Текст книги "Отступник. Вольник"

Глава 10

– Приходи в себя, парень, – похлестав пленника по щекам, произнёс я.

Тот, наконец, вздрогнул, открыл глаза и быстро заморгал, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь. Ну и, конечно же, не преуспел в этом из-за отсутствия какого-либо освещения. Правда, то, что сейчас ночь, он сразу не сообразил, а потому вид имел как напуганный, так и растерянный.

– Спокойно, парень. Спокойно. Не дёргайся. Я вязать умею. Для сведения. Твой Валерий Игнатьевич приказал долго жить. Это понятно?

Пленник выпучил глаза, а потом утвердительно закивал, сопя при этом как паровоз. Вот и ладно. Ориентируется быстро, присутствия духа не теряет и надеется всё же выжить. Это хорошо. Значит, готов к сотрудничеству и конструктивному диалогу.

Давая ему прийти в себя и осмыслить своё положение, я начал его обыскивать. Действовал максимально бесцеремонно и по-хозяйски. Трофеев немного. Нож на поясе и пять рублей с мелочью. Больше ничего сколь-нибудь ценного. И амулетов в частности. Как-то уже привык их поднимать в качестве трофеев, поэтому даже разочаровался данным фактом.

Наконец, закончив неторопливый обыск, я положил на бедро пленника взятый с трупа Валеры «Кошачий Глаз». Сразу стало понятно, что парень обрёл зрение. Снова захлопал глазами и посмотрел на меня загнанным зверьком. Похоже, дозрел. Ладно, попробуем пообщаться.

– Сейчас я выну кляп. Попробуешь поднять шум, умрёшь. Ответишь на вопросы, будешь жить. Это понятно? Вот и ладно.

Я выдернул кляп резко, ничуть не церемонясь. Получилось довольно чувствительно, отчего парень громко и болезненно вздохнул. И тут же, выпучив глаза, уставился на меня преданно-испуганным взглядом, мол, не виноват, оно само вырвалось. Я осуждающе покачал головой, давая понять, что подобные оплошности мне категорически не нравятся, и многозначительно проверил большим пальцем заточку отобранного у Валеры тесака.

– Тебя как звать-то? – наконец поинтересовался я.

– Пыра.

– Я у тебя не собачью кличку спрашиваю, а имя.

– Ф-Фёдор.

– Вот значит как. Тёзки, стало быть. Вы кто есть с этим Валерой?

– Контрабандисты. Летаем на «Гусе» Валерия Игнатьевича, – кивая, поспешно выдал пленник.

О как! Согласно информации из памяти реципиента, это современная машина «Аткинс-Трёхмашинный» американского авиаконструктора, в простонародье прозванный «Гусем». Весьма удачная машина с хорошей грузоподъёмностью и приличной дальностью. Правда, стоит изрядно. Сорок тысяч целковых, не баран чихнул. Но, похоже, я теперь знаю, как именно этот ублюдок приобрёл свой самолёт.

– И часто вы вот так подрабатываете грабежом?

– Не знаю. Я вообще ничего не знаю. Только пару месяцев работаю на Валерия Игнатьевича. Я даже не знал, что он собирается делать. Сказал, что есть пассажир, и велел провести вас по этому переулку. И всё.

Ага. Рассказывай. Я же молодой и наивный. Кто же станет использовать втёмную своего помощника. Одно дело – контрабанда, за которую можно и без тюремного срока обойтись. И совсем другое – мокруха, за которую каторга ломится, а то и плаха. Так что он как минимум знал о намерениях Валеры. А иначе тот просто идиот.

– Когда вы собирались лететь в рейс? – спросил я.

– Всё уже готово к вылету, оставалось только вас забрать.

– Вот значит как. Ну, тогда я уже тут. Веди.

Я снова сунул ему в рот кляп. Потом развязал ноги. Когда он поднялся, без зазрения совести нагрузил его своим саквояжем и легонько толкнул в плечо. Тот закивал, мол, всё понял, и с готовностью пошёл впереди, показывая дорогу.

Федя повёл меня по глухим закоулкам, что только приветствовалось. Я прекрасно ориентировался благодаря «Кошачьему глазу». А абсолютная память помогала запоминать маршрут, ну и определить местоположение контрабандиста.

