Текст книги "Социологический ежегодник 2011"

Мотив управления эмоциями, контроль над выражением эмоций, дистанцирование от переживаемых эмоций и проблема солидарности, вернее, ее «непроблематичность» в представлении взаимодействующих индивидов, находят свое отражение в других концепциях эмоций. Если для Коллинза общие эмоции являются условием ритуала, то, по Т. Шеффу, ритуал позволяет установить необходимую дистанцию по отношению к эмоциям159159
  См.: Scheff T.J. The distancing of emotions in ritual // Current anthropology. – Chicago (IL), 1977. – Vol. 18, N 3. – P. 483–505.


[Закрыть]. Термин «дистанцирование» (distancing) указывает на степень вовлеченности или отстраненности отдельного индивида от коллективных эмоций в ритуале; другими словами, можно быть чрезмерно солидаризированным, вовлеченным во взаимодействие, в коллективные эмоции, а можно оставаться равнодушным или совершенно отстраненным от них, отчужденным160160
  См.: Scheff T.J. Social-emotional world: Mapping a continent // Current sociology. – L., 2011. – Vol. 59, N 3. – P. 351–352.


[Закрыть]. Дистанция по отношению к эмоциям в ритуальном взаимодействии, где часто возникают разделяемые эмоции, устанавливается посредством механизмов отстранения, которые позволяют каждому из участников одновременно разделять коллективные эмоции и наблюдать за ними со стороны. Механизмы отстранения могут включать слова и жесты, регулирование физической дистанции в ритуальном взаимодействии. Поэтому для каждого ритуала существует собственная оптимальная дистанция, предполагающая некий баланс между отстраненностью и вовлеченностью, неосознанным переживанием эмоций и их осознанием161161
  Scheff T.J. The distancing of emotions in ritual. – P. 488.


[Закрыть]. Отсюда «концепция Шеффа существенным образом дополняет понимание разделяемых эмоций… абсолютная поглощенность участника взаимодействия разделяемыми эмоциями не является неотъемлемой чертой ритуала. Напротив, полная вовлеченность (отсутствие дистанции, по Шеффу) разрушительна для ритуала, и предотвратить ее призваны элементы ритуала, сходные с теми, которые позволяют вовлеченность увеличить»162162
  Деева М. От индивидуального к разделяемому аффекту: Постдюркгеймианская традиция в социологии эмоций // Социологическое обозрение. – М., 2010. – Т. 9, № 2. – С. 148.


[Закрыть].

В логику исследования феномена солидарности укладывается и концепция А. Хохшильд, позволяющая понять, как поддерживается солидарность даже тогда, когда нет разделяемых эмоций, когда индивидуальные эмоции слабы, малоинтенсивны либо несовместимы с верованиями группы. Хохшильд специально не фокусирует свое внимание на проблеме социальной солидарности, ее прежде всего интересует, почему индивиды подчиняются правилам эмоциональной культуры, воспроизводя социальный порядок, подкрепляя свои представления эмоциями либо изображая-выражая такие эмоции в случае, если их не удается генерировать. С. Гордон, М. Розенберг, П. Туа, К. Кларк также используют понятие «эмоциональная культура»163163
  См.: Clark C. Emotions and micropolitics in everyday life: Some patterns and paradoxes of the place // Research agendas in the sociology of emotions / Ed. by T.D. Kemper. – Albany: SUNY press, 1990. – P. 305–333; Gordon S.L. Social structural effects on emotions // Research agendas in the sociology of emotions / Ed. by T.D. Kemper. – Albany: SUNY press, 1990. – P. 180–203; Rosenberg M. Reflexivity and emotions // Social psychology quart. – Evanston (IL), 1990. – Vol. 53, N 1. – P. 3–12; Thoits P.A. Emotional deviance: Research agendas // Research agendas in the sociology of emotions / Ed. by T.D. Kemper. – Albany: SUNY press, 1990. – P. 180–203.


[Закрыть]. На этом фоне концепция Хохшильд интересна вниманием автора к глубинным и поверхностным основаниям поддержания согласованного социального взаимодействия на уровне эмоций. А. Хохшильд полагает, что в обществах формируется эмоциональная культура, которая включает представления о том, что люди должны чувствовать в разных типах ситуаций. Такая культура состоит из эмоциональных идеологий, содержащих перечень уместных эмоциональных реакций в основных сферах деятельности. Посредством социализации индивиды усваивают эмоциональные идеологии для разных контекстов действия, а сумма этих идеологий конституирует самые общие представления, свойственные эмоциональной культуре. В каждом специфическом контексте действий существуют два основных типа норм: правила чувствования (feeling rules) и правила выражения чувств (display rules)164164
  Hochschild A.R. Emotion work, feeling rules and social structure // American j. of sociology. – Chicago (IL), 1979. –Vol. 85, N 3. – P. 556–557.


[Закрыть]. Первые определяют, какие эмоции и с какой интенсивностью следует переживать и чувствовать в данной ситуации, должны ли они быть негативными либо позитивными и какова должна быть их длительность. Вторые правила предписывают, когда и как нужно выражать эмоции. По Хохшильд, когда индивиды следуют правилам выражения, они вовлечены в поверхностный процесс действия или «внешнее исполнение» (surface acting); он включает изменение внешнего выражения и поведения в соответствии с нормативными ожиданиями (например, люди часто «надевают счастливое лицо» там, где требуется быть счастливыми). В глубинном процессе действия или «глубокой игре» индивид работает над чувствами для того, чтобы реально испытывать ожидаемые эмоции (deep acting)165165
  Ibid. – P. 560–563.


