Текст книги "Источниковедение"

В дальнейшем объем актового материала и его разнообразие быстро увеличиваются. Если для XV в. абсолютное число актов еще известно (их, напомним, чуть более 2 тыс., что на порядок превышает общее количество документов за предыдущие три столетия), то для последующих веков оно уже не поддается точному учету.

Публично-правовые акты

Международных договоров (преимущественно с соседней Литвой и с Речью Посполитой) пока немного. В XV в. они заключаются не только московскими, но также тверскими, рязанскими и пронскими князьями. С завершением объединительных процессов подобная практика исчезает. С начала XVI в. суверенным государем, имеющим право на договоры с другими субъектами публичного права, остается только царь и великий князь. Вместе с тем существенно расширяется география контрагентов подобных соглашений. Это связано с признанием Московии самостоятельной и влиятельной державой.

Начиная с 80‑х годов XIV в. резко возрастает число договорных грамот русских князей, достигающее к концу XV в. 56 единиц. Из них почти половина (24) приходится на период феодальной войны второй четверти XV в. Завершение объединения русских земель в единое государство ликвидировало правовую основу для развития данной разновидности актов.

Одновременно появляются новые разновидности актового материала. В XV–XVII вв. через жалованные грамоты осуществлялись местное управление, ограничение феодальных привилегий духовных и светских землевладельцев, централизация суда и финансов.

За XV в. сохранились всего десять княжеских завещаний. Еще девять духовных московских великих или удельных князей и княгинь дошли от XVI в. Пресечение династии Калитичей, судя по всему, считавшейся единственным собственником всех Русских земель, а также наступление Смуты привели к прекращению завещательной традиции.

Развитие общественной жизни на местах в конце XIV–XVII в., формирование сословных групп в границах волостей, уездов, посадов предопределили необходимость договорного регулирования отношений великокняжеской власти с населением этих административно-территориальных единиц. Возникают исходящие от великого князя или царя акты управления (наместничьи грамоты) и самоуправления на местах (губные, земские грамоты). Актами – на договорных основаниях, при возрастающей власти великого князя – оформляются отношения подданства (поручные записи). Впоследствии появляются своеобразные договоры царей с сословиями (акты земских соборов), характерные для второй половины XVI–XVII в. В полном смысле слова такой характер имела, пожалуй, только крестоцеловальная запись Василия Шуйского 1606 г. Государь присягал своим подданным, что никто из них не будет подвергнут опале без справедливого расследования и суда, не будут преследоваться родственники осужденного и т. п.

Все эти разновидности политических соглашений, пронизанных духом распоряжения и часто облеченных в форму пожалования, теряют смысл в условиях абсолютистской монархии. Политические сделки государства с частными лицами или группировками редко приобретают форму письменных договоров.

Публично-частные и частные акты

Со второй половины XVII в., а особенно с петровских времен в России начинают заключаться разного рода экономические соглашения, договоры между органами государственной власти и частными лицами (акты откупа, подряда и др.). Эта очень слабо изученная история государственно-частных договоров отражает развитие новых отношений в экономике России.

Число видов и разновидностей частных актов растет по мере дальнейшего развития феодальной экономики. В них находят отражение новые социально-экономические процессы. Появляются акты на холопов (с XV в.), денежные (заемные – с XVI в.), крестьянского подряда (с XVI в.), на крестьян (с конца XVI в.), а также распорядительно-договорные (с конца XV в.) и распорядительные (с XVII в.).

В связи с резким увеличением численности актовых источников, их видов, подвидов и разновидностей начиная с XVII в. возрастает роль изучения истории архивов, в которых концентрировались актовые материалы.

Среди источников государственного учета XVI–XVII вв. важную группу составляет комплекс писцовых документов: писцовые (дозорные, межевые, окладные) и переписные книги.

Писцовые книги составлялись в ходе описания земель с середины XV в. по 30‑е годы XVII в. в целях государственного фиска. Писцовые книги представляли собой систематизированный свод сведений о земельных владениях (земельный кадастр) и служили фундаментом государственной налоговой системы. Кадастровые задачи составления писцовых книг диктовали набор содержательных сведений и форму их подачи.

