Текст книги "Бои в Прибалтике. 1919 год"

В Железной дивизии между тем обер-лейтенант Фолькмар 5 марта собрал основные силы отряда Дойна под Рузгие. Отряд Либерманна вышел в район Силленкруга. Вражеские силы были обнаружены на линии Лаишев – Друве, а также под Брезилгеном и Курзиттеном.

6 марта батальоны Борке и Либерманна продолжили наступление в северном направлении. В Граверне они наткнулись на крупные силы противника, которые после краткого боя были отброшены. Батальон Борке затем двинулся на дорогу Шрунден – Фрауэнберг, чтобы открыть правому крылу ландесвера переправу через Виндаву под Шрунденом. Одновременно туда же вмешался со стороны Шрундена и Нойхофа латышский батальон Колпака, а через Варенхоф кавалерийские отряды Энгельгардта и Похли. Дошло до краткого боя, в ходе которого красные бежали в северо-восточном направлении.

После этого началась, к сожалению, перестрелка с латышским батальоном полковника Колпака, преследовавшего отступавших от Виндавы русских. Прежде чем взаимными усилиями удалось прояснить недоразумение8080
  Латышский батальон носил русские шинели, а поэтому его было сложно отличить от большевиков. Вполне возможно, впрочем, что дело было не только в шинелях, а смерть полковника Колпака произошла как нельзя «вовремя», хотя кто именно был заинтересован в этом более всех – сказать трудно. Прим. ред.


[Закрыть], полковник Колпак и его адъютант погибли. У германской стороны тоже были потери. Большевики под давлением на них с двух сторон рассеялись и исчезли в лесах. За успех пришлось дорого заплатить потерей дельного командира латышского батальона, который пользовался доверием как германского командования, так и латышского правительства.

Участник этого трагического происшествия весьма конкретно и наглядно описывал его так: «6 марта рано утром начался марш в северном направлении к шоссе Шрунден – Фрауэнбург. Нам были приданы для поддержки два орудия, что было в то время большой редкостью. Незадолго до полудня мы столкнулись с врагом. Батальон развернулся к бою в направлении на одно небольшое поселение. Там же был и перекресток дорог. Мы атаковали слева. Мой пулемет отнесли на левый фланг, то есть на самый дальний участок. Пройти прямо по лесу по рыхлым громадным сугробам было делом нелегким, к тому же в центре атаки, то есть прямо по поперечной дороге, наступали весьма бодро. Большевики оказывали незначительное сопротивление и исчезли на непроглядной и крайне лесистой местности, так что вскоре мы уже овладели деревней, а на перекрестке дорог захватили два русских пулемета и значительное количество телефонных аппаратов. На правом восточном выходе из деревни наши орудия были сняты с передков и открыли огонь вслед большевикам. Батальон, пока орудия вели огонь, собрался на перекрестке дорог и встал группками, замерзая на морозе.

Между тем по основной дороге вдоль леса был отправлен отряд на 600 м далее к северу, оказавшийся на левом фланге. Вскоре он вернулся назад бегом, а отовсюду раздалось «Они идут!». Батальон немедленно двинулся фронтом к лесу, встав на позицию. Правое крыло на перекрестке образовывал штаб батальона с капитаном фон Борке и капитаном Форкампфом-Лауэ. Последний был командиром 1-й роты, куда входил и мой пулемет. Левее стояла эта рота, за ней на обочинах дороги 2-я рота, несколько прикрывая нас. Какой-либо связи влево, вправо или с тылу не было, мы знали только, что где-то западнее или юго-западнее должен был быть батальон Баллы.

