Текст книги "Избранные. Революционная фантастика"

Роза, лишившись таки своего канала, перенесла вещание в Муравейник, и многочисленные фаны потянулись за ней.

– Ты мне еще должен спасибо сказать, что притащила к тебе свою фанатскую базу! – ехидно писала она Спаю.

* * *

Внеклассные часы тянулись бесконечно. Мать, как обычно, работала допоздна, а покинуть школу без ее ведома К8 теперь не могла.

А тут еще и социальный педагог, жирная тетка из Благодепа, битый час парила мозг на тему согласия в обществе и недопустимости беспорядков. Скучно до слез! И связаться с друзьями из Берлоги нельзя – мать фильтрует все звонки.

К8 раскрыла школьный блокнот. На экране всплыли несделанные лабораторки. Она нажала первую: «Секс. просвет: Мастурбация и снижение агрессии у подростков».

Когда это кончится? К8 без сил уронила голову на руки. От слова «секс» в голове почему-то всплывали только небритые мужика за тридцать.

От нечего делать К8 стала прислушиваться к болтовне местной ячейки «золотой молодежи». Эллочка, классная принцесса, пролистывала в блокноте каталог модных шмоток с какой-то сетевой барахолки, а вокруг роился фанклуб из девочек попроще.

Стоп! К8 вдруг подскочила. Такая фигня в школьном гаджете? А как же сетевая защита? И она с интересом сунула нос в их компанию.

– Это новая штуковина, Муравейник, – повела плечиком Элла. – Меня парень подключил. Тут можно в обход фильтров смотреть что хочешь.

– Слушай, а подключи меня! – загорелась К8.

Принцесса скривила личико. Ее фанклуб напрягся.

– Здесь только для друзей.

– Да ладно тебе! – подмигнула К8. – А кто помогал твою болонку в трущаках искать?

Через несколько минут она уже набирала контакт Спая.

– О! – расплылся тот в улыбке. – Красавица желает сбежать из башни дракона?

К8 вспыхнула.

– Слышь, не умничай! Если тебе еще нужна помощь с Цитаделью, то лучше придумай, как вытащить меня отсюда!

* * *

Успешную вылазку в Цитадель они праздновали в «норе» Спая.

– Не думала, что будет так просто! – К8 бросила ему рубило и откупорила банку рисового пива. – Я только поднесла к терминалу, а оно само все сделало.

– Ну, я установил туда кое-что помощнее, чем взломщик биллбордов. – Спай тоже приложился к пиву, следя с улыбкой, как данные утекают в ботнет. – «Львы» как раз играли: думаю, охрана не видела ничего, кроме матча.

К8 прошлась вдоль пыльных полок с книгами.

– Так, под домашний арест я сегодня не собираюсь.

– Ты же теперь моя соучастница! – ухмыльнулся Спай. – Не парься, без браслета тебя нескоро найдут.

Он помахал жестянкой, куда спрятал идентификатор К8. После второй банки пива она раскраснелась и потянула вниз застежку комбинезона:

– Значит, я перекантуюсь пока у тебя?

Спай напрягся. А как же Ли?

Внезапно ее взгляд упал на карточку между книгами, где он стоял в обнимку с Розой.

– А это кто?

– Роза, – пожал плечами Спай, не вдаваясь в подробности.

– Видела ее в какой-то программе. Красивая…

Она грустно покрутила в руках пакетик.

– Слушай, у тебя нет крабовых чипсов? Ненавижу попкорн.

Когда Спай вернулся с чипсами, К8 уже мирно посапывала на его софе. Он хмыкнул, укрыл ее пледом и пошел устраиваться в кресле.

Утром его разбудил тревожный звонок Розы.

– Аноним пропал!

– Кто? – не сразу понял Спай.

– Ну, который делал заказ! Мы договаривались о встрече, но он не явился.

– Странно, – Спай протер глаза. – Может, он и не планировал их забирать? Просто хотел, чтобы они попали к тебе? В любом случае их еще надо расшифровывать, я запустил ботнет.

Роза выдохнула уже спокойнее.

– А это надолго?

– Не знаю. Может день, а может месяц.

Спай нажал отбой и прошелся по «норе». Только сейчас он заметил, что К8 нигде не видно. Жестянка с браслетом и чипсы тоже пропали.

