Текст книги "Поляки в Пермском крае: очерки истории и этнографии"

Поляки в истории заводских и сельских поселений

Поляки в Прикамье составляли незначительное число среди всего населения городов и уездов западной части Пермской губернии, но были расселены почти повсеместно, в каждом пермском уезде. Благодаря исследованиям ученых и краеведов открыты многие неизвестные страницы их истории, изучены биографии. Однако большая часть исследований касается жителей губернского и уездных городов, и весьма немногочислены свидетельства о том, чем занимались поляки в заводских поселках, селах и деревнях. Материалы по Суксунскому заводу и сельской заводской округе отчасти раскрывают эту тему²⁵⁴.

В Суксуне хорошо известны фамилии Яновский, Издеберский, Козерацкий (в иных документах – Козерадский), Высоцкий, Скалецкий. Это были горные начальники, служащие Суксунского завода, врачи и учителя. Прекрасный материал дают метрические книги церквей Суксунского завода и округи, они не только подтверждают присутствие поляков на этой земле, но и раскрывают особенности конфессиональной жизни, семейных и общественных отношений. Метрические записи Вознесенской церкви, к сожалению, мало исследованы. Охватывают они период с 1851 по 1919 г. Поляки Суксуна либо те из их соотечественников, кто приезжал в гости на семейные торжества, свадьбы и крестины, отмечены в метрических записях. Например, в метрической книге суксунской Вознесенской церкви за 1851 г. упоминается начальник 1-й дистанции 11-го отделения 4-го округа путей сообщения корпуса горных инженеров поручик Павел Михайлович Бузько, римско-католического вероисповедания, женившийся на дочери надворного советника Раисе Волковой. Свидетели по жениху и невесте – подполковник, горный инженер Михаил Иванович Фелькнер, губернский секретарь Аполлон Саввич Буевский, заводской исправник Игнатий Иванович Яновский²⁵⁵. В 1857 г. вдова Яновского Мария Николаевна выходит замуж за вдовца, бывшего городничего г. Красноуфимска, отставного штабс-капитана Ивана Францовича Кандиба, римско-католического вероисповедания²⁵⁶. В записи об этом бракосочетании упоминаются и свидетели по жениху и невесте: Александр Карлович Трещинский, барон Александр Карлович Каспар, титулярный советник Иосиф Братновский и отставной полковник Христофор Александрович Деви. Браки католиков и лютеран с православными русская церковь не запрещала, поэтому невеста могла быть католического или лютеранского вероисповедания, а жених – православного, и наоборот. За 1850–1870-е гг. иностранные фамилии встречаются чаще, чем за остальные десятилетия конца века. Скорее всего, это связано с тем, что в селе находилась главная контора по управлению заводами Суксунского горного округа. С 1863 г. Суксунские заводы Демидовых временно находились в казенном управлении. К тому же постройка красивой каменной трехпрестольной Вознесенской церкви полностью завершилась к 1850 г. (время строительства 1796–1850)²⁵⁷. Вот еще одна интересная запись о бракосочетании. В 1868 г. врач суксунских заводов А. П. Щербаков, первооткрыватель суксунской лечебной грязи и основатель первых курортных сезонов в Суксуне, венчался с 17-летней дочерью судебного следователя Пермской губернии Красноуфимского 1-го участка Суксунского завода Генриха Козерацкого Саломеей, римско-католического вероисповедания. Свидетелями на свадьбе были сыновья Генриха Антоний и Маврикий. Сам Генрих Козерацкий записан в метрической книге как дворянин г. Казани²⁵⁸.

Одной из знаковых фигур в истории Суксунского края является личность Л. Ф. Окинчица, заводского и земского врача, с именем которого связана не только врачебная практика, но и развитие курортного дела на Урале. Людвиг Фаддеевич (Людвиг-Сигизмунд Фаддей) по происхождению поляк, католического вероисповедания. Родился он в 1835 г. в Гродненской губернии. Окончил курс наук в Императорском Московском университете по медицинскому факультету. Советом Императорского Московского университета 14 июня 1862 г. утвержден в звании уездного врача. Начал служить в Гродненской губернии, занимался частной практикой в Свислочи, где и имел место жительства. В 1863 г. арестован за контакты с предводителем отряда польских повстанцев Казимиром Кобылинским. Был выслан на Урал в г. Кунгур, где жил под надзором полиции. Здесь он продолжал заниматься врачебной практикой²⁵⁹. Согласно послужному списку определен врачом Суксунских заводов с 1 января 1970 г.²⁶⁰ Уже в 1871 г. фамилия Окинчица Л. Ф. появляется в журналах Красноуфимского земства и на страницах метрических книг Суксунской Вознесенской православной церкви²⁶¹. Местное горное начальство и служащие неоднократно приглашали его в крестные детям, в свидетели на свадьбы.

