Текст книги "Лубянские чтения – 2020. Актуальные проблемы истории отечественных органов государственной безопасности"

С. Г. Бандурин
г. Москва
К вопросу о дне рождения пограничной разведки

В истории любого ведомства и его системообразующих составных элементов весьма важной является дата их рождения (образования). Отправная точка начала деятельности дает представление о традициях соответствующей структуры, конкретных людях, ретроспективе и векторе развития.

С методологической точки зрения датой зарождения оперативных подразделений отечественных пограничных органов может быть указ (приказ, декрет и т. п.) о создании данной структуры, день начала ее функционирования, окончание срока формирования вертикальной структуры (в Центре и на местах). Возможны, наверное, и другие подходы. Но главным, думается, аргументом могут и должны служить, прежде всего, архивные документы.

Правомерно сразу же оговориться, что вплоть до 1918 г. включительно ни в царском, ни в советском пограничных ведомствах вертикальной структуры, которая бы функционально выполняла разведывательные (контрразведывательные) задачи в интересах безопасности государственной границы, не было. Но существовали подразделения и должностные лица, которые выполняли упомянутые задачи по совместительству с другими миссиями.

На протяжении многих десятилетий внутриведомственным днем создания оперативных подразделений пограничных войск (пограничных органов) является 1 ноября.

Публичное объяснение этой даты можно найти в журнале «Ветеран границы»[218]218
  Шишлов В.И. Служба почетная и ответственная // Ветеран границы. 2013. № 4 (63). С. 44–47; Хайров М.А. Из истории оперативных органов пограничных войск // Там же. С. 48–55.


[Закрыть]. Если экс-начальник разведывательного управления пограничного ведомства генерал-лейтенант в отставке В.И. Шишлов априорно обозначил дату 1 ноября 1918 г., то в том же номере историк отечественных спецслужб, доктор исторических наук М.А. Хайров попытался обосновать дату в рамках логических рассуждений. В частности, Мянсур Асымович утверждал, что предтечей создания оперативных подразделений пограничных войск явились Инструкция пограничным чрезвычайным комиссиям (ПЧК), датируемая маем 1918 г., и прошедшая в Москве с 11 по 14 июня 1918 г. 1-я Всероссийская конференции чрезвычайных комиссий, на которой обсуждались экономическая и военно-политическая обстановка в стране, в том числе и на границе, а также наиболее важные вопросы организации деятельности чекистских органов. Конференция приняла и утвердила «Положение о пограничных чрезвычайных комиссиях». В составе иногороднего отдела ВЧК был создан пограничный подотдел, начальником которого был назначен Д. Гразкин.

В статье М.А. Хайров справедливо утверждал, что на ПЧК и их комиссаров возлагались задачи местных чрезвычайных комиссий. В то же время, по версии Хайрова, создаваемые на границе чекистские органы еще не являлись пограничными оперативными органами, а были местными органами ЧК. Создание этих органов началось через полтора месяца после проведения конференции чрезвычайных комиссий, в связи с чем датой их образования принято считать 1 ноября 1918 г.

Здесь стоит заметить, что в соответствии с этой логикой датой образования пограничной разведки должно было стать хотя бы 1 августа, а никак не 1 ноября 1918 г.

Налицо вариант, когда уважаемый исследователь выдает желаемое за действительное. Тем более, сам же соглашаясь, что речь идет о местных органах ЧК.

Теперь обратимся к архивным фондам Государственного архива Российской Федерации и Российского государственного архива экономики (РГАЭ), где хранятся документы Народного комиссариата финансов (НКФ) и Народного комиссариата торговли и промышленности (НКТиП) РСФСР, которым Пограничная охрана подчинялась в 1917–1922 гг.

