Текст книги "Безмолвные клятвы"

ГЛАВА 3

«Придется изобразить кончик ее языка», – подумал Генри, внимательно взглянув на проститутку, развалившуюся в кресле. Та вытянула губы, снова облизала их и покачала головой, словно призывая мужчину бросить скучное занятие и сесть рядом с ней. Ее язык постоянно бросался Генри в глаза. Наверное, женщина считала, что смысл ее позирования заключается в том, чтобы соблазнять или возбуждать мужчину. Проститутка явно была уже в годах, и язык, возможно, оставался единственным, что пощадило время в этом уставшем и изношенном теле.

Комок застрял у Генри в горле, руки его опустились. Он размышлял о том, что проститутки везде одинаковые. Все они хотят казаться моложе, но всегда выглядят старше своих лет. Их прелести вянут раньше срока, как растущие возле дороги цветы – каждый мнет их и обрывает лепестки. Благодаря толстому слою румян эти женщины скрывают последствия своей профессии, каждый раз надевая на дряблое лицо новую маску. Генри опустил глаза, внимательно посмотрел на свой набросок, лежащий на коленях, и снова стал рисовать.

Покинув «Шайенн-клуб», он нашел убежище в одном из самых мерзких салунов города, где ютились пьяницы, проститутки и темные личности, казавшиеся воплощением зла и отчаяния жизни. Когда-то Генри сам находился в отчаянном положении. И, вспоминая эти времена, он с удовольствием замечал, что является, скорее, зрителем, чем главным действующим лицом трагедии.

Бросив на проститутку беглый взгляд, Генри снова вернулся к рисунку. Только кончик языка по-прежнему привлекал внимание при взгляде на лицо женщины, и Генри выписывал его особенно тщательно.

Он осушил стакан и брезгливо поморщился. Что за отвратительное пойло! Однако это был единственный способ смириться с уродством всего окружающего… и со своими мыслями. Генри поднял руку и сделал знак бармену, чтобы тот повторил предыдущий заказ. Тот живо принес незнакомому посетителю стакан виски.

– Так же, как и раньше, сэр?

– Так же, как и раньше, – ответил Генри, не поднимая глаз. – Счет отошлите графу Фэрли.

Генри понимал, что, если это месть, то она глупа и бессмысленна. Но его это не волновало. Ему хотелось только одного – получить свои деньги. Если Люк решил заняться благотворительностью, пусть строит жилища для бездомных, которые ютятся в палатках на окраине города. Но о своем будущем Генри позаботится сам.

– Что ты рисуешь?

Генри вздрогнул. Его ноздри уловили запах дешевых духов и пота – проститутка встала рядом с художником. Генри начал рисовать быстрее. Портрет был почти готов.

– Пытаюсь изобразить вас, мэм.

– Меня зовут Нелли. Зачем тебе мой портрет, если можешь заполучить меня живьем? – Проститутка нагнулась к листку и фыркнула от возмущения: – Жуть! Ничего похожего. – Разве?

Генри посмотрел на женщину и поднял брови. Глаза ее были полны ужаса. Она отошла. Генри, как не в чем ни бывало, продолжал работать. В сущности, получилось неплохо. Особенно удался язык. Эта несчастная просто ничего не смыслит в искусстве.

Он выпил очередной стакан, закрыл небольшой футляр, в котором находились бумага, карандаши и мелки, и направился к выходу. Желудок уже давно протестовал против отсутствия хорошей пищи. В Шайенне наверняка можно найти приличную закусочную.

Выйдя из салуна, Генри несколько раз глубоко вздохнул, очищая легкие и ноздри от спертого воздуха. Улицы заметно опустели. Широкая оранжевая лента заката постепенно сужалась, словно тяжелая давящая темнота опускала ее вниз, за горизонт.

Где-то невдалеке Генри расслышал приглушенный женский голос. Оглянувшись, он заметил за деревьями аллеи женщину, сидящую на корточках. Приглядевшись, Генри увидел, что перед ней на земле лежит всхлипывающий ребенок.

