Текст книги "Войны Кофе и Чая. Книга 1. Рудная Гора"

Глава 4

Вечером, 7 марта 1971г., недалеко от Дома Пионеров, места, где в горниле кружка «Радиодело» ковали свою квалификацию будущие знаменитые шарманщики города «Рудная Гора», на той же улице, в здание, летом утопающее в зелени и цветах, а сейчас, ранней весной, со всех сторон окруженное пока ещё голым, (без листьев, но уже с малюсенькими почками), садом (урюк, яблоки, груши и даже пара деревьев черешни), а по всему периметру свежевыбеленным известью забором, именно в это здание (не путать с другими зданиями), с простой спартанской табличкой на фасаде «Роддом г. Кентау», практически одновременно, с разрывом в минуты, поступили три роженицы. Блондинка и две брюнетки. Русская, еврейка и гречанка. Все трое были молодыми первородками, в возрасте от 20 до 23 лет, но держались спокойно и уверенно, чего нельзя было сказать об их мужьях, толпившихся на крыльце у входа в роддом и нервно молча куривших.

В те годы мужчины считались существами, несовместимыми с процессом деторождения и дальше дверей роддома не допускались.

Не все потенциальные носители инфекции и грязной обуви были с этим согласны, но граница между счастьем и бездетностью была на замке. Медицина отвергала присутствие будущего отца не только при совершении таинства, но и даже просто в палате, где лежали роженицы, в качестве посетителя. Слово инфекция было на первом месте, все остальные слова здесь считались матерными.

А два простых слова – «партнёрские роды» тогда и вовсе отсутствовали в лексиконе и не имели смысла. И если какой-нибудь особо борзый и продвинутый папашка, (побывавший ненароком за бугром), вдруг произнёс бы эти два слова вслух, то они бы воспринимались как тарабарщина на древнекитайском. Или мантра на древнеиндийском. Или и вовсе как миф из книги «Мифы Древней Греции» на древнегреческом.

Впрочем, надо признать, подавляющее большинство будущих папаш и сами особенно не рвались поучаствовать в таинстве, дабы ненароком не проиграть этот неравный бой и не уронить своё реноме. И не надо раздувать ноздри. И сегодня, не каждый муж, будь он обычным среднестатистическим мужчинкой, скажем так простым пехотным Ваней, или особенным, овеянным всемирной славой, скажем бесстрашным Спартаком, или могучим Гераклом, предводителем аргонавтов Ясоном, или острым на язык одесским Рабиновичем, знаменитым мафиозо Мишкой Япончиком, или феноменальным Шерлоком Холмсом, мудрым Сократом или даже самим Владимиром Ясное Солнышко Путиным, будь он русским или евреем, или, страшно даже выговорить, португальцем, или, допустим, индусом, а может быть и вовсе шотландцем, или любым другим носящим брюки и несущим свой член как знамя причастности к элите человечества, считающим себя венцом природы, сможет держать за руку жену, рожающую его ребёнка. При этом, быть для жены стеной, а не жалкой лачугой, разрушенной первыми сильными родовыми схватками. Это вам не с тарзанкой прыгнуть вниз головой. Эта штука покруче будет.

– Эй, бруталы! Эй, качки! Эй, десантура, кто, если не вы! Эй, спецназ! Эй, агенты 005, 006, 007 и далее по списку! Эй, Илья, Добрыня, Алёша! Эй, «Стопхам»! Эй, викинги духа и тела!

– Чё молчим? Чё лицо кирпичом делаем? Типа нам всё это по…, в смысле поровну. Типа нам и гражданского брака хватает. Типа роддома мы с роду не боялись. Типа, а чё его бояться? Когда мы его и в глаза не видели… И нюхом не нюхали. А некоторые, особо хитрованистые, думают в глубине души чур, чур меня и век бы его не видать…

– За что бьёмся, пацаны? За славу? За зелёные рубли? Так это же самые предательские вещи в мире. Это как облака в ветреную погоду. Глазом не успеете моргнуть ни того, ни этого с вами не будет. Чем тыл свой защищать будете? Облаками?

И где вы наблюдали богатырей или чемпионов без крепкого надёжного тыла? Они, поди, уже все в земле сырой лежат? С кинжалами судьбы в спине. Не прикрытой надежным тылом.

