Текст книги "Нульт"

Вечерело, и со стрельбами пора было завязывать. Реклама в небе зазывала на лазерное шоу на площади Революции. Поеду, посмотрю, решила Инфинити. Сольюсь с народом. Она оседлала свою ласточку и выехала на шоссе, ведущее в центр города.

010. Дэдлайн доктора Шнобеля

Зиро пришел себя. Пошевелился и застонал от боли. Все тело покалывало, ныла шея. Он у себя дома, в гостиной. Лежит на полу. Руки прикованы наручниками к трубе с проводами. Ноги связаны куском кабеля.

«Я открыл дверь, зашел внутрь и…» – к нему вернулась память.

Зиро услышал какой-то шум. Он с трудом повернул голову на звук и разглядел в полумраке человеческую фигуру. Человек что-то делал с его накопителями. В его руках связка проводов.

– Кто ты такой? – прохрипел Зиро. Язык, как наждак, царапал пересохшее горло.

Человек обернулся, но ничего не сказал и продолжил разматывать провода.

– Как ты попал сюда? – снова спросил Зиро

– Через дверь, идиот, – раздраженно бросил человек.

Он бросил связку на пол и, слегка прихрамывая, направился к нему. Двигался он странно – резко и рвано, периодически замирая в неестественных позах. Он подошел к Зиро и застыл, смотря на него сверху вниз. Зиро рассмотрел своего непрошеного гостя.

У него было худое лицо, желтое, как воск. Оно непрерывно дергалось, по-разному, не лицо, а коллекция всевозможных нервных тиков. Бритая яйцеобразная голова вся в каких-то коричневых пятнах. Высокий лоб. Впалые щеки, крупный нос, который казался еще крупнее из-за его худобы. Синюшный какой-то нос, опухший. Глаза карие, бешеные, влажные. Их зрачки постоянно меняли размер, хаотично увеличиваясь и уменьшаясь, причем в каждом глазу по-своему, словно две сбрендившие видеокамеры, которые никак не могут поймать фокус. Иссиня черные круги-синяки под глазами. Губы мужчины шевелились, как будто он что-то непрерывно проговаривал про себя. Одет он был в черную кожаную куртку-пилот, черные мешковатые штаны со множеством карманов и грубые черные же ботинки на толстой подошве.

Человек отцепил от ремня жетон, нагнулся и хлестнул им Зиро по губам.

Перед глазами мелькнул кулак, сжимающий пучок электромолний – эмблема Службы Информационной Безопасности .

– Инфобезопасность! – заорал человек и ударил Зиро ногой под ребра. – Отдел Очистки! Майор Дэдлайн! Слышал о таком? – весомость своих слов он подтверждал пинками.

Если бы через Зиро совсем недавно не пропустили 50 киловольт, он бы, наверное, сильно испугался. Но после этого даже бояться было больно, болела каждая клеточка тела. Все что он чувствовал – какое-то болезненное удивление. Зиро в Дэдлайна не верил. Слухи о нем циркулировали в Воркуйске-8 с некоторой периодичностью, но Зиро считал, что это все сказки, городские легенды, что-то типа гигантской жабы из его детских кошмаров. Он думал, что эти слухи нарочно распускает пиар-отдел Инфокома для устрашения населения. А сейчас он видел Дэдлайна перед собой. Это походило на сон. Страшный сон.