На женщине была одежда неброских тонов, но, несомненно, хорошего покроя. Незнакомка не замечала, что вокруг только грязь и мусор. Она задрала подол платья и оторвала кусок нижней юбки. Ее туфли без каблуков и на тонкой кожаной подошве напоминали балетные тапочки. Чулки были темные и плотные, какие часто носят горничные и официантки. На голове – простая соломенная шляпка, скрывавшая верхнюю половину лица. Такое сочетание показалось Генри весьма странным, к тому же не дававшим представления о возрасте и профессии леди.

Заинтересованный необычным внешним видом незнакомки, Генри подошел к ней и… заметил лежащую на земле тряпку, промокшую от крови.

– Дьявол! Что произошло? – спросил он и сел на корточки рядом с женщиной.

Маленький мальчик в каких-то лохмотьях сел на траву, обняв колени и уставившись на Генри заплаканными глазами. Его голая пятка была в крови. Женщина не поднимала головы и продолжала прикладывать тряпку к ране.

– Он порезал ногу о разбитое стекло, – сказала она тихим голосом, который ласкал слух и успокаивал, словно шепот дождя, пробегающего по густой листве.

– Это ваш ребенок? – поинтересовался Генри, не веря собственному предположению. Прилично одетая леди вряд ли оставит своего сына на улице босиком и в одном тряпье.

– Нет, не мой!.. – в ее простых словах слышалось негодование и печаль.

– Моя мама работает вон там, – мальчик кивнул в сторону салуна. – Я жду ее.

– Понятно, – пробормотал Генри, не сомневаясь, что это ребенок проститутки. – Ты ждешь здесь каждый вечер?

– Нет. Я должен быть дома. Но к сестре пришел мужчина, и они меня выгнали…

Женщина вздрогнула, как будто ее толкнули. Но уже в следующее мгновение продолжила свое занятие. Генри невольно залюбовался ею, решив про себя, что рядом с ним настоящая леди, – судя по ее речи, по реакции на грубый ответ мальчика, а еще по тому, что она сохраняла степенный вид и спокойствие, несмотря на отвратительную, в сущности, ситуацию.

Однако ни одна знакомая Генри не стала бы помогать чужому ребенку, тем более рвать нижнюю юбку, чтобы остановить кровь. Генри хотелось, чтобы женщина взглянула на него, хотелось удостовериться в том, что в ее внешности столько же достоинства и обаяния, сколько в движениях и голосе.

– Рана глубокая, и кровь не останавливается, – произнесла она.

– Ему нужен доктор! Где его здесь найти?

– Не надо доктора! – взмолился мальчик, ухватившись за руку женщины. – Мама говорит, что они все мясники…

– Ничего не поделаешь, приятель. Если порез глубокий, придется его зашить, – твердо сказал Генри. Затем снял с шеи платок и передал женщине: – Закрепите этим тряпку на ступне. Я отнесу мальчика, если покажете мне дорогу.

– Меня зовут Бенни, и я не хочу идти к мяснику!

Женщина приложила смоченный лоскут к ране и быстро перевязала платком Генри.

– Все будет хорошо, – сказала она Бенни. – Я прослежу, чтобы доктор не причинил тебе вреда.

– Но он сделает мне больно…

– Нет, – возразил Генри. – Он только займется твоей ногой. А так как она у тебя болит, ты ничего не заметишь.

Незнакомка повернулась к Генри и, встретившись с ним взглядом, удивленно ахнула, а затем виновато улыбнулась:

– Простите, я не знала, что это вы!

– Разве мы когда-нибудь встречались? Генри не сомневался, что никогда раньше не видел эту женщину. Иначе он бы ее запомнил. Запомнил бы ее глаза – большие, светло-карие, с живым блеском в самой глубине зрачков. Никогда не забыл бы ровный овал лица, красиво очерченные нос и губы, едва уловимый румянец на бархатной коже щек. Генри показалось, что сама природа создала этот облик, исполненный красоты, очарования и в то же время загадочной неповторимости. И если бы он попробовал нарисовать ее, ему бы не хватило ни мастерства, ни красок.

