Текст книги "Млечный Путь №2 (2) 2012"

4

Последующие три дня напоминали дурной сон, в котором тупо передвигаешь ноги по темному бесконечному туннелю, наверняка зная, что проблеска света впереди не предвидится. Наташа настолько сникла, что переставляла ноги, как сомнамбула, ничего вокруг не видя и не слыша. Илья шел молча, с упорством заведенного автомата, а у Никиты начали сдавать нервы. Вначале он обзывал Илью Сусаниным, долбаным проводником, затем переключился на меня и прозвище Молчуна было самым безобидным и только в самом начале. Понятное дело, в любой компании всегда больше всех достается самому безответному. К отборному мату в мой адрес я относился равнодушно и не отвечал – и не такое слышал. Я прекрасно понимал, что своим молчанием невольно подыгрываю Илье, но и к этому относился равнодушно. Чему быть, того не миновать, а когда час пробьет – пусть разбираются между собой без моего участия.

На пятый день на очередном прямом отрезке напротив надписи на стене путь перегородил труп огромного, от стены до стены, гуманоида. После долгих мытарств по пустым пыльным коридорам туннеля это было настолько неожиданно, что от сонливой отупелости не осталось и следа.

– Это еще кто? – остановившись метрах в десяти от трупа, тихо спросил Никита. Он словно протрезвел, и раздражение на всех и вся мгновенно улетучилось. – Снова стапулец? Очередная разновидность?

– Вряд ли, – покачал головой Илья. – Насколько знаю, особей такого размера среди стапульцев нет. И форм тоже. Где его конечности?

У трупа не было не только конечностей, но и головы. Инопланетянин напоминал цепочку сплавленных больших черных шаров, матово отблескивающих в лучах фонарей.

– Может, это панцирь или раковина, а тело под ним? – предположила Наташа.

– Может быть, может быть… – неопределенно протянул Илья.

Наташа сбросила с плеч рюкзак, подошла к трупу и протянула руку.

– Не прикасайся! – крикнул Никита, но опоздал.

Как только пальцы Наташи коснулись высохшего трупа, он с шорохом осыпался на пол кучкой праха, подняв облако пыли.

– Кто так делает?! – Никита подскочил к Наташе и рывком отдернул ее в сторону. – Прежде, чем прикасаться, останки обрызгивают скрепляющим аэрозолем!

– Что ж ты раньше… – Наташа закашлялась. – Не предупредил?

Илья прикрыл лицо лепестковым респиратором, шагнул в облако пыли и достал карандаш темпорального сканера.

– Надо же, – удивился он, – почти два миллиона лет…

– Два миллиона? – зачарованно переспросил Никита и с болью в голосе добавил: – Какой экспонат угробила…

– Я же не знала… – попыталась оправдаться Наташа.

– Тут бы скрепляющий аэрозоль не помог, – успокоил ее Илья. – Удивительно, как труп раньше не рассыпался. За счет естественной диффузии он должен был давно обратиться в труху и, в лучшем случае, от него на полу остался бы только отпечаток.

– Опять проделки Морока? – язвительно процедил Никита.

Илья неопределенно пожал плечами и обратился к шевроннику, сопоставляя автоматически отснятые кадры останков инопланетянина с известными расами гуманоидов.

– Хм… – поджал он губы. – Действительно, что-то необычное… Данные о такой расе в картотеке Галактического Союза отсутствуют.

– Я же говорил, что реликт! – сокрушенно махнул рукой Никита. – Эх…

– И что бы ты с ним делал? – фыркнул Илья.

– Может, при нем были какие-то вещи… Представляешь, сколько мог бы стоить раритет неизвестной цивилизации двухмиллионнолетней давности!

– Так за чем дело стало? – саркастически скривился Илья. – Предметы неорганического состава вполне могли сохраниться. – Он указал на продольную горку праха, протянувшуюся от стены до стены. – Ищи.

Никита ошарашенно посмотрел на Илью, затем сбросил с плеч рюкзак, надел лепестковый респиратор, стерильные перчатки и, став на четвереньки, принялся просеивать между пальцами прах гуманоида настолько древней исчезнувшей цивилизации, что о ней не сохранилось никаких сведений.

Не перестаю удивляться, как быстро может меняться человек. Пять дней назад Никита брезговал обшаривать карманы стапульца, а сейчас дрожащими руками просеивал древний прах.

