Текст книги "Семейный бизнес & LegalTech: научные решения для профессиональной предпринимательской деятельности"

§ 3. Семейный бизнес & LegalTech: научные решения для эффективности условных сделок на примере договора поручительства. Анализ судебной практики ЮФО

Зубарева О. Г.

[email protected]

Гриненко В. С.

[email protected]

Зубарева Ольга Григорьевна, кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского и предпринимательского права, доцент кафедры процессуального права Южно-Российского института управления – филиала Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации (ЮРИУ РАНХиГС).

Гриненко Владислав Сергеевич, преподаватель кафедры гражданского и предпринимательского права Южно-Российского института управления – филиала Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации (ЮРИУ РАНХиГС), аспирант кафедры гражданского и предпринимательского права ЮРИУ РАНХиГС, партнер юридического бюро «Helpers», юрист НКО «Гарантийный фонд РО».

Zubareva Olga Grigoryevna, PhD in Law, Associate Professor of the Department of Civil and Business Law, Associate Professor of the Department of Procedural Law of the South-Russian Institute of management-branch of the Russian presidential Academy of national economy and public administration (URIU RANEPA).

Grinenko Vladislav Sergeevich, Lecturer in the Department of Civil and Business Law of the South Russian Institute of Management – a branch of the Russian Academy of National Economy and Public Administration under the President of the Russian Federation (YURIU RANEPA), postgraduate student of YURIU RANEPA, partner of the law firm “Helpers”, lawyer of the NPO “Guarantee Fund RR”.

Аннотация. Возможность нивелирования части рисков с помощью отлагательных и отменительных условий уже не является чем-то новым или необычным для отечественного гражданского оборота. Данный институт хорошо влился в российскую правовую систему и для многих участников договорных правоотношений стал привычным, понятным, а для многих даже незаменимым. Предположение о возможности снижения рисков с помощью отлагательных и отменительных условий открывает повод для размышления над правовой природой ковенант (covenants) и их значением в гражданском обороте. Чаще всего такой инструмент используется субъектами финансового сектора, в большинстве случаев банками. Ковенанты, используемые кредитными организациями выступали предметами исследования множества ученых. В данной статье рассмотрен опыт и вариации использования ковенант в непривычном для них месте – договоре поручительства, в том числе в семейном бизнесе. Исследованию подлежала судебная практика Южного федерального округа.

Ключевые слова: договорная практика, субъекты финансового сектора, способы обеспечения обязательств, договор поручительства, отлагательные и отменительные условия, ковенанты, семейный бизнес.

§ 3. Family Business & LegalTech: scientific solutions for the effectiveness of conditional transactions on the example of a surety agreement. Analysis of the judicial practice of the Southern Federal District

Zubareva O. G.,

Grinenko V. S.

Abstract. The possibility of leveling part of the risks with the help of suspensive and resolutive conditions is no longer something new or unusual for domestic civil circulation. This institution has become well integrated into the Russian legal system and for many participants in contractual legal relations has become familiar, understandable, and even indispensable for many. The assumption of the possibility of reducing risks with the help of suspensive and resolutive conditions opens up an occasion for reflection on the legal nature of covenants and their significance in civil circulation. Most often, such a tool is used by subjects of the financial sector, in most cases by banks. The covenants used by credit institutions were the subjects of research by many scientists, which is confirmed by sufficient research material. In our article, we would like to consider the experience and variations of using covenants in an unusual place for them – a guarantee agreement. The judicial practice of the Southern Federal District was subject to research.

Keywords: contractual practice, subjects of the financial sector, ways of securing obligations, surety agreement, suspensive and cancellative conditions, covenants, family business.

Анализ договорной практики показывает, что, не смотря на внешнюю простоту обязательственного правоотношения, стороны часто предпринимают попытки минимизировать возможные негативные экстерналии, в том числе, путем включения в договор разнообразных обязанностей и условий.

Ковенанты, по сути, представляют собой соглашения так же, как и большинство способов обеспечения исполнения обязательств[210]210
  См.: Карапетов А. Г. Правовая природа и последствия нарушения ковенантов в финансовых сделках // Частное право и финансовый рынок: сборник статей. Вып. 1. 2011.