«Гусь» находился у причала, в дальнем, самом глухом углу, покачиваясь на мелкой волне, гуляющей по акватории порта. Хотя за её пределами, по обыкновению, штормило, над молом взметались мириады брызг, а до слуха доносился отдалённый гул прибоя. Странные всё же выверты в этом мире.

Самолёт представлял собой летающую лодку-моноплан с высоким расположением крыла. На нем три машины с двухлопастными винтами. Благодаря убирающемуся шасси он мог садиться как на воду, так и на сушу. Весьма полезное качество для контрабандиста. А ещё солидная грузоподъёмность в семьдесят пять пудов и дальность полёта в тысячу вёрст. И если верить ватерлинии, то загружен он под завязку.

– Не боязно оставлять лодку в такой глуши? А ну как кто руку кинул бы.

– На аэроплан Валерия Игнатьевича? – искренне удивился пленник.

– Понятно. Заходим.

Открыв боковую дверь, оказались в грузовом отсеке, заставленном закреплёнными ящиками. Свободной оставалась только небольшая площадка у узкого прохода в пилотскую кабину, оказавшуюся довольно просторной. Слева место пилота, справа штурмана и складывающийся столик с необходимыми инструментами.

Усадив Фёдора на сиденье штурмана, сам устроился в пилотском.

– Где полётный план и остальные документы? – потребовал я.

– Там, – кивнул он на небольшой стальной сейф под приборной панелью.

Вспомнив про прихваченные ключи, я подобрал нужный и вскрыл дверцу. Внутри обнаружилась шкатулка с пятьюстами рублями. Зажиточным контрабандистом был Валера. Бортовой журнал и папка с документами.

В ней оказались бумаги на груз, утверждённый полётный план с отметкой, разрешающей вылет. Паспортные книжки на имя Рыбакова Валерия Игнатьевича и Горина Фёдора Максимовича. Конечно, не полный тёзка, но хотя бы имя моё. Да и возраст подходящий. Имеются лицензии, пилотская на убитого и штурманская на пленника. Очень хорошо. Просто замечательно. И всё это подлинное, способное пройти любые проверки, кроме очной.

Правда, появился червячок сомнения, что я собираюсь порешить человека за его документы. Но я тут же отогнал эти мысли. Он покушался на меня в равной степени со своим командиром. Так что идут лесом все эти душевные метания. Другое дело, что по новому плану, возникшему в моей голове, тело Валеры нельзя было оставлять в Кукуштане. Оно должно было бесследно исчезнуть.

Поэтому я поторопил Федю, и мы вернулись обратно за трупом. Ну не самому же мне таскать моего несостоявшегося убийцу.

– Мы не сможем взлететь. Не хватит разгона, врежемся в мол, – когда послышался заунывный свист предохранительных клапанов всех трёх котлов, произнёс Федя.

– Что так? – удивился я.

– Перегруз в пять или даже шесть пудов. Нам придётся дольше разгоняться.

Ага. Выходит, перегруз это я с моими пожитками. Валера, похоже, грузился под завязку так, чтобы каждый килограмм с пользой. Ну и, конечно же, Федя ни о чём не знал. Вот понятия не имел, что мне до «Гуся» дойти не суждено. Утопили бы мою тушку на дне порта и вся недолга. И, похоже, он понял, что проговорился.

Однако я не подал виду, что обратил внимание на его оговорку. Согласно кивнул, поднялся с пилотского кресла и прошёл в грузовой отсек. Вооружился топориком, парой ударов проломил два объёмных ящика. Чтобы ненароком не остались плавать на поверхности. После чего столкнул их в воду. Булькнули они достаточно быстро и ушли на дно едва ли не камнем.

Наконец я повёл машину на взлёт. Федя запалил сигнальный ацетиленовый фонарь. Глянул на меня, и я одобрительно кивнул. Мол, дерзай.

Благодаря реципиенту мне известны четыре типа кодов. Международный, военного флота Русского царства, дружины великого княжества Большекаменского и русского гражданского флота. Причём у Григория они от зубов отскакивали. Что уж говорить обо мне с моей абсолютной памятью и большим опытом её использования. Так что я не переживал по поводу возможной подачи сигнала тревоги.