[Закрыть]. Эти два набора правил отражают эмоциональную культуру и эмоциональные идеологии общества, направляют действия индивидов и принуждают их участвовать и, соответственно, управлять эмоциями в ситуациях, возбуждающих негативные эмоции. Поэтому практически всегда люди осуществляют эмоциональную работу или управление эмоциями (emotional work, emotional management) для поддержания того образа Я, который должен соответствовать нормам эмоциональной культуры.

Постоянная эмоциональная работа включает следующие компоненты: 1) управление телом для возбуждения или подавления чувств; 2) поверхностный процесс действия, когда человек продуцирует жесты, соответствующие той или иной эмоции, для создания определенного впечатления; 3) глубинный процесс действия, когда помимо внешнего выражения люди стараются возбудить в самих себе те эмоции, которых требуют от них правила эмоциональной культуры; 4) работа сознания, когда человек обдумывает идеи, чтобы выработать определенные эмоции166166
  Handbook of the sociology of emotions / Ed. by J.E. Stets, J.H. Turner. – N.Y.: Springer, 2006. – P. 38.


[Закрыть]. Эти поведенческие техники часто используются вместе.

Эмоциональную работу в сферах профессиональной занятости Хохшильд называет эмоциональным трудом (emotional labor) и связывает его с работой, которая требует от работников контакта с публикой лицом к лицу и потому заставляет их генерировать «нужные» эмоции и осуществлять жесткий контроль над собственной эмоциональной активностью. Хохшильд исследовала эмоциональный труд стюардесс и билетных контролеров, которым постоянно приходится иметь дело с проявлением негативных эмоций – как со стороны пассажиров, так и со своими собственными167167
  См.: Hochschild A.R. The managed heart: Commercialization of human feeling. – Berkeley: Univ. of California press, 2003.


[Закрыть]. В данном случае главное качество хорошего работника – это эмоциональная выносливость, замечает Хохшильд168168
  Ibid. – P. 115–126, 138–149.


[Закрыть]. Чтобы уменьшить напряжение, работники пытаются сократить дистанцию между переживаемым чувством и симулируемыми эмоциями. Хохшильд полагает, что в современном обществе количество эмоциональной работы, которую люди вынуждены осуществлять, драматически растет. Это нелегкая работа, так как им приходится до некоторой степени подавлять свои «истинные эмоции» в соответствии с требованиями культуры. Когда выражаемые чувства регулярно расходятся с внутренними чувствами или отделяются от них, весьма вероятно отчуждение в отношениях, при том что именно управление эмоциями поддерживает социальный порядок и солидарность. Внутреннее и реально проявляющееся отчуждение вследствие психологического конфликта на уровне чувств типично для современных обществ, где цель социальных организаций – контролировать действующих индивидов посредством манипуляции их личными переживаниями.

Следует отметить, что Хохшильд рассматривает в основном осознанные эмоции, которые выражаются согласно правилам чувствования и которыми в зависимости от ситуации можно управлять для достижения целей взаимодействия в соответствии с правилами культуры. В теориях М. Розенберга, К. Кларк, П. Туа индивиды представлены как вынужденные управлять поведением посредством манипулирования или демонстрации эмоций. П. Туа, следуя за А. Хохшильд, обосновывает причины внутреннего расхождения чувств и изучает поведенческие стратегии в ситуациях, когда индивиды не способны управлять ненормативными эмоциями, в результате чего возникают эмоциональные девиации и используются поведенческие стратегии для коррекции происходящего на эмоциональном уровне169169
  См.: Thoits P.A. Emotional deviance: Research agendas // Research agendas in the sociology of emotions / Ed. by T.D. Kemper. – Albany: SUNY press, 1990. – P. 180–203.


[Закрыть]. Отталкиваясь от понятия эмоциональной культуры, К. Кларк рассматривает симпатию как ключевую эмоцию в межличностных взаимодействиях, на основе которой солидаризируется общество в целом. Индивиды не подчиняются эмоциональной культуре полностью, они «надевают» на себя соответствующие эмоциональные выражения с целью достичь или подтвердить статус, получить ресурсы170170
  См.: Clark C. Emotions and micropolitics in everyday life: Some patterns and paradoxes of the place // Ibid. – P. 305–333.


[Закрыть]. Симпатия выступает одновременно и ресурсом, и средством в стремлении индивидов улучшить свое положение. Симпатия выполняет функции социальной солидарности, поскольку связывает людей различного статуса, находящихся в разных ситуациях (например, счастливого и несчастного), допускает несущественные отклонения в поведении, поддерживает общий моральный климат в группах, гасит негативные эмоции171171
  См.: Clark C. Misery and company: Sympathy in everyday life. – Chicago: Univ. of Chicago press, 1997.


[Закрыть].

