Текст книги "Войны Кофе и Чая. Книга 1. Рудная Гора"

Глава 9

Большой Брюнет уважал Маркса. И ничего не имел против его нетленки «Капитал». Но выделенное в предыдущей главе черным предложение стало его собственной формулой неразвитого социализма. Её ему сама жизнь начертила.

Жизнь по своей сути видимо математик, физик, или химик. Хлебом её не корми, а дай хорошему человеку начертить пару формул. Ну так, знаете ли, на досуге… И кто эти формулы не учит… Тому жизнь поперёк горла костью становится.

Конечно, если не присматриваться, то можно этого и не заметить. И быть бесконечно далеко от любых формул. И львиная доля мужей так и поступила. То есть жила в гуманитарном бесформульном мире. Так было значительно проще. В этом мире можно было вообще ни на что не реагировать. Или реагировать на всякую чешую, которая и выеденного яйца не стоила. Создавать бурю в стакане. И чувствовать себя при этом мятежным. «Ведь он мятежный просит бурю, как будто в бурях есть покой».

В этой системе координат можно было покупать яйца в магазине, а через день сдавать эти яйца в этот же магазин по той же цене. И на вопрос:

– А на хрена вам это надо? – отвечать:

– Я же регулярно пью куриный бульон. Пил, пью и пить буду. И имею право сдавать обратно товар в течении четырнадцати дней. По фискальному чеку.

И пока продавец в магазине мучительно соображает, что это за бульон такой, поворачиваться и величественно уходить.

Оставляя человека в полной растерянности. С мучительной гримасой на лице, которую можно расшифровать только на украинском языке – «Шо це воне таке?» И казахским ответом на этот вопрос:

– Що це воне таке?

– Менеке, сенеке, ехал чёрт на быке, через дорогу на босу ногу.

С гримасой как у львов и тигров на морде, когда они нюхают носом воздух, пытаясь выяснить, есть ли течка у самки и готова ли она к спариванию.

А не надо лезть к моим яйцам и наваристому бульону из них.

Не надо присматриваться к чужому хозяйству. А то мучительная львиная гримаса прирастёт к твоему лицу на всю жизнь. А с такой гримасой недалеко и до огромных санитаров в белых халатах с белой смирительной рубашкой в руках.

Но Большой Брюнет был не таким. Он присмотрелся. И увидел. И запомнил. И не простил.

Вся эта роддомовская спецодежда была тщательно постирана и продезинфицирована, но далеко не новая.

– Что за тупизм, – раздраженно думал Брюнет. И мысленно добавлял несколько крепких, да что там крепких, крепчайших выражений в адрес принимающей стороны. Потому что простых, человеческих слов у него на эту ситуацию не было. На несколько минут его досада отступала, но затем как морская волна накатывала на него вновь.

Жену приняли так быстро, а от домашней одежды отказались так твёрдо и привычно, а, главное, неожиданно для него, что он даже растерялся и не успел выяснить по этому поводу отношения с высокой принимающей стороной.

– Почему нельзя домашнее …? – растерянно пробормотал он, чувствуя какую-то непривычную слабость в кончиках пальцев рук и ног.

– Всё должно быть продезинфицировано, – твёрдо ответил ему стальной голос. – Мы боремся со стафилококком и другими инфекциями.

Три такта паузы.

– Так продезинфицируйте, – через три секунды вскрикнул он как раненая птица.

А в ответ тишина. Бездна поглотила их. Жену и медсестру приемного покоя. Приём окончен. Нет не так. Следствие закончено. Забудьте.

Он мог бы с трёх ударов ногой выбить эту дверь и показать, что на всякий стальной голос у него найдется стальная нога.

Но жена была в таком уязвимом положении. Не хотелось ненароком принести ей какую-то неприятность.

А потом – сегодня он выбьет ногой дверь в роддоме. Завтра Большой Блондин выбьет ногой дверь в роддоме. Послезавтра

Джеки пойдет по этому сомнительному пути…

Он ведь хоть и маленький, но сразу видно – ноги у него растут оттуда, откуда им надо расти… Из этой самой… ну вы догадались.

Потом к роддому подойдут и другие идиоты… И у каждого две ноги, два уха и сто граммов мозга… И получается, что вместо того, чтобы окружить любимую женщину комфортом – он ей устроит вечный сквозняк в медицинском учреждении?

