Текст книги "Родитель «дубль два»"

– Метод предложил я, и с группой товарищей из НИИ-9 впервые практически его осуществил.

– Там была немного другая ситуация: в воздухе мы превосходили противника, а сейчас уступаем ему. Плюс, говорили, что там был замечательный разведчик воздушный, который применил новый способ аэрофотосъемки, но который там и погиб.

– Да я-то жив. Вот сижу, только я служу в Ейском училище, и в этой войне у меня первый боевой. Локаторы нужны, а их в Баку отправили, Нефтяные Камни защищать от англичан. И автомобильные радиостанции во все полки. С подготовленных позиций «ишак» с «мессером» справляется. Маневренный он и злющий, кусается.

– Не заметно. Бьют их, и запчастей нет, во всех частях двигатели ресурс выработали.

– Так это потому, что их больше жужжать заставляют, барражируя над войсками на малой скорости, и наблюдения за воздухом нет. Немец атакует первым. Внезапно, и уходит, а у нас минус самолет и минус летчик.

– Так, мне говорили, что у тебя какие-то особенные машины, каких ни у кого нет. Сколько их у тебя?

– Высотных две, и три низковысотных, но их можно быстро переделать в очень хороший самолет. Один локатор у меня есть.

– Чем черт не шутит. А вдруг? – сказал маршал и замолчал. – Что требуется, чтобы быстро создать боеспособную разведывательную эскадрилью? Наверняка ж думал об этом?

– Конечно. Двенадцать ЛаГГов, пятибачковых, 21-го завода, с АФАрами, и с хорошей окраской и лакировкой. Шестнадцать двигателей М-82 в мотораме и с капотом от Су-2. Две минимум радиостанции РСБ-А. Пушки ШВАК, 20 мм, на все машины, включая высотные. Кислородная станция, три штурмана-наведения. Два ПС-84, несколько У-2, аэродромная рота, зенитная батарея. Остальное разрешить забрать из училища: летчиков, фотографов, техников, мотористов и вооруженцев. ПАРМ или авиазавод на неделю, чтобы переделки сделать. Или училищный ПАРМ задействовать.

– Вы записали? – спросил маршал у своего адъютанта. Тот подтвердил.

– В приказ по направлению, звание у него – капитан, отдельным приказом. Он по ВМФ проходит. Согласуйте с Октябрьским, – напомнил маршал.

– И с Ивановым, по вузам ВВС, – добавил Петр.

– За неделю ты не управишься, сынок. Десять дней. Через десять дней быть здесь, на Центральном. Ступайте.

– Есть!

Петр получил тумака от Тараса, который обрадованно замолотил в воздухе кулачищами. На фронт рвались очень многие, поэтому с личным составом проблем не будет. Можно будет отобрать самых-самых.

Получили приказы, доехали до аэродрома. Машины полностью заправлены. Правда, пришлось еще пройти через процедуру допроса. Не самое приятное, но необходимое, мероприятие на войне. И вылетели в Ейск. Ермаченков еще присутствовал на аэродроме, дожидался их. Вместо поздравлений устроил разнос за содержание приказа, отзвонился в Ростов и согласовал, что это будет разведывательная эскадрилья Черноморского флота.

Уже вечером приземлились два борта ПС, которые из Харькова привезли двигатели для будущих ЛаГГ-5. Три самолета из Горького прилетели утром. Петр к утру подготовил эскизы будущих машин. Масляный радиатор расположили на месте водяного, оставив систему регулировки воздушным потоком. Наложили стальные листы на район выхлопа. Воткнули по две ШВАК-20, и по два БС. Замом Андреев отдал Сашу Хабарова. Машины облетали, в девять дней уложились, прибыли на Ростов-Центральный полностью экипированными и укомплектованными. Южный фронт Манштейну слегка попортил картину, очень эффективно задействовал контрартподготовку и сорвал наступление на Каховском плацдарме, сбросив его в реку. Смотр Буденный провел. Быстро прошел вдоль выстроенной техники.