Согласно старой привычке с Западного фронта, я поставил мой пулемет на позицию на правом крыле перед нашей стрелковой цепью. Мои подносчики патронов смогли найти укрытие в придорожных канавах и своими карабинами поддержали огонь пехоты, кроме того, так у меня появился сектор обстрела в обе стороны. Я очень рассчитывал на обход обеих наших рот – около 200 человек – и на фланговую атаку. Таким образом, я оказался совсем один в 70 м перед фронтом, причем при мне был только мой стрелок по имени Прокоп. Я в бинокль наблюдал за находящейся передо мной лесной опушкой, где вскоре показалась стрелковая цепь. При этом они были в обычной русской форме, в серых меховых фуражках и в длинных коричневых шинелях. Если бы это зависело от меня, я позволил бы сначала этой цепи выйти из леса и потом с 400 м открыл бы огонь. Однако, к сожалению, пехотинцы за моей спиной, едва первые показались из леса, тут же стали стрелять. А когда к этому обстрелу присоединился и другой пулемет слева от меня, я тут же зарядил первую свою ленту и чисто срезал всю лесную опушку. Противник залег в лесу и немедленно открыл оттуда огонь. Тут же началась оживленная перестрелка с обеих сторон. В паузе я смог поразмыслить, что обоз нашего противника может находиться только на шоссе, прямо передо мной сворачивавшем в лес и, наверное, там шедшем дальше. Теперь я увеличил дальность и дал около 1000 патронов по возможному месту скопления, где я предполагал продолжение шоссе, при этом полковник Колпак и погиб, ведь он действительно со своим штабом был на шоссе, как и его адъютант, немецкий офицер-артиллерист.

Бой был прерван из-за того, что никакого огня по нам уже не открывали, а вскоре слева нас объехал порученец верхом на коне. В штаб батальона сообщили, что перед нами латышская часть, которая только что перед этим сражалась с большевиками. Она нам была не знакома, ведь помимо балтийского ландесвера, носившего фельдграу, с нами шли еще и латышские части, которые, к несчастью своему, все еще были в русской форме. Позднее я смог разузнать, что перед этим трагическим столкновением между нами и латышами и действительно были войска красных, которых верно идентифицировали наши разведчики. Однако они, должно быть, ушли в сторону, а потому мы и наскочили на латышей».

На крайне северном крыле курляндского фронта в тот же день в дело вступил и гарнизон Виндавы, отправивший в рейд отряд в районе Писсен – Ангермюнде8181
  См. схему 3.


[Закрыть]. Отряд – 90 человек с 4 пулеметами под командованием обер-лейтенанта Вемайера – по прибрежной железной дороге достиг своей цели, однако из-за начавшихся сумерек вынужден был отказаться от завязавшегося было боя. Он пробился обратно в Виндаву, мимо также занятого войсками Попена, по незнакомым тропам. Поезд по прибрежной ветке смог вывезти немецкие семьи из деревень к северу от Виндавы.

1-я гвардейская резервная дивизия 8 марта силами отрядов Шаурота и Бомсдорфа8383
  До того – фон дер Хорста.


[Закрыть] под общим руководством командира 1-го гвардейского резервного полка майора фон Бредерлова атаковала Лаишев. Для этого гвардейские стрелки лейтенанта фон Арнима (Ахима) пошли в обход с севера, а рота Елизаветы8484
  То есть из полка принцессы Елизаветы. Прим. ред.


[Закрыть] капитана Гроссе – фронтально на занятую крупными силами при пулеметах деревню. Молодые добровольцы из роты Елизаветы, по большей части ученики унтер-офицерской школы из Потсдама, не стали, однако, ждать подхода гвардейских стрелков, а в одиночку в образцовом атакующем порыве штурмовали населенный пункт. Конечно, им пришлось заплатить за свою удаль 22 ранеными, однако этот блестящий военный успех был не лишен эффекта. Русские бежали, преследуемые отрядом гвардейских стрелков лейтенант фон Рюмкера.

Железная дивизия запланировала на 8 марта атаку на сильную и укрепленную русскими позицию Лаишев – Друве. Для этого майор Бишоф отправил: правая колонна обер-лейтенанта Фолькмара – егерский батальон, пулеметная рота отряда Петерсдорфа, отряд саперов Фолькмара – на кирху Ринген; левая колонна капитана Хайберга – отряд Хайберга, пулеметный снайперский отряд Петерсдорфа без одной роты, разведывательный отряд Бессера, кавалерийский отряд Драхенфельса – на Друве – Лудзе; батальон Баллы, который сначала должен был следовать за отрядом Хайберга, – на пасторство Ринген.