Первая государственная поземельная перепись была проведена на рубеже XV–XVI вв. в связи с задачами унификации фискальной системы на основе общего критерия обложения. Она продолжила начавшееся ранее описание Новгородской земли («старое письмо»). Наиболее древние из сохранившихся – писцовые книги Новгородских пятин 1495–1505 гг., составленные в период общей поземельной переписи. В них описаны земли новых и старых владельцев. Сопоставление «старого» и «нового» письма позволяет изучать состояние землевладения Новгородской республики в последний период ее существования и в первое время после ее вхождения в состав единого государства. Результатом первого описания земель Российского государства стала фиксация социальной принадлежности селений с их землями и введение на территории всей страны единой системы налогообложения, основанной на использовании общей условной окладной единицы – сохи, заменившей прежние местные единицы налогообложения (обжу, сошку и др.). Размер сохи еще не был нормирован: в разных уездах ее составляли разное количество пахотной земли и неодинаковое число дворов.

Второе крупное описание пришлось на середину 30‑х – середину 40‑х годов XV в. и охватило земельные владения на территории 30 уездов и Новгородских пятин. На основе записей в писцовых книгах вотчинникам и помещикам, а также выборным должностным людям дворцовых и черносошных волостей выдавались сотные грамоты. Они удостоверяли право владения землями, занесенными в писцовую книгу, а также фиксировали число сох, соразмерно которым платились государственные налоги и отбывались повинности. В этом описании для поместий отмечалось наличие леса, реки, озера, сенокоса, а в некоторых случаях указывались межевые границы.

Третье генеральное описание страны было проведено в середине 1550‑х – 1560‑х годах с целью обеспечить служилых людей землей, прежде всего на поместном праве. В ходе его были реформированы главные принципы описания. Земли всех владельцев: вотчинников, помещиков, черносошных крестьян – подлежали учету, единицей которого для пахотной земли становилась четверть (0,5 десятины). В ходе этого описания земля стала не только регистрироваться, но и измеряться (в четвертях). Так появился новый тип кадастра – книги письма и меры. Учету стали подлежать не только обрабатываемые пахотные земли, но и сенокосные, лесные, рыболовные угодья.

Главным новшеством этого писцового описания было установление нормированного значения сохи, которое зависело от социальной принадлежности земли и ее качества, а сама она получила название большой сохи. Чем меньше размер сохи (число составляющих ее четвертей), тем больше сох (их долей) входило в описываемый объект и тем выше было обложение и соответствующее ему бремя налогов и повинностей.

Следующая генеральная перепись земель приходится на 1580‑е годы. Ее особенность – высокая точность подсчетов земли, вплоть до мелких долей четверти (четвертых, восьмых, шестнадцатых). Учету подлежала как пахотная земля, так и запущенная в перелог, а также вновь распахиваемая «наездом».

Правительство хотело знать, какая часть земли была годной как для восстановления хозяйства на ней, так и для раздачи помещикам. В описываемых уездах, где существовала неблагоприятная земледельческая конъюнктура, составлялись книги письма и дозора.

Необходимость точной фиксации сельскохозяйственных угодий была связана с рядом катастрофических факторов 70‑х годов XVI в. – моровым поветрием, неурожаем и набегом татар 1571 г., – приведших к убыли населения и запустению земель. Сократилось количество обрабатываемой земли, с которой поступали налоги в государственную казну. В сильно разоренных уездах проводились отдельные описания – «дозоры». Их результаты и заносились в упомянутые книги письма и дозора. До этого времени дозорные книги, соединившие в себе описание и фиксацию размеров запустения, в практике писцового дела не встречались.

Писцы XVI–XVII вв., отправляясь в уезд, подлежащий описанию, снабжались набором документов. Наиболее важны из них приправочные книги – списки основных данных предыдущего описания и/или дозора. Писцы получали также выписки из книг более ранних описаний, сотные грамоты на отдельные владения и другие документы. Такой материал, подготавливаемый в Поместном приказе или приказе-четверти, был необходим для наведения справок и ориентации в бывшем хозяйственном состоянии описываемых территорий, а также для оценки произошедших изменений. При изготовлении приправочного списка книга предшествующего описания разделялась на части для ускорения работы. При этом текст перерабатывался: исключались некоторые подробности, добавлялись фрагменты из ранних книг.

Значение приправочных книг как источников велико, поскольку подлинники большинства писцовых описаний XVI в. и части XVII в. не сохранились. Комплекс приправочных документов сложен по составу и требует самостоятельного источниковедческого изучения. Благодаря различным писцовым материалам обеспечивается источниковая преемственность разновременных описаний. Это важный аспект писцового дела, который способствует верификации сведений книг.

