Текст книги "Поверь в свою мечту"

В нем пылала адская смесь любви и вожделения. Он чувствовал ее невинность по неопытности движений и реакций, но в ней отсутствовали излишняя застенчивость и слепой страх, присущие большинству девушек. Она хотела его и не скрывала этого, не пытаясь по-женски лицемерить. Роберт расстегнул переднюю застежку на бюстгальтере и даже застонал от предстоящего удовольствия освободить эти пышные груди, рвущиеся из заточения. Он хотел продлит! этот церемониальный жест покорителя, но не смог уже больше сдерживаться. Близость цели убыстряла движения, вызывала стремительный рост внутреннего давления и желания как можно быстрее выплеснуть все свое животное мужское начало в нее, впиться, вгрызться, проникнуть как можно глубже в это покорное, трепещущее, жаждущее его тело. Как долго он ждал этого мгновения!

Роберт развел в стороны чашечки лифчика, впившись глазами в открывшиеся его взору груди. Большие, твердые, почти полностью загорелые, упруго устремленные вверх, с тугими торчащими сосками, которые, казалось, просили охватить их губами и зубами.

Но он не будет спешить, поддаваясь их немому призыву, хотя уже и собственный набухший и вибрирующий член начал выходить из повиновения и отчаянно рвался наружу из ставших слишком тесными брюк.

Он хотел продлить сладостный миг прелюдии к обладанию, сделать все спокойно и прочувствованно, шаг за шагом, без излишней экзальтации и судорожной спешки. Ее тело надо не терзать, им надо наслаждаться, смакуя каждую его клеточку.

Он наклонил голову к ее груди и медленно, как бы ощупывая, провел несколько раз языком вокруг шершавого коричневого соска. Потом осторожно, одними губами, обхватил его и несколько раз ритмично всосал, с каждым разом сжимая все плотнее и как бы вытягивая его вверх. Потом прихватил его зубами и повторил все еще раз. Он раскрыл пошире рот и вслед за соском начал ритмично всасывать и часть груди, имитируя движения сосущего грудь ребенка.

Затем второй рукой он перехватил другую грудь, переместил голову к ней и повторил ранее про деланные манипуляции.

Дороти обхватила его голову руками, судорожно вцепившись в волосы на затылке. Она инстинктивно пыталась оторвать его от груди, изнывая от необходимости освободить от одежды нижнюю часть тела, сочащуюся влагой, и задыхаясь от инстинктивной древней жажды наполнения твердой мужской плотью.

Его губы начали спускаться от груди вниз Кончик языка короткими, ритмичными шажками скользил посередине мышечной дорожки, ведущей к пушистому холмику, пока скрытому под двойным слоем одежды – под грубой тканью джинсов и кружевной полоской таких же полупрозрачных, как и лифчик, трусиков. Его руки отпустили грудь и заскользили к ее бедрам. Правая рука прошлась кругами по животу и легла между ее ногами, уже распахнутыми в готовности и ожидании насыщения.

Она почувствовала, как он возится с молнией на джинсах, а потом как-то неуклюже стаскивает их. Ему было очень неудобно делать это в лежачем положении и одной рукой, ибо джинсы очень плотно сидели на бедрах.

Именно эта непредвиденная задержка с неподатливыми джинсами, оторвавшая его от поцелуев и ласк, как-то мгновенно протрезвила и вернула самообладание Дороги. У нее никогда не было мужчины, и потерять девственность ей хотелось совсем не так, на диване и наспех, без признаний в любви, без длительных ухаживаний, под влиянием одной грубо примитивной, первобытной, полуживотной страсти.

Она схватилась руками за пояс джинсов и придавила их своим тазом, препятствуя и без того трудному процессу освобождения ткани, никак не желавшей покинуть район расширения выпуклых бедер.

Почувствовав вдруг сопротивление, Роберт прекратил борьбу с одеждой и взглянул ей в глаза.

– В чем дело?

– Я не могу! – Она тяжело и хрипло дышала. – Я не смогу! У меня ведь никогда не было мужчины.

– Но я буду нежным и осторожным, любовь моя!

