Текст книги "Тандем"

Что может сделать кусок пластика? В умелых руках очень много. Данила на спор с пяти метров срезал броском карты горящую свечу.

Резкое движение кистью, и длинный с воем схватился за лицо:

– А-а-а! Он мне глаз выбил!

Первый, просивший закурить, получил правый крюк в голову. Данила метил в подбородок, но промазал и попал в скулу, поэтому противник не рухнул вперед в нокауте, а отлетел к стене. Но тут же вскочил и, матерясь, бросился в атаку.

А низкий уже наседал, пригибаясь на коротких кривых ногах, выбирая позицию для удара. Единственная мысль, посетившая Данилу в эту минуту, была о перспективе повредить в драке пальцы. В этом случае шоу могло накрыться медным тазом. Иллюзионист сцепился с кривоногим и отлетел к стене, приложившись головой о кирпичную кладку. Острая боль на миг пронзила его мозг, но ей на смену тут же пришла ярость.

В этот момент на сцене появился новый персонаж. Увидев высокую мощную фигуру, Данила понял, что шансов у него не осталось.

– Бац! – любитель халявного курева покатился по асфальту.

– Бац! – и длинный растянулся рядом во весь рост.

Низкорослый продержался дольше. Похоже, он не так много курил, как его товарищи по ночным забавам, а занимался спортом. Но это его не спасло. Весовые категории были разные, и после пары сокрушительных ударов драка была закончена.

Но Данила не успел поблагодарить своевременно появившегося спасителя.

– Руки за голову, уголовный розыск! – рявкнул незнакомец, и Данила, привыкший подчиняться представителям закона, послушно поднял руки. Подошедший полицейский оказался высоким широкоплечим здоровяком с коротким ежиком светлых волос. Одетый в черные джинсы и черную кожаную куртку, он больше походил на бандита, чем на представителя законной власти.

– Вообще-то, напали на меня, – спокойно произнес Данила, стараясь не делать резких движений, за которые в Америке можно запросто схлопотать пулю. Но оружия у полицейского не наблюдалось.

– Кто такой? – спросил здоровяк, внимательно вглядываясь в лицо Данилы.

– Даниель Меджиславский. Документы в левом внутреннем кармане.

На угрюмом лице копа проступило узнавание.

– Тот самый? Фокусник?

Данила опустил руки, осознав, что не зря потратил деньги на рекламу.

– Иллюзионист.

Оглядев постанывающих грабителей, здоровяк кивнул головой:

– Пошли отсюда.

– А наряд вызвать? – удивился Данила.

– Какой наряд? – в свою очередь удивился милиционер.

Они вышли из проезда и оказались на ярко освещенной улице, ведущей к главному проспекту. Мимо них прогрохотал старый красный трамвай с безразличными масками пассажиров в мутных окнах.

– Юлий, – коротко стриженный протянул широкую крепкую ладонь.

– Данила. Спасибо за помощь.

– Да ты и без меня неплохо справлялся.

– Можно тебя угостить хорошим коньяком? – предложил Данила то, что никогда бы не предложил американскому копу.

Юлий раздумывал недолго.

– Если хорошим, то давай. – Он наконец улыбнулся.

У Данилы промелькнула мысль, что он стал чаще пить с тех пор, как приехал в Украину. Климат здесь такой, что ли?

Через десять минут они сидели в каком-то баре. Данила заказал два коньяка, а его новый знакомый – порцию пельменей, салат и стакан сока. Иллюзионист пригубил немного из бокала и задал мучивший его вопрос:

– Так почему ты наряд не вызвал?

Юлий поперчил горку дымящихся пельменей и буднично ответил:

– А они бы не приехали.

– Что значит «не приехали»?

Юлий заработал квадратной челюстью, проглотил и только после этого сказал:

– Ты ведь из Штатов приехал? Я слышал тебя по радио. Так что тебе будет трудно понять.

– И все-таки?

Сотрудник уголовного розыска вздохнул широкой грудью и отложил вилку.

