Текст книги "Русская литература XIX века. 1880-1890. Учебное пособие"

П.И. Мельников-Печерский (1818–1883)

Павел Иванович Мельников (псевдоним Андрей Печерский) родился в небогатой дворянской семье. Его детство прошло в небольшом городе Семёнове, окруженном старообрядческими скитами. Родное Заволжье с его богатыми народными традициями, не тронутыми европейской цивилизацией, дикая колоритная природа сильно повлияли на мироощущение будущего писателя «этнографа».

В ранней юности Мельников пережил глубокое влияние французской литературы и культуры. Он вспоминал, что с 14 лет «с жаром» читал Вольтера, знал наизусть песни Беранже и «презрение ко всему» отечественному считал своей «обязанностью». Это «французское воспитание» смешалось с русским в период поступления в Нижегородскую гимназию, где учителя были «люты» и редко обходились без розог и «площадной брани».

Высшее образование Мельников получил в Казанском университете, окончив словесный факультет со степенью кандидата в 1837 г. В университете он увлекся изучением Востока: учил арабский, персидский и монгольский языки, общался со студентами-бурятами и даже подружился с бурятским ламой. Увлечение восточной культурой, накладываясь на изначальное французское воспитание, помогло осознать себя по-настоящему. Мельников, по собственному признанию, пережил внутренний переворот и «переродился» в русского.

После окончания университета планировал продолжить научную карьеру на кафедре славянских наречий. Но из-за неизвестного конфликта был выслан в сопровождении солдата в город Шадринск Пермской губернии. Однако вскоре он был «прощён» и получил назначение на должность учителя в Пермской гимназии, где преподавал историю и статистику. Позже становится учителем истории в Нижегородской гимназии. Учителя-разночинцы относились к нему неприязненно. Им не нравились его светские привычки, поездки на балы, маскарады и т. п. Работу учителем Мельников соединял с должностью библиотекаря гимназии, правителя дел Нижегородского статистического комитета, члена тюремного комитета. Всё это давало большой жизненный материал для будущего литературного творчества.

Как писатель Мельников тяготел к традициям натуральной школы, чему способствовала служба в комитете по статистике. Первой публикацией стал цикл из девяти очерков по истории и экономике края – от Саровской пустыни до Перми. Это были «Дорожные записи на пути из Тамбовской губ. в Сибирь» (1840). Произведения носили фактографический характер. Данная черта сохранится как важная стилевая особенность на протяжении всего творчества писателя.

Первые собственно художественные произведения 1840 г., написанные в сатирической манере в подражание Гоголю, успеха не имели. Это были отрывки из романа «О том, кто такой был Эльпидифор Перфильевич и какие приготовления делались в Чернограде к его именинам» и «О том, какие были последние приготовления у Эльпидифора Перфильевича и как собирались к нему гости». По замыслу это должен быть роман «Торин», где Мельников хотел высмеять подражателей А.А. Бестужева-Марлинского, в особенности их «кудреватый слог». Вскоре сам автор писал брату о том, что никогда не простит себе, что «напечатал эту гадость». После первой литературной неудачи он оставляет писательство на 12 лет. Следующее художественное произведение Мельников опубликовал лишь в 1852 г.

Важными событиями в его жизни становятся знакомства в Нижнем Новгороде с В.И. Далем и с архиепископом Иаковом – специалистом по истории русского раскола. Под их влиянием Мельников сосредотачивается на изучении археологии, статистики, истории, работе с архивами. С 1841 г. становится корреспондентом Археологической комиссии, с 1846 г. членом Русского географического общества, с 1847 г. – членом-корреспондентом Общества сельского хозяйства.

В 1845 г. по приглашению Нижегородского губернатора князя М.А. Урусова Мельников становится редактором неофициальной части «Нижегородских губернских ведомостей», где, по существу, был автором большинства публикаций. В основном это были исторические и этнографические очерки краеведческого содержания. Эти произведения выходили анонимно, а под статьей 1850 г. «Концерты на Нижегородском театре» впервые появился псевдоним Печерский, предложенный В.И. Далем. Мельников жил на улице Печерской, отсюда, по-видимому, и псевдоним. Позже писатель подписывал этим псевдонимом свои художественные произведения, а исторические и этнографические материалы выходили под его фамилией.

Кроме редакторской работы Мельников прославился своими публичными лекциями по истории края и публикациями древних архивных документов.

