Текст книги "Отступник. Книга 3"

Глава 15

Без «Облегчителей» на каждом из нас нечего было и мечтать, чтобы «Буревестник» сумел взлететь с восемнадцатью бойцами на борту. Но с помощью амулетов он словно и не заметил ноши, легко оторвавшись от палубы. Разве только, по обыкновению, поначалу слегка ухнул вниз, но тут же был подхвачен упругим воздушным потоком. Возникшая было в груди лёгкость на мгновение сменилась незначительной тяжестью, которая сразу прошла.

Я занял место в дверях кабины экипажа так, чтобы иметь обзор. Когда придёт время десантироваться, смещусь к двери, но сейчас хотел наблюдать обстановку лично. Пришлось податься вперёд, склониться и вывернуть шею, чтобы иметь возможность рассмотреть наших соколов, сражающихся с демидовцами.

Драка шла жаркая и на высоких скоростях. Если подопечные Бивня в большей степени всё же рассчитывали на серьёзную защиту, то их противники обходились исключительно своим мастерством. И надо сказать, у них это отлично получалось. Трассеры раз за разом проносились едва ли не впритирку с их машинами, но все же не нанося урона.

А вот по нашим явно прилетали попадания, пусть они пока и безобидные, тем не менее это постепенно истончает защиту. Что может стать проблемой. У демидовцев в строю оставалось семь машин. Судя по докладам, один истребитель был сбит Бивнем, другой во время атаки на дирижабль, там же три получили повреждения и вышли из боя. Они сейчас довольно неуклюже подлетали к крейсеру, и один из них уже заходит на посадку.

– Бивень долго не протянет, – произнесла Василиса.

Показалось, или в её голосе прозвучала озабоченность? В смысле не переживание за боевого товарища, а беспокойство за небезразличного ей человека. Да нет же, наверняка показалось. Когда сам в отношениях, то и на окружающих смотришь иначе, невольно оценивая их по себе.

– С чего такие выводы? Наших без соли не сожрёшь. Опять же, семь машин не двенадцать.

– Это-то да, но у них щиты наверняка уже серьёзно просели. Мастерства не хватает.

В этот момент один из наших, не понять кто, подловил демидовца, вцепившись в его хвост как клещ. Противник ловко маневрировал, пропуская трассеры мимо себя, но наш и не думал выпускать добычу, несмотря на то, что за ним также пристроился противник. Причём он действовал в более комфортных условиях, а потому я наблюдал множественные попадания в нашу машину.

Я мысленно обругал пилота, но его упорство всё же было вознаграждено. Преследуемый истребитель наконец задымился, из-под капота вырвались языки пламени, и он по пологой траектории полетел к земле. Пилот то ли ранен, то ли не спешил покидать кабину, стараясь дотянуть до земли. Водица сегодня бурная и купание обернётся неминуемой гибелью.

Наш же истребитель круто взмыл вверх, стараясь сбросить противника с хвоста. Получилось не очень, но хотя бы начал маневрировать, и попаданий стало куда меньше. Очень надеюсь, что толщины шкуры нашим всё же хватит, и они выстоят…

Василиса заложила вираж и начала набирать высоту, заходя над «Изумрудом» сзади и сверху. В результате чего клубок дерущихся истребителей оказался вне нашего поля зрения. У каждого своя задача. Бивень с парнями отвлекает на себя истребители, а нам предстоит взять крейсер на абордаж. М-да. Первая волна из шести бойцов, вторая из дюжины против более полусотни, уже находящихся на артиллерийской палубе, и сотни десантников, которые подтянутся, как только начнётся.

Я, конечно, отдаю себе отчёт и понимаю, на что рассчитываю, но всё же подумалось, что это даже не самоуверенность, а самая настоящая безбашенность. Может, всё же стоило уйти? Ведь имелась такая возможность. Вновь промелькнула мысль о непроглядном мраке чёртова безвременья. Но я её отогнал прочь, потому как не тварь дрожащая, а право имею. И пошедшие за мной того же поля ягоды, что видно по их настрою и блеску в глазах…

– Фея, ты готова?

– Порядок, Лютый, – подмигнула мне моя подруга.