– Нет, ты не понял. Ты сказал – любовь моя. Но это не так. Любви нет ни у тебя, ни у меня. А я не могу впервые в жизни отдаться человеку, к которому не испытываю настоящих чувств. Был чисто физический порыв. Он прошел. И хорошо, что я не успела сделать ошибку. После разрыва со Стеллой тебе просто нужна была женщина, любая, для разрядки. А я не хочу просто так, не могу и не буду!

Она выползала из-под него в процессе отповеди. Роберт, поняв, что возврата не будет, встал и начал восстанавливать порядок в одежде, слегка отвернувшись от нее.

Дороти тоже была поглощена процедурой одевания. Всклокоченная прическа могла подождать. Пусть лохматая, зато одетая. И способная думать и говорить.

– Так почему же нельзя? Мы ведь оба взрослые.

– Я не могу только потому, что тебе нужна замена. Я не собираюсь быть простой заменой Стеллы.

– А я тебя и не считал заменой, – взорвался Роберт, тяжело дыша. – И я не просто так приставал. Я нуждаюсь в любви не меньше, чем ты. Я многого не знаю и многого раньше не понимал. Но я начинаю прозревать, особенно когда вижу тебя. Я хочу по-новому устроить свою жизнь Вместе с тобой.

– Я не могу сейчас говорить об этом. Не сейчас. Я просто не готова. И я хочу уйти, уйти прямо сейчас. Хочу остаться одна в своей комнате.

– Ну иди. Я не собираюсь тебя останавливать. Но не надо играть с мужчинами. Твоя мать должна была предупредить тебя об этом.

В ушах Дороти еще звучали его последние слова, а спиной она все еще ощущала его тяжелый, негодующий взгляд, которым он сверлил ее.

Конечно, размышляла она, сидя в кровати желание и страсть должны быть. Это неплохо для жизни, но это еще не все. Она нуждается в стабильности, замужестве и детях. И пусть это звучит старомодно, но по-прежнему актуально для большинства женщин. И для нее в первую очередь.

Она вытянулась на постели, забравшись под одеяло и зарывшись лицом в подушку. Надо заняться собой и разобраться в своих чувствах. Прямо завтра же, с утра. Хватит балансировать над пропастью на одной ноге. Надо определиться в том, что является важнейшим для нее в данный момент, и действовать в этом направлении. И есть только один человек, который может помочь ей в этом. С этой мыслью ей наконец удалось заснуть.

Глава 7

Марк прибыл в Англию две недели спустя.

В этот промежуток времени Дороги погрузилась полностью в дела компании: проводила ежедневно встречи с членами совета директоров и руководителями основных подразделений компании, детально знакомилась с финансовыми отчетами, посетила некоторые производственные и научные объекты. Дважды она встречалась с Кристофером для юридической консультации, несколько раз поужинала вместе со Стеллой. В общем, заполняла свой день как можно плотнее, чтобы как можно меньше думать о мистере Касле. В какой-то мере это действительно помогало.

Она не думала о нем, когда углублялась в проблемы финансовой статистики и балансов, источников и размеров доходов, причин и масштабов потерь и убытков. Но, как только мозг отходил от бесконечных колонок цифр, память тут же возвращала ее в ту ночь в гостиной, к сплетенным на диване телам. Но следующий, воскресный день они провели тоже вместе. Он показывал ей ее владения. Она старательно и неловко изображала, будто ничего особенного не произошло. Это было даже потруднее, чем лежать на диване с обнаженной грудью и в расстегнутых джинсах и выяснять отношения с мужчиной.

Причем, судя по всему, для Роберта эта смена декораций и ролей прошла гораздо легче и проще. Видимо, жизнь в цивилизованном обществе больше приспособлена для лицемерия, чем жизнь в джунглях. Да и со Стеллой он держался вполне дружелюбно и раскованно. Впрочем, как и она. Казалось, что решение о расторжении помолвки как-то сразу успокоило и примирило обоих. Такое впечатление, что они пытались доказать себе и окружающим, что, мол, все это пустяки. Было небольшое недоразумение, причинившее определенное неудобство, но все это уже в прошлом.