Между тем она нахмурилась и приоткрыла губы, чтобы что-то ответить – ее удивил вопрос Генри. Но женщину опередил мальчик, дернувший ее за рукав:

– Обещайте, что не бросите меня!

Она тотчас повернулась к нему:

– Я обещаю.

– А вы, мистер? Генри улыбнулся.

– Обещаю, – произнес он, нагнулся и взял Бенни на руки. – Будьте любезны, мэм, покажите, куда идти.

И снова незнакомка вздрогнула, словно слова Генри больно задели или оскорбили ее. Поднявшись, она строго посмотрела ему в лицо. Брови ее нахмурились.

– Значит, вы не знаете меня? – произнесла женщина с оттенком вопроса в голосе.

– Нет. Разве что мы когда-нибудь виделись в Англии. Я совсем недавно приехал сюда, чтобы встретиться с братом. – Генри бросил взгляд на мальчика и крепче прижал его к себе. – Давайте ускорим шаг! Нам лучше побыстрее попасть к хирургу.

Она снова внимательно посмотрела на мужчину и молча кивнула, как будто хотела что-то ответить и не нашла слов. Мельком взглянув на ступню Бенни, женщина пошла чуть впереди Генри.

– Теперь сюда, – указывала она дорогу.

– Разве наши пути когда-нибудь пересекались? – спросил Генри.

Ему хотелось вернуться к этой теме. Возможно, у него в самом деле что-то не в порядке с головой или с памятью. Когда женщина впервые взглянула на Генри, он прочитал на ее лице радость, как при встрече со знакомым человеком. Ее губы раскрылись, и улыбка означала приветствие. Как он мог, увидев такую женщину, не вспомнить, кто она? Тем более, что у нее столь необычная внешность…

Почувствовав в воздухе аромат лаванды, Генри вдохнул всей грудью, чтобы сильнее насладиться им. Но ощутил лишь запах крови и зловоний, исходящих от ребенка проститутки.

– Вас зовут Эшфорд?

– Генри Эшфорд.

Бенни обхватил его за шею и крепче прижался к нему, будто хотел напомнить о своем присутствии… и запахе.

– Видимо, я встречала вашего брата, – проговорила женщина, укрепляя повязку на ноге.

– Да, мы с Люком близнецы. Теперь все понятно: нас часто путают.

Они приблизились к двухэтажному дому с деревянной табличкой, извещающей о том, что здесь находится кабинет доктора Холлоуэя. Подойдя к крыльцу, женщина вздохнула.

– Да, – произнесла она наконец, – теперь многое понятно.

Генри показалось странным, что его спутница ничего не спросила про Люка. Ведь именно он был графом. Богатым и привлекательным во всех отношениях. Несмотря на их внешнее сходство, Генри всегда оставался на вторых ролях. Он вызывал любопытство лишь как брат завидного жениха, и его общества искали, в основном, для того, чтобы побольше разузнать про Люсьена.

То, что, оказывается, ее совсем не интересует Люк, явилось для Генри приятной неожиданностью.

Он поднялся вслед за леди по скрипучим деревянным ступенькам на второй этаж. Она постучалась в дверь кабинета доктора. На пороге появился мужчина в темных брюках и рубашке с закатанными рукавами. Он бросил взгляд на ступню мальчика и нахмурился:

– Кто будет платить?

– Я, – ответила женщина, не раздумывая.

Доктор поднял брови:

– Заработали много денег? Что-то я вас не встречал в салунах…

– Думайте, что хотите, доктор, – перебила она, – но только сделайте свое дело. Нужно остановить кровь и зашить порез.

Не успел доктор что-либо возразить, как Генри направился прямо в кабинет, держа мальчика на руках.