Она опять на острие. Опасно? Не без того. Зазорно ли мне это? Вот уж нет. Ей не нужно принимать устойчивое положение и изготавливаться к стрельбе. Пули противника нам не страшны. Но вот если они пойдут в рукопашную, а этого следует ожидать, тогда она положит любого, кто приблизится на расстояние в тринадцать шагов. Вот как-то сомнительно, чтобы на них не было амулетов.

– Парни, не забываем перед прыжком убирать «Облегчители» в малахит, а то сдует с палубы к Бениной маме, – опуская на глаза очки, произнёс я.

В ответ послышались смешки, и это хорошо. Для одиннадцати из них предстоит первый бой. И мандраж присутствует, не без того. Но в то же время в глазах решимость пойти до конца и сделать то, чему так упорно учились. Ну а как их научили, это мы сейчас и проверим.

Настя вывалилась первой. Я сунул «Облегчитель» в шкатулку и защёлкнул крышку. Тело тут же обрело вторую половину своей массы. Впрочем, тяжесть навалилась всего лишь на секунду. Со следующей я вновь ощутил лёгкость, а в лицо ударил упругий воздушный поток. Он наполнил перепонки крыльев, и я понёсся к цели, расставив руки и ноги, удерживая в правой своего «Тигра», чтобы с ходу вступить в бой.

Следом за мной следовали мои телохранители. Только у нас шестерых двухсоткаратники, остальные десантники довольствуются «Панцирями» в двадцать карат. Ну вот не получается пока обеспечить всех, чем крупнее амулет, тем дольше его обработка, а потребности у экипажа «Носорога» закачаешься. Огранщики трудятся в буквальном смысле, не разгибая спин. Вот и приходится принимать основной удар на себя.

Как и ожидалось, по нам открыли сосредоточенный огонь. Навстречу нёсся целый поток трассеров из картечниц и снарядов револьверных пушек, а следом появились шлейфы ракет. Шрапнель рвалась достаточно близко от нас, вспухая невесомыми молочно-белыми барашками и выпуская навстречу нам рои смертоносных пуль.

Я закрутил спираль, слыша жужжание проносящейся мимо убийственной картечи и ощущая, как по телу сыпануло горохом. Из пушки по воробьям? Э-э-э не-ет. Эти уже знают, что на моих людях серьёзная защита, а в числе первых атакующих может быть одарённая. Так что бьют с расчётом уничтожить угрозу ещё на подходе.

Из-за моих манёвров картинка вертится перед глазами, словно взбесившийся калейдоскоп. Но я всё же заметил, что из люков шахт, пронизывающих крейсер сверху донизу, начали появляться десантники. Их несложно узнать по голубым шлемофонам и комбинезонам с зелёным верхом и синим низом на манер их же формы с голубыми кепи, зелёными кителями и синими брюками.

Ч-чёрт! Десантники быстро, насколько это позволял воздушный поток, рассредоточивались по палубе. И всё за то, что они успеют подготовить встречу раньше, чем мы достигнем цели. Надеюсь, Настя это видит и будет учитывать при посадке. Воспользоваться «Разговорником» я не могу. Стоит мне согнуть руку, и мой полёт пойдёт по непредсказуемой траектории, а там я промахнусь и не смогу ей помочь. Кричать? Вот уж бесполезное занятие. Мало того, что уши прикрыты клапанами шлемофона, так ещё и свист ветра. Жаль, что с сегодняшними технологиями нечего и мечтать о компактной радиостанции.

Я попытался догнать её, даже перестал маневрировать, устремившись по прямой и ощущая, как количество попаданий по мне резко возросло. Но времени мне всё же не хватило. Интервал, выдерживаемый мною из соображений безопасности при посадке, оказался не на нашей стороне.

Настю встречали, и она, похоже, это хорошо рассмотрела, да ещё и успела оценить обстановку. При выходе на горку она не стала спешить сворачиваться эмбрионом и опускаться на палубу. Вместо этого осталась с разведёнными руками и ногами, ловя перепонками крыльев поток воздуха, тут же отбросивший её назад. Она едва успела свернуться и ухватиться за последнюю стойку лееров.