После Октябрьской революции пограничники находились под юрисдикцией Народного комиссариата по финансовым делам, а с июня 1918 г. – Народного комиссариата торговли и промышленности (с октября 1920 г. – Народного комиссариата внешней торговли [НКВТ]), которые относились к экономическому блоку Советского правительства. При этом стоит оговорить, что после передачи всех дел по охране границы от НКВТ (где она в это время находилась фактически в законсервированном состоянии) в ВЧК в конце ноября 1920 г., в период с октября 1921 г. по сентябрь 1922 г. вопросы охраны государственной границы находились в ведении ВЧК (оперативная охрана) и Красной армии (войсковая охрана). И только с 27 сентября 1922 г. и оперативной, и войсковой компоненты охраны государственной границы стали находиться в исключительной компетенции органов государственной безопасности[219]219
  РГАЭ. Ф. 413. Оп. 2. Д.217. Л.15; Д. 158. Л. 221; Д. 243. Л. 247–248; Ф. 413. Оп.14. Д. 517. Л.21; Летопись пограничного века: к 100-летию со дня учреждения пограничной охраны / К. Н. Маслов (руководитель), А. Е. Белов, Ю. Ф. Кашлев, В.Ф. Нэх и др.] М.: КЖИ «Граница», 2017. С.24–25, 28–29; Пограничный округ: ретроспективный анализ (1960–1991) /Боярский В.И. и др. М.: КЖИ «Граница», ПНИЦ ФСБ России, 2015. С. 31–37; История охраны государственной границы. М.: ООО «Гренадеры», 2001. С.126–142; На страже границ Отечества. История пограничной службы. Краткий очерк. М.: КЖИ «Граница», 1998. С. 593–599. URL: http://www.fps.ru/fps.nsf (дата обращения: 14.02.2008).


[Закрыть].

Исследование архивных документов свидетельствует, что с момента Октябрьской революции и до конца июня 1918 г. в стране существовал только лишь орган управления Пограничной охраной без подчиненных ему каких-либо войск. Начало формирования реальных пограничных сил Советской Республики в составе НКТиП и начало охраны ими государственной границы можно отнести к периоду не ранее конца июня – начала июля 1918 г. С этого времени начался необратимый процесс создания и совершенствования советской пограничной охраны (пограничных войск).

С 28 мая 1918 г., с момента образования советской Пограничной охраны, по декабрь 1918 г. вопросы агентурной разведки в отделении пограничного надзора курировали «состоящие для поручений по Пограничному надзору Александр Петрович Зарембо и Морис Евсеевич Долинов, обязанности которых заключались в сборе агентурных сведений о движении контрабанды, ухищрениях и т. п., объединении деятельности всех органов разведки о контрабанде во всех частях Пограничной охраны»[220]220
  РГАЭ. Ф.413. Оп.8-лс. Д. 4769. Л.28–34.


[Закрыть].

В декабре 1918 г. в Пограничной охране РСФСР (а не в ВЧК) была утверждена «Инструкция о ведении секретной агентуры по контрабандному промыслу». Непосредственное ведение агентурного дела с 28 декабря 1918 г. при Главном управлении пограничной охраны (ГУПО) было поручено, опять же по совместительству, делопроизводителю 1-го разряда П. С. Гапановичу, в обязанности которого, кроме прочего, также входило инспектирование частей по вопросам службы пограничного надзора, внутреннего быта, довольствия обмундированием и снаряжением[221]221
  Там же. Оп. 14. Д. 393. Л. 245.


[Закрыть].

Об этом человеке известно немного. В «Анкете работника советского учреждения», датируемой 1918 г., указано, что он офицером служил в Пограничной страже с 21 августа 1908 г. Член партии большевиков с 1905 г. С 1911 г. занимался политической деятельностью в Персии. По всей видимости, там его и застали революционные события 1917 г. Там он записался в 3‐й Персидский интернациональный стрелковый батальон. После падения Советской власти в Баку в июле 1918 г. был рекомендован на службу в ГУПО представителем Военно-революционного комитета в г. Энзели (Персия) Юзбашевым и членами Бакинского исполкома Григорьяном и Гагариным[222]222
  ГАРФ. Ф. 3524. Оп. 1. Д. 95. Л. 71.


[Закрыть].

С 12 января 1919 г. в штат отделения пограничного надзора Пограничной охраны НКТиП РСФСР была введена должность заведующего секретной агентурой по контрабанде. На эту должность был назначен П.С. Гапанович, который до 3 февраля 1919 г. исполнял обязанности и по своей прежней должности старшего делопроизводителя 1-го разряда отделения финансового и расчетного[223]223
  РГАЭ. Ф. 413. Оп. 14. Д. 397. Л. 128 об.


[Закрыть].

Общее руководство агентурной разведкой осуществляли заведующие отделением пограничного надзора Пограничной охраны НКТиП РСФСР. Эту должность с июня 1918 г. по ноябрь 1920 г. последовательно занимали С. Г. Шамшев, Б.А. Рембовский и В.Я. Тетеревятников. Всех их объединяла достаточно продолжительная служба в дореволюционном Отдельном корпусе пограничной стражи (ОКПС): Б.А. Рембовский и В.Я. Тетеревятников служили в ОКПС с 1900 г., а С.Г. Шамшев – с 1901 г.