Другие части дивизии, в особенности батальоны Либерманна и Борке, остались на своей позиции. Только что прибывший полубатальон «Гамбург» оставили в распоряжении командира дивизии под Эссерном. Цели наступления были достигнуты отрядами Фолькмара и Баллы при незначительном сопротивлении противника. А вот у отряда Хайберга дело дошло до тяжелых боев, в основном в лесах к юго-западу от Друве. Командир отряда капитана Хайберг был ранен. Несмотря на это, его войска около полудня достигли своей цели. Более того, колонна Фолькмара в ходе преследования противника вышла к поместью Ринген, Хайберг – к Галенхофу, батальон Баллы, довольно рано вышедший к своей первоначальной цели – кирхе Ринген, – к Юмправеетену (севернее Галенхофа).

Противник в ходе боев потерял 60 человек убитыми и еще больше – ранеными. У победителей оказалось весьма значительное количество пулеметов, полевых кухонь и повозок.

Небольшие потери наших войск – один убитый и 4 раненых – командующий Железной дивизии приписывал уже привившейся в дивизии тактике. Она заключалась во взаимодействии немногочисленных орудий с пехотой, а она, зачастую вместе с минометами, под прикрытием на передовой пролагала путь стрелкам. Пехота уже привыкла наступать тонкими маршевыми колоннами с выдвинутым далеко в сторону фланговым охранением. При первом же выстреле разворачивались в сторону от дороги небольшие ударные отряды, которые, тщательно приспосабливаясь к местности, быстро и внезапно пытались обойти противника. Бóльшая подвижность достигалась подвозом багажа на санях.

Противник только облегчил такую тактику тем, что вплотную стягивал свои неповоротливые части. Как только начинал ощущаться обход, он, как правило, своевременно отходил. Его артиллерия, плохо руководимая, в основном могла вести лишь неэффективный рассыпной обстрел.

Бои под Лаишевым и Рингеном обозначили своего рода финал первого этапа запланированного наступления «Оттепель». Результатом боев стали изгнание русских с рубежа р. Виндавы, устранение прямой угрозы Либаве и находящимся за ней территориям рейха, а также появились перспективы для дальнейшего наступления, которое было по-прежнему необходимо в связи с невозможностью удержать длинную и не защищенную естественными рубежами линию фронта на фоне явного недостатка сил. Однако, прежде чем можно было бы приступить к нему, следовало прояснить обстановку в тылу введенных в дело частей, а также отрегулировать процесс их снабжения. Настоятельно нуждалась в прояснении и обстановка на правом фланге. Правое крыло 1-й гвардейской резервной дивизии, как и прежде, фактически висело в воздухе. Выгрузка вражеских войск под Шавли означала, что у него есть наступательные планы.

И действительно, командование советской латышской армии в начале марта было занято мыслью об одновременном энергичном контрнаступлении против белоэстонских частей и немцев, имея конечной целью взятие Ревеля и Либавы. Стоявшая под Нарвой 7-я армия красных для этой цели была переименована в Красную Эстонскую и подчинена командованию Красной Латышской армии. Однако германское мартовское наступление положило конец этим планам.

Перед продолжением операции было крайне необходимо прояснить ситуацию в тылу. Антанта, причем неизвестно, из страха ли перед усилением германских войск в Прибалтике или же по иным политическим соображениям, решилась на имевшую самые серьезные последствия для дальнейшего хода событий меру: блокирование морского сообщения с Либавой. Командующий военно-морскими силами Антанты, стоявшей на рейде Либавы, отправил 6 марта письмо, в котором говорилось, что, согласно решению Высшего военного совета, «более никаких передвижений германских войск, запасов или угля между германскими и остзейскими портами на Балтийском море с Запада на Восток позволяться не будет, а ныне осуществляемая блокада Германии на Балтике будет строго соблюдаться и впредь». Какого-либо обоснования такой чрезвычайной меры приведено не было. В немедленно последовавшем ответном письме с протестом командующий корпусом обращал внимание на то, что при недостаточном снабжении провиантом, боеприпасами, оснащением и пополнением уже совсем скоро не останется ничего иного, кроме как очистить занятую часть Латвии; снабжение немецких и латышских частей без судоходства просто исключено.

