Текст книги "Деяния IV Всезарубежного Собора. Русская Православная Церковь за границей"

Вскоре после торжества Православия над иконоборчеством возникло новое разделение внутри Церкви. Во главе каждой из сторон стояли канонизированные Церковью патриархи Игнатий и Фотий. В кратком житии святого патриарха Игнатия сказано, что он был низложен под давлением царской власти за обличение беззаконий кесаря Варды. Епископы избрали в патриархи Фотия, однако такое вмешательство царской власти вызвало большое возмущение среди монашества. Профессор Лебедев указывает, что патриарха Фотия не признали несколько главных монастырей и пять митрополитов. Уходящий патриарх Игнатий запретил священнослужение всем, кто признает это беззаконное смещение. Однако новоизбранный патриарх Фотий не был вольным сторонником удаления своего предшественника. Его заставили принять патриаршество. В случившемся разделении большинство было на стороне патриарха Фотия, тем не менее противная сторона имела сильнейшую опору в монашестве.

Кроме патриарха Игнатия, одним из главных противников патриарха Фотия был Николай, игумен Студийский и ученик преподобного Феодора Студита, канонизированный Церковью (память 4/17 февраля). В 867 году патриарх Фотий после государственного переворота был низложен и на патриарший престол вернулся патриарх Игнатий. Большинство противников были низложены. При этом низложенный патриарх Фотий смиренно прекратил служение и терпеливо ждал справедливости и примирения. Его терпение в перенесении собственного низложения расположили к нему сердца большинства народа и духовенства, и поэтому перед смертью патриарха Игнатия были сделаны большие шаги к примирению. Когда после смерти патриарха Игнатия патриарх Фотий вновь занял престол, то разделение постепенно завершилось миром. Церковь ни одну из сторон не посчитала раскольниками, но почитает во святых и тех, и других. Оба первосвятителя почитаются каждый за свою добродетель, и каждый – за свое проявление ревности, а их ошибки – это ошибки в значительной степени невольные.

В начале X века Константинопольская Церковь перенесла еще одно внутреннее разделение, когда император Лев Мудрый вступил в четвертый брак после смерти трех своих жен, а патриарх Николай Мистик отказался этот брак признать. Тогда патриарх Николай был низложен и на его место был избран Евфимий, а римский папа утвердил четвертый брак. Возникло большое разделение в Церкви с длительными смутами. Сторонники патриарха Евфимия ссылались на правила Западной Церкви, позволявшие четвертый брак в случае смерти предыдущих жен. В свою очередь сторонники патриарха Николая указывали на прямое запрещение четвертого брака правилами Восточной Церкви. Разделение продолжилось и в то время, когда патриарх Евфимий был низложен, а на его место был снова возвращен патриарх Николай Мистик.

Профессор Лебедев в книге «Очерки внутренней истории византийско-восточной Церкви в IX, X и XI веках» стоит в значительной мере на стороне николаитов. В одном месте он даже называет евфимитов отступниками, однако было бы ошибкой считать раскольниками любую из партий. В «Томосе единения», изданном примирительным Собором в 920 году, нигде нельзя увидеть, что речь идет о принятии раскольников. Этот томос вошел в полное издание славянской Кормчей. В нем говорится только об умиротворении внутрицерковных споров и им отныне запрещается признавать четвертый брак. Кроме того, в житии преподобного Василия Нового можно увидеть прямые и убедительные порицания патриарха Николая в начальный период его патриаршества и, наоборот, поддержку тех, кто принадлежал к противной ему партии.

До и после Собора 920 года патриарх Николай обращался к своим противникам в письмах с большим братолюбием. Он предлагал им ради мира оставить патриаршество и сдерживал своих неразумных сторонников-гонителей. Внутреннее отношение патриарха Николая к миру хорошо выражается в следующем отрывке из его письма (его приводит в своем труде профессор Лебедев): «Я нахожусь в крайнем недоумении и как в непроходимом море ношусь между теми и другими, устремляя свой взор единственно к Божественному Промышлению и управлению, так как всякое человеческое искусство бессильно. Оставить своих и перейти к противникам было бы странно и безрассудно, а нежелание отделившихся повиноваться нашему слову против воли нашей удерживает от соединения с ними».