[Закрыть]. Легальное обоснование возможности заключения сделки под условием прослеживается в ст. 157 ГК РФ и 327.1 ГК РФ. Причем в первой статье законодатель определяет возможные основания, а во второй – механизм их реализации.

В отличие от традиционных способов обеспечения обязательств, ковенанты напрямую не создают для сторон сделки дополнительной имущественной массы, за счет которой контрагент мог бы компенсировать свои потери. По этой причине они могут показаться не столь привлекательными для кредитора. Тем не менее большая часть осмотрительных лиц оборота, вступая в обязательственные правоотношения, прибегают к использованию ковенант.

Наличие спроса, по всей видимости, должно свидетельствовать об эффективности использования ковенант. Но так ли это на самом деле хотелось бы разобрать на примере с нетипичным кредитором (для Банка – должником), несущим субсидиарную ответственность за плату поручителем. Чаще всего такими поручителями выступают региональные гарантийные организации (гарантийные фонды, фонды поддержки предпринимательства), которые предоставляют поручительство с целью поддержки малого и среднего предпринимательств (семейного бизнеса)[211]211
  См.: Зубарева О. Г., Гриненко В. С. Последствия полного или частичного исполнения обязательства поручителем. На примере солидарных и субсидиарных поручителей: монография. Семейный бизнес и качество правовой среды / отв. ред. И. В. Ершова. А. Н. Левушкин. М.: Проспект. 2022. С. 158–170.


[Закрыть]. Основание выдачи такого поручительства и обстоятельство того, что заемщик и поручитель не имеют общего экономического интереса, вынуждает последнего прибегать к различным гражданско-правовым инструментам для минимизации своих рисков. Особенностью выдаваемого поручительства является то, что договоры заключаются с рядом отлагательных и отменительных условий, с целью нивелирования рисков, которые могут возникать исходя из характера сделки. Именно большое количество используемых в договорах с такими поручителями ковенант и обилие судебной практики послужило поводом для исследования эффективности данного института.

1. Стоит отметить, что по функциональной направленности ковенанты уточняют механизм применения института предвидимого нарушения договора (anticipatory breach)[212]212
  Подробнее см.: Clive E., Hutchison D. Breach of Contract // Mixed Legal Systems in Comparative Perspective. Property and Obligations in Scotland and South Africa / еd. by R. Zimmermann, D. Visser and K. Reid. Oxford, 2004. Р. 197.


[Закрыть]. Однако в отличии от активации субъективного права для контрагента стороны, нарушившей договор, происходит правопорождающий или правопрекращающий юридический факт. По этой причине оговорки в виде ковенант являются эффективным механизмом управления экономическими и правовыми рисками.

Уверенность в эффективности ковенант дает возможность кредитору более свободно вступать в правоотношения, как с контрагентами, которые вызывают доверие (партнеры, частые клиенты), так и с новыми (непроверенными) контрагентами. Рассматривая исследуемый институт, можно предположить, что ковенанты не создают каких-либо обременений для сторон, следовательно, удобны для участников сделки и к тому же несут определенный положительный эффект для лица, выступающего инициатором их применения.

Однако что если ковенанты, на которые рассчитывает кредитор, могут не порождать для него никаких правовых последствий? А точнее, что если согласованные ковенанты не учитываются судами при рассмотрении дел и вынесении решений?

2. Для ответа на поставленные вопросы нужно выяснить пределы договорной возможности сторон. Заключать договор поручительства под условием допустимо, и по этому поводу были разъяснения еще в постановлении Пленума ВАС РФ от 12.07.2012 № 42:

«…договор поручительства может быть заключен под условием (статья 157 ГК РФ). К отлагательным условиям, обуславливающим вступление договора поручительства в силу (пункт 1 статьи 157 ГК РФ), могут быть отнесены такие обстоятельства, как заключение кредитором с должником или третьими лицами иных обеспечительных сделок (например, договора ипотеки), изменение состава участников или органов управления общества-поручителя или должника и т. п. В качестве отменительного условия (пункт 2 статьи 157 ГК РФ) в договоре поручительства может быть указано, в частности, прекращение либо признание недействительными или незаключенными других обеспечительных сделок, заключенных кредитором и должником…».