– Я полагаю, у вас есть лицензия на право врачебной практики? – спросил он и подошел, чтобы прочесть документ, вставленный в рамку под стеклом и висящий на стене. Генри не понравился доктор и, в особенности, его неуважительное отношение к леди.

– А, мистер Эшфорд? Я вас сразу не узнал.

– Конечно, не узнали. – Генри это показалось забавным. Очевидно, доктор Холлоуэй тоже принял его за Люка. – Но сейчас не до формальностей. Нужно оказать помощь этому ребенку.

Он нагнулся, чтобы положить Бенни на операционный стол. Но мальчик еще сильнее обхватил Генри за шею.

– Нет! Не давайте ему шить меня! – жалобно и отчаянно запротестовал Бенни. – Он меня не любит!

– Любит или нет – это не так важно, – уговаривал его Генри. – Главное, что он вылечит твою ногу. Правда, доктор?

Но Холлоуэй только фыркнул:

– Это же мальчишка Нелли! Его царапины обычно заживляет парикмахер. Я не лечу ссадины проституток и их детей.

Генри медленно снял перчатки и начал разминать суставы пальцев. Весь день у него чесались руки – хотелось кого-нибудь поколотить. Доктор как раз подходил для этого.

– Он – ребенок, – проговорил Генри, – невинное существо…

Но вперед выступила леди.

– Он не выбирал свою мать, доктор Холлоуэй, а вы выбирали свою профессию. – Она достала из сумки несколько монет и положила на стол рядом с Бенни. – Это плата за вашу работу.

– Надеюсь, такой суммы хватит, – добавил Генри.

Женщина погладила мальчика по щеке и пообещала, что они с Генри будут ждать его в приемной. Затем Генри взял ее под руку и вывел из операционной.

– Спасибо за помощь, сэр! Теперь, я думаю, с мальчиком все будет в порядке.

Генри прислонился плечом к стене и начал рассматривать свои ногти:

– Вы сможете отнести Бенни домой?

– Смогу.

– Не сомневаюсь. Но так как вы – знакомая моего брата, я не допущу, чтобы вы бродили в потемках, тем более в поисках жилища проститутки.

– Я могу отвести его в салун и передать матери, – упрямо сказала женщина.

– Которая прикажет ему ждать ее в аллее. Думаете, она станет о нем заботиться?

Речел опустила голову, словно ей было стыдно за Нелли. Генри сам ответил на свой вопрос:

– Думаю, что нет. Мы не сможем заставить Нелли выйти к нам и забрать сына домой. Хозяева и посетители салуна прогонят нас. Лучше я провожу вас обоих до его дома и уложу Бенни спать.

– Но его сестра…

– Развлекается, я знаю, – Генри начал ходить по приемной взад и вперед. – Шлюхи рождают шлюх. Обе проститутки заняты, а мальчика оставили на улице – может, его кто-то пожалеет… Лучше бы его сестра шла работать в публичный дом!

Леди побледнела и бросила на Генри холодный взгляд. В это время доктор открыл дверь и кивнул:

– Готово. Теперь забирайте его отсюда. Генри вошел в операционную. Мальчик сидел на высоком столе, по щекам его текли слезы. Но во время операции он ни разу не крикнул. Осмотрев свежую сухую повязку на ступне Бенни, Генри взял его на руки, молча вынес в коридор и посторонился, пропуская вперед леди. Она стала быстро спускаться по лестнице, не глядя по сторонам, и остановилась, только когда вышла на улицу.

Улыбнувшись Бенни, женщина убрала волосы с его лба:

– Теперь скажи нам, где ты живешь.

– Сначала мы проводим вас домой, мисс… – сказал Генри.

Она не обратила внимания на то, что он не назвал ее имени.

– Нет, я пойду с вами, чтобы убедиться…

– Не пойдете. Для вас это неподходящее место. На ее безмятежном лице появилась странная грустная улыбка:

– Для вас это тоже неподходящее место. И я хотела бы дать указания его сестре насчет того, как лучше вылечить ступню.