За годы Смуты документы на поместья и вотчины погибли либо были сомнительного свойства. Проверка прав владения вотчинами и поместьями, их хозяйственного состояния проводилась в ходе отдельных дозоров в 1610‑х годах, результаты которых показали большое запустение пахотных площадей и неуклонное сокращение крестьянских тяглых наделов. В 1619–1620 гг. дозорщики были посланы почти во все уезды, чтобы оценить степень опустошения каждого из них.

Восстановлению государственной экономики и финансов, приведению в соответствие хозяйственных ресурсов и платежеспособности пережившего Смуту населения должна была способствовать генеральная перепись земель 1620–1630‑х годов. Это грандиозное мероприятие охватило всю Европейскую Россию. Ему сопутствовало реформирование самой системы исчисления налогов путем введения живущей или дворовой четверти. Живущую четверть составляло определенное число крестьянских и бобыльских[224]224
  Бобыль – зависимый человек, не имевший собственного земельного надела и не обложенный тяглом, плативший особый оброк.


[Закрыть] дворов, причем один крестьянский двор приравнивался к двум бобыльским. Число «живущих» дворов стало определяющим критерием при оценке налогоспособности населения. Описанию первой трети XVII в. присуща внутренняя двойственность: обложение было перенесено на число дворов как на учетную единицу, но измерение земли сохранялось. Сложность взаимодействия обоих критериев требует дальнейших источниковедческих изысканий. Введение «живущей» четверти придало обложению подворно-поземельный характер и было направлено на эффективный сбор налогов.

Писцы измеряли в одном поле как пахотную землю, так и «перелог и что лесом поросло», причем выборочно в каждом из описываемых объектов, считая в двух других «по тому ж». Такой способ измерения в одном поле был обусловлен существованием паровой трехпольной системой земледелия.

Любая перепись фиксирует объект на определенный момент времени, дает статическое его состояние. Писцовые книги в этом смысле – не исключение. Сравнение основных показателей проводимого описания с предыдущим было важным принципом их составления: так правительство получало представление о динамике обложения земель в масштабах частного владения или какого-либо уезда, а значит, и о поступающих налогах. Накопленный опыт по регистрации объектов описания обобщался в писцовые наказы.

Особенно наглядными приемы описания и его структура стали в писцовых книгах 1620–1630 гг. При описании фиксировалась культивируемая земля и учитывалось число дворов во владениях. Размеры пахотной земли («жилое») и переложной («пустое») были основой для исчисления писцами сошного оклада. Писцы сначала описывали административный центр уезда, а в нем учитывали жилые дворы, лавки, ремесленные заведения, подлежащие обложению, а также городские укрепления и церкви. В уезде, двигаясь по станам и волостям от близлежащих к городу к дальним, они фиксировали земельные владения (поместные, вотчинные, церковные, монастырские – с указанием имени и чина землевладельца), села и деревни (с их названиями и местоположением), типы сельских поселений (полноценные, жизнеспособные – села и деревни; появившиеся, но не набравшие силы – починки и займища; бывшие селения – селища и пустоши). В каждом из селений сначала указывались дворы землевладельцев, их людей (холопов), приказчиков (если они были), затем перечислялись дворы крестьян и бобылей (по трем категориям: жилые, пустые и давно запустевшие – дворища и дворовые места). Указывались имена дворовладельцев-тяглецов в «живущих» дворах, а также живших ранее в «пустых».

В центре внимания при составлении писцовых книг была земля: пахотные, сенокосные, лесные угодья. Главным же объектом внимания была, естественно, земля возделываемая. Описание каждого из владений заключалось итогом: числом селений, дворов и людей в них, разных угодий; исчислением в сохах и их долях «живущего» и «пустого»; сошным окладом «с живущего» в четвертях, а также некоторыми иными сведениями.

После поместно-вотчинных владений в каждой волости описывались владения монастырей, затем церковных погостов на «государевой» земле и, наконец, оброчные земли. Заключал писцовую книгу уездный итог по всем категориям владений в соответствии с указанными выше итоговыми пунктами.

Если писцам приходилось проводить межевые работы, наряду с писцовыми они составляли межевые книги. В них фиксировались границы владения по естественным рубежам (речкам, ручьям, оврагам), примечательным природным ориентирам (деревьям, кустам, пням), а также по специальным межевым знакам (столбам, ямам с углями или камнями).