Наташа тяжело вздохнула, отошла в сторону и села на рюкзак. Илья подошел и сочувствующе положил ей руку на плечо. Он не спешил приводить свой план в исполнение, исподволь в глазах Наташи противопоставляя себя Никите.

Около получаса потребовалось Никите, чтобы от стены до стены тщательно просеять прах инопланетянина. Вначале он работал с лихорадочной поспешностью, подняв вокруг себя облако пыли, но по мере приближения к противоположной стене, остывал и последние горсти праха просеивал с полной безнадежностью. Но именно здесь ожидала удача. Пальцы наткнулись на что-то твердое, и Никита извлек из праха небольшой, с ладонь, тяжелый брусок. Поднятая пыль мешала рассмотреть находку, поэтому Никита вначале ощупал свободной рукой оставшуюся кучку праха, ничего не обнаружил и только тогда встал с четверенек.

– Личному составу смирно! – сорвав с лица респиратор, объявил он и продемонстрировал мутно-прозрачный зеленоватый брусок, испещренный мелкими бороздками. – Троекратное «ура!».

«Ура!» никто кричать не стал. Илья взял кристаллический брусок в руки, повертел перед глазами.

– Повезло, – сказал он, возвращая находку. – По всей видимости, это принадлежало имегоридянам, чья цивилизация исчезла полтора миллиона лет назад. Описания, как они выглядели, не сохранилось, и все, что до сих пор найдено из их наследия, – горсть мелких осколков подобного вещества.

– Ого! – У Никиты захватило дух. – Натали, мы богаты! Мы не просто богаты, мы сказочно богаты!!!

Наташу его воодушевление не впечатлило.

– Если выберемся отсюда… – тихо сказала она.

Ее замечание нисколько не отрезвило Никиту.

– Не дрейфь, Натали, куда мы денемся! – Он повернулся к Илье и осторожно поинтересовался: – Наша договоренность остается в силе?

– Да. Тебе – все материальные предметы, мне – технологии.

– Значит, эта штука целиком и полностью моя?

– Само собой. Если только бороздки не представляют собой письмена, в которых зашифрована какая-либо технология.

Никита машинально покивал, снял перчатки и, продолжая зачарованно разглядывать кристаллический брусок, провел по нему указательным пальцем. Откуда-то из глубины пещеры донесся заунывный, свербящий душу, низкий звук.

– Что это? – насторожилась Наташа.

– Морок, – хмыкнул Никита и, сильно нажав, снова провел пальцем по бороздкам на кристаллическом бруске.

Протяжный ноющий звук, казалось, зазвучал отовсюду, и был настолько низким, что волосы встали дыбом, а по коже побежали мурашки.

– Прекрати!!! – закричала Наташа, затыкая уши ладонями. Она наконец поняла, откуда идет звук.

– Быть может, это голос имегоридянина? – предположил Илья.

Он ошибался. Это была музыкальная игрушка, наподобие губной гармошки. Точнее, тактильной гармошки.

– Оригинальный эффект. Похоже на инфразвук, – продолжал Илья. – Такой компактный излучатель мне неизвестен. Дай-ка, посмотрю.

А вот в этом случае он оказался прав. Принцип извлечения инфразвука из кристалла был настолько простым и оригинальным, что до него, исключая имегоридян, никто не додумался.

– Успеешь насмотреться, – помрачнев, буркнул Никита и спрятал брусок в карман. Он прекрасно понял, к чему клонит Илья.

Илья сдержался, чтобы не рассмеяться, и наконец-то начал свою игру. Случай представился, он и не упустил его.

– Наш устный договор по-прежнему в силе? – спросил он.

Никита отвернулся и сделал вид, что копается в рюкзаке.

– Повторяю вопрос, – повысил голос Илья, – наш договор в силе?

– Да! – раздраженно огрызнулся Никита. – Успеешь насмотреться! Может, это никакой не голос, и никакой новой технологии в извлечении звука нет! Выведи нас, Сусанин, отсюда, тогда и будем разбираться!

Илья помедлил с ответом, и я опять увидел, что он борется с усмешкой.

– Вывести отсюда, говоришь? – справившись с собой, натянуто переспросил он. Актером он был не ахти каким, но раздражение в голосе получилось натуральным. – Тогда чего ты сидишь, делаешь вид, что копаешься в рюкзаке? Идем.