– Нет! «На это я пойтить не могу», – сказал Большому Брюнету его внутренний голос. Да, так и сказал не «пойти», а «пойтить», причём голосом Вицина. Голосом, надо признать, своеобразным и неповторимым. На то он и внутренний голос, чтобы говорить разными голосами. Своеобразными и неповторимыми. Иногда даже женскими. Иногда даже пьяными. Иногда иностранными. А подчас и нецензурными. Автор надеется, что это был голос Разума. Но Автор может и ошибаться. Возможно, под видом Разума, сама Любовь шептала в уши Большого Брюнета. Разными неповторимыми голосами.

И это противоречие сердца, мозга и гнева, угнетало Большого Брюнета всё больше и больше. Как будто бы кто-то плюгавенький подбежал, ткнул в лицо кулачком и быстро убежал, а он не сразу понял, что произошло. А когда понял, давать сдачу было уже некому. Его кулачищи сжимались в невысказанной ярости. Два его стальных молота требовали наковальню. И этого успокаивающего звука, когда металл по металлу – «тук, тук, тук». И снова «тук, тук, тук». И всё. Финиш.

В общем, дело оставалось за малым – невысказанную ярость превратить в высказанную. И высказать её так, чтобы развернуть ситуацию кардинально в другую плоскость – могучей рукой, схватить себя за волосы, вырвать из кипящего котла вместе с лошадью и метнуть всё это безобразие, вырванное из контекста, в сторону Юпитера (Венеры, Плутона, в другую галактику). Другой рукой схватить оппонента за волосы (за шею, за грудки, за яйца) и метнуть его в кипящий котёл. В общем, восстановить кислотно-щелочной баланс в отдельно взятом мужском организме.

Глава 10

– Это как же надо петь, чтобы сам великий и хитроумный Одиссей, друг Ахиллеса, царь Итаки, чьё имя живёт в веках, чей гений придумал Троянского коня и решил судьбу осады Трои, вынужден был отдать приказ привязать себя к мачте корабельными канатами, чтобы прослушав этот супер-концерт, не повредиться разумом от восторга и не спрыгнуть в пучину моря, вожделея о встрече с прекрасным, – думала маленькая Таня перед сном.

– Получается, что даже такого альфа-самца можно взять на понт. Не иначе у этих сирен одни хиты в репертуаре. Не иначе сам Посейдон писал им тексты, а Аполлон был композитором. Интересно, кто у них был продюсером? Похоже на то, что сам громовержец и молний метатель. Самый главный в древнегреческом мире на букву З. (Не будем называть его имя вслух, ибо имя его слишком известно, чтобы упоминать его всуе…)

Вы представляете возможности такого продюсера? Нет? А я представляю. Прямо вижу – приходит он к девчонкам и говорит:

– Вот вам, девчонки, Эгейское море. Южное, теплое. Дерзайте.

– А чё, прям всё, всё море? – голосом Галкина, пародирующего Ринату Литвинову, спрашивают они.

– Да всё, всё. Освоите это море, подкину вам все другие южные моря. И не в розницу, а оптом, – голосом Галкина, пародирующего Льва Лещенко, отвечает он им.

– А северные моря чё, слабо?

– А северные не советую. В северных морях холодно. А вы вон тощенькие какие. Косточки одни да кожа. Как Лолита в пятнадцать лет. Впрочем, лет через десять поднакопите жирка, будете выглядеть как моржихи, будете пить, курить, нюхать, эпатировать, вести беспорядочные половые связи, ругаться матом, ботать по фене, уходить вразнос, как та же Лолита, вот тогда матушки вы мои охватим и северные моря. А северные моря это вам не южные моря. Там без водки, табака, мата и толстого, толстого, очень толстого слоя подкожного сала не обойтись… Ну и кожа должна быть как у бегемота – пять сантиметров. Там тонкокожим и интеллигентным делать нечего. Враз от холода загнетесь. Вот когда будет на вас двадцать сантиметров безопасности – пять см. кожи бегемота и пятнадцать сантиметров сала моржа, вот тогда и поговорим за север. Север – он как конфетка «ириска». Так к зубам пристанет. Не отдерёшь. Некоторые с зубами вытаскивают. А на кой вы мне без зубов? Одно слово:

«Если ты полюбишь Север – не разлюбишь никогда».