Говорили – когда-то Дэдлайн был ученым. Он специализировался на биохимии напополам с нейрофизиологией и имел репутацию таланта, который мог бы многого добиться, если бы не эта его постоянная увлеченность странными идеями. Странными, по мнению той части научного сообщества, что обеими ногами прочно стоит на земле. Работал Дэдлайн в НИИИП, в том самом институте, где изобрели легендарную воркуйскую пленку. Как-то Дэдлайну пришла в голову очередная странная идея. Кодировать информацию запахами и через нос напрямую записывать в человеческую память. Как обычно, от этого чудака попытались отмахнуться. Но Дэдлайн настаивал. Он говорил, что роль обоняния в когнитивной деятельности недооценена. Что запахи тесно связаны с человеческой памятью. Что общеизвестно, что информация лучше запоминается, если связана с запахами. Что запах часто является чем-то вроде метки для воспоминаний. Что обонятельная луковица, тот отдел мозга, который распознает запахи, тесно связана с лимбической системой. Что лимбическая система, один из самых древних отделов ЦНС, отвечает за эмоции и пронизывает буквально все отделы мозга, следовательно, обоняние дает доступ ко всему мозгу сразу! Вряд ли эволюция это сделала просто так, говорил Дэдлайн. Он говорил, что обработка запахов идет на глубинных уровнях сознания и часто даже не осознается. Он даже говорил, что все эти так называемые телепаты – просто люди с острым нюхом, чувствующие незначительные изменения запаха человека и интуитивно делающие правильные выводы о его психофизиологическом состоянии. Он говорил, что нервные окончания в обонятельной камере носа настолько чувствительны, что реагируют всего на одну молекулу пахучего вещества, и предлагал использовать это свойство для кодирования информации. Он говорил, что в будущем, чтобы получать знания, не надо будет читать, слушать, смотреть – достаточно будет понюхать. И так далее. В конце концов, Дэдлайн смог пробить этот проект. Несмотря на все свои странности, он мог, что называется, зажечь искру в людях. Местные остряки моментально прозвали его «доктор Шнобель».

Группа доктора Шнобеля работала с муравьями. Муравьи общаются при помощи хемосигналов, пахучих веществ, называемых феромонами. Взломав муравьиный код, они выяснили, что их сигнальные феромоны можно приспособить для передачи информации и для человека. Они назвали этот вещество, из семейства летучих спиртов, информационным феромоном, сокращенно – инфофер. Алгоритм кодирования инфофера разработали в НИИ Проблем Кодирования Информации, который в то время возглавлял академик Глушко; он питал к доктору Шнобелю какую-то странную, по мнению многих, слабость. Алгоритм кодирования основывался на явлении химической изомерии; бралось два варианта одного вещества, одинаковых по составу, но разных по строению, и как следствие, обладавших разным запахом. Одна молекула инфофера принималась за один бит, молекула изомера-1 означала ноль, а молекула изомера-2 – единицу. В КБ проектного отдела Воркуйского Химкомбината разработали устройство, которое могло, как выражались в группе Шнобеля, заряжать инфофер информацией, в основе его были наномембраны с избирательной проницаемостью; в зависимости от условий они пропускали то молекулу изомера-0, то изомера-1. Устройство прозвали «файловыжималкой». Полученные данные должны были усваиваться мозгом, при помощи стимуляции коры головного мозга особым веществом-интерпретатором, этакий коктейль из разнообразных нейромедиаторов, которые декодировали двоичный код в электрические сигналы, понятные нейронам, и передавали возбуждение по лимбической системе во все части мозга. Этот химический интерпретатор инфофера разрабатывали в Воркуйском Центре Нейрофизиологии, и это было самое узкое место проекта. Нейромедиаторы могли только передавать возбуждение нейронам коры – что дальше мозг будет делать со всеми этими сигналами, было не ясно. Кроме того, не было никакой гарантии сохранения целостности вводимой в память информации. Эта схема требовала серьезной доработки на том этапе, доктор Шнобель оптимистично предполагал, что мозг сам разберется, что в какой банк памяти записывать, и сам заполнит возможные пробелы в данных. Все-таки, говорил он, мозг – это весьма устойчивая система, с большим запасом саморегуляции.

Доктор Шнобель развил бурную деятельность: на его проект работали уже три института и два завода. Его проект (и его личность) стали самой популярной темой для обсуждения в воркуйском научном сообществе. Научное сообщество раскололось на две неравные части. Меньшая предполагала, что доктор Шнобель гениален, большая же говорила, что он сошел с ума и заражает своим безумием остальных. Большая часть недоумевала, на что тратятся государственные деньги и время. Куда смотрит ученый совет, вопрошали они. Почему средства тратятся на навязчивые идеи доктора Шнобеля, в то время как многие, практически выгодные для военки и народного хозяйства темы для исследований никак не дождутся финансирования?