В 1847 г. он становится чиновником особых поручений при князе Урусове и сосредотачивается на вопросах, связанных с делами раскола. По протекции. Даля в 1850 г. Мельников был причислен к Министерству внутренних дел. В 1852–1853 гг. он руководил Статистической экспедицией министерства по изучению раскола и в 1854 г. представил «Отчет о современном состоянии раскола в Нижегородской губернии», который представлял собой не сухой документ, а своеобразную энциклопедию жизни самобытной культурно-религиозной прослойки русского общества.

Мельников придерживался официальной церковной и государственной точки зрения на раскол как вредное социальное и духовное явление. Он считал даже, что старообрядцы примут любую власть, которая даст им возможность следовать своим верованиям и традициям. Как чиновник Министерства внутренних дел он страстно боролся с раскольниками, закрывая заволжские скиты, часовни, конфискуя древние, чтимые раскольниками иконы, за что попал в отрицательные персонажи – «зорители» (разорители) – старообрядческого фольклора. В преданиях раскольников Комаровского скита Мельников со «всем своим воинством» ослеп от света чудотворной иконы, но дьявол вернул ему зрение и наделил даром видеть сквозь стены.

Государственная политика преследования староверов изображается, например, в повести Н.С. Лескова «Запечатлённый ангел», где православные «древ л его» благочестия изображаются с большим уважением и симпатией, хотя сама идея раскола и разоблачается как фанатическая и сектантская. Характерно, что преп. Серафим Саровский, которого многие раскольники глубоко почитали как подвижника, советовал им вернуться «в православие», уйти из «раскола» и соединиться с церковью. Преп. Серафим сравнивал Православную Церковь с большим кораблем, а раскольничью – с маленькой лодкой, к этому кораблю привязанной. Мельников применял не только административные меры, но и вступал в религиозные споры и даже обратил в православие несколько скитов (за что получил орден св. Анны 3-й степени).

Осуждая раскол, он в то же время писал и о привлекательных чертах староверов. Наряду с нетерпимостью и упрямством он отмечал сообразительность и деловитость, честность в ведении промысла и торговли. Показательно, что многие купеческие и предпринимательские династии центрального региона были старообрядцами, например, знаменитые благотворители и меценаты Морозовы. Б период реформ Мельников выступил с заявлениями о том, что не считает более раскол опасным для государства, и потому преследование староверов становится излишним и даже вредным. Позже он пришел к мысли, что старообрядцы являются хранителями национального духа, и даже видел в «образованных старообрядцах», вышедших из «раскола», «оплот будущего России». Для самого писателя работа в комиссиях по делам раскола стала уникальной школой знакомства с народной жизнью, самобытной психологией и философией исконно русского человека, сокровищами живого языка.

В 50-е гг. Мельников-Печерский возвращается к литературному творчеству. С одной стороны, он поднимается по ступеням служебной лестницы: в 1855 г. получает чин статского советника, по поручению министра внутренних дел С.С. Ланского участвует в составлении отчета о состоянии страны за 1855 г., содержавшего объективный анализ общественных «язв» и получившего высокую оценку у Александра II при подготовке будущих реформ. С другой стороны, Мельников признавался, что государственная служба становится для него «противнее рвотного».

В 1852 г. по совету Даля в славянофильском журнале «Москвитянин» Печерский публикует рассказ «Красильниковы». Произведение написано в этнографической манере, которая приобретала обличительную направленность. Умный и хозяйственный купец Красильников убивает жену своего «учёного» сына за то, что она немка и «еретица». Сын Красильникова, не пережив потрясения, сходит с ума. Частный случай раскрывал обобщённую черту национального характера – неуважение к личности, темный фанатизм простого русского человека. Кроме обличительного фактографизма, критика отметила у писателя мастерское владение «чистым русским языком».

Следующие произведения Печерского появились в печати через пять лет. В 1857 г. в «Русском вестнике» Каткова он публикует рассказы «Дедушка Поликарп», «Поярков», «Медвежий угол», «Непременный». В рассказах обнаруживались традиции натуральной школы, влияние творчества Гоголя и Даля. Поэтика произведений строилась на подробном изображении быта провинции, очерковой точности, документальности. Материалом послужили нижегородские впечатления, связанные с негативными сторонами современной русской действительности.