Один раз Роберт позвонил ей и спросил о ее решении по поводу усадьбы в связи со своим предложением. Она ответила, что ей нужно еще время, чтобы подумать, и что, как только вопрос прояснится, она сама – или ее юристы войдет с ним в контакт. Во время разговора Дороти держалась из последних сил, но, после того как она опустила телефонную трубку, ее долго трясло.

Поэтому для восстановления психологического баланса и организации личной жизни она сделала ставку на Марка. С ним будет сделать это гораздо проще, чем с мистером Каслом, при общении с которым половина времени уходит на восстановительный процесс и с которым начинаешь ощущать себя главной героиней мыльной оперы.

Дороти приехала встречать Марка в уже знакомый ей аэропорт Хитроу. Он прибыл рейсом той же авиакомпании, вышел из тех же ворот и шел по той же бесконечной дорожке, что и она. За собой он катил за выдвижную ручку довольно большой чемодан на колесиках. Он медленно вращал головой, явно в поисках встречающей ее леди. То есть ее.

Дороти почувствовала прилив какой-то родственной теплоты и, пробираясь сквозь толпу пассажиров, радостно замахала руками, привлекая его внимание.

– Ты так изменилась, что тебя трудно узнать! – каким-то изумленным недоверчивым голосом сказал Марк. Они крепко обнялись, а потом он слегка отстранил ее, чтобы рассмотреть получше. – И этот светский наряд! Так непривычно тебя в нем видеть. Ты прямо расцвела и стала еще красивей и даже взрослей. И очень элегантной. Куда девалась прежняя маленькая девочка в ярких, пестрых нарядах? – Его искренняя улыбка и какой-то домашний успокаивающий голос вносили умиротворение в ее больную душу, измученную стрессами новой жизни.

И самым приятным, возвращающим ее к прежней жизни, было то, что они сразу, не сговариваясь, заговорили по-испански. Для нее это явилось как бы очищением от того чуждого, что налипло на нее как шелуха за время напряженной лондонской жизни.

– Расскажи мне подробно обо всем, что произошло у вас за время моего отсутствия. Прежде всего, как там папа? Разобрался ли он наконец со своей системой медицинского учета, со своими файлами?

Они держались за руки, продвигаясь к выходу из аэропорта. Она, конечно, здорово изменилась, а вот Марк остался прежним. Почему-то он казался даже ниже и тоньше, чем она его представляла раньше. Но все такой же привлекательный в своих очках с круглыми стеклами и щедрой, открытой улыбкой.

– Я так рада, что ты смог приехать. Можно сказать, пожертвовал своим отпуском. Вместо того чтобы навестить своих родных во Франции. Где они живут, в Бретани, Нормандии или в самом Париже?

– Не смог устоять перед искушением. Уж очень хотелось увидеть крошку Дори вне джунглей.

За рассказом о новостях гватемальской жизни незаметно прошла дорога до Гринлейн-хаус. В холле дома Марк долго и с интересом оглядывался, по своей французской привычке изредка надувая щеки от восхищения.

– 0-ля-ля! Ты тут неплохо устроилась. Но все же ты интереснее и симпатичнее, чем твой дом.

Марк стоял всего в двух футах от нее, их глаза встретились, но ничего не шевельнулось в ее душе, во всяком случае ничего эротического. Просто перед ней был человек, который иногда своим легким флиртом вызывал у нее какие-то романтические чувства, но не более. И если она и чувствовала иногда что-то, то это, скорее всего, было отношение сестры к старшему брату. Она поймала себя на мысли о том, что сейчас он даже воспринимается как дальний родственник, приехавший в большой город из захолустья. Бедный родственник из деревни к богатым и более удачливым горожанам. Она не ощущала ничего такого, чтобы можно было бы сравнить с теми эмоциями, которые вызывало у нее общение с Робертом.

– Да, а твой отец беспокоится о тебе.

– Почему? – встревожилась Дороти. – Какие-то конкретные причины? У меня все благополучно.