Долгое время в практике не было однозначного мнения о возможности заключения договора поручительства с потестативными условиями. В новом постановлении Пленума ВС РФ от 24.12.2020 № 45 правоприменитель подтвердил, что к отлагательным условиям, обусловливающим вступление договора поручительства в силу (п. 1 ст. 157 ГК РФ), могут быть отнесены такие обстоятельства, наступление которых зависит в том числе от поведения стороны по обязательству (например, заключение кредитором с должником или с третьими лицами иных обеспечительных сделок, изменение состава участников или органов управления общества – поручителя или должника и т. п.). Следовательно, новым постановлением Пленума данный вопрос был закрыт.

Намерено ли в разъяснениях умолчали о такой же возможности с отменительными условиями – непонятно. Однако каких-либо ограничений, в случае допущения согласования потестативных отлагательных условий, в заключении таких же отменительных условий, авторами не усматривается.

Покровский И. А. отмечал, что «нормы частного права, по общему правилу, имеют не принудительный, а лишь субсидиарный, восполнительный характер и могут быть отменены или заменены частными определениями (jus dispositivum)»[213]213
  См.: Покровский И. А. Основные проблемы частного права. М., 1998. С. 40.


[Закрыть].

Развитие гражданского права и переход к новой парадигме учета диспозитивности норм в совокупности с принципами свободы договора позволило перейти от идеи «все что прямо не разрешено, запрещено» на «все разрешено, что прямо не запрещено». К сожалению, старый подход до сих пор прослеживается в практике судов, а в некоторых случаях даже доминирует. Неудивительно, что многие правоприменители продолжают придерживаться разрешительного типа регулирования.

3. Произведенный авторами анализ практики Арбитражного суда Северо-Кавказского округа показывает, что суды, несмотря на допустимость, исходя из разъяснений постановлений Пленумов, согласования различного рода ковенант все равно не готовы признавать ряд условий, обуславливающих сделку. Прекращения правоотношений на основании одного лишь формального факта наступления отменительного или отлагательного условия может восприниматься судами как злоупотребление правом.

В ходе поиска и анализа судебной практики по искам кредиторов к поручителям были выявлены следующие «работающие» ковенанты:

a) С отлагательным условием. Стороны договора согласовали, что поручительство действует при заключении дополнительного соглашения в течение месячного срока с момента подписания договора поручительства с другими лицами, предоставляющими обеспечение за должника, согласно которому последние обязуются отвечать перед первым в случае исполнения им своего обязательства (Дело № Ф08-7024/2019)[214]214
  См.: Постановление Арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 18.09.2019 по делу № Ф08-7024/2019 // https://kad.arbitr.ru/Document/Pdf/cbc01f90-4519-4b08-9b7f-5a7e58a7acb0/d6f50041-3295-4353-bd51-27f4c94f96c8/A53-713–2019_20190918_Postanovlenie_kassacionnoj_instancii.pdf?isAddStamp=True (дата обращения: 13.04.2022).


[Закрыть].

Из содержания судебного акта следует, что стороны согласовали: «…в соответствии с п. 1.5 договора поручительство действительно при условии заключения дополнительного соглашения к договору поручительства, заключенному между кредитором и Майкоглуяном В.С, Малкоглуян И. П., согласно которому последняя обязуется отвечать перед Фондом (поручителем) в полном объеме, в случае исполнения им обязательств должника по кредитному договору. Указанное дополнительное соглашение должно быть заключено и направлено в Фонд в 30-дневный срок с момента заключения договора поручительства…».

Все три судебные инстанции отказали в удовлетворении требований истца к поручителю.

В обоснование отказа в удовлетворении исковых требований банка суды указывали, что: «…несмотря на то, что к поручителю переходят права к остальным должникам, обеспечивающим кредитное обязательство это не отменяет правильность выводов судов, а также не изменяет содержание отлагательного условия пункта 1.5 договоров, согласно которым поручительство фонда является действительным только в случае заключения дополнительных соглашений и направлении их копий в согласованный срок в адрес ответчика…».