Таким образом, анализ социальной солидарности показывает, что это состояние общества или группы имеет необходимым условием эмоциональную вовлеченность участников взаимодействия, их стремление сохранять определенный уровень эмоциональной энергии и обмениваться эмоциями. Социальная солидарность может поддерживаться как на основе коллективных, так и на базе индивидуальных эмоций, представление о которых возникает в недрах общественной жизни, где создается особая эмоциональная культура, включающая словарь эмоций, классификации приемлемых и неприемлемых эмоций, правила их выражения в разных контекстах и ситуациях. Эмоции большей частью реализуются в ритуальных практиках, свойственных современному обществу; они могут меняться, переходить из коллективного состояния в индивидуальное, определенное время сохраняться, передаваться от взаимодействия к взаимодействию, быть интенсивными или служить фоном социального взаимодействия. Социальная солидарность держится на позитивных (симпатия), а иногда и негативных (гнев в отношении противника) эмоциях, но при этом у индивидов часто возникают неприемлемые чувства, которые они стремятся не обнаруживать или подавлять. Проблему социальных изменений и разрушения социального порядка в связи с эмоциями мы оставляем пока в стороне и формулируем тезис о том, что индивиды с бóльшей вероятностью будут соблюдать правила эмоциональной культуры и стремиться корректировать ситуацию в соответствии с правилами более широкой культуры – моральными правилами.

Какие же типичные эмоции переживаются индивидами в процессе возникновения и сохранения социальной солидарности? В настоящее время социологи и социальные психологи обращаются к так называемым моральным эмоциям, связанным с моральным порядком общества, его воспроизводством и формированием (Х. Кларк, М. Дэвис, С. Ретцингер, Я. Стетс, Т. Шефф, С. Шотт, Дж. Тернер, Дж. Брейтвейт, Дж. Барбалет, Дж. Хайдт, Дж. Тэнгни, Дж. Аверилл, К. Льюис и другие). Список моральных эмоций, подлежащих анализу, и включающий в первую очередь чувства вины, стыда, гнева, эмпатии, симпатии, постоянно расширяется, поскольку целью изучения здесь является одновременное осмысление социально-культурной динамики и психодинамики, посредством которой возникновение эмоций соотносится с моралью, моральными правилами и ценностями как составляющими социальной солидарности. Дж. Тернер и Дж. Стетс вводят следующее понятие «моральности» (morality): это ценности, которые содержатся в культуре (культурных кодах) и с помощью которых становится возможной оценка происходящего в терминах «плохо / хорошо», «верно / неверно», «приемлемо / неприемлемо»172172
  Handbook of the sociology of emotions / Ed. by J.E. Stets, J.H. Turner. – N.Y.: Springer, 2006. – P. 544.


[Закрыть]. Эти ценности могут быть разными по своему оценочному содержанию, поэтому авторы выделяют «уровни моральных кодов». Любой культурный код является моральным в той степени, в какой несет в себе оценочные элементы; Тернер и Стетс используют термин «моральный код» как удобную глоссу для очевидно сложных отношений между разными уровнями культурного кодирования. Самый высокий уровень – уровень культурных ценностей всего общества, абстрактные суждения о том, что хорошо / плохо, верно / неверно, приемлемо / неприемлемо, которых придерживаются члены сообщества. Следующий уровень представлен идеологиями, с помощью которых также возможны оценки «верно / неверно», «приемлемо / неприемлемо», «хорошо / плохо», но уже применительно к разным институциональным контекстам. Далее следует уровень институциональных норм, которые предписывают, как должны себя вести индивиды, занимающие различные позиции в институциональных порядках. Затем идут корпоративные нормы как еще более конкретизированные ожидания относительно поведения индивидов, занимающих разные позиции в системе разделения труда. И наконец, авторы выделяют уровень ситуативных норм, т.е. ожиданий, направляющих действия индивидов в отдельных действиях и взаимодействиях173173
  Ibid. – P. 545.


[Закрыть]. Моральные ценности и нормы не везде жестко контролируют поведение, однако большинство индивидов в большинстве ситуаций эмоционально реагируют на нарушение норм любого уровня, а также эмоционально позитивно санкционируют ожидаемое поведение174174
  См.: The moral identity, status, moral emotions, and normative order / Stets J.E., Carter M.J., Harrod M.M., Cerven Ch., Abrutyn S. // Social structure and emotion / Ed. by J. Clay-Warner, D.T. Robinson. – San Diego (CA): Elsevier, 2008. – P. 229.


[Закрыть].

Общества различаются уровнем консенсуса по поводу базовых ценностей, т.е., по сути, степенью характерной для них социальной солидарности, однако при этом все индивиды в рамках данной культуры придерживаются некоторых базовых ценностей. Идеологии отражают, как именно индивиды осознают ценности в определенных контекстах. Они оценивают друг друга в соответствии не только с моральными стандартами, но и с прочими нормами, опосредованно связанными с моралью. Когда индивиды нарушают нормы, они испытывают замешательство (как форму стыда низкой интенсивности) и презрение (как форму стыда высокой интенсивности). Очевидно, что чем заметнее ценности и идеологии преломляются и реализуются в нормах, тем явственнее индивиды замечают их нарушение и глубже переживают чувства стыда и вины.

Примечательно, что Дж. Тернер ставит вопрос о биологической подоплеке «моральности», т.е. о врожденности моральных эмоций, поскольку они связаны с физиологическими реакциями человека, с его нервной и мускульной системой, и поскольку простые формы моральных эмоций (гнев, эмпатия, симпатия) можно обнаружить уже у человекообразных обезьян175175
  Handbook of the sociology of emotions. – P. 546–547.