Четверо десантников бросились к ней, пренебрегая страховкой и рискуя сверзиться с палубы в бушующие морские волны. Но когда цель была уже практически на расстоянии вытянутой руки, их вдруг отбросило назад и в стороны, словно бильярдные шары. Однозначно Настя приложилась по ним «Воздушным молотом». Плетение ближнего боя и, можно сказать, последнего шанса. Радиус действия составляет всего-то четыре шага.

Трое сразу вылетели за леера и камнями полетели вниз, наверное, при них не было «Листов» или они убрали их в малахитовые шкатулки. Как, впрочем, и остальные амулеты, а иначе с чего бы Насте подпускать нападающих вплотную, когда она должна была приласкать их ещё при посадке. Четвёртого после падения протащило ветром, и он замер, переломившись о стойку лееров.

Оставшиеся шестеро немного замешкались, отстёгивая страховочные пояса, однако теперь уже управились с этим и бросились к Фее. Ей пока ещё далеко до настоящего мастера и необходимо какое-то время для того, чтобы вновь напитать плетение Силой. А потому шанс у них был, причём не призрачный. Но я всё же успел.

Сделав горку, сложился в позу эмбриона и опустился на палубу из толстой фанеры, преграждая путь десантникам. Акульи подошвы, наколенники, налокотники и руки в нескользящих перчатках позволили мне удержаться на ней, а не улететь за корму. Признаться, особых сложностей с посадкой я не испытал, так как, даже несмотря на абсолютную память, отрабатывал это множество раз. Ну вот нравилось мне это дело.

Мгновение, и, зажав приклад «Тигра» под мышкой, я полоснул свинцом по набегающим. Выпустив одной очередью магазин на двадцать патронов, я срезал всю шестёрку, когда ближайший из них был уже в паре шагов. Десантники валились один за другим, падая за пределы палубы, скатываясь дальше по покатому корпусу и устремляясь к земле. И эти также были без амулетов. Ну что тут сказать, люди великого князя Большекаменского сделали соответствующие выводы из моего захвата «Кистеня».

Едва разобрались с этой напастью, как по нам открыли огонь. Я поспешил залечь на палубе и глянул через плечо на подругу. Та не геройствовала, удерживаясь согнутой в локте рукой за стойку леера и изготавливая дробовик к стрельбе. Настя знает, в каком состоянии заряд её «Панциря», мне по поводу своего остаётся только гадать, поэтому не время изображать из себя танк. А тут ещё и мои телохранители начали прибывать, которых тоже не помешало бы прикрыть.

Лёжа на палубе, я вогнал в приёмное окно полный магазин и сбросил затвор с задержки. Били, между прочим, не только из «Грохотов». Всего лишь несколько секунд, и я уже прицелился в наводчика револьверной пушки в гнезде справа. Винтовочную пулю щиту остановить куда проще, а вот если прилетит снаряд, то его энергии хватит, чтобы снести изрядно просевший «Панцирь» к Бениной маме.

На вжиканье пуль я не обращал внимания, а вот шуршание снаряда совсем рядом со мной заставило вздрогнуть. С точностью у пушечки хуже некуда, но тут ведь может и банально не повезти. Опять же, дистанция не полные тридцать метров. Вновь взяв себя в руки, потянул спуск. А вот для моей винтовки даже с укороченным стволом это расстояние ни о чем, как и стандартный амулет матроса. Поймав пулю грудью, он отвалился в сторону и осел по стенке гнезда огневой точки.

Сзади грохнул дробовик Насти, по идее, она должна выцеливать пушкарей слева, во всяком случае, именно это оговаривалось нами отдельно. Вслед за ней загрохотали ружья приземлившихся и успевших закрепиться телохранителей. Мне отслеживать происходящее некогда, сейчас я пока ещё не командир, а штурмовик первой волны, находящийся на острие удара. Поэтому, не отвлекаясь, выстрелил ещё дважды, окончательно выводя из боя эту пушку. Вот теперь можно и осмотреться, так как другим до нас банально не дотянуться.