На столе ждала записка с жуткими каракулями.

«Если что, я в Берлоге. С тебя должок. К8», – едва смог разобрать он.

Ну да, он же обещал помочь с тайной ее отца.

– А писать в школах уже не учат, – хмыкнул Спай и перевернул записку.

Это была его карточка с Розой.

2.2.

За две недели население Муравейника перевалило сотню тысяч. Добровольная группа из хакеров и кодеров, откликнувшихся на зов Спая, собрала новую версию системы. В ней было все больше атрибутов полноценного государства: собственная криптовалюта, система голосований, распределенные реестры граждан Муравейника, учета их собственности и договоров между ними.

«System Crash» они теперь использовали как коворкинг, тут всегда собиралась группа единомышленников. Экраностены транслировали «Агентов перемен», новую программу Розы, где она общалась со зрителями и рассказывала об успехах Муравейника. Теперь вместо студийных сотрудников на нее работала целая сеть анонимных информаторов. Многие сливали через Муравейник ценные инсайды из мэрии.

– А «лайки» не стремное название для валюты? – засомневался Спай перед релизом.

– Плевать. Мы даем людям инструмент взаиморасчетов, который нельзя ни контролировать, ни конфисковать. Вон китайцы до сих пор печатают бумажные юани и держат все черные рынки мира. Чем мы хуже? – Хиро поправил очки. – Главное тут – позитив! Деньги становятся ценностью, только когда люди им доверяют. Без этого даже золото – обычный цветной металл.

Спай вспомнил трущаки, где юани, бартер и самогон были самой ходовой валютой.

– Ты прав. Кстати, Ли с мейкерами раскопали в гаджетах «черные ходы» для контроля на аппаратном уровне.

– Так пусть печатают свои. И к черту лицензии – будет только дешевле!

– Но их же не зарегистрируют в Сети.

– У гаджетов есть аварийный режим. При падении Сети они передают сигналы напрямую друг другу. Люди Муравейника есть уже во всех районах – будем сами себе ретрансляторы.

– Это медленно.

– Зато мы перестанем зависеть от подконтрольных каналов связи. И чем больше людей подключится, тем стабильнее будет Муравейник.

Спай почесал затылок.

– Может запустить рекламных ботов, как у Армитажа?

– Оставим эти методы Благодепу, – покачал головой Хиро. – Зачем нам толпы левых юзеров? Там будет море ботов и агентов СБ. Козырь Муравейника – доверие: случайных у нас не бывает, правда?

Роза, закончив эфир, тоже вклинилась в беседу.

– В Муравейнике полно рекламистов! Они накидают вам свежих идей в духе «Приведи друзей» и «Подключи соседа». Можно даже криптовалюту за новеньких раздавать!

* * *

Вечером Спай нашел время, наконец, заглянуть к соседке. С удивлением он обнаружил, что вокруг Василины и без Муравейника выстроилась целая ячейка самоорганизации. Старушки собирались у телеэкрана, смотрели индийские сериалы, обсуждали новости и слухи, к ним заходили поседевшие, но еще бодрые ветераны Большой Войны. А когда надо, все могли быстро организоваться для практических дел. Но еще больше Спая удивило, что соседка знала о Муравейнике.

– Тут был похожий сериал, как Ганди боролся за права индусов, – оживилась Василина. – Когда множество людей объединяются ради общей цели, они без оружия могут перевернуть мир. Жаль только новый сезон не прошел лингвистическую экспертизу при мэрии.

– Наверное ИИ-ассистенты посчитали, что это дестабилизирует умы горожан, – скривился Спай.

– Вы, молодые, варитесь в своем соку, – вздохнула старушка, и Спай невольно хмыкнул: давно его не причисляли к молодежи. – Но вокруг столько людей, которые ничего о вас не знают! Почему бы не попробовать достучаться к ним?

– Информационные пузыри? – задумался Спай. – А хотите, я и вас подключу к Муравейнику? – вдруг спросил он.

* * *

Через месяц в Муравейнике был уже каждый десятый житель города. Добровольцы ходили по соседям, объясняя его выгоды. Золотая букашка, символ Муравейника, все чаще мелькала среди молодежных граффити. А после акции «Подключи бабушку» заметно прибавилось людей старшего возраста.