– Хлопцы, времени на раскачку нет. К вечеру быть в Нежине. Немцы взяли Чернигов. Под угрозой окружения наша пятая армия. Там действует вторая группа Гудериана. Твои «русалки», капитан, там в Нежине, так что собственную тут пока оставь. Помни, что за «русалок» несешь личную ответственность. Вот пакет, там я все написал. Авиацию там сильно потрепали, вся надежда на вас, хлопцы. Пять дивизий мы туда перебрасываем. Обеспечьте их данными о противнике и прикройте с воздуха. Все, по машинам! Капитан! – маршал сделал какой-то знак рукой, к нему подскочил адъютант, передал ему две коробочки и две красные книжки.

– Держи. Торжественно хотел, не получилось. – Развернулся и пошел к машине.

Петр в первую очередь отменил команду маршала. Это в кавалерии все быстро: ногу в стремя, и марш-марш, вперед. Мы – войска технические, подготовка – прежде всего! Инженера и начштаба под мышки и вперед на связь. Это участок даже не нашего направления: это Брянский фронт Западного направления. Звонок в Брянск, в командование ВВС фронта, и не по телефону, а по БОДО. Там о таком распоряжении знают, передаем заявку на топливо, присадку 1, масло, боеприпасы, продовольствие. Подтверждают наличие. Вопрос по РСБ-А, ответ – отрицательный. Тоже хорошо, хотя бы так, хоть какая-то ясность. Снимаем четырех– и десятиметровые антенны с автомобильной станции, аварийную аккумуляторную батарею, грузим все в ПС.

Первыми вылетели У-2, им туда добираться и добираться. Затем техники сдали машины своим летчикам и вылетели на двух ПС-84, пардон, на Ли-2, им только что сменили название, в направлении Нежина. Через полтора часа эскадрилья вылетела вдогон. А со станции Сельмаш в сторону Аксая тронулся воинский эшелон отдельной морской разведывательной авиаэскадрильи-13 Черноморского флота. Получить просто номер «13» было невозможно, такая эскадрилья существовала на Тихоокеанском флоте и командовал ею Тагир Бердымухамедов. Базировалась в Суходоле.

Семнадцать машин в воздухе, начштаба – тоже летчик, за ним закрепили первый «высотник» под номером «13», тринадцатых машин в эскадрилье две, на обоих летает Петр. Взаимодействовать придется с 28-й, 60-й и, вероятно, с 11-й САД. В каком они состоянии – сказать сложно. В Нежине на утро 9 сентября точно базируется 20-й ОРАЭ. Больше ничего не известно.

Один из Ли-2 включил привод, начштаба настроился на него и вел группу по маршруту. Тут Петр чертыхнулся и полез в карман кителя, вытащил оттуда орденские книжки. Он подумал о том, что надо было вручить Тарасу орден перед строем. Но, рассмотрев надписи, понял, что он ошибался: орден Ленина был прошлогодний, выдан дубликат в связи со сменой фамилии, «За создание новой системы вооружения», а второй – Красного Знамени, «за разведданные, определившие успех Южного фронта». Похоже, Осадчего либо не наградили, либо вручат позже. Хмыкнув, положил книжки обратно. Еще раз подумал о том, как не повезло тогда в декабре 1939-го. За Харьковом догнали транспортников, и начали хороводить вокруг них. Уже у самого Нежина приняли первый бой, второе звено атаковало и сбило «Хеншель-122», шедший без всякого охранения на малой высоте. Посмотрели и на «мессершмитты», которых он вызвал еще до падения. Но пара «мессеров» в бой вступать не стала. Увидев, что самолетов значительно больше, чем ожидалось, и они вовсе не «ратте», а что-то другое, немцы ушли со снижением, подгоняя себя форсажем. Радист Ли-2 поймал их волну, завтра ожидается «большой день». Нам готовят подарки.

Довольно большое и богатое село Перебудово граничит с Куликовским лесом и рощей Круглой. Капониров нет, шесть Пе-2р и один Пе-3 20-й ОРАЭ. Зениток нет, есть РСБ-А, а говорили, что нет, но в старом исполнении. Шипит, свистит, в основном используется для работы на ключе. Но топливо подвезли. Мужики обрадовались и решили, что им такое счастье подвалило, пришлось их огорчить. Из крайнего вылета «пешка» вернулась похожей на решето. Механики корпят над ней. Командует эскадрильей капитан Петросян, худощавый молодой парень с большими кавказскими усами.