Предупреждаю – зубы буду считать лично. Всё должно быть в комплекте. Все 32. Больше не надо. Меньше тоже. Вы – труженики сцены! А значит что? Значит, комплект. Зубы, грудь, ноги, попа, причёска, голос, репертуар, одежда, обувь и музыкальные хиты. Всё буду проверять лично. В любой момент днём, ночью. На Земле, на Луне. На полюсе. Вынь да положь передо мной. Все 32. И так, чтобы я видел. Чтобы смог посчитать…

Хотя, с другой стороны, есть и плюсы. На все северные моря пары-тройки песен хватит, чтобы их охватить по самое не балуйся. Споете им «Айсберг», потом «Титаник», а потом как они встретились в одном из северных морей. А потом все три песни повторите на бис. И всё – северные моря считайте ваши. На Севере народ простой. Не то-что эти хитро… опые крученые южане.

Как там они про себя поют голосом братьев Крестовских из группы «Uma2rmaN»?

 
«Мы из России народ простой,
Я тебе сразу скажу – здорово.
А ты улыбнешься и скажешь мне —
 Я так ждала тебя, Вова».
 

А если по чесноку, то не холод на Севере самая большая беда. Встретите вы на севере такого Вову, которого сама Ума Турман «ждала» и этот Вова Северный вам так мозги восьмёркой закрутит, такую северную пургу вам устроит, так виртуозно, легко и непринужденно переставит вам все ваши маячки и жизненные принципы, что через год очнетесь вы где-нибудь в Магадане в землянке, без московской квартиры, без немецкой машины, без зелёных купюр, с двумя детьми на руках. И тупо будете вспоминать свое Ф. И. О., и соображать, как за год вам без мужа удалось родить двоих детей… (9месяцев +9 месяцев = 18 месяцев. В году 12 месяцев. Как же 12 месяцев могут вместить в себя 18 месяцев? Как это вы так ловко и грациозно втиснули большее в меньшее… И, вдруг, озарение! Вдруг бац – вспышка!! Неужели, двойня?!)

Ну, а от того места, где встретились айсберг с «Титаником» и до полюса недалеко. А их, как известно, два. Так что, работы хватит до гробовой доски. А при таком образе жизни это матушки вы мои не такая уж и отдалённая перспектива. Так что до полюсов то возможно и не доплывете. По естественным причинам.

– Ой, не надо нас пугать. Пуганые уже. А откуда у вас такие связи? Прямо и на южные моря, и на северные. Прямо и на полюса.

Чавой-то даже и не верится.

– Замолчите чавой-то, кавой-то. Не я вас должен пугать. Вы должны пугать меня цифрами выручки с концертов, которые я вам клепаю по всему миру. А если на земле себя покажете, то нет-нет буду вас на Олимп вытаскивать. Боги они ведь тоже люди. Они хорошую музыку тоже любят. А там чистую амброзию кушать будете. В баксах будете купаться. Поэтому сленг свой дурацкий, вот это чавой-то, кавой-то, чтобы я не слышал. Квохчете, как куры в курятнике. Хочу слышать от вас хороший литературный русский язык. Хочу наблюдать у вас прекрасные манеры и поведение тургеневских девушек. Поверьте мне, старому Зевсу. Вам и самим скоро это понравится. С ваших плеч упадёт эта невообразимая тяжесть показной крутости и звёздности. У вас появятся деньги, которые сейчас вы тратите на килограммы косметики, пластические операции и покупку всяких блестяшек. Не пора ли уже завязать со всей этой хренотенью?

Как только пойметё, что пора – на вас сразу начнут обращать внимание серьёзные мужчины, как на потенциальных жён. А не как на элитных проституток.

Короче. За сленг, за мат, за слова-паразиты буду наказывать рублём. За спиртное, табак и прогулы – тем же самым, по тому же месту. Если выскочите замуж – давай, до свидания. Я ясно выражаюсь? Все всё поняли?

И пусть этот настоящий мужчина, за которого вы выскочили замуж, организует вам по-настоящему счастливую жизнь. Станет для вас семейным продюсером. Я буду только рад. Но если вдруг… Если случайно… Настоящее окажется поддельным. Или он, или вы…

Милости прошу обратно. Приму и пошлю на Север. На Полюс. За длинным северным долларом. А потом на юг. А потом на восток. А потом на запад. За тем же самым.

И будет нам счастье. То, что сами добудем. Своей мозолистой рукой.

Я ведь не тракторист. Я продюсер. Вы чё не в курсах – Посейдон – мой брат родной, а он главный по морям. Да у меня и у самого в Кремле связи имеются. Так что всё будет чики– пики. Будете пахать как в фильме «Песни моря».

«От зари до зари, от темна до темна».