Взлетели без проблем. Хотя я и впервые управлял таким самолётом, принципиальных отличий не обнаружил. В этом мире техника всё ещё находится на довольно примитивном уровне, и если можешь поднять в воздух один аэроплан, то с большой долей вероятности справишься и с другим. Разумеется, хватает отличий. Но они не критичные.

Препятствий нам никто чинить не стал, и мы взяли курс на Владимир, столицу Русского царства. Согласно документам, именно туда и следовало доставить груз. До места мы доберёмся часов через пять. То есть с рассветом.

Через час полёта, когда мы находились над открытым морем, я нанёс резкий удар ребром ладони по горлу не ожидавшего подобного Феди. Тот захрипел, схватившись за шею связанными руками. Я же опустил на голову контрабандиста рукоять «бульдога», отчего тот сразу же обмяк. Зафиксировал руль, жаль, тут пока ещё не додумались до автопилотов. Ну да чего уж, управлюсь. За пару десятков секунд ничего не случится.

Подхватив за шиворот безвольное тело, я выволок его в грузовой отсек и, открыв дверь, выбросил наружу. Где-то там, в трёх тысячах метрах бушующие морские волны приняли его в свои объятия. Всё. О нем теперь можно забыть. Фёдор умер, да здравствует Фёдор…

С рассветом я подлетел к острову Городец Владимирского великого княжества. Который вполне подходил для воплощения моего плана. Лететь до конца маршрута в мои планы не входило. Поэтому к острову я подлетал на бреющем, едва не касаясь воды. Направление выбрал наиболее глухое, чтобы остаться незамеченным.

Выбросив на берег свой саквояж, усадил на место пилота труп Валеры. После чего развернул самолёт в сторону открытого моря. На этот раз оно было спокойным и даже манящим. Вот только это обманчивое спокойствие. И когда оно взорвётся клокочущей яростью, не знает никто. Винты взбили воздух, и лодка начала удаляться от берега, а из её грузового отсека уже появилась струйка дыма разгорающегося пожара.

Жалко, конечно, «Гуся». Отличный самолёт. Но он является ниточкой, потянув за которую, можно выйти на меня. А оно мне надо? Ничего. Были бы кости, а мясо нарастёт. Тем более что летать мне нравится.

Я достал из саквояжа оружейный пояс, патронташ и собрал вертикалку. Кто знает, чем встретит меня дикая часть острова. Лучше уж быть при оружии. Пожалел о том, что сменил ранец на саквояж. Но и, не подумав избавляться от пожитков, решительно начал подниматься на высокий берег…

– То есть это случилось три дня назад, а вы пришли только сейчас, – с хмурым видом произнёс Ковалёв.

– А ты не буравь меня взглядом, господин, – огрызнулась Анна, поднявшись со стула.

Видно, что боится. Но в то же время настроена решительно, как волчица, защищающая своих волчат от медведя. Биться будет до последнего, даже понимая, что сгинет сама. Ещё отмахнулась от мужа, подавшись вперёд, словно прикрывая его собой.

– Прибежала бы я сразу, подняли бы вы истребители и сбили бы Кузьму. А то и этот бы порешил. И что мне тогда без кормильца делать?

– Анна, угомонись. – Муж положил руку ей на плечо и посадил обратно.

На этот раз она повиновалась и вернулась на стул. Но всем своим видом показывала, что и не подумает сдаваться. Не их работа ловить лиходеев. На то есть полиция или вон стражники! Вот пусть и отрабатывают своё немалое жалованье! А они живут трудом. Да, не всегда законным. Но за руку их никто не ловил!

– Анна, если ты не угомонишься, отправлю в холодную, чтобы малость в себя пришла, – равнодушно произнёс начальник стражи. – Кузьма, надень, – подтолкнув по столу амулет, потребовал он.

Тот поднялся со стула и надел кольцо, которое оказалось ему велико. На всех амулетов не напасёшься. Точно такое же на пальце и самого Ковалёва.

– Ты узнал того лиходея? – спросил Сергей Юрьевич, как только допрашиваемый надел «Лжекамень».