– Тут еще какая-то машина приехала, вся брезентом закрытая, но к ней никого не подпускают.

– Понятно, где?

– На опушке у дороги стоят, метров сто пятьдесят отсюда. А что у вас за самолеты?

– Ой, как их назовут – мы не знаем, вообще-то это ЛаГГ, но переделанный. Так, Степаныч! Принимай обстановку, задействуй один из Ли-2 в качестве радиостанции. Пусть десятиметровку разворачивают. Тут в лесу никакой высотки нету? С дорогой к ней?

– Как нету, есть. Есть холм, через него дорога в деревню Диброво проходит. С километр отсюда на восток, – ответил Петросян.

Петр вышел из штабного блиндажа:

– Дементьев!

– Дементьева к командиру!

– Всем составом!

– Всем составом! – как эхом отозвались голоса. Из сумерек появился лейтенант в морском кителе с шестью краснофлотцами.

– За мной!

Пока шли, Петр объяснил лейтенанту, где будет позиция его взвода.

– Все тщательно замаскировать, провести наземную связь и закрыть ее, стационар Р100, и «комарика» держи под рукой. Рота обеспечения прибудет позже, за тобой посты, если здешний экипаж остается, значит – задействуешь и его.

Их остановил окрик: «Стой, кто идет!»

– Командир эскадрильи, в которую вас направили. Вызови старшего, часовой.

Из обшитого сталью зеленого кунга выскочил, оправляя форму, командир установки.

– Старший лейтенант Васьков, командир отдельной установки «Н-м», направлен в распоряжение командира отдельной морской разведэскадрильи, до особых указаний.

Петр предъявил удостоверение и представился.

– А это – лейтенант Дементьев и его боевая группа: операторы наведения и радиоспециалисты.

– А как же мы?

– Будете служить вместе, наша станция идет сюда эшелоном. А вы давно получили эту станцию?

– Полмесяца назад, в Баку. Перед этим заканчивал курсы при академии имени Буденного.

– Ну, а Саша Дементьев на этих станциях вторую войну начал. Так что будет чему поучиться.

– Есть, товарищ командир.

– В полукилометре отсюда идет лесная дорога, от поворота 750 метров, там холм. Установку развернуть, включить на дежурство, окопать и подготовить к круговой обороне. Задача ясна?

– Ясна! Так точно, ясна, – ответили оба командира.

– Удачи, приступайте.

Он вернулся как раз к ужину, который в этот раз готовили повара «двадцатой». Столовая располагалась в большой палатке с поднятыми стенками. Под самым потолком светилось несколько лампочек. Четыре длинных стола по два в ряду, чисто по-армейски. Палатку окружала широкая марля от насекомых, но их было достаточно. Бабочки кружились вокруг ламп и иногда падали вниз, прямо в тарелки. Их называли «доппаек» и «мясо». Отдельно стол сержантов, отдельно среднего и старшего комсостава. Две девушки-летчицы, Саша и Маша, и четверо девушек-сержантов. Для техсостава была отдельная столовая. Все по уставу.

– А ничего, что со стороны видно, что в лесу свет горит?

– Нормально, немцы ночами не летают, только на Москву, а это севернее.

– От Белоруссии отходим, ночью еще ни разу не бомбили.

– А мы тут разговор интересный перехватили, похоже, что завтра нас бомбить собираются. Юра Пехов у них «хеншеля» по дороге завалил, подлетала пара, но не решилась атаковать, ушла. Нас они обозвали «Гроссе Ратте». С незнакомыми машинами предпочли не связываться. Откуда они нас могут достать?

– В Чернигов перебросили только истребители третьей группе первого гешвадера. Группе – это полк, а гешвадер – дивизия, там что-то около эскадрильи, даже меньше, а ударить по нам могут, как из-под Гомеля, там третий полк пикирующих бомбардировщиков базируется, так и вот отсюда, Грибовая Рудня. – Капитан приподнял планшет и ткнул пальцем в карту. – Вот тут они и базируются, вот здесь у леса, и вот тут сразу за деревней. Разведку мы проводили, да что толку. Так никто и не ударил.

– А у тебя ночники-то есть?

