Текст книги "Любовница Каменных Драконов"

Глава 7

Рэй явно решил быть галантным. Или, вероятно, всегда был таковым; флирт давался ему невероятно легко, он разговаривал с Мэлани так, словно тысячу лет был с ней знаком, все о ней знал, и был уверен, что она его не отвергнет, не закроется… впрочем, какое закроется! Одного взгляда в его смеющиеся глаза хватало, чтобы попасть под его обаяние и пропасть бесповоротно, утонуть с головой и желать, чтобы Рэй был как можно ближе…

В его глазах не было ни притворства, ни лжи; Мэл ему действительно нравилась, она готова  была поклясться в том, что если б позволила – Рэй просто терся б об нее, как огромный змей, сжимая в объятьях, как в бесконечных питоньих кольцах. Раньше эта мысль напугала бы Мэл, но сегодня эта красочная сцена, нарисовавшаяся в ее воображении, почему—то показалась ей возбуждающей. Она смущенно спрятала от Рэя взгляд, чтобы он не понял, не заметил, что она жаждет этой неторопливой, тягучей ласки, охватывающей все ее тело. И что—то подсказывало ей, что Рэй может устроить все это; обхватить ее крыльями, обнять, обвить чешуйчатым драконьим хвостом…

– А где же Алан, – пискнула она, удушливо краснея лишь для того, чтобы сказать хоть что—нибудь и перевести внимание Рэя со своей персоны на нечто другое.

– Алан в Верхнем мире, – ответил Рэй, слегка удивившись этому вопросу. – У него перед тем миром есть некоторые обязательства. И перед тобой, Мэлани, насколько я знаю. Он обещал приглядеть за твоей дочерью – он это делает. Не беспокойся ни о чем. Если ты хочешь о чем—то спросить его – то он скоро будет.

Напоминание о верхнем мире, мире, где Мэл родилась, тотчас вернуло и мысли о дочери. Алисия! Разумеется, никакие наслаждения с мужчиной, с самым харизматичным и страстным, не стоят ребенка!

– Почему же не сработал ритуал, – вырвалось у Мэл. – Я же сделала все, как сказал Алан! Я же была покорной! Я же…

– Покорной, – эхом повторил Рэй. – Похоже, в этом все дело. Алан все упрощает и не хочет лишний раз касаться сердца; он бывает груб и толстокож, но это защитная маска от всех и вся. Он велел тебе подчиняться, но мне не нужна твоя покорность. Я хочу, чтобы ты желала  меня. Когда ты захочешь и придешь сама, тогда все получится. Ну—ка…

Рэй протянул Мэлани руку, и та не посмела отказать, вложила в его ладонь свои пальцы. Рэй привлек ее, усадил к себе на колени, уложил ее голову себе не плечо, обнял, словно защищая собой, своим телом, ее от всего мира. От него исходил такой мощный магнетизм, что Мэл ощутила невероятный покой в его объятьях. Так хорошо ей не было ни с кем и ни когда, и она доверчиво прижалась щекой к его одежде.

– Мэлани, – произнес Рэй, посмеиваясь, жадно рассматривая женщину яркими глазами, сжимая ее талию. – Наверное, трудно позабыть обо всем, что мучает, тревожит, и пожелать чужого, незнакомого мужчину?

Он склонился над ней, и, все так же улыбаясь, коснулся ее губ, даря невесомый, очень нежный, как прикосновение крыла бабочки, поцелуй.

В этом интимном касании было столько всего, что Мэлани едва не задохнулась от нахлынувших на нее чувств. И тонкая ласка, и трепет легкой восторженной влюбленности, и робость, боязнь быть отвергнутым – хотя Мэлани поняла, что не смогла бы оттолкнуть Рэя, даже если он бесцеремонно задрал бы ей юбку. Но он не делал этого; он касался Мэлани нежно, осторожно, не желая ее пугать. Его рука вкрадчиво скользнула по яркому шелку, вдруг хищно и жадно стиснула грудь Мэлани, смяла, пальцы отыскали острый сосок под тонкой одеждой. Страсть сладким вином пролилась в губы Мэл с поцелуем, девушка затрепетала, забилась в руках Рэя, пропадая, изнемогая от разбуженного желания. Ее руки незаметно для нее самой обхватили дракона за шею, она крепче прильнула к нему, отвечая на его головокружительный поцелуй, постанывая и сжимая бедра, меж которыми разливалось жаркое томление.