– Ребята, – попросила Наташа, – может, на сегодня хватит ходить? Давайте на ночь устраиваться.

– Ты хочешь спать в этой пыли? – кивнул Илья на медленно оседающее облако праха имегоридянина. – Не стоит, право слово. Прах мертвых похуже сернистых испарений.

Илья вскинул на плечи рюкзак и зашагал вперед. Однако уже через полкилометра, когда мы снова оказались в прямом отрезке туннеля возле очередного дубликата надписи на стене, Илья остановился и сбросил с себя рюкзак.

– На сегодня все! – объявил он. Как я понял, он специально остановился на ночлег у надписи, нагнетая напряженность.

Ужинали молча. Наташа настолько уставала, что в последние дни практически не разговаривала. Илья делал вид, что дуется на Никиту, а Никита не заводил разговор, опасаясь, что Илья снова потребует показать найденный раритет. Я же молчал по привычке. Я вообще не проронил ни слова с тех пор, когда вошли в пещеру. Наташа и Илья, если изредка и обращались ко мне, то опосредованно, будто меня рядом не было, а Никите, который крыл в глаза отборным матом, я не отвечал. Отвечать на оскорбления – выше моего достоинства. Молчание иногда ранит сильнее, чем укол шпаги во время дуэли.

Первой уснула Наташа, так и не доев ужин. Она и не почувствовала, как Никита закатывал ее в кокон квазипены. Вид у нее был настолько изможденным, что спала она с приоткрытым ртом, и слюна сбегала из уголка рта. В руке она продолжала сжимать пакет с недоеденным пищевым брикетом, и это невольно вызывало аналогию с трупом первого стапульца. Илья покосился на брикет, но не стал вслух проводить сравнений. Укутался квазипеной, повернулся на бок и мгновенно уснул. Нервы у него были не просто железные – стальные. Никита долго ворочался с боку на бок и никак не мог уснуть, ощупывая в кармане древнюю музыкальную игрушку. А когда все-таки заснул, спал беспокойно, то и дело хватаясь во сне за карман.

5

Утром все были в подавленном состоянии. Изнуряющие длительные переходы в темноте по однообразному пустынному туннелю делали свое дело.

– Провизии осталось на три дня, – тихо сказала Наташа, раздавая пищевые брикеты.

Ей никто не ответил, и все молча принялись завтракать. Наташа глубоко вздохнула и посмотрела на надпись на стене.

– У меня такое ощущение, будто я родилась в пещере и только то и делала, что ходила по ее коридорам, – сказала она. – А все, что было до этого, – туманный сон.

Ей снова никто не ответил. Илья сидел на полу, привалившись спиной к стене, и неторопливо ел, извлекая завтрак из брикета походной ложкой. Никита сидел на рюкзаке и тупо жевал пищевой брикет, не замечая, что ест вместе с оберткой.

– Никаких сокровищ тут нет! – неожиданно зло заявил он и посмотрел на меня как на пустое место. Сквозь меня.

– Почему нет? – спокойно парировал Илья. – А излучатель инфразвука, который ты нашел?

Он отстранился от стены и сел прямо. Пола куртки распахнулась, как бы невзначай открывая кобуру с разрядником.

Я почувствовал приближение развязки и отошел к тупику. Рано или поздно, но все когда-либо заканчивается. Кроме Вечности. Пещера имела отношение к Вечности, но путь в ней был конечен.

– Да кому нужен этот раритет, если мы отсюда не выберемся?! – в сердцах повысил голос Никита. – Я его у Лишнего забрал, а через пару миллионов лет еще кто-то найдет его на моем высохшем трупе. Не нужно мне никакой сокровищницы Морока, выход из пещеры покажи!

– Выход отсюда есть, – твердо заверил Илья.

Никита хмуро посмотрел на него и увидел выглядывающую из-под полы куртки кобуру.

– Я уже понял, когда выход откроется, – неожиданно ровным спокойным тоном сказал он, глядя в глаза Илье.

– Да ну? – притворно удивился Илья, отложил в сторону ложку, и его рука потянулась к кобуре. – И когда же?

– Не советую менять ложку на разрядник, – все тем же ровным тоном сказал Никита.

Он повел плечом, и из рукава в ладонь скользнул разрядник. Ствол был направлен в голову Ильи, и мое мнение о невысоких умственных способностях Никиты развеялось как дым.