Из этих слов следует, что патриарх ради мира даже допускал мысль о своем переходе к противникам. И после того как часть евфимитов после Собора 920 года отказалась от примирения, патриарх Николай, а затем и его последователи проявляли к ним кротость и не считали их раскольниками. К ним относились как к братьям, которые пока внутренне не готовы к примирению. И действительно, ведь одно дело – новое разделение, а другое – когда сохраняется прежнее положение вещей из-за какой-то чрезмерной осторожности. И лишь в самом конце X века и уже много после внесения патриарха Евфимия в диптихи на Соборе были осуждены те, кто не соглашался на примирение. Таким образом, Церковь ждала мира почти сто лет, не осуждая того, кто был не готов к миру.

Середина и конец XIII века стали временем почти непрерывных смут в Константинопольской Церкви. Это было время разделений между ревнителями и «политиками». Особой силы разделение достигло после изгнания государственной властью патриарха Арсения в отместку за его обличения. Часть Церкви не могла признать смещение и поддерживала низложенного. Неоднократно случалось, что когда на патриарший престол восходил патриарх из «политиков», то ревнители разрывали с ним общение, а «политики» обвиняли их в расколе, когда же патриархом становился ревнитель, многие «политики» низлагались и изгонялись. Зилоты и их противники несколько раз чередовались, поэтому совершенно бесплодными становятся попытки решить, кто и когда оказывался раскольником. Потребовалось несколько десятилетий, чтобы преодолеть эту смуту.

Еще больше смут происходило в Константинопольской Церкви во времена турецкой власти. В основном они случались из-за вмешательства иноверной власти в дела Церкви или из-за того, что кто-то пытался втянуть светскую власть в борьбу против своих единоверных братьев. Истории известны разделения 1467 года между последователями патриархов Марка II и Симеона I из-за подозрений в подкупе власти, разделение 1504 года между последователями патриарха Пахомия I и Иоакима I, разделение 1522 года между патриархами Иеремией I и Иоанникием I, разделение между патриархами Митрофаном I и Иеремией II (причем на стороне первого затем оказывались патриархи Пахомий II и Феолипт II, также затем низложенные), и много других подобных разделений. Такие смуты продолжались многие годы, так что часть духовенства признавала одного низложенного турецкой властью патриарха, а часть – другого.

Особенно тяжелым было положение в XVII–XVIII веках. Тогда смуты, нестроения и низложения патриархов шли сплошной чередой. Например, патриарх Кирилл I шесть раз избирался на патриаршество и пять раз был низложен, патриархи Парфений IV и Дионисий IV избирались по пять раз, а несколько патриархов занимали кафедры по четыре и три раза. Внутренние смуты в те годы стали непрерывным страданием Церкви. Однако эти смуты промыслительно удерживали Патриархию от впадения в полную зависимость от иноверной власти, поскольку народ не признавал своим первосвятителем того, кто был назначен сверху вопреки его воле.

Церковная история дает и множество других примеров внутрицерковных разделений. Они случались на протяжении всей жизни Церкви во всех православных народах и государствах, и они не должны повергать в отчаяние верующих. Ведь если после рассмотрения прежних внутрицерковных разделений обратиться к разделениям XX века, то можно увидеть, что они во многом сходны по своей природе. Все, что много раз случалось ранее, происходило и в XX веке.

Здесь было и насилие гражданской власти со стремлением подчинить Церковь своей воле и даже вообще ее уничтожить. Были и смещения неугодных, и назначения патриархов вопреки точному следованию правилам Церкви. Случались и подписания неправославных документов – как по убеждению, так и невольно. И, как следствия этого, были разделения, они неизбежно должны были случаться, как и происходило в истории. Мы видели и обвинения в расколе, с одной стороны, и ответную неразумную резкость суждений, с другой стороны, когда обвинения обращались не только против достойных этого, но и против невинных.

Это означает, что и примирение должно происходить так же, как оно и происходило ранее в истории. Самое главное, чтобы это примирение имело твердую основу. Примирение будет твердым, если дано будет правильное изъяснение, на каких принципах оно устанавливается. Одновременно оно должно быть и разумно-умеренным. Необходимо будет и указать, что исключает это общение, чтобы ни у кого не могло возникнуть сомнения в его принципиальности. В истории часто бывало, что одна сторона посылала общительные грамоты другой стороне со своим изложением и ждала ответа. Тогда другая сторона должна была или принять это, или отвергнуть, возложив на себя ответственность за продолжающееся разделение. И случалось, что прочное примирение этим достигалось лучше, чем длительными переговорами с согласованием формулировок.