Горячая ладонь Рэя вкрадчиво скользнула под одежду Мэл, под шелковый халат, затем под свободную белую сорочку. Он высвободил из-под одежды и сжал ее грудь, чуткими пальцами пощекотал сосок, лаская так умело, что Мэл задрожала, как в лихорадке. Ей казалось, что ласки его прокалывают ее кожу, достигая нервных окончаний, и острое, на грани страдания, наслаждение бьет в мозг ослепительными вспышкам, заставляя ее стонать и умолять взглядом, всем своим извивающимся, дрожащим телом, чтобы Рэй продолжил эту сладкую умелую пытку.

– Вот этого я хочу от тебя, – прошептал Рэй, отрываясь от ее разгоряченных губ. В голосе его слышался смех; он умело разжигал пламя желания и страсти в теле Мэл, и с наслаждением наблюдал за изумлением, которое отражалось в ее глазах. – Не покорности – покорна мне может быть любая женщина и этого, и Верхнего мира. Я хочу жажды.

Идиллию нарушила какая-то возня у дверей, словно некто с визгливым голосом прорывается в столовую, а прислужники и охрана не пускали этого нахального визитера.

Рэй отстранился от Мэлани с видимой неохотой, но из рук ее не выпустил. Ее ладонь так и лежала на ее груди, прижатая сверху его широкой ладонью, пока Рэй пытался рассмотреть, что там происходит у дверей. Своим острым драконьим слухом он уловил звуки едва различимого голоса и, конечно, узнал его.

– Впустите, – негромко пророкотал он, – Почтенную Мать. Я хочу ее увидеть.

С таким же видимым неудовольствием он помог Мэлани подняться с его колен, и та, краснея, поспешно принялась приводить в порядок свою одежду.

Возня у дверей прекратилась, створки распахнулись, и в столовую ввалилась женщина, разодетая в ослепительные желтые шелка, как канарейка. Это была пожилая женщина, со следами былой красоты на лице, навешавшая на себя столько золота, что непонятно было, как ее шея выдерживает такую тяжесть. Взгляд ее был высокомерен, губы неприятно изогнуты, лицо набелено так, что казалось неживой маской. Тяжко дыша, ворвалась она в столовую, окинула презрительным взглядом Мэлани и тут же накинулась на Рэя с руганью.

– Алан! – выкрикнула она, тыча пальцем в сторону онемевшей Мэл. – Снова!.. Снова ты притащил из Верхнего Мира шлюху!.. В наш дом!..

Мэлани от стыда не знала куда себя деть; смущение расцвело алыми пятнами на ее лице, распущенные рукой Рэя полы халата никак не сходились, белая сорочка предательски выглядывала меж алыми шелками. Да и губы Мэл горели; не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, чем тут они с Рэем занимались, и Почтенная Мать – мать Рэя и Алана, – конечно, угадала.

«Вот же попала! – думала Мэлани, кое—как справляясь с одеждой. – Бог миловал, мать Хью живет далеко, все прелести отношений свекрови и невестки обошли меня стороной, а тут, кажется, я действительно рискую. Эта мадам меня раздраконит и сожрет с потрохами… как будто я набиваюсь в жены одному из них! И как будто я тут по своей воле!»

– Побольше уважения, Почтенная Мать, – огрызнулся Рэй, не раскрывая, однако, того, что мать ошиблась и приняла одного сына за другого. – Ты же знаешь, зачем здесь эта женщина. Почтения Великой Ведьме.

– Выстави ее вон сейчас же, Алан!.. – задушено прошипела Мать, топая ногой. – Я не верю в эти ритуалы, в Великих Ведьм и в то, что эта авантюра разбудит Рэя! Это всего лишь твоя распущенная жадность и желание наслаждений! Отчего не найти настоящего колдуна и не принести жертвы, чтоб снять проклятие каменного укуса!

Темные глаза Рэя озорно сверкнули, он обернулся к матери той щекой, на которой у Алана был заметный шрам, и слегка стукнул по ней пальцем.

– Я не Алан, – с улыбкой ответил он, и Мать осеклась на полуслове, захлебнулась визгливой речью.

– Рэй?! – выдохнула она, падая на колени и протягивая к сыну руки. – Рэй, мой мальчик, мой Король! Ты ожил, мой мальчик! Рэй!