– А что, собственно, произошло? Никого не убили, не покалечили…

– Произошло нападение на гражданина! – раcсердился Данила. – А то, что никого не покалечили и не убили – моя заслуга и твое своевременное появление.

– Я это понимаю, – согласился Юлий. – И ты понимаешь. – Он ткнул пальцем в сторону собеседника. – Мы понимаем, что не артист поздним вечером пристал к трем хулиганам, а совсем даже наоборот. Но доказать сие невозможно, потому как с артистом все в порядке, а вот остальные участники серьезно покалечены. Так что вы вполне могли поменяться местами, и уже они стали бы потерпевшими, а ты – обвиняемым.

– Бред какой-то, – искренне сказал Данила.

– И если ты ему действительно выбил глаз, то это уже тяжкие телесные повреждения. Кстати, чем ты его так?

– Картой.

– Картой? – удивился Юлий. – Я такого еще не встречал.

– То есть мне нужно было дождаться, пока меня покалечат, отберут деньги, здоровье, а потом ползти в участок… в смысле – в отделение милиции, писать заявление?

– Получается так, – флегматично заметил Юлий, расправляясь с очередной порцией пельменей. – Только вряд ли бы их нашли. Да и не искал бы никто.

– Да-а, – протянул ошалевший от такой информации Данила. – А почему ты сказал: «Могут не приехать»?

– Бензина не хватает у патрульных. – Юлий подумал. – Хотя если ты сын депутата, то бензин найдется.

– Что значит бензина нет?

– Нет, и все. Мы вчера на вызов на троллейбусе добирались. Ты представляешь? На троллейбусе!

Юлий хотел грохнуть кулаком по столу, но в последний миг сдержался. Данила понял, что внешнее безразличие украинского копа напускное, внутри скрывается бешенство на такое положение вещей, контролируемое лишь силой воли.

– А бандюки на «мерсах» да «бэхах» ездят. – Он залпом выпил коньяк и продолжил, разговаривая сам с собой: – Довели страну, курвы, по улице вечером пройти страшно нормальным людям.

– Но есть же закон?

– По новым понятиям, соблюдение закона – удел лохов, которые ничего не могут сделать. А если ты плевал на закон, значит, ты крутой пацан.

На челюсти Юлия заиграли желваки.

– Эти, что на тебя напали, себя такими и считают, а если они несовершеннолетние, то им вообще море по колено. Хотя поверь мне, старшему лейтенанту уголовного розыска, это самые опасные и безжалостные преступники. Им нож под ребро засунуть, как тебе высморкаться.

– В Штатах были случаи, когда несовершеннолетних за убийство сажали на электрический стул, – жестко сказал Данила.

– Вот видишь. – Юлий откинулся на спинку кресла и посмотрел на Данилу усталыми глазами с красной сеточкой лопнувших капилляров. – А у нас мелкие дела укрывают, некоторые – даже не возбуждают, закрывают глаза, а такая политика порождает у этих недоносков чувство вседозволенности. И когда дело доходит до изнасилований и убийств, все вокруг начинают закатывать глаза: «Ах, как такое могло случиться, ах, какие ребята хорошие, ни разу в милицию не попадали…» – Юлий завелся. – А «вдруг» ничего не бывает! За последние годы преступность среди несовершеннолетних выросла на тридцать процентов, да прибавь к этому вооруженность, групповой характер преступлений…

– А что государство? – спросил Данила, уже предвидя ответ.

– А государство снижает уголовную ответственность за тяжкие преступления и… Да ладно, хер с ними.

Юлий устало махнул рукой и, подозвав официанта, заказал сто граммов водки.

Данила, пристально наблюдавший за лицом опера, спросил:

– А что сегодня за проблемы на работе были? Преступника упустил?

Юлий поднял на него тяжелый взгляд и, помолчав несколько секунд, сказал:

– Ты прямо мысли читаешь. Ах да, ты ж фокусник. Но угадал правильно, только не «упустил», а «отпустил».