– Все с допуском.

– А бомбы? РРАБ-два или три?

– Черт его знает, до войны были, сами их не бросаем, могли «забыть» или «не погрузить». Вооруженца надо спросить. А что ты хочешь, капитан?

– Так у меня тоже все ночники. Доставить несколько приятных минут асам Геринга. Еще бы знать, где они живут!

– В школе, они брезгуют жить в домах, высшая раса. Или казарму строят, они у них быстро собирающиеся. А технари в палатках возле машин.

– Давай после ужина глянем, как и что.

Аэрофотоснимки были, правда, им больше недели, но Петросян говорит, что два дня назад «лапотники» стояли на месте. РРАБов было всего десять штук обоих типов. Оруженцы с явной неохотой начали их собирать. Им подбросили в помощь людей из «тринадцатой».

Летный состав отдыхал, не спали только начальники штабов и оба командира. Рассчитали заход, так, чтобы накрыть обе площадки в одном заходе. Определили ориентиры, убедились, что «Наяда-М» работает. Затем попытались согласовать вылет 20-й с командованием ВВС 13-й армии. Но командующий выехал в войска, начштаба убыл в штаб фронта. Все понятно! Подъем, завтрак и «слушай боевой приказ». По машинам, и в два ночи легли на курс 360. Мимо Чернигова, не проходя над ним. Операторы уточнили место поворота на новый курс, по железной дороге сориентировались. Эскадрилья бомбить с пикирования не умела, поэтому ведущий группу начштаба 13-й Коростылев, опытнейший штурман, сбросил со своего высотника одну за другой две осветительные стокилограммовки, а пятерка «пешек» высыпала десяток РРАБов. Четыре истребителя прошлись из пушек и пулеметов по стоянкам и складам, пока горели ОФАБ, и все пошли обратно. Урон немцам нанесен, теперь требовалось дождаться утра и посчитаться с истребителями. К рассвету у службы перехвата уже были «новости» и время сбора у Городни. Бомбить нас идет другой полк. Ну, пусть идет!

Петр еще до рассвета взлетел на восток, там развернулся и на бреющем ушел к Днепру, обошел Чернигов с запада и через 24 минуты, к моменту старта штаффеля прикрытия, оказался над Черниговским аэродромом с восьмеркой ЛаГГов. «Мы их не ждали, но они уже пришли! А в колоде, как-никак, четыре масти, им достались все тузы и короли!» В этот полет никто не брал бронебойных, только осколочно-фугасные. А сбить двенадцать машин, только отрывающихся от асфальтобетонной полосы, для летчиков-инструкторов, имея две 20-мм пушки и тяжелые пулеметы, это как два пальца об асфальт. Не набирая высоты, все машины ушли на юг, чтобы показать противнику, что все кончилось. Вторая группе первого StG базировалась севернее, под Смоленском. Им сообщили о налете и о том, что их возьмут под сопровождение чуть позже еще восемь «мессершмиттов», которые готовятся к взлету. Пятьдесят четыре «лапотника», на высоте 5000 метров, продолжили свой путь в сторону Нежина. I/JG1 передал им, что аэродром атакован восемью «Große Ratte», которых они обнаружили в своем хвосте на высоте 6–6,5 тысячи, которые маневрировали, готовясь к атаке. Восемь против пятидесяти четырех. Русские «мялись» и не решались на критическую атаку, соблюдая дистанцию в полтора километра. Все внимание стрелков было обращено на них, так как самолетов у русских оставалось мало, и такое количество стволов превратит в щепки все, что войдет в зону поражения. Группе сомкнулась и представляла собой весьма грозную силу. Русские атаковали из нижней полусферы, где пулеметов у «штуки» не было. Снизу поднялась еще одна «восьмерка», два ЛаГГа и шесть «Große Ratte», и использовала весьма странный способ атаки: они били залпом из пушек сразу по всей «девятке» из шестнадцати пушечных стволов, чуть ли не одиночными выстрелами. Под крыльями у «штук» висели многочисленные бомбы, которые начали детонировать в плотном строю машин. Взрывающиеся машины уносили с собой от трех до пяти соседних, как только внимание стрелков переключилось на взрывы и пожары, так оказалось, что летчикам требуется уклоняться от атаки с пикирования.