Среди ценителей произведений оказались, с одной стороны, Александр II, который сказал главе путейного ведомства, подавшего на писателя жалобу, что Мельников лучше знает, что у него там творится. А с другой стороны – публицисты «Современника», которые стремились привлечь Печерского в свой журнал, видя в нем единомышленника. Высокую оценку произведение получило у Чернышевского, Писемского, Панаева и Некрасова. В литературном процессе Мельников-Печерский стал восприниматься как писатель обличительного направления, близкий Салтыкову-Щедрину.

В 1857 г. Печерский публикует в «Русском вестнике» историческую повесть «Старые годы», которую долгое время считал своим лучшим произведением. В ней в восторженном рассказе старого слуги он описывает буйную порочную жизнь помещика. Самодурство, деспотизм и такое же страстное, стихийное покаяние крепостника XVIII в. раскрываются как черты национального характера вообще.

Несмотря на отсутствие оппозиционных идей, в 1858 г. цензура запретила издавать «Рассказы А. Печерского» отдельной книгой. Сборник был опубликован лишь в 1876 г.

В конце 50 – начале 60-х гг. Печерский публикует свои произведения в «Современнике». Это «Бабушкины россказни» (1858), где также возникают стилизованные воспоминания о нравах XVIII в., и повесть «Гриша» (1861) о драматичной судьбе юноши-старообрядца. Стремясь к святости и религиозным подвигам, он становится соучастником преступления. Мотив «ослепления» народной души придавал этнографическому произведению нравственно-психологический и философский характер. Произведение знаменательно тем, что в нем формируются и другие типичные для Печерского мотивы и стилевые особенности: религиозные искания народа, духовные и культурные противоречия русского характера, разрывающегося между христианским аскетизмом и магической обрядовостью, богатый фольклорный материал, колорит живой речи. Писателю удавались яркие национальные характеры. Таким, например, был старообрядец Варлаам, который, несмотря на аскетические традиции раскольников и почтенный возраст, изображается как человек, любящий выпить и погулять.

В 1859 г. Мельников участвовал в издании ежедневной газеты «Русский дневник», где публикует рассказ «На станции» и отрывок незавершённой повести «Заузольцы», предваряющую роман «В лесах». Затем сотрудничает в газете П.С. Усова «Северная пчела», где в 1860 г. помещает любопытную рецензию на пьесу «Гроза» Островского. Как уникальный специалист по старообрядчеству, Мельников называет семью Кабановых с ее формалистическим подходом к духовности раскольничьей.

В эти годы Мельников продолжает изучение старообрядчества, публикуя в различных журналах статьи и исторические материалы. Интересуют его и другие оппозиционные религиозные движения. В статьях «Тайные секты» (1868) и «Белые голуби» (1869), напечатанных в «Русском вестнике», писатель исследует хлыстовство. Печатал Мельников и историко-публицистические работы, в частности, в 1863 г. опубликовал брошюру для народного чтения «О Русской Правде и польской кривде», направленную против польского восстания. Позже в историческом очерке «Княжна Тараканова и принцесса Владимирская» (1868) доказывал, что самозванство – «бесспорно польское дело». Патриотизм по эмоциональной инерции иногда приобретал у писателя националистический оттенок.

В 1866 г. Мельников-Печерский вышел в отставку, поселился в Москве, в доме Даля, и целиком ушел в литературную работу. С 1868 г. он стал постоянным сотрудником «Русского вестника», хотя к Каткову особой симпатии не испытывал. Привлекали выгодные материальные условия. Среди близких по духу литераторов, кроме Даля, были А.Ф. Писемский и А.Н. Майков. Мельников-Печерский был знаком и с Н.А. Некрасовым, но не любил его, считая двойственным и неискренним.

В 1871–1874 it. Мельников-Печерский создает первую часть своего главного произведения, романной дилогии – «В лесах». В 1875–1881 гг. пишет второй роман дилогии – «На горах». Последние главы книги он диктовал жене уже будучи тяжело больным.

В композиции романов сохранялась привычная для писателя очерково-этнографическая структура. Дилогию объединяли сюжеты, связанные не только общими героями, но и образом рассказчика. Сказовая манера в романах перекликалась с традициями Лескова. Повествование ведётся от лица Андрея Печерского, простодушного сказителя. Авторское присутствие выражается и напрямую – в постраничных комментариях и поправках.