Л. Ф. Окинчиц сменил на посту рано ушедшего из жизни врача А. П. Щербакова, с именем которого связано открытие сероводородных иловых грязей в Суксунском пруду (1865), описание сероводородных Ключевских источников и применение их для лечения заболеваний. Будучи заводским врачом, А. П. Щербаков в 1867 г. открывает в Суксуне лечебницу минеральных вод, которую содержит на свои средства²⁶².

Лечебница размещалась в сосновом бору, сюда приезжали состоятельные люди «на воды». Лечили в заведении кумысом, «сгущенным» аппаратом воздухом, минеральными водами: Ключевской серной, Красноярской соляной и Морозковской железной, – и грязями, находящимися в Суксунском селении и его окрестностях. К сожалению, очень ранняя смерть Щербакова не дала ему довести до конца многие исследования и прервала работу. Людвиг Фаддеевич Окинчиц, сменив на должности А. П. Щербакова, выкупил Суксунское лечебное заведение у его вдовы Саломеи, в девичестве Козерацкой²⁶³ (см. выше). На фотографиях Суксуна начала прошлого века четко красуются надписи «Курортъ. Заводъ Суксунъ». Следовательно, Л. Ф. Окинчиц содержал лечебницу довольно долгое время. Возможно, нашлись продолжатели дела и после его отъезда из Суксуна. Старожилы рассказывали, что эта лечебница действовала до начала XX в.

О лечебнице Л. Ф. Окинчица сохранились уникальные воспоминания жителя Суксунского завода Гавриила Андреевича Маношина, 1854 г. р., записанные учителем химии Николаем Григорьевичем Малелиным в 1934 г.: «Примерно в 1870 г. и далее в течение пяти лет было гуляние в Суксунской роще. Только летом. Приезжали издалека аристократия. Устраивал все врач Окинчиц. Хороший был врач. Работал частно, сам от себя. Устраивал ванны, лечил ваннами. Воду возили из с. Ключи, Суксунского серного ключа и из д. Красный Яр – соленую воду. Возили воду в бочках (возчик Федор Федорович Седельников, его сын Михаил, теперь сапожник, живет по ул. Б. Сосновка), но этой воды серной как из Ключей, так и из Суксуна брали немного, примерно бочку, а больше из Красного Яра. Принимали ванны и гуляли в лесу, сосновом бору. В лесу были дорожки, которые усыпаны песком до самого «Ближнего лога», в лесу была «светличка». Столовались больные там же, у Окинчица. Был повар, для больных питание готовили. Значительная часть больных жили в камерах тут же в общежитии у Окинчица, а многие больные жили на квартирах у граждан, но это те, кто по бедности. Столовались тоже у Окинчица. Съезжалось человек 60–70 и около сотни. Приезжали и из прочих держав, у Окинчица и останавливались. Была построена паровая машина, грели воду. Окинчиц принимал больных и граждан завода Суксун и других у себя. Съезжались в мае месяце, с 1 мая, лето проживали, а уезжали к осени. Потом врач Окинчиц уехал, причина, почему уехал, неизвестна. Все лечение прекратилось. Строение досталось, видимо, заводскому управлению, так как все считалось господским. У Окинчица в кабинете был скелет – помню, мы забегали мальчиками туда, и он предупреждал, чтобы не испугать нас»²⁶⁴.