В приказе по Пограничным войскам № 3 от 12 января 1919 г. отмечалось, что служба разведки находится в зачаточном состоянии, а разведка представляет из себя один из самых важных отделов службы пограничного надзора и только при правильной ее постановке возможна планомерная борьба с контрабандным промыслом и целесообразное распределение сил и средств охраны. Указанный приказ определял, что одновременно разведка должна производиться лицами командного и младшего командного составов Пограничной охраны РСФСР. Документ гласил, что разведка должна быть организована в каждом округе, районе, подрайоне и дистанции. Разведование должно производиться непрерывно. Все полученные разведкой сведения, проверенные и могущие дать правильное представление о положении вопроса о ввозе и вывозе контрабанды, должны были систематизироваться и в соответствующем порядке кратко заноситься в особую секретную книжку[224]224
  Там же. Д. 397. Л. 46–46 об.


[Закрыть].

В фондах РГАЭ имеется еще один любопытный документ – приказ ГУПО № 18 от 8 апреля 1919 г., в котором были объявлены результаты работы комиссии Высшей военной инспекции. Касательно отделения пограничного надзора, которое отвечало за организацию разведки, было отмечено, что «Отделение не представило творческой работы. Агентурная разведка о контрабанде не связана с работой отделения». Было обращено внимание на необходимость «живого руководства», а также указано «заведующему агентурной разведкой по контрабанде т. Гапановичу ввиду тесной связи упомянутой разведки с работой пограничного надзора, периодически информировать начальника отделения о промысле агентурной разведкой»[225]225
  Там же. Д. 399. Л.108–110.


[Закрыть].

Все заведующие секретной агентурой по контрабандному промыслу в пограничных частях по вопросам последней обязаны были сноситься путем секретной переписки с Гапановичем и от него получать руководящие указания по постановке агентурного дела в частях пограничных войск[226]226
  Там же. Д. 397. Л. 2.


[Закрыть].

В этом же месяце работа П.С. Гапановича была положительно отмечена на заседании Военного совета Пограничных войск (протокол № 21 от 26 апреля 1919 г.), где он был признан «незаменимым работником, в руках которого сосредоточена вся агентурная работа в Пограничных войсках»[227]227
  Там же. Д. 398. Л. 47 об.


[Закрыть].

В штате Главного управления пограничных войск (ГУПВ) (приказ по Пограничным войскам № 41 от 26 мая 1919 г.) в отделении пограничного надзора были предусмотрены должности заведующего агентурной разведкой по контрабанде (из числа военных специалистов) и одного старшего делопроизводителя для поручений по агентурной разведке[228]228
  Там же. Л. 9–10 об.


[Закрыть].

Иными словами, именно 26 мая 1919 г. в ГУПВ появилось некое подобие оперативного подразделения, которое ведало организацией агентурного дела в подчиненных структурах.

В начале июля 1919 г. пограничные части были переформированы (переданы в оперативное подчинение Красной армии), а ГУПВ было сокращено и с 4 сентября 1919 г. стало именоваться Отделом пограничного надзора. В его штате в качестве военнослужащих было оставлено 5 бывших офицеров и несколько гражданских специалистов.

С этого момента в Отделе (с октября 1920 г. – Центральном управлении охраны границы) главным стало проведение аналитической, методической и ликвидационной работы. Никаких штатных структур у Отдела в подчинении не было. Фактически охрану границы осуществляли только лишь таможенные учреждения, где они были.

С октября 1919 г. заведующим агентурой по борьбе с контрабандой был Г.И. Чернецкий, старший делопроизводитель 5-го отделения (мобилизационного, по военному обучению и конского состава), бывший чиновник военного времени ОКПС[229]229
  Там же. Д. 396. Л. 378.


[Закрыть].

Созданные в июне-июле 1918 г. Пограничные Чрезвычайные комиссии (ПЧК) к органам пограничной разведки отнести нельзя по причине того, что именно Пограничная охрана НКФ и НКТиП явилась единственным правопреемником дореволюционного ОКПС.

Это документально также подтверждается рядом фактов:

– именно летом 1918 г. приказом по Пограничной охране РСФСР было разрешено ношение зеленых фуражек и папах с зеленым верхом военнослужащим Пограничной охраны;

– до июля 1919 г., когда пограничные части были переформированы и переданы в оперативное подчинение Красной армии, увольнение военнослужащих и сотрудников с дореволюционным стажем осуществляло именно ГУПО (ГУПВ), а не ВЧК;

– до июля 1919 г. отдельные приказы по Пограничной охране печатались на бланках с угловым штампом ОКПС;

– весной 1919 г. дореволюционные ведомственные награды ОКПС были переданы по акту из ГУПВ в НКФ.