– Ты сама виновата. Ты ведь так настойчиво просила меня приехать. Он это воспринял как признак неблагополучия. Решил, что тебя надо спасать. Что ты в отчаянии.

– Ну что ты. Конечно нет! Просто очень хотелось увидеть тебя. Я ведь не собираюсь оставаться здесь навсегда. Поэтому мне хотелось, чтобы ты использовал возможность, чтобы посмотреть Лондон. Точнее, чтобы мы посмотрели его вместе. Вот и все.

– Ты действительно ничего не скрываешь?

– Абсолютно! Пойдем на кухню, я тебя чем-нибудь накормлю. Может, хочешь съесть что-нибудь особенное? И что-нибудь выпить покрепче? Не слишком устал в полете? Я так всю дорогу спала. Если хочешь, могу довести тебя прямо до спальни.

– Ну если по порядку отвечать на твои вопросы, то получится «да», «да», «нет», «да», и как можно скорей.

Они добрались до кухни, где Дороти начала готовить Марку выпивку. А он в это время пытался понять, что же на самом деле происходит с ней. Эти размышления не помешали им болтать о всякой всячине, пока она смешивала виски с содовой и со льдом, памятуя его вкусы и высказывания о том, что это самый лучший напиток для джунглей: утоляет жажду и обеззараживает организм от вредных микробов. Себе она налила бокал «Шато Марго» урожая 1882 года. Она вспомнила, как просвещал ее Роберт по поводу того, как надо выбирать и пить вина. Да и Стелла успела внести свою лепту в воспитание культуры потребления спиртных напитков.

Однако, когда Дороти и Марк встречались взглядами, в глазах последнего высвечивались вопросы и беспокойство. Наконец, когда она провела его в отведенную для него комнату, он не выдержал.

– Как ты решила вопрос о продаже компании? И о сроках возвращения?

– Пока никак. Возможно, я и не буду ее продавать. Я запланировала совместное с тобой посещение производственных цехов компании и ее лаборатории. Тебе как специалисту-медику это должно быть интересно.

– Боюсь, я к этому не готов. Но меня, как и твоего отца, интересует в этой связи другой вопрос. В разговоре с ним ты вскользь упоминала о человеке, который хочет купить эту компанию, о Роберте Касле. А сейчас ты ничего не говоришь о нем.

– ; Да, он сделал мне деловое предложение. Но характер его несколько изменился, что дает мне надежду на сохранение и развитие компании. Он предлагает инвестировать значительные средства в компанию на ее оздоровление в обмен на загородную усадьбу, которую я тоже получила по наследству.

– Подожди, Дори. Если я правильно понял, этот человек, чье имя ты избегаешь упоминать, предлагает вложить миллионы в компанию в обмен на твой дом? В весьма убыточную компанию, погрязшую в долгах?

– Но это большой дом!

– А ты уверена, что в обмен на деньги он хочет только дом? – В его голосе звучала ирония. – Может, он и тебя хочет в придачу, в нагрузку к сделке?

Дороти возмутилась. Уперев руки в боки, приняв традиционную женскую воинственную позу, она выпалила ему прямо в лицо:

– Нет! Я не вхожу в предмет сделки! Никаким образом! И нельзя говорить гадости женщине! Он мне вообще не подходит, это не мой тип, а я не в его вкусе. Он слишком грубый и заносчивый, нетерпимый деспот и садист. И совершенно не умеет обращаться с порядочной женщиной.

Марк притворно поднял обе руки вверх жестом сдачи в плен и капитуляции перед бурным натиском амазонки.

– Хорошо, я понял, что ты хочешь сказать. Грубый, жестокий и садист. Как раз тот тип мужчины, который может негативно воздействовать на женщину с сильным характером и самостоятельным мышлением.

– Точно. – Дороти слабо улыбнулась и подмигнула ему.

– Да, чувствуется, что ты вросла в мир богатых и красивых. Как говорится, гадкий утенок превратился в белого лебедя.

– Заткнись, а то тресну чайником по голове, – смягчила улыбкой эту угрозу Дороти.