Кредитор не представил доказательств заключения и направления дополнительных соглашений поручителю. Основными аргументами Банка в своих возражениях выступали доводы о том, что заключение дополнительных соглашений не может считаться отлагательным условием, так как право фонда предъявить требования к остальным поручителям в порядке регресса предусмотрено законом и не является обстоятельством, относительно которого неизвестно наступит оно или нет. Примечательно, что суд ошибочно квалифицировал их регрессными требованиями. В действительности данные требования носят суброгационный характер.

Тем не менее, суды посчитали иначе и в обоснование выносимого решения указали: «…Истолковав положения пунктов 1.5 договоров поручительства от 22.11.2016 № 127 и от 30.06.2017 № 49 по правилам статьи 431 Кодекса, суды пришли к выводу о наличии в нем предусмотренного статьей 157 Кодекса условия, согласно которому действительность поручительства фонда поставлена в зависимость от заключения лицами, поименованными в пункте 1.5 договора, и кредитором дополнительных соглашений о поручительстве…».

b) С отменительным условием. Стороны согласовали условие о прекращении договора поручительства в случае нецелевого использования должником кредита (Дело № Ф08-11774/2021)[215]215
  См.: Постановление Арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 24.11.2021 по делу № Ф08-11774/2021 // https://kad.arbitr.ru/Document/Pdf/7759e14c-3f6d-4b08-a019-f51b4d3e8e3e/227a287a-5867-434a-a61d-c66de058f25b/A53-43870-2020_20211124_Postanovlenie_kassacionnoj_instancii.pdf?isAddStamp=True (дата обращения: 13.04.2022).


[Закрыть].

Исходя из фабулы дела, стороны договорились о следующем условии: «…согласно пункту 1.6 договора, поручительство действительно при условии целевого использования всей суммы кредитных средств в строгом соответствии с пунктами 2.1, 3.2 заявки должника и кредитора на предоставление поручительства фонда от 25.12.2017 № 154 и пунктом 4 выписки из протокола кредитора от 14.12.2017 № 4 (утв. 18.12.2017). Кредитор и должник подтверждают, что предприняли все необходимые и достаточные меры по обеспечению контроля за целевым использованием кредитных средств и его документальному подтверждению…».

Далее из содержания следует, что сумма кредита в размере 5 миллионов рублей зачислена банком на расчетный счет должника. Однако документы, подтверждающие целевой характер использования денежных средств в полном объеме, не представлены. Более того представленный банком договор залога не конкретизировал предмет залога и суды посчитали его незаключенным.

Нецелевое использование привело к неисполнению другого отменительного условия, согласованного сторонами: «…в силу пункта 1.7 договора поручительства поручительство действительно при условии предоставления в залог приобретаемого движимого имущества…». В обоснование отказа в удовлетворении исковых требований банка суды указали: «…бездействие кредитора по контролю за целевым использованием предоставляемых кредитных средств и индивидуализацией предмета залога нарушает имущественные права и законные интересы фонда и не должно быть квалифицировано в качестве обстоятельства, с которым стороны договора поручительства связывают возникновение ответственности фонда…».

Рассмотренные примеры наглядно показывают, как работают ковенанты в деле.

В то же время практика применения ковенант не всегда отражает их эффективность. Примерами непринятия судами во внимание ковенант или отказ в признании их ковенантами повстречались в следующих делах:

c) С отменительным условием. Стороны согласовали, что при невыполнении должником обязанности по страхованию предмета залога в течение всего срока действия обеспечиваемого обязательства прекратится поручительство Фонда (Дело № Ф08-11028/2021).

Исходя из фабулы рассматриваемого дела, на момент предъявления иска в суд отсутствовали доказательства подтверждения страхования предмета залога. Более того, кредитором этот факт не отрицался.

Суд первой инстанции удовлетворил исковое заявление кредитора, вопреки наступлению отменительного условия договора поручительства. Суды апелляционной и кассационной инстанции оставили решение без изменения.

В обоснование возможности удовлетворения иска суды указали, что невозможность оплаты страховой премии вызвана признанием должника несостоятельным. Кроме этого, суды отметили, что залоговое имущество на момент подачи искового заявления не утрачено, а, следовательно, риск утраты, за который мог переживать поручитель, на момент принятия решения отсутствовал.