– В смысле?

– В прямом. Взяли одного урода… Месяц следили, не спали… Со стволом в кармане. Он еще при задержании Кирееву морду расквасил. В общем, что непонятно? Сопротивление при аресте, незаконное приобретение огнестрельного оружия, ношение… Этого бандюка весь район знает. Спроси любого, он ответит: «Знаем, конечно, крутой парень, на «Лендкрузере» ездит, принадлежит к такой-то группировке, кладет на всех с прибором».

– Ну и? – Данила уже жалел о том, что затеял этот разговор.

– Ну и… У нас следственные органы принимают на веру показания обвиняемых. Дескать, чего вы к законопослушному гражданину привязались, делать вам больше нечего? И выходит, пистолет он в цветочной клумбе нашел, нес его в милицию сдать, а мы его в наручники, нехорошо! Потом звонки начались от чиновников, подтверждающие кристальную честность задержанного… В общем, пошел домой этот урод, посмеиваясь. Какой вывод все отсюда сделают? Бандиты – что можно бить морду ментам и таскать в кармане ствол, а оперативники – не все, конечно, но многие, – что нечего надрывать сухожилия и лезть под пули, все равно бандитов выпустят.

Они несколько минут молчали.

– А чего ты такую работу выбрал?

– Выбрал, – буркнул Юлий. – Ладно, хватит.

В его кармане зазвенел мобильный телефон.

– Алло? Да, Маша, уже по дороге… Да, на работе задержали… Нет, не пьяный… Давай я приеду, и мы поговорим… Алло?

Юлий раздраженно захлопнул телефон.

– Мало мне на работе нервотрепки.

– Жена?

– Угу. – Опер помрачнел.

– А ты где живешь?

– Да рядом тут, в центре.

– Давай я с тобой зайду на пять минут, – предложил Данила, которому хотелось каким-то образом отблагодарить своего нового знакомого.

– Жену загипнотизируешь? – криво усмехнулся Юлий.

– Попробовать можно, – серьезно ответил иллюзионист, и они рассмеялись.

Уже в трамвае Юлий спросил:

– А за сколько времени приезжают по вызову ваши полицейские?

– Минуты полторы, – не раздумывая, ответил Данила.

– Я серьезно, – не поверил украинский милиционер.

– Я тоже. Кстати, приезжают вместе с пожарниками и «Скорой помощью».

– А они зачем? – Здоровяк удивленно приподнял бровь.

– На всякий случай, – пожал плечами Данила. – Бензина, видать, хватает. И даже если ты наберешь 911, но ничего не скажешь, то тебе сразу перезвонят, а если не поднимешь трубку, пришлют патрульную машину для проверки.

– Зачем?

– Ну, вдруг у тебя сердце схватило или маньяк влез в квартиру, а ты не успел сказать об этом оператору.

– Да-а… – только и смог сказать старлей.

* * *

Дверь открыла симпатичная невысокая девушка в домашнем халате. Она внимательно изучила старающегося дышать в сторону мужа, затем перевела взгляд на Данилу, точнее – на ссадину на его щеке.

– Это кто, задержанный? – Она скрестила руки на груди. – Берешь работу на дом?

– Добрый вечер, Мария, – перешел в контрнаступление иллюзионист. – Меня зовут Данила.

– Очень приятно, – мрачно сказала девушка, не двигаясь с места. – Вы новый сотрудник?

– Нет. – Данила покачал головой. – Просто на меня напали хулиганы, ваш муж меня спас, и я решил засвидетельствовать свое почтение жене этого мужественного человека.

Мария посмотрела на мужа:

– Ты в порядке?

– В порядке, – буркнул старлей и протиснулся вдоль стены в квартиру. Девушка нахмурилась.

– Я вас где-то видела. Не помню где, но ваше лицо кажется мне знакомым.

– Возможно – на плакатах? Или в рекламном ролике по телевизору.

Ее глаза широко открылись.

