Спартак») в Берлине. Прим. ред.
[Закрыть]. С ними обоими у меня не было никаких проблем. С тех пор, как у нас на крагах были знаки различия, имевшиеся только у моего эскадрона, возник и своего рода здоровый дух товарищества. Солдаты были горды тем, что они – добровольцы, то есть нечто особенное».
И если все же этот эскадрон и возник в продолжение и при поддержке воинских частей еще мирного времени со старым материалом и прочным костяком из офицеров и унтер-офицеров, другие фрайкоры были зачастую обязаны своим существованием исключительно решимости и энергичным действиям отдельного, более или менее молодцеватого командира. Как это выглядело, могут продемонстрировать следующие строки из книги одного такого командира фрайкора, бывшего во главе роты Люнебурга, ставшей одним из первых подкреплений для Железной дивизии:
«…Уже не было более офицера и солдата, а только бойцы, хотя среди них были и офицеры. Связь между ними заключалась лишь в командире, в вере в него. Редко когда к подобным солдатским вожакам предъявлялись столь высокие нравственные и человеческие требования, как во фрайкоре. Ведь он должен был не только вести в бой, решительно и четко руководить, он обязан был заботиться о довольствии, обмундировании, амуниции, жалованье, иногда ночью вместе со своим денщиком выезжая верхом по большевистской территории к своему далекому отряду, чтобы иметь возможность уже на следующий день точно в срок выдать добровольцам заработанные ими деньги. Каждый солдат в отдельности никогда не обязан был задавать вопрос, где командир достал необходимое. Добровольцы в этом оказывались словно доверчивые дети перед заботливым отцом.
Все эти доверившиеся относились к командиру фрайкора с почти неистовой преданностью. Ведь после болота Ноябрьского бунта им вновь даны были опора и цель, возможность человеческого существования на новом, прикрывающем восточную границу поле боя. Этот доведенный до крайности принцип вождя представлял собой опасность. Если командир погибал, фрайкор оказывался поражен в самое сердце. Другому человеку в верности добровольцы уже не поклялись бы. Новый командир должен был бы сражаться буквально за каждую душу. Лучше всего подошел бы офицер, который с самого начала был во фрайкоре. Чужак так и остался бы чужаком, так как он не участвовал в формировании части с самого начала, не проникся его духом.
И это не было военной недисциплинированностью, как иногда утверждают. Эта своеобразная, основанная на доверии, позиция командира возникла потому, что во фрайкоре не было призывников, он был в миниатюре первым проявлением подъема национального духа, народной армией в самом чистом виде этого слова».
И сколь идеалистически было задумано это предприятие, столь велики были его трудности, возникавшие из-за такого отношения к командованию. Такой беззаветной зависимостью от командира и объяснялись те необыкновенные контрасты в свершениях одних и тех же частей, а также неизбежные порой уступки пожеланиям и особенностям подчиненных, о которых в армии старого образца с ее дисциплиной не могло быть и речи.
Дальше всего процесс восстановления частей из всех соединений корпуса продвинулся в 1-й гвардейской резервной дивизии. Под руководством ее последнего за годы войны командира генерал-майора Тиде в ней собрались почти исключительно испытанные в боях солдаты старых гвардейских полков. Сам командир дивизии являлся прошедшим многие сражения фронтовиком, который еще в 1915 г. за высоту Лоретто6363
На Западном фронте. Прим. ред.
[Закрыть] получил Pour le Merite и теперь еще оказывал своим личным примером огромное влияние на солдат. В лице капитана фон Рабенау дивизия получила опытного офицера Генерального штаба. Кроме входивших в ее состав по старому боевому расписанию частей6464
Восстановление 64-го гвардейского резервного полка затянулось чуть дольше, так что этот полк прибыл в Курляндию лишь после наступления на Митаву.
[Закрыть] теперь в нее влился ряд добровольческих формирований из бывших гвардейских и кавалерийских полков: батальон Шаурота из 1-го гвардейского, гвардейских стрелков и полка Елизаветы6565
3-й гвардейский гренадерский полк. Прим. ред.