– Слушаю и повинуюсь, о госпожа! Я уже весь трясусь от страха.

– Чем дерзить не по делу, лучше пойди приляг с дороги. У тебя не так много времени осталось от отпуска. А у меня разработана весьма насыщенная программа твоего пребывания в Лондоне. В частности, уже завтра вечером мы втроем, вместе с кузиной, идем в театр. Ей просто не терпится тебя увидеть.

– Наверно, ты ей рассказала про меня какие-нибудь фантастические истории, что-то вроде новых подвигов Геракла в джунглях. И она ожидает увидеть живого Тарзана. Я не забыл твои розыгрыши в Гватемале. Помнишь, как мы как-то были в городе и ты решила купить себе кофточку, очень широкую и цветастую. А примерять заставила меня, да еще долго объясняла продавщице, что это у меня такое завихрение в мозгах, некая аномалия, что я обожаю носить женскую одежду. Мол, пробовали отучить, но не помогло. И что я даже тайно женское белье ношу. Да еще принялась объяснять ей, что это совсем не опасное чудачество, пусть носит, если нравится. Видела бы ты выражение лица этой продавщицы в тот момент, особенно ее взгляд. Какая-то смесь отвращения и жалости.

– Я тогда была маленькой.

– Ничего себе маленькая, девятнадцать лет! В целом, однако, несмотря на мелкую пикировку, вечер прошел благополучно и завершился на теплой ноте. Упоминать о Роберте Касле, согласно негласной договоренности, обе стороны старательно избегали. Дороти не хотелось, чтобы Марк воспринял ее отношения с Робертом как начинающийся роман или фривольное любовное приключение девушки, впервые вырвавшейся на свободу из строгого родительского дома.

Тем более что эта информация сразу же будет доведена до ее отца, а тот неодобрительно воспринимает современные свободные отношения между мужчиной и женщиной. В этом плане он старомоден и архаичен как динозавр. Питается представлениями и моралью периода своей молодости, когда влюбляться следовало один раз и навсегда, а вступая в брак, хранить верность душой и телом до гробовой доски. Никаких адюльтеров, никаких добрачных отношений. Вот если бы она вышла замуж за Марка, отец, пожалуй, одобрил бы такой выбор. В его представлении Марк как раз такой человек, из прошлого. А уж Роберта Касла он точно встретил бы в штыки. Не счел бы его подходящей кандидатурой для включения в личную жизнь своей дочери.

На следующий день их ждала интересная программа. Она договорилась встретиться со Стеллой в театре, за полчаса до начала спектакля. Когда перед отъездом она появилась перед Марком в своем новом вечернем платье, он приветствовал ее восхищенным свистом, как в американских шоу, и аплодисментами.

– Поражен и покорен, дорогая! Просто великолепно, как в сказке. Чем еще ты нас удивишь? Отец гордился бы тобой, если бы видел. – Его удивленный голос и светящийся взгляд подтверждали искренность комплиментов и оценок. Марк даже изобразил рыцарское приветствие перед дамой сердца, встав на колено и прижав ее руку к своим губам.

– Поразить тебя? Вот уж не думала. В этом клоунском наряде?!

Но в душе Дороти была, конечно, польщена. Вначале она действительно чувствовала себя несколько неестественно и неловко в новых стильных одеждах, как на маскараде или на арене в цирке. Но довольно быстро привыкла и стала получать удовольствие от ежедневного ношения красивых, элегантных вещей и от собственного вида в зеркале. Ее фигура была идеальна, и одеждой ее трудно было испортил», можно было только сделать еще более эффектной.

Ее гардероб пополнялся и расширялся с каждым днем. Она даже стала получать удовольствие от хождений по магазинам, особенно в сопровождении Стеллы, которая, обладая прекрасным вкусом, искренне желала внести весомый личный вклад в усовершенствование и осовременивание внешнего вида Дороти. Под последним Стелла понимала придание Дороти раскованного вида, а также избавление ее от прежней первобытной закомплексованности.