Время появления Людвига Окинчица на Суксунской земле совпало с учреждением в 1870 г. Красноуфимского уездного земства, органа местного самоуправления. Земство большое внимание уделяло медицинскому обслуживанию населения. Именно тогда стараниями земцев территория уезда была поделена на четыре сектора и распределена между четырьмя имевшимися в уезде врачами. Людвиг Окинчиц заведовал вторым участком. С ним работали фельдшер Фролов и акушерка Кашина. Вместе они обслуживали волости: Суксунскую, Верх-Суксунскую, Златоустовскую, Торговищенскую, Сыринскую, Агафонковскую, Молебскую, Сылвенскую, Шайтанскую, Уткинскую – всего 113 деревень с населением 47 422 чел. Им помогали фельдшеры перечисленных участков: Недугов, Блохин, Крапивин, Синайский, Сулимов²⁶⁵. Людвиг Окинчиц совмещал две должности: заводского и земского врача.

Как явствует из послужного списка Людвига Окинчица, он постепенно продвигался по службе, и указом правительствующего Сената от 23 апреля 1881 г. за выслугу лет произведен в чин коллежского советника, а позже, в 1883 г., – в чин надворного советника²⁶⁶. К сожалению, более подробных сведений о жизни доктора на Суксунской земле мы не имеем. В «Приговорах Златоустовского волостного и Молебского сходов», правда, записано: «…врач Окинчиц в продолжении 15 лет оказывал населению безвозмездную медицинскую помощь, отличаясь при своем усердии к делу полною внимательностью в лечении бедного люда во всякое время, чем приобрел себе не только от заводского населения, но и от окрестных жителей, прибегающих к помощи г. Окинчица, полнейшую благодарность»²⁶⁷. За полезную и оперативную службу доктора Красноуфимское земство доплачивало ему 1000 руб.²⁶⁸

Врачу приходилось постоянно посещать все участки. Свидетельство тому – содержание одного из «Отношений» земству, где Людвиг Фаддеевич сообщает, что не поедет в Сылвенский завод для предупреждения тифа у населения, и мотивирует это тем, что не может оставить на произвол своих многочисленных больных в Суксунской округе. Земство не имело средств открыть дополнительный участок или найти дополнительно самостоятельного земского врача, поэтому Окинчиц и являлся земско-заводским врачом. И резиденция его располагалась слишком далеко от Сылвенского завода²⁶⁹. На весь Красноуфимский уезд в 1880-х гг. приходилось 30 врачей, 26 фельдшеров и два ветеринара. Кстати, по документам, половина врачей в уезде носила польские, немецкие и еврейские фамилии²⁷⁰.

Из отчетов доктора Л. Окинчица мы узнаем, что в год он обслуживал в Суксунском участке до 3 тыс. человек, причем со всем набором распространенных в ту пору болезней. Только с тифом в 1882 г. к нему обратился 31 человек! В этом же году население участка более всего пострадало от эпидемии скарлатины. Как пишет Окинчиц в отчете: «Изолировать больных не было никакой возможности, и распространение эпидемии шло поэтому очень быстро… Смертность хотя и была очень значительная, но саму эпидемию нельзя причислить к злокачественным, т. к. самое большее число смертных случаев зависело от тех жалких гигиенических условий, в которых находились заболевающие, и от индивидуальных причин»²⁷¹. Доктор Л. Окинчиц постоянно поднимал в земстве вопрос о гигиене населения, о найме квартир для участковых фельдшеров, которые принимали пациентов на дому в неприспособленных помещениях. Он также требовал от земства походные аптечки для каждого фельдшера, поскольку больных приходилось принимать и на выездах. «Недостаток больничного лечения с каждым годом все более и более дает себя чувствовать…» – писал врач в своих отчетах земству²⁷².

За особые заслуги государь Император в 1886 г. наградил суксунского заводского врача орденом Станислава 3-й степени²⁷³. В 1887 г. Людвиг Окинчиц с семьей переехал на жительство в Кунгур, куда его пригласили на должность врача²⁷⁴. Позже он был членом Пермского статистического комитета. Скончался в 1909 г. Его могила на Егошихинском кладбище сохранилась среди других польских погребений.