[Закрыть], батальон Мальцана из 5-го гвардейского полка и других воинских частей из Шпандау, эскадроны из 1-го гвардейского уланского, гвардейских кирасир, 7-го кирасирского и 16-го уланского полков. Офицерский корпус во всех соединениях был многочисленным и состоял в большинстве своем из испытанных фронтовиков. К последним относился, прежде всего, и командир пехоты, полковник барон фон Шрёттер, который, будучи типичным старопрусским служакой, особенно не выделяясь, своим твердым, цельным и резким характером воздействовал на своих солдат. Имелись и дельные и надежные унтер-офицеры. Необходимое обмундирование, оснащение и вооружение воинские части сумели раздобыть обычным тогда способом угроз солдатским советам, их собраниям и т.д. Мелкие препятствия вербовке со стороны некоторых инстанций, а солдатские советы даже полагали себя обязанными их устраивать, как, например, в Восточной Пруссии, были преодолены. Когда командир дивизии на смотру провел перед командующим корпусом находившиеся в Либаве части своей дивизии, в основном отряд Шаурота, они произвели блестящее впечатление. Один свидетель этого первого послереволюционного парада в Прибалтике из балтийских немцев писал:
«С того часа, когда в один солнечный февральский день со звоном и при образцовой дисциплине в разрушенную Либаву вступила 1-я гвардейская резервная дивизия, балтийские немцы поняли, что они могут вновь рассчитывать на помощь германских солдат».
Конечно, солдатский совет при этом ужасался мысли, что может «вновь возникнуть армия образца 1914 года». Таким образом, последствия революции сказывались и в этой дивизии6666
Имеется в виду сам факт деятельности солдатского совета. Прим. ред.
[Закрыть]. Недостатка в отдельных проявлениях бунта ни в коем случае не наблюдалось. Нижние чины штаба дивизии постоянно стремились к возвращению домой. В Прекульне однажды дошло даже до открытого сопротивления, когда с обеих стороны было применено огнестрельное оружие.
О внутреннем и внешнем положении дивизии капитан фон Рабенау сообщал:
«После того как первые крупные силы 1-й гвардейской резервной дивизии были введены в бой под Виндавой, самая главная из опасностей, казалось, миновала. Противник уже не мог беспрепятственно продолжать наступление на Либаву и Восточную Пруссию. Однако и войска оставались в нестерпимом положении. Правое крыло было фактически оголено. Выгрузка русских частей под Шавлями указывала на намерение противника наступать. После этого мы действительно сумели упредить вражескую атаку всего на несколько дней. Размещение войск было самое жалкое, но самым невыносимым было снабжение частей. Например, передача приказов и доставка довольствия на правый фланг шли частично кружным путем через Мемель, делали огромный крюк, при этом, естественно, используя и гражданские ведомства. С имевшимися немногочисленными и недоформированными обозами многого добиться не удавалось. На тамошних дорогах – узких, в колдобинах или обледенелых – грузовики использовать было нельзя. Кроме того, бензин в основном разворовали. Своевременно вернуть похищенное было не так просто. Таким образом, пока что следовало полагаться на контроль над железнодорожной веткой Муравьево – Шавли. Сомнения по поводу такой, возможной лишь с помощью атаки операции оставались довольно весомыми».
Общая численность дивизии в начале марта составила около 5 тысяч человек в 7 батальонах, 3 эскадронах, 4 полевых батареях, одной саперной роте и в авиаотряде.
С еще большими трудностями должна была бороться «Железная дивизия». Приданные ей из Либавы части оказывались более или менее негодными. Они были испорчены влиянием портового города. Приток добровольцев с Родины постепенно набирал ход, однако было неизбежно, что среди недавно завербованных, в особенности посланных из официальных пунктов вербовки, как и прежде будут элементы, предполагавшие отнюдь не сражаться, а явно «добыть себе добро». Новая шинель, пара сапог и поездка в Прибалтику и назад, не считая высокой оплаты, было самым меньшим из того, что можно было получить при вербовке. Тогда все еще бывшие в обыкновении краткосрочные договоры о службе облегчали такой способ действий. И повторение его раз за разом, если начать умело им пользоваться, было вовсе не исключено. Постоянная смена личного состава затрудняла обучение и дисциплинирование частей.
Поэтому они решили помочь себе сами и затребовали с Родины известных офицеров, чтобы там «солдаты присягали их персоне и могли бы пробиться с эшелонами таковых, вне зависимости от того, насколько они велики, к Железной дивизии через советы рабочих и солдат».
К этим трудностям добавлялось и поведение некоторых инстанций на Родине. Под воздействием своих солдатских советов они пытались помешать вербовке в Железную дивизию или, несмотря на нее, задержать эшелоны с пополнением или же отправлять на фронт свои формирования. При этом они указывали на постановления военного министерства, которые прекращали право распоряжения ими или же оставляли за собой командование еще формирующимися добровольческими частями. Советы солдат или рабочих, а также матросов порой по собственной инициативе задерживали отдельных отпускников и добровольцев. Не редкостью были аресты и конфискации оружия и отдельных элементов обмундирования.