«Тем самым я буду вынужден прекратить успешно начатое вытеснение большевистских войск, сдав всю Латвию тут же активизировавшимся большевикам и отступив с германскими войсками непосредственно к германской границе».

В ходе второго шага, предпринятого генералом графом фон дер Гольцем 8 марта по отношении к специальной миссии англичан майора Кинана, он указывал на то, что если дальше оттягивать решение, он начнет отводить подчиненные ему войска, начиная с левого крыла, к линии Окмяны – Лаишев – Прекульн – Отанке (южнее Либавы). Отрезано было и снабжение по морю Виндавы, бывшее весьма насущным вопросом8585
  См. схему 3.


[Закрыть].

Результатов эти усилия не имели. Присутствовавшие в Прибалтике представители Антанты не хотели или не могли высказываться по поводу мер стоящих над ними инстанций. Судя по имеющимся документам, вмешательства же ведомств из самой Германии не последовало вовсе.

Все снабжение вследствие этого, если только не могла помочь Либава со всеми ее запасами, осуществлялось исключительно по не слишком провозоспособной ветке Мемель – Прекульн – Муравьево, а оттуда шло в войска с помощью немногочисленных и едва сформированных обозов на конной тяге, а также по обледенелым дорогам на грузовиках, которым по-прежнему не хватало бензина. Если, в конце концов, и стало возможно наладить снабжение, привести его в порядок, а также доставить незначительные запасы требующихся боеприпасов, то все же недостаток испытывали почти во всем. Офицер Генштаба 1-й гвардейской резервной дивизии писал: «Не у всех солдат есть шинели, не хватает зимнего обмундирования, и это при тогдашних-то морозах. Обувь была в самом безотрадном состоянии. Вместо сбруи были одни веревки, а в обмундировании постепенно стали пускаться на самые гротескные вспомогательные средства».

Но и борьба с латышским правительством продолжалась без всякого результата. Дело было в основном в якобы противоправных реквизициях со стороны германских войск. Штаб корпуса в секретном приказе учел те из жалоб, что были оправданны, однако в тогдашней ситуации – сильная нужда в войсках, недостаточное снабжение и снизившееся за долгое военное время моральное состояние солдат – решительной перемены в данной проблеме добиться было нельзя.

Особую главу составил внезапно приключившийся тогда инцидент с Гольдфельдом. Командир отряда Гольдфельда из балтийского ландесвера, германский офицер резерва еврейского происхождения8686
  Подчеркивание этого обстоятельства для книги, изданной в 3-м рейхе, разумеется, не случайно. Тем не менее, германским офицером, даже резерва, мог стать человек еврейского происхождения, однако только если он переставал быть иудеем, приняв (зачастую чисто формально) христианство, то есть по нормам консервативных монархий XIX в. более евреем не считался. Посему Гольдфельд весьма вероятно действительно был евреем по крови, однако не был иудеем. То, что сам он считал себя немцем, косвенно явствует из дальнейшего текста. Прим. ред.


[Закрыть], из-за его поведения в ходе боя под Гольдингеном и по другим причинам несколько раз получал выговор от своего начальства и внезапно отправился к латышскому батальону, командование которым должен был принять вместо погибшего полковника Колпака полковник Баллод8787
  Баллод (Балодис, Balodis) Янис (1881–1965), кадровый офицер Русской императорской армии. В феврале 1915 г. капитан Баллод, воюя в рядах 20-го армейского корпуса, попал в германский плен. В 1918 г. вернулся на родину, вступил в латвийскую армию. После гибели О. Калпакса (Колпака) в случайной (?) перестрелке латышских и немецких частей возглавил южную группу латвийских войск, в марте 1919 г. произведен в полковники, в июле 1919 г. стал главнокомандующим латвийской армии, сумел отбить Ригу у Бермондта. В январе 1920 г. произведен в генералы. В 1921 г. вышел в отставку, сохранил тесные связи с Ульманисом до весны 1940 г., занимал ряд видных общественных постов. В 1940 г. арестован советскими властями, до 1956 г. находился в заключении. Прим. ред.