– Вы. Даниель Меджиславский, иллюзионист!

Данила молча поклонился.

– Да что же вы стоите на пороге? – Она чуть не подпрыгнула на месте.

– Потому что ты не пускаешь его в квартиру, – раздался из недр кухни мрачный голос Юлия.

– Да ладно тебе! – Маша отмахнулась. – Проходите, я чайник сейчас поставлю.

– Да я на минутку зашел. – Он попытался ретироваться, но дверь за спиной уже захлопнулась, отрезая путь к отступлению.

– Ну уж нет, – решительно сказала Маша, – без чая я вас не отпущу.

Даниле пришлось остаться. Через несколько минут на столе стояло нехитрое угощение: чашки с чаем, печенье в вазочке, открытая коробка конфет и бутылка красного вина.

– Я так рада, что вы к нам попали, – суетилась хозяйка, – жаль только, заранее не знала, а то бы нормальный стол накрыла.

Она уже переоделась в джинсы и разноцветную майку и, подперев ладонью подбородок, с интересом рассматривала гостя.

– А когда у вас премьера?

– Послезавтра. Я вас приглашаю.

– Спасибо, конечно. – Юлий зазвенел ложкой, размешивая сахар в чашке, – только не думаю, что получится.

Мария с упреком посмотрела на мужа, а Данила спросил:

– Можно салфетку?

– Да, конечно. – Хозяйка протянула ему сложенный вчетверо кусок бумажного полотенца. Но Данила не стал вытираться, тем более вытирать было нечего.

– Хотите увидеть фокус?

На самом деле, когда иллюзионист говорит эти слова, фокус уже произошел, или по крайней мере большая его часть. Но зритель, конечно, об этом не догадывается, ведь глупо сначала предупреждать того, кого хочешь обмануть, а затем под его пристальным взглядом начинать подготовку.

– Конечно, хотим! – ответила за двоих Маша.

– Тогда смотрите очень внимательно.

Данила взял салфетку указательным и большим пальцами левой руки, демонстрируя пустую ладонь правой, затем переложил салфетку в другую руку и показал, что левая ладонь тоже пуста.

Это необходимая часть показа. Перед тем как что-то явить, вы должны убедить зрителя в невозможности этого. В противном случае он решит про себя или скажет вслух, что вы уже держали это «что-то» в руках. Это правило непреложно как для микромагии, так и для сцены. Итак, вы показываете пустые ладони и разводите пальцы, подтверждая – в них ничего нет. Затем показываете тыльную сторону, и все окончательно убеждаются в отсутствии каких-либо предметов в ваших руках. Теперь делаем фокус – вуаля! Зрители в восторге!

Данила разорвал салфетку пополам, и каждая разорванная часть вспыхнула ослепительным синим пламенем. Через секунду огонь исчез, не оставив после себя ни пепла, ни дыма. Зато пальцы каждой руки держали по билету.

– Ура! – Маша захлопала в ладоши.

– Это вам. – Данила положил билеты на стол.

– Спасибо. Как вы это сделали?

– Это не я, просто у вас салфетки волшебные.

Юлий взял с плиты коробок спичек и поджег такую же салфетку. Повалил дым, и старлей бросил горящую салфетку в раковину. Горячий поток подхватил черные хлопья и закружил их по кухне.

– Ты забыл сказать «абракадабра», – усмехнулся Данила. – Я открою окно?

В распахнутые створки влетел порыв ветра. Иллюзионист потер еще болевший после удара затылок, и взгляд его остановился на неподвижно стоящей фигуре в дождевом плаще с капюшоном на противоположной стороне улицы. Казалось, незнакомец смотрит прямо на него, хотя лица видно не было. Данила зажмурился, снова потер затылок и открыл глаза. На улице никого не было. «Бред какой-то».

– Это было здорово. – Маша вертела в руках билеты. – А что такое «абракадабра»?

Данила тряхнул головой, отгоняя наваждение, и повернулся к Маше:

– Древняя магическая формула.