Таким образом, днем образования пограничной разведки целесообразно считать 12 января 1919 г. или 26 мая 1919 г., а ее первым руководителем и непосредственным организатором П.С. Гапановича.

А.В. Рыжиков
г. Москва
Реализация чрезвычайными комиссиями политики красного террора на Верхней Волге

Как известно, поводом для объявления красного террора послужили состоявшиеся 30 августа 1918 г покушение на В.И. Ленина в Москве и убийство С.М. Урицкого в Петрограде.

Официально красный террор был объявлен Постановлением Совнаркома РСФСР от 5 сентябре 1918 г., которое подписали народный комиссар юстиции Д.И. Курский, народный комиссар по внутренним делам Г.И. Петровский и управляющий делами СНК В.Д. Бонч-Бруевич. В нем констатировалось, что «…при данной ситуации обеспечение тыла путем террора является прямой необходимостью»[230]230
  Ф.Э. Дзержинский – председатель ВЧК – ОГПУ… С.70.


[Закрыть]. Постановлением были определены основные направления реализации красного террора – изоляция «классовых врагов путем изолирования их в концентрационных лагерях», а также расстрел всех лиц, прикосновенных к белогвардейским заговорам и мятежам. При этом Совнарком предписывал «опубликовать имена всех расстрелянных, а также основание применения к ним этой меры»[231]231
  Там же.


[Закрыть].

В тот же день, 5 сентября 1918 г., народный комиссар внутренних дел Г. И. Петровский издал приказ «О заложниках». Он гласил: «Расхлябанности и миндальничаю должен быть положен конец. Все известные местным Советам правые эсеры должны быть немедленно арестованы. Из буржуазии и офицерства должны быть взяты значительные количества заложников. При малейших попытках сопротивления или малейшем движении в белогвардейской среде должен приниматься безоговорочно массовый расстрел. Местные губисполкомы должны проявить в этом направлении особую инициативу.

Отделы управления через милицию и чрезвычайные комиссии должны принять все меры к выяснению и аресту всех, скрывающихся под чужыми именами и фамилиями лиц, с безусловным расстрелом всех замешанных в белогвардейской работе»[232]232
  Еженедельник чрезвычайных комиссий по борьбе с контрреволюцией. 1918. № 1. 22 сентября.


[Закрыть].

Политика красного террора преследовала целью предупреждение возможных контрреволюционных выступлений. Л.Д. Троцкий писал: «Устрашение есть могущественное средство политики и международной, и внутренней. Война, как и революция, основана на устрашении. Победоносная война истребляет по общему правилу лишь незначительную часть побежденной армии, устрашая остальных, сламывая их волю; так же действует революция: она убивает единицы, устрашает тысячи. В этом смысле красный террор принципиально отличается от вооруженного восстания, прямым продолжением которого он является»[233]233
  Центральный архив (ЦА) ФСБ России. Ф. КПИ. Д. 1441. Л. 80.


[Закрыть].

Следует заметить, что красный террор проводился исполкомами местных Советов, партийными и общественными организациями, органами милиции и ВЧК. Безусловно, важнейшую роль в его реализации, играли чрезвычайные комиссии.

На Верхней Волге красный террор фактически начался сразу после 30 августа 1918 г., до принятия соответствующего постановления Совнаркома. Так, в Рыбинске Ярославской губернии был создан специальный чрезвычайный штаб по проведению террора. За период с 30 августа по 5 сентября 1918 г. по его решениям было расстреляно 29 человек, преимущественно бывшие офицеры[234]234
  Ратьковский И.С. Хроника красного террора ВЧК. Карающий меч революции. М.: Яуза: Эксмо, 2017. С.178–179.


[Закрыть].

После 5 сентября 1918 г. репрессии приняли более упорядоченный характер. Чрезвычайные комиссии Верхней Волги развернули активную работу по осуществлению красного террора. Как отмечало руководство Иваново-Вознесенской губЧК в своем отчете за 1918 г., «все силы были брошены на активную борьбу с контрреволюцией, на аресты заложников буржуазии, фабрикантов-промышленников и политических противников, конфискацию имущества»[235]235
  Государственный архив Ивановской области (ГАИО). Ф. Р-33. Оп. 1. 85. Л.30.


[Закрыть].

6 сентября 1918 г. Кимрский совет телеграфировал в Тверской губисполком, что в качестве заложников арестованы «крупные шакалы буржуазии города», которые «по рассмотрении направляются в концентрационный лагерь губернии», на население наложена контрибуция в три миллиона рублей, город объявлен на военном положении[236]236
  От ЧК до ФСБ. 1918–1998. Сборник документов и материалов по истории органов государственной безопасности Тверского края. Тверь: Тверское обл. книжно-журнальное изд-во, 1998. С. 40.