[Закрыть]. Призванный к ответу командующим ландесвером, прибывшим на место, он отказался ему повиноваться, ссылаясь на приказ латвийского военного министра о том, что он должен со своим отрядом присоединиться к латышскому батальону. Выяснилось, что хотя Гольдфельд является германским подданным, он сам посодействовал такому приказу. Потребовалось весьма энергичное личное вмешательство командующего корпусом, чтобы побудить латвийское правительство к уступкам. Гольдфельд был снят с должности, принесли требуемые извинения. Однако он позднее вновь объявился у латышей и в конце концов стал подполковником в латвийской армии8888
  Более того, впоследствии Гольдфельд даже взял себе латышскую фамилию Зелтиньш (то есть «золотой», фактически переведя исходный вариант), а финалом его карьеры стала казнь сотрудниками НКВД в июле 1941 г. Прим. ред.


[Закрыть].

В отличие от этого, не внушающего особого доверия, «немца из рейха» внутри ландесвера в целом произошло существенное прояснение обстановки. Командиры отдельных отрядов балтийских немцев в конце февраля подали майору Флетчеру меморандум, в котором ставили свое дальнейшее участие в борьбе против большевиков в зависимость от того, что балтийским немцам будут предоставлены политические гарантии: мысль, которая при тогдашней тяжелой для их соплеменников обстановке была отнюдь не лишней. Однако командующий, тот, кто направлял запросы в высшие инстанции, в частности, от командиров ударных частей, сумел разъяснить барону фон Мантейфелю, что планы их далеки от реальности. В конце концов, удалось достичь согласия с представителем русских8989
  В данном случае имеются в виду белогвардейцы, а не, как это часто бывает в данной книге, большевики. Прим. ред.


[Закрыть] и с уполномоченным Балтийского национального комитета бароном Самсоном на их участие в наступлении. План – тем самым оказать давление на правительство Ульманиса – был отброшен, хотя при ретроспективном анализе об этом можно только пожалеть. Остановились лишь на обещании командующего отстаивать перед графом фон дер Гольцем пожелания балтийских немцев, в частности – о смене правительства.

В начале февраля возникла и поддерживалась представителем Балтийского национального комитета бароном Самсоном мысль о как можно более быстром наступлении на Ригу, что усилило бы склонность членов латвийского правительства к компромиссу с балтийскими немцами, а потому в ходе размышления о дальнейших операциях ландесвера это сыграло роль, о чем еще предстоит поговорить.

На положение в тыловых территориях яркий свет проливает тот факт, что 8 марта местные большевики осмелились совершить налет на ангар цеппелинов в Вайнодене, а вот схватить его исполнителей не удалось. Штаб корпуса отдал распоряжение, что при повторении подобных налетов приданные дивизиям бронепоезда № 5 и 21, вне зависимости от положения на фронте, будут ускоренно брошены туда и, «несмотря на нежелательное распыление сил» в ходе боевых действий, смогут обеспечить постоянное снабжение важнейших населенных пунктов и охрану объектов (железных дорог, мостов, аэродромов и т.д.).

В целом же штаб корпуса не позволил помешать запланированной операции ни подобным трудностям, ни прекращению морских транспортировок. Там считались с немалыми подкреплениями противника под Альт-Ауцем и Шавлями и по этой причине оставили новую операцию в жестко установленных рамках. Генерал граф фон дер Гольц поэтому 9 марта приказал, чтобы операция «Леходод» даже при быстром продвижении не заходила за линию Грузен – Шагоры – Нойенбург – Кандау – Тальсен. Даже высланные вперед отряды должны были пересекать этот рубеж лишь с разрешения штаба корпуса. 1-й гвардейской резервной дивизии для защиты своего правого фланга следовало оставить под Попелянами по меньшей мере отряд Йорка вплоть до 13 марта или же – вновь прибывший отряд Мальцана в качестве прикрытия фланга под Шавли. Срок атаки на Фрауэнбург, которую должен был вести батальон Баллода, был назначен на 11 марта в 10 утра. Железная дивизия тем самым должна была скоординировать свои маневры под Фрауэбургом. Отряду Шлентера 1-я гвардейская резервная дивизия передала приказ, что тому следовало вновь перейти под командование штаба корпуса 13 марта в Куршанах.