– Правда?

– Да. Если быть более точным, то это древнее арамейское заклинание, способное с помощью слов создавать предметы из ничего. Оно так и переводится – «творю словом».

– Так волшебство происходило по-настоящему? – зачарованно спросила Маша.

– Возможно, – улыбнулся Данила, – когда-то так и было. Ведь даже в Библии написано: «В начале было слово…» Правда, потом заклинание поменяли.

– Почему? – Юлий допил чай и отставил чашку.

– Потому что фокусниками вплотную занялась инквизиция. Если вы помните, инквизиторы уничтожали любую угрозу, которая только могла принести вред Римской церкви: катары, тамплиеры, масоны… Но самым известным противником, о котором помнят и в наши дни, были, конечно, колдуны и ведьмы.

– А фокусники тут при чем? – не поняла Маша.

– Фокусники попали в разряд опаснейших колдунов, разговор с которыми был в те годы короткий – на костер, и все дела. По этой причине бродячие фокусники всеми силами старались доказать, что делают свои чудеса не с помощью дьявола. Показывая очередной трюк, они осеняли себя крестным знамением, упоминали имя Иисуса Христа и говорили фразы, взятые из Библии. Например, такую: «Хок эст корпус меум» – «Сие есть тело мое», которую говорили священники при выносе святых даров. Естественно, за прошедшие века смысл этой латинской фразы забылся, и «Хок эст корпус меум» превратился в «хокус-покус», что во многих языках означает иллюзионный трюк. А на наших землях «хокус» трансформировался в «фокус». Вот так. Я вас не утомил своим рассказом?

Маша зачарованно молчала, Юлий тоже не перебивал и внимательно слушал. Данила поднялся:

– Я, пожалуй, пойду.

– Сидите, сидите! – Мария тоже вскочила.

– Благодарю, но уже поздно. У меня завтра последний день перед выступлением, надо выспаться.

– Тогда я вызову такси, – вздохнула хозяйка и пошла за телефоном.

Юлий проводил ее взглядом и тихо сказал:

– Спасибо. А то она меня совсем замучила: «Пойдем в театр, пойдем в кино…» Сам понимаю, что она права, но с моей работой… А тут я артиста домой притащил, да еще какого!

– Я вызвала, через пять минут будет. – Маша вернулась, и старлей, подумав, сказал:

– Мы обязательно придем послезавтра.

Часть II
ЯЩИК ПАНДОРЫ

Omne ignotum pro magneifico[2]2
  Все неизвестное принимается за великое (лат.).


[Закрыть].

Тацит

Глава первая

– Скажите, в мире нет волшебства? Сделайте так, чтобы оно появилось, и люди будут носить вас на руках.

Г. Гаррисон. Стальная Крыса на манеже

– Волнуешься? – Петр Зиновьевич на миг оторвался от регулировки подъемной машины и бросил внимательный взгляд на бывшего ученика.

– Конечно, – не стал скрывать Данила. Он вытащил из кармана плоскую фляжку и сделал глоток своего любимого «Камю».

– Смотри не переборщи, – недовольно буркнул Мастер, от которого не укрылось это движение. – Еще свалишься со сцены.

– С одного глотка ничего не будет, – успокоил Данила.

Его охватил легкий мандраж с момента пробуждения в день премьеры, и перед самым началом он решил позволить себе немного коньяка.

Данила немного отодвинул занавес. Зал был забит под завязку, хотя до начала оставалось еще двадцать минут.

– Полный зал, – сообщил он Наталке.

– А ты сомневался? – Она придирчиво осмотрела свой модерн-балет: ребята были одеты в блестящие черные костюмы и выглядели довольно стильно. Сам Данила, уже облаченный в черный замшевый костюм, одернул вниз длинный пиджак и поправил манжеты белой шелковой рубашки.