Семья заводского врача была большой: два сына и три дочери. Врачебным делом занялся и его сын, Людвиг Людвигович Окинчиц. Родился он в Суксунском заводе в 1874 г. По окончании Пермской мужской гимназии в 1894 г. поступил в Санкт-Петербургскую военно-медицинскую академию. Окончив ее в 1899 г. с отличием, начал работать врачом в знаменитой Обуховской больнице Санкт-Петербурга. В 1903 г. получил звание доктора медицины²⁷⁵. Людвиг Людвигович был известен в России как выдающийся онколог-гинеколог, который впервые в 1933 г. поднял вопрос о профилактике и активной борьбе со злокачественными опухолями. В советское время в 1922 г. он был назначен главным врачом Петербургского роддома № 6, при котором благодаря его стараниям была создана специализированная женская поликлиника. Л. Л. Окинчиц развил в стенах родильного дома большую оперативную деятельность: создал хирургическую школу, усовершенствовал лабораторные методы обследования, им была организована лаборатория. С 1935 г. в роддоме стало применяться медикаментозное обезболивание родов. В 1936 г. даже открылось отдельное онкологическое отделение. Надо сказать, что до сих пор в акушерской практике в целях профилактики послеродовых кровотечений известен метод бережного ведения послеродового периода при ручном отделении последа, названный медиками как «рукав Окинчица»²⁷⁶. Немало заслуг на счету доктора Людвига Людвиговича Окинчица. К сожалению, жизнь его оборвалась в блокадном Ленинграде в 1942 г.²⁷⁷

Можно вспомнить много и других интересных судеб. Например, в Иоанно-Предтеченской церкви в с. Торговище служил священником поляк Павел Иванович Скалецкий. Родился и вырос он в Бессарабии. Когда и как он принял православие – не известно. Но семья Скалецкого проживала в Перми, и первоначально П. И. Скалецкий служил учителем, а духовный сан, по свидетельству приемной дочери его жены Александры Паутовой, он получил незадолго до революции. Был женат на выпускнице женского епархиального училища Марии Петровне. В с. Торговище П. И. Скалецкий начал служить с мая 1917 г., до этого супруги жили на севере губернии. Мария Петровна была учительницей. Детей в семье не было. Революционные события застали их в Торговище. П. И. Скалецкий власть большевиков не признал и помогал белогвардейцам. В июле 1919 г. он уехал из села вместе с отступавшими белыми отрядами. Жена его осталась в Торговище, позднее работала в Тохтаревской школе. В 1920-х гг. взяла девочку-сироту из Суксунского приюта (Детского городка № 1) Александру Паутову и воспитала ее. Заслуги Марии Петровны Скалецкой в народном образовании отмечены орденом Ленина, ее уважали как человека и учительницу. Впрочем, прозвище «попадья» оставалось с ней долго²⁷⁸.

Преподавателем военного дела и физкультуры в Суксунском двухклассном училище им. Л. Н. и И. Г. Каменских работал поляк Ян Янович Высоцкий. Когда Я. Я. Высоцкий появился в Суксуне, точно не известно, но, судя по воспоминаниям бывших учащихся, произошло это незадолго до Октябрьской революции.

Я. Я. Высоцкий выступил одним из организаторов и участников вооруженного восстания в Суксуне против большевиков летом 1918 г. Местный житель, бывший белогвардеец офицер М. В. Осолихин, будучи арестованным, на допросе в 1925 г. давал показания о том, как в Суксуне формировался повстанческий отряд: «В этом отряде было сформировано двести человек рабочих на четыре взвода, нумерации взводов не было… А руководителем всего этого отряда был подпоручик Высоцкий Ян Янович»²⁷⁹. Временный управляющий Суксунскими заводами Альбин Шишко, по словам М. В. Осолихина, являлся дядей Я. Я. Высоцкого. Далее М. В. Осолихин вновь говорит о Я. Я. Высоцком: «В момент проводившегося собрания выступали против советской власти гражданин Шантарич и Высоцкий, которые высказывались, что не давать людей в Красную армию, а [надо] восстать и свергнуть Соввласть…»²⁸⁰. (Шантарич – это не фамилия, а прозвище. – Прим. авт.) Из допроса явствует, что при наступлении красных повстанцы бежали в Нижне-Сергинский завод, где из них вскоре был сформирован особый Суксунский батальон из пяти рот, который вошел в состав Верхне-Удинского полка 3-й Сибирской Иркутской дивизии Колчака. Командиром 1-й роты был Ян Высоцкий. В декабре 1919 г. Высоцкий с Белой армией вновь вернулся в Суксун-завод. Дальнейшая судьба его не известна²⁸¹. Д. Ф. Тюриков, выпускник Суксунского двухклассного училища 1919 г., первый комсомолец, активист, о Высоцком вспоминал: «Красиво гарцуя на лошади, вернулся руководитель восстания, бывший учитель военного дела и физкультуры Суксунского двухклассного училища Ян Янович Высоцкий. Теперь он белый офицер, командир конного отряда. Указав нагайкой на полуразрушенное от взрыва здание школы, он обратился к толпящимся на улице ученикам: “Вот что сделало для вас рабоче-крестьянское правительство”. Именно Я. Я. Высоцкий являлся организатором мобилизации суксунской молодежи в Белую армию»²⁸².