Писцовые книги различаются подробностью информации, что зависело от личных качеств и отношения к делу разных писцов. В то же время в каждом из описаний четко выделяются основные конструктивные элементы текста, что свидетельствует о его высокой формализации. Это позволяет группировать данные книги в разных сочетаниях, манипулировать ими для суждений по широкому кругу аграрных, фискальных, демографических и других вопросов. При этом используются статистическая обработка данных с применением корреляционного анализа и компьютерных технологий.

В другом виде кадастровых источников – переписных книгах – объектом учета был податный двор, а не земля. В них сводились результаты государственных переписей 1646–1647 и 1678–1679 гг., которые использовались в фискальных целях. В переписных книгах зафиксированы разные категории тяглого населения в городах (посадские люди и бобыли), сельских местностях (крестьяне и бобыли, принадлежавшие светским и духовным феодалам, а также жившие в дворцовых и черносошных волостях). Холопы (задворные и деловые люди) регистрировались, если они обитали в чьем-либо тяглом дворе. В перепись поименно заносили, как правило, мужчин – жителей податного двора. В случае, если дворохозяйкой, взявшей на себя обязанность нести тягло, была женщина (как правило, вдова), в переписную книгу включалась она.

Переписные книги представляют собой незаменимый демографический источник для второй половины XVII в. Перепись была ответом правительства на многочисленные челобитные рядовых дворян о бегстве крестьян и на требования установить бессрочный сыск беглых. Практическим следствием переписи стало использование ее результатов для налогообложения.

При подворных переписях использовался опыт, накопленный при писцовых описаниях. Они также инициировались наказом и начинались с уездного города, а затем велись по волостям. Записи в переписных книгах производились по следующей форме: название волости, имя и чин землевладельца, наименование селения и его тип (село, сельцо, деревня), перечисление населения двора вотчинника (помещика), перечисление жителей крестьянских и бобыльских дворов в каждой деревне; далее указывались пустые дворы, подытоживалось число дворов крестьянских, бобыльских и количество «людей» в них в каждом конкретном владении. Подворный характер переписей подразумевал поименную фиксацию жителей-мужчин каждого двора в отдельности (глава двора, ответственный за несение тягла; его сыновья, братья и племянники, а если они были женаты – сыновья каждого из них; наконец, свойственники и неродственники: пасынки и подворники). Переписчики обозначали родство или свойство всех живших во дворе по отношению к его главе. Взрослых мужчин, включая глав дворов, записывали без указания возраста, а молодых (по 15 лет в переписи 1646 г. и по 20 лет в переписи 1678 г.) – с возрастным показателем. В переписные книги включались также пустые дворы и покинувшие их жители.

Собранные на местах записи приказные люди (писцы), проводившие описание, сводили в беловые книги. Их составление проходило под контролем приказных дьяков. Постепенно в Поместном приказе, инициировавшем посылку писцов в уезды, появились специалисты писцового дела, имевшие соответствующую подготовку и профессиональные навыки, участвовавшие неоднократно в описаниях разных уездов.

Писцовые и переписные книги были основанием для прикрепления крестьян к феодальному владетелю.

Они создавались для учета денежных средств. Название источника точно отражает цель их составления: фиксация поступлений (приход) и трат (расход) денежных средств. Функции книг сказываются на форме их ведения, подаче сведений, некоторой идентичности записей, совпадении отдельных статей формуляра. Все они охватывают календарный год, записи ведутся по месяцам и дням. По происхождению приходные и расходные книги могут разделяться на общинные, вотчинные, приказные и т. д. Может быть использована и более сложная систематизация приходно-расходных книг: книги хозяйственно-экономические, в том числе общинные (крестьянские, посадские) и вотчинные (монастырские, частно-сеньориальные); книги государственно-хозяйственные, в том числе центрально-административные (четей, других приказов и т. д.) и местного управления.

Приходно-расходные книги содержат разнообразную информацию, хотя редко фигурируют в исторических исследованиях.

Приходные и расходные книги были введены в исторический арсенал в последней четверти XIX в. Внимание к ним возобновилось с конца 1930‑х, а спорадическое изучение – с 1950‑х годов. Было установлено, что именно приходные и расходные книги составляют основной комплекс источников учетного характера (к числу которых относятся также книги окладные, ужинные, умолотные, оброчные, порядные и др.). Большинство приходно-расходных книг – около двух с половиной сотен – созданы в 70–90‑х годах XVI в. (в то время как от предыдущих четырех десятилетий их набирается едва ли более десяти) и относятся к северным монастырям: Соловецкому, Спасо-Прилуцкому, Антониево-Сийскому и др.