Объектом художественного повествования в дилогии являлся семейно-бытовой уклад разных сословий и социальных групп. Сквозным мотивом становится нетронутая старина раскольничьих скитов и соседство буржуазного предпринимательства с его разлагающей властью денег. Автор изображает быт патриархального купца, промышленника западной ориентации, священнослужителя, крестьянина, артели рабочих, секты хлыстов, женского скита, мужского монастыря и других формаций российского общества. Энциклопедичность и пестрота изображения действительности придают дилогии черты этнографической эпопеи.

В центре романов история нескольких купеческих семей в переходный исторический момент, когда формируется новое финансово-буржуазное сознание. Так, Алексей Лохматый, увлечённый страстью наживы, теряет все нравственные ценности, а Гаврила Залетов ради денег уступает свою единственную дочь сладострастному старику. Такой же беспощадной силой становится в романах и религиозный фанатизм, ломающий судьбы Манефы и ее дочери Флёнушки, которая вынуждена уйти в монастырь.

С другой стороны, главные герои романов – Потал Максимыч Чапурин, его дочь Настя, Флёнушка, Петр Самоквасов и Дуня Смолокурова – сохраняют здоровые нравственные устои, верность семье, чувство долга. Несмотря на разрушительное влияние денег и другие тёмные стороны жизни, автор верит в народную душу, в русский характер, любуясь силой, озорством, предприимчивостью своих героев. Сказовая манера позволяла сохранить «объективность» – взгляд со стороны – и в то же время выразить отношение к содержанию произведения.

Печерский плодотворно использует различные фольклорные источники и жанры. В текст дилогии органично вплетены сказки, легенды, песни, плачи, пословицы, поговорки, поверья, обряды и праздничные ритуалы. Важную композиционную и стилевую роль играет народный календарь, воспринимала. как органичный синтез православных церковных и природно-языческих циклов жизни русского человека

Изображая различные культурные и религиозные пласты, противоречия личного сознания и общинного мировоззрения, Печерский сохраняет этнографическую, почти научную объективность, не углубляясь в анализ причин и последствий этих противоречий, не выстраивая специальных философских концепций. В его богатом художественном мире находится место для всего: самобытных характеров, бытовых форм, строгих ритуалов и правил поведения, ярких костюмов, интерьеров, особенностей речи. Это и определяет гармоничный универсализм образного пространства, что, в свою очередь, может восприниматься как своего рода стихийная философия, близкая к «роевой» философии Толстого и к «всемирной отзывчивости» Достоевского. В этом смысле сама цельность мира Печерского также является выражением философии самобытно русской.

Цельность мира Печерского достигается и за счет языка. Это своеобразная языковая модель русского мира и души. После публикации романа «В лесах» министр народного просвещения в целях предотвратить упадок русского языка предложил учить языку по тексту этого произведения. Мельников писал жене о своем успехе следующее: «Меня честят, как лучшего современного писателя, и, что всего удивительнее, разные фрейлины восхищаются моими сиволапыми мужиками и раскольничьими монахинями… Даже в нигилистических лагерях про меня толкуют», признавая за «неблагонадёжного в политическом отношении, даже нечестного (это высокая похвала из их уст), но в отношении искусства первостепенным талантом».

Роман «В лесах» был посвящён царю. Вероятно, для писателя это не являлось монархическим реверансом, просто он видел в царе символ народного единства. Таким же символом народного единства, многообразной в своем единстве русской души были и его романы.

Как выразитель многоликой русской души Печерский был высоко оценен современниками. П.М. Третьяков заказал P.H. Крамскому портрет писателя для своей знаменитой галереи. Впечатления от романа «В лесах» отразились в опере Н.А. Римского-Корсакова «Сказание о граде Китеже и деве Февронии». Образы дилогии повлияли на картины М.В. Нестерова «В лесах», «На горах», «Великий постриг», «За Волгой» и др. Этнографическая дилогия о старообрядцах превратилась в своеобразный литературный эпос общенационального масштаба. Возможно поэтому, современная и последующая критика ограничилась лишь общими похвалами. Это была сама жизнь, воплощенная в слове. Что же здесь можно было интеллектуально анализировать? Только созерцать.

Однако это была та Россия, которая исчезла с наступлением XX в. Как в древних эпических текстах, в художественном слове Мельникова-Печерского она осталась запечатленной навсегда.