Люди продвигали свои инициативы, собирали советы координации по районам, голосовали за лидеров. ИИ-боты Армитажа не раз пытались заползти в Муравейник, но их там никто не знал, поэтому их быстро отключали – заодно с мутными типами, которые их пригласили. Многие добровольно включали в ботнет свои домовые процессоры и виртуальные приставки, чтобы помогать работе Муравейника и майнить лайки.

В октябре устроили акцию «Золотой Бип!». Ровно в девять вечера все гаджеты Муравейника мигнули индикаторами и издали тихое «би-бип». Тысячи золотистых огоньков вспыхнули на улицах. Люди вдруг увидели, сколько вокруг единомышленников. Многие подходили, общались, парни знакомились с девушками.

После этого в Муравейник добавили функцию «Искать рядом!», чтобы «муравьи» могли найти друг друга в толпе или позвать на помощь, если что-то случится.

– Какая активность! – листал Спай муравьиные новости. – И откуда вдруг столько жизни в нашем сонном городе?

– Ее убаюкивали долгие годы, пока не появилась отдушина, – пожал плечами Хиро. – Общество само себя лечит. Надо только не мешать.

– Я уже видел у торговцев «Продаем за лайки». Копы пытались их гоняют, так они придумали незаметный значок «для своих».

Хиро развернулся к монитору.

– Смотрел статистику? В Муравейник утекает не только уличная торговля: поставщики бойкотируют торговые сети монополистов и ищут покупателей напрямую. Всем выходит дешевле. Это уже целая параллельная экономика.

– В трущаках она была и раньше, просто Муравейник вдохнул в нее новую жизнь. Пора кредиты в лайках раздавать! Если так пойдет и дальше, скоро отцы города почувствуют, что теряют обороты.

Хиро прищурился.

– Думаешь, нас еще долго будут не замечать?

2.3.

Штурм «Берлоги» начался внезапно. Для всех, кроме К8.

За две минуты до того, как первые гранаты с газом полетели в окна, с ней связался Аноним.

– Выбрось все гаджеты и беги в соседний цех, – написал собеседник в маске. – Там в тайнике наушник. Я скажу, что делать дальше.

К8 уже набрала: «А ты кто вообще такой?», как за окном завыли сирены, и дрон стал громогласно призывать сдаваться.

– Ну, бегом! Нет времени объяснять! – подтолкнул Аноним, и К8 побежала.

Когда она взобралась на крышу, ворота уже таранил полицейский водомет. Берлогу с трех сторон окружал спецназ на броневиках. С четвертой – примыкал длинный цех. К8 едва успела туда перескочить, как заметила на соседнем здании слабое мерцание. Там заняли позицию снайперы в оптическом камуфляже.

– Тебя ищут из-за данных Цитадели, – продолжил незнакомец, когда К8 достала наушник. – Я отведу в безопасное место.

За спиной вдруг грянули залпы салюта. Обитатели Берлоги пытались отбиться от свинорылов припасенными на праздник фейерверками.

Выбирать не приходилось. Перебежка за перебежкой, Аноним вывел ее в мигрантский квартал. Улицы тут кишели азиатами, и К8 без труда затерялась в толпе.

Наконец, она остановилась перед высоченным забором.

– Склады «Леотрона», – шепнул наушник. – В ангаре между ящиками тайник с едой. И не высовывайся, пока я с тобой не свяжусь. Ты ведь хочешь узнать тайну отца?

* * *

После совещания с мэром Ковальски рвал и метал.

– Представляешь, этот лайдак устраивает облаву, не поставив нас в известность, а потом выговаривает мне, что Служба недостаточно эффективна!

– Я знала про операцию, – сказала Матильда, продолжая следить за мониторами наблюдения. – Дикий спрашивал о Берлоге.

Ковальски уставился на неё.

– И не сказала мне? Черт! Если он и дальше будет такое воротить, нас ждет полный хаос.

– Не думала, что это так важно. И мне тоже нужно было там кое-кого найти.

Агент хмыкнул.

– И как, нашла?

– Нет.