– Нет, – покачав головой, ответил Кузьма.

Главный стражник тут же почувствовал, что тот лжёт, и откинулся на высокую спинку стула.

– Врёшь, Кузьма.

– Не вру, Сергей Юрьевич, – тряхнул головой тот. – Помнилось мне, что это княжич Григорий. Я ить его сколь раз видал. Он с дружками в прежние времена, пока им аэропланы не купили, моего «Воробья» угонял покататься. Да и после видал его.

– Ты ерунду-то не говори. Княжич Григорий Фёдорович погиб четвёртого дня.

– Так и не он это, Сергей Юрьевич, – убеждённо произнёс Кузьма.

– Вроде и не врёшь, а по всему выходит, запутать хочешь.

– И в мыслях не было путать вас. Не он это. С оружием управляется так, что сразу видать, за плечами большой опыт. А в глазах пустота, как у душегуба.

– Ну, так он за раз порешил шестерых в усадьбе. И ещё двоих смогли с того света вынуть.

– Нет, Сергей Юрьевич. Тот был матерым волчарой. Таким за день не стать, даже если сотню разом порешить. Такое пережить надо, пропустить через себя, помаяться тяжкими снами. Не мне вам рассказывать, поди и сами понимаете, о чём я.

– Понимаю. Значит, говоришь, похож на княжича.

– Похож. Но не он. В том поклясться могу.

Ковалёв слушал Кузьму и понимал, что на этот раз тот совершенно искренен. А будь иначе, и амулет непременно дал бы знать о лукавстве.

– Он уплатил вам за услугу? – вновь поинтересовался Ковалёв.

– Не убил, тем и плата. А ещё прострелил котёл. Пока чинился, полиция кукуштанская пожаловала. Руки выкручивать стали, в кутузку законопатили да два дня безвылазно держали.

– Ты им рассказал, как дело было?

– Обсказал. Да только они мне не больно-то и поверили. Это уж потом, когда до жандармов дошло, меня корнет допросил и велел отпустить, коли у полиции против меня ничего нет. Нечего беззаконие плодить.

Пока Ковалёв допрашивал Кузьму, Брилёв, также присутствующий в кабинете, подошёл к Анне и наложил ей на голову руки. Женщина смотрела на него настороженно, но не возражала.

– Вообще-то, он вам заплатил, – наконец произнёс целитель.

– Не платил он нам, – искренне возмутился глава семейства.

– Но ты ведь сам сказал, что он исцелил твою жену.

– Сам подстрелил аспид, сам и вылечил. Мне в жизни больно так не было, – поддержала мужа Анна.

– У тебя камень в почках был. Да такой, что сам не вышел бы. Кончилось бы это печально. А после «Лекаря» он раздробился на мелкие. У тебя сейчас временами поясницу ломит так, что плакать хочется? Когда по малой нужде ходишь, чувствуешь резь, словно иголками царапают?

– Д-да, – растерянно ответила она.

– Мелкие камешки стронулись и сами выходят. Повезёт, выскочат быстро. А нет. Так ещё с полгода мучиться будешь. Но это уже не страшно. В баньке почаще парься, да лучше бы с пивом. Так что расплатился с вами этот лиходей сполна.

– Но ить мы о том ни сном ни духом, – переводя взгляд с целителя на стражника и прижав руки к груди, произнёс Кузьма.

– А тебя в том никто и не винит. Князь суров, но справедлив, – отмахнулся Ковалёв. – Можете идти.

– Ага. Благодарствую. Анна, – зыркнул он, указывая глазами на дверь.

– Кузьма, – окликнул его Ковалёв.

– Да, Сергей Юрьевич.

– Колечко-то оставь. Ни к чему оно тебе.

– А? А-а. Простите, – поспешно сдёргивая «Лжекамень» и выкладывая его на стол, произнёс Кузьма. После чего вновь направился к двери, подталкивая перед собой жену.

– Это и правда тот самый Кузьма, о котором легенды до сих пор ходят? – когда за супругами закрылась дверь, с сомнением поинтересовался Брилёв.

– Он и есть, – подтвердил Ковалёв.

– Как-то не похож.