[Закрыть]. В сентябре 1918 г. Кимрской уездной ЧК были расстреляны 12 человек – «контрреволюционеры, разбойники, воры и шарлатаны», а 4 человека – «как крайне враждебно настроенные к Советской власти и одобряющие действия правых эсеров» – высланы из города, их имущество конфисковано[237]237
  Там же. С.40–41.


[Закрыть].

Бежецкой уездной ЧК «…взято было заложников из буржуазного элемента 28 человек и из бывшего офицерства 12 человек»[238]238
  Там же. С. 60.


[Закрыть].

В Ярославле были расстреляны «самые убежденные враги Советской власти», была введена обязательная регистрация представителей буржуазии для использования их на общественных работах.

Большую помощь в проведении репрессий в отношении имущих классов оказывало население. Как писал в своих воспоминаниях председатель Ярославской губЧК М.И. Лебедев, «Мы, чекисты, были в этом деле (красном терроре – А.Р.) только его организаторами. Ибо сами массы забирали известных царских деятелей и прочих и приводили их к нам, и мы были вынуждены их сажать в подвал, иначе трудовой народ мог их сразу уничтожить»[239]239
  Центр документации новейшей истории Ярославской области (ЦДНИЯО). Ф. 4773. Оп. 6. Д. 44. Л. 14.


[Закрыть].

22 сентября 1918 г. на конференции чрезвычайных комиссий Иваново-Вознесенской губернии были подведены первые итоги красного террора: «взято в виде заложников 184 виднейших представителя местной крупной буржуазии и несколько лидеров социал-предателей, произведено несколько расстрелов, главным образом активных контрреволюционеров. Расстрелян и небезызвестный генерал Ландов. Кинешемская уездная чрезвычайная комиссия оборудовала для белогвардейцев концентрационный лагерь вместимостью на 1000 людей»[240]240
  Еженедельник ЧК. 1918. 6 октября (№ 3). С. 26.


[Закрыть].

В Иваново-Вознесенске все заложники были разбиты на три категории. К 1-й категории были отнесены представители буржуазии, ко 2-й – члены партии меньшевиков и эсеров, к 3-й – монархисты, участники погромов 1905 г. 23 октября 1918 г. заложники 1‐й и 2‐й категории были освобождены, а 3‐й – все оставлены под арестом для проведения следствия и предъявления обвинения[241]241
  Архив УФСБ России по Ивановской области (АУФСБИО). Протоколы заседаний Иваново-Вознесенской губЧК за 1918–1920 гг. Т.1. Л. 13.


[Закрыть].

В ходе красного террора чекисты осуществляли массовые конфискации имущества у представителей имущих классов. Так, например, только комиссаром губЧК в г. Кохме (Иваново-Вознесенская губерния) был конфискован 1 пуд 23 фунта серебра, принадлежащего фабрикантам Ясюнинским[242]242
  ГАИО. Ф. Р-33. Оп. 1. Д. 85. Л. 49.


[Закрыть]. В целом, на 1 января 1919 г. иваново-вознесенскими чекистами у населения было «отобрано… до 30 пудов серебра, часть золота и большое количество оружия»[243]243
  Там же. Л. 30.


[Закрыть]. В результате этого в Иваново-Вознесенской губЧК скопилось значительное количество материальных ценностей. 7 октября 1918 г. на заседании пленума местного губисполкома специально рассматривался вопрос «о порядке распределения и использования имущества, конфискованного у буржуазии (деньги, серебро, золото, бриллианты, мануфактура, мебель и хозяйственные вещи)». Было принято решение: «… так как деньги, серебро, золото, бриллианты, мануфактура, мебель и прочее имущество, реквизированное губернской чрезвычайной комиссией, Иваново-Вознесенским городским Советом и уездными органами у буржуазии, накапливались последними путем эксплуатации пролетариата всей губернии», то использовать реквизированное у буржуазии имущество «в интересах граждан всей губернии»[244]244
  Там же. Д. 24. Л.13.


[Закрыть]. Для этого была произведена опись и осуществлен общий учет всего конфискованного. Уездным ЧК было предложено все ценности направлять в губЧК. В Центр их можно было перевозить только с соответствующего разрешения губисполкома.