Позиция кредитора сводилась к убеждению суда, что им было реализовано единственно возможное правовое последствие нарушения условий залога – выставлено требование о досрочном погашении задолженности по кредитному договору.

Выводы суда: «…при таких обстоятельствах с учетом невозможности и нецелесообразности продления на 2020, 2021 годы договоров страхования транспортных средств, не находящихся в эксплуатации, помещенных на хранение на охраняемой территории, принадлежащих лицу, признанному банкротом, отсутствие на настоящий момент страхования указанного транспорта не ухудшает положение организации как поручителя, и не может повлечь неблагоприятных последствий…».

Непонятна логика суда именно с правовой точки зрения. Обстоятельством, с наступлением которого связывалось прекращение поручительства, являлось прекращение страхования до окончания срока поручительства (отсутствие страхования на протяжении всего срока действия договора). Наступление такого юридического факта свидетельствовало бы о прекращении правоотношения в ту же секунду.

Другой вывод суда – о нецелесообразности страхования по причине неэксплуатации транспортного средства, и тем самым об отсутствии риска, вовсе не соответствует действительности и противоречит правовым предписаниям.

В соответствии со ст. 9 Закона РФ «Об организации страхового дела в Российской Федерации» страховым риском является предполагаемое событие, на случай наступления которого проводится страхование.

Событие, рассматриваемое в качестве страхового риска, должно обладать признаками вероятности и случайности его наступления.

Согласно п. 11 постановления Пленума ВС РФ от 27.06.2013 № 20 «…в силу статьи 930 ГК РФ имущество может быть застраховано по договору страхования в пользу лица (страхователя, выгодоприобретателя), имеющего основанный на законе, ином правовом акте или договоре интерес в сохранении этого имущества.

Под имуществом, подлежащим страхованию по договору добровольного страхования имущества граждан, понимаются такие объекты гражданских прав из перечисленных в статье 128 ГК РФ, в отношении которых может существовать законный интерес в сохранении, т. е. они могут быть утрачены (полностью или частично) либо повреждены в результате события, обладающего признаками вероятности и случайности его наступления, и вред, причиненный которым, имеет прямую денежную оценку…».

Таким образом, обоснование нецелесообразности страхования по причине неиспользования имущества не могло считаться достаточным аргументом для отклонения доводов оппонента. Суд по какой-то причине не учел, что страховой риск имеет место быть даже в случае неэксплуатации имущества, допустим, при наступлении события независимого от воли человека (пожар, наводнение, молния и т. п.).

Безусловно, стремление судов мыслить рационально и справедливо, не ограничиваясь рамками закона, в большинстве случаев оправдано.

Однако по мнению авторов, судам в таких случаях необходимо помнить телеологическое значение согласования и установления одной из сторон тех или иных положений в договоре. Тем более, если речь идет об инструментах, направленных на обеспечение прав одной из сторон правоотношения.

Любое проявление эгоистических начал в гражданских отношениях – это нормальное явление, поскольку каждая из сторон всегда пытается «выговорить» для себя наилучшие условия в договоре. Это может проявляться в установлении дополнительных оснований и размера ответственности, порядка отказа от договора и, в том числе, оснований его прекращения с помощью ковенант. Если речь идет о двух юридически равных субъектах, то мы должны осознавать и признавать весь объем свободы переговорной возможности и допустимости согласования различного рода условий, если это не затрагивает публичный интерес и не противоречит императивным нормам закона. Именно проведенный анализ законодательства и судебной практики заставил авторов прийти к такому выводу.

Авторы замечают, что судебная практика не всегда едина, и иногда прослеживаются дела по спорам с теми же участниками правоотношений, где суды приходят к диаметрально противоположным выводам.