Литература

Невзоров Н. Павел Иванович Мельников (Андрей Печерский), его жизнь и литературное значение. Казань, 1883.

Соколова В.Ф. П.И. Мельников (Андрей Печерский). Очерк жизни и творчества. Горький, 1981.

П.Д. Боборыкин (1836–1921)

Пётр Дмитриевич Боборыкин родился в состоятельной помещичьей семье. Получил разностороннее образование. Сначала учился на юридическом факультете Казанского университета, затем на химическом отделении Дерптского университета, потом на медицинском факультете того же университета. В 1860 г. он переехал в Петербург, где через год сдал экзамен на кандидата права. Не стеснённый в средствах, он подолгу жил в Европе, становясь проводником новых философских и эстетических течений.

Литературным творчеством Боборыкин занялся еще в студенческие годы. В 1860 г. он опубликовал комедию «Однодворец», в 1862–1864 гг. выходит его роман о жизни студенчества «В путь-дорогу!». С 1861 г. он сотрудничает в «Библиотеке для чтения», публикуя фельетоны под псевдонимом Пётр Нескажусь.

В 1863 г. Боборыкин становится редактором-издателем этого журнала. Одним из важных событий этого периода стала публикация романа Н.С. Лескова «Некуда» (1864). Однако в целом издательский проект оказался неудачным, и в 1865 г. журнал был закрыт. На волне демократической активности «антинигилистическое» произведение и его издатель подверглись резкой критике со стороны Д.И. Писарева, В.А. Зайцева, М.Е. Салтыкова-Щедрина.

В 1865–1867 гг. Боборыкин путешествует по Европе, соединяя частную поездку с работой корреспондента. Очень общительный, он знакомится с лидерами русской эмиграции – Герценом, Огаревым, Лавровым, Бакуниным; присутствует на Брюссельском конгрессе I Интернационала и публикует о нём сочувственные материалы в газете «Голос». В 1871 г. на страницах «Отечественных записок» Боборыкин помещает очерки «На развалинах Парижа», осуждая кровавый разгром Парижской Коммуны. Он утверждал, что поражение Парижской Коммуны свидетельствует о кризисе буржуазной демократической идеи. Заинтересовавшись идеями марксизма, в 1895 г. он знакомится с Ф. Энгельсом. Вообще же писатель придерживался умеренных либеральных взглядов и не разделял модного в 60-е гг. революционного радикализма.

Большое влияние на мировоззрение и эстетические взгляды Боборыкина оказало знакомство с идеями позитивизма. В Европе писатель углублённо изучает концепции О. Конта, И. Тэна, Г. Спенсера, исследует эстетику и художественную практику Э. Золя и братьев Гонкур. В 1876 г. через Тургенева Боборыкин начинает переписываться с Золя, а в 1878 г., во время поездки на Всемирную парижскую выставку и Международный литературный конгресс, лично знакомится с некоторыми французскими писателями. Кроме Золя, это были Э. Гонкур и А. Доде.

В России Боборыкин активно пропагандирует позитивизм и натурализм. В 1876 г. он выступает с циклом лекций «Реальный роман во Франции» (опубликованы в том же году), в 70—80-е гг. печатает свои статьи с Новые приемы французской беллетристики» (1872), «Писатель и творчество» (1882). Он становится не только теоретиком «золаизма», но и создает собственную художественную концепцию, доказывая при этом, что практика натуралистов не была открытием французской литературы, а определилась уже в рамках русской «натуральной школы».

Эстетическая концепция Боборыкина раскрывается в его статьях «Мысли о критике и литературном творчестве» (1878), «Мотивы и приёмы русской беллетристики» (1878), «Наша литературная критика» (1883), «Европейский роман в XIX столетии» (1900), «Русский роман до эпохи 60-х гг.» (1912). Суть творческой установки писателя состояла в максимально полном, предельно объективном и оперативном изображении современной действительности. На это эстетическое представление определенным образом повлияло сотрудничество в газетах. Его привлекала «злоба дня», которую уже ставили в центр внимания публицисты «Современника», но без выраженной социальной идеологии и острой авторской тенденции.