Строй «лапотников» развалился, а в это время слева от них появилось шесть «ратте» и четыре «яка», которые атаковали оставшиеся машины, пытающихся выйти из строя и уцелеть под этим убийственным огнем. «Большие крысы» отвалили в сторону, собрались и пошли на поднимающуюся «восьмерку» «мессеров». Два против одного. «Мессершмитты», увидев валящиеся на них сверху пары, попытались уйти. Но удалось это только двум или трем самолетам. В Чернигове никто из «мессершмиттов» не сел, ушли на запад.

«Двадцатка» двумя парами разведчиков пошла к Чернигову и сняла то, что просил Буденный. Расшифровка ушла в Ростов, а «тринадцатая» выполнила шесть полетов звеньями, снимая все с высоты 2300. И все в течение одного дня. Работали люди на пределе своих возможностей. Как летчики, так и технари. Вечером того же дня на аэродроме сел одинокий «Як». Ставка приказала нанести удар по выявленному месту скопления противника под Черниговом, следовало согласовать этот удар с командованием Брянского фронта и ВВС 13-й армии. Смеха ради или чтобы понять глубину нашего поражения в пограничных боях: кроме 11-й САД, в составе истребительных полков которой летающих истребителей вчера набралось десять, у ВВС армии был всего один полк ночных бомбардировщиков У-2 и еще один полк скоростных ночных бомбардировщиков Су-2 и две эскадрильи связи. И всё. А требовалось нанести существенный урон 2-й танковой группе Гудериана. Причем времени на это – одни сутки. Потом немцы очухаются и врежут нам от всей души. Сил и средств для этого у них хватает. Шестнадцатью машинами небо не прикрыть.

В кабине «Яка» оказался командир 11-й САД генерал-лейтенант Григорий Кравченко. Бывший инструктор Качи, бывший летчик-испытатель НИИ ВВС, который после войны в Китае быстро за три года вырос из капитанов в генерал-лейтенанты. Участвует уже в четвертой войне с первого же дня. Но визит высокого гостя летчиков эскадрильи не слишком обрадовал. В столовой шло обсуждение статьи в армейской газете «За Родину», где было написано: «Появление группы самолетов во главе с дважды Героем Советского Союза генерал-лейтенантом Кравченко решило исход тяжелого боя. Враг бросился врассыпную, надеясь уйти, но наши бесстрашные герои догнали самолеты противника и уничтожили 12 бомбардировщиков. Надо бить немецких захватчиков так, как это делают наши соколы из дивизии генерала Кравченко». Общий итог боя, естественно, не описан. Никакого упоминания о моряках-черноморцах нет. Мелочь, конечно, но неприятная. Газету привезли в двадцатую эскадрилью, тринадцатая в состав ВВС армии не входила. В общем, когда генерал и капитан Петросян, который его встречал, вошли в палатку столовой, главный заводила эскадрильи капитан Юра Пехов поднялся из-за стола, сделал испуганное лицо, чуть развел руки, изображая крылья, «встал на вираж» и, чуть повиливая задом, подражая знаменитому «Карандашу», выбежал из столовой. Эскадрилья грохнула и подалась почти в полном составе за ним, где временами продолжала взрываться смехом в темноте. Кравченко недовольно посмотрел им вслед и обратил свое внимание на оставшихся сидеть за «главным» столом Петра и начштаба подполковника Дениса Коростылева.

– Чего это они?

– Статью вот эту обсуждают, вот и обратились в бегство. Врассыпную.

– А вы чего не убежали?

– Да мне этот балаган до одного места, а вот действовала ваша группа в воздухе неосмотрительно. Рассыпалась и принялась гоняться за сбросившими бомбы «лаптежниками», упустив момент, когда могла нанести удар по истребителям. Докричаться ни до кого не удалось.

– Да слышал я какого-то Тринадцатого. Он предупредил, что «яки», слева-сзади-ниже «мессеры», дистанция три километра. Откуда он дистанцию знает – непонятно. Потом вообще белиберду какую-то понес. «Рцы, Глаголь, всем Цепочка, Люди, Он». Отвечать не стал, вдруг противник мозги пудрит. Смотрю, все ваши завершили атаки, собрались, довернули влево и пошли куда-то вниз. Противника видно не было, и мы продолжили атаковать «лаптей».