Уже в годы Гражданской войны в д. Киселево под Суксуном переехала семья Лопатина (Лопачек) Петра Михайловича. В деревне он проживал с 1918 по 1937 г. Родился в 1872 г. на Украине, в с. Постаново Киевского уезда. По отцу Петр Михайлович был поляк. Но семья воспитала его в православных традициях, и он вырос глубоко верующим человеком. Фамилию ему поменял во время службы в царской армии какой-то военный начальник, которому очень приглянулся способный солдат. «Я, – говорил он, – не люблю поляков, а тебя люблю! Будешь Лопатиным!» В годы своей молодости Петр проживал на Украине, потом в Санкт-Петербурге, позднее ездил на заработки в Америку. Сам православный, был женат на польке, католичке. В д. Киселево появился он с семьей в разгар Гражданской войны. Дети Лопатиных, Вера и Михаил, тоже воспитывались в православной вере. Петр Осипович ходил в церковь, редкую службу пропускал. Читал религиозные книги, сочинения Сергея Нилуса, Иоанна Кронштадтского и предчувствовал, что скоро начнутся гонения. А своим родным говорил: «Вам меня не хоронить». И оказался прав: его арестовали в 1937 г. по обвинению в антисоветской агитации²⁸³. Потомки Лопатиных и сейчас живут в Суксуне.

Сегодня в районе и самом поселке проживают потомки поляков, в разное время появившиеся здесь. Венгельские – потомки польских ссыльных поляков из Читы, Чумаковские – потомки поляков, высланных на Урал. Поляки были и среди эвакуированных, приехавших в 1941 г. с Витебской фабрикой по производству очков. Некоторые из них остались в Суксуне, например, Анна Францевна Ильина (Шевяко) (1912–2000), ее дети и внуки. Галина Марьяновна Манохина (Соболевская) приехала в район по распределению и долгое время работала фельдшером в деревнях Суксунского района, в районной больнице. Ее отец, Марьян Францевич Соболевский, был чистокровный поляк, а дед по отцу, Франц Иванович, родился в 1896 г. в с. Окоп Киевской области. В годы войны Франц Иванович воевал на фронте и привез с войны в жены польку, совершенно не умевшую говорить по-русски. Впрочем, сам Марьян Францевич был женат уже на русской женщине из с. Орда. В семье Галины Марьяновны помнят о своих польских корнях.

Поляки Прикамья в материалах Первой Всероссийской переписи населения 1897 г.

Материалы Всероссийской переписи 1897 г. (Первая всеобщая перепись населения Российской империи. 1897 г. Вып. 31. Пермская губерния. СПб., 1904) дают наиболее полные сведения о расселении, численности, социальном составе, основных сферах деятельности народов Пермского Прикамья, в том числе и польского населения Пермской губернии. По данным первой Всероссийской переписи 1897 г. всего в Пермской губернии проживало 1980 поляков, что составляло менее 1 % от всех жителей. Основную часть польского населения составляли те, кто добровольно приехал в Пермскую губернию.

Большинство поляков проживали в г. Перми и уездных городах губернии. Можно с уверенностью говорить о преимущественно городской форме расселения поляков в Прикамье. В процентном соотношении доля городского польского населения составила 66,5 % против 33,5 % сельского населения. В западных уездах средоточием городской жизни поляков стал губернский центр Пермь и купеческий Кунгур, именно там сформировались наиболее значительные диаспоры. Только в г. Перми проживало 739 поляков, что составляло 37,3 % от всего польского населения губернии и 1,5 % от всего населения города. В Кунгуре зафиксировано 40 чел., следующими по численности поляков шли Чердынь и Соликамск (по 19 чел.), Оса (11 чел. и Оханск (1 чел.). Всего в западных уездах губернии – Пермском, Кунгурском, Осинском, Оханском, Соликамском и Чердынском – перепись отметила 1091 поляка, что составляло 55,1 % от всех поляков Пермской губернии.