Постепенно шуточки за спиной Шнобеля переросли в неприкрытую травлю. Достоянием общественности стали некоторые подробности личной медицинской карты доктора Шнобеля. Что его родители, физики-ядерщики, работали в Курчатове, и его мать схватила дозу радиации во время беременности. Что он родился недоношенным и выжил чудом. Что у него что-то не так с генетическим кодом. Что у него обнаружили пару лишних спящих, дегенеративных хромосом. И что из-за этого сбоя в генетическом коде у него на левой ноге два сросшихся пальца, и оттого он немного прихрамывает. А как эта мутация действует на мозги, мы можем наблюдать сейчас, говорили они, презрительно усмехаясь.

Начальство спохватилось. Научный совет призвал доктора Шнобеля пред свои очи и потребовал результатов. Незамедлительно.

Проект и близко не подступил к экспериментальной фазе, но, чтобы спасти дело своей жизни, доктор Шнобель решился поставить эксперимент на себе.

Как-то поздним вечером он задержался в лаборатории, и когда остался один, вколол себе нейромедиаторы и понюхал тестовую дозу заряженного инфофера.

Никаких новых знаний не появилось в его памяти. Но он почувствовал неземное блаженство. Сильнейшую эйфорию. Неописуемый кайф. А на следующий день он почувствовал непреодолимое желание повторить. И повторил.

Прием чистого, незаряженного инфофера не вызывал ничего, кроме желания чихнуть. Заряженный же информацией, он превращался в самый мощный наркотик в истории человечества. Успешное усвоение информации, успешное решение какой-либо задачи, которая, по сути, сводится к обработке внутренних данных, сопровождается эйфорией – так мозг поощряет сам себя. Именно эту эйфорию, усиленную в тысячи раз, и почувствовал доктор Шнобель. Потом в его записях нашли сравнение, что эффект от приема инфофера – это как сразу решить сотню математических теорем, доселе не имевших решения. Как разом прочитать все свои любимые книги, просмотреть все любимые фильмы и прослушать всю любимую музыку и перемножить все это на миллион условных единиц счастья. И то, что это очень похоже на любовь.

От информации осталась только эйфория от ее усвоения. Привыкание возникло после первой же дозы. Дэдлайн подсел на инфофер. Он пробовал бороться с этим, но не смог выдержать жестоких ломок – его мозг словно выжигало изнутри. Он превратился в наркомана, единственного в мире информационного наркомана. Дэдлайн никому ничего не сказал – он боялся, что его лишат кайфа. Его тему закрыли, самого Шнобеля перебросили на другое, более практически выгодное направление – при помощи феромонов бороться с насекомыми – вредителями сельского хозяйства. Говорили, что доктор Шнобель воспринял это на удивление спокойно. Тогда его уже волновал только кайф.

Очень скоро доктор Шнобель понял, что сила кайфа зависит от содержания информации. Он не мог этого объяснить, но была большая разница в ощущениях, когда он заряжал инфофер квантовой физикой или передовицами советских газет. Кроме того, какой бы информацией он ни ширялся, повторный прием тех же самых данных вызывал крайне болезненный бэд-трип. Толерантность к конкретной информации возникала после первого приема. Чтобы словить кайф, информация должна была быть хорошей и непременно разной. Доктор Шнобель попал в ловушку. Все, что им теперь двигало, – это поиск торкающих данных. Скоро у него, как у всякого наркомана, развилось чутье на хорошую информацию. Достаточно ему хоть краем глаза на нее глянуть, он уже мог предсказать, какой приход его ждет. Больше всего ему вставляли точные науки. Чистое знание. Он тележками возил книги из Научной Библиотеки, заряжать книгами инфофер было проще всего. Когда он передолбился всей наукой, которую смог раздобыть из открытых источников, он стал воровать данные у своих коллег, проявляя при этом чудовищную изворотливость, на которую способен только наркоман в поисках дозы. В Воркуйске-8 вся сильнодействующая информация, как правило, была засекречена. Но на Дэдлайна уже не действовали никакие запреты. Для него имел значение только кайф.