Бенни смотрел то на Генри, то на нее, следя за их спором. Он нахмурил лоб.

– Конечно, наш дом – неподходящее место для леди, – сообщил он. – Сначала мы будем провожать вас, мэм.

Посмотрев на Генри, мальчик гордо просиял, когда тот одобрительно кивнул в ответ.

– Дела взрослых будут решать сами взрослые, – произнесла женщина.

Она снова убрала волосы со лба мальчика. Поля шляпки мешали Генри увидеть ее лицо. Судя по ноткам в ее голосе, она улыбнулась. Генри злился, что от него скрыты ее улыбка, ее глаза.

– Мы уже все решили и сначала проводим вас, – твердо сказал он. – Надеюсь, вы не закатите истерику по этому поводу?

Леди тотчас подняла голову:

– В таком случае, я освобождаю себя от вашей охраны и от необходимости выслушивать замечания.

На этот раз Генри увидел ее лицо, искаженное гримасой гнева, но не потерявшее обаяния. Не успел он ничего произнести, как женщина повернулась и пошла прочь. Плащ развевался за ее спиной. Она свернула за угол дома и исчезла из виду.

– Она рассердилась на вас, – сказал Бенни. Генри посмотрел на него сверху вниз и поднял брови:

– Что делать? Я никак не мог ее переубедить. Бенни вытянул губы и задумчиво произнес:

– Моя сестра тоже не любит, когда с ней спорят. Все женщины одинаковы…

– Я постараюсь это учесть, – проговорил Генри, глядя в ту сторону, куда ушла леди. – Она не сказала тебе, как ее зовут?

– Нет, я ее зову просто «леди».

Леди. Это могло означать или знатное происхождение, или манеру держаться. Второе более вероятно. Этим словом также называют хорошо воспитанных проституток, то есть обычных шлюх, только обслуживающих более солидных клиентов. Возможно, эта «леди» – одна из таких…

– Мы идем домой, Мистер? Или останемся здесь и закатим истерику по этому поводу? – спросил Бенни, повторяя слова, недавно произнесенные Генри.

Выбросив из головы все домыслы и предположения, Генри быстро зашагал по грязной дороге, обходя кучи лошадиного навоза. «Дом» – это было слишком громко сказано о ветхой лачужке, на которую указал Бенни, когда они дошли почти до самой окраины города.

Они приблизились к двери из прогнивших досок, как вдруг она открылась, и на пороге появился мужчина, застегивающий пуговицы рубашки. За его спиной стояла девушка. Не глядя на мужчину, Генри прошел мимо него в прихожую и передал Бенни сестре:

– За твоим братом нужно будет присмотреть.

Генри больше всего хотелось поскорее покинуть это жилище. Однако сначала он удостоверился в том, что Бенни умылся и лег в относительно чистую постель. Затем объяснил обоим, мальчику и его сестре, как нужно залечивать рану, нарисовав в самых страшных красках картину заражения в случае попадания инфекции. Глаза мальчика испуганно расширились. Сестра пробормотала что-то вроде «еще не хватало нам тут калек». Да, она будет следить, чтобы рана оставалась чистой.

Вскоре Генри заметил, что веки Бенни отяжелели, щека уткнулась в подушку, и мальчик погрузился в мирный сон. Генри повернулся к его сестре.

– Ему часто снятся кошмары? – спросил он, сам не зная, зачем.

Девушка уставилась на Генри, затем пожала плечами. Губы ее скривились в презрительной усмешке:

– Он ложится спать, чтобы избавиться от кошмаров.

Генри вздохнул. Он подумал про себя, что кошмары – это единственное, что здесь предлагает жизнь человеку, когда тот просыпается. И сколько еще понадобится времени, чтобы Бенни начал видеть кошмары и во сне…

Девушка встала совсем рядом с Генри и спустила с одного плеча рукав платья, слегка обнажив грудь:

– Две монетки, и я покажу вам остальное, мистер! Четыре монеты, и можете делать, что хотите.