Штаб 52-го генерального командования предполагал, что его войска к 12 марта будут стянуты под Шавкяны, а 14-го начнется общее наступление по обоим берегам Дубиссы на Шавли. Отряду Шлентера дали указание взять 14 марта Куце и в 8 утра 15 марта вместе с полком Фишера двинуться на Шавли.

Тем самым было обеспечено взаимодействие войск, сражавшихся в Курляндии и северной Литве.

Ход операции «Ледоход» оказался существенно быстрее, нежели предполагали штабы обоих корпусов. Отряд Шлентера уже 10 марта прибыл под Куршаны и двинул свою кавалерию на Мартинишки.

В железной дивизии батальон Либермана уже 9 марта после короткого боя занял Курзиттен.

На правом крыле 1-й гвардейской резервной дивизии 10 марта отряд Йорка без боевого контакта с противником вышел в район восточнее Крупе, 2-й гвардейский резервный полк – к Мартинишкам. На левом 1-й батальон 1-го гвардейского резервного полка еще днем ранее взял с бою Вегери.

Правое крыло Железной дивизии без боя вышло на линию Альт-Ауц – Альт-Шварден.

Балтийский ландесвер 10 марта в зародыше подавил контрудар большевиков через Варвен на Виндаву за счет молниеносного наступления отряда ротмистра фон Йены от Гольдингена. Тогда же батальон Баллода после небольшого боя, где его блестяще поддерживал батальон Борке из Железной дивизии, взял Фрауэнбург. Противнику удалось эвакуировать многих мужчин призывного возраста и все запасы зерна из Фрауэнбурга еще до того, как в дело вступил ландесвер.

11 марта последовало и само столь тщательно подготовленное взятие Шавлей: рота 2-го гвардейского резервного полка и отряд Шлентера быстро и решительно въехали в Шавли на бронепоезде № 5 и заняли город. Отряд Йорка из 1-й гвардейской резервной дивизии без боя взял Шакинов. 2-й гвардейский резервный полк взял после упорной схватки Шагоры.

Железная дивизия использовала день 11 марта для развертывания к наступлению, назначенному на 12 марта на якобы занятый крупными силами Альт-Ауц. Предназначавшиеся для него отряды Фолькмара и Петерсдорфа вышли в район Ной-Ауца. Левое крыло дивизии осталось стоять. С 1-й гвардейской резервной дивизией договорились, что ее левофланговый батальон (Бодунгена из 1-го гвардейского резервного полка) с юга будет содействовать наступлению на Альт-Ауц. Была отражена атака большевиков на отдельно стоявший гвардейский уланский эскадрон, а из-за вмешательства в бой 1-го батальона 2-го гвардейского резервного полка противника постигла кровавая неудача.

12 марта Железная дивизия после небольшого боя овладела Альт-Ауцем, где к ней попали помимо 2 орудий и богатые трофеи из оставленного ранее германского военного имущества. Северные колонны в ходе постоянных стычек с превосходящими силами противника вышли к Альт-Швардену, Лемзерну и Штрикену. Однако дальнейшее наступление было исключено из-за положения со снабжением.

Левое крыло 1-й гвардейской резервной дивизии вышло в район к северу от Вегери, из которых противника выбили с тяжелыми потерями. Вмешательство под Альт-Ауцем оказалось излишним.

Однако пришлось сделать паузу и в продвижении этой дивизии, так как подвоз был ненадежен. Пока не будет перешита железнодорожная колея, немногочисленные обозы не могли снабжать рвущиеся вперед войска.