Пока разбирался с пушкарями, мои телохранители успели расстрелять отделение десантников, бросившихся к нам с явным намерением свести всё к рукопашной. И скорее всего, они так же были без амулетов, хотя это и не точно. Против стрелы не выстоит даже пятикаратник, а это достаточно дорогая игрушка для десантника.

Покончив с этой опасностью, телохранители переключились на огневые точки. Обслуга ракетных установок палила по нам из карабинов, десантники не отставали от них и также вели сосредоточенный огонь, и, надо сказать, довольно действенный.

Несмотря на то, что я распластался на палубе, укрывшись за одним из убитых, мне трижды прилетело в голову. Только и того, что пули пока ещё не могли справиться с моим изрядно просевшим, но всё ещё прочным «Панцирем». Зато каждый второй мой выстрел попадал в цель, выбивая защитников крейсера одного за другим.

– Ну ты как, Горин? – подползла ко мне Настя.

– А сама не видишь, – ответил я, вновь нажимая на спусковой крючок и на этот раз промахиваясь.

– На бок повернись.

Я выполнил её просьбу, и она, отстегнув клапан подсумка с «Панцирем», сунула туда правую руку. Я приметил у неё в другой рубиновый «Зарядник», пальцы подруги едва обхватывали его. Навскидку эдак на пару тысяч карат. Когда она успела такой огранить? Тут работы чуть ли не на месяц.

– Неслабо тебе досталось. Едва четверть от заряда оставалась, – заметила она.

– Остальных проверь.

– Да уж как-нибудь.

К моменту высадки первого отделения мы серьёзно проредили личный состав на артиллерийской палубе и успели продвинуться вперёд, взяв под контроль люки выходов из двух шахт. Десантники пытались нам противостоять, но оказались бессильны. Уподобившись неубиваемым термитаторам, мы просто шли вперёд, снося всех и вся на своём пути. В самом начале у них был шанс свести дело к рукопашной, но Настя быстро сориентировалась и дала достойный отпор. Теперь же остановить нас было попросту нереально. Я уж не говорю о том, чтобы отправить восвояси. Но это если действовать изнутри, поднимаясь по трапам.

– Воздух! – раздался в голове голос одного из моих бойцов.

Я глянул в сторону, куда тот указывал, и увидел заходящую на нас пару истребителей. Возникшая было в груди тревога сменилась спокойствием. То, что внушало страх в прошлых мирах, здесь и сейчас подобного эффекта не произвело. Им попросту нечем достать нас, если только фугасные ракеты, но их они уже израсходовали по «Носорогу». «Грохоты» стреляют всё теми же винтовочными патронами. Даже на бойцах первого отделения защита в двадцать карат, и придётся добиться не менее девяти попаданий, чтобы пробить такую шкуру, каковая точность просто нереальна.

А вот пилоты совершили ошибку. Серьёзную такую ошибку. Потому что Настя уже вскинула свой дробовик. Я говорил, что я ещё не видел того, кто мог бы стрелять так же, как она? Так вот – это истинная правда. Если я, управляя своим телом, словно аватаром, добиваюсь превосходных успехов, то она, взаимодействуя с Силой, умудряется ещё и уменьшать радиус разброса пуль.

По палубе пробежались строчки трассеров, не выбив при этом ни единой щепки, а лишь отскакивая и вертясь в искрах сгорающего трассирующего состава. Ударили они и в нас. Одна из пуль угодила в Настю и, остановленная «Панцирем», кувыркнувшись в воздухе, упала ей под ноги, после чего скатилась прочь.

Прежде чем самолёты прошли над нами, Фея успела выстрелить только однажды. Но это был выверенный и точный выстрел. Истребитель пролетел ещё какое-то время, набирая после атакующего пике высоту, но затем клюнул носом и по пологой траектории устремился к земле. Вернее, к морю, куда и рухнул, взметнув столб воды.

А там подтянулись наши истребители, и демидовцам как-то стало не до нас. Не то чтобы мы были сильно расстроены их атакой, в конце концов нам было и чем защититься, и чем ответить, но когда в тебя меньше стреляют, как-то легче живётся. Пусть соколы бьются с соколами, нечего им лезть в мышиную возню.