Воркуйское КГБ фиксировало многочисленные утечки информации. Они думали, что в В8 завелся «крот». Они искали, искали тщательно, но они искали не там. Если это был иностранный резидент, почему информация не уходила из города? Тем временем, доктор Шнобель стукнулся головой о потолок. Темпы прогресса не поспевали за его аппетитом. Он перенюхал всю науку от Аристотеля до наших дней, но организм требовал еще и еще. Дозы постоянно росли. Тогда он перешел на исторические, философские и религиозные тексты. Это было уже не то, не такой чистый кайф, мутные, непредсказуемые приходы. Пропустив через нос все мировые религии и основные философские школы, Шнобель переключился на искусство во всех его формах. Художественная литература вставляла вяло – слишком много шума, слишком мало конкретики. В живописи кайф для него кончился на импрессионистах. С кино и музыкой было еще хуже. Кончилось тем, что доктор Шнобель стал заряжать инфофер текущим медиатрафиком – газетами, теле– и радиопередачами. Он стал использовать генераторы случайных чисел, он стал разбавлять качественную инфу шумом. О кайфе речь уже не шла – он пытался избежать ломок. Говорили – это его и погубило. Он передознулся шумом. Спустя двое суток его нашли дома, он лежал на полу, в коме. Жилище Шнобеля было буквально завалено пленкой.

– Дэдлайн доктора Шнобеля, – сказал кто-то из группы.

И сразу получил по морде.

В компьютере доктора Шнобеля обнаружили огромный файл, базу данных со списком всей той информации, что он пропустил через свой нос, – доктор Шнобель все записывал, чтобы не допустить повторов. Рядом с каждой позицией списка пометка – сила кайфа, по десятибалльной шкале. Из его записей они узнали, что иногда поглощенная им информация возвращалась: во снах или в виде неожиданных флешбэков. Всегда фрагментарно и совершенно непредсказуемо. И то, что его мучило постоянное чувство дежавю.

Было расследование. В итоговом отчете было сказано, что лимбическая система отвечает за гормональную стимуляцию организма, именно она дарит человеку все радости жизни. Что тот комплекс веществ, которые принимал внутрь доктор Шнобель, каким-то образом провоцировал массированный впрыск в кровь всех известных гормонов удовольствия. Тот факт, что кайф у доктора Шнобеля вызывал только заряженный инфофер, в отчете был опущен.

Полетели кое-какие головы. Данные исследований доктора Шнобеля были признаны опасными для общества и уничтожены. С участников проекта была взята подписка о неразглашении.

Говорили – доктор Шнобель провалялся в коме много лет. Там-то он и стал Дэдлайном, так его прозвали врачи в госпитале, где он лежал бревном, подключенный к системам жизнеобеспечения. Его не раз хотели отключить от системы, но энцефалограмма всегда подтверждала активность мозга Дэдлайна, причем странную для коматозника активность – в ней четко просматривались альфа-ритмы, характерные для состояния бодрствования, когда мозг активно интерпретирует информацию из внешней среды. Тем не менее, никто уже и не думал, что он очнется, – все просто ждали окончательной смерти Дэдлайна. Врачи шутили – на том свете ему уже давно начислялся паек.

Но он вдруг проснулся. За время его отсутствия многое изменилось. Развалился Союз, Воркуйск-8 обрел независимость, появились мощные компьютеры, глобальная сеть. Говорили – Дэдлайн очнулся из-за того, что почуял много новой информации. Говорили, за время комы он переродился. Что он переварил всю принятую им информацию и теперь все знает и умеет. Говорили, что теперь он служит в очистке. Говорили, он чует запах информации, может выходить в Сеть без помощи компьютеров, что нет такой защиты, которую он не может сломать. Что это козырная карта, адская ищейка Инфокома, которую выпускают только на крупную дичь. Что большую часть времени он лежит под кайфом, пропуская через нос весь воркуйский трафик. Что перед заданием его отключают от Сети, и он готов на все, лишь бы утолить свой вечный голод. Что он не знает ни страха, ни жалости. Что это уже не человек. Говорили даже, что всех сотрудников очистки теперь насильно сажают на инфофер. И еще много чего говорили.