– Так он не десантник. На земле особыми талантами не блещет. Вот в небе… Даже на своей этажерке удивить может. А то, что лебезит… Плетью обуха не перешибить. А у него на руках семья.

Ковалёв уложил опросные листы в папку и пошёл на доклад к князю. Предложил прогуляться вместе с ним целителю, но тот поспешил откреститься. Он и сюда-то не пришёл бы. Но больно уж было интересно узнать, не княжич ли был тем самым неизвестным.

Ведь если так и есть, то имеет место редчайший случай возвращения из-за кромки, которых в научных кругах можно перечесть по пальцам. Брилёв не мог ошибиться. Григорий был не в беспамятстве, а мёртв. Мертвее не бывает.

Н-но. На деле неизвестный оказался всего лишь кем-то со схожей фигурой и хорошо информированный о делах княжича. Только это уже работа Ковалёва. Вот у него пусть голова и болит.

Однако вассал предполагает, а князь располагает. Потому что не успел Никифор Авдеевич дойти до своих комнат, как его разыскал посыльный и вызвал в кабинет Демидова. Пришлось менять свои планы и повиноваться…

– Вот значит как. Не он, а какой-то неизвестный, – откинувшись на спинку кресла и упёршись руками в рабочий стол, удовлетворённо произнёс князь, едва стражник закончил доклад.

– Так точно, князь, – подтвердил Ковалёв.

– Но тело вы не обнаружили.

– Ищем.

– Ищут они. – Александр Иванович толкнул по столу орлёный бланк.

Начальник стражи бросил на него взгляд и удовлетворённо кивнул. Указ царя о признании Демидова Александра Ивановича великим князем Большекаменским. Значит, получилось. На лице невольно проступила улыбка.

– Но-но, не расслабляться мне, – с трудом скрывая удовлетворение, произнёс Демидов.

– Есть не расслабляться, – вытянувшись в струнку, едва не гаркнул Ковалёв.

– Согласно указанию государя, переданного через жандармского подполковника, велено княжича Григория схоронить в закрытом гробу, так как «тело его сильно изуродовано».

– Письменно? – с надеждой поинтересовался стражник.

– Устно, – с кислой миной ответил великий князь. – Мало того, мне, как и вам двоим, надлежит поставить свои подписи в протоколе опознания «тела».

– Решил обложить царь батюшка, – понимающе произнёс Ковалёв.

– Именно.

– Сдаётся мне, Александр Иванович, что это всё государевых рук дело. Нет бастарда. Не мог я этого не знать. А вот коли с нас хотят получить ещё и эти бумажки, то по всему выходит, что к похищению тела руку приложил царь, – убеждённо произнёс Ковалёв.

– Вообще-то, он и без того меня за причинное место держал. Но так-то ухватит ещё сильнее, – задумчиво произнёс Демидов. Но если вдруг окажется, что в усыпальнице будет лежать тело Григория, а не неизвестного, тогда и материалам жандармского следствия будет грош цена.

Целители могли не только исцелять недуги, но и определять родство. И по останкам в том числе. Вообще у них много талантов, которые они не спешат раскрывать перед людьми.

– Держит он нас, конечно, крепко. Но если в гробу окажется тело княжича, а государь попробует предъявить нам обвинение, то посыплются и все остальные материалы против нас. Потому как солгавший в одном… – понял Ковалёв мысль Демидова.

– Вот именно, Сергей Юрьевич. А потому сыщи мне Гришку. Иль того, кто его выкрал. Хоть по самую маковку сотрись, но сыщи. Кто его проворонил?

– Антонов Данила.

– Толковый хоть?

– Толковый. Да только и на старуху бывает проруха.

– Вот его и поставь на это дело. На всё про всё выдели ему тысячу рублей и максимум год. Не сыщет, взыщу по всей строгости.

– Понял, князь.

– Вот и ладно. Ступайте, – отпустил он обоих вассалов и одновременно ближайших своих подручных.

Глава 11

– Тэ-экс. Что тут у нас, молодой человек? Горин Фёдор Максимович, одна тысяча восемьсот пятьдесят первого года рождения, – глядя в мою паспортную книжку, начал зачитывать вслух жандармский чиновник. – Прописан в граде Сатка одноименного острова архипелага Миасс. Подданным великого князя миасского не являетесь. Чем вызвано желание перебраться в великое княжество Псковское?