На территории современного Пермского края поляки проживали в 6 уездах. Наибольшее число польского населения отмечено в Пермском уезде, включая губернский центр: здесь проживало 902 поляка, или 45,5 % от всей численности в губернии. Пермский уезд выделялся количеством поляков и в сельской территории, численность которых составляла 163 человека. В Осинском и Соликамском уездах более половины польского населения этих территорий являлись сельскими жителями: в Осинском уезде – 66,7 % (22 чел.), в Соликамском уезде – 60 % (29 чел.). Самая большая доля сельских жителей польского происхождения отмечена в Оханском уезде, там эта цифра составила 97,1 % (34 чел.). В Чердынском уезде доля сельского населения поляков составила 36,7 % (11 чел.). По данным переписи можно отчетливо увидеть, как соотносятся поляки в Пермской губернии по половому и возрастному критериям. Из общего числа польского населения 62,8 % (1244 чел.) составляли мужчины и только 37,2 % (736) – женщины. По сравнению с данными в целом по губернии, в шести западных уездах наблюдается еще большая разница в соотношении численности мужского и женского населения. Так, число мужского населения преобладало над женским более чем в полтора раза: из 1091 поляка 69,3 % (756 чел.) – мужчины, 30,7 % (335 чел.) – женщины. Однако стоит отметить, что подобная диспропорция более характерна для городского населения, например в г. Перми на 555 поляков-мужчин приходилось 184 полячки. В сельской местности среди поляков также преобладали мужчины. Но можно говорить о некотором гендерном балансе, хотя количество мужчин все равно превышало количество женщин: в целом по губернии – 56,4 % против 43,6 %.

К концу XIX в. из всего числа поляков в возрасте до 40 лет находилось 72 % (1427 чел.), в возрасте до 20 лет – 24,1 % (478 чел.), старше 20 и до 40 лет – 47,9 %. Лиц польского происхождения в возрасте от 40 до 60 лет переписью зафиксировано 19,3 % (383 чел.) В общей численности польского населения число лиц старше 60 лет незначительно – 6,9 % (383 чел.), новорожденных и лиц моложе одного года – 1,6 % (137 чел.). Распределение польского населения по возрастам в разных частях губернии вполне соответствует общим тенденциям: так, из 1316 поляков, проживающих в городской среде, 47,5 % (695 чел.) пребывали в возрасте от 20 до 40 лет, из 664 чел., проживающих в уездах, в этом же возрасте было 38,3 % (254 чел.). В г. Перми из 739 жителей польского происхождения 18,8 % (139 чел.) – в возрасте от 1 года до 20 лет, 64 % (473 чел.) – в возрасте от 20 до 40 лет. Таким образом, порядка 75–80 % польского населения губернии находились в трудоспособном возрасте. Учитывая статистические данные, можно говорить, что поляки Прикамья конца XIX в. были преимущественно мужчинами трудоспособного возраста.

В материалах Переписи также присутствует информация о семейном положении. Большинство поляков Пермской губернии семьи не имели. В общей сложности Перепись зафиксировала 57,9 % поляков, не вступивших в брак, причем неженатых мужчин было больше, чем незамужних женщин, соответственно, 63,9 % (795 чел.) от общей численности мужчин и 47,9 % (353 чел.) от общего количества женщин. Состояли в браке 28,2 % (700 чел.), при этом женатых мужчин было 32,3 % (402 чел.) от их общей численности, женщин – 40,4 % (298 чел.).

Следует обратить внимание, что количество вдовых женщин почти в два раза превышало количество овдовевших мужчин. Женщин, оставшихся без мужа, в Пермской губернии было 11,2 % (83 чел.), а вдовых мужчин – 3,6 % (45 чел.). Зафиксирован только один случай развода, а двое поляков не указали своего семейного статуса. Самое большое количество неженатых мужчин проживало губернской столице, в городе Перми – 80 % (445 чел.) от живших в городе мужчин-поляков. Это не удивительно, ведь именно сюда молодые поляки в основном приезжали для устройства на работу. Количество замужних и незамужних женщин в Перми было примерно одинаковым: замужем были 47,8 % (88 чел.), незамужем – 38,5 % (71 чел.), остальные были вдовами. Вдовых мужчин-поляков в Перми было около 1,5 %.