Для похода в театр Дороти надела темно-зеленое прямое платье, прихваченное у талии и доходившее до середины икр. Глубокое декольте открывало большую часть груди. Она выбрала туфли на высоких каблуках, которые она никогда не носила в Гватемале. Наличие высоких каблуков делало ее настолько выше своего спутника, что могло вызвать у того комплекс неполноценности. Интересно, почему она в прошлом не замечала, что при разговоре с ним может видеть его макушку. Она вызвала такси по телефону, которое быстро домчало их в район Сохо, в театральное гетто Лондона. Однако Стеллы не оказалось ни в фойе театра, ни на месте в партере. И только после последнего звонка, когда почти все зрители заполнили зал, появилась она. О, это действительно был выход примадонны, рассчитанный на то, чтобы привлечь всеобщее внимание, особенно потенциальных поклонников и спутников жизни.

У Дороги непроизвольно шевельнулось чувство женской зависти, когда она представила, сколько пар мужских глаз сейчас приковано к этой изящной, элегантной брюнетке, с милой беспомощностью взирающей на заполненные ряды вокруг. Дороги даже испуганно представила, как толпы новоиспеченных адептов красоты Стеллы сейчас ринутся к ней, сбивая друг друга с ног и безжалостно топча упавших.

Но еще более ее поразил вид Марка. Он застыл, как библейский соляной столб, с ошарашенным, завороженным видом и раскрытым ртом при виде неспешно пробирающейся к ним вдоль ряда Стеллы, лепечущей извинения. Мужчины при ее приближении заранее вскакивали, как солдаты по команде «Смирно!», предоставляя ей возможность пройти. При этом чувствовалось, что она наслаждается этой демонстрацией почтительности и поклонения и явно не спешит ее завершить.

На Стелле было бледно-голубое и весьма экономное по длине платье. Оно очень шло ей, выгодно подчеркивая ее фигуру и оттеняя легкий ровный загар. Темные шелковистые волосы струились крупными волнами к плечам.

Да, ее рассчитанный выход не только произвел убийственный эффект на присутствующих в зале самцов, но и сразил наповал дитя джунглей. Марк даже не смог закрыть рот после того, как Дороти произвела акт взаимного представления, не говоря уже о том, чтобы произнести хоть что-то членораздельное.

Все первое действие спектакля он так и просидел молча, отвернувшись от сцены в сторону точеного профиля богини, снизошедшей с небес на землю, к простым смертным.

Глядя на его реакцию, Дороти поняла, что их прежние романтические свидания были просто навеяны спецификой окружения и отсутствием выбора. Да, они понимали друг друга, и им было приятно вместе, что проявлялось иногда в поцелуях и поглаживаниях как естественное отражение их разнополости. Но такого мгновенного проявления чувств, какое она видела сейчас, у них никогда не могло бы возникнуть.

Она просто осязала исходившее от него напряжение. Создавалось впечатление, что это накапливающееся подспудно напряжение вот-вот преобразуется в мощный электрический разряд и вспышка молнии поразит эти сидящие рядом фигуры. Как раз то, чего хотела Стелла в любви.

Во время перерыва Дороти повела их к стойке бара. Она надеялась, что ее протеже прекратит наконец тяжело и трагически вздыхать, избавится от застывшего, оцепеневшего взгляда и произнесет хотя бы несколько слов.

Но ее маневр не помог. Он так и не смог победить временную немоту. Зато Стелла говорила за двоих в своем обычном ключе – легко, остроумно и непринужденно, что делало ее совсем уж неотразимой.

– Не люблю вторгаться в чужую личную жизнь, – неожиданно сказала Стелла, вопрошающе взглянула на обоих, но, видя пожатие плеч Дороти и потупленные мужские глаза, продолжила:

– Однако мне хотелось бы поближе познакомиться с Марком. Тем более что Дори так много о вас рассказывала. Прямо-таки мистическая, интригующая личность. А я люблю разгадывать загадки. – Она мягким движением стянула с него очки и, приподняв его слегка за подбородок, с чарующей непосредственностью, открыто и прямо взглянула ему в глаза. Со стороны это было похоже на сцену поглощения кролика удавом, которой предшествует фаза установления полного контроля над будущим обедом путем предварительного гипноза. – Пойдем! – произнесла она нежно, но властно. – Туда, где нам никто не сможет помешать. Здесь слишком много людей.