Разумеется, во все это трудно было поверить. Зиро и не верил, только ухмылялся, когда слышал эти россказни. Сейчас ему было не до смеха.

Аи не отреагировала, думал Зиро. Каким-то образом Дэдлайн обдурил его систему безопасности. Не сработал ни один из десяти уровней защиты. Зиро считал свою защиту от взлома почти идеальной. Почти.

Зиро посмотрел на Аи.

Аи висела. Дэдлайн устроил ей жесткое шибари, она висела на цепях, связанная веревками, руки вывернуты за спину. Выглядела она ужасно, на теле синяки и ссадины, как будто ее хорошенько отстегали плеткой. Рот крест-накрест заклеен черным скотчем.

– Твоя Тень тебе не поможет, – Дэдлайн проследил его взгляд. – Она заблокирована.

– Я не виновен, – с трудом проговорил Зиро. – Это все Казимир Крамольник. Меня похитили. Развяжи меня, я все расскажу.

– Молчать! – взвизгнул Дэдлайн, словно слова Зиро причинили ему боль. – Только твоего шума мне сейчас не хватало!

– Но я просто хочу все объяснить!

Дэдлайн взвыл, резко выхватил пистолет и направил на Зиро. Лицо его страшно дергалось, глаза норовили выпрыгнуть из глазниц.

– Еще одно слово услышу от тебя – убью на хер! – ствол в руке майора очистки нервно подрагивал.

Наручники – пистолет… Пистолет – наручники… – вяло думал Зиро, смотря в черное дуло. Дэдлайн смотрел на Зиро, но казалось, что взгляд его направлен внутрь себя. Казалось, в нем идет какая-то внутренняя борьба.

– Гори оно все огнем, – неожиданно спокойно и очень устало произнес Дэдлайн. – Мне нужна доза. – Он спрятал пистолет в подмышечную кобуру.

Прихрамывая, он вышел из комнаты, через минуту вернулся с черной сумкой в руках. Расстегнул молнию, достал побитый жизнью ноутбук и какую-то странную хреновину, похожую на перегонный куб – хитросплетение причудливо изогнутых стеклянных трубочек и разноцветных проводов, это, видимо, и была та самая файловыжималка. Затем на столе оказался целый набор химической посуды: баночки разной формы, спиртовка, пипетка, какие-то ампулы, шприцы… Дэдлайн взял две стеклянные баночки, внутри которых плескалась прозрачная жидкость, они были подписаны от руки: 0 и 1. Он зарядил их в файловыжималку и после этого подключил ее к ноутбуку через универсальный разъем. Затем воткнул в ноутбук кабель, ведущий к накопителю Зиро. Склонился над клавиатурой и торопливо застучал по клавишам. Зиро ударил по ушам визг работающих на предельной скорости электромоторов – Дэдлайн начал перегонять данные.

– Скорость перегонки… – бубнил он, щелкая кнопками тачпада. – Проверка уникальности… Удаление дубликатов… Коррекция шума…

Файловыжималка забулькала. Жидкость из баночек 1 и 0, проходя сквозь сложную систему стеклянных трубок, постепенно мутнела и по капле капала в мерную склянку. Медленно, но верно инфофер заряжался информацией.

Дэдлайн оторвался от экрана, огляделся и с шумом втянул ноздрями воздух.

– Здесь хорошая инфа. Очень хорошая. Вообще это не в моих правилах. Сначала работа, но… – он словно оправдывался. – Я не могу ждать! Боже, как жжет! – Дэдлайн потер виски пальцами. – Быстрее, мать твою, быстрее! – подгонял он компьютер.

Та-да! – пискнул компьютер.

Дэдлайн вывинтил из аппарата баночку с заряженным инфофером. Взболтал ее и посмотрел на свет.

– Превосходно! – заключил он и облизнул пересохшие, потрескавшиеся губы.

При помощи длинной химической пипетки он набрал из баночки с заряженным инфофером немного мутной жидкости и перелил ее в еще одну химическую склянку, которую сразу же заткнул пробкой, от которой отходила резиновая трубка с клапаном.