– Сколько же немецких марок стоила одна песня? Боги они не дураки – бесплатно работать не будут. Им валюту подавай. И расценки у них заоблачные. Откуда у девчонок столько денег? Молодые же ещё совсем. Зуб даю не старше двадцати. Иначе греки с корабля в морскую бездну не прыгали бы.

После таких умозаключений, Снегурочка спокойно засыпала, ибо в её возрасте чужие хиты, чужие деньги и даже чужая слава не так сильно раздражали. А осознание того, что она маленькая русалка, но по законам природы непременно подрастёт и тоже начнёт петь хиты, которые ей напишут боги Олимпа, (что она пару тройку богов не найдёт для такого дела), и она непременно сведёт с ума своего Одиссея, грели ей душу. Одиссей царь, а значит бабла у него на всю её сольную карьеру хватит. И ещё немного останется. На продукты. И потом, она же не такая дура, как эти сирены. Она будет петь Одиссею свои песни не на море, а на суше. И не днём, а ночью. И не в кабине трактора, а в кровати, размером с «футбольное поле». Где у него не будет под рукой мачты и корабельных канатов. И воска, чтобы затыкать им уши.

А тут бери его тепленького ручками за одно место и делай с ним что хошь. Ядрёна вошь!

Глава 11

Уже в таком нежном возрасте она интуитивно чувствовала – неважно, кто будет её мужем – колобок, аргонавт или царь Итаки. Все они ребята шустрые. Хитрые. Реактивные. Термоядерные. Как это там звучит? «Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл…». «А мы от сирен ушли». «А мы и вовсе из Сциллы и Харибды выскользнули…».

Да только от неё никто не уйдёт. Не выскользнет. Она не руками ловить будет. Она гарпуном будет их ловить. Так будет гарпуном их гарпунить – мало не покажется. А у гарпуна есть такие штуки как у наконечника стрелы. Назовём их условно растопырки. В тело наконечник гарпуна входит как нож в масло. А вот обратно из тела ни-ни. Растопырки мешают. Мёртво держат.

Все станут её меценатами. (В смысле кто-то из них. Кому штамп в ЗАГСе в паспорт поставят). Тот и попадет на бабло. На Большое бабло. Вот бывают просто гонки. А бывают Большие гонки. Так и здесь.

А потом, когда Большое Бабло у Одиссея окончательно закончится, (а оно таки закончится), и в Итаке начнётся жестокий финансовый кризис, она успеет подняться, купит себе совковую лопату (не путать со штыковой) и так начнёт грести валюту, что заровняет все долги Посейдону, Аполлону и З (не будем полностью называть его имя, сами знаете почему), а потом построит самый настоящий коммунизм в отдельно взятой ячейке общества. И Одиссей будет у неё как сыр в масле кататься. Потому что она будет его любить, кормить и холить. А любви, корма и холи не бывает слишком много. В этих делах, как на сцене, не надо быть скрягой ни в чём. Любовью даже кашу не испортишь. Ну, а мужчину – тем более. Потому что мужчина не каша. Он лучше каши.

И ни у кого на свете язык не повернётся напомнить ей, сколько бюджетов Итаки было в неё вложено и какие муки испытали подданные (бюджетники) Одиссея, пока она становилась звездой, ибо вернёт она в десять, да даже в пятнадцать раз больше затраченного. А если повезёт, то и в двадцать раз. Ну не всё конечно в бюджет. Половину из этих двадцати раз в бюджет, а половину Одиссею. Ну и что, что он царь. Цари тоже люди. И у них у царей, тоже есть карманные расходы. И жёны у них тоже есть. В смысле у одного царя – одна жена. Царица. А царица она, потому что должна царить. Царить это значит купаться в роскоши. Купаться в роскоши это значит, царица должна солдатиком (ножками) нырнуть в роскошь. И пока хватает воздуха опускаться туда всё глубже и глубже. И ногами не достать дна. А когда уже воздух будет кончаться, когда вас будет уже кумарить так, что мама не горюй, что аж страшно станет, когда уже станет темнеть в глазах от роскоши, вовремя вынырнуть, чтобы не утонуть. Проявить в этом очень непростом процессе ум, хитрость, волю, напор, чувство меры и высшее экономическое образование (факультет «финансы и кредит», специальность «капитальные вложения») и не дать себе примитивно утонуть в роскоши. До физической или психологической смерти.