В жанровом отношении писатель был многообразен. Он создавал романы и повести, рассказы и очерки, писал пьесы. При этом романы появлялись с уникальной для русской эпической традиции быстротой, что вызывало у «классиков» раздражённую иронию. Так, И.С. Тургенев, например, писал: «Такой торопливой плодовитости нет другого примера в истории всех литератур! Посмотрите, он кончит тем, что будет воссоздавать жизненные факты за пять минут до их нарождения».

Действительно, Боборыкин в своих произведениях откликается на самые злободневные вопросы. Исканиям героев в послереформенные годы посвящен роман «Солидные добродетели» (1870), становлению буржуазии – роман «Дельцы» (1872–1873), «славянскому вопросу» – роман «Доктор Цыбулька» (1874); неудачному хождению русской интеллигенции в народ – «Лихие болести» (1876); проблемам «свободной любви» и женской эмансипации посвящен рассказ «Посестрие» (1871); повесть «Однокурсники» (1901) выражала непосредственные впечатления от постановок пьес Чехова в Художественном театре и т. д.

В духе французского натурализма Боборыкин не боялся вводить в литературный процесс неосвоенные темы. Ранний роман «Жертва вечерняя» (1868) затрагивал интимные переживания светской женщины. Смелость писателя была неоднозначно встречена читательской аудиторией. Публикация произведения закрепила за ним славу «скандального», безнравственного писателя. На эту «натуралистическую» откровенность Салтыков-Щедрин откликнулся фельетоном «Новаторы особого рода» (1868).

Позже ироническое отношение к Боборыкину сменилось внимательным уважением. Л.Н. Толстой отмечал художественную чуткость писателя; Чехов называл Боборыкина «добросовестным тружеником» и подчеркивал, что его романы «дают большой материал для изучения эпохи». В связи с юбилеями его литературной деятельности в 1900 и 1910 гг. представители нового поколения писателей и критиков, в том числе Чехов, Горький, Л. Андреев, отмечали, что Боборыкин обладает высокой культурой и наблюдательностью и потому его заслугой является то, что он осгетил немало явлений, которые ранее не попадали в поле зрения современной литературы.

Наиболее характерным явлением прозы Боборыкина 70– 90-х гг. были его «социальные» романы, закрепившие за ним славу «певца русского капитализма». В них писатель отходит от натуралистической бесстрастности. Как русский гуманно он сочувственно относится к жертвам буржуазной наживы, однако при этом по-европейски верит в социальную эволюцию, в продуктивность экономических реформ, в практику «малых дел». Будущее Боборыкин связывал с синтезом традиций гуманистической дворянской культуры и людей настоящего; просвященных предпринимателей, чиновников, интеллигенции. Считается, что именно Боборыкин ввёл в литературный язык слово «интеллигенция» в его интеллектуально-этическом русском понимании.

Социально-эстетическая концепция писателя, несколько отдающая интеллигентским, книжным идеализмом, выражается в романах «Солидные добродетели» (1870), «Дельцы» (1872–1873), «Китай-город» (1882), «Василий Тёркин» (1892).

Роман «Китай-город» воспринимается как своеобразная «энциклопедия» становления московского капитализма. Писатель противопоставляет героев-дворян – Палтусова, Пирожкова – купцам-предпринимателям – Осетровым, Нетовым, Калакуцким, Лещевым, Краснолёровым и др. Они не только владеют огромными состояниями, но и активно входят в политическую и культурную жизнь: становятся «коммерции советниками», «мануфактур советниками», открывают учебные заведения, финансируют образование. Характерно, что в финале романа обручившиеся купец Рубцов и дворянка Долгушина идут в знаменитую картинную галерею, основанную купцом Третьяковым.

С другой стороны, Боборыкин показывает, как главный герой романа Андрей Дмитриевич Палтусов, дворянин и бывший офицер, незаметно для себя усваивает принципы новой купеческой морали, основанной на деловом азарте и расчёте, свободном от этических «предрассудков» своего сословия. В итоге он и сам оказывается покорён «привлекательной» фабрикантшей Станицыной.

Поэтика «натуралистического» романа была богата бытовой экзотикой, картинами старой Москвы с её знаменитыми ресторанами «Яром», «Эрмитажем», «Славянским базаром»; биржей и банками, купеческими рядами и амбарами, составляющими «Китай-город»; кремлёвскими соборами и университетом – центром научной и студенческой жизни Москвы. То, что современникам казалось второстепенным, случайным и идейно ненужным, сегодня воспринимается как живописное полотно, как художественный документ эпохи.