К примеру, суд, рассматривая ситуацию, при которой кредитор не представил доказательств страхования на протяжении всего периода действия договора предмета залога по причине нецелесообразности, в мотивировочной части постановления отметил: «…суд полагает недопустимой подобную оценку условий заключенного между сторонами трехстороннего Договора поручительства, при которой невыполнение отменительного условия договора допускается одной из сторон по причинам целесообразности или нецелесообразности…» (Дело № 15АП-11724/2021). Результатом судебного акта стал отказ в удовлетворении требования кредитора по причине наступления отменительного условия, прекращающего договор поручительства.

d) С отменительным условием. Стороны пришли к соглашению, что поручительство прекращается в случае, если должник не оплатит вознаграждение по договору поручительства в срок, установленный договором (Ф08-11028/2021)[216]216
  См.: Постановление Арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 22.11.2021 по делу № Ф08-11028/2021 // https://kad.arbitr.ru/Document/Pdf/7759e14c-3f6d-4b08-a019-f51b4d3e8e3e/227a287a-5867-434a-a61d-c66de058f25b/A53-43870-2020_20211124_Postanovlenie_kassacionnoj_instancii.pdf?isAddStamp=True (дата обращения: 13.04.2022).


[Закрыть].

Из описательной части судебного акта следует, что стороны согласовали в договоре условие о том, что вознаграждение оплачивается исключительно должником, иначе сработает отменительное условие и поручительство прекратится. Следовательно, неоплата вознаграждения за соответствующий период действия поручительства в силу согласованных условий договора прекращало бы поручительство. Договор поручительства также предусматривал рассрочку оплаты вознаграждения за выдаваемое поручительство. Оплата за первый период действия поручительства была совершена вовремя и надлежащим субъектом – должником по кредитному договору.

Впоследствии должник допустил просрочку по кредиту. Кредитор, понимая, что оплата вознаграждения со стороны должника не произойдет, произвел ее за последнего.

По сути, кредитор посодействовал «ненаступлению отменительного условия», преследуя свой интерес, что в целом, логично для любого участника гражданского оборота, преследующего в первую очередь личный интерес.

На первый взгляд положения ст. 313 ГК РФ не запрещают этого делать, о чем суд прямо указал в мотивировочной части судебного акта. Судом также отмечено, что: «…довод поручителя об отсутствии оплаты вознаграждения за третий год поручительств именно должником является формальным поводом для отказа от исполнения своих обязательств по договору поручительства…». Насколько формальным, следует проанализировать.

Первое, что интересует авторов, применима ли здесь аналогия абз. 2 п. 3 ст. 157 ГК РФ: «…если наступлению условия недобросовестно содействовала сторона, которой наступление условия выгодно, то условие признается ненаступившим…»? В случае допущения аналогии абз. 2 п. 3 ст. 157 ГК РФ поведение кредитора, направленное, напротив, с целью того, чтобы отменительное условие не сработало, может расцениваться как недобросовестное и такое поведение не должно подлежать защите.

Рассматривая предыдущий пример отменительного условия (неоплата страховой премии), мы столкнулись с ситуацией, в которой банк сводил свои возражения к тому, что им было реализовано единственное возможное правовое последствие нарушения условий залога – выставлено требование о досрочном погашении задолженности по кредитному договору. То есть банком даже не рассматривалась возможность оплаты страховой премии за должника. Однако в настоящем примере, мы видим, что это вовсе не так. Кредитор напротив занял активную позицию с целью сохранения поручительства.

При рассмотрении аналогичного спора Арбитражный суд Ростовской области, отказывая Банку в удовлетворении исковых требований к поручителю указал: «…даже при отсутствии волеизъявления или финансовой возможности Должника по оплате страховой премии с целью пролонгации срока действия договора страхования, Кредитор, имея интерес в сохранении действительности Договора поручительства, вправе был исполнить эту обязанность за должника.

…в случае применения аналогии закона, в рассматриваемой ситуации у Кредитора возник риск утраты обеспечения в виде поручительства Фонда в связи с невыполнением Должником обязательств по страхованию предмета залога, однако Кредитор не воспользовался данным правом, принимая на себя возникший в связи с этим риск прекращения Договора поручительства…».

Банк, в попытке сохранить договор поручительства, оплачивал вознаграждение поручителю (действуя исключительно для сохранения своего субъективного права с целью обращения к поручителю за выплатой по договору поручительства), однако не совершал аналогичного действия с вознаграждением по договору страхования, по всей видимости, действуя напротив во вред своему контрагенту (переложив весь риск возможной гибели залогового имущества на поручителя, исполнившего свое обязательство).