Глава 16

– …«Панцири» просажены практически в ноль. На круг мы сумели ссадить пять машин. Лютый, то, что я не потерял ни одного пилота, просто удача. Эти демидовские дружинники умеют драться. Я, конечно, неплох, но не с желторотым ведомым и не при таком численном перевесе.

– Я тебя услышал, – произнёс я, когда умолк голос Бивня в моей голове.

– Лютый… – начал было он.

– Даже мысли не было, – оборвал его я. – Заряды ваших «Панцирей» восполнить некому. Биться на равных вы не сможете, а ваша героическая гибель мне нужна, как зайцу стоп-сигнал.

– Чего зайцу? – не понял Бивень.

– Я говорю, не трепыхайся и сиди на лётной палубе в готовности на самый крайний случай. Как понял?

– Понял тебя, Лютый, – с явным облегчением произнёс Бивень.

Нет, это не из-за того, что он боялся за свою жизнь. Гнили в нём нет ни на грамм. Тут другое. Легко принимать решение за себя и рисковать своей жизнью. А вот когда приходится на смерть посылать товарищей… Бивень потому и избегал командных должностей и не согласился бы идти ко мне, если бы не крайняя нужда.

– Аристарх Дмитриевич, – вызвал я капитана.

– Слушаю вас, – раздался в голове голос Потапова.

– Если вдруг вас атакуют истребители противника, рассчитывайте только на свою ПВО. Эскадрилью использовать в крайнем случае, – наблюдая взлёт первого истребителя с палубы «Изумруда», приказал я.

– Я вас понял, – отозвался тот.

– Василиса?

– Слушаю тебя, Лютый, – отозвалась Ларионова.

– Придержи переброску четвёртого отделения. Дождись, пока истребители противника вернутся на крейсер, и только тогда делай это. Наши прикрыть тебя не смогут.

– Приняла.

Семь машин. ПВО фрегата, эскадрилья и Настя сумели сбить пять, четыре серьёзно повредили, и только три полноценно оставались в строю. Однако механикам крейсера удалось наскоро подлатать повреждённые аэропланы. Их заправили, пополнили боекомплект, и теперь они намеревались потрепать «Носорога», имея для этого неплохие шансы. Ну или командир крейсера полагал, что имеют. Откуда им знать о наличии на борту фрегата резервных «Зарядников». Впрочем, наверняка они это предполагают, но и другого выхода у них попросту нет.

«Изумруд» отвернул от прежнего курса, едва мы захватили артиллерийскую палубу. Драться с «Носорогом» практически нечем, только истребители с невысокими шансами на успех. На борту находится абордажная команда противника, и хотя численный перевес всё ещё на стороне обороняющихся, преимущество на нашей стороне.

Подозреваю, что в сложившейся ситуации капитан решил идти полным ходом в Иркутск. Великий князь иркутский не позволит драться над своей столицей, и нам придётся разойтись. А может, к нам уже направляется корабль иркутской дружины, вызванный командиром «Изумруда». Без понятия, о чем там смог договориться дядюшка. Значит, нужно управиться до того, как в эту драку вмешаются посторонние.

– Я иду первым… – начал было я, но был бесцеремонно оборван старшим телохранителем.

– Я иду первым, – сделав шаг к люку шахты, произнёс Топор.

Вид решительный, того и гляди в драку полезет. А я драться не стану. С одной стороны, его двухсоткаратник опять накачан под завязку, и если ему что и угрожает, то это рукопашка, до чего мы постараемся всё же не доводить. Но в бою может случиться всё что угодно, а я телохранителями обзавёлся не ради поддержания своего статуса. Поэтому согласно кивнул, но совсем уж отступаться не стал, надо же заботиться о своём авторитете.

– Первым идёт Топор, следом я, за мной Фея, Рупор, Коготь и Плющ. Далее, Болт, ведёшь своё отделение. Ваша задача брать под контроль развилки и переходы. Грохот и Штык, по паре бойцов оставляете на верхней палубе, держать люки шахт, остальные спускаются на нижние ярусы и берут под контроль палубные площадки трапов. И не расслабляться, не стоит думать, что вы ни с кем не столкнётесь. При абордаже «Кистеня» на меня вышла группа, запасшаяся «Пробоями» по самые брови. Если бы я попёр, как кабан на случку, там бы меня и положили. Вопросы? Вопросов нет. Работаем, – кивая Топору на трап, закончил я краткий инструктаж.