– Никита, ты что?! – обомлела Наташа.

– Сбрендил, – замерев в неудобной позе, констатировал Илья.

Он пытался изобразить на лице испуг, но получалось плохо. Это меня удивило. Илья долго готовил эту сцену, но предполагалось, что разрядник будет у него в руках. Почему же, упустив инициативу, он не боится?

– Нет, не сбрендил, – спокойно сказал Никита. – Просто догадался, что означает быть Лишним. Тхиенцу подразумевал, что один из нас должен умереть, только тогда вход в сокровищницу откроется. Не правда ли, мауни Илья?

– Бред! – фыркнул Илья. – Тхиенцу всех нас называл мауни. Наташа, по-твоему, тоже должна умереть?

Никита нехорошо осклабился.

– Вот тут ты, Илья, и прокололся. Тхиенцу не путал понятия агнца и Лишнего. Лишний, как сказал он, либо ты, либо я, и только тогда перед мауни откроется вход в сокровищницу. Я правильно излагаю?

– Чушь порешь, спятивший дурак! – возмущенно взорвался Илья и потянулся к кобуре.

Я опять не поверил в его возмущение. За наигранной экспансивностью крылся холодный расчет и твердая уверенность, что Никита не выстрелит.

– Не вздумай, буду стрелять! – гаркнул Никита, но предупреждение не остановило Илью.

– Вы что, с ума сошли?! – с ужасом выдохнула Наташа, но они ее не слышали.

Илья лихорадочно дернул за клапан кобуры, и как только его ладонь легла на рукоять разрядника, Никита нажал на спусковой крючок. Раздался сухой щелчок. Брови Никиты удивленно взлетели, он машинально нажал второй раз, третий… Четвертый раз нажать на спусковой крючок он не успел, так как разрядник Ильи полыхнул сиреневой молнией, мгновенно преломившейся в квазидвухмерном воздухе пещеры в ослепительно сияющее марево.

Зная, что произойдет, я предусмотрительно прикрыл глаза, они же не догадались. Дико закричала Наташа, и когда сияние померкло, и я открыл глаза, то увидел, как она, ползая на коленях по полу, слепо водит перед собой руками и причитает:

– Никита, Никита… Где ты… Отзовись…

Никита сидел на рюкзаке будто истукан, безвольно уронив на колени руки, а у стены лежал скрюченный труп Ильи, и угасающие искры статического электричества перебегали с разрядника на его одежду.

– Никита… Никита…

Руки Наташи наконец наткнулись на Никиту, она вцепилась в одежду и затрясла его.

– Никита!!!

– Живой я… – глухо отозвался он.

– А… А Илья?

– Ему не повезло.

Зрение начало восстанавливаться, и Наташа увидела труп Ильи.

– Это… Это ты… его?

– Нет. Он сам.

Никиту передернуло, он замотал головой, хотел отшвырнуть от себя разрядник, но мертво сцепленные пальцы не захотели разжиматься.

– Сам? – не поверила Наташа.

Никита не ответил, поднял к глазам разрядник, посмотрел на него. Пальцы наконец начали слушаться, и он извлек из рукояти зарядное устройство.

– Разряжено две недели назад, когда мы прибыли на Мэоримеш, – глухо сказал он, прочитав светящуюся надпись. – Заряда только на лазерный прицел хватает. Предусмотрительный Илюша, знал, что произойдет… Подготовился к дуэли… Объяснял бы тебе потом, что это я стрелял первым, а он только защищался… Да только, падаль, не учел свойств квазидвухмерного воздуха…

И тогда Наташа обхватила Никиту руками и громко зарыдала, уткнувшись в куртку лицом.

– А я-то недоумевал, почему Илюша меня в компаньоны берет, – продолжал бубнить бесцветным голосом Никита. – Не экспедиция, а прогулка… Сказочные сокровища почти даром…

Я продолжал стоять в глубине пещеры и не собирался к ним подходить. Пусть поплачутся, выговорятся. Третий для них сейчас лишний.

Никита погладил Наташу по голове, поцеловал в лоб.

– Ну-ну, успокойся. Все кончилось.

Наташа перестала рыдать в голос, но плечи все еще сотрясались.

– Что… – всхлипывая, спросила она и подняла к Никите заплаканное лицо. – Что… кончилось?