Ковальски подошел к монитору «нейропогоды», где на карте города расплывалось все больше тревожных пятен.

– Недовольство населения и так у опасной черты, – вздохнул он. – А Дикий еще поджимает. Он хочет протолкнуть новые законы: запретить весь этот муравейник, нелегальную торговлю и анонимность в Сети.

Матильда пожала плечами.

– Мы и так долго закрывали на это глаза. Феликса можно понять: он потерял всю семью на Войне. Для него горожане – как родные дети.

– Но они ведь не дети! Да и пряников у мэрии все меньше, приходится чаще браться за кнут. Но если бесконечно закручивать гайки, когда-нибудь резьбу сорвет.

Матильда подняла бровь.

– Думаешь, его не поддержат?

– Кто? Все эти старики, больные и безработные на пособиях? Они хоть раз не согласились с тем, что предлагал Благодеп?

– Но есть же и другие люди.

Агент пожал плечами.

– А разве они голосуют?

* * *

После нападения на Берлогу в трущаках был большой сход.

– Вот вам и перемены! – обратился Роадкилл к собравшимся. – Раньше копы никогда не заходили так далеко.

Его слушали не только завсегдатаи, его слушал весь Муравейник, растревоженный набегом. Спай тоже смотрел стрим с руин Берлоги.

– Дальше некуда отступать! – продолжал Роадкил. – Люди исчезают. Так нас тихо перебьют и спишут на криминальную статистику. Значит, мы пойдем в центр, где будем у всех на виду!

Раздались крики одобрения.

– Пусть нас услышат! Мы заставим с нами считаться! Мы устроим флэш, какого город еще не видел!

Зрители забросали стрим лайками. «Никто не отсидится в стороне!» «Сегодня пришли за вами, а завтра за нами!» «Один за всех, и все за одного!»

Спай чувствовал: наступает исторический момент – виртуальное государство становилось реальным! Но больше всего его поразило отсутствие страха: в ответ на угрозу все готовы были дать сдачи.

– Ну, каша заварилась? – улыбнулся Хиро, поворачиваясь к Спаю. – Пора и нам вылезать из-за мониторов.

Общий сбор Муравейника объявили на субботу – годовщину Ноябрьских бунтов. «Приди и приведи друзей!» – пересылали друг другу «муравейные братья».

Группа хакеров накануне взломала официальные каналы. Весь вечер вместо постных новостей удивленные горожане наблюдали, как 3D-дикторы с теми же каменными лицами зачитывают прегрешения городских чиновников, составленные в саркастической манере Розы. Пока админы безуспешно пытались вернуть контроль над студийными серверами, те транслировали ужасы, которые ждут горожан в случае принятия законов Дикого. А под конец – пригласили всех на субботний сбор.

– И почему мы сами до этого не додумались? – ухохатывался Спай перед экраном.

– Мы лишь бросили камушек, а лавина катится сама, – скромно улыбнулся Хиро.

* * *

В субботу Спай оделся потеплее, надел маску Анонима и пошел в центр. Впервые он участвовал в подобном мероприятии. Вскоре он понял, что вокруг что-то не так. Улица была слишком оживленной для холодного ноябрьского утра. Со всех сторон стекались ручейки людей, многие тоже в масках и карнавальных нарядах. Все весело переглядывались. Спай и без сканнера мог сказать, что они – часть Муравейника. Казалось, даже воздух вибрирует на веселой энергичной ноте. Ручейки объединялись в реки, мужчины покрепче становились снаружи, чтобы защититься от провокаций.

В переулке Спай заметил группу нормов, но те вели себя тихо, только Вожак по связи оправдывался перед кем-то:

– Это нереально! Тут столько народа! Нас просто сомнут!

Ближе к Ратушной Спай заметил маску Хиро, и началось столпотворение. Оказалось, за ночь мэрия закрыла площадь на ремонт и пригнала технику, а все подходы оцепили свинорылы.

– Как вам не стыдно? – Спай обернулся на знакомый голос, его соседка стояла перед шеренгой закованных в кевларовые латы воинов и грозила им пальчиком. – Вы не сможете вечно затыкать уши и прятаться от людей!

– У меня приказ. Мне тоже детей кормить, – бормотал спецназовец, потупив маску.