Следующий путь до сына она проделала на коленях, ползя, как покорная слуга, воя и заливаясь слезами. Дрожащими руками она ухватилась за одежду и заплакала еще больше, ощутив мрамор под своими руками. Однако руки сына, поднимающие ее с колен, были живыми, сильными и горячими, и мать зарыдала громче, обхватив голову сына и покрывая поцелуями его темные волосы.

– Рэй, – выла она. – Рэй, ты жив! О, хвала небесам, ты жив! Я знала, что ты не сдашься, что ты победишь камень!

– Благодари Великую Ведьму, Мэлани, – мягко ответил Рэй, высвобождаясь из материнских рук.

Услышав имя спасительницы, Почтенная Мать тотчас прекратила лить слезы, отерла лицо, потерявшее кукольную белизну, и недобро стрельнула в сторону Мэл темными злыми глазками.

– Конечно, я ей благодарна, – лживым змеиным голосом произнесла она, обнимая плечи сына. – Но она свое дело сделала, Рэй. Негоже посторонним женщинам быть в нашем доме, тем более – Великим Ведьмам. Это коварные существа; ты же знаешь сам. Награди ее и выпроводи вон, пока она не наделала беды!

Мэл даже захлебнулась от обиды; мало того, что Почтенная Мать говорила весьма нелестно в ее присутствии, так еще и благодарностью от нее и не пахло. То, что не могли совершить многие, чудо, которому сам спасенный был невероятно рад, и жертва Мэл, ее разлука с домом, с дочкой, Почтенной Матерью считалось чем—то ничтожным, не заслуживающим внимания.

– Ритуал, – рыкнул Рэй, заводясь, – еще не окончен. Ты же поняла это; не могла не понять!

– Да! – жарко зашептала Почтенная Мать, снова опускаясь на колени и обнимая каменные ступни сына. – Не завершен, ну так что же! Мы найдем колдуна… мы заплатим любые деньги, лишь бы он отменил проклятье.

– Зачем тебе это нужно? – быстро спросил Рэй, подозрительно глянув на мать. – Не все ли равно, кому платить? Зачем ты хочешь, чтобы я убрал Мэлани из дворца?

– Рэй, – в голосе лебезящей матери послышались стальные нотки. – Слушай меня, мальчишка! Женщина у трона – это никогда не бывало к добру! Это интриги и ссоры! А Великие Ведьмы очень любят власть! Она может выглядеть невинно, как ангел, но как только ты расслабишься, забудешься в ее объятьях, она тотчас же вопьется в тебя, начнет управлять и манипулировать!.. И вот уже правит она, а не ты. А ты… ты будешь всего лишь исполнять ее прихоти!

Рэй криво, недобро усмехнулся, его темные глаза полыхнули раскаленным золотом.

– Но рано или поздно, – ядовитым голосом ответил он, яростно комкая белоснежную салфетку, видимо, стараясь из последних сил держать себя в руках, – я женюсь. Рядом со мной будет женщина, так или иначе. И я будут, так или иначе, исполнять ее прихоти!

– Разумеется, – подхватила Почтенная Мать, поднимаясь и заглядывая сыну в лицо с подобострастием. – Конечно! Тебе непременно нужно жениться! Но на женщине, которая тебе подходит по положению, из хорошей семьи! А хорошие семьи не прощают связи с Ведьмами, даже драконам!  Ну, вот хотя б взять принцессу Нагов? Это очень выгодная партия! Но они очень строги к выбору мужа для своей дочери…

– Хорошим семьям, желающим породниться с драконами, – пророкотал Рэй, со скрежетом вонзая стальные когти в драгоценную столешню, – придется простить им все! Наги… холодные и скользкие… – с презрением произнес Рэй, морщась. – Родня лягушек и жаб,  дети болот и канав… не им воротить нос от драконов. И не им родниться с летающими.

– Да все равно! Кому понравится, – язвительно продолжала мать, словно не замечая, что дракон все больше впадает в ярость, – что его дочь возьмет тот, кто уже был с Ведьмой?! А вдруг он заражен темной магией? Вдруг Ведьма уже овладела его разумом, и он будет ходить и греть ее постель?! Убери ее, убери из нашего дома! Ведь не женишься же ты на этой темной шлюхе, в самом деле?! Это хуже юродивой безумной нищенки у храма, что просит подаяния!