Хотя экипаж поначалу и пытался пробиться по трапам на артиллерийскую палубу, сейчас тут никого не было. Только скрип дерева и снаружи шум винтов, продолжавших рубить воздух на полных оборотах. Беспрепятственно спустились на площадку четвёртой палубы. Шедшая следом Настя отслеживала обстановку «Чутьём». Дистанция в тринадцать шагов не так чтобы и мало, тем более для боя в помещении.

– Прямо за дверью несколько человек. Точнее сказать не могу, стоят слишком плотной группой, – послышался в голове голос Насти по «Разговорнику» штурмовой сети.

– Вырубить можешь? – спросил я.

– Они без амулетов, так что даже «Пробоем» не достану, только «Воздушным молотом», да и то не всех.

– До такого риска доводить не будем, – возразил я.

Для этого ей нужен не просто визуальный контакт, но и приблизиться вплотную. К ляду такие риски. Уже одно её «Чутьё» отличное подспорье. А с остальным мы уж как-нибудь разберёмся. Даром, что ли, заказы по разным мастерским размещал.

Я переглянулся с Топором, и тот извлёк из подсумков пару ребристых гранат, начинённых пироксилином. Так-то поражающее действие основной массы осколков сопоставимо с револьверной пулей. Но их может прилететь и несколько, что ослабит защиту, а бывают и большие осколки, которым по силам вынести стандартный трёхкаратник. Опять же, делать ставку только на светошумовой эффект я посчитал неправильным. И как выясняется, был прав, так как передо мной сейчас противник, решивший отказаться от амулетов. Их трудности.

Топор разжал пальцы, и рычаги предохранителей отлетели в сторону под хлопки капсюлей воспламенителей. Не выказывая особой поспешности, он толкнул дверь ногой и закатил за неё обе гранаты. Неясный шум за фанерной стеной, в котором угадывается недоумение. А ведь о гранатах им, похоже, не известно. Ну вот отказались от их использования ещё чёрт его знает в каком году. А теперь это как откровение.

Взрывы грохнули практически одновременно. Дверь захлопнуло ударной волной, в нескольких местах встопорщилась щепа фанеры от пробивших её осколков, один из которых с лёгким тычком прилетел в меня. Сквозь щели и новоявленные отверстия выметнуло пыль и дым. Топор тряхнул головой и со злорадной ухмылкой вновь толкнул дверь, выходя в коридор с пулемётом наперевес.

Не успел я последовать за ним, как загрохотала длинная очередь. Ох, чует моё сердце, сегодня всем моим запасам боеприпасов на бездымном порохе придёт абзац. Не так уж и просто производить его в лабораторных условиях. Ну да чего теперь-то. Хорошо хоть, абордажи случаются не каждый день.

Я последовал за Топором, стреляя из «Тигра» одиночными. Дело даже не в экономии боеприпасов, просто ситуация не требовала массированного обстрела, с этим вполне справлялся пулемёт моего телохранителя. Тем не менее противников хватало, и я подстрелил троих.

Возможно, именно поэтому и не обратил внимания на то, что коридор освещался только в непосредственной близости от выхода на трап. Уже следующие фонари были погашены, а дальше все терялось в темноте. У нас, конечно, есть «Кошачий глаз», но так как мы находимся на освещённом участке, то он бесполезен. Впрочем, меня это отчего-то не встревожило. Куда больше беспокоило то, что дышать стало трудно из-за пороховых газов и сгоревшего пироксилина. Даже успел себя похвалить за опущенные очки, иначе уже резало бы глаза.

– Чисто, – вывалившись вслед за нами, объявила Настя, имея в виду отсутствие противника.

Одновременно с её словами темнота коридора метрах в пятнадцати вдруг полыхнула красным всполохом, а по ушам ударил гром дружного залпа, поддержанного грохотом как минимум двух картечниц. Одновременно с этим по телу уже привычно сыпануло горохом.