Дэдлайн снял куртку, закатал левый рукав форменной, цвета хаки, рубашки. Распечатал одноразовый шприц, сломал ампулу с какой-то желтоватой дрянью и, морщась, сделал себе укол в вену. Поднес зажженную зажигалку к донышку емкости с дозой – жидкость внутри практически моментально испарилась. Дэдлайн шумно выдохнул. Левую ноздрю зажал большим пальцем, а в правую вставил трубку. Отжал клапан и одним могучим вдохом втянул в себя содержимое баночки.

И сразу же обмяк на стуле.

– О-о-о… – сладостно застонал он. – О-о-о…. – Шланг выпал из его рук. – Мурашки по коже побежали, – глуповато улыбаясь, сообщил Дэдлайн. – Так оно начинается…

Его лицо успокоилось, перестало дергаться. Снова стало походить на человеческое.

Дэдлайн расслабился, закинул ногу за ногу. Умиротворенная полуулыбка играла на устах.

– Какой мощный приход! А ты хороший парень, Зиро, – из голоса Дэдлайна исчезли истеричные нотки. – Отличное дерьмо у тебя на бобинах! Можно было бы тебя не пинать. Мне даже немного стыдно. Понимаешь, – он подался немного вперед, – я, если свое лекарство вовремя не приму, начинаю немного нервничать. Ну да ладно, чего грустить о прошедшем? Надо смотреть в будущее! Правда, Зиро?

Дэдлайн взвесил в руке банку с мутным зельем.

– А в будущем у нас три дозы. Три хор-р-рошенькие дозы! – сказал он, счастливо улыбаясь. Он снова перевел взгляд на Зиро.

– Как же ты дошел до жизни такой, сынок? Разве тебе плохо жилось с такой-то отличной инфой? Зачем было ссориться с комитетом?

– Я же говорю: я ни в чем не виноват! Выслушай меня!

Дэдлайн рассмеялся. Громко, заливисто.

– Я что, похож на психоаналитика? Или, э-э-э, на отца святого? Да ты еще и шутник, Зиро. Ты мне все больше и больше нравишься. – Дэдлайн развел руками. – Пойми, что бы ты ни сказал, это уже ничего не изменит. Не я решаю, кто виновен, а кто нет. Я лишь выполняю приказы. Неделю назад нам спустили список… Да и, по правде говоря, меня совершенно не ебет, виновен ты или нет. Меня сейчас ничего не ебет. Ни-че-го. – Он опять засмеялся.

– Знаешь, на что это похоже? – Дэдлайн помотал головой. – Моя голова, она словно стеклянный шарик со снежинками! И каждая, каждая дарит неземной восторг! Их миллионы миллиардов, этих снежинок, они кружатся в цифровом танце внутри моей головы! Бесконечно-бесконечный фрактал счастья! Я вижу эти сладко-синие инфоволны, информация укутывает собой мир, рождает все сущее! Я чувствую ее каждой клеткой тела, она всюду! Это нектар восторга! Мы рождаемся из информации, живем ею, умираем в ней, но не замечаем ее, этой божественной сущности, нам нужны бесполые автоматы, которые пережевывают ее для нас электрическими челюстями и впрыскивают всеразъедающей кремниевой кислотой в глаза и уши! Это так грустно… – сказал Дэдлайн со счастливой улыбкой на лице. – О, если бы я мог освободиться! О, если бы я мог отринуть этот угнетающий симбиоз! Дышать ею! Впитать ее всю, как губка! Скинуть косный хитин сознания!

Глаза Дэдлайна сияли, он словно светился изнутри.

– У меня вырастают невесомые крылья, я выбираюсь из мрачных туннелей бытия и лечу, лечу на нестерпимо яркий свет Вселенской Правды! Божественный свет оплодотворяет меня, я перерождаюсь в новый центр мира, в новое осознание, я взрываюсь Большим Взрывом, и там, на самом дне моего разума, возникает очередной, бесконечно-запутанный лабиринт Новой Вселенной!

Дэдлайн замолк.

– Первые десять минут самые восхитительные, – произнес он после паузы.