– Я буду ходить и греть постель, – проревел Рэй, с трудом поднимаясь на каменные ноги, цапая когтями стол и оставляя глубокие безобразные борозды, – той, которую захочу! Благородным семьям придется с этим смириться, как и с тем, – голос его уже грохотал, как горный обвал, Рэй балансировал на грани оборота, еще не дракон, но уже не человек, – что дракон им не игрушка и не домашняя собачка! И ничто не удержит его, если он пожелает другую женщину, а не их благородную дочь!

– Ты рискуешь подпустить к власти, – прокричала мать, красная от гнева, – кого попало! Эту девку! Шлюху без рода и племени! Темную Ведьму из Верхнего Мира! А  я здесь для того, чтобы не позволить тебе допустить эту ошибку!

– Что тебе, никогда не касавшейся власти, размышлять о ней! Не забывайся, Почтенная Мать Драконов, человек! Ты – никто! Дракон не женился на тебе, а всего лишь посеял в твоем теле свое семя! Он не дал тебе права голоса! Не надел на голову короны! А власть, которую мы получили – мы сами взяли ее!

Магия, окутывающая его тело, была черно—красной, как боль. Она превратила приятное лицо мужчины в маску жуткого огнедышащего монстра, развернула огромные кожистые крылья, покрыла чешуей все его тело, ласковые руки. Плечи его напряглись, стали огромны, прорвали нарядный шелк острыми шипами. Огромный, со злобными глазами, он нависал над верещащей матерью и скалил драконьи зубы.

– Во-он, – прорычал дракон.

Почтенная Мать, взвизгнув, увернулась от струи пламени, ударившей в каменную полированную стену, и бросилась вон.

Глава 8

– Испугалась? Не бойся.

Голос Рэя был спокоен и тих. Словно не было жуткого перевоплощения, словно огонь не опалял стен, и чудовище из его души не рвалось на волю.

– Иди ко мне. Все кончилось.

Мэлани медленно убрала ладони от лица. Запах горелого дерева тотчас ударил в ее ноздри. Рэй, бледный, обессилевший, сидел, откинувшись на спинку стула. Вокруг него суетились прислужницы, стаскивая с его плеч изорванную вещь и промокая болезненный пот на лбу. Так же спешно они облачили его в новую одежду, и Рэй спешно накрыл каменные ноги, на серых чешуйках которых – Мэл это хорош разглядела, – выступила кровь.

– Вы встали, – изумленная, безотчетно произнесла она. Рэй кивнул.

– Ну, разумеется. Второй способ вернуть мне жизнь – это позволить звериной сущности захватить все твое существо, весь разум. Да, в обличии дракона я мог бы двигаться. Но потерял бы разум. Стал бы тем, кто не щадит никого. Разодрал бы много людей, и, возможно, близких мне. Каменный укус нарушил это равновесие.

– Каменный укус? – машинально повторила Мэлани. – Что это такое?

Ее все еще трясло от пережитого страха, но она уже была рядом с Рэем. Ее руки, жалея, осторожно коснулись его мокрого лба, и он уткнулся лицом в ее ладони, ластясь.

– Выйдем отсюда, – вдруг произнес он. – Пока здесь наводят порядок. Я расскажу все. Потому что… возможно… мне, нам с Аланом понадобится еще твоя помощь, Великая Ведьма Мэлани. Поэтому ты должна знать о нас все.

– Помощь? – искренне удивилась Мэл. – Но что я могу? Я… то есть, для меня магия, драконы – это нереально. Я до сих пор не верю себе. Не верю, что все это реальность. Я не умею колдовать, господин дракон.

– Тебе это только кажется, – заверил ее Рэй. – Ты просто не знаешь, какая сила заключена в тебе. Ну, идем.

К его сидению подбежало несколько человек, и Мэл поняла, что никакой это не стул, а некое подобие паланкина. Носильщики – двое спереди, двое сзади, – подхватили паланкин с Рэем, подняли его, и дракон протянул руку Мэл так естественно и просто, будто его не несли, а он шел своими ногами. В своем незавидном положении он существовал естественно и гармонично, и уже через несколько секунд общения с ним о его болезни просто забывалось.

– Идем, Великая Ведьма, – произнес он.

Неспешно, рука об руку, они вышли из столовой и оказались в подобие ботанического сада. Высокие стены были составлены из прозрачных стекол, зелень оплетала все кругом, солнце играло бликами на далеком куполе, накрывающем сад.