– Хочу получить лицензию пилота, а здесь это сделать проще всего. Только нужно получить постоянную прописку при гильдии вольных пилотов, чтобы допустили к экзаменам, – ответил я.

– Уже имеете необходимый стаж, молодой человек?

– Два года штурманом. Вот теперь решил сесть за штурвал аэроплана.

– И я вас понимаю. Сам когда-то мечтал. Но вот… Не сложилось, – с искренним сожалением развёл руками чиновник.

Пой, ласточка, пой. У тебя работа такая. Понимаю. А потому готов тебе подыграть. И изобразить не менее искреннее сочувствие мне труда не составит. Только и забывать не буду о том, что любой, имеющий отношение к отдельному корпусу жандармов, занимается сбором информации. Служба у них такая.

– Ответ будет получен в течение десяти суток. Ускорить нельзя. Никак нельзя, – с нажимом уточнил чиновник.

Похоже, посулы случаются и в этих стенах. Вообще коррупция этот мир не миновала, цветёт и пахнет. Но есть парочка моментов. Не стоит предлагать их вассалам, которые за подобное могут и к барьеру потащить. Или вот представителям отдельного корпуса жандармов, даже если это гражданский чиновник.

– Нет, у меня не горит. Я узнавал насчёт экзаменов, они будут только через месяц. Мне бы пока временную прописку, чтобы в участок не загреметь. Ну и на работу устроиться.

– А вот это мы мигом организуем, – утвердительно кивнул чиновник.

Взял заранее заполненный мною бланк. Внимательно прочитал вписанные данные, не заглядывая в паспортную книжку. Уже запомнил. Впечатляет. Даже если только на время оформления документов. Уж я-то помню, каково оно было в моей прежней жизни. В смысле в моем родном мире, когда я ещё не уподобился компьютерному жёсткому диску. А у него ещё и внушительный поток посетителей.

На секундочку, за дверью солидная такая очередь. Это благородных обслуживают в отдельном кабинете по предварительному звонку и в назначенное время. Остальные, будь ты хоть купец первой гильдии, прошу в общую очередь. Правда, состоятельные клиенты сами в ней не сидят, предоставляя эту честь своим слугам. Сами же появляются, когда очередь уже подходит.

Кстати, есть и те, кто подрабатывает таким вот нехитрым образом. Займёт очередь и сидит в ожидании, когда появится желающий за плату получить его место. Народ не возмущается, так как по факту никто вне очереди не пролезает. Иное дело, что занять место на двоих и более не получится. Даже если слуга купца. Количество людей в очереди должно соответствовать количеству реальных посетителей. Вот такие негласные правила, которые выполняются неукоснительно. И да, я воспользовался услугами одного из таких проныр.

Покинув паспортный стол, направился в оружейную лавку. Нужно было что-то придумать с имеющимися у меня «Пробоями». Убойность патрона меня устраивала полностью. А вот тот факт, что для его бесшумного использования необходимо изворачиваться и городить сложную конструкцию, не годился категорически.

Конечно, у меня есть двухкаратный «Стилет» со схожими характеристиками. Но он для контактного оружия. Плюс его в том, что он не разрушался. Из минусов, амулет сейчас разряжен в ноль, и нужно подумать, как его зарядить. Такие амулеты к свободному обращению запрещены. «Зарядник» же я ни у самого Валеры, ни в самолёте не нашёл. Возможно, он пользовался чьими-то услугами.

Прав я оказался в своих догадках. Не простой ножечек был у покойника. Под отвинчивающимся навершием обнаружилась небольшая ниша, в которой угнездился топаз в два карата. Не будь на мне пятикаратной «Кольчуги», и он меня достал бы. Не насмерть. И не факт, что в результате я там лёг бы. Но приятного всё одно мало. Это если сильно приуменьшить…

Оружейная лавка встретила меня привычным запахом металла, смазки и пороха. Своеобразные ароматы, свойственные подобным магазинам в любом из миров.

– Здравствуйте, – поприветствовал я хозяина.

– Добрый день, молодой человек, – ответил благообразный дядечка.