– А у моих детей кредиты не плочены! – кричал кто-то рядом. – Я б и почку продал, да кто купит у старика?

Старушки из клуба любительниц сериалов, просто колотили в железные миски.

Людей было уже раз в десять больше, чем полиции.

– Да сколько их упрашивать? А ну, навались! – крякнул ветеран из фанклуба Василины и толпа надавила на свинорылов. – У нас под Мосулом и покруче бывало!

Спай испугался, что соседку сейчас размажут по щитам, но в тут оцепление прорвали с другой стороны площади. Туда ринулась основная масса людей, узнав через Муравейник, где заслон пожиже. И полиция начала организованно отступать.

«Муравьи» без сопротивления заняли Ратушу, которая давно была не более чем туристическим объектом. Перед входом тут же собрали сцену, и с нее «Стержни» запели ту самую «Выберу сам», что им так и не дали закончить.

Допев песню, Заразный обратился к собравшимся:

– Спасибо, что пришли отметить с нами годовщину Ноябрьских бунтов! Но сейчас, мне кажется, справедливо дать слово всем, кого мэрия тоже давно не хотела слышать.

К свободному микрофону стали выходить совершенно разные люди.

– Хватит налогов и поборов! – громыхнул мужик в халате уличного торговца.

– У нас столько полиции, но я не чувствую себя в безопасности! – крикнул парнишка со свежим фингалом.

– Мы запрещаем вам запрещать! – пискнула девочка в костюме монстра.

– А шесть сроков – это не много для одного мэра? – спросила женщина в очках.

– Думаете, нас не достало? – спросил мужчина в дорогом пальто и балаклаве. – Я тоже не хочу просыпаться от страха, что завтра отнимут мое дело!

– Мы променяли свободу на благосостояние, а теперь – ни благосостояния, на свободы! – грустно развел руками клоун, и все засмеялись.

– Если мой продавец плохо работает, я его выгоню! А если мэр плохо работает? – риторически спросил мужчина средних лет.

– Нет законам, которые отберут у нас последние права!

Люди сменяли друг друга, но дискуссии продолжалось в Муравейнике. На больших экранах плыли слова тех, кто не дошел до площади:

«Жизнь все хуже! А на экранах она все лучше!»

«Мы нужны власти, а она нам – нет!»

«Мэру пора на пенсию!»

«Свободу не дают! Свободу берут!»

«Этот мэр сломался! Несите нового!»

«Свобода! Равенство! Муравейник!»

После обсуждения Муравейник постановил: требовать переговоров с мэрией, освобождения арестованных и отмены референдума по «диким законам», как их теперь все называли, а до тех пор – не расходиться.

Вскоре на площади заработали рундуки, пустовавшие после отмены фестиваля. Появился горячий чай и еда. Медики открыли медпункт. Экологи притащили кучу мусорных пакетов и теперь следили за чистотой, проповедуя раздельный сбор отходов. Спай увидел в одном из рундуков знакомого иранца из Берлоги, который потчевал протестующих блюдами персидской кухни.

* * *

К вечеру стало очевидно, что диалога с мэрией не вышло. Официальные каналы по-прежнему делали вид, что ничего не происходит, мэр выступал с невнятными обращениями о согласии в честь подавления Ноябрьских бунтов, а модераторы, не справляясь с потоком сообщений о Муравейнике, начали попросту отключать целые районы от соцсети. Всех задержанных в Берлоге в тот же день осудили по программе ускоренного SWIFT-правосудия и надели им электронные ошейники.

Обсуждая эти новости, Ратушная клокотала от возмущения. В итоге все почти единогласно поддержали «Декларацию независимости Муравейника», состоящую всего из трех пунктов:

«Исходя из естественного права, Муравейник и всего его граждане объявляют себя независимым самоуправляемым общественным пространством, они принадлежат исключительно сами себе и самостоятельно определяют свою судьбу.

Отныне в пространстве Муравейника имеют силу закона только добровольные договора между гражданами. Все прочие государства и власти влияют на граждан Муравейника лишь в той мере, в которой те сами на это соглашаются.

Любое физическое, экономическое и политическое насилие запрещается, за исключением случаев, когда жертва защищается от насильника»

Декларация была тут же внесена в блокчейн-реестр Муравейника, и все поддержавшие скрепили ее цифровыми подписями.