– Видишь ли, Мэлани, – задумчиво протянул Рэй, – в нашем мире драконы – самая молодая раса, и наверняка о них неизвестно почти ничего. Самая молодая, – повторил Рэй с силой, – но самая сильная.

– И агрессивная, – почему-то сказала Мэлани.  Рэй с любопытством взглянул на нее и подал знак носильщикам, чтобы они поставили его сидение рядом со скамьей, на которую он усадил Мэлани.

– Бесспорно, – подтвердил он догадку Мэл. – Мы с Аланом – правители этой страны, и трон достался нам не просто так.

– Вы перебили представителей других рас, претендующих на корону? – спросила Мэлани.

– Нет, – ответил Рэй отрывисто и жестко. – Хуже. Мы убили своего отца.

В глазах его снова разгорелся кровожадный пламени, голос хищно хрипнул.

– Что!? – выдохнула изумленная Мэл. Она и подумать не могла, даже в самых ужасных мыслях не могла допустить, что Рэй,  смотрящий на нее ласковыми глазами, может быть так жесток и коварен к собственным родным.

– Это была вынужденная мера, – с неохотой продолжил Рэй. Ему совсем не нравилось видеть ужас во взгляде Мэл, но он твердо решил рассказать правду. – Но да, Мэл. Мы не ангелы. И твое предположение о том, что пришлось устранить представителей правящих династий верно. Только, конечно, не мы этим занимались. Отец. Никто не знал, откуда он пришел. Говорят, спустился с заснеженных горных вершин. Никто не знал, сколько ему лет. Говорят, тысяча.  Все знания, что мы имеем о себе, он нам дал. Он рассказал об огне в нашей крови. Но, разумеется, никто не собирался ему уступать, и его долго отвергали… но драконы не любят быть отвергнутыми.

Голос Рэя снова опустился до грозного рокота, Рэй стал пугающе похожим на Алана в его решительном упрямстве.

– Он перебил всех глав знатных домов, – жестко продолжил Рэй. – А женщин взял себе. Всех. Он посеял свое семя и род драконов упрочил свое положение. Много, много потомков… Отец породнился со всеми. Всех объединил узами родства. Это довольно мудрый для правителя поступок.

– Думаю, да, – ответила Мэлани.

– Он правил мудро, – продолжал Рэй. – Много лет. Десятилетий. Веков. Он сохранял разум долгое время ясным и острым. А затем вдруг обезумел.

– Обезумел? – повторила Мэлани, начиная догадываться, куда Рэй клонит.

– Да. Он вдруг обратился в дракона, притом ел себя словно обезумевшее животное. Он нападал на свои семьи, на женщин, которых когда-то любил. На детей, рождению которых когда-то радовался. Он убивал всех. Всех, кто несет в жилах его кровь.

– Так это он…

– Да. Мы с Аланом справились с ним лишь потому, что нас двое, – жестко ответил Рэй. – Ни капли узнавания в его глазах не было. Для него мы были чуждые, пугающие его твари. Он собирался уничтожить нас, мать… Это он заразил меня каменной болезнью. Она поразила меня сразу же. Я обратился в камень в один миг. Все слышат, все понимать, все чувствовать – и не двигаться… Это приводило меня в бешенство. Я чувствовал, как ярость закипает во мне. Вместе с нею кипела и моя кровь, но приходило безумие. Каменная болезнь коварна. Если бы я не сумел обуздать свою ярость, я бы тоже стал таким, как он. И тоже принялся бы убивать. Не правда ли, похоже на заговор?

– Даже если это так, – задумчиво протянула Мэл, – то чем я могу помочь?

– Ты же Великая Ведьма, – напомнил Рэй. – Я хотел бы, чтобы ты постаралась коснуться… его памяти. Может, старые камни, в которые он обратился, что-нибудь расскажут тебе, кто – или что, – стало причиной его безумия. Его ли это воля – уничтожить всех свих потомков, – или чье-то злое колдовство.

– Как же я узнаю?