При таких обстоятельствах было попросту удивительно, что, несмотря на эти препятствия, в относительно короткое время – до конца февраля – были сформированы боеспособные части из 6 батальонов, кавалерийского отряда, 5 полубатарей и одного авиаотряда. Их общая численность в начале марта составила 4 тысячи человек, 2 тысячи лошадей, 10 орудий. В письме, которое должно было выступить против распространяемых в дивизии ложных воззрений, уже в середине февраля, пусть и несколько опережая события, указывали: «Дивизия обладает выдающейся боеспособностью, а ее соединения прекрасно дисциплинированы». Но и в боевом журнале дивизии от 19 февраля содержится запись, что дух войск великолепен, а порыв вперед едва удается сдерживать. Но вряд ли Железная дивизия будет оценена достаточно верно, если такое мнение не считать весьма преувеличенным. При тогдашней ситуации так, вероятно, и возник ошеломляющий факт, что такие войска прекрасно сражались вплоть до последних боев.
Но и в балтийском ландесвере процесс реорганизации успешно развивался. С 6 февраля после неоднократных перемен во главе недавно образованной части в лице майора Флетчера оказался испытанный во многих боях командир. Великолепный человеческий материал – цвет немецко-балтийского дворянства и бюргерства – да еще под воздействием их командиров из рейха явно привел к тому, что в ландесвере возобладали лучшие элементы и среди немцев из Германии – теперь эта часть стала спаянной, а ее переполняла уверенность в своих силах. Немедленно после прибытия майор Флетчер перевел так называемый верховный штаб из Либавы в Кацданген и устранил существовавшее до тех пор разделение между высшим штабом и боевым командным пунктом. В Либаве остался исключительно офицер Генштаба для регулирования снабжения. Дела в качестве начальника штаба принял на себя капитан прусского Генерального штаба граф цу Дона. На фронте новый командующий ландесвера провел настоятельно необходимую реорганизацию разбитых на множество мелких отрядов частей ландесвера. Так возникли:
Ударный отряд: две роты, эскадрон, пулеметный отряд, батарея под командованием лейтенанта барона Ганса фон Мантойфеля;
Отряд Мальмеде: три роты, пулеметная рота, батарея, командующий: капитан из Германской империи Мальмеде;
Отряд графа Шуленбурга: две роты, эскадрон, батарея, командующий: ротмистр граф цу Эйленбург;
Латышский батальон Колпака: три роты, эскадрон, командующий: бывший русский полковник Колпак;
Русский отряд князя Ливена: две роты, кавалерийский отряд, командующий: русский ротмистр князь Анатолий Ливен;
Кроме этого еще два небольших кавалерийских отряда балтийских немцев под командованием барона фон Энгельгардта и позднее приобретшего неприятную славу обер-лейтенанта Гольдфельда, а также небольшие формирования из немцев из Германии.
Пополнение офицерами и личным составом, если только его нельзя было осуществить за счет уроженцев этой страны, обеспечивало действовавшее в Берлине вербовочное бюро «Балтенланд», которое в первую очередь пыталось разыскивать находившихся в Германии балтийских немцев и опытный обучающий персонал из числа немцев Германии. Оружие, оборудование и деньги доставляло прусское военное министерство. В этих частях без всякой дискриминации относительно своего прежнего ранга служили и бывшие русские офицеры. Так, ротой отряда (позже батальона) Эйленбурга командовал подполковник барон Клейст, бывший прежде командиром русского кавалерийского полка, лично храбрый и любимый солдатами офицер. В его роте взводным был бывший русский адмирал барон Раден6767
Адмиралом барон Раден никогда не был, хотя и служил на флоте в начале XX в., см., подр.: Зирин С.Г. Генерал-майор барон фон Фердинанд фон Раден. СПб., 2015. Прим. ред.
[Закрыть], участвовавший в манчжурской кампании, а в Мировую войну командовавший пехотной бригадой. Позднее он пал в рукопашной схватке.
Офицеры из балтийских немцев, служивших в германской армии, также содействовали быстрому подъему боеспособности ландесвера. Так, командиром ударного отярда был барон Ганс Мантойфель, бывший германский кавалерийский офицер, а также выходец из гвардейского гренадерского императора Александра полка барон Раден, которому подчинялась сформированная первоначально в Митаве рота балтийских немцев.