Таблица № 1.1

Распределение польского населения по родному языку

В целом материалы Переписи 1897 г. свидетельствуют, что почти 2/3 поляков не имели своей семьи, что объясняется не столько половозрастными особенностями польской диаспоры Прикамья, сколько в целом низкой брачной активностью пермских поляков.

Грамотность поляков была довольно высокой. Кроме польского, большинство владели русским, незначительная часть – другими (не русским) языками. В целом по губернии русской грамотой владели 41 % от общего количества мужчин (509 чел.) и 42,6 % от общего количества женщин (314 чел.). На территории рассматриваемых нами шести уездов в границах современного Пермского края ситуация сложилась аналогичным образом. Из мужчин русским языком владели 44,3 % (335 чел.), из женщин – 36,1 % (121 чел.). В Перми количество говорящих и пишущих на русском языке поляков было несколько выше, чем в целом по губернии – 45,3 % (335 чел.), при этом русскоговорящих мужчин было немногим больше женщин – соответственно 48,2 (268 чел.) и 36,4 %. Другие языки среди поляков были распространены в меньшей степени. Из мужского населения губернии грамотными по прочим, кроме русского и польского, языкам были 4,5 % (56 чел.) мужчин-поляков, в шести прикамских уездах – 5,1 % (3,9 чел.), из женского населения соответственно 4,7 % (35 чел.) и 5 % (17 чел.). В столице Прикамья показатели аналогичны – 5,1 % (38 чел.).

Таким образом, можно заключить, что чуть более 40 % польского населения Прикамья в конце XIX в. владели русской грамотой, около 5 % поляков владели грамотой на других языках.

Кроме данных о грамотности, в Переписи учтены сведения о количестве населения, имевшего уровень образования выше начального. Таких поляков в губернии было 32,5 %, т. е. примерно треть, в западных уездах губернии – около 30 % (324 чел.). Из мужского населения губернии образование выше начального имели 33,5 % (419 чел.) мужчин-поляков, в шести прикамских уездах – 27,3 % (207 чел.), из женского населения соответственно 30,2 % (223 чел.) и 35 % (117 чел.). Таким образом, по данным Переписи 1897 г. около трети поляков имели образование выше начального.

Материалы переписи показывают и этноконфессиональную ситуацию у поляков Пермской губернии. В религиозном отношении поляки в конце XIX в. выглядят достаточно однородно. Подавляющее большинство по вероисповеданию являлись католиками – 96,8 % (1915 чел.) и лишь незначительная часть были православными (2,3 %, т. е. 44 чел.) и протестантами разных направлений (0,9 %, т. е. 18 чел.).

Центром католической жизни поляков был г. Пермь, в нем проживало 38,2 % (731 чел.) из общего числа польского населения губернии, исповедующих католицизм. Среди поляков, проживающих в городах Пермь, Кунгур, Оса, Оханск, Соликамск и Чердынь, 98,8 % (819 чел.) были католиками, в целом по 6 уездам эта цифра составила 97,8 % (1067 чел.).

Таблица № 1.2

Возрастной состав польского населения

Таблица № 1.3

Распределение польского населения по семейному положению

Таблица № 1.4

Грамотность польского населения Прикамья

В вопросе соотношения религии и образования стоит отметить, что среди верующих поляков Пермской губернии, исповедующих католицизм, процент грамотности был весьма высок: из 1915 поляков-католиков 78,9 % (1511 чел.) были грамотными. Только в Пермском Прикамье процент грамотных людей среди поляков-католиков составил 79,2 % (845 из 1067 чел.). В целом грамотность польского населения выше показателей по губернии среди других этнических сообществ.