– А как ты оживила мертвый камень, Мэл? Меня? – Рэй взял ее руку, коснулся губами ее пальцев, заглядывая в глаза Мэлани просяще, почти умоляюще. – Силой своей страсти, Мэлани. Возможно, если ты подаришь поцелуй его ослепшим каменным глазам…

– Сохранилась голова? – спросила Мэл. Рэй кивнул, снова промокнув болезненный пот со лба:

– Да. Конечно, он совершил множество злодейств, но все же он наш отец. Мы сохранили его голову и погребли в семейной усыпальнице с большими почестями… Алан. Алан сделал это. Я бы проводил тебя туда, Мэлани, но…

– Болезнь снова возвращается? – спросила Мэлани. – Вам больно?

– Да, – признался Рэй, без сил откинувшись на спинку стула. – Ярость вернула мне часть неподвижности.

К вечеру явился Алан.

Мэлани подспудно ожидала услышать шелест его  крыльев, и боялась его появления. Она все еще помнила и свой полет, и ярость Рэя. Пара секунд наедине с драконом все расставляет на свои места; это Мэл ощутила всем своим существом – что тот, с кем она разделила постель, и кто смотрел на нее таким восторженным взглядом, не человек и никогда им не был. Да и не будет. И еще раз глянуть на свирепое чудовище она не спешила. Пусть даже Алан и был бы в хорошем расположении духа.

Но он явился на удивление вовсе не на крыльях, и спустился не с верхних этажей башни-замка. Мэлани чутко прислушивалась, не зашумит ли ветер  наверху, не заскрежещут ли стальные когти по камням. Но было тихо и спокойно; Рэй, утомленный дневным происшествием, прилег отдохнуть, предложив Мэлани отужинать в его комнате. Ей показалось, что он хочет постоянно чувствовать ее присутствие. Она даже ощутила себя драгоценностью, золотой вещицей из ларца, которую дракон не хотел выпускать из своих рук.

Мелани, которой расторопная Цуу подала вечерний чай, от неожиданности даже чашку уронила, когда в комнату стремительно вошел Алан и небрежно бросил на стол пачку фотографий.

– Вот, – сухо произнес он, усаживаясь в кресло, закидывая ногу на ногу – словно все еще был в своем офисе, на встрече с деловыми партнерами, – и принимая от Цуу чашку с напитком. – Твоя дочь. Весь ее день. Я слежу за ней, как и обещал.

Он выглядел чужеродно в своем строгом офисном костюме, окруженный прислужницами в шелках и золоте,  Мэлани несколько раз мигнула, стараясь прогнать наваждение, но Алан по-прежнему сидел перед ней, рассматривая ее внимательными темными глазами.

Мэлани торопливо ухватила фотографии, начала перебирать их, разглядывая черты дочери, пытаясь и одновременно боясь разглядеть в них страх или тоску. Но Алисия была весела; ребенок еще не понимал, что разлука с матерью может продлиться долго, ее  внимание было отвлечено новой игрушкой, и она улыбалась. На глаза Мэл навернулись слезы, она украдкой их смахнула, но Алан все равно заметил их и нервно мотнул головой, избавляясь от тени раскаяния и сожаления.

– Пахнет жасмином, – вдруг произнес он. – Мать была здесь?

– Да, – ответила Мэлани. Рэй спал, шумно дыша во сне, как большое животное, и Алан, принюхавшись еще, злобно оскалился.

– Я же просил, – рявкнул он на вздрогнувшую Цуу, – не пускать Почтенную Мать к Рэю! А если она станет настаивать, гнать ее отсюда палками! У нее есть своя резиденция, пусть там и сидит! И не покидает ее пределы!

– Но господин Рэй сам разрешил, – пробормотала Цуу. – Он хотел увидеть ее и поприветствовать…

– Знаю я ее приветствия! Поток площадной брани, от которой взбесится даже старая глухая улитка! Его любящее сердце слепо и милосердно, – рыкнул Алан. – А у слуг сердец быть не должно! Ни сердец, ни мыслей, ни желаний! Только воля господина, которая движет ими!

– Господин Рэй тоже наш хозяин, – резонно заметила хитрая Цуу, однако, покорно кланяясь. Алан поморщился недовольно; живой Рэй вносил существенные коррективы в его приказы.

– Я поговорю с ним, – рыкнул Алан. – Но впредь, прежде чем исполнить его волю, напомните ему о последствиях. Надеюсь, его состояние послужит ему уроком.

– Странные у вас отношения с матерью, – заметила Мэл. – Она ведь ваша мать. Она любит вас. А вы отталкиваете ее всеми силами. Ваш отец, вероятно, тоже любил ее…

Алан насмешливо фыркнул.