Зиро сказал:

– Послушай, у меня здесь лимона три налом. Забирай все и дай мне полчаса.

– Ха-ха-ха! Купить меня хочешь? Какой ты смешной, Зиро! Да за все деньги мира нельзя купить то, что я сейчас чувствую! Кроме того, чтобы ты знал, ха-ха, на будущее: у нас, в очистке, компенсируют невзятые взятки в двойном размере. Достаточно предъявить доказывающую факт запись в бухгалтерию. Ладно, что-то я заболтался с тобой, – Дэдлайн хлопнул себя по коленям и встал. – Пора делать свою работу. – Его слегка штормило от кайфа. – Зиро, у меня для тебя плохие новости, – объявил он и согнулся от хохота. – Какое у тебя испуганное лицо! Извини, извини. Порчу торжественность момента.

Он достал из сумки папку, открыл ее, театрально прокашлялся и начал читать:

– Гражданин учетная запись № 345667, государственный логин «Зиро», настоящим уведомляем вас, что согласно решению экспертно-правовой системы Фемида+ вы признаетесь виновным в попытке саботажа городских компьютерных систем. Подобные противоправные действия классифицируются системой как информационное преступление средней степени тяжести. На основании статьи № 21 Кодекса Информационной Безопасности вы принудительно переводитесь в Нижний Регистр Строгой Конфигурации.

Согласно положению о Нижнем Регистре Строгой Конфигурации Свода Правил Цифровой Регистрации, с момента оглашения данного приговора вам запрещается использовать и иметь в собственности все виды устройств обработки и хранения информации. Все находящиеся в вашей собственности устройства обработки и хранения информации вам надлежит сдать сотруднику Службы Очистки.

Находящийся в вашей собственности процент от информационной магистрали, равно как и все находящиеся в вашей собственности счета в датабанках переходят в собственность Информационного комитета. Все принадлежавшие вам данные подлежат утилизации. Резервное копирование данных запрещается. Лимит личных данных установлен в 640 килобайт. Также уведомляем вас, что все ваши денежные счета арестованы до решения Комиссии по Контролю Исполнения Наказаний.

Отныне ваш доступ в Сеть ограничивается государственным сегментом внутренней воркуйской сети посредством общественных терминалов. Список сайтов, разрешенных к посещению, а также регламент доступа изложен в приложении к данному документу.

Также извещаем вас, что договор аренды № 2416 на использование узла, заключенный между гражданином учетная запись № 345667, государственный логин «Зиро» и Информационным Комитетом аннулируется в одностороннем порядке. Вы обязаны покинуть территорию узла в течение 24 часов с момента оглашения приговора.

В течение 48 часов вы должны явиться в отдел Распределения Прав и Обязанностей Граждан для получения дальнейших инструкций.

Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Приговор вступает в силу после оглашения. Нарушение любого из вышеперечисленных положений приговора карается лишением свободы, согласно статьям 34, 112, и 57 Уголовного кодекса Воркуйска-8. Просьба оказывать содействие службе очистки.

Вопросы есть?

Зиро молчал.

– Вопросов нет, – подытожил Дэдлайн. – Это хорошо. – Он разжал крепления папки и извлек несколько листов. – Это твоя копия. А это, – Дэдлайн продемонстрировал Зиро старинный пятидюймовый гибкий диск, – твоя дискета для хранения личных данных. Береги ее, сынок, – другой не будет. Да, и не забудь оплатить услуги очистки. Счет там, к приговору пришпилен.

Дэдлайн положил бумаги на стол и направился к двери шлюза. Зиро знал, что он будет делать. Войдет внутрь, сорвет печать с административной консоли и введет код административной перезагрузки. Зиро вдруг отчетливо понял, что Аи сейчас умрет. Еще немного, и Дэдлайн убьет ее, сотрет электромагнитным импульсом. И он останется один. Совсем один. Зиро заскрипел зубами от злости. Он чувствовал, как челюсти тяжелеют, как нанодентовые зубы прочнеют, реагируя на экстремальную нагрузку. Настало время проверить рекламные обещания, подумал Зиро и, подтянувшись, вцепился зубами в цепь наручников. Его резцы заострились, на них появлялись мелкие острые зубцы, как на ножовке. Зиро остервенело грыз цепь наручников, так сильно сжимая челюсти, что казалось, еще чуть-чуть, и глаза лопнут от натуги. Рот наполнился металлической стружкой. Зубы клацнули друг об друга – цепь лопнула. Надо же, не обманули. Зиро быстро распустил узел, связывающий ноги.