В романе «Василий Тёркин» возникает тип просвещённого, политически мыслящего купца, вышедшего из народа. Он стремится не столько к личному обогащению, сколько думает о процветании страны, о благе для трудового народа, труженика. Он думает о сохранении природных богатств, скупая приволжские леса и выступая за очищение реки. Образцами таких характеров могли быть русские просвещённые промышленники, например, С.Т. Морозов, друживший со многими деятелями искусства и просвещёнными людьми своего времени и даже с революционером Н.Э. Бауманом. По мысли М. Горького, сравнивавшего Тёркина с героем романа «Фома Гордеев» (1899) Яковом Маякиным, в персонаже Боборыкина слишком много от мировоззрения интеллигенции конца 80-х гг., чем и определилась положительная оценка критики, мечтавшей о перерождении русского купца-самодура в цивилизованного европейского буржуа.

Однако у Боборыкина главный герой романа изображается отнюдь не в идиллических тонах. Он практик и, так же как другие купцы, наживал капитал сомнительными способами: присвоил чужое наследство, следовал расчёту в отношениях с женщинами.

Духовные искания и судьба интеллигенции раскрываются в повестях «Изменник» (1889), «Поумнел» (1890), романах «Перевал» (1894), «Ходок» (1895), «Княгиня» (1896). Название романа «Перевал» получает символическое содержание. Писатель говорит об «идейном перевале» в жизни русского общества, выступая за последовательное сближение буржуазии и интеллигенции. При этом Боборыкин осуждает такое распространённое социально-психологическое явление того времени, как «ренегатство» – измену былым прогрессивным убеждениям и приспособление к новым условиям (эту проблему по-своему последовательно разрабатывает Потапенко в романе «Не герой»). Роман «Поумнел» ввел в лексикон того времени многозначное, ироническое понятие. Слово «поумнел» стало крылатым в публицистике конца 90-х гг., перекликаясь с эпитетом «премудрый» в сказке Салтыкова-Щедрина «Премудрый пискарь» (1883).

В романе «По-другому» (1897) писатель стремится разобраться в существе идейных споров революционеров разных поколений – народников и марксистов. Произведение вызвало резкую критику в среде марксистов, что выразилось в статье В.И. Засулич «Плохая выдумка» (1897). Стоит заметить, что Боборыкин по самому типу своего творчества ничего не «выдумывал».

Писатель противопоставляет «легального марксистам Шемадурова и вернувшегося из ссылки интеллигента-народника Рассудина. Для марксиста характерно теоретическое доктринерство. Он фанатично верит в «идею», равнодушно воспринимая реальные страдания народа, относясь к рабочим с научным презрением, как к историческому материалу. Рассудин изображается как истинный страдалец за народ. В его концепции преобладает уже не отвлечённая народническая идеология, а живое чувство и знание истинного положения дел.

Интересный характер раскрывается в образе Студенцовой. С одной стороны, она напоминает о важности вечных онтологических идеалов, далеких от политики, а с другой, в её мировоззрении угадывается болезненное декадентское самолюбование. Показателен и финал её судьбы: разорившись, она пытается «красиво» умереть. Однако этот не состоявшийся демонстративный акт личного «освобождения» вызывает у писателя иронию.

Идейные споры составляют специфику романа «Тяга» (1898), где воспроизводится тяжелая жизнь и бесправие рабочих-текстильщиков. Изменения писатель связывает не с революционной борьбой, а с распространением просвещения как в среде рабочих, так и в среде капиталистов.

В «Тяге» появляются оригинальные характеры рабочей элиты, не соответствующие марксистским представлениям о пролетариате. Ткач Иван Спиридонов, прошедший 20-летний путь от рабочего до мастера и смотрителя, по-прежнему мечтает вернуться к крестьянскому труду, чувствует особую притягательную силу земли. Рисовальщик Антон Меньшов изображается как рабочий-интеллигент, однако его идеология не связана с борьбой за права своего класса. Он питается европейской культурой, свободно читает по-французски. Призывая к неповиновению, он остается индивидуалистом. Меньшов презирает рабочих, воспринимая их как стадо баранов. Разделяя теорию Раскольникова у Достоевского, он считает его покаянную концепцию личности постыдной слабостью. Вероятно, кроме Достоевского здесь обнаруживается влияние Ницше.