Лет сорок пять. Высок, едва начал грузнеть, усы, бородка клинышком, пенсне. Одет в чёрный сюртук, жилет с цепочкой карманных часов. Ко мне отнёсся без особого энтузиазма. Похоже, сразу распознал знатока, которому не втюхать то, что ему в принципе не нужно. А вот есть ли в наличии необходимое мне, пока не ясно. А потому и расшаркиваться никакого смысла.

Выбор в лавке большой. Винтовки, ружья, револьверы всевозможных моделей. Есть и пулемёты. В смысле многоствольные картечницы. Использовать силу пороховых газов и отдачу тут пока не додумались. Поэтому я не стал терять время, рассматривая витрины и стенды с выставленным товаром напоказ.

– Есть ли у вас «бульдог» под унитарный патрон тридцать восьмого калибра с подачей барабана вперёд и выточками камор для лучшей обтюрации с казённой частью ствола.

– «Коловрат-мини». Отличное изделие нашего русского оружейника Стоева. При использовании оригинальных патронов благодаря бурому пороху и практически полной обтюрации по мощности немногим уступает полноразмерным револьверам, – выкладывая на стол небольшой револьвер с рукоятью в форме клюва, начал пояснять лавочник. – Если они пробивают стандартный армейский трёхкаратный «Панцирь» пятым попаданием, то он управится с шестой попытки. Но при этом компактный и как нельзя лучше подходит для скрытого ношения. Курок двойного действия, пружина достаточно мягкая, чтобы при надлежащих тренировках вести точную стрельбу самовзводом.

Вообще-то, в неспокойном Псковском великом княжестве и уж тем паче в столице, от которой до границы рукой подать, разрешено открытое ношение. И кобура с «Смит-Вессоном» сейчас греет моё правое бедро. Но кто сказал, что наличие неочевидного козыря в рукаве или под мышкой будет лишним? Впрочем, меня он интересует совсем по другой причине.

– Отлично, – осматривая небольшой револьвер и проверяя работу механизмов, произнёс я.

– Подобрать под него плечевую кобуру?

– Пожалуй, подберите мне систему на две кобуры.

А что такого. Один «бульдог» хорошо, а два лучше. Пусть будут и с обычными патронами, и с «Пробоями». Причём первый непременно под правую руку. Я, конечно, ими владею в равной мере, но всё же являюсь закоренелым правшой. А потому так оно будет удобней.

Пока хозяин выполнял мой заказ, я прошёл к стеклянной витрине с боеприпасами. Не хотелось возиться с изготовлением гильз. Не сказать, что это для меня непосильная задача. Но к чему лишние телодвижения, когда проблему можно решить чуть ли не походя.

– Дайте, пожалуйста, глянуть вот этот патрон, – указал я на заинтересовавший меня боеприпас в нужном калибре.

Мой глазомер указывал на то, что длина гильзы и её диаметр вполне подходят для задуманного. Но хотелось бы убедиться в этом воочию. Я откинул барабан «бульдога» и сунул в камору патрон. Гильза уместилась под обрез, а вот пуля дерзко торчала наружу.

Вот и ладно. Изготовить оправку сможет любой квалифицированный токарь. Засыпать порох, утопить пулю, завальцевать, и на выходе получится а-ля нагановский патрон с полной обтюрацией, исключающей прорыв газов. Я такое уже проделывал. Правда, тогда не получалось подобрать нужные составляющие вот так запросто.

– Патрон к полноразмерному револьверу «Коловрат», – между тем рассказывал хозяин. – При меньшем калибре, но более длинной гильзе благодаря использованию бурого пороха и обтюрации камор способен пробить трёхкаратный щит четвёртым попаданием. При этом имеет даже меньшую отдачу, чем ваш «Смит-Вессон».

– Вот даже как? – с пониманием кивнул я.

Теперь понятно, отчего гильза подошла столь удачно. Её изготавливают на том же оборудовании. Впрочем, то, что длина оказалась ноготок к ноготку, однозначно случайность. Сомнительно, чтобы тут кто-то рассматривал подобный вариант патрона.