Пока противник перезаряжал винтовки, картечницы продолжали стрелять. Вспышки выстрелов уже не рассмотреть, лишь розовые всполохи, которые пока ещё были различимы сквозь пороховой дым. Но вскоре и они пропали, поглощённые наползающей на нас сплошной непроницаемой молочно-белой стеной, различимой даже в темноте.

И все это время я ощущал, как в меня тыкаются пули, другие с вжиканьем пролетали мимо или с глухим стуком входили в фанеру. Мы втроём открыли ответный огонь, одной очередью добив патроны, остававшиеся в ленте и магазине. Настя сделала последний выстрел из дробовика когда я уже тянул из подсумка полный магазин. Не исключено, что мы кого-то и подстрелили, в непрекращающемся грохоте не разобрать криков, если таковые были.

Вот только «грохоты» продолжали посылать в нас пули, а последовавший второй винтовочный залп явно говорил о том, что наш огонь не больно-то и навредил защитникам крейсера. Может, на них достаточно серьёзные «Панцири», как не исключено и то, что по нам ведут огонь «Пробоями». Дядюшка уже не раз доказывал, что не скупится в своём желании заполучить мою голову. Так отчего бы и не «Пробои». Тем паче что в бердановскую пулю возможно вместить двенадцатикаратный амулет.

Следом за нами выскочили Рупор, Коготь и Плющ, открывшие огонь из дробовиков и второго пулемёта. Магазины и ленту они расстреляли буквально в считанные секунды. Из дверей уже вываливались бойцы первого отделения, готовые прикрыть нас, пока мы перезаряжаемся.

В этот момент Настя сорвалась с места и стрелой умчалась в непроницаемую молочную стену. Я чертыхнулся и побежал следом, уже сбрасывая затвор «Тигра» с задержки, готовый драться хоть с целым светом.

Впрочем, в помощи она не нуждалась. Уже через несколько шагов стрельба резко прекратилась, а я налетел на Фею сзади, едва не опрокинув её на пол. Понимал, что она что-то говорит, но не мог разобрать ни слова, поэтому приложил «Лекаря» к подбородку и, почувствовав, как по телу пробежала приятная исцеляющая волна, переспросил:

– Что ты говоришь?

– Впереди пока больше никого не ощущаю. Апчхи-и!

– А-апчхи-и!!! – поддержал я подругу.

Ну вот никаких сил терпеть. Пороховые газы забрались и под очки, отчего резало глаза, а уж в носу свербело так, что и вовсе никакого удержу. Впрочем, вентиляция продолжала исправно работать, и постепенно плотная масса дыма начала редеть, дышать становилось всё легче, а взору предстала работа Насти.

Впрочем, не только её. Среди лежащих вповалку пары десятков тел я рассмотрел четверых пострадавших вовсе не от «Рассеивателя» одарённой, а от наших пуль. Причём трое из них были однозначно ранены, но под грохот выстрелов мы не могли слышать их криков и стенаний. Значит, защита была повыше пятикаратников. Вот как-то сомнительно, что в эдакую плотную массу не попали стрелы дробовиков. Но и разбираться с этим некогда.

Хотя кое-что я выяснить всё же пожелал.

– Настя, ты же почувствовала бы, если бы в нас стреляли «Пробоями»?

– Если бы попали в меня. Но ничего такого не было.

– Странно. Я бы не поскупился на боеприпасы, да и знает Ковалёв, насколько серьёзная у нас защита, – помянул я главного стражника дядюшки.

– «Пробои» можно использовать только дворянам. Выдача их простолюдинам уголовно наказуема. Даже если бы они перебили тут нас, правда всё одно могла вылезти наружу.

– Вариант. А ещё он мог полагать, что они будут иметь подавляющее преимущество, и я не решусь на абордаж.

– Ну или так, – пожав плечами, согласилась подруга.

– Штурмовая группа, продолжить движение. Болт, зачистка, – наконец приказал я.