Но в любом случае примирение обязано быть искренним и всенародным, то есть не навязанным сверху. Оно должно полагаться на твердом камне чистого исповедания. Ведь истинная вера и есть то, что объединяет и примиряет. Если вера исповедуется правильно, то в остальном можно и нужно, сколько допустимо, уступать ради мира, с пониманием и братской любовью относясь к осторожным и ревностным. Ведь миротворцы строят здание мира во Христе, а ревнители устраивают твердое основание для этого мира.

Ради примирения нужно идти на большие личные жертвы, призывая и других быть жертвенными в этом святом деле. Тогда еще раз исполнятся слова послания к VI Вселенскому Собору ста двадцати пяти западных епископов: «Милосердный Бог удостоит даровать временам нашего светлейшего счастья совершать это дело – воссоздать разрушенное в здании Церкви Божией, соединить в союзе истины разделенное, связать в любви апостольской веры разъединенное, собрать в единстве господства апостольской истины рассеянное…»[61]61
  Деяния Святаго Шестаго Собора, бывшаго в Константинополе. Деяние четвертое // Деяния Вселенских Соборов. Т. IV. СПб., 1996 (репр.). С. 61. – Примеч. ред.


[Закрыть]

После доклада задаются вопросы.

Протоиерей Валерий Алексеев благодарит докладчика. Далее он читает правило первое Антиохийского Собора о нарушителях определения Никейского Собора о праздновании Пасхи и спрашивает, подпадают ли те, кто следуют григорианской пасхалии, и те, которые находятся с ними в молитвенном общении, под это правило?

Иерей Николай Савченко говорит о том, что многие из тех, кто подчиняется своим епископам, не виноваты в действиях своего епископа. Мы не можем так распространять суд на всех.

Иеромонах Рафаил (Верещак) отмечает, что в своем докладе священник Николай Савченко, говоря о примирении разделившихся, с одной стороны, подчеркнул необходимость милости к отступившим, а с другой – что действовать необходимо в канонических рамках. В деле преодоления разделений необходимо ли всегда полное согласие?

Иерей Николай Савченко отвечает, что полного согласия в истории Церкви никогда не получалось. Мы живем на грешной земле. К примирению мы должны себя принуждать.

Иеромонах Рафаил спрашивает, не Церковь ли сама решает вопрос о том какие каноны применять и как?

Иерей Николай Савченко отвечает, что Святой Дух направляет Церковь.

Протоиерей Николай Карыпов благодарит докладчика и рассказывает о том, каким образом Церковь принимала епископов, принявших рукоположение от епископов-иконоборцев. Отца Николая умиляет, с каким снисхождением они были приняты в сущем сане.

Иерей Николай Савченко говорит, что не только снисхождение было проявлено, но сам Собор был созван Константинопольской же Церковью, Церковью больной. Она сама созвала Собор и сама излечилась.

Иерей Димитрий Каплун спрашивает, носит ли разделение между Московской Патриархией и Русской Зарубежной Церковью канонический или догматический характер?

Иерей Николай Савченко отвечает, что, конечно, были канонические причины разделения, был и соблазн, но теперь можно постоянно наблюдать положительные изменения в церковной жизни России и в отношении российского общества к Церкви.

Иерей Димитрий Каплун спрашивает, восстанавливалось ли церковное единство на основании принципиальном или компромиссном.

Иерей Николай Савченко отвечает, что восстановление всегда было принципиальным.

Иерей Виктор Болдевскул считает, что все вопросы важно обсуждать в контексте истории. Архиереи на VII Вселенском Соборе ради икономии не только приняли епископов-иконоборцев в сущем сане, но даже сохранили за ними занимаемые ими кафедры. Следовало бы каждому участнику Всезарубежного Собора ознакомиться со страданиями патриарха Фотия, который занимал средний путь в вопросах экклезиологических. Наш Архиерейский Собор сейчас следует именно путем патриарха Фотия.

Протоиерей Пимен Саймон рассказывает о своем пути от беспоповства к священству в Русской Зарубежной Церкви. Этот путь уникален, и нужно немного больше времени, чтобы изложить его суть; о. Пимен просит разрешения у Владыки Митрополита это сделать, на что Владыка Лавр дает свое благословение.