– Ну, видите, даже запомнили. Приказы простые и понятные тем, кто их знает.

Кравченко не ответил, продолжал жевать котлету и картофельное пюре. Петросян делал вид, что это его не интересует. Из-за стола встали девушки-летчицы и попросили разрешения выйти. Кравченко проводил их глазами. За столом осталось только начальство, летчики двадцатой тоже потихоньку слиняли, по одному, понимая, что вполне возможна «гроза».

– Да не стал бы я побираться, но у меня в полках исправных самолетов почти не осталось. Третий состав дивизии пошел стачиваться, и быстро. А вы, свеженькие, откуда-то появились. Откуда, кстати?

– Ейск. – Петр достал из кармана предписание и приказ Буденного, положил его на стол перед генералом.

– Понятно. Мы получили указание Ставки всеми имеющимися силами нанести удар по второй танковой группе. Утром. Ваша эскадрилья в приказе упоминается.

– Мы в курсе, получили его два часа назад, – ответил Коростылев.

– И что? Почему никто из вас не прилетел в штаб ВВС армии? Она наносит удар.

– Мы армии не приданы. У нас задача – координировать усилия ВВС 5-й, 13-й, 26-й, 40-й армий и Пинской флотилии, обеспечивать их точными разведданными. Данные сейчас обрабатываются. Со времени окончания крайнего вылета прошло 75 минут. Четыре связных самолета у нас имеются. Через тридцать-сорок минут документы будут отправлены в Киев, Брянск, Припять и Харьков. В Ростов пойдет свободный борт Ли-2, – еще раз ответил Денис Степанович.

– Другой вопрос, что действия, конечно, согласовать требуется, чтобы не получилось так, как сегодня: каждый сам по себе, – заметил Петр, продолжая ужинать.

– Да не писал я эту статью! Что прицепился, капитан?

– Я не про статью, я про связь.

В этот момент из кармана Петра послышалось: «Первый, первый – Крамболу. В секторе четыре появились две групповые цели, следуют в сторону Певцов». Петр вытащил «комарика».

– Понял, Крамбол. Сейчас буду. Извините, тащ генерал. Разрешите идти?

Кравченко залпом выпил компот, встал и показал рукой на выход. Все командование переместилось в новенькую землянку штаба эскадрильи. Там уже вели цели на планшете.

– Судя по скорости – истребители. Одна группа идет цепочкой, по одному, 12–16 самолетов, вторая звеньями, и отметки побольше. Похоже, что что-то двухмоторное, – отметил штурман наведения Теньков.

– Откуда они идут? – спросил Кравченко.

– Кто его знает? По направлению: Витебск, Орша и Могилев могут быть.

– Зэт-Гэ-26, старые знакомые, «мессера» сто десятые из Болбасова. А первые?

– Минск, Бобруйск.

– Этих я не знаю, кто угодно может быть. Черт, подтягиваются. По вашу душу, товарищи мореманы.

– Марик Акопович, привезли, что заказывали?

– Да, Петр Васильевич, привезли, перед ужином закончили подвешивать.

– Денис Степанович, дежурное звено на вылет, поднять подвахту. Марик Акопович, по машинам, к запуску.

– Тащ генерал, разрешите идти?

– Идите! Четко у вас налажено. Откуда цели-то берете, да еще ночью.

– Локатор у нас, локатор «Наяда».

Кравченко попытался взять в руки микрофон, но Петр отрицательно помахал ему рукой.

– Не надо ничего выдавать в эфир открытым текстом. Рцы, шапка, добро, – перехватив микрофон, сказал команды Петр.

Самолеты дежурного звена и шестерка Пе-2р перевели двигатели на взлетный режим и парами уходили в небо. Операторы приняли их, перенесли их положение на планшет и повели. Штурман пересчитывал взаимное расположение целей и ударной группы.

– Восьмой, покой.

– Тринадцать, покой.

– Ночь, машин мало, не попадут! – покачал головой Кравченко.