– Мы ничего у вас не просим! – неслось над площадью под звуки песни «Выберу сам», которая незаметно превратилась в гимн Муравейника. – Просто отстаньте от нас!

За считанные часы в центре города окончательно оформилось самостоятельное государство со своей валютой, системой связи и энергетики, экономикой, производством и медициной. Однако, оно не было закрыто для внешнего мира. Туристы все также свободно гуляли по Ратушной, разглядывая Муравейник как новую достопримечательность. Уличные кафе кормили протестующих за «лайки» или бесплатно. Мелкие торговцы быстро смекнули, что Муравейник защищает и их права тоже.

Многие горожане, отчаявшись получить хоть какую-то информацию из официальных каналов, приходили на площадь, чтобы узнать больше. В рундуках заработали мастерские мейкеров, где тут же печатали гаджеты всем желающим подключиться.

Из мужчин покрепче и ветеранов спешно формировались отряды «Дозора» для поддержания порядка. Координационные советы по районам проводили выборы местных шерифов. Растаманы, не захотевшие вливаться в дозорные отряды, создали собственное «ополчение». Услышав, что мэрия стягивает к центру новые подразделения свинорылов, забытым на площади строительным 3D-принтерам дали команду возводить баррикады по периметру.

Из соседних домов жители несли еду и полезные мелочи.

– Ну, слава Богу, началось! Может, и нам теперь легче станет, – вытирал пот пожилой дядька, притащивший старенький аккумулятор. – Пусть на общее дело поработает! А то мы от самых Ноябрьских бунтов ждали: ну когда уже кто-то решится?!

Вечером всех ждал новый сюрприз: «Львы», что должны были играть долгожданный матч-реванш, вышли на Арену и отказалась от международного поединка.

– Мы лицо города. Мы не можем закрывать глаза на то, что в нем происходит, – пояснил в прямом эфире их капитан. – Мы ведь тоже золотые!

И Нион оттянул майку, намекая на одинаковый цвет символов команды и Муравейника. С площади ему ответили овациями, а фанаты на трибунах Арены подняли транспаранты с золотыми букашками.

Спай наблюдал это из «System Crash», где теперь расположился киберштаб Муравейника. Его все сильнее волновало исчезновение К8. После штурма Берлоги ее никто не видел. Хакеры, отказавшись признавать право властей наказывать граждан, как раз освобождали от ошейников всех осужденных, но К8 среди них не было.

3.1.

Яркий свет бил в глаза. К8 хотела пошевелиться, но охранник, вытащивший ее из ангара, мягко вдавил обратно в кресло. Помещение, куда ее привели, напоминало дорогой кабинет. Хорошо хоть не пыточную камеру.

– Знаешь, кто я? – спросил темный силуэт по ту сторону стола.

К8 решила, что терять уже нечего, и чтобы не заплакать, оскалилась:

– Одна из тех мразей, что правят городом?

* * *

– Крутой прикид! – хмыкнул Спай, оценивая наряд Розы в стиле милитари, даже на баррикады она умудрялась одеваться с шиком. – Что-то я ничего здесь не пойму. Какие-то медицинские записи, банковские счета, чертежи бункера.

Он листал расшифрованные данные из Цитадели.

– Это ДНК-сертификаты органов, – Роза жадно пожирала глазами строки информации. – Чьи они, кому пересадили, счета, куда шли деньги… Постой, что это?

На параллельном экране она раскрыла полицейскую базу.

– Пропал. Пропал. В розыске… – Роза водила пальцем по спискам. – Это органы пропавших! Точнее тех, кого зачислили в пропавшие.

Она застыла с раскрытым ртом.

– Их же сотни тысяч! Они на этом заработали миллиарды!

– Но мы же сможем взять их за жабры? – спросил Спай. – Надавить на переговорах с мэрией?

– Смеешься? Думаешь, сольешь инфу в Сеть, и все сразу изменится? – Роза дергала локоны, уже не замечая, что портит прическу. – Забудь о переговорах! С такими скелетами в шкафу они ни за что не отступят.

– Даже под давлением Муравейника?