Достаточно полные сведения сохранились о занятости поляков. Хотелось бы отметить, что в целом по Пермской губернии поляки занимали довольно активную позицию в жизни региона. Более 57 % из них были заняты в непромысловых сферах деятельности (самый высокий процент из всех национальностей, у русских, например, – 6,9 %), в земледелии – 6 % (у русских – 76,3 %), в обрабатывающий промышленности – 21,3 %, торговле и транспорте – 21,3 %. Данные о конкретных занятиях показывают, что в основном поляки были задействованы в сферах управления, службы, железных дорог. Значительная часть занималась мелкой торговлей. Наиболее многочисленными сферами, где трудились поляки, были: «вооруженные силы» – 28,8 % от общей численности поляков (315 чел.), далее следовали сферы «администрация, суд и полиция» – 11,1 % (121 чел.), «производство экипажей и постройка деревянных судов» – 9,4 % (103 чел.), «частная прислуга и поденщики» – 6,2 % (68 чел.), «доход с капитала и недвижимого имущества, средства родителей» – 5,8 % (64 чел.), «врачебная и санитарная деятельность» – 3,6 % (40 чел.), «железная дорога» – 6 % (66 чел.), «наука, литература и искусство – 2,8 % (31 чел.), «винокурение, пиво и медоварение» – 1,8 % (20 чел.). Остальные сферы деятельности – в пределах одного процента (см. табл. 1.6)

Таблица № 1.5

Распределение польского населения по вероисповеданию по уездам и городам

Таким образом, видно, что большая часть поляков находилась на государственной и частной службе, значительная часть – на службе военной. Кроме этого, очевидно, что поляки были представлены практически во всех сферах экономической и общественной жизни. При этом нужно отметить, что, в отличие от подавляющего большинства населения Российской империи, они были слабо задействованы в сельском хозяйстве. Приведенные таблицы достаточно наглядно раскрывают все сферы занятости польского населения всех территорий Прикамья.

Таблица № 1.6

Участие отдельных народностей в хозяйственно-экономической жизни

В материалах переписи поляки Прикамья по социальному происхождению были разделены на 8 групп: потомственные дворяне; личные дворяне и чиновники; духовенство; почетные граждане; купцы; мещане; крестьяне; отдельную категорию представляли те, чье происхождение было неизвестным. В конце XIX в. значительная часть польского населения занимала достаточно высокое социальное положение. Наибольший процент среди поляков составляли дворяне. Отметим, что среди всех дворян Пермской губернии (4814 чел.) 17 % (820 чел.) имели польское происхождение. Львиная доля поляков дворянского сословия проживала в г. Перми, причем из всех дворян города (1278 чел.) 19 % (243 чел.) были поляками. В структуре собственно польского населения доля дворян (потомственных) была также высока. Среди поляков, живущих в г. Перми, 33 % (243 чел.) являлись потомственными дворянами, личные дворяне и чиновники составляли 9 % (66 чел.). Потомственные дворяне польского происхождения составляли 29,6 % от общего числа дворян в Перми (822 чел.). Во всех уездах Прикамья потомственных дворян поляков было 37 % (404 чел.) от общей численности польского населения, далее следовали крестьяне – 31,8 % (354 чел.), мещане – 18,3 % (205 чел.), личные дворяне и чиновники – 10,2 % (113 чел.), купцы – 0,5 % (6 чел.), почетные граждане – 0,3 % (4 чел.), духовенство – 0,1 % (4 чел.). Примерно такое же соотношение просматривается и в каждом из отдельно взятых уездов. Потомственных дворян в Пермском уезде было 36 % (328 чел.), в Кунгурском – 27,9 % (12 чел.), в Осинском – 42 % (14 чел.), в Соликамском – 37,5 % (18 чел.), в Чердынском уезде – 50 % (15 чел.); крестьян в Пермском уезде было 36,4 % (322 чел.), в Кунгурском – 11,6 % (5 чел.), в Осинском – 21,2 % (7 чел.), в Соликамском – 16,6 % (8 чел.), в Чердынском уезде – 13,3 % (8 чел.); мещан в Пермском уезде – 17,2 % (156 чел.), в Кунгурском – 56,3 % (23 чел.), в Осинском – 3,3 % (1 чел.), в Оханском – 20 % (7 чел.), в Соликамском – 22,9 % (11 чел.), в Чердынском уезде – 13,3 % (4 чел.). Остальные категории представлены незначительно и не во всех уездах. Таким образом, исходя из анализа происхождения поляков, можно заключить, что почти 50 % польского населения в Прикамье носили титул потомственных или личных дворян и чиновников, около 30 % составляли крестьяне, остальные принадлежали к мещанскому и/или прочим сословиям.