– Любил!.. –  повторил он. – Он всего лишь взял сильную и крепкую самку, чтобы смогла выносить потомство. Мужчины… часто увлекаются красивыми женщинами, даже если эти женщины совсем того недостойны.

– Недостойны? – с удивлением переспросила Мэлани.

– Когда жадность и глупость были достойны чего-то хорошего, – так же раздражённо фыркнул Алан. – Разве ты не получила свою порцию приветствий от Почтенной Матери?

Его голос звучал издевательски, и Мэл покраснела, вспомнив все оскорбления, исторгнутые в ее адрес матерью близнецов.

– Мне показалось, – прошептала она, склоняясь над своей чашкой, – что она боится меня… и тех, кого называет Великими Ведьмами… и как всякая мать хочет только добра своим детям…

– Боится! – перебил ее Алан. – Люди ее сорта не успевают испугаться, даже когда их уже пережевывают. Им для этого здорово не хватает ума. Они вечно лезут туда, куда не нужно, как голодные мелкие шакалы задирают всех подряд. Хотела бы добра – сидела бы тихо и наслаждалась тем, что имеет. А ты, – вдруг спросил Алан почти зло, – почему не с Рэем? Почему не в его постели? Я принес тебя для того, чтобы ты согревала его. Разве нет?

– Но, – растерялась Мэлани, – он не звал меня… и я не думаю, что это уместно – лечь с ним, если он…

– Уместно, – грубовато рыкнул Алан. – Ты у мужа тоже спрашиваешь разрешения лечь с ним в постель?

При напоминании Хью Мэл покраснела; злость сверкнула в ее глазах.

– У мужа, – выкрикнула она, – я не спрашиваю ничего никогда! И уже не спрошу…

– Отчего ж так? – сладким голосом поинтересовался Алан, глядя сверху вниз в ее сердитые глаза. – Разве он что-то плохое сделал – ну, не считая разлуки с дочерью, с которой ты скоро воссоединишься? Разве тебе плохо было с нами? Или ты не рада будешь награде?

– Не все измеряется наградой! – сердито выкрикнула Мэл.

– А чем? – интимно шепнул Алан, и Мэл с изумлением обнаружила, что стоит рядом с ним, близко-близко, почти прижавшись, и разглаживает его грудь.

«Треклятые драконы! – ругнулась про себя Мэл, стыдливо отпрянув от Алана и пряча взгляд. – Как они это делают?! Как заставляют подойти к ним, отдаться?! Я же не сама! Это он меня приманил! Приколдовал! Загипнотизировал!»

– Так чем? – не отставал Алан, обхватив Мэл за талию и притягивая к себе, принуждая ее прижаться к нему теснее, почувствовать его жар, и… желание. Он желал ее, это Мэл поняла только что. Прикрываясь заботой о брате, он хотел отведать ее тела еще раз. Скрывая свою страсть – хотел взять ее, нетерпеливо и ненасытно, упиться ее стонами.

– Самоуважением, –  прошептала Мэл, чувствуя, как нетерпеливая дрожь передается ей от Алана, пронизывает все ее тело и растекается жарким томительным желанием по животу. – Я не смогу больше уважать себя…

– Почему? – искренне удивился Алан, как бы невзначай распуская пояс на ее одежде, осторожно распахивая ее шелковое одеяние. Казалось, ласка от Мэлани ему очень понравилась. Он выглядел возбужденным, его губы, ноздри нетерпеливо подрагивали. – Женщины во всех мирах рождаются для того, чтобы принадлежать мужчинам. Тебе повезло – ты принадлежишь самым сильным. Разве это не честь? Разве нет?

Мэлани не отвечала, покоряясь его рукам, освобождающим ее от шелков, ласкающим ее горячую кожу. Его чуткие пальцы провели полосу меж ее грудей, обвели впадинку пупка, чуть касаясь, напоминая Мэл, что она обнажена и беззащитна перед ним.

– Зачем вы делаете это, – безотчетно просила она, когда Алан стиснул ладонями ее груди, чуть поглаживая большими пальцами острые соски, дразня, приминая чувствительную мягкость.

– Затем, – произнес он покровительственно, – что Рэй немощен и слаб, и мне нужно заботиться о нем… в его же интересах. Ты нужна ему.