[Закрыть]. Тернер рассматривает стыд и чувство вины как сложные эмоции, имеющие врожденный характер и представляющие собой комбинации негативных эмоций гнева (anger), страха (fear) и печали (sadness) в разных сочетаниях. Доминирующей первичной эмоцией в чувствах стыда и вины является печаль, в чувстве стыда к ней добавляется гнев, направленный на себя, и страх за последствия поведения, а в чувстве вины к печали в первую очередь присоединяется страх за последствия поведения и в последнюю очередь – гнев на себя. По Тернеру, данные эмоции сформировались как результат естественного отбора, как способ сдержать разрушительные последствия негативных чувственных проявлений и заставить индивидов подчиниться адаптивно направленным императивам культуры.

Многие теоретики используют понятие «моральная идентичность» или «моральное Я» (moral self) для объяснения и описания моральных эмоций176176
  См., например: Stets J.E., Carter M.J. The moral identity: A principle level identity //Purpose, meaning and action: Control systems theories in sociology / Ed. by K. McClelland, T.J. Fararo. – N.Y.: Palgrave Macmillan, 2006. – P. 293–316.


[Закрыть]. Моральные эмоции связывают индивида с социальной структурой и культурой через его самосознание, через идентичность, которая объединяет ситуативные идентичности, соответствующие социальным ролям в различных институциональных системах177177
  См.: Turner J.H. Face-to-face: Towards a sociological theory of interpersonal behavior. – Stanford (CA): Stanford univ. press, 2002.


[Закрыть]. Личностная идентичность включает в себя когнитивные и эмоциональные элементы: представления о том, кем является индивид, как другие могут и должны реагировать на его Я (self) и соответствующие эмоции по поводу характеристик, которые другие дают индивидуальному Я в его разных социальных ролях178178
  См.: McCall G.J., Simmons J.L. Identities and interactions. – N.Y.: Free press, 1978; Stryker S. Integrating emotion into identity theory // Advances in group processes. – Atlanta (GA), 2004. – Vol. 21. – P. 1–23.


[Закрыть]. Индивиды большей частью стремятся подтвердить свою идентичность, свои образы Я во взаимодействиях; если это происходит, они испытывают положительные эмоции, в противном случае – негативные. Поэтому в ситуации соотнесения своего Я с моральными ценностями и нормами сообщества индивид приобретает моральную идентичность. Эмпирические исследования в области социальной психологии продемонстрировали, что моральная идентичность занимает высокую позицию в структуре личностной идентичности и направляет выбор линий поведения в рамках социальных ролей, особенно в ситуациях, когда моральная идентичность не совпадает с реальным поведением индивида и возникают негативные (моральные) эмоции179179
  См.: Stets J.E., Carter M.J. The moral identity: A principle level identity // Purpose, meaning and action: Control systems theories in sociology / Ed. by K. McClelland, T.J. Fararo. – N.Y.: Palgrave Macmillan, 2006. – P. 293–316.


[Закрыть]. Индивиды склонны давать оценку своему поведению и, соответственно, своим идентичностям, которые соответствуют разным контекстам действия, поэтому моральная идентичность играет роль «эмоционального топлива» во взаимодействиях180180
  The moral identity, status, moral emotions, and normative order / Stets J.E., Carter M.J., Harrod M.M., Cerven Ch., Abrutyn S. – P. 298.


[Закрыть]. Чувства стыда и вины являются особенно болезненными, поскольку в этих случаях личностная идентичность оспаривается окружающими, в результате чего индивиды в своем стремлении подтвердить ее прибегают к тактике извинений, модификации поведения или ухода из ситуации, т.е. осуществляют «ритуальный ремонт ситуации», как сказал бы Э. Гофман. В случае, когда болезненные чувства становятся особенно острыми, активизируются психологические защитные механизмы, о которых пойдет речь ниже.

Моральные эмоции находятся также под влиянием социально-структурных факторов или переменных. Тернер и Стетс полагают, что такие переменные в процессе переживания эмоций могут описываться индивидами в терминах морали (например, компетенция, традиция, мастерство и т.п.). Поэтому если индивиды признают справедливым распределение власти и престижа, то они будут испытывать моральные эмоции в тех случаях, когда справедливость будет оспариваться – в различных видах противостояния групп и организаций181181
  Handbook of the sociology of emotions / Ed. by J.E. Stets, J.H. Turner. – N.Y.: Springer, 2006. – P. 576.


[Закрыть]. В некоторых теориях социальная структура рассматривается как сеть, состоящая из узлов, связь между которыми трактуется в виде потока ресурсов. В качестве ресурсов могут выступать информация, эмоции, разнообразные виды вознаграждения, которыми обмениваются индивиды. Люди специфическим образом выстраивают ожидания в таких отношениях обмена (нормы взаимности, справедливости и т.п.). Эти нормы вписываются в культурные и моральные коды общества, поэтому возникновение эмоций становится относительно предсказуемым182182
  См. об этом, например: Houser J.A., Lovaglia M.J. Status, emotion and the development of solidarity in stratified task groups // Advances in group processes. – Greenwich (CT), 2002. – Vol. 19. – P. 109–137; Kemper T.D. Predicting emotions from social relations // Social psychology quart. – Evanston (IL), 1991. – Vol. 54, N 4. – P. 330–342.


[Закрыть]. Социальную структуру можно рассматривать и как разделение труда, где уделяется больше внимания морали и общезначимым символам, а также вкладу индивида183183
  См.: Hechter M. Principles of group solidarity. – Berkeley: Univ. of California press, 1987; Lawler E.J. An affect theory of social exchange // American j. of sociology. – Chicago (IL), 2001. – Vol. 107, N 2. – P. 321–352.


[Закрыть]. В профессиональных или производственных организациях наиболее вероятно возникновение моральных эмоций, поскольку здесь необходима высокая координация деятельности. Это согласуется с мыслью Дюркгейма о роли профессиональных организаций в поддержании коллективного сознания и социальной солидарности; в соответствии же с теорией Хохшильд и ее последователей в таких условиях возникает необходимость управления эмоциями в связи с задачами ситуативной адаптации и реализацией целей.

Дж. Тернер и Дж. Стетс классифицируют моральные эмоции как связанные: 1) с критическим отношением к себе – чувство стыда и чувство вины (guilt, shame); 2) с критикой других – презрение, гнев и отвращение (contempt, anger, disgust); 3) со страданиями других – симпатия и эмпатия (sympathy, empathy); 4) с похвалой других – благодарность и почитание (gratitude, elevation). Первые два вида эмоций можно охарактеризовать как преимущественно негативные, возникающие вследствие нарушения моральных правил; два вторых являются позитивными, хотя симпатия и эмпатия возникают часто в ответ на бедственное положение другого и могут включать негативные оттенки184184
  Handbook of the sociology of emotions / Ed. by J.E. Stets, J.H. Turner. – N.Y.: Springer, 2006. – P. 550.


[Закрыть].

Х. Льюис внесла весомый вклад в понимание чувства стыда и чувства вины с позиций психоанализа185185
  См.: Lewis H.B. Shame and guilt in neurosis. – N.Y.: International univ. press, 1971.


[Закрыть]. Она полагает, что стыд является более распространенной эмоцией, чем чувство вины, а психотерапевты часто ошибочно принимают чувство стыда за чувство вины. Чувство стыда и чувство вины обостряют индивидуальное самосознание, они возникают в тех случаях, когда люди нарушают моральные правила или им не удается действовать согласно таким правилам. Льюис демонстрирует также существенные различия между этими эмоциями. Стыд направлен на Я (self) индивида; он заставляет его чувствовать себя маленьким, бесполезным, бессильным и нелюбимым окружающими, оборачиваясь зависимостью индивидуальных оценок от оценки других людей и мотивируя стремление спрятаться или напасть. Стыд ослабляет Я, поскольку является болезненным переживанием, и увеличивает вероятность активизации психологических защитных механизмов. В результате действия последних чувство стыда может трансформироваться в гнев, направленный на других и привносящий ощущение контроля над ситуацией186186
  Ibid. – P. 121.


[Закрыть]. Некоторые авторы связывают чувство стыда с усилением нарциссизма, который также может выступать защитным механизмом и блокировать возникновение симпатии и эмпатии187187
  См.: Gramzow R., Tangney J.P. Proneness to shame and the narcissistic personality // Personality a. social psychology bull. – L., 1992. – Vol. 18, N 3. – P. 369–376.


[Закрыть]. По Т. Шеффу и С. Ретцингер, стыд – это «эмоциональный аспект нарушения контакта между людьми»188188
  Scheff T.J., Retzinger S.M. Emotions and violence: Shame and rage in destructive conflicts. – Lexington (MA): Lexington books, 1991. – P. 66.


[Закрыть]. В отличие от стыда, чувство вины направлено на осознание индивидом своих поступков, которые связаны с нарушением моральных кодов культуры, т.е. индивид негативно оценивает свой поступок, а не свое Я в целом. В результате чувство вины, как правило, не является слишком болезненным, оно ведет к другим эмоциям – раскаянию и сожалению, мотивируя признание проступка, просьбу о прощении и попытки восстановить status quo. Более того, чувство вины увеличивает вероятность того, что индивид впредь будет согласовывать свое поведение с действиями других и вступать в кооперацию с ними. Дж. Тэнгни назвала чувство вины «плохим» чувством, а чувство стыда – «ужасным»189189
  Цит. по: Handbook of the sociology of emotions / Ed. by J.E. Stets, J.H. Turner. – N.Y.: Springer, 2006. – P. 551.


[Закрыть].

Различия, о которых пишет Льюис, подтверждаются разными исследованиями190190
  См., например: Tangney J.P., Dearing R.L. Shame and guilt. – N.Y.: Guilford, 2002.


[Закрыть]. Поэтому чувство вины чаще рассматривают как моральную эмоцию, поскольку оно благоприятствует ответственному, нормативному, моральному поведению, тогда как чувство стыда способствует разрушению взаимодействий и саморазрушительному поведению. Тэнгни обнаружила, что психологические последствия стыда более серьезны с точки зрения психопатологии, чем последствия чувства вины. Люди, испытывающие стыд, чаще подвержены депрессии, демонстрируют высокий уровень тревожности и низкую самооценку191191
  Turner J.H., Stets J.E. The sociology of emotions. – Cambridge: Cambridge univ. press, 2005. – P. 176.


[Закрыть]. По данным лонгитюдных исследований, дети, склонные к чувству стыда, в подростковом и более старшем возрасте чаще нарушали закон, употребляли наркотики, повергались аресту, тюремному заключению, совершали попытки самоубийства и вступали в рискованные сексуальные связи. Дети же, склонные к чувству вины, чаще получали высшее образование, активно участвовали в разных сферах социальной жизни, были менее склонны к рискованному поведению192192
  См.: Tangney J.P. The mixed legacy of the super-ego: Adaptive and maladaptive aspects of shame and guilt // Empirical perspectives on object relations theory // Ed. by J.M. Masling, R.F. Bumstein. – Wash.: American psychological association, 1994. – P. 1–28.


[Закрыть]. Дж. Тэнгни и Р. Диаринг утверждают, что чувство стыда является деструктивной эмоцией, потому что ведет к активизации защитных механизмов и перерождению стыда в гнев, а чувство вины стимулирует проявления симпатии и эмпатии, согласование личных целей с намерениями участников взаимодействия. Исследователи отмечают, что «современная мораль акцентирует способность признавать свои неверные поступки, брать ответственность на себя и исправлять ситуацию. В этом смысле чувство вины представляется более современной адаптивной моральной эмоцией»193193
  Tangney J.P., Dearing R.L. Shame and guilt. – P. 393–394.


[Закрыть].

Однако Дж. Тернер полагает, что связь чувства стыда с моралью не столь очевидна. Например, стыд часто возникает, когда индивиды чувствуют себя некомпетентными в определенной ситуации, но это переживание скорее основывается на самооценке, чем на социальной оценке. Поэтому стыд подобного рода не обязательно атакует целостное Я индивида194194
  См.: Turner J.H. Face-to-face: Towards a sociological theory of interpersonal behavior. – Stanford (CA): Stanford univ. press, 2002.


[Закрыть]. Чувство стыда может быть связано с ситуативной идентичностью и подвергать тестированию только особую ролевую идентичность в рамках наличной ситуации. Поэтому чувство стыда может не быть столь болезненным, как считает Льюис, тем более что она рассматривала эту эмоцию с позиций психотерапевта и его пациентов. Сходным образом и чувство вины не всегда связано только с определенным поведением в данной ситуации, оно не обязательно является всепоглощающим, но может продуцировать и другие эмоции, при этом его часто сопровождает чувство стыда. Если чувство вины не смешивается с чувством стыда, то оно не производит патологических симптомов, например депрессии. Тэнгни и Диаринг выделяют «неадекватное болезненное чувство вины» (maladaptive guilt), которое, как правило, ведет к чувству стыда195195
  Tangney J.P., Dearing R.L. Shame and guilt. – N.Y.: Guilford, 2002. – P. 398.


[Закрыть]. Поэтому и чувство стыда может служить внутренним механизмом социального контроля196196
  Handbook of the sociology of emotions / Ed. by J.E. Stets, J.H. Turner. – N.Y.: Springer, 2006. – P. 552.


[Закрыть]. Это заключение согласуется с результатами исследований Дж. Брейтвейта и С. Шотт197197
  См.: Braithwaite J. Crime, shame and reintegration. – Cambridge: Cambridge univ. press, 1989; Shott S. Emotion and social life: A symbolic interactionist analysis // American j. of sociology. – Chicago (IL), 1979. – Vol. 84, N 6. – P. 1317–1334.


[Закрыть], которые сделали вывод о том, что стыд может возбуждать нормативное поведение, генерирующее солидарность. Брейтвейт пишет о «реинтегративном» чувстве стыда, которое способствует сдерживанию криминального поведения в силу того, что неодобрение со стороны значимых других активизирует стыд, а также раскаяние, которые способствуют реинтеграции индивида в более широкое сообщество198198
  Giordano P.C., Schroeder R.D., Cernkovich S. Emotions and crime over the life course: A neo-Meadian perspective on criminal continuity and change // American j. of sociology. – Chicago (IL), 2007. – Vol. 112, N 6. – P. 1613.


[Закрыть].

Тэнгни и Диаринг доказывают, что стыд имел значение на ранних стадиях эволюции, но с усложнением общества соответственно усложняются сознание и эмоциональность, а также способность принимать роли и сопереживать чужой беде. Таким образом, стыд был чувством, характерным для прошлого, а чувство вины – ведущая эмоция настоящего199199
  Tangney J.P., Dearing R.L. Shame and guilt. – P. 394.


[Закрыть]. Согласно Тернеру и Стетс, эти заключения наивны, поскольку во всех типах обществ и чувство вины, и стыд являются внутренними механизмами социального контроля и служат поддержанию приверженности группам и моральным кодам культуры200200
  Handbook of the sociology of emotions. – P. 553.


[Закрыть]. Чувство стыда низкой интенсивности оперирует как механизм внутреннего контроля, способствующий сохранению социального порядка. Это согласуется с выводами Т. Шеффа, который утверждает, что когда стыд признается, индивиды могут перенастроить свои отношения с другими и, таким образом, не нарушать солидарности в группе201201
  См.: Scheff T.J. Shame and the social bond: A sociological theory // Sociological theory. – Wash., 2000. – Vol. 18, N 1. – P. 84–99.


[Закрыть].

Эмоции, связанные с критикой других (презрение, гнев и отвращение), являются реакцией на нарушение моральных ценностей и норм другими людьми. Гнев рассматривается как моральная эмоция, которая ориентирована главным образом на других и возникает, когда достижение целей становится затруднительным; гнев часто вызывает желание напасть на кого-либо – в прямом и переносном смысле слова. Гнев является эмоциональной реакцией на нарушение моральных норм и стимулирует стремление восстановить справедливость202202
  См.: Averill J.R. Illusions of anger // Aggression and violence: Social interactionist perspectives / Ed. by R.B. Felson, J.T. Tedesci. – Wash.: American psychological association, 1993. – P. 171–192.
  Примечательно, чтó пишет Э. Дюркгейм о функции гнева: «Иногда говорят, что гнев бесполезен, так, он представляет собой только разрушительную страсть, но это одностороннее воззрение. На самом деле гнев состоит в перевозбуждении и укреплении скрытых и свободных сил, которые помогают нашему личному чувству противостоять опасности. В состоянии мира, если можно так выразиться, оно [верование] недостаточно вооружено для борьбы; оно могло бы погибнуть, если бы в желанный момент не вступали бы резервы страсти. Гнев – не что иное, как мобилизация этих резервов. Может даже случиться, что вызванная таким образом помощь превосходит потребность, тогда в результате спора наши убеждения не только будут поколеблены, но еще больше укрепятся» (Дюркгейм Э. О разделении общественного труда: Метод социологии. – М.: Наука, 1991. – C. 98).


[Закрыть]. Отвращение становится моральным, когда индивиды оценивают чье-либо поведение как потерю человеческого достоинства (например, предательство друзей, хладнокровное убийство). Следствием возникновения чувства отвращения является разрыв контакта, взаимодействия, а также желание восстановить социальный порядок путем изгнания виновных в аморальном поведении. Презрение по своему содержанию и своей интенсивности представляет собой нечто среднее между гневом и отвращением. Это негативная оценка другого, дополненная чувством морального превосходства, которая ослабляет позитивные моральные эмоции, например сочувствие203203
  См.: Haidt J. The moral emotions // Handbook of affective sciences / Ed. by R.J. Davidson, K.R. Scherer, H.H. Goldsmith. – N.Y.: Oxford univ. press, 2003. – P. 852–870.


[Закрыть].

Специалисты утверждают, что презрение, гнев и отвращение возникают в разных культурах, когда налицо нарушение моральных кодов, связанных с понятиями сообщества, автономии и божественного (community, autonomy, divinity)204204
  См.: The big «three» of morality (autonomy, community, and divinity) and the big «three» explanations of suffering / Shweder R.A., Much N.C., Mahapatra M., Park L. // Morality and health / Ed. by A. Brandt, P. Rozin. – N.Y.: Routledge, 1997. – P. 119–169.


[Закрыть]. Презрение является эмоциональной реакцией на нарушение моральных ценностей и норм, сопряженных с понятием (и пониманием) сообщества, которые включают уважение к заведенному социальному порядку, почтение к авторитетам и самому сообществу. Презрение возникает, если выражается неуважение к этим вещам или возникает угроза безопасности сообщества. Гнев типически связан с нарушением морального кода автономности, который подразумевает уважение к индивидуальным правам и свободам, т.е. возникает тогда, когда действия другого нарушают чьи-либо права и свободы. Отвращение является реакцией на осквернение вещей и идей, связанных с верой в Бога, нарушением моральных правил, связанных с сакральным. Таким образом, презрение, гнев и отвращение выступают как «охранники» различных аспектов морального порядка.

Симпатия и эмпатия служат эмоциональными реакциями на страдания других людей. М. Дэвис следующим образом дифференцирует эти эмоции: эмпатия включает способность понимать эмоциональное состояние другого человека (когнитивный компонент) и переживать его чувства (аффективный компонент); симпатия не обязательно подразумевает последнее, но может выступать основанием для стремления помочь другому205205
  См.: Davis M.H. Empathy: A social psychological approach. – Boulder (CO): Westview, 1994.


[Закрыть], означает выражение печали и сожаления по поводу ситуации других людей206206
  См.: Clark C. Misery and company: Sympathy in everyday life. – Chicago (IL): Univ. of Chicago press, 1997.


[Закрыть]. Эмпатия, таким образом, не обязательно связана с симпатией, как и наоборот, симпатия не ведет к возникновению эмпатии. Эмпатия и симпатия являются, по сути, принятием роли другого (в терминах Дж.Г. Мида), поскольку в процессе этих переживаний один индивид прочитывает жесты другого, определяет его эмоциональное состояние и оценивает его, в результате чего первый может ощутить (или не ощутить) симпатию либо эмпатию. В таком случае являются ли симпатия и эмпатия эмоциями? Эти состояния служат значимой составляющей социальных взаимодействий, поддерживают социальную солидарность, поскольку выступают мотивирующей силой для оказания помощи индивидам, попавшим в трудное положение. Они облегчают межличностные отношения, обусловливая альтруизм и подавляя агрессию207207
  См.: Clark C. Misery and company: Sympathy in everyday life. – Chicago (IL): Univ. of Chicago press, 1997; Eisenberg N., Miller P. Empathy, sympathy and altruism: Empirical and conceptual links // Empathy and its development / Ed. by N. Eisenberg, J. Strayer. – N.Y.: Cambridge univ. press, 1987. – P. 292–311.


[Закрыть].

Тем не менее некоторые ученые полагают, что эмпатия – это не эмоция, а лишь способность понимать чувства других208208
  См.: Haidt J. The moral emotions // Handbook of affective sciences / Ed. by R.J. Davidson, K.R. Scherer, H.H. Goldsmith. – N.Y.: Oxford univ. press, 2003. – P. 852–870.


[Закрыть]. Подобным образом и симпатия только отражает тот факт, что два человека думают или чувствуют одинаково. Множество эмоций могут быть следствием симпатии и эмпатии – например, гнев, сожаление, тревога, сочувствие. Тренер и Стетс считают, что многие исследователи рассматривают эмпатию и симпатию как моральные эмоции потому, что эти механизмы, или способности, возбуждают эмоции, конституирующие солидарность209209
  Handbook of the sociology of emotions / Ed. by J.E. Stets, J.H. Turner. – N.Y.: Springer, 2006. – P. 555.


[Закрыть]. Кларк при этом пишет, что симпатия регулируется культурными правилами, однако симпатия может использоваться для достижения собственных целей, статуса или власти над другими (микроэкономика и микрополитика симпатии); порой проявление симпатии заставляет другого почувствовать, что он ниже по положению210210
  Clark C. Misery and company: Sympathy in everyday life. – Chicago (IL): Univ. of Chicago press, 1997. – P. 113.


[Закрыть]. Поэтому симпатия и эмпатия представляют собой, скорее, техники принятия роли, которые ведут к возникновению подлинных эмоций. Хотя симпатия и эмпатия поддерживают социальный порядок, они в той же мере подрывают порядок моральный, поскольку используются в личных интересах. Та же логика рассуждений применима к пониманию чувства вины, которое может быть использовано в межличностных отношениях для того, чтобы заставить кого-либо сделать что-либо211211
  См.: Baumeister R.F., Stillwell A.M., Heatherton T.F. Guilt: An interpersonal approach // Psychological bull. – Wash., 1994. – Vol. 115. – P. 243–267.


[Закрыть]. Здесь надо заметить, что моральные эмоции нередко расчленяют на их аналитические составляющие либо, наоборот, трактуют как целостности, поведенческие комплексы, которые невозможно рассматривать отдельно от культурных кодов, психологических механизмов, механизмов социального взаимодействия (например, чувство любви). Более того, некоторые ученые всю культуру определяют в терминах такого поведенческого комплекса; в частности, К. Кларк полагает, что американская культура – это культура симпатии, где последняя тем больше, чем более велика проблема и чем ближе отношения212212
  Cм. подробнее об этом: Clark C. Op. cit.


[Закрыть].

Эмоции, нацеленные на похвалу других людей, – благодарность и почитание, – первым описал Адам Смит в 1790 г. Он рассматривал благодарность как важную социальную эмоцию, которая поддерживает солидарность, поскольку возбуждает добрую волю к совершению нравственных поступков213213
  Cм.: Смит А. Теория нравственных чувств. – М.: Республика, 1997.


[Закрыть]. В самом деле, посредством благодарности индивид выражает расположение к другому человеку, который стал для него благодетелем, в противном случае он вряд ли сможет рассчитывать на его содействие и добрую волю в дальнейшем. По Г. Зиммелю, благодарность является мощным средством социального согласия и сплоченности, связывающим дарителя и получателя214214
  Handbook of the sociology of emotions. – P. 556.


[Закрыть]. Благодарность можно рассматривать как моральную эмоцию, поскольку она имеет три функции: морального барометра, морального мотива, морального подкрепления215215
  Ibid.


[Закрыть]. Как моральный барометр, благодарность является ответом на великодушие другого человека и сигнализирует об обмене вознаграждениями. Благодарность также является моральным мотивом, потому что стимулирует людей, которые испытывают благодарность, вести себя великодушно и в будущем и, таким образом, становится основой альтруизма216216
  Cм.: Trivers R.L. The evolution of reciprocal altruism // Quarterly rev. of biology. – Chicago (IL), 1971. – Vol. 46, N 1. – P. 35–57.


[Закрыть]. Наконец, благодарность мотивирует самих благодетелей и адресатов благодарности быть благодарными в будущем. С благодарностью связано чувство почитания – позитивное чувство, мотивирующее людей на добрые поступки, благотворительность и даже самопожертвование и приводящее в действие другие позитивные чувства (например, благоговение и священный трепет217217
  См.: Haidt J. The moral emotions // Handbook of affective sciences / Ed. by R.J. Davidson, K.R. Scherer, H.H. Goldsmith. – N.Y.: Oxford univ. press, 2003. – P. 852–870.


[Закрыть]). Почитание в этом смысле является противоположностью отвращения, поскольку последнее связано с самыми низкими поступками (которые оцениваются как таковые). Отвращение провоцирует уход из ситуации своего возникновения, а почитание связано с самыми высокими устремлениями и поступками и вызывает желание продлить контакт с достойным его объектом. Поэтому данные эмоции можно в полном смысле слова считать моральными.