– Слушаюсь, – отозвался младший унтер…

Нам ещё однажды попытались устроить западню, воспользовавшись ограниченным радиусом действия «Чутья» Насти. Но эта попытка также оказалась неудачной и дорого обошлась защитникам крейсера. Настолько, что для сколь-нибудь ощутимого сопротивления у них больше не осталось сил…

– Добрый день, Лев Константинович, – поздоровался я, входя в ходовую рубку.

Дверь и замок были защищены «Панцирем» и «Ключом». Неплохая защита от обычных бойцов и бесполезная против одарённой, развеявшей находящуюся в них Силу.

Командир крейсера, которого реципиент хорошо знал, посмотрел на меня с нескрываемым презрением, выражая своё отношение к отступнику от рода и древних корней. Ну что сказать, вот такое тут общество.

– Делай, – произнёс он и опустил правую руку.

Только сейчас до меня дошло, что капитан держал её так, словно касался «Разговорника» за ухом. Ч-чёрт! А поговорить?! Высказать всё, что обо мне думаешь, в конце концов!

По корпусу крейсера прошла дрожь, палуба весомо ударила в ноги, а в следующее мгновение в ходовую рубку ворвались клубы ярко-оранжевого пламени. Меня обдало таким жаром, что, казалось, я сейчас изжарюсь заживо. Хотя ничего такого и не произошло. Даже несмотря на то, что лёгкие наполнились обжигающе горячим воздухом, я понимал, что огонь не причинил мне никакого ущерба. «Кокон» надёжно защищал от пламени и выдержит, даже если придётся выжидать, пока дирижабль не прогорит полностью. Но ни один из амулетов не сможет защитить от удушья.

– Прыгайте за борт, – на последних запасах воздуха прохрипел я команду в «Разговорник».

Одновременно с этим подтолкнул Настю к выбитому окну ходовой рубки. Впрочем, она и сама уже двигалась в том направлении. Палуба уходила из-под ног, наряду с удушьем я почувствовал в теле эдакую невесомость свободного падения. Если не выбраться из объятого пламенем корпуса дирижабля, то мы так и рухнем вместе с ним на землю или в клокочущие волны бурного моря. Впрочем, наши «Панцири» без труда выдержат подобное падение, а вот удушье…

До окна всего лишь несколько шагов, но я уже ничего не видел, кроме красной и практически непроницаемой пелены. Ощущение, что в глаза сыпанули песка, рот иссох, по гортани будто прошлись наждаком, а лёгкие уподобились духовке. Признаться, я думал, что не выберусь, не говоря уже о том, чтобы спасти Настю, которая обмякла и повисла на моих руках.

Спасибо единому информационному полю Земли и тому, что я лишь подселённый к реципиенту разум, способный как воспринимать это тело своим, так и управлять, словно аватаром. Наличие холодного разума зрение мне, конечно, не прояснило, но я помнил направление, ощущал в руках тяжесть подруги и, шагая как паралитик, двигался к своей цели.

Наконец мои колени упёрлись в препятствие, а руки ощутили пустоту. Я подался вперёд и вместе с Настей вывалился наружу. На мгновение пропала лёгкость свободного падения, сменившись плавным спуском в результате активации «Листа». Но затем нас догнал пылающий каркас корпуса, уже практически лишившегося оболочки. Жар был настолько сильным, что фанерные шпангоуты и стрингеры занялись, точно хворост в костре.

Нас подцепило, протащило вниз со скоростью свободного падения, пока мне не удалось высвободиться и вновь начать плавно опускаться, оказавшись внутри каркаса, где раньше были балоны с газом. При этом дышать по-прежнему нечем, но хотя бы зрение немного прояснилось. К счастью, мы сумели проскочить в просвет между стрингерами в верхней части корпуса, и я увидел, как останки крейсера полетели дальше, в то время как мы продолжали плавный спуск.

В лёгкие ударил холодный и чистейший воздух. В смысле, он был полон гари от пылающего ниже нас крейсера. Но в нем присутствовал кислород! Я сделал пару судорожных вздохов и тут же закашлялся. Потом сжал ладонями лицо Насти и легонько встряхнул. Безрезультатно. А если так – я поднёс к её подбородку «Лекарь».