Сцена обязывает быть подтянутым и аккуратным, а шикарный костюм – безукоризненно держаться на сцене. Лишние детали здесь неприемлемы, они отвлекают зрителя и не дают ему сосредоточиться на трюках, которые показывает фокусник. То же и с реквизитом. Он должен выглядеть строго и дорого, но не раздражать зрителя обилием ненужных деталей.

Ребята начали разминку, а Ирочка, заметившая волнение иллюзиониста, решила его поддержать:

– Вы самый лучший фокусник на свете, все у вас получится.

Он с благодарностью посмотрел на нее, а Ира, подмигнув и сжав его руку, побежала разминаться. Данила уже давно заметил, что пятнадцатилетняя ассистентка неровно к нему дышит.

– Я пройдусь, – сказал Данила, и Мастер обеспокоенно оглянулся.

– Тебя не должны видеть до начала.

– Я на черный выход, – пояснил Данила.

Он обошел костюмершу, развешивающую сценические костюмы, которые предстояло менять ребятам по ходу выступления, и вышел в пустынный коридор. Мимо пролетела вездесущая Наталка. Последние сорок минут она носилась по театру от светооператоров к звукорежиссеру, проверяя каждую мелочь. То ласково улыбаясь, то грозно хмурясь, она давала последние наставления, но потом, решив не ограничиваться этим, продублировала все действия подробным списком и раздала каждому по бумажке.

– Ты куда? – Она на миг притормозила.

– Сейчас вернусь.

Он вышел на улицу и столкнулся с невысоким мальчишкой.

– Добрый день, – смущенно сказал пацан, и Данила узнал давешнего беспризорника. Сейчас на нем был видавший виды свитер грубой вязки и поношенные джинсы. Видимо, это был самый лучший наряд, который нашелся у него в гардеробе.

– Привет, Витя, ты чего здесь стоишь?

– Меня не пускают. – Пацан шмыгнул носом.

– А билет где?

Мальчишка отвел взгляд. То ли потерял, то ли продал, а потом решил все-таки прийти…

– Пошли. – Данила засунул так и не прикуренную сигарету обратно в пачку и открыл двери.

– Он со мной, – сказал он начавшему было подниматься вахтеру, и тот с недовольным видом плюхнулся обратно на затертый стул. Краем глаза Данила заметил, как пацан показал дядьке язык.

– А вы здесь работаете? – спросил мальчишка, с интересом оглядываясь по сторонам.

Данила завел его на балкон, где сидели родители ребят из балета Наталки. Поздоровавшись, он обратился к Витьку:

– Будешь отсюда смотреть.

Витька смог только восторженно кивнуть, расширившимися глазами поедая своего покровителя.

* * *

– Третий звонок! – предупредила Наталка и выстроила ребят в шеренгу возле пока еще закрытого занавеса. По громкоговорителю попросили отключить телефоны, а также не пользоваться камерами и фотоаппаратами.

– Ромчик, включай, – скомандовал Данила, и по бокам сцены послышалось змеиное шипение. Это заработали дым-машины, выпуская первые струи белых облаков, которые тут же застелили сцену, покрыв ее «до колен» полупрозрачным одеялом. Зазвучала спокойная, но загадочная музыка, призванная подготовить зрителя к началу представления. Недаром они столько просидели перед горой дисков. Музыка – один из важнейших элементов представления, она создает соответствующую атмосферу, заполняет паузы и увеличивает эффект от трюка.

Данилу, за спиной которого были сотни выступлений, била мелкая дрожь. Он знал – через несколько секунд мандраж пройдет, главное – пережить первые мгновения. Потом артист успокаивается и берет под контроль все действо. Сейчас же в голову лезли дурацкие мысли о провале.

Занавес пополз в сторону, открывая залитую призрачным светом сцену…

* * *

В зале погас свет, и люди притихли. Отъехавший занавес явил зрителям шесть неподвижных фигур, замерших в полумраке сцены.

Спокойная мелодия плавно перетекла в другую, более энергичную. Черные фигуры пришли в движение и начали странный, завораживающий танец. И когда музыка достигла своего