Осенью 1918 г. Шуйской ЧК (Иваново-Вознесенская губерния) было расстреляно шесть человек, из которых четверо были особо опасными уголовными рецидивистами, неоднократно совершавшими убийства и грабежи, а двое – бывшие полицейские – «ярые прислужники царского правительства». Тогда же в Иваново-Вознесенске к высшей мере наказания были приговорены трое бывших жандармов, в Середе – двое контрреволюционеров. В декабре 1918 г. в результате следствия по постановлению губернской ЧК в Иваново-Вознесенске были расстреляны три человека – два участника погромов в 1905 г. и один провокатор охранки[245]245
  Там же. Л. 9.


[Закрыть]. Тогда же был казнен житель Середского уезда П.Н. Забаев, один из организаторов контрреволюционного восстания в уезде, последний руководитель Середского отделения «Союза русского народа»[246]246
  АУФСБИО. Протоколы заседаний Иваново-Вознесенской губЧК за 1918–1922 гг. Т.1. Л. 1.


[Закрыть]. В ходе предварительного следствия было установлено, что П.Н. Забаев во время погромов в 1905 г. убил несколько рабочих.

Сведения о произведенных расстрелах регулярно печатались в «Еженедельнике ЧК». Так, в № 4 от 13 октября 1918 г. было сообщено: «Расстреляны: чрезвычайной комиссией города Шуи Владимирской губернии[247]247
  Здесь ошибка – в октябре 1918 г. г. Шуя была уездным центром вновь образованной Иваново-Вознесенской губернии.


[Закрыть]: Клюквин, обвиняется в убийствах, грабежах, неоднократно бежал из разных тюрем; Груздин – за то же самое; Суворов, он же Смирнов – за то же самое; Самсонов, бывший полицейский надзиратель, во времена царизма преследовавший рабочих своей жестокостью; Перлов, бывший конный стражник и ярый прислужник царского правительства во время революции 1905 года; Сергунцов – обвиняется в убийствах, грабежах, неоднократно бежал из тюрьмы.<…> Иваново-Вознесенской губернской Чрезвычайной комиссией: Сабуров, бывший околоточный надзиратель, агент и правая рука жандармерии; Власов, бывший жандармский унтер-офицер, один из видных жандармов Иваново-Вознесенской охранки; Васильев, бывший жандармский полковник, контрреволюционер <…> Середской уездной Чрезвычайной комиссией: Сичов, тонкий, неуловимый контрреволюционер; Денисин – то же самое»[248]248
  Еженедельник чрезвычайных комиссий по борьбе с контрреволюцией. 1918. № 4. 13 октября.


[Закрыть].

Тверская губЧК в своем докладе о деятельности в 1918 г. отмечала, что, выполняя задачу по проведению красного террора, «… чрезвычайными комиссиями губернии было сделано все, что от них зависело, т. е. брали заложников из элементов враждебно настроенных к Советской власти, а также и лиц, которые по своему прошлому могли в момент того или иного осложнения оказаться на стороне противников пролетариата. В настоящий момент как в г. Твери, так и в гг. Тверской губернии буржуазия вся раздавлена, а за ярыми противниками установлен негласный надзор»[249]249
  От ЧК до ФСБ… С. 84.


[Закрыть].

Анализ архивных документов не позволяет точно установить число расстрелянных во время красного террора, так как полной отчетности не велось, некоторые уездные ЧК не докладывали в губЧК о произведенных расстрелах. Так, например, в отчете Иваново-Вознесенской губЧК за 1918 г. сообщается, что за период с июля 1918 г. по 1 января 1919 г. чекистами всего было расстреляно 33 человека, в том числе в Иваново-Вознесенске – 8, Шуйском уезде – 13, Кинешемском – 8, Середском – 1, Юрьевецком – 3[250]250
  ГАИО. Ф. Р-33. Оп. 1. Д. 85. Л. 30.


[Закрыть]. Однако в документе не раскрывается, за какие преступления люди были приговорены к высшей мере наказания. Следует заметить, что часть расстрелянных, как это следует из архивных документов, действительно представляли большую опасность для общества, неоднократно совершали тяжкие преступления (убийства, грабежи и т. п.), участвовали в погромах в 1905 г. Другую часть репрессированных составляли бывшие офицеры царской армии, полиции и жандармерии, провокаторы охранки, представители имущих классов, объявленные «врагами народа» по своему социальному положению.