Отец Пимен отмечает, что III Всезарубежный Собор снял прещения со старообрядцев и это открыло для о. Пимена путь в Православную Церковь. Отец Пимен обращает внимание на то, что существуют несомненные параллели между попыткой примирения двух частей Русской Церкви и попытками примирения староверов и так называемых «никониан» или назовем их «новообрядцами», то есть Православной Церковью. Староверы называют «новообрядцев» еретиками, а те называют их схизматиками; староверы говорят «новообрядцам», что те хотят их поглотить, а «новообрядцы», что староверы ищут причины оставаться разделенными; староверы утверждают, что «новообрядческий» патриарх незаконный, а «новообрядцы» подчеркивают что у них сохранилось апостольское преемство и личные грехи не умаляют это преемство; староверы заявляют, что именно они сохранили чистоту веры и правду, а «новообрядцы» им отвечают, что они фарисеи и надменны. 20 лет тому назад епископ Даниил объяснил о. Пимену, что главная проблема с большинством староверов заключается в том, что каждый раз, когда Православная Церковь принимает меры, чтобы упразднить разделение, староверы выдвигают еще одно условие. И теперь у нас повторяется то же самое. Мы требуем, чтобы в России прекратилось сотрудничество между Церковью и государством. В 2000 году принятием «Основ социальной концепции» Московский Патриархат это официально утверждает. Мы требуем, чтобы были прославлены новомученики и Царственные страстотерпцы. Они это делают. Мы требуем от них покаяние. Они каются. Но действительность такова, что те, кто вырос, слушая постоянные обвинения и оскорбления в адрес Московского Патриархата, никогда не будут удовлетворены, так же как и большинство староверов никогда не согласятся с преодолением своего разделения с «новообрядцами» – независимо от того, какие шаги будут предприняты последними.

Мы также не должны закрывать глаза на сотрудничество и подчинение Церкви Петру I в отношении отмены патриаршества и назначения обер-прокурора над Архиерейским Синодом или же на подчинение Церкви «православной» Екатерине Великой. Это подчинение мало чем отличается от подчинения Церкви властям в XX веке. Неужели мы верим, что подчинение Церкви Петру I и Екатерине Великой отличалось от подчинения властям в XX веке лишь потому, что Церковь была соединена и подвластна «православным» властям в отличие от открытых атеистов? Не лицемерно ли это? Неужели мы верим, что миллионы верующих в России на Литургии не причащаются Тела и Крови Господних? Если они причащаются, значит, должно настать время прощения и примирения с ними. Мы так поступили – староверы и «никониане». Будем ли мы поступать подобно староверам, которых мы обвиняем в упорстве, узости и неспособности слушать?

Отец Пимен вспоминает, что когда он вел своих прихожан к Православной Церкви, он встретил непонимание и ненависть от какой-то части его общины. Его обзывали отступником и изменником, его жену оскорбляли и на него даже плевали. Некоторые даже говорили, что его подкупили, подарили ему красную машину в качестве платы за его измену. Если будет достигнуто примирение с Московским Патриархатом, у нас будут несогласия, сплетни и, к сожалению, – даже отход. Но если это решение правильное, тогда надо набраться смелости и сделать то, что правильно. Если это воля Божия, нам нечего бояться. Отец Пимен лично пережил боль и страдание разделения и призывает тех, кто намерен отделиться, довериться Святому Духу, что Он будет руководить нашими архиереями «право правити слово истины». В заключение отец Пимен спрашивает о. Николая Савченко, не станет ли Русская Зарубежная Церковь подобна староверам?

Иерей Николай Савченко подчеркивает, что разделение между Московским Патриархатом и Русской Зарубежной Церковью носит иной характер, нежели староверческий раскол. В Русской Церкви не было полного разделения, а также не было взаимных заявлений о безблагодатности.

Епископ Гавриил из доклада отца Николая понял, что в церковной истории процессы преодоления разделений бывали достаточно длительными. Известно, что во имя паствы таковые соглашения откладывались.

Иерей Николай Савченко отвечает, что такое действительно случалось. Учитывалось мнение паствы. Нам необходимо людям объяснять происходящее, иногда надо с решениями помедлить ради прочного и славного мира.

К. Дерозье дает разъяснение касательно урегулирования церковных разделений во времена патриарха Арсения, когда Церковь во всем возможном пошла навстречу арсенитам. Этот процесс длился 30 лет.

Протоиерей Игорь Шитиков говорит, что бывают расколы догматические и политические. В отношении разделения в Русской Церкви все довольно ясно. По политическим причинам большое число русских православных людей покинули Родину и прожило в рассеянии много лет. Они на Родину возвращаться не намерены. Был ли такой прецедент в церковной истории?