– Все зашло слишком далеко! Эта власть опасна! Они будут мстить, ловить нас по одному, а что бывает потом, ты уже знаешь, – она ткнула пальцем в списки пропавших. – Мы все постепенно растворимся в этих орган-банках!

Спай ощутил холодок по спине. А что, если К8 уже где-то там?

– И где же выход?

Цыганские глаза Розы сверкнули.

– Идти до конца! Нужно свергать к чертям этого мэра и его банду!

Она нервно глянула на часы.

– Я срочно лечу в Ядро. Тут нужно вмешательство влиятельных людей.

– Думаешь, ядрокомиссарам есть до нас дело? – вмешался Хиро в разговор. – В Ядре хватает своих проблем. Пока тут не начнут есть детей на улицах, они даже не почешутся.

Роза покачала головой.

– Я все же попытаюсь привлечь внимание. А вы тут постарайтесь перетянуть на нашу сторону кого-то еще.

Спай вдруг вспомнил разговор в трущаках.

– Может нормов? Я слышал, у их Вожака тоже пропал брат. Если показать ему данные…

– И кто полезет в логово расистов? Хиро – азиат, я – цыганка!

И все посмотрели на славянскую внешность Спая.

* * *

Мужчина в старомодных очках напоминал Вуди Аллена и упорно не казался злым.

– Как грубо, – засмеялся он в ответ на колкость К8. – А ты не думала, что наверху тоже не все довольны текущим положением дел?

Не дождавшись ответа, он продолжил.

– Я – Борис Платон, владелец этого завода и еще много чего в городе. Недавно я вышел из Внутреннего Совета при мэре, и знаешь почему?

К8 молчала.

– Даже я не могу ничего там изменить! Мэр не слушает, Дикий работает все более грязными методами. То, что казалось прогрессивным двадцать лет назад, теперь тянет нас в пропасть.

– А ты типа благодетель? – подала голос К8.

– Скажу честно. Я беспокоюсь главным образом о своих активах.

– И поэтому решил стать новым диктатором? – догадалась К8.

Платон улыбнулся.

– Не думал, что таким словам еще учат в школе. Я просто хочу помочь.

Он повернулся к окну, где вдали маячили башни Цитадели.

– Настоящий лидер не боится конкуренции. Лишь трусы пытаются задавить всех, кто может оказаться умнее их. Да и какой из меня диктатор? Даже у себя на заводе я разделяю полномочия между отделами. Слышала про холакратию?

К8 заерзала в кресле.

– А я тут причем?

– Мне нужны яркие личности из Муравейника. Моя дочь как раз снимает о нем репортаж. Я хочу, чтобы в Ядре увидели настоящее лицо протестов. Например, твое лицо, Кэйт.

– Я вам что, модель для рекламы? Или хотите выведать про кого-то?

Позади скрипнула дверь.

– Если ты насчет Спая, то не бойся, я давно его знаю, – раздался женский голос.

К8 оглянулась и замерла. В кабинет входила Роза.

– А вот и моя дочка, – представил ее Платон, но увидев реакцию К8, удивился. – Вы что, знакомы?

– Заочно, – буркнула К8 и отвернулась.

* * *

Лишь глубокой ночью Спай вернулся с базы норманцев в глубине трущаков.

– Хорошо, что взял Ниона с собой. Они там все фанаты «Львов».

– И как Вожак? – поинтересовался Хиро.

– Отказался говорить, когда речь зашла о брате, – развел руками Спай. – Мы просто оставили данные и ушли.

Хиро поправил очки.

– Теперь остается лишь ждать.

– А как с референдумом?

– Плохо. Мэр назначил его на воскресенье.

* * *

Лимузин Платона катил в аэропорт, то и дело увязая в пробках. Сам он остался в городе, сославшись на важные дела. Большую часть дороги девушки молчали.

– Кстати, по поводу твоего отца, – сказала Роза, разглядывая за окном усиленные наряды полиции, стягивающиеся к центру. – Спай не знал, как тебе сказать…

К8 напряглась.

– Я провела небольшое расследование, – все так же глядя в окно, продолжала Роза. – Девочка из приличной семьи влюбилась в сомнительного мигранта. Родители, разумеется, были против. Банально, правда? Давление семьи в итоге взяло верх. Решающим, думаю, стало то, что начались Ноябрьские бунты, а твой отец засветился среди протестующих.