– «Коловрат» являлся претендентом на вооружение русской армии, но был отвергнут из-за дороговизны производства. Хотя его отличает высокая надёжность, – выкладывая на стол воронёный револьвер, пояснил лавочник.

– Мне казалось, что малодымный порох запрещён в гражданском обороте, – заметил я.

– Не совсем так. Образцы под чёрный порох не выдерживают испытание более мощным бурым и сравнительно быстро выходят из строя. А потому это просто опасно. В «Коловрат» же изначально заложен необходимый запас прочности.

Пока лавочник продолжал вещать, я вертел в руках револьвер. По виду не такой массивный, как мой «Вессон». И однозначно легче его. Девятьсот десять грамм против кило сто. Барабан откидывается в сторону. Одновременная экстракция гильз. Эргономичная рукоять, благодаря чему оружие сидит как влитое. По ощущениям он вполне сможет выдержать и бездымный порох, которым я собираюсь обзавестись в ближайшем будущем.

Конечно, промышленные объёмы мне не потянуть. Но в небольшом количестве для личного пользования вполне по силам.

– Я возьму «Коловрат», «Коловрат-мини» и по сотне патронов к обеим моделям.

– Как будет угодно. С вас сто восемь рублей.

Ну что сказать, по цене и впрямь кусается. Но не смертельно. Тем более если учесть то, что это вложения в мою безопасность.

Выйдя на улицу, я направился прямиком в токарную мастерскую. Вообще-то, заказ можно сделать и в лавке. Она достаточно крупная, имеет своего оружейного мастера. Тут попутно занимаются ещё и ремонтом всего стреляющего. Но к чему давать пищу для ума тому, кто может разобраться, в чём именно состоит моя идея. Когда можно использовать другого мастера вслепую…

Дмитрий Четвёртый из рода Рюриковичей всматривался в парк Владимирского кремля, медленно погружающийся в долгие вечерние сумерки. Июнь и начало июля в этом году выдались довольно прохладными. Впрочем, это только на центральных архипелагах Русского царства. На севере и востоке как раз наоборот, жара и сушь. Многие острова охвачены лесными пожарами, в которых, в основе своей, повинна всё же стихия.

Отчего в основе? Так ведь кто же откажется от возможности подгадить ближнему своему, подпустив красного петуха соседу. Тут ведь над диверсией даже голову особо ломать не нужно. Достаточно оброненной непогасшей спички, и проблемы можно черпать вёдрами. И плевать на то, что теряет не только твой сосед, конкурент или просто старинный противник рода, причины вражды с которым уж никто и не вспомнит, но и само Русское царство.

Сколько сил было положено Рюриковичами на то, чтобы объединить все великие княжества под одной рукой. Но конца и края этому пока не видно. Хотя и сделано уже немало. Удалось всё же поумерить аппетиты великих князей и ограничить их власть. Пока незначительно. Но уже то, что получилось установить контроль над количеством и качеством их дружин, дорогого стоит.

Дмитрий взошёл на престол шестнадцать лет назад и все эти годы целенаправленно продвигал политику своего отца. К слову, павшего жертвой великокняжеских интриг.

Официально он погиб в результате несчастного случая на охоте. Даже если бы огромный секач разорвал его в клочья, спасти Ивана Шестого не составило бы труда. «Лекари» способны справиться даже в такой ситуации. Но батюшка при падении разбил голову. А в случае повреждения мозга амулеты и целители бессильны.

На государе были пятнадцатикаратные «Панцирь» и «Кольчуга», оказавшиеся бессильными перед звериной яростью секача. Так уж выходило, что от клыков, как и от зубов амулеты не работают. Как так вышло, что кабан свалил опытного охотника и повредил мозг, оставалось непонятным. Тем более что отец был не один. Однако в ходе проведённого следствия пришли к выводу, что имел место несчастный случай на охоте. Подобное случается. Увы.

Великие князья надеялись, что наследник, бывший с батюшкой на ножах, оставит идею постепенного укрепления вертикали власти и реформирования государства. Но просчитались. С Иваном Шестым Дмитрий не мог спокойно говорить и пять минут. Отсутствие взаимопонимания, ссоры, вспышки гнева, всё это было. Но он любил отца. А ещё верил в правильность его политики. А потому, взойдя на престол, продолжил её.