– На аэродроме сейчас шумно будет, у немцев только шумопеленгаторы, наши подойдут с той же стороны, что и немцы. Группа большая, сажать будут с каруселью по коробочке. Аэродром они подсветят сами. А у Акопыча и его эскадрильи РРАБ-3 подвешены, по три-четыре штуки на каждом борту. Фейерверк будет что надо!

– Тащ командир, время, – сказал Теньков, и второе звено ушло в небо: прикрыть отход и добить оставшихся. Им до цели десять минут лёта, заодно пошумят с востока, отвлекут немцев от западного направления.

«Пешки» уже довернули и на приглушенных моторах планируют на цель, где принимают самолеты, светят прожектора, расползаются по укрытиям с горящими фарами и огнями машины. Каждый, кто хотя бы раз в жизни видел эту картину ночного аэродрома, прекрасно представляет ту суматоху, которая там сейчас творится. И бомбы пошли. Десять секунд падения, и четыреста взрывов громкой очередью раздаются на летном поле. Горячие осколки рвут металл, пронзают тела захватчиков. Мы же говорили, что землю выделим всем, желающим и нежелающим. А кто к нам с мечом придет, от меча и погибнет.

Бомбы, еще, еще и еще. Пушки и пулеметы дочищают за основной ударной группой. Возвращается третье звено, второе еще гоняется за тремя оставшимися в воздухе немцами. В эфире сплошной туркменский, затем звену дают сбор, крайняя машина сбрасывает фотаб и снимает общие результаты работы. Все возвращаются, правда механикам до рассвета придется поработать с несколькими машинами. Зенитчики на «эрликонах» пытались организовать сопротивление.

Что касается завтрашнего утра, то среди ночи, около двух часов, и после доклада об успешном налете на Чернигов-Певцы, в помощь ВВС армии выделили дополнительно два полка АДД и полк истребителей. Бомберы уже взлетели, и теперь все срочно переделывают свои планы, подстраиваясь под них, потому, что 13-я армия для налета может выделить только: тринадцать Пе-2 и четыре СБ 16-го БАП, двадцать один Пе-2 – 261-го полка и двадцать четыре штурмовика Ил-2. В качестве прикрытия будут использованы семь самолетов И-16 184-го полка, двадцать один МиГ-3 162-го полка и четыре машины Як-1 управления дивизии. 274-й полк майора Крайнева в составе 64 машин готовится к вылету из Москвы. Приказом Ставки он передан 11-й САД. Он подхватит идущие на Гудериана полки АДД и сядет в Шостке или Нежине. Начиналась первая за всю войну более-менее крупная воздушная операция. Тринадцатая эскадрилья получила задание по расчистке неба.

Кравченко после окончания полетов залез в ЛаГГ с «воздушником», включил лампочку и фонарик и осмотрел кабину.

– ЛаГГ, что ли? А это что? А это? А как?

В общем, по всему чувствовалось, что собирается его «освоить» и вылетать на нем. Снова пришлось идти на некоторое обострение.

– У нас нет лишней машины, товарищ генерал. И не привыкли вы работать по наведению с земли. И сигналов управления не знаете. Есть ЛаГГ с почти штатным двигателем, но с нагнетателем, высотный. Других машин нет. И в группу я вас не возьму.

– Не понял?

– У вас есть своя дивизия, товарищ генерал. А здесь командую я.

– Ну смотри, герой.

– Герой не герой, а мне придется править то, что накосорезили в штабах. Лучше дайте каналы с вашими истребителями.

– Какие такие каналы?

– Частоты, на которых работают ваши истребители, бомбардировщики и штурмовики.

– А черт его знает, не интересовался.

– А здесь – шестнадцать каналов связи, поэтому и говорю, что в группу вас не возьму.

– Умник, у тебя сколько сбитых?

– До вчерашнего дня было три лично, все ночью, и три групповых. Вчерашние еще не считали, но все в групповые пойдут. Кадры фотокинопулеметов еще не просматривали, эти спецы и оборудование еще не приехали. Они поездом добираются. Точно могу сказать про себя, что лично: два «сто девятых» над Певцами, еще один у Новоселовки, стрелял, и успешно, по «лаптям», и еще один «мессер» у Пекуровки, из последней восьмерки.

– Четыре точно плюс «лапти»? За один вылет? Сколько у него снарядов?