Роддом это и есть Олимпийские игры для любого настоящего мужика. Это и есть его главное комплексное испытание в жизни. И комплекс тот вмещает в себя всё: и Огонь, и Воду, и Медные трубы. И терпение, и волю, и упорство.

Роддом – это такой Центральный Полигон твоей судьбы.

Здесь сразу видно: тварь ли ты дрожащая или право имеешь…

Но роддом не только испытывает. Он и награждает наградами высокими, бесценными.

Вручает тебе в руки не дурилку картонную, а реальное живое – счастье, завёрнутое в розовый или голубой «конвертик». Тихо посапывающее маленькими носопырками.

И когда врач в белом халате даёт тебе в руки такой конвертик и ты держишь его горизонтально земле, так как пока не понимаешь где голова, где ножки и вдруг чувствуешь что в этот момент рождаешься сам, по новой, со страшной силой и сладкой болью, то тебе в момент апогея собственных «родов» вдруг хочется громко крикнуть на всю Вселенную:

– Господи, спасибо за то, что ты есть!!

И эхо разнесёт по всему небу – есть, есть, есть!!

И тот, в кого ты сейчас искренне веришь и горячо его благодаришь, дарит тебе в этот миг энергию чистую, безбрежную. Некоторые бруталы, так те вообще планетами жонглирую с этой энергией. Вот так руками берут планеты, метеориты, кометы, астероиды и жонглируют. А по большим праздникам и звёздам достается по полной. И не только Солнцу, но и созвездию Тау Кита. А Большой Млечный путь, так тот постоянно в деле.

И слышат в ответ живой родной детский смех. Как колокольчик чистый и звонкий. И за такой колокольчик отдашь всё и славу, и зелёные рубли. И кометы, и астероиды. Всё отдашь. Оптом. И Огонь, и Воду, и Медные трубы. И все планеты, и звёзды придачу. И не только те, которые в созвездии Тау Кита. Но и те, которые на погонах и на груди. А придется если, то и жизнь свою на кон поставишь за это…

Поставишь, поставишь… Я точно знаю. И ничего в этот миг в тебе не дрогнет. Ни рука, ни сердце, ни душа. Ни палец на спусковом крючке…, да ты даже глазом не моргнёшь. И взгляд твой в этот момент станет пристальным, тяжёлым… Таким тяжёлым, что даже бешеные Псы Судьбы не смогут его выдержать. И, поскуливая, отползут в сторонку… От греха. Подальше…

Если ты, конечно, Мужчина, а не чмо болотное… Безобразное…

Может, не верите мне? Мне не верите?!

Так вы проверьте…

Двое из мужчин, толпившихся на крыльце роддома, были довольно высокого роста, где-то за метр девяносто, и совсем нехрупкого телосложения. От них так и веяло физической мощью и брутальностью молодых носорогов. Их рога так и чесались от желания кого-нибудь боднуть. Или даже пронзить. И случись им оказаться в донорском центре, помимо крови богатой эритроцитами, они легко могли бы сдать по вагону куража, бочонку тестостерона, ведру адреналина и по литру спермы, без видимого вреда для своего здоровья. С видимой пользой для здоровья нации.

Чем-то они даже были похожи друг на друга, хотя один был ярким блондином, второй жгучим брюнетом. Правильные и твёрдые черты лица, большие волосатые руки. Наверняка именно с такими лицами, габаритами и тестостероном герои Джека Лондона штурмовали Аляску и такими вот руками собрано всё золото знаменитой лихорадки на реке Юкон.

Было им на вид лет по двадцать пять и казалось, что они родились братьями-близнецами, но в какой-то момент, заигравшись в детстве в прятки, один из них упал в озеро с перекисью водорода. Второй, похоже, упал в озеро с гуталином. Они сами этого не помнят, но, наверняка, оба куда-то падали. Зуб даю, а он у меня не лишний.

Впрочем, какая разница, в какое озеро ты упал в детстве. Всех нас неминуемо ожидает озеро надежды, полное красивой серебристой краской.

И серебра в этом озере хватит на всех.