Практика красного террора на местах привела к тому, что в чекистской среде стали абсолютизироваться репрессивные методы в отношении представителей «буржуазных классов». Выразителем этих настроений явился председатель ЧК Восточного фронта, член коллегии ВЧК М.Я. Лацис. 1 ноября 1918 г. он выступил со статьей «Красный террор» в одноименном журнале. В ней он так изложил свою позицию: «Мы уже не боремся против отдельных личностей, мы уничтожаем буржуазию как класс… Не ищите в деле обвинительных улик о том, восстал ли он против Совета оружием или словом. Первым долгом вы должны спросить, к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, какое у него образование и какова его профессия. Вот эти вопросы и должны разрешить судьбу обвиняемого. В этом смысл и суть Красного террора»[251]251
  ВЧК уполномочена сообщить…, 1918 г. Жуковский, М.: Кучково поле, 2004. С. 275, 276.


[Закрыть]. Многие современные историки либерально-демократического толка часто спекулируют этим высказыванием, представляя его в качестве стратегической идеологической установки чекистов. Однако они умалчивают, что статья М.Я. Лациса вызвала резкую критику со стороны В.И. Ленина, который назвал его высказывания «нелепицей»[252]252
  Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 37. С. 410.


[Закрыть]. Практика и идеология репрессий «по отношению ко всей активной буржуазии, и особенно к офицерству, полицейским и жандармам» в виде «массового истребления»[253]253
  ВЧК уполномочена сообщить… С. 279.


[Закрыть] была признана руководством страны и РКП (б) ошибочной. Журнал «Красный террор», после выхода в свет единственного номера, был закрыт.

При этом следует признать, что во время реализации политики красного террора на местах имели место серьезные злоупотребления. В письме ВЧК от 10 октября 1918 г., адресованном губернским комитетам РКП (б), отмечалось, «что в некоторых комиссиях, главным образом уездных, творятся безобразия»[254]254
  ЦА ФСБ РФ. Ф. 1. Оп. 2. Д.4. Л.38.


[Закрыть]. Эти нарушения были характерны и для ЧК Верхней Волги. Так, например, 10 сентября 1918 г. по постановлению Шуйской уездной ЧК был расстрелян бывший полицейский надзиратель М.И. Самсонов[255]255
  Там же. Л. 65.


[Закрыть]. В ходе проверки дела, проведенного по указанию секретаря ВЦИК А. Енукидзе, было установлено, что реальными фактами противоправной деятельности М.И. Самсонова чекисты не располагали, а причиной ареста и расстрела явилась личная неприязнь помощника начальника местной милиции[256]256
  Там же. Л. 54, 60–67.


[Закрыть]. Последний даже испросил разрешения лично привести приговор в исполнение. В Рыбинске чекистами была расстреляна вся семья, включая детей, бывшего купца Попенова, которого не оказалось дома в момент ареста[257]257
  Государственный архив Ярославской области (ГАЯО). Ф. Р-601. Оп. 2. Д. 68. Л.11.


[Закрыть]. В Пошехонском уезде Ярославской губернии был арестован и расстрелян гражданин Беляев, сделавший на улице замечание следователю уездной ЧК И.Ф. Ильину[258]258
  ГАЯО. Ф. Р-601. Оп. 2 Д. 283. Л. 24.


[Закрыть].

С октября 1918 г. руководством партийных организаций и органов исполнительной власти Верхней Волги стали приниматься энергичные меры по свертыванию красного террора, который стал выходить из-под контроля. 5 октября 1918 г. Владимирский губком РКП (б) постановил «вызвать президиум чрезвычайной комиссии целиком на заседание комитета и поставить на вид им, что прежде чем брать заложников, комиссия должна собрать весь материал, касающийся таковых и брать заложниками тех лиц, собранные сведения о которых имеют смысл»[259]259
  АУФСБ ВО. Арх. № 46. Л. 87.


[Закрыть]. За незаконные аресты и расстрелы решением губкома РКП (б) был снят с должности и арестован председатель Владимирской губЧК Гортинский[260]260
  Там же.


[Закрыть].

30 октября 1918 г. председатель Бежецкой уездной чрезвычайной комиссии (Тверская губерния) Залескевич докладывал, что прежним руководством ЧК «после объявления красного террора за период времени с 12 сентября по 27 октября 1918 г. были взяты заложники с мест из волостей – кулачество, их насчитывалось около пятидесяти человек, большая часть из них была не опасна для пролетариата, поэтому Комиссии пришлось… освободить под строгое обязательство»[261]261
  От ЧК до ФСБ… С. 59.


[Закрыть].

27 ноября 1918 г. в знак протеста против незаконных действий местных чекистов рабочие Ярославской большой мануфактуры объявили забастовку. При расследовании этого инцидента было установлено, что бойцы батальона губЧК «проявляли хулиганские выходки по отношению к фабричному комитету и в частности к рабочим… терроризировали все население Ярославля»[262]262
  ЦА ФСБ России. Ф. 1. Оп. 2. Д. 56. Л. 4 об.