Иерей Николай Савченко отвечает, что в церковной истории были какие-то сходства нашему положению, но точного прецедента не было.

В 5 час. вечера вице-председатель объявляет перерыв на 15 минут.

Собрание возобновляется в 5 час. 15 мин. вечера.

Вице-председатель протоиерей Михаил Протопопов говорит о тесных братских узах сербского и русского народов и представляет докладчика из Сербской Православной Церкви, Высокопреосвященного митрополита Черногорского и Приморского Амфилохия.

Собрание встает и приветствует Высокопреосвященного владыку.

Митрополит Черногорский и Приморский Амфилохий (Сербская Православная Церковь)
(изложение выступления)

Митрополит Амфилохий рассказывает о том, что он перенял любовь и уважение к митрополиту Антонию (Храповицкому), основателю Русской Православной Церкви Заграницей, от своего аввы – преподобного Иустина (Поповича). Владыка Амфилохий с любовью вспоминает ряд русских преподавателей, у которых он учился богословию.

Сербия веками была раздираема внешними и внутренними врагами. К великому сожалению, не исключено, что будет потеряна святая Сербская земля, «сербский Иерусалим» – Косово.

Докладчик вспоминает церковные смуты сербской старины, связанные с Печской Патриархией и Карловацкой митрополией в Австро-Венгрии в XVIII–XIX веках. С 1766 по начало XX века в Сербской Церкви царил канонический беспорядок. Церковь в центральной Сербии получила от вселенского патриарха автокефалию лишь в 1867 году. Тем не менее духовная жизнь народа продолжалась и Церковь была жива.

Вторая мировая война принесла сербскому народу новые и более страшные испытания. Многие епископы и священники пострадали. В Ясиновице фашисты-униаты казнили 80 тысяч сербов. В это же время коммунисты убили 115 священнослужителей Сербской Православной Церкви.

Положение Сербской Церкви и сербской диаспоры в XX веке напоминает положение Российской Православной Церкви и русской диаспоры. Сербские патриархи коммунистического периода избирались не без влияния властей. Это вызвало у многих сербских иммигрантов недоверие к Церкви в Югославии. В 1960-х годах произошел раскол, который продлился до 1992 года. В это время в Сербской «Свободной» Церкви был совершен ряд сомнительных епископских хиротоний. Но новый Сербский Патриарх Павел проявил крайнее снисхождение и любовь и признал эти хиротонии, благодаря чему раскол был преодолен, а евхаристическое общение – восстановлено.

Иерей Михаил Любощинский задает вопрос, который для него лично очень важен: допустимо ли для Церкви, для епископов, для священников – прикрываться ложью ради избежания гонений?

Митрополит Амфилохий отвечает, что нельзя от всех требовать мученичества. Мученичество – это дар. Владыка жил при коммунистах и на деле знает их сущность. Если бы ему начали отрезать ноги и руки, или убивать детей, владыка не знает, как бы он поступил. Кроме прочего, у архиерея – ответственность не только за себя, но и за свою паству. Сохранение паствы нередко зависит от епископа. Митрополит Амфилохий недавно встречался с мусульманами и католиками в Косово. Некоторые его обвинили в экуменизме. Народ митрополита Амфилохия изгнан, выброшен, его дома и храмы уничтожены, и неизвестно, что будет завтра. На Синоде Сербской Церкви решили, что ради паствы надо идти на переговоры, в том числе и с мусульманами, и с католиками. Надо также не забывать евангельские слова: поражу пастыря, и рассеются овцы (Мф. 26, 31; Мк. 14, 27). История Церкви – это не только история победы и воскресения. Это и история распятия. Это и история поражения, а не только триумфа воскресения.

Протоиерей Виктор Потапов рассказывает о том, какое сильное впечатление на него и его паломническую группу произвело посещение Косова. Далее он вспоминает, как несколько лет тому назад он был на вашингтонском приеме в честь Патриарха Сербского Павла. Отец Виктор рассказал Патриарху о начатом диалоге представителей Русской Зарубежной Церкви и Московского Патриархата и затем спросил его совета. Патриарх, молитвенник и праведник, ответил, что нам следует помнить притчу о блудном сыне. Он сказал: «Не дай вам Бог уподобиться старшему сыну».