Третий мужчина, азиатской национальности, был невысок, строен и молчалив. Он был полон той восточной сдержанностью, которая вырабатывается веками, состоит из уважения к старшим, внутреннего достоинства, отсутствия суетливости и присутствия уверенности в себе. Молчание такого мужчины, вовсе не означает, что последнее слово не останется за ним. Просто, таким как он, безразличны вступительные словесные и иные прелюдии, они спокойно пропускают бессмысленные колебания воздуха и в финале, если ситуация того требует, уверенно ставят внушительную заключительную точку. Иногда словом, а иногда и делом. В смысле рукой или ногой. А иногда одновременно и рукой, и ногой. Был он довольно фотогеничным и про него уж никак нельзя было сказать, что у него лицо как руки, руки как ноги, а ноги как брусья.

Была в нем даже какая-то своеобразная утонченность. Но, несмотря на это, опытный мужской взгляд однозначно отнес бы его к тем, кто иногда ставят жирную точку в определённой ситуации. Руками. Или ногами.

Или не ставят точку, когда ситуация им безразлична. Он же не писатель, чтобы в каждом финале ставить точки. Финалов много, а он такой один.

Вот он то, как раз, и нервничал больше всех. Хотя внешне это не читалось никак. Лицо его было спокойным, даже беспристрастным. И лишь изредка непроизвольно появляющиеся комки желваков на скулах выдавали его состояние высокой эмоциональной напряжённости.

Внешне, он чем-то сильно смахивал на молодого Джеки Чана. Хотя кто тогда в Советском Союзе знал Джеки?

Глава 5

Здание Роддома состояло из приёмного покоя, четырёх пятиместных палат, операционной, помещения реанимации, сестринской, кабинета главврача, туалета и это был второй этаж. Первый этаж был копией второго, только вместо кабинета главврача был пищеблок. А вместо сестринской – ординаторская (офис для врачей). Впрочем, тогда в обиходе не было такого слова – офис. Поэтому назовём его кабинетом. Или комнатой.

Это был не простой Роддом. Это был особенный Роддом

Лучший. В мире. Да что там в мире. В солнечной системе.

Автор родился в этом Роддоме. В своё время.

Городу «Рудная Гора» тогда исполнилось два года. И в канун этого крупного Юбилея, Природа-Мать, на радость городу, всем женщинам мира, и себе самой выдала на-гора горластого младенца. 8 Марта. Не раньше и не позже.

Да, это был замечательный, очень непростой Роддом. Да, это был отличный, очень красивый и позитивный Город. Да, это был очень круглый, очень мощный Юбилей. Напомню – Два года!! Да, это была великолепная очень многоликая Природа-Мать. И не мудрено. На дворе стояло лучшее из Времён.

Роддом был практически пустым, если не считать двух только что родивших и двух беременных женщин на сохранении, лежавших парами в разных палатах. Отдельных одноместных или двухместных палат не было по определению, в связи с тем, что часто не хватало и пятиместных. Пару тройку раз в году, в дни наибольшего наплыва рожениц, некоторым приходилось перед родами и в коридорах кровати ставить. Ну не было в то время другого роддома в Кентау! И секса тогда в Кентау не было! А беременные женщины в Кентау были. И ситуация была. Такая, что не скажешь врачу свысока:

– А, народу много? Ну, приду, через недельку…

Какая неделька, у некоторых мамаш малые аж выпрыгивали из них на белый свет. Резко отталкиваясь правой толчковой ногой. Так боялись темноты…

А вы спрашиваете, откуда в цирке берутся акробаты. Или воздушные гимнасты. Или в небе лётчики испытатели. А то и вовсе писатели с их романами. Другими словами, люди очень опасных профессий. Которые, кувыркаются так, как нормальный человек и в мыслях своих не может. Словно бы на них не действует земное притяжение. Откуда, откуда. Оттуда, блин…

Чего только не повидали эти коридоры. И слёз, и молитв, и стонов, и проклятий. Каких только желаний не были они свидетелями. Каких только надежд и фиаско не запомнили они. О если бы эти коридоры могли говорить. Каких сюжетов комедий, трагедий, трагикомедий и фарсов лишилось человечество из-за этого молчания. Да… Это был чисто женский мир. Это была женская земля Санникова. Мужчинам она была неведома…

Если бы господь был ко мне милостив, и явил миру чудеса, то я стал бы женщиной (первое чудо), забеременел бы (второе чудо), лежал бы в коридоре на кровати среди других беременных женщин (третье чудо), и собрал бы столько энергии, эмоций, историй, сюжетов, небылиц, былей, мифов и приключений, на свою пятую точку, что возможно из обычного мужчины, из простого пехотного Вани, из трудно быть на свете пастушонком Петей, управлять скотиной тонкой хворостиной, стал бы писателем (четвёртое чудо). И пройдя через боль и страх, через неуверенность и комплексы, прорвавшись через безденежье, проявив смелость, мужество, настойчивость и волю к жизни, я родил бы своего ребёнка. (Главное чудо жизни). И вместе с ним родился бы к жизни сам. И мне было бы чем гордиться.