Она повернулась и потянула его за собой, слегка прихватив за галстук. И кролик послушно последовал за прекрасной рептилией в бледно-голубом, бормоча что-то согласное со сделанным предложением на ходу, причем от страха и растерянности перейдя при этом на родной французский язык, давая возможность Стелле блеснуть университетским образованием и пококетничать на том же языке:

– Je comprends un peu francais, mais nous avons besoin d'un interprete. Que faites-vous dans la vie?

«Я понимаю немного по-французски, но, боюсь, нам понадобится переводчик. А чем вы занимаетесь?» – мысленно перевела Дороги на родной язык удава эту прелюдию к бурной интриге по захвату в плен нового поклонника и раба. Первая вспышка еще невидимой молнии взаимной страсти, что-то вроде зарницы на горизонте любви.

Дороги оставалось только изобразить хорошую мину при плохой игре, разыгрывая из себя опытную сводню. Вдогонку, в спину уже уплывающей паре, прозвучала ее запоздалая и уже ненужная фраза:

– Ну, вы идите вдвоем, а я не могу. Хочу досмотреть спектакль. И потом, слишком много дел запланировано на вечер.

Уже сидя, в зале на втором действии, рядом с двумя пустующими креслами, почти не видя и не слыша происходящего на сцене и размышляя о том, как будет добираться одна домой, она вдруг почувствовала какое-то движение сбоку. Кто-то пробирался в темноте вдоль ее ряда кресел, слегка чертыхаясь и извиняясь на ходу. Силуэт человека замер рядом с ней, и знакомый мужской голос вежливо произнес:

– Не возражаете, если я присоединюсь к вам?

– Как вы здесь оказались?

Не отвечая на вопрос, Роберт Касл уверенно и деловито устроился на свободное место рядом, положив локоть на разделяющий их узкий барьерчик подлокотника кресла.

– Что вы здесь делаете?

От него, казалось, исходили не флюиды, а целые волны мужского магнетизма, притягательности и сексуальности. Какой контраст с теми ощущениями, которые вызывало присутствие Марка.

– Шшш, вопросы потом, после спектакля. Почему судьба столь немилостива к ней и столь зловредна? И каким образом сумела так точно рассчитать время его появления?

– Ну как спектакль, нравится? – светским тоном продолжил беседу Роберт. – Такое впечатление, что вы вот-вот взорветесь, как паровой котел, от избытка эмоций.

– До этого он мне нравился.

– Хотите сказать – до моего появления? – Тон был совершенно равнодушный, просто констатация факта, ничего более. Без всякой тени раскаяния или попытки оправдаться. И снова, упреждая попытку Дороти возмутиться, прозвучало:

– Шшш, давайте смотреть спектакль.

Смотреть и слушать, собственно, было уже бесполезно, поскольку голова была полностью занята впечатлением от внезапного появления этого черта из табакерки. Однако Дороти добросовестно досидела до конца, пока не зажегся свет. Она почти не воспринимала окружающих людей, лавиной устремившихся к выходу. Она даже не знала, идет ли следом за ней Роберт, в глубине души надеясь на чудо – вдруг он потеряется в толпе или ему отдавят ноги и он не сможет идти.

Однако чуда не произошло. Он перехватил ее руку выше локтя и все тем же спокойно-уверенным, лениво-светским голосом спросил:

– Ну так куда теперь?

– Я заказала такси.

– Очень хорошо. Заодно и меня подбросите. А то в такое время и в таком месте, сразу по окончании спектакля, весьма проблематично его поймать. Может, заедем куда-нибудь перекусить? Есть какие-нибудь предложения по месту?

Они забрались в такси, где ей в голову сразу полезли резкие и достойные отповеди этому наглецу. Что значит – предложения по месту? Предварительные планы были, конечно, но до спектакля и до исчезновения Стеллы со своей добычей. А главное, до появления этого монстра. Интересно, где он отсиживался, терпеливо наблюдая и дожидаясь своего часа.