Генри почувствовал, как похолодела кровь в его венах, как напряглась его плоть. Оглядевшись, он увидел настоящий кошмар: на столе – зловонные остатки недоеденного ужина, на полу – капли застывшего семени. Нищета и безысходность…

Проглотив слюну, он повернулся к двери, которая, как ему показалось, была выходом из длинного туннеля. Он рывком открыл ее и шагнул в прохладную темноту.

Несколько часов Генри бродил по городу, заходил в салуны, где выпивал виски, чтобы забыться. Но чем больше он пил, тем живее вставали перед глазами кровь и слезы мальчика, беспросветность, окружавшая Бенни и его родных. По старой привычке Генри пытался нарисовать все, что видел и помнил, чтобы кошмары оставили его разум и перешли на бумагу.

Выходя из очередного салуна, он посмотрел по сторонам и услышал, что его кто-то зовет. Напротив стоял довольно приличный дом, крики раздавались со второго этажа. Генри поднял голову. Из окон его окликали женщины, приглашая к себе. Звуки их голосов сливались с мычанием коров, доносившимся со скотного двора.

Генри сделал грубый набросок дома и красоток со второго этажа, захлопнул альбом и побрел в сторону «Шайенн-клуба». Мычание коров и вопли шлюх казались ему невыносимыми.

* * *

Как могли здесь оказаться эти двое? Речел ходила взад и вперед по своему гостиничному номеру, отметая все возможные предположения и не желая согласиться с очевидным. Она крепко обхватила себя за талию. Близнецы Генри Эшфорд и граф Фэрли. Черты лица, телосложение, черные волосы, голубые глаза – все абсолютно одинаковое. Как это странно – смотреть в лицо мужчины, за которого недавно вышла замуж, и затем понять, что никогда раньше не видела этого человека…

Когда Речел шла рядом с Генри, она была едва способна сохранять присутствие духа и ни словом не обмолвиться об их отношениях. Прежде чем действовать, ей хотелось хорошо подумать. А в тот момент злость была плохим советчиком.

Мужчина, которого она встретила сегодня вечером, оказался Генри Эшфордом. Он только что приехал в штат. А человек, с которым Речел обменивалась клятвами две недели назад, живет в Шайенне уже два года. Чем больше сходства она обнаруживала между Генри и его братом, тем удивительнее казалось различие. Один – доброжелательный и приятный, другой – холодный и колючий, как зима в Вайоминге. Отличаются друг от друга, как одно и то же место в разные времена года.

Всю дорогу назад в гостиницу Речел почти бежала. Она боялась, что не выдержит и вернется к Генри. Боялась, что ее муж не окажется добрым и нежным – таким, каким себе его представляла. Ведь человек, которого Речел встретила в аллее, и есть ее настоящий муж! В этом она не сомневалась. Теперь понятно, почему граф Фэрли так срочно вызвал ее в Шайенн, но не вступил с ней в супружеские отношения, а только уладил формальную сторону дела.

Речел вздохнула и заставила себя сесть в кресло у камина и смотреть на пляшущие языки пламени, которые успокоили ее. Она умышленно не назвала Генри Эшфорду свое имя. Если ее включили в какую-то игру, пусть даже против ее воли, то она хочет играть с остальными участниками на равных. Но прежде всего ей нужно узнать цель этой игры. Пока Речел ясно понимала одно: Люсьен Эшфорд, граф Фэрли, женился на ней под именем своего брата. Зачем он это сделал – оставалось загадкой.

Речел не знала, смеяться ей или плакать. Сначала она спрашивала себя, как граф воспримет ее появление в их семье и как отнесется к странным обстоятельствам ее замужества. Теперь, при не менее странных обстоятельствах, оставалось увидеть, как она сама воспримет поступок графа… и как отнесется к его брату.