– Да, боже. Прошу. Именно это. Да, в такой последовательности. Да, возможно, у меня не все дома. А что тут поделаешь, что есть, то есть, а чего нет, то, где же его взять… Много прошу у тебя боже? Ну, так, сколько дашь, за столько и спросишь…

Кто сказал, что мужчины, это сильная половина человечества? Они сильны, но бог пожалел их – у них не было в жизни таких коридоров. И не факт, что такой вот коридорчик не поломал бы через колено кое-кого из представителей сильного пола как тонкую тростинку. Хрусть и ты уже не сильный пол, а так, что-то промеж чего-то. Что-то среднеарифметическое… Откуда появлялись такие коридоры?

Да, экономика в стране была плановая, но энтузиазм трудящихся иногда невозможно было спланировать заранее. И если над входом в роддом висела очень скромная и невзрачная (как бы заранее извиняющаяся) табличка с маленькими буковками «Роддом г. Кентау», то на глухом торце роддома висел циклопических размеров лозунг во весь торец двухэтажного здания, с броским призывом – «Пятилетку – в три года!» Этот призыв был виден, наверное, даже из космоса. И этот плакат не просто висел здесь для галочки. Он активно и эффективно выполнялся! Везде и во всём. Включая и демографию.

С одной стороны, это было прекрасно. С другой стороны, такие темпы рождали дефицит. В том числе и на квадратные метры. В том числе и на квадратные метры роддома. Разница между размерами шрифта у таблички и плаката была очень ощутима.

Страна, как подросток-акселерат, росла настолько быстро, что рост мышц не успевал за ростом костей, или наоборот, рост костей не успевал за ростом мышц и «пацан» испытывал иногда слабые, а иногда довольно сильные и неприятные боли.

Случалось и такое, что иногда рост мозга отставал от роста мышц и костей, а у вундеркиндов, случалось, что и опережал рост мышц и костей и «пацана» иногда просто «ломало», как алкоголика, как наркомана и физически и психологически. Но он не был ни наркоманом, ни алкоголиком. Ни психом, ни лунатиком. Это были проблемы роста. И родители знали, ещё немного и боли пройдут, всё стабилизируется и придёт в норму.

И восторжествует гармония. Гармония тела, гармония духа, и гармония мозга.

И лишь злобная западная пресса раздувала значение этих болей и проблем до небес. И бесновалась по этому поводу как те персы не по-детски. Вожделея, что СССР или спрыгнет с корабля в воду, как те греки к сиренам и утонет, или умрёт от боли из-за неравномерного роста и дефицита. А англосаксы потом, как стая шакалов, или стая гиен, или как стая пернатых падальщиков грифов, налетят, раздербанят, разорвут, разгрызут на куски и сожрут тело вместе с костями и сухожилиями. А потом будут сытно отрыгивать и довольно скалить свои отвратительные морды и клювы.

И высматривать себе новую добычу. Новую страну на растерзание, для своих ненасытных желудков…

Вот только хрен вам да маленько! Зубы коротки. А отрастут клыки – так мы их вырвем!! А морды ваших лиц и зубастые челюсти позорных койотов – замесим кулаками наших ракет в коровью лепёшку. Суньтесь только в наш огород… Это говорю вам я, «Рудная Гора»! Массой своей, мощью любого задавлю, щенки вонючие…

Пи… сы,. ….мать,… ….перемать …. В бога…. …в душу ….. …в коленную чашечку. (непереводимая, многоэтажная, фантастически сочная и богатая игра слов на местном диалекте).

Прощенья просим! За проблемы с местным диалектом. Но из песни слов не выбросишь. Автор пробовал и не раз. Они слова то эти обратно в песню вприпрыжку сами прибегают. Как подорванные.

Впрочем, в те времена, во времена строительства социализма, люди к любому дефициту относились терпимо, как к временному неудобству. А закон подлости и тогда работал по железному правилу – всё временное часто длилось дольше постоянного. Поэтому жизнь в те годы строилась по негласному принципу – не жили богато, нечего и начинать.