[Закрыть]. Проверка выявила «ужасающую распущенность, пьянство и самочинные аресты невиновных лиц без всяких документов»[263]263
  Там же.


[Закрыть].

Член ЦК РКП (б) Д.Б. Рязанов при ревизии Середского уезда Иваново-Вознесенской губернии выявил факты нарушения законности местной ЧК в период красного террора. Чекисты расстреливали граждан за малейшие провинности, без документального оформления приговора. Так, «за несколько мешков хлеба было расстреляно три человека»[264]264
  ГАИО. Ф. Р. 33. Оп. 1. Д. 223. Л. 182.


[Закрыть]. При этом вдова одного из расстрелянных была заключена в тюрьму по надуманному обвинению в покушении на убийство. Без оснований был расстрелян гражданин Королевский, имевший в уезде репутацию «заступника крестьян». В другом случае по приказу председателя уездной ЧК «загоняли людей в болото и держали их там под угрозой револьверов»[265]265
  Там же.


[Закрыть].

Говоря о злоупотреблениях, следует отметить, что нередко имели место факты, когда чекисты обвинялись необоснованно. Здесь уместно привести выдержку из заявления заведующего Иногородним отделом ВЧК В.В. Фомина в ЦК РКП (б) от января 1919 г.: «Вспомните знаменитый приказ о заложниках тов. Петровского, после которого исполкомы забрали всех врачей и т. п., но, не имея аппарата, они зачислили их как арестованных за ЧК, в результате получилось, что эту несуразность как будто наделали ЧК. В настоящий момент при сборе чрезвычайного налога исполкомы заставляют ЧК сплошь и рядом арестовывать лиц, которые не могут платить этого налога и опять советское общественное мнение вину за эти аресты бедняков взваливают на ЧК. Всем также известно, что творят комбеды, волостные Советы и т. п., где во всех случаях с арестами по личной вражде, интриге и т. п. ЧК играют роль исполнителей местной власти»[266]266
  ЦА ФСБ России. Ф. 1. Оп. 3.Д. 86.


[Закрыть].

Ошибки и злоупотребления при проведении красного террора сформировали негативное мнение в обществе о чекистских органах. В большевистской партии начался «поход против ЧК». Эти обстоятельства заставили руководство ВЧК взять курс на свертывание репрессий. 19 декабря 1918 г. был издан приказ № 113. В нем резкой критике подверглась деятельность местных чрезвычайных комиссий, которые, по мнению Центра, «не везде верно усваивают политическую линию Советской власти, часто действуют в разрез с политикой Советского государства»[267]267
  Отчет ВЧК за четыре года ее деятельности. С. 75.


[Закрыть]. В приказе подчеркивалась, что местные органы ВЧК должны «не терроризировать мирную обывательскую среду, а дать ей возможность окончательно убедиться в прочности и необходимости существования Советской власти»[268]268
  Там же. С.76.


[Закрыть].

Анализ архивных документов позволяет сделать вывод, что красный террор на Верхней Волге в основном был прекращен в конце 1918 г. Так, в «Отчете о деятельности Иваново-Вознесенской губернской ЧК за 1918 год» отмечалось: «период суровых репрессий как в городе, а также не с меньшею силою в уездах продолжался до 1 января 1919 г.»[269]269
  ГАИО. Ф. Р-33. Оп. 1. Д. 85. Л. 30.


[Закрыть].

Однако в отдельных местностях репрессии продолжались до весны 1919 года. Об этом свидетельствует циркулярное письмо ВЧК от 20 марта 1919 г. В нем констатировалось, что «до последнего времени… не перестают поступать заявления о том, что провинциальные ЧК, несмотря на все наши приказы, арестовывают или, грубо выражаясь, преследуют ни в чем не вредных граждан Республики»[270]270
  ЦА ФСБ России. Ф.1. Оп. 3. Д. 10. Л. 13.


[Закрыть]. В этом документе была изложена позиция руководства ВЧК по изменению методов ведения работы. В нем указывалось, что «если год или полгода тому назад, в период острой гражданской войны, мы вынуждены были не останавливаться перед единичными ошибками, проводить массовые операции, массовые аресты, если мы раньше должны были изолировать каждого, хотя бы даже и не открытого нашего противника, то в настоящее время, когда внутренняя контрреволюция на 9/10 разгромлена, в этом нужды нет. Ни одно лицо безвредное по отношению к нам не должно быть арестовано»[271]271
  Там же.


[Закрыть].