– Да по-разному, так получилось, есть ящики по 150, есть по 250 на ствол, и у всех по 500 для пулеметов на ствол. Машины-то не серийные, переделки, двигатели и винты от Су-2. И оригиналы из разных серий.

– Ты хочешь сказать, что они не выпускаются?

– Нет, полевые переделки.

– Черт знает что! Так, ладно, уговорил, где ваши коды, пойду ведомым. С машиной справлюсь, на ЛаГГе и Су-2 летал.

– Тогда сюда. Вот каналы, восемь кнопок. Наверху все нечетные. Восемь набираются каждый своей кнопкой, остальные набираются нажатием двух кнопок: девятый канал первая и вторая, удерживая первую, десятый – вторая, держишь и первая, одиннадцатый канал третья плюс четвертая. Понял?

– Понял!

– Шестнадцать!

– Восемь-держу-семь-отпустил.

– Ну, тогда в штаб. – Петр уже сообразил, что таким образом генерал будет меньше мешать на вылете. Пусть учит сигналы, а самому уже пора идти спать.

Это на земле утро начинается с рассветом, в авиации – за час до вылета и в темпе. Денис Степанович подтвердил, что Кравченко зачет по условным сигналам сдал. На разводе ставим его ведомым к майору Хабарову, ведущему второй восьмерки. Старлей Аврамцев скривил губы, но ответил «есть», он пойдет Петиным ведомым на высотном ЛаГГе, других машин просто нет. Еще перед вылетом забрали у генерала «шпаргалку» – свод сигналов он переписал и пытался на панели закрепить под целлулоидом с каналами.

– Собьют – врагу достанется, – генерал отмахнулся и продолжал готовиться к полету.

Петр услышал сигнал, поднял руку из кабины, запустился и поставил двигатель на прогрев. Оглядел опушку леса, где стояли выкаченные из леса истребили эскадрильи. Все запустили двигатели. Петр прибавил обороты Эм-сто-пятому и покатился на старт. Стартовики уже выставили сигналы уступом вправо, он затормозил после двух поворотов и занял свою позицию.

– Всем, шапка, добро.

– Принял, один-три. Поехали!

Обороты, шаг, отдан тормоз. Ноги привычно парируют возникающие моменты. Гусеница эскадрильи с зажженными АНО уходит на юго-восток и выстраивается для набора высоты в сторону запада. Выше всех идут два ЛаГГа-3, затем первое, еще ниже и правее – второе звено, с уступом влево и еще ниже третье, и в самом низу и впереди – шестерка Хабарова. Идем к Козельцу, чтобы потом довернуть вправо и просмотреть дороги от Киева на Чернигов. Вчера немцев видели на обеих дорогах по обе стороны Десны. Им остается пройти чуть больше ста километров, и они окружат пятую армию и отрежут ее от снабжения. А заодно и те армии, которые обороняют Киев. После поворота на юг от Смоленска они прошли уже 365 километров, пробивая себе дорогу «лаптежниками», танками и артиллерией. Все самолеты заправлены до упора, во все танки: на 1100 километров полета. Девять минут полета и доворот на север. У села Красное наблюдаем интенсивный артобстрел позиций. За ночь противник продвинуться вперед так и не смог, идет артподготовка. Петр на ключе собрался отдавать шифровку об этом. Тут на связь вылезает Кравченко:

– Крамбол – Девятому!

Петр с остервенением выжал кнопку постановки помех, забив шумом канал. Выждал минуту и четко проговорил:

– Девятый, твое дело держаться хвоста ведущего. Одно слово – уйдешь домой. Руку с кнопки убрать! Я – Тринадцать. Ноль-Ноль-Ноль. Конец связи.

Тут же вылез Юра Пехов, без позывных:

– У него не забалуешь!

– Всем, ноль-ноль-ноль.

Прошло всего четыре минуты полета, 240 секунд, когда в наушниках раздался хорошо знакомый нашим летчикам чуть хрипловатый голос Тенькова. В этот раз он говорил по-туркменски:

– Две цели в вашей нижней полусфере, курсовой 165 левого, поднимаются. Высота 500, скорость 480.

Два коротких шумовых сигнала в ответ.