Я бы искренне хотел, чтобы наступил такой момент в нашей истории (и он таки наступит, да он уже наступает), когда в основу русской национальной идее, которую якобы никак не могут найти, лег бы другой принцип

– не жили бедно, нечего и начинать.

От отсутствия такой простой и вполне себе реальной национальной идеи и возникало тогда, и возникает сейчас много всяких нелепостей, странностей и мелких неудобств. (Иногда конечно и крупных).

Но оптимизм молодости преодолевал всё это играючи. Да и тенденция была очевидна каждому – люди жили всё лучше и лучше. Срабатывал эффект низкой базы.

Медицина не была заточена под понты богатых. Да и богатых-то пока не было.

А когда нет богатых, никто не чувствует себя бедным.

Глава 6

Снегурочка в костюме русалки, могла даже то, на что не всякая настоящая русалка способна. С помощью незаметной деревянной рейки, находящейся внутри костюма, она могла шевелить своим хвостом. Но не просто так, а в такт с музыкой. Да ещё в трёх плоскостях – в горизонтальной, вертикальной, а в особых случаях и по диагонали. Не все русалки имели такой музыкальный слух, чувство ритма и диапазон движений. И это вызывало восторг не только у детей и родителей, но и у неё самой.

Тело русалки горело и переливалось под лучами софитов всеми цветами радуги. Похоже, у настоящих русалок всё было гораздо скромней. Но Татьяне Леонидовне не надо было скромней. Вот что ей надо было в последнюю очередь, так это унылое слово «скромней».

Вышел на сцену, оставь свою скромность за кулисами. А ещё лучше засунь её в одно место так глубоко, насколько руки дотягиваются. Дай зрителю мастерство. Дай шику. Дай блеску. Оторви его от земного притяжения. Хоть на время сбрось с него мешки житейских проблем. Отправь его в невесомость. Твой зритель обязан кайфовать! И не от себя, а от тебя!!

Неважно от чего текут слёзы из глаз твоего зрителя. От комического или от трагического. Главное, что это твой талант создал эту атмосферу. Главное, что это ты – источник этих слёз. Этих волшебных слёз. Тех самых слёз, о которых и писал гений – «над вымыслом слезами обольюсь…»

Получи от зала энергию, увеличь её силой своего таланта в десять раз и верни её залу легко, весело, искромётно. На сцене не будь скрягой ни в чём. Войди в жизнь зрителя сверкающей полосой рассвета. Весомо встряхни его, разбуди, если даже он эмоциональный соня. Заставь его думать о тебе. Заставь искать встречи с тобой ещё и ещё. Стань для него источником неиссякаемой энергии.

Стань для него путеводной звездой. В натуре.

А скромность твоя пусть живёт там, в тёмном чуланчике твоей личной жизни.

Внутренний мир артистки отвечал на этот внешний блеск не меньшим по силе внутренним сиянием.

Впервые в жизни она овладела вниманием зрительного зала и почувствовала магию своей власти над зрителем. Краем глаза она видела, как её снимает на новенькую немецкую видеокамеру мама. Камера была куплена три дня назад отцом специально для этого утренника. Это был первый утренник в её жизни. Это была первая видеокамера в их семье. Это была первая видео съёмка в её трёхлетней карьере. Для 1971 года это было не хило. Можно сказать – это было круто. Сегодня утром у неё был Большой Дебют.

Ей дали роль не кикиморы болотной, не бабы яги, не лягушки, не снежинки (одной из многих) и даже не Золушки, которой все пытаются помыкать, а она как дура подчиняется мачехе, а родной отец как тряпка ничего не может сделать (кому нужны такие отцы), а красавицы русалки. Роль существа эксклюзивного, необычного, с элементами магии и мистики.

Роль существа, подчас сводящего мужчин с ума. Разбивающего их жизнь вдребезги на мелкие, очень мелкие кусочки. А есть ли такая девочка или девушка, которой не хочется разбить вдребезги на мелкие, очень мелкие кусочки жизнь пары– тройки своих сверстников? А есть ли такая женщина, которая не мечтает свести хотя бы парочку мужиков с ума? Я таких не встречал.