Какая бы красавица-раскрасавица, умница-разумница, хитрушка-интригушка, да хоть сама Лиса Патрикеевна или Царица Египетская Нефертити, и даже ростом 180 см. и параметрами 9060—90, и даже с игрой в большой теннис на уровне Марии Шараповой, да даже, если у тебя мама педагог, а папа пианист (какой ты на фиг танкист), всё равно своему мужчине и своей семье ты нужна живой и здоровой. И любая роскошь, если даже она у тебя уже есть, должна быть в твоей тени. А не ты в тени роскоши.

Поэтому вовремя выныриваешь, а ещё лучше заранее, за час до коллапса. Вытираешь тело мягким махровым полотенцем. Одеваешь мягкий махровый халат. Пьёшь бокал холодного французского мягкого махрового шампанского «Вдова Клико». С пузыриками. (Не путать с шампанским «Вдова Кличко». Оно без пузыриков.) И думаешь мягкую махровую мысль – а дна то я так ногами и не достала. Так глубоко, что и воздуха не хватает. В следующий раз в акваланге надо нырять… Едрит твою в окись меди…

А потом думаешь ещё одну здравую мысль: а Одиссей-то у меня ничего… Настоящий полковник. На руках меня носит. Пылинки с меня сдувает. Носится со мной по всему свету, как с писаной торбой. Любит меня. Местами даже обожает. А ведь я не писаная торба. Я совсем даже не торба. Я обычная молодая женщина. Каких тысячи. Да даже больше… Чтобы носить, сдувать, носиться, любить, обожать… Хотя бы местами…

А если так, то и я за него горой. Значит, его родня – моя родня. Значит, его друзья – мои друзья. Значит, его враги – мои враги. И, случись что, я за его врагами бегать не буду. Их гарпун догонит. С растопырками. По такому принципу и Одиссей будет у неё, как сыр в масле кататься, и она себе акваланг прикупит, и бюджет Итаки не только не пострадает, а в итоге ещё на ней и наварится.

А если какая-нибудь, прости господи ……..да, вдруг решит с притворным участием и придыханием сказать ей эти крылатые слова: – «Тише Танечка, не плачь», – и дальше про мяч, или про бюджетников Итаки, или про её долги за коммунальные услуги, или о просрочке по ипотеке, или про непогашенные ещё штрафы за машину (превышение скорости, проезд под «кирпич», парковка под знак «остановка и стоянка запрещены», проезд перекрёстка на желтый, поворот налево на перекрёстке, при знаке «обязательное движение прямо» и некоторые другие), она возьмёт ту самую совковую лопату в руки и лично (по принципу хочешь качества – сделай сам) выбьет из этой …….ды, всю её дурь и пыль без остатка. Она ей устроит такие эквилибры с лопатой, что в ней выпрямится всё и язык, и мозги, и горб, и костяная нога, и вся её поганая сущность. Она сделает её прекрасной. Она как скульптор от тупой, бесформенной и безликой каменной глыбы отсечёт лопатой всё лишнее, все семь смертных грехов и о чудо, вдруг бесформенное обретёт совершенную форму, безликое засияет ликом и Венера Милосская вдруг посмотрит нам в глаза большими влажными глазами, или сама Афродита выйдет обнажённой из пены морской прямо к нам на берег Кипра. (В греческой её части). Крутобёдрая и пенноструйная. И прекрасно в ней будет всё и лицо, и одежда (сброшенная с себя на песок), и душа, и мысли. И крутизна, и бёдра, и пена, и струи. И песок, и солнце, и небо. И аптека, и улица, и фонарь. А это значит, что прекрасной будет даже и древнегреческая обувь какой-нибудь местной фирмы «Твой Марафон» (сброшенная с себя на песок вместе с одеждой). Не может быть такого, что одежда прекрасна, а обувь ужасна. Мы же не хотим вызвать у читателя когнитивный диссонанс?

Да и Антон Павлович Чехов нам этого не простит. Поэтому всё будет один в один как любит наш дорогой и почитаемый Антоша Чехонте. О своей мечте он так и писал, коротко и ёмко: «В человеке должно быть всё прекрасно и лицо, и одежда, и душа, и мысли.» Мечты, мечты – ну прямо кондитерская фабрика в городе Харькове. В конце семидесятых.

То, о чём он лишь мечтал – она реально, зримо и виртуозно воплотит в жизнь. Вот как-то так. И не вздумайте её отговаривать. Без лопаты мечты останутся мечтами. Без лопаты всё будет как у Манилова. Всё будет бесполезно. Короче!! Она сказала – совковая лопата. Значит, совковая лопата. (Не путать со штыковой).