Протоиерей Стефан Павленко говорит, что он американский гражданин, принимает участие в выборах и общественной жизни этой страны. И как американский гражданин он испрашивает прощение у митрополита Амфилохия и сербского народа за то, что его государство бомбило Сербию, убивало невинных людей и даже на Пасху убило младенца. Отец Стефан вспоминает, как благостный старец, приснопамятный архиепископ Западно-Американский Антоний, шел по улицам Сан-Франциско, протестуя против агрессии США. Продолжается распятие сербского народа, и отец Стефан скорбит и молится о сербском народе.

Митрополит Амфилохий рассказывает, что когда в Югославии была коммунистическая власть, все считали Запад обетованной землей. Когда же спа́ло коммунистическое иго, Запад развалил Югославию. Вместо свободы – у сербов уничтожение и страдание. Обвиняли сербов в геноциде, в «этнической чистке», а затем сами пришли и провели свою чистку, почти полностью «очистив» Косово. То, что сейчас на горизонте мировой истории – глобализация и западный гедонизм – породит такое чудовище, которое хуже коммунизма.

Владыка Амфилохий вспоминает, как он в 1984 году был на Смоленском кладбище в Ленинграде и подарил одной старушке иконку. Она о себе рассказала, что жила в Сибири, в ее городе не было ни одного храма и поэтому она переехала в Ленинград, где она бедствует и живет в каком-то подвале. Митрополит Амфилохий спрашивает, готов ли западный человек на такой подвиг, есть ли на Западе такие души, которые жертвуют всем и вся ради Церкви? На Западе их практически не найти, но даже в советское время в России таких людей были тысячи. Единство Русской Церкви и русского народа необходимы. Церковь в России сохранила преемство, осталась Евхаристия. Владыка Амфилохий давно спрашивал покойного митрополита Николая (Ярушевича): «Что вы делаете, когда не можете открыто проповедовать и преподавать Закон Божий?» Владыка Николай ответил: «Мы совершаем Божественную литургию». У Церкви в России – подлинный епископат, подлинная Евхаристия, подлинные Таинства. Целомудренная Церковь сохранилась.

Мученическая кровь в России жива. Когда Русская Зарубежная Церковь прославила Царственных мучеников, реакция в Москве, Париже и Нью-Йорке была отрицательной. А теперь что? В России почитание Царственных страстотерпцев. На месте их убиения воздвигнут удивительной красоты храм, на месте их захоронения не один храм, а семь! Очень легко судить, гораздо труднее понять. Я помню, что не хотел на Сергиевском подворье в Париже встречаться с митрополитом Никодимом (Ротовым) во время его визита туда. 30 лет спустя я был на кладбище, где он похоронен, и видел, как русские бабушки клали цветы на его могилу. Это о многом говорит и заставило меня задуматься о личности митрополита Никодима. Я был на Афоне и старец Тихон со слезами мне рассказывал, с каким сердечным сокрушением митрополит Никодим приносил покаяние. Только один Бог знает, что в каждой душе творится и какие у людей побуждения.

Далее митрополит Амфилохий приступает ко второй части своего выступления.

Митрополит Амфилохий говорит об отношении Сербской Церкви к экуменизму. Докладчик рассказывает, что в 1966 году Сербская Православная Церковь стала последней из Поместных Церквей, ставшей членом Всемирного Совета Церквей. В 1997 году епископ Рашко-Призренский Артемий выступил с докладом, в котором рекомендовал Сербской Церкви выйти из ВСЦ на том основании, что эта организация все меньше интересуется межхристианским диалогом и все больше исповедует синкретическую идеологию. Ныне отношение Сербской Церкви к ВСЦ отрицательное, но она пока остается в этом Совете, чтобы не потерять возможности вести диалог с внешним миром на благо сербского народа. Также окончательное решение о выходе из ВСЦ должно быть согласовано с другими Поместными Православными Церквами.

После второго сообщения митрополита Амфилохия следует дискуссия.

Епископ Петр говорит, что нередко непонимания происходят потому, что мы плохо осведомлены. Он вспоминает визит некоего протестанта из Женевы в Белград в 70-х годах. Он был намерен помочь в деле ремонта общежития богословского факультета. Ему показывал помещение епископ Жичский Стефан, и они вместе вошли в столовую факультета. Студенты, увидев владыку, запели «Ис полла эти деспота». Вскоре в одном церковном листке появилась заметка о том, как «Ис полла эти деспота» пели протестанту.