– Он не слаб,  – парировала Мэл, дрожа всем телом, покуда ладони Алана нежно и вкрадчиво исследовали ее тело, оглаживали ее бедра, тискали ягодицы.

– Не слаб? – пророкотал Алан, ласкаясь к Мэлани совершенно беззастенчиво, зарываясь лицом в ее волосы и дыша ее ароматом. – Вот как…

– Его сила не в умении причинять боль, – шепнула Мэл, заливаясь краской стыда, когда ладонь Алана скользнула по ее животику вниз, между ног.

– А в чем же его сила? – удивился Алан, поглаживая ее между ног так умело и сладко, что Мэл задохнулась, ощутив в животе сладкие спазмы желания. – В чем, м-м-м-м?

– В обаянии! – почти выкрикнула она, повиснув у Алана на руке, стиснув одежду на его плече, чувствуя, как его пальцы разглаживают, неспешно и нежно, мокрое пятнышко меж ее ног, возбужденную дырочку. – В умении распложи-и-ить… к себе… собеседника…

– И он расположил тебя к себе? – шепнул Алан, осторожно проникая пальцами в жаждущее лоно. В голосе его вдруг послышалась жгучая ревность, зрачки в его глазах дрогнули, превращаясь в раскаленное золото с вертикальной узкой полосой. – Расположил? Что он просил тебя сделать? Что?

Мэлани не ответила. Она постанывала, вцепившись в одежду Алана, положив голову на его плечо, и когда он поднял ее, Мэл с охотой обхватила его обнаженными ногами,  раскрываясь перед ним, приникая всем телом.

«Что же он творит, – билось в ее висках, – он же говорил о брате, о том, что его надо спасти прежде всего… а сам… он для себя старается… он хочет сам…»

Алан, уткнувшись в ее плечо лицом, казалось, сдерживается из последних сил, чтобы не выдать себя, чтобы не впиться жадным голодным поцелуем в ее губы. Он шагнул в постели, и передал ее из рук в руки Рэю, который словно почуял страсть и проснулся.

– А вот и ты, – шепнул Рэй, обхватив Мэлани, касаясь ее губ своими губами. – Снова этот Алан принуждает, снова ты не сама пришла, м-м-м? Не жалеешь?

Мэлани не ответила; ей не хотелось сознаваться, что прикосновения Алана распалили ее, и что в теле ее пожар. Она уселась на колени Рэю, обхватила его бедра своими, обнаженными, обняла за шею и поцеловала сама, утопая в ласке и предвкушении.

Рэй откинул полы своего одеяния, и Мэл задрожала, чувствуя, как ее касается его возбужденный член – каменный, гладкий, жесткий, – как он водит по ее обнаженному горячему телу. Рэй обхватил ладонями ягодицы Мэлани, приподнял ее, и она сама направила в свое жаждущее лоно его член. Рэй осторожно опустил Мэл, она беспомощно застонала, чувствуя, как в нее проникает его жесткая каменная плоть, и блаженствуя,  но Рэй стер ее стон поцелуем.

Неспешно, нежно и осторожно. Вверх, вниз. Стискивая ее ягодицы, целуя ее дрожащие губы, Рэй то приподнимал тело Мэл, то опускал его, заставляя женщину принять его полнее, глубже, до самой чувствительной трепещущей глубины. Ласки его были вкрадчивы, нежны и осторожны, словно Мэл впервые была с мужчиной, и Рэй не хотел бы поранить ее.

Алан напомнил о себе касанием, горячей ладонью, проведя по атласной спине женщины. Мэл простонала, чувствуя, как его пальцы, огладив ее ягодицы, ныряют под нее, нащупывая дырочку сзади, запульсировавшую острым желанием. Мэл хотела возразить, вскрикнуть, но Рэй не позволил ей этого сделать. Он заглушил ее протест поцелуем, доводя ее до умопомрачения, стирая всякую волю к сопротивлению, привлекая к себе и зарываясь пальцами в ее золотые волосы.

«Да почему бы и нет, – подумала Мэл безвольно, когда его ладони снова обхватили ее за ягодицы и раздвинули их, развели для Алана, чтоб ему было удобнее проникнуть в ее тело сзади. – Почему бы и нет…»

На спину ее полилось душистое масло, много. Тонкой струйкой скользнуло меж разведенных ягодиц, и Алан там подхватил его, растирая кончиками пальцев по стыдливо сжавшемуся пятнышку.