Никита глубоко вздохнул.

– Все.

Наташа отстранилась от Никиты, обвела взглядом пещеру и задержалась на надписи на стене.

– Ничего не кончилось, – потухшим голосом сказала она. – Все та же пещера, та же пыль под ногами, та же надпись на стене… Это для Ильи все кончилось, а для нас?

Никита, будто очнувшись, выпрямился на рюкзаке и огляделся. И увидел то же, что и Наташа.

– Пройдем метров двести, – не очень уверенно сказал он, – и вместо очередной развилки увидим вход в сокровищницу.

– А если не увидим?

– Увидим, – более твердым голосом попытался убедить Никита. – Легенды не врут, иначе Илья сюда бы не сунулся.

– Илья говорил, что вход в сокровищницу открывает Морок, – тихо сказала Наташа. – И Тхиенцу говорил…

– Тхиенцу говорил так о входе в пещеру, – возразил Никита, посмотрел на Наташу и осекся. Не стоило ему гасить затлевшийся лучик надежды. Пусть хоть во что-то верит. – По-твоему, нужно сказать какое-то волшебное слово?

– Быть может…

– Сезам, откройся! – крикнул Никита, и глухое эхо «откройся… откройся…» покатилось по туннелю, но ничего не произошло.

– При чем здесь земные сказки, волшебные слова… – вздохнула Наташа. Втайне она надеялась, что если не вход в сокровищницу, то выход из пещеры все-таки откроется.

– Какая разница: волшебные слова или ключевая фраза? – раздраженно заметил Никита. – Не устраивает земная сказка? Давай по местной легенде. – Он набрал в легкие воздуха и гаркнул: – Морок, мать твою, открывай вход в сокровищницу!

Он был готов на что угодно, лишь бы разрядить обстановку, но, кроме мата, других способов не знал.

– Никита… – жалостливо протянула Наташа. – Опять ты…

Закончить она не успела, так как стена с надписью «Здесь живет Морок» стала медленно проваливаться, образуя проход, и через минуту из провала в пещеру хлынул дневной свет.

– Ой… – прошептала Наташа. Колени, на которых она продолжала стоять перед Никитой, перестали держать, и она с размаху уселась в пыль.

– Ты смотри, сработало… – ошарашенно просипел Никита перехваченным горлом.

– Идем, идем… – с лихорадочной поспешностью затараторила Наташа. – Быстрее… Вдруг сейчас закроется…

Она с трудом поднялась на дрожащих ногах и сделала шаг к проходу, но Никита удержал ее за руку.

– Погоди. – Трезвость и рассудительность вернулась к нему. – Не закроется, иначе бы в пещере были горы мумий.

– А если…

– Никаких если! Если только одно: если там действительно сокровищница, надо взять рюкзаки.

Наташа умоляюще посмотрела на него, но подчинилась. Они быстро собрали рюкзаки, Никита помог надеть рюкзак Наташе, вскинул за спину свой. Затем посмотрел на рюкзак Ильи, но не стал его брать.

– Я – не мародер! – заявил он трупу, пнул ногой рюкзак и, взяв Наташу за руку, направился к проходу в стене.

Я не стал их обгонять, заходить в сокровищницу первым, а неторопливо пошел следом.

– Это выход… – обрадованно прошептала Наташа, когда через двадцать метров пути открылся вид на поросшую мелкой зелено-бурой травой бескрайнюю равнину под голубым бездонным небом. По равнине до самого горизонта в разнобой были расставлены разнокалиберные хрустальные кубы.

По-своему, Наташа была права. Это был выход. Своего рода. Из ситуации.

– Это сокровищница Морока, – не согласился Никита. – Видишь, в каждом кубе какие-то тени? В них, как понимаю, заключены достояния всех цивилизаций Вселенной.

И он тоже был прав. Насчет достояния всех цивилизаций. По-своему.

– Такая большая? А откуда здесь небо? – не поверила Наташа.

– Я не такой знаток многомерности пространства, как Илья, – скривил губы Никита, – но о свертке трехмерного пространства слышал. Теоретически, можно целую галактику поместить в ореховую скорлупу, а уж запихнуть какую-нибудь планету в горный массив Гайромеша – раз плюнуть.

На самом деле принцип устройства сокровищницы был совершенно иной, но сейчас это не имело никакого значения.