Протоиерей Никита Чемодаков задает вопрос: почему бы сейчас Сербской Церкви официально не выйти из ВСЦ?

Митрополит Амфилохий отвечает, что принципиальное решение принято, однако надо проявлять солидарность с другими Поместными Церквами и действовать сообща. Надо помочь всем Поместным Церквам выйти из этого совета и взять антиэкуменический курс вместе. Этот вопрос рассматривался на Всеправославном совещании в Салониках в 1999 году.

П. П. Пагануцци в лице митрополита Амфилохия благодарит сербский народ за то, что после революции в России он приютил тысячи русских беженцев, в том числе и его отца.

Протоиерей Николай Артемов подчеркивает, что Русская Зарубежная Церковь никогда не выносила соборного постановления о том, что одно из условий примирения двух частей Русской Церкви – выход из ВСЦ. В изданной в Джорданвилле в 1996 году брошюре святителя Иоанна (Максимовича) о Зарубежной Церкви неким иноком сделано позднейшее добавление, не принадлежащее святителю Иоанну, об условиях восстановления общения с Церковью в России. Среди условий, изложенных иноком, упомянут выход из ВСЦ. Между прочим, в Московском Патриархате – множество радикальных противников экуменизма, таких, для которых даже мы являемся слишком либеральными и которые нас обвиняют в экуменизме.

Митрополит Амфилохий отмечает, что экуменизм – это проблема, но не причина, приведшая к разделению между Московской Патриархией и Русской Зарубежной Церковью. Надо сперва лечить причину разделения, а потом уже решать другие вопросы – такие, как отношение к экуменизму.

Духовный отец владыки Амфилохия, приснопамятный архимандрит Иустин (Попович) очень скорбел о расколе в Сербской Церкви. Он почти год постился и, по свидетельству монахинь в Челие, ежедневно плакал. Он был расстроен и действиями сербского патриарха, и Архиерейским Собором, и даже думал оставить Сербскую Церковь. Но в конце концов он решил, что лучше оставаться там, где он есть, и изнутри преодолевать трудности. Он воспитал плеяду учеников, многие из которых теперь архиереи.

Единство церковное поможет Русской Церкви разрешить вопрос участия в ВСЦ. Мы должны помнить, что в Церкви есть много человеческого, и должны различать соборное предание, предание Богочеловеческое и вечное, и предание человеческое. Необходимо себя проверять Евангелием и каноническим преданием.

Архидиакон Евгений Бурбело вспоминает свое посещение Оптиной пустыни три года тому назад. Он имел беседу со старцем Илием, и последний его спросил: «Кто мешает нашему единству?» Отец Евгений сказал: «Диавол». «Правильно!» – ответил отец Илий.

Епископ Агафангел говорит, что митрополит Амфилохий призывает нас понять положение митрополита Сергия. Однако многие архиереи того времени за ним не пошли и по сей день наследие митрополита Сергия живет. Владыка Агафангел не видит движения в сторону отхода от принципов митрополита Сергия.

Митрополит Амфилохий отвечает, что так называемые «продолжатели» дела митрополита Сергия прославили Царственных страстотерпцев и новомучеников, в том числе митрополитов Петра, Кирилла и Агафангела и иных новомучеников, которые во времена митрополита Сергия были в узах. Этого ли не достаточно? В Церкви в России произошли глубинные перемены. А мы же одна Церковь. В Зарубежной Церкви что-то сохранилось, но и в Церкви в России многое сохранилось. Врата ада не одолеют Церковь. Простите, братия, но ведь вы же одна Церковь. У вас с Церковью в России та же самая вера, тот же Символ веры. Я служил в России, в Русской Церкви, а вчера я с вами служил здесь, в Зарубежной Церкви. Раскола нет.

Епископ Агафангел говорит, что он полностью согласен с владыкой Амфилохием касательно вопроса Церкви, однако его интересует подход к высокой церковной политике, а именно: в какой степени допустим в ней компромисс?

Митрополит Амфилохий отвечает, что, действительно, каждый компромисс ослабляет Церковь, но мы не можем руководствоваться церковной политикой. Предшественник Митрополита Лавра, митрополит Виталий, имел свою церковную политику. Что же делать? На основании ли этой политики строить церковную жизнь? Жизнь церковная трудная, распятая. Мы должны бояться морализаторства. Морализаторство свойственно Западу и коммунизму. Это опасная дорога инквизиции. Такое морализаторство убивает!