Наряду с другими монастырскими хозяйственными книгами приходно-расходные были документами текущего бухгалтерского учета. В них регистрировались доходы натурой и деньгами, поступавшие с вотчин. Приходно-расходные книги дают сведения для изучения товарного производства и товарно-денежного обращения. Текущие записи приходов и расходов монастырского казначея, памяти старцев, выполнявших отдельные службы и поручения, сохранили информацию об отраслях хозяйства в монастыре, о видах, размерах и сроках выплаты крестьянами податей, о связи монастыря и его крестьян с рынком, о ценах на рыночные продукты. Они позволяют изучать ремесло и его порайонную специализацию, доходы монастырей и арендное (за оброчную плату) землепользование. Этот источник исключительно богат по своему содержанию, а сведения его на редкость надежны.

Приходные и расходные книги широко бытовали и в других хозяйственных ячейках российского общества XVI – ХVII вв. Их составляли должностные лица: старосты сельских общин в монастырских вотчинах, старосты или целовальники денежного сбора черносошных общин разного уровня (уездных, волостных). Отложились приходно-расходные книги и в непроизводственной сфере: их вели и в центральных учреждениях – приказах и приказах-четвертях, и в местных приказных избах. Эта разновидность приходно-расходных книг пока не привлекла должного внимания исследователей. Самостоятельной источниковедческой задачей остается также выяснение времени и обстоятельств возникновения приходных и расходных книг.

Содержание приходно-расходных книг зависит от функций и основных направлений деятельности хозяйственных и административных ячеек, в которых они создавались.

Так, приходные книги монастырской крестьянской общины, самого монастыря включают материал о сборе государственных налогов; поступления налоговых сумм отразили и приходные книги четвертей. Однако в монастырских приходных книгах данные о сборе государственных налогов лишь сопутствуют сведениям о монастырских податях, денежных вкладах, поступлениях от товарных продаж, по кабалам и др. В приходных же книгах четвертей главное содержание составляют сведения о государственных налогах: прямых, косвенных (таможенных, кабацких), разных сборов (оброчных, пошлинных).

Расходные книги целовальников денежного сбора (волостных или уездных) черносошных общин наполнены данными о еженедельных, ежедневных тратах на кормы воеводам, подьячим, низшим чинам съезжей и земской изб, оплату огородных, ремонтных и других работ, о расходах, связанных со сбором и отправкой государственных налогов, проездом чинов государственной администрации. Книги всеуездных старост северных городов (Устюга, Сольвычегодска, Тотьмы и др.) можно условно назвать книгами «кормов», ибо траты на покупку продуктов, предметов утвари, дров, свечей для местных администраторов (воеводы и подьячих Съезжей избы) преобладают над другими. Расходные книги четвертей при всей их непохожести на книги мирских старост по сути близки им: это кормленые книги, предназначенные для раздачи денежного жалованья («корма») дворянам разных рангов, в основном городовым.

В связи с различным объемом информации по одной тематике в книгах разного происхождения источниковедческий анализ будет различен. Изучение приходно-расходных книг мирских старост предполагает оценку достоверности и полноты их известий по вполне конкретным вопросам, например: охватывают ли записи весь календарный год, есть ли пропуски данных, имеются ли удостоверительные записи счетчиков, уполномоченных ревизовать правильность ведения старостой или целовальником книг, соответствуют ли расходные статьи истраченным суммам и т. д.

Приходные и расходные книги – богатейший источник по социально-экономической истории, в частности о поступлениях налогов и их распределении, о торговле и рыночных отношениях, о местном и центральном управлении, государственном бюджете, структуре общины. Кроме того, это источник по истории материальной культуры и повседневности, ментальным представлениям общества. Поэтому следует подходить к приходным и расходным книгам как к комплексному источнику.

Критерий обложения и его объем, подытоженные в писцовой книге, служили основанием, на котором базировалась приходная книга. При специальном источниковедческом изучении приходных книг и их сопоставлении с писцовыми можно установить, копировался ли в приходной книге итог писцовой книги или излагался. Величина сошного оклада, номенклатура налогов во всем их разнообразии, размер податей по видам, оброчные статьи и, наконец, общая сумма налогов вписывались в приходную книгу из писцовой без изменений. Поэтому приходные книги четвертей позволяют восстановить главные итоговые показатели утраченной писцовой книги.