Она прекрасно помнила те знаменитые истории про греков, которые ходили на кораблях по морям и сталкивались там с морскими русалками-сиренами. Сирены начинали петь, и греки бросались к ним в водную пучину и шли на дно. Это говорит нам о том, что уже тогда, в те времена древнегреческие греки были тонко организованными и сложно сочинёнными натурами. Чутко реагировавшими на высокое искусство и женскую красоту. Трудно, конечно определить, что лишало греков ума и самообладания – пение русалок или их молодость и красота. Но факт остается фактом. Никто в мировой истории так радикально не реагировал на хоровое пение в открытом море.

Хорошо, что в случае с аргонавтами на знаменитом корабле «Арго» оказался Орфей – суперзвезда вокала древнегреческого мира. Он быстро сориентировался (вот она греческая смекалка) и запел сам и заглушил своим дивным голосом голоса сирен и тем спас аргонавтов от гибели. Если оттолкнуться от мифов древней Греции, а в каждом мифе есть лишь доля мифа, некоторые корабли оставались вообще без команды, ну то есть вокал и возраст у сирен был такой, что мама не горюй. Уровень вокала и внешность были никак не хуже, чем у девчонок из АББА. Ну, помните, одна беленькая, другая чёрненькая. Шведские девчонки. Богом клянусь, если бы я плыл с греками на «Арго», а эти шведки вдруг как подводные лодки всплыли и запели как сирены, я бы первый выбросился за борт. И плевать на то, что я по-шведски, ни бум-бум. Нашли бы общий язык, ох, нашли бы. И гори оно всё – синим пламенем…

А теперь, после таких откровений, задумайтесь – какой же голос был у Орфея… Заглушить своим голосом хор сирен… Уж не пиар ли это от покровителей Орфея с самого Олимпа… Попробуйте заглушить голоса хотя бы трёх женщин. Обычных. Без хвостов. Что? Не получается? Я так и знал. А тут хор. Может десять сирен, а может и двадцать. Кто же их считал. Их и не посчитаешь. То вынырнут, то занырнут… То поют, то плачут, то воют… То она жена, то она вдова, то она актриса малых и больших академических театров…

То она сирена, то она путана, то она вдруг лесбияна… То она играет Жанну д’Арк. И не на театральной сцене. А на сцене семейной жизни. Вашей совместной семейной сцене. И если она Жанна д’Арк (внебрачная дочь французского короля, между прочим) то, кто тогда вы?

Ну, вопрос, конечно, интересный…

Может быть вы её паж? И тогда я вам не завидую… А может быть вы её внутренний голос? Один из многих… Которые что-то постоянно бормочут у ней в голове долгими зимними вечерами… И ладно бы один только ваш голос постоянно бормотал в её черепушке. Это ещё куда ни шло. Так нет, их там хренова туча. Вас иногда даже и не слышно. Не череп – базар вокзал какой-то. В натуре.

Ну, тогда я вам вообще не завидую…

От таких сирен, мужские мозги часто идут кругом. А иногда так просто плавятся и вытекают из башки во все имеющиеся там отверстия…

А потом, когда все мужские мозги вытекут, то тут как тут, сразу же случается трагедия. Все воротят нос от такого мужика. Да и то сказать – кому же нужен мужик без мозгов. Правильно – только себе самому. Да и то не всегда. Я и говорю – трагедия. Я бы сказал морская трагедия.

А море – та же казахская степь. Такие же просторы. Здесь чтобы тебя услышали так орать надо. Практически громоподобно.

Тогда ведь ещё сотовых телефонов не было.

Я это к тому, что голоса у сирен были сильными. Натренированными. Профессиональными. На море, как и в степи – со слабым голосом с голода подохнешь. Поэтому все слабоголосые подохли с голода. Остались одни горластые. Дерзкие. Энергичные.

Сирены – это цыганки моря. Работают всем табором. Берут нахрапом. Берут горлом.

А у табора как у буржуазии. Есть своё скромное обаяние… Вот и заглуши своим голосом всю эту шайку-лейку. Связки не сорвёшь?

Впрочем… Есть варианты… В голове перебираю фамилии… Может быть Пласидо Доминго. Или Хосе Каррерас. Или Лучано Паваротти. Может быть. Даже очень может быть. Но они не греки. Два испанца и итальянец. Достойные мужики. Но у них свои мифы. Соответственно испанские и итальянские. А вот Демис Руссос – в самую точку. Я легко представляю его рядом с Ясоном. В рваной тельняшке, в шортах… В бороде… Обнявшись с Ясоном они чтото поют. А почему бы им и не спеть! Они плывут домой. Золотое руно уже у них на корабле!! Сделал дело – пой смело.