Однако вместо жесткой отповеди вполне вежливым голосом Дороти сделала попытку отбиться от продолжения встречи:

– Вообще-то я хотела поехать домой и устроить себе разгрузочный вечер. Без всякой еды. Пора привыкать к обычаям английских дам.

– Да ну? Вы и без еды? – с наигранным изумлением в голосе спросил он.

– Да! Я это иногда проделываю, – замороженным, как из холодильника, голосом продолжала гнуть свою линию новый адепт разгрузочной диеты.

Но ее слова падали в никуда, ибо на нее в упор смотрели его бездонные синие глаза, подчиняя и покоряя ее. У нее возникло ощущение захваченной террористом заложницы, уже отчаявшейся после неудачной попытки совершить побег. Пытаться бежать от него все равно что заливать горящий дом стаканом воды. И он чувствовал это инстинктом самца. В его глазах уже читалось уверенное осознание победы. Добыча в капкане и никуда не уйдет. То, что произошло с ними ночью в гостиной загородного дома, было только прелюдией, легким аперитивом, возбуждающим аппетит перед сексуальным обедом. И за прошедшую неделю этот аппетит еще больше возрос.

Внутри рос и набухал сложный симбиоз из возвышенного чувства любви, и первобытной, животной похоти, грозивший вот-вот выйти из-под контроля. Накопившееся напряжение напоминало о себе растущей тяжестью и болью внизу живота, рвалось наружу, туманило мозг и отбрасывало пережитки воспитания, требуя немедленных и решительных наступательных действий. На войне как на войне! А рядом на сиденье – законный трофей и приз победителю. Что может быть слаще военной добычи, покорной и трепещущей, готовой отдать тело и душу, чтобы спасти свою жалкую, никчемную жизнь?

Как джентльмен с традиционно-консервативным английским воспитанием, в котором до сих пор бродили отголоски викторианского пуританизма и лицемерия, он из последних сил старался, чтобы обуревавшие его чувства не проступили на лице. Он помнил первый печальный опыт, четко показавший, что такую крепость можно взять только осадой, но не штурмом. Натыкаться опять на стальные барьеры ее принципов и вновь впустую расшибать себе лоб не было смысла. Тактику нужно вовремя менять с учетом действий и морали противника, не меняя конечной цели – полной и окончательной победы. В постели. Итак, начнем с дальней и последовательной обработки клиента.

– Думаю, сегодня с диетой можно повременить. – Гурман-соблазнитель наклонился к водителю и назвал ему адрес предстоящего лукуллова пира. Затем вальяжна откинулся на сиденье в ожидании неизбежного любопытства спутницы.

– И куда мы едем? – Тут же оправдался его прогноз.

– В одно маленькое уютное местечко, где можно слегка перекусить.

Разговор вновь прервался, и он сконцентрировал на ней взгляд. Ему нравилось изучать сложный и красивый язык женского тела. Само наблюдение уже создавало приятное ощущение в предвкушении обладания всеми выявленными предварительно или предполагаемыми достоинствами. Ему нравилось отслеживать постоянно меняющееся выражение ее лица в попытке представить, какое выражение на нем будет после завершения церемониального акта прощания с иллюзиями девичества и ликвидации его главного биологического свидетельства.

Он смотрел на ее профиль, ибо она инстинктивно отворачивалась от него, как бы пытаясь прикрыться от грядущей опасности. Свет проносящихся мимо переливающихся уличных реклам урывками открывал ее гладкую смуглую кожу, еще больше выделяя блестящую белизну волос. Ему хотелось запустить в них пальцы и притянуть ее голову к себе, грубо впившись в губы. В нем опять просыпался зверь с крепкими, острыми клыками, рвущий на части живую добычу. Он жаждал почувствовать ее на себе, ее бедра, насаженные сверху на разбухший мужской вертел, и тяжесть пышных грудей у своего лица. Ее тело распирало одежду и стремилось вырваться на свободу. И надо помочь ему как можно быстрей.