Наташа приостановилась и с тревогой посмотрела на Никиту.

– Если здесь, как в музее, собраны достояния всех цивилизаций, разве нам позволят отсюда что-нибудь унести?

– Еще как позволят! – безапелляционно заявил Никита. – Морок неспроста открыл для нас вход в пещеру. К тому же из легенд известно, что многие отсюда возвращались с богатыми трофеями. А легенды не врут.

Наташа отвела взгляд. Она хорошо помнила слова Ильи о трехпроцентной достоверности информации в легендах и мифах.

От входа в сокровищницу до ближайших хрустальных кубов было метров сто, и чем ближе мы к ним подходили, тем явственней в толще хрусталя просматривались какие-то фигуры.

– Ой! – воскликнула Наташа, когда мы подошли почти вплотную к большому кубу, метров десяти высотой. – Да это же стапульцы!

– Стапульцы, – согласился Никита. – В центре, насколько понимаю, королева-матка, а вот тот, справа от нее – наверное, король-самец.

Тучная особь справа от королевы-матки в живописной группе стапульцев из сорока двух членов семьи на самом деле была фрейлиной, а невзрачный король-самец сидел на третьем хвостовом сочлении королевы матери и представителями иных рас зачастую принимался за новорожденное дитя.

– А этого мы видели в пещере, – указала Наташа пальцем на плоского, с широкой круглой спиной стапульца, угрожающе выставившего перед собой квантовый излучатель. – Кажется, стапулец-телохранитель…

– Ага. И этого тоже видели, – кивнул Никита на низкорослого стапульца с угловатой лысой головой. Он включил шевронник и вывел на дисплей информацию о семейной иерархии стапульцев. – Странно, – пробормотал он, – тут говорится, что королеву-матку всегда сопровождают шесть фрейлин, а здесь ни одной одинаковой особи…

Но Наташа его не слышала. Она уже стояла у другого куба, посреди которого в угрожающих позах застыли две трехметровые зеленовато-блеклые особи, чем-то напоминающие земных скорпионов, вооруженных, кроме клешней, многочисленными щупальцами с присосками и когтями.

– А это кто? – поинтересовалась она.

Никита подошел, посмотрел.

– Милые создания, – скривился он. – Возможно, представители какой-нибудь вымершей цивилизации. Или особи дикой фауны, быть может, той же Стапулы.

Это были притераты, представители здравствующей и поныне цивилизации, которые категорически отказывались входить в Галактический Союз и весьма агрессивно реагировали на любые попытки контакта в пределах занимаемого ими звездного сектора. Информация о них не была секретной, но и широко не афишировалась. Ею интересовались разве что узкие специалисты. Вроде меня.

– Ой, смотри, Никита, люди! – воскликнула Наташа, останавливаясь у третьего куба, в котором застыли три фигуры в сиреневых бесформенных балахонах с островерхими капюшонами, открывающими только лица.

– М-да… – только и сказал Никита, рассматривая троицу.

Это были не люди, а экбистоляне. Лицами они были похожи на землян, а все отличия скрывались под одеждами. Причем морфологических отличий между людьми и экбистолянами было гораздо больше, чем подобий, начиная с того, что у них по два локтевых сустава на каждой руке и по два коленных на ногах, и заканчивая тем, что экбистоляне – холоднокровные и трехполые. Тут и были представители трех полов.

– Чем-то на нас похожи… – задумчиво сказала Наташа. – Этот плотный – Илья, худой и длинный – ты, а маленькая и хрупкая – я.

Никита поморщился. Любое упоминание об Илье вызывало у него раздражение.

– Как живые… – Наташа поежилась. – Правда?

– Нет, – сказал я из-за их спин. – Они не только живые, но и бессмертные. Мгновение жизни растянулось для них в Вечность. Но это не люди – землян в экспозиции пока нет.

Наташа с Никитой вздрогнули и медленно обернулись.

– Кто это сказал? – испуганно прошептала Наташа.

– Я сказал.

Я отключил дезоориентационный экран, и они наконец-то меня увидели. Но смотрели они не мне в лицо, а на мой плащ, ниспадающий на зелено-бурый дерн клубами мрака.

– Ты кто? – хрипло спросил Никита, но по их глазам было видно, что они сразу поняли, кто я такой.

– Морок, – не стал я их разубеждать. – Живу я здесь.