Следовательно, мы сталкиваемся с двумя диаметрально противоположными выводами судов и поведением кредитора. В одном случае принятие кредитором мер для ненаступление отменительного условия приветствуется судом, а в другом напротив, считается злоупотреблением правом. Аналогично этой концепции выстраивается защитная линия кредитора: в одном случае кредитор предпринимает любые меры для ненаступления отменительного условия, а в другом, не принимает, но при этом заявляет о том, что предпринял все возможные и достаточные меры.

Второе, что интересует авторов – можно ли ограничиваться только лишь ст. 313 ГК РФ, рассматривая данную ситуацию.

Обоснование принятого решения исключительно ссылкой на положение п. 1 ст. 313 ГК РФ, согласно которому кредитор обязан принять исполнение, предложенное за должника третьим лицом, если исполнение обязательства возложено должником на указанное третье лицо – противоречило договоренностям сторон.

В результате исполнения Банком обязательства за Должника, банк реализовал свое право на исполнение обязательства за третье лицо в соответствии с п. 1 ст. 313 ГК РФ, однако суды не учли, что в тот же момент должно было сработать отменительное условие трехстороннего соглашения, которое послужило бы основанием для прекращения действия договора поручительства, ввиду неоплаты вознаграждения лично должником.

Кроме этого, п. 3 ст. 313 ГК РФ указывает, что кредитор не обязан принимать исполнение, предложенное за должника третьим лицом, если из закона, иных правовых актов, условий обязательства (подходит для рассматриваемого спора) или его существа вытекает обязанность должника исполнить обязательство лично.

Личность плательщика вознаграждения для поручителя, по всей видимости, действительно могла играть существенную роль. Поручитель, вполне обоснованно, добиваясь такой ковенанты, мог рационально рассчитывать на снижение части своих рисков в случае наступления неплатежеспособности должника.

А так как достижение соглашения по отменительному условию, связанному с прекращением договора из-за неоплаты вознаграждения именно должником, произошло в трехстороннем договоре поручительства, стороной которого в том числе выступал кредитор, полагаем действия связанные с оплатой вознаграждения кредитором вполне допустимо рассматривать, как злоупотребление правом.

Подводя итог, хочется отметить, что приведенные примеры того, как действуют или не действуют ковенанты, отражают действительную эффективность такого института для участников гражданских правоотношений, в том числе и с сфере семейного бизнеса. Уверенность в договорных конструкциях лишь укрепляет правосознание участников оборота и, как следствие, способствует его стабилизации. Исходя из проведенного анализа судебной практики, стоит отметить, что суды, безусловно, должны руководствоваться принципами справедливости, рациональности и целесообразности при рассмотрении подобных дел, осложненных множеством ковенант. При этом авторы полагают, что строгость подхода к допустимости и применению последствий выполнения или невыполнения тех или иных ковенант, должна определяться в каждом конкретном случае индивидуально. И если говорить о двух юридически равных субъектах, в том числе и в сфере семейного бизнеса, то именно таким субъектам права должна предоставляться максимальная свобода в формулировании и добавлении в договорные конструкции таких инструментов.

Библиографический список

1. Зубарева О. Г., Гриненко В. С. Последствия полного или частичного исполнения обязательства поручителем. На примере солидарных и субсидиарных поручителей: монография. Семейный бизнес и качество правовой среды / отв. ред. И. В. Ершова. А. Н. Левушкин. М.: Проспект. 2022. С. 158–170.

2. Карапетов А. Г. Правовая природа и последствия нарушения ковенантов в финансовых сделках // Частное право и финансовый рынок: сборник статей. Вып. 1. 2011.

3. Покровский И. А. Основные проблемы частного права. М., 1998. С. 40.

4. Clive E., Hutchison D. Breach of Contract // Mixed Legal Systems in Comparative Perspective. Property and Obligations in Scotland and South Africa / еd. by R. Zimmermann, D. Visser and K. Reid. Oxford, 2004. Р. 197.