– Внимание, идет подготовка к административной перезагрузке. 10 минут до полной остановки системы, — сказал приятный женский голос, голос системы по умолчанию.

Дэдлайн возвращался. Зиро снова завел руки за голову. Лег, как лежал.

Дэдлайн вернулся, в руках его был Меч. Он извлек клинок из ножен и начал рассматривать

– Какой красавец… – пробормотал он.

Зиро стал звать Аи-они, так Зиро назвал сторожевую утилиту, созданную на случай полной блокировки его Тени. Он моргал морзянкой в камеры: SOS, SOS, SOS…

Меч целиком завладел вниманием Дэдлайна. Он водил пальцем по хамону, волнообразному рисунку на лезвии, линии заточки клинка,

– Как минимум XVI век, – задумчиво сказал он. – Видимо, одна из школ традиции Мино. Редкая вещь.

Сработало! За спиной Аи нарисовался транспарантный ангел – сама Аи, только в белом балахоне, с ангельскими крылышками за спиной и желтым нимбом, привязанным к голове куском проволоки. Аи-они кривым кинжалом рассекла путы, сковывающие ее сестру, и исчезала.

– Аи, красная тревога, – произнес Зиро одними губами. – Автосохранение.

Дэдлайн встал в сейган и изобразил несколько ударов из разных ката. Довольно уверенно, как отметил Зиро.

– 10 минут до перезагрузки, – сказал компьютер.

– Где ты его взял? – спросил Дэдлайн.

– Богиня Аматэрасу послала его мне, – огрызнулся Зиро.

– Ну, если послала, береги его. Воин, как известно, живет своим мечом, – ухмыльнулся Дэдлайн. Он вложил Меч в ножны и положил на пол неподалеку от Зиро.

Грянула музыка. Дэдлайн вздрогнул и обернулся. Аи стояла на сцене ночного клуба, в хэнтай-режиме. На ней почти не было одежды, только полоска ткани на широченных бедрах. Он выгнулась и затрясла огромными сиськами, крутанулась несколько раз вокруг шеста и оседлала его. Она сосала свой палец и вверх-вниз, вверх-вниз, терлась о шест промежностью. Потом сорвала с себя юбку, сделала обратное сальто и рухнула в шпагат. Упала на спину и широко раздвинула ноги, открывая вид на то, что у японцев называется «взгляд в бесконечность». Невидимые зрители улюлюкали и осыпали сцену деньгами.

Стриптиз означал экстренный бэкап. Аи таким образом отвлекала внимание, пока сливала свой код на внешний сервер.

Дэдлайн удивленно приподнял брови и уставился в экран. Но ненадолго. Он резко развернулся к Зиро и зло прохрипел:

– Поиграть со мной решили, сукины дети?! – он сорвал с пояса электромагнитную антипленочную гранату и выдернул зубами чеку.

– 5 минут до перезагрузки.

Зиро неожиданно пережил момент глубочайшего прозрения. Он стремился достичь его на тренировках, когда пытался овладеть иайдо, искусством убийства врага одним ударом, но даже близко не подобрался. Его разум стал совершенно пуст, его тело, сознание и дух слились воедино. Он чувствовал пульсацию силы ки внизу живота, он словно соединился со своим противником незримой пунктирной линией. Зиро понял – Дэдлайн проиграл. Он ощутил его суки, его пустоту. Он совершенно ясно видел, что через мгновение Дэдлайн развернется и сместится немного влево, открывая живот. Зиро припал на левое колено и, молниеносно выхватив Меч из ножен, ответил на пустоту противника всей полнотой свой ярости, сосредоточенной в кончике клинка.