Красота… И эта его песня, «Forever and Ever», этот его хитяра всех времён и народов – «ла-ла-ла —ла-ла-ла – ла-ла-ла – ла-лала – ли ла-лай». И понимаю – можно, можно таким голосом заглушить не только хор сирен, но и попутно весь мир поставить на уши.

И вот сирены, уже разогретые и ослабленные этим суперхитом, этим божественным голосом, этой, не побоюсь этого слова, «Forever and Ever», вдруг слышат следующий хит, на чистом русском языке – «Орфей полюбил Эвридику – какая старая история…» И каждая сирена тут же чувствует себя Эвридикой и непреодолимая сила любви к Орфею (Демису) лишает их сил и тянет на дно. Нелегка ноша любви, упавшая вдруг на хрупкие женские плечи. И, даже те сирены, которым неведомо было слово любовь, которые не любили никого в этом мире и даже себя (есть такие женщины), возлюбили Орфея (Демиса) не как мужчину, а как певца, чисто профессионально. Ведь сирены были настоящими профессиональными певицами. А чтобы иметь такой уровень тут без нотной грамоты, без сольфеджио, без музыкальной школы никуда. Да что там музыкальная школа. Многие сирены пошли дальше. Я уверен у каждой третьей, а то и второй диплом консерватории хранится гдето на дне морском. Тут всё по-взрослому. Без дураков.

Заставить молодого красивого здорового мужчину броситься с корабля в морскую пучину и рискнуть своим здоровьем, а то и жизнью…

Да ещё если он богат и окружён нимбом славы и власти… Ну, не знаю…

Тут как бы самим сиренам не пришлось подниматься на корабль по якорной цепи, подтягиваясь на руках. (Ног то нет. Одни хвосты.)

А там уже чужая территория, чужой огород и свои правила. Там уже ты рискуешь здоровьем и жизнью. Там уже у тебя могут оторвать хвост, вставить две спички и сказать: – ходи отсюда, на своих двоих… И добавить:

– Э, петь не надо, просто ходи по палубе туда, потом сюда, туда, потом сюда… И ещё добавить:

– Слышь, пешеходка, а если шест поставим, сможешь на нём что-нибудь показать? В смысле, зажечь?

Поэтому чтобы такого не случилось, и моряки всей командой дружно выбрасывались за борт, надо было в музыкальном плане предоставить что-то такое значительное, из ряда вон выходящее и не побоюсь этого слова гениальное.

Как Димаш Кудайберген из Казахстана. Парень взял и предъявил на свет божий такой вокал… Взял и загипнотизировал всех «аргонавтов» мира. И за борт вывалился весь Китай. А перед ним весь Казахстан, а потом и Россия.

Туда же за борт полетели США и Европа.

 
«Девушки бывают разные,
Черные, белые, красные,
Но всем одинаково хочется
На Димаша заморочиться…»
 

А с девушками и много других «аргонавтов» из разных стран мира. Прямо целиком вываливались с корабля за борт. Всей командой. Включая капитана, боцмана, кока и юнгу. Некоторым кораблям якоря отрывало. Силой голоса. Мощью таланта. Нежностью души.

Наступил момент, и я почувствовал: может, для кого-то он просто Димаш. Парень из соседнего двора. А для меня он уже Димаш Карузо Кудайберген. Повелитель моей души и моих слёз. Демон моего сердца. Оценить, тем паче влюбиться в чужую гениальность, можно только самому обладая высоким уровнем профессионализма и таланта.

И, когда сирены стряхнули с себя этот любовный гипноз, греков уже и след простыл. Как говорится, клин клином вышибают.

Воистину: «Искусство войны – это искусство обмана…»

Я бы добавил – и любовного гипноза… А куда без него? Без него как без воды. На юге. Летом.

Откуда Демис Руссос знал русский язык? Ну…, похоже, он был не простым, а кентауским греком.

Откуда сирены знали русский язык? Откуда, откуда – от верблюда!

Откуда сирены знали греческий язык? Да оттуда же. В зоопарк сходили, вот и узнали. Где ещё верблюда встретишь. В море их нет. Хотя погоди, погоди… Как это в зоопарк сходили? У них же ног нет… Загадка…