Влияние командиров и одержанные победы и привели к тому, что вскоре войска преисполнились сознанием своего безусловного превосходства над куда более сильным в количественном отношении противником.
Всего силы балтийского ландесвера к началу операций достигли примерно 4500 человек при 1500 лошадях.
Особое значение имел тот факт, что удалось обзавестись достаточными военно-воздушными силами. Уже к началу нового 1919 года капитан Грёккель в Ковно создал боеспособное соединение (425-й отряд). Чуть позже при Восточнопрусском добровольческом корпусе возник 433-й авиаотряд под командованием капитана Альта, он располагался в Мемеле.
В то же время по инициативе обер-лейтенанта-цур-зее Захсенберга на Родине была организована названная именем командира боевая эскадрилья. Ее формирование закончилось в Ютербоге в конце января. В ней были истребительное, боевое и разведывательное звенья. К концу февраля эскадрилья была переправлена в Курляндию частью морем, частью по суше, чтобы там быть приданной 1-й гвардейской резервной дивизии. Первый ее аэродром был в Вайнодене.
Между тем часто возникала мысль привлечь к разгрому большевизма также и добровольцев из других северных государств, но она была отклонена. Ведь для всех заинтересованных кругов в Швеции, стремившихся к продвижению своих торговых дел и к размещению безработных, вернувшихся из финской кампании6868
Имеется в виду гражданская война в Финляндии (январь-май 1918 г.), при участии шведов и немцев окончившаяся быстрой победой над поддерживаемыми Советской Россией местными «красными». Прим. ред.
[Закрыть], финансовой поддержки от латышского правительства не хватало. Так как другими гарантиями заручиться не удалось, из всей этой затеи ничего не вышло. Только финны, исходя из необходимости обеспечить свою же безопасность, предоставили в распоряжение эстонской6969
В тексте именно так, фактически – «республике эстонцев». Прим. ред.
[Закрыть] республики добровольцев для борьбы с советскими войсками в северной Лифляндии.
Тыловые коммуникации, пока это дозволялось Антантой, шли по морю, а затем по железной дороге Либава – Прекульн – Мемель в Восточную Пруссию. Эта последняя связь из-за недостатка подвижного состава оказывалась недостаточно масштабной.
Снабжение из-за царившего на Родине недостатка всего самого необходимого, вызванного революцией хаоса в административных органах и противодействия множества настроенных против войск в Прибалтике инстанций, в особенности же некоторых солдатских советов, было делом очень трудным. Особенно недоставало картофеля, мяса и овса. Скот приходилось добывать в Литве. Перегон скота был очень сложен и приводил к постоянным жалобам, к тому же это производилось без содействия местных комендантов и без санкции местных властей.
Снабжение боеприпасами, в особенности, конечно, весьма недостаточной по численности артиллерии, тогда казалось сравнительно обеспеченным. А вот жалобы насчет недостатка обмундирования, особенно насчет обуви и шинелей, напротив, тянулись всю кампанию напролет. И отечественные интендантства, ответственные за обмундирование, из-за огромных потерь, вызванных революцией, явно оказались более или менее опустошены. Система добровольчества, вынуждавшая выдавать обмундирование все новым людям из скромных запасов, в то время как приходящие с фронта по меньшей мере оставляли себе свою обувь и мундиры, весьма затрудняла обеспечение экипировкой.
Преодолеть все эти трудности должны были помочь находчивость и неприхотливость воинских частей. Поэтому соединения зачастую доходили до того, что отправляли на Родину, в свои гарнизоны так называемых офицеров-снабженцев, чтобы они там «позаботились» обо всем необходимом, в особенности же о пулеметах и телефонном оборудовании, а также о снаряжении для лошадей, полевых кухнях. Само собой разумеется, такой способ действий не обходился без некоторых трений и требовал сравнительно большого персонала.
Для нужд снабжения в сфере ответственности корпуса имелись:
Не слишком провозоспособная, находящаяся в частном владении небольшая железная дорога Либава – Газенпот и всего два пригодных к движению локомотива на ней;
Магистраль Либава – Прекульн – Муравьево, насколько она вообще была под контролем немцев, также с недостаточной и плохой материальной частью.
Состав обозов на конной тяге был слишком мал. Автоколонны из-за погодной обстановки (снег и лед) применения не получили.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.