К8 затаила дыхание.

– Да, так бывает в жизни, – Роза посмотрела на нее с сожалением. – Иногда джульетты предают своих ромео.

– И что с ним?.. – еле выдавила К8.

Роза вздохнула.

– Как и многих мигрантов, его приговорили к депортации. Но в действительности почти все они оказались в орган-банках города. Подтверждение этого ты со Спаем и вытащила из Цитадели.

До К8 с трудом доходил смысл сказанного. Неужели она столько лет искала разгадку, чтобы вот так все закончилось? Нет, в это невозможно поверить.

– Останови, – шепнула она, но машина все также продолжала ползти в заторе. – Тормози, говорю! – рявкнула К8 и, не дожидаясь реакции автопилота, рванула дверцу.

* * *

Она бежала под ледяным дождем, не разбирая улиц.

Вот что скрывала мать. Это не просто ложь. Это преступление! Вот почему она молчала. Вот почему никогда не общалась с бабушкой. Но как она могла?!

Почувствовав, что задыхается, К8 согнулась, не в силах ни закричать, ни заплакать, и медленно сползла на мокрый асфальт.

Мимо деловито шагала ватага нормов, не обращая на нее никакого внимания. Некоторые несли ящики с «коктейлями» и старые колеса.

Переулок заканчивался кордоном полиции, которых стало теперь много на улицах. В тупике дежурил «Левиафан». Свинорылы со щитами уныло мокли под дождем. Заметив нормов, они привычно помахали «добровольным помощникам».

В этот момент раздалась короткая команда, и нормы с битами наперевес ринулись в атаку. Первая шеренга свинорылов была смята в мгновение ока. В следующую – полетели зажженные «коктейли».

– Думали волков приручить? – рычал Вожак, и пришитый к жилету хвост грозно взмахивал, когда очередной «коктейль» улетал в спецназовцев. – Подавитесь своими деньгами!

Свинорылы пытались перестроиться в «черепаху» и медленно пятились, забирая раненых. Подожженные колеса пробивали бреши в шеренге. «Коктейли» сыпались градом, попадая в щиты и обливая солдат жидким пламенем. Кто-то в спешке заводил двигатель «Левиафана».

К8 и сама не заметила, как руки потянулись к ящику с «коктейлями». Она бросала все новые пытающие бутылки, пьянея от запаха биоэтанола, и вопила не своим голосом:

– Горите в аду! Суки!

Эта громадная, пыхтящая, облепленная паразитами, казенная машина превратилась для нее в монстра, который поглотил ее отца. К8 хотелось сжечь все, что связывало ее с прежней жизнью. Когда «коктейли» закончились, в ход пошли выбитые из мостовой булыжники.

– Во девчонка дает! – хмыкнул Вожак, толкая товарища. – И ничего, что косоглазая.

Кто-то из нормов, надышавшись газа или получив резиновую пулю, уже отступал назад. Но затем подтащили еще «коктейлей», и огненный дождь возобновился с новой силой.

Наконец, запылал и сам «Левиафан». Объятые пламенем свинорылы выскакивали из люков, чтобы их затушили. Шеренга щитов дрогнула и начала отступать от горящей машины. Нормы радостно заулюлюкали им вслед.

Кашляя от газа, К8 скрючилась на закопченной мостовой и только теперь разрешила себе заплакать.

3.2.

После этого инцидента большинство нормов перешли на сторону Муравейника. Многие влились отряды «Дозора» и самозащиты районов. Роадкилл командовал дозорными в трущаках.

Вскоре Спая разыскала Василина.

– Знаете, почему провалились Ноябрьские бунты? – озабочено спросила она. – После первой крови началась спираль насилия, которую уже не смогли остановить.

Спай нахмурился.

– Но люди разгневаны, это ответное насилие!

– Принцип око за око сделает весь мир слепым, говорил Ганди, – покачала головой старушка. – Любая война кончается миром. Но чем больше камней брошено сейчас, тем сложнее потом будет сидеть за общим столом. Если вы хотите реальных перемен, начните с образования и общих ценностей.