Текст книги "Социологический ежегодник 2011"

Особый интерес, по мнению авторов статьи, представляет повторяющийся (в особенности в воспоминаниях респондентов группы I) мотив возникновения и усиления ощущения сплоченности и чувства солидарности участников трагических событий. Это обстоятельство полностью соответствует установкам теории социальной идентичности применительно к процессам Я-категоризации и указывает на конституирование психологической толпы из совокупности со-присутствующих индивидов.

Материалы настоящего обзора дают представление о разнообразии моделей формирования социальной солидарности в работах западных социальных психологов последнего десятилетия. Как свидетельствуют эти работы, теоретические обобщения и выводы исследователей в массе своей базируются на результатах лабораторных экспериментов, моделирующих (порой весьма искусно) тот или иной контекст возникновения интегрирующих связей в малых группах. В меньшей степени современный социопсихологический анализ солидарности опирается на данные полевых исследований (интервью и опросы участников реальных сообществ, демонстрирующих атмосферу доверия, единения и сплочения). С этой точки зрения примечательна небольшая заметка американца Бинь Сю (Северо-западный университет, г. Эванстон, Иллинойс) под интригующим названием «Дюркгейм в Сычуани», в которой нашел отражение редкий для данной области социального знания опыт включенного наблюдения (Bin Xu, 2009). Бинь Сю (этнический китаец, проживающий в США) описывает свою работу в группе волонтеров, приехавших в КНР летом 2008 г. с намерением оказать посильную (непрофессиональную) помощь жертвам землетрясения в провинции Сычуань. Его краткий отчет о деятельности этой группы, опубликованный в одном из самых авторитетных международных журналов по социальной психологии, вряд ли может заинтересовать теоретическими рассуждениями автора, который в основном следует за Э. Дюркгеймом, Дж. Александером и Л. Болтански. Внимания заслуживает эмоционально насыщенная реконструкция его личного приобщения «к процессу конституирования подлинной национальной солидарности в условиях авторитарного режима» (Bin Xu, 2009, p. 5).

Занимаясь в качестве социального психолога анализом символических микроритуалов, способствующих консолидации и сплочению людей в малых группах, Бинь Сю использует концепцию «локальных, или малых, публичных сообществ», разработанную Э. Мише и Х. Уайт (Mische, White, 1998). Здесь имеется в виду «врéменное социальное пространство, в границах которого многоаспектная социальная идентичность каждого из присутствующих предельно редуцируется и деконтекстуализируется, что позволяет им участвовать в высокоритуализованных интеракциях» (Bin Xu, 2009, p. 7). По мнению Бинь Сю, именно такими островками «локальной публики» стали горные деревушки в окрестностях Чэнду, куда прибыли волонтеры (некоторые из них, подобно автору заметки, представляли китайскую диаспору за рубежом, большинство приехали из самых разных районов КНР). Группа оказалась в зоне бедствия спустя два месяца после трагических событий. К этому времени спасатели и медики уже закончили свою работу; в Чэнду и его окрестностях началась реконструкция разрушенных зданий силами строителей и военнослужащих. Другими словами, практической необходимости в экстренной помощи пострадавшим, тем более непрофессиональной, уже не было. Тем не менее добровольцы быстро нашли себе занятия, которые Бинь Сю вслед за Дж. Голдфарбом (Goldfarb, 2006) называет политикой малых дел: они переезжали из деревни в деревню, днем организовывали досуг детей, распущенных на каникулы, вечерами показывали кино их родителям. В контексте этих действий посланцев доброй воли между ними и жертвами стихийного бедствия быстро устанавливались отношения симпатии и полного доверия (родители даже не интересовались именами волонтеров, не говоря уже об их паспортных данных). Эти отношения, в которые были включены также строители и военнослужащие, реализовывали себя посредством разнообразных микроритуалов – «очень уютных и симпатичных», по замечанию Бинь Сю (обмен любезностями и сигаретами, совместные скудные трапезы, обсуждение кинофильмов и насущных жизненных проблем, пение хором, чтение вслух, детские праздники под открытым небом и т.п.) (Goldfarb, 2006, p. 7).

«Если ритуалы – это символическое коллективное поведение, не имеющее обязательной инструментальной цели, – замечает автор, – то это именно то, чем мы занимались в окрестностях Чэнду» (Goldfarb, 2006, p. 7). С помощью названных выше ритуалов в зоне действия волонтеров формировалось пространство локальной публики, состоявшей из пострадавших, строителей, военных и самих волонтеров (совершенно посторонних, незнакомых людей, которые не преследовали никакой инструментальной цели помимо абстрактно-гуманитарной, но в то же время весьма конкретной и адресной помощи). Символические (и отчасти практические) интеракции сторон редуцировали любые статусные и сетевые атрибуты вновь прибывших до одной-единственной значимой идентичности волонтера. По мнению Бинь Сю, «подобные микроритуалы простых людей» (частицей которых стала деятельность его группы добровольцев) сыграли решающую роль в достижении общенационального единения и сделали государственные траурные мероприятия, транслировавшиеся по ТВ, ареной для искренней демонстрации всенародного горя. Такие ритуалы, имевшие место как в зоне бедствия, так и в других районах страны, «не только вносили элемент сакральности в ситуативный порядок интеракций в пределах образовавшихся “локальных публик”, но также сделались плотью и кровью официальных проявлений скорби, инициированных авторитарным режимом» (Goldfarb, 2006, p. 6). Опираясь опять-таки на личный опыт «дистанционного (ТВ, Интернет), а затем и непосредственного сострадания» жертвам землетрясения в Сычуани, Бинь Сю настаивает на длительном эмоциональном эффекте солидарности, сохраняющем свое влияние в условиях повседневности (волонтеры, работавшие с автором в окрестностях Чэнду, продолжали горячо обсуждать пережитое по возвращении домой – на веб-сайтах, в прессе, с друзьями, коллегами и просто с незнакомыми людьми). Это наблюдение, по мнению автора и очевидца «эмоционального пика коллективной солидарности» в ее национальной форме, позволяет приблизиться к пониманию проблемы, некогда поставленной Дюркгеймом: как сохранить отношения солидарности, после того как уляжется общественное возбуждение?

Литература

1. Batson C.D., Shaw L.L. Evidence for altruism: Toward a pluralism of prosocial motives // Psychological inquiry. – Abingdon, 1991. – Vol. 2, N 2. – P. 107–122.

2. Becker H. Man in reciprocity. – N.Y.: Praeger, 1956. – P. 1.

3. Bin Xu. Durkheim in Sichuan: The earthquake, national solidarity and the politics of small things // Social psychology quart. – Wash., 2009. – Vol. 72, N 1. – P. 5–8.

4. Blau P.M. Exchange and power in social life. – N.Y.: Wiley, 1964. – XXIII, 352 p.

5. Drury J., Cocking Ch., Reicher S. Everyone for themselves? A comparative study of crowd solidarity among emergency survivors // British j. of social psychology – Leicester, 2009. – Vol. 48, N 3. – P. 487–506.

6. Emerson R.M. Exchange theory // Sociological theories in progress. – Boston (MA): Houghton Mifflin, 1972. – Vol. 2: Exchange relations and networks. – P. 58–87.

7. Emerson R.M. Social exchange theory // Emerson R.M. Social psychology: Sociological perspectives. – N.Y.: Basic books, 1981. – P. 32.

8. Frank R.H. The strategic role of the emotions // Rationality a. society. – L., 1993. – Vol. 5, N 2. – P. 160–184.

9. Goldfarb J. The politics of small things: The power of the powerless in dark times. – Chicago (IL): Univ. of Chicago press, 2006. – XI, 162 p.

10. Gouldner A.W. The norm of reciprocity: A preliminary statement // American sociological rev. – Wash., 1960. – Vol. 25, N 2. – P. 161–178.

11. Granovetter M. Economic action and social structure: The problem of embeddedness // American j. of sociology. – Chicago (IL), 1985. – Vol. 91, N 3. – P. 481–510.

12. Hobhouse L.T. Morals in evolution: A study of comparative ethics. – L.: Chapman & Hall, 1906. – P. 12.

13. Irvin K., McGrimmon T., Simpson B. Sympathy and social order // Social psychology quart. – Wash., 2008. – Vol. 71, N 4. – P. 380.

14. Johnson N.R. Panic and the breakdown of social order: Popular myth, social theory, empirical evidence // Sociological focus. – Boulder (CO), 1987. – Vol. 20, N 3. – P. 171–183.

15. Levi-Strauss C. The elementary structure of kinship. – Boston (MA): Beacon, 1969. – XLII, 541 p.

16. Lin N. Social capital: A theory of social structure and action. – Cambridge: Cambridge univ. press, 2002. – XIV, 278 p.

17. Mawson A.R. Understanding mass panic and other collective responses to threat and disaster // Psychiatry. – Amsterdam, 2005. – Vol. 68. – P. 95–113.

18. Mische A., White H. Between conversation and situation: Public switching dynamics across network-domains // Social research. – N.Y., 1998. – Vol. 65, N 3. – P. 695–724.

19. Molm L.D. The structure of reciprocity // Social psychology quart. – Wash., 2010. – Vol. 73, N 2. – P. 119–131.

20. Molm L.D. The value of reciprocity // Social psychology quart. – Wash., 2007. – Vol. 70, N 2. – P. 199–217.

21. Molm L.D., Takahashi N., Peterson G. Risk and trust in social exchange: Experimental test of a classical proposition // American j. of sociology – Chicago (IL), 2000. – Vol. 105, N 5. – P. 1396–1427.

22. Molm L.D., Takahashi N., Peterson G. In the eye of the beholder: Procedural justice in social exchange // American sociological rev. – Wash., 2003. – Vol. 68, N 1. – P. 128–152.

23. Molm L.D., Collet J.L., Schaefer D.R. Conflict and fairness in social exchange // Social forces. – Chapel Hill (NC), 2006. – Vol. 84, N 4. – P. 2331–2352.

24. Molm L.D., Collet J.L., Schaefer D.R. Building solidarity through generalized exchange: A theory of reciprocity // American j. of sociology. – Chicago (IL), 2007. – Vol. 113, N 1. – P. 205–242.

25. Molm L.D., Collet J.L., Schaefer D.R. Fragile and resilient trust: Risk and uncertainty in negotiated and reciprocal exchange // Sociological theory. – Oxford; Malden (MA), 2009. – Vol. 7, N 1. – P. 1–32.

26. Nowak M.A., Sigmund K. Shrewd investments // Science. – N.Y., 2000. – Vol. 288. – P. 819– 820.

27. Paxton P. Social capital and democracy: An interdependent relationship // American sociological rev. – Wash., 2002. – Vol. 67, N 2. – P. 254–277.

28. Ridgeway C.L. Introduction to Linda Molm: 2009 recipient of Cooley-Mead award // Social psychology quart. – Wash., 2010. – Vol. 73, N 2. – P. 118.

29. Simmel G. The sociology of Georg Simmel. – Glencoe (IL): Free press, 1950. – P. 387.

30. Social categorization and intergroup behavior / Tajfel H., Billig M.G., Bundy R.P., Flament C. // European j. of social psychology. – Oxford, 1971. – Vol. 1, N 2. – P. 149–177.

31. Turner J.C. A self-categorization theory // Rediscovering the social group: A selfcategorization theory. – Oxford: Blackwell, 1987. – P. 42–67.

О.А. Симонова

Понятие социальной солидарности является основополагающим для решения проблемы социального порядка, которую в свою очередь можно считать фундаментальной для социологии как науки. Эта проблема решалась с помощью разных методологических стратегий, на уровне межличностных взаимодействий, групповых взаимодействий и общества в целом. Традиционные социологические вопросы – как возможно общество, как возможен социальный порядок, почему индивиды подчиняются социальному порядку – в современной социологии находят все новые теоретико-методологические решения, среди которых одним из самых заметных становится социологическое изучение эмоций, их роли в поведении индивидов, в обществе в целом. В последние несколько десятилетий в современной социологии социальное поведение изучается только с учетом эмоций. Эту тенденцию поддерживает ряд исследований в разных социологических традициях и научных школах. Исследователи единодушны в том, что изучение эмоций с социологической точки зрения необходимо для более полного и адекватного понимания основных социальных институтов, социальных групп, организаций, социальных движений. Целью данной статьи является анализ работ по социологии эмоций, в которых ставится ключевая проблема социологии – проблема поддержания социальной солидарности. Особенно очевидно это прослеживается в анализе так называемых моральных эмоций, которые возникают, когда индивиды (постоянно, осознанно и неосознанно) соотносят свое поведение с моральными ценностями и нормами культуры. Моральные эмоции непосредственно затрагивают личностную идентичность и значимые представления индивида о себе. В большинстве ситуаций у него возникает необходимость управлять своей идентичностью и эмоциями для поддержания социального взаимодействия, что имеет макроструктурные последствия для социального порядка. В связи с этим в рамках социологии эмоций возник целый ряд понятий, таких, как «эмоциональная культура», «эмоциональная идеология», «эмоциональная девиация», «эмоциональный труд», «управление эмоциями», и др. Многие социологические концепции эмоций (например, Т. Шеффа, С. Шотт, Р. Коллинза, Э. Саммерс-Эффлер) напрямую затрагивают моральные эмоции и стратегии управления личностной идентичностью. Поэтому, хотя данная работа носит главным образом теоретико-методологический и историко-социологический характер, она может иметь значение в том числе и для методики новейших эмпирических исследований.

В ходе анализа социальной солидарности возникают закономерные вопросы: совпадают ли понятия социального порядка и социальной солидарности, возможно ли первое без второго? В разряд понятий, синонимичных солидарности, входят следующие: «социальный порядок», «социальная организация», «социальный консенсус», «социальная интеграция», «кооперация», «сотрудничество» и многие другие. Сопоставление этих терминов показывает, что понятие социальной интеграции, отражающее функциональную взаимозависимость элементов социальной системы, понятие социальной организации, подразумевающее иерархическую структуру управления, понятия кооперации и сотрудничества, указывающие на поведенческие аспекты солидарного поведения, недостаточны для понимания природы и генезиса социальной солидарности9090
  См.: Урсуленко К. Социальная солидарность: Развитие понятия в истории социологии и современные интерпретации // Социология: Теория, методы, маркетинг. – Киев, 2009. – № 1. – С. 151–155.


[Закрыть]. Вероятно, все эти условия необходимы для социального порядка, но в их основании должен лежать социальный консенсус, общие правила и ориентиры поведения, поэтому для социального порядка требуется социальная солидарность, степень которой может быть различной. Социальная солидарность как на микро– (индивидуальном и внутригрупповом), так и на макроуровне социального организма в первую очередь предполагает соблюдение установленных правил и веру в определенные социальные ценности, в каких бы поведенческих образцах или сценариях эта приверженность ни выражалась; это, в свою очередь, подразумевает, что социальная солидарность держится не только на идеях, внешнем принуждении, взаимной зависимости, прагматически ориентированном поведении, но также на общеразделяемых коллективных и индивидуальных чувствах (эмоциях), типическим образом возникающих в рамках данного социального целого. Поэтому теоретико-методологическое решение проблемы солидарности неотделимо от исследования эмоционального измерения человеческого поведения.

Понятием солидарности сегодня все чаще пользуются обществоведы самых разных направлений, которые изучают причины разрыва социальной «ткани» и ищут основы ее регенерации. В связи с этим возникают вопросы об условиях формирования солидарности, материальных и нематериальных факторах этого процесса, о природе солидаристского потенциала группы9191
  Барсукова С.Ю. Солидарность участников неформальной экономики (на примере стратегий мигрантов и предпринимателей) // СоцИс. – М., 2002. – № 4. – С. 3.


[Закрыть]. Сюда можно добавить и другие: каким образом социальная солидарность воспроизводится в рамках данного социального порядка, каковы ее наблюдаемые проявления, при каких условиях она может ослабляться и насколько, наконец, в этих процессах существенна роль эмоций?

Проблема социальной солидарности так или иначе затрагивалась в работах всех классиков социологии, но нам хотелось бы заострить внимание именно на тех работах, которые имеют значение в контексте рассматриваемой проблемы. При том что подробный анализ классических трудов под углом зрения социальной солидарности является темой отдельной работы, мы намерены продемонстрировать преемственность классических идей в современных социологических исследованиях эмоций в связи с проблемой социальной солидарности.

История понятия социальной солидарности началась одновременно с историей самой социологии. В трудах О. Конта это понятие встречается постоянно, когда он пишет о социальном порядке, рассуждая об иерархической структуре общества и определяя структуру социологической науки, о социальной статике и социальной динамике. Социальная статика, в сущности, сводится к изучению того, что Конт называет «общественным консенсусом»9292
  Гофман А.Б. Классическое и современное: Этюды по истории и теории социологии. – М.: Наука, 2003. – С. 94.


[Закрыть]. Социальная статика представляет собой анатомический анализ структуры общества в конкретный момент, а также анализ элементов, которые определяют консенсус, т.е. превращают совокупность индивидов или семей в коллектив, создают единство из множества институтов9393
  Арон Р. Этапы социологической мысли / Общ. ред. и предисл. П.С. Гуревича. – М.: Прогресс–Политика, 1993. – С. 111–115.


[Закрыть]. Разделение труда в обществе выступает одним из главных факторов социального порядка, способствуя возникновению общих идей, интересов, эмоциональных и моральных связей. Общие идеи опираются на общие чувства и социальные институты, а люди, по мнению Конта, не движимы ничем иным, кроме своих чувств9494
  Там же. – С. 116.


[Закрыть]. При этом человек эгоистичен, но у него имеются альтруистические склонности. Социальные чувства (как правило, альтруистические) держатся на симпатии, а симпатия рождается в семье, поэтому семья представляет собой высший уровень консенсуса. Во втором томе «Системы позитивной политики» Конт отвечает на вопрос о том, в чем заключается фундаментальная структура обществ. Любое общество непременно предполагает консенсус, единение членов, составляющих общество. Общественное единство требует признания принципа единства всеми индивидами, поэтому Конт обращается к религии. Сама религия представляет собой триединство следующих аспектов: интеллектуального (догмы), аффективного (любовь, выражающаяся в культе) и практического (уклад). Религия воспроизводит в самой себе природу человека: порождая единство, она должна обращаться одновременно к разуму, чувству и действию, т.е. ко всем способностям человека9595
  Арон Р. Этапы социологической мысли / Общ. ред. и предисл. П.С. Гуревича. – М.: Прогресс–Политика, 1993. – С. 117.


[Закрыть]. Религия создает общественный порядок, она служит формой привязанности и деятельности, а также догмой и верованием: «Религия предлагает для души нормальный консенсус, в точности сравнимый с консенсусом здоровья с телом»9696
  Там же.


[Закрыть]. По Конту, для социальной солидарности помимо мирской или технической иерархии нужна религия. Именно религия отвечает постоянным человеческим потребностям в любви и единстве, именно такая религия станет религией человечества.

Таким образом, общество, по Конту, держится на согласии умов, консенсус определяет социальный порядок: общие идеи и общие социальные чувства составляют сущность социальной солидарности. Примечательно, что, описывая социальный порядок как имеющий необходимым условием социальную солидарность, он опирается на идею об общих чувствах альтруистической, моральной природы, или устремленности к высшим ценностям эпохи, и подчеркивает значение симпатии в качестве фундаментального фонового условия социального порядка, чувства, соединяющего все уровни социальной структуры.

Социологические идеи К. Маркса отсылают нас к проблеме групповой солидарности9797
  Там же. – С. 148 и далее.


[Закрыть], которая чрезвычайно важна не только в исследовании понимания проблемы социальной солидарности в целом, но и для изучения эмоций. Маркс писал о групповой или классовой солидарности, его социология – это социология классовой борьбы, поскольку социальные классы являются главными действующими лицами истории. Изначально признаком класса, по Марксу, служило место в системе общественного производства, позднее в работах «Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 г.» и «18 брюмера Луи Бонапарта» он расширяет свое понимание класса. Место в социальной структуре, общность деятельности, способа мышления и образа жизни являются необходимыми, но недостаточными условиями существования общественных классов, для которых нужна также психологическая общность. Для образования класса, по Марксу, необходимо осознание единства, ощущение отличия от других общественных классов и даже враждебность по отношению к ним. Опять-таки помимо общих идей требуются солидарность, общие чувства – например, гнев, фрустрация, решимость вести борьбу, эмпатия и др. Понятие класса в этом случае не совпадает с представлением об общественной группе. Как пишет Р. Арон, помимо общего образа жизни класс для Маркса предполагает осознание этой общности в национальных рамках и волю к совместным действиям с целью определенной организации коллектива9898
  Арон Р. Этапы социологической мысли / Общ. ред. и предисл. П.С. Гуревича. – М.: Прогресс–Политика, 1993. – С. 197.


[Закрыть]. Отсюда, по Марксу, в капиталистическом обществе возможны лишь два больших класса, потому что здесь имеются лишь две группы с подлинно противоположными представлениями о том, каким должно быть общество, при том что каждая из этих групп действительно определяется политической и исторической волей. Можно утверждать, что, по Марксу, несмотря на то, что положение классов определяется социальной структурой производства материальных благ, их окончательное формирование основывается на осознании единства, непременно сопровождаемого общими чувствами, которые «подогреваются» этим же социальным положением.

Безусловно, самым весомым вкладом в изучение социальной солидарности стали работы Э. Дюркгейма, в которых нередко акцентируется роль чувств, возникающих в тех или иных социальных условиях. По Дюркгейму, социальная солидарность в современных обществах основывается на разделении труда как социальной структуре, которая обусловливает общие идеи, представления, чувства, ценности, нормы. При социальной солидарности коллективное сознание обладает моральным авторитетом для большинства членов общества. Социальная солидарность и разделение общественного труда являются, по Дюркгейму, социальными и моральными фактами. Наблюдаемое следствие коллективного сознания французский социолог находит в праве; в современном обществе кооперативное право служит организации регулярного и упорядоченного сосуществования уже дифференцированных индивидов. Таким образом, органическая солидарность основывается на функциональной взаимной зависимости и коллективных представлениях, что выражается в соответствующем нормативном порядке в виде морали и права. Но в современном индивидуализированном обществе основная проблема состоит в поддержании минимума коллективного сознания, при отсутствии которого органическая солидарность будет ослабляться, что влечет за собой общественную дезинтеграцию, а в конечном счете и аномию. Согласно Дюркгейму, главной проблемой современных обществ является проблема консенсуса, укрепления общих верований и чувств, благодаря которым смягчаются конфликты, подавляется эгоизм и поддерживается согласие. Общество не может сохраниться, если не будет императивов и запретов, коллективных ценностей и объектов поклонения, привязывающих индивидуальную личность к социальному целому9999
  Там же. – С. 326.


[Закрыть].

Вообще одной из главных составляющих социальной солидарности выступает личная приверженность членов общества социальным нормам и ценностям, которые выражаются в групповой морали. Тема отношений между индивидом и коллективом встречается во всех трудах Дюркгейма, поскольку именно в этой «болевой» точке современного общества рождается социальная солидарность. При прочтении работы «Самоубийство» становится понятно, что самоубийства происходят вследствие несчастья человека в современном обществе, где процветают индивидуализм и эгоизм и ослабляется нормативная система. Аномические и эгоистические самоубийства являются следствием того, что «общество недостаточно присутствует в индивидах»100100
  Цит. по: Suffering and evil: The Durkheimian legacy: Essays in commemoration of the 90^th anniversary of Durkheim’s death / Ed. by W.S.F. Pickering, M. Rosati. – N.Y.; Oxford: Durkheim press: Berghahn books, 2008. – Р. 45.


[Закрыть], т.е. следствием аномии. Эгоистические самоубийства случаются тогда, когда коллективная жизнь теряет для индивидов смысл. В этом случае эгоизм описывается с помощью эмоций – как смесь печали и праздности, чувства пустоты и одиночества, порождающих мысль о самоубийстве. По Дюркгейму, это закономерное следствие «астении коллективной деятельности»101101
  Ibid. – P. 38–39.


[Закрыть], тогда как основанием общественной жизни для него, как и для Конта, выступает альтруизм102102
  Дюркгейм Э. О разделении общественного труда: Метод социологии. – М.: Наука, 1991. – С. 215.


[Закрыть]. При аномии внутреннее состояние описывается как меланхолия, которая характеризуется усилением чувств раздражения и недовольства, болезненной тревоги, нетерпения, состояния постоянного возбуждения, неудовлетворенности, также чреватых самоубийством. По Дюркгейму, средством избавления от этих чувств является укрепление коллективного сознания, более ясная репрезентация коллективных представлений и более строгая регламентация правил совместной жизни103103
  Suffering and evil. – Р. 74.


[Закрыть].

Дюркгейм ищет пути бóльшего вовлечения индивидов в коллективы, рассматривая семейные, политические и религиозные институты. Он стремится доказать, что ни одна из групп, рождающихся в данном институциональном контексте, не представляет собой близкого индивиду социального окружения, которое удовлетворяло бы его, целиком подчиняя требованиям солидарности. С точки зрения французского социолога, индивиды должны подчиняться требованиям коллективного сознания, поэтому скрепить современное общество может действенная мораль, которая есть в профессиональных группах или корпорациях: она гарантирует дисциплину, престиж, чувство солидарности, а значит, и чувство удовлетворения104104
  См.: Дюркгейм Э. Указ. соч. – С. 14, 18, 215.


[Закрыть]. Как и Конт, Дюркгейм полагал, что социальный порядок и солидарность может обеспечить система религиозных верований, гарантирующая общественную приверженность и совмещающая в себе систему верований, которые обладают моральным авторитетом, подразумевает ритуальные практики и формирующиеся на этой основе солидарные социальные группы и организации. Однако Дюркгейм понимал, что традиционная религия уже не способствует в полной мере органической солидарности, складывающейся в современном обществе, на смену ей должна прийти сильная светская мораль, подкрепленная образовательными институтами. Социалистическая идея Дюркгейма заключается в установлении более осознанной организации коллективной жизни, цель и следствие которой – интеграция индивидов в социальных рамках или общностях, наделенных моральным авторитетом и потому способных выполнять воспитательную функцию105105
  Арон Р. Этапы социологической мысли / Общ. ред. и предисл. П.С. Гуревича. – М.: Прогресс–Политика, 1993. – С. 373.


[Закрыть].

Именно дюркгеймовское исследование религии показало, что в до-письменных обществах социальная солидарность обеспечивалась с помощью ритуалов, которые поддерживали связь индивида с группой, регулярно «воспроизводили» общие верования, оживляли чувства, а иногда и способствовали созданию новых человеческих объединений. Дюркгейм был первым социологом, который показал (в работе «Элементарные формы религиозной жизни»), что религиозные верования поддерживаются и, возможно, изменяются посредством ритуалов, которые, как правило, вызывают эмоции. Ритуалы, которые индивиды исполняют в непосредственном контакте, способствуют возникновению общего «воодушевления» («effervescence»), что ведет к ритмической синхронизации их действий, усилению эмоционального возбуждения и фокусированию внимания на символах группы. При этом социальная солидарность поддерживалась на основе разных чувств или эмоций, позитивных и негативных (гнев, месть, возмущение)106106
  См.: Дюркгейм Э. О разделении общественного труда: Метод социологии. – М.: Наука, 1991. – С. 98–100.


[Закрыть]. Как свидетельствуют сегодня социологи, изучающие наследие Дюркгейма, социализация, жизнь в религиозных сообществах, да и вообще жизнь в обществе сопровождается переживанием не только позитивных чувств коллективного воодушевления, радости, удовлетворения, но и негативных чувств, которые можно охарактеризовать как страдания, боль, несчастья107107
  См.: Suffering and evil: The Durkheimian legacy: Essays in commemoration of the 90^th anniversary of Durkheim’s death / Ed. by W.S.F. Pickering, M. Rosati. – N.Y.; Oxford: Durkheim press: Berghahn books, 2008.


[Закрыть]. И позитивные, и негативные эмоции в этом случае являются неотъемлемой частью социальной солидарности.

Безусловно, этот обзор социологической классики применительно к теме солидарности не является полным, понятие социальной солидарности развивалось и в других социологических концепциях, например в теории альтруизма П.А. Сорокина. Подытоживая сказанное, можно констатировать, что классики социологии считали, что социальная солидарность базируется на разделении труда, общих идеях, моральных правилах, ритуалах и общих чувствах, которые отражают приверженность обществу. Уточним, что под общими чувствами имеются в виду не только коллективные эмоции или разделяемые эмоции, но и типичные эмоциональные переживания, ежедневно сопровождающие человеческие действия. Таким образом, социальная солидарность означает целостность и единство вследствие общих идей, общих чувств, культурных ценностей, моральных норм, подразумевающих помощь, поддержку и сотрудничество и закрепленных в сознании личности. Поэтому понятия, синонимичные социальной солидарности, скорее описывают ее необходимые условия (например, в отличие от социальной интеграции солидарность носит добровольный характер, так что интеграция должна здесь дополняться разделяемыми чувствами)108108
  См.: Урсуленко К. Социальная солидарность: Развитие понятия в истории социологии и современные интерпретации // Социология: Теория, методы, маркетинг. – Киев, 2009. – № 1. – С. 138–157.


[Закрыть]. Сегодня социологи для раскрытия понятия социальной солидарности пользуются термином «идентичность». Связь между социальной солидарностью и социальной идентичностью – как самоотождествлением личности с некой общностью – бесспорна; без осознания своей принадлежности к четко очерченной группе (в представлении индивида) нет солидарности с группой и нет соответствующих действий109109
  Барсукова С.Ю. Солидарность участников неформальной экономики (на примере стратегий мигрантов и предпринимателей) // СоцИс. – М., 2002. – № 4. – С. 2.


[Закрыть]. Идентичность предполагает также выделение себя из среды других, поэтому солидарность основывается на разделении «мы» – «они» в качестве противостоящих друг другу общностей. Действительно, понятие идентичности позволяет связать между собой эмоции как внутреннее состояние индивидов и социальные группы, поэтому оно входит в арсенал социологического анализа эмоций и их роли в поддержании социальной солидарности. Групповая солидарность усиливается в ситуации неблагоприятных обстоятельств, в которых оказалась или может оказаться группа, «ситуативное родство создает возможность солидаристского поведения»110110
  Там же. – С. 3.


[Закрыть]. Здесь важно общее осознание неблагополучия: при неблагополучных обстоятельствах вскрываются основные компоненты социальной солидарности – общие идеи, чувства, выражающиеся в идентичности и в приверженности группе. Именно социальная солидарность способствует возникновению чувств гнева, раздражения, а также эмпатии, симпатии, чувств, направленных на противостояние или взаимопомощь. Здесь вступают в силу моральные императивы, а не только прагматические мотивы. Поэтому С.Ю. Барсукова определяет солидарность как «особый тип социального взаимодействия, при котором моральное долженствование переводит ресурс идентичности в плоскость реальной деятельности»111111
  Барсукова С.Ю. Солидарность участников неформальной экономики (на примере стратегий мигрантов и предпринимателей) // СоцИс. – М., 2002. – № 4. – С. 4.


[Закрыть], вследствие этого солидарность выражается в приверженности группе, защите ее социальных ценностей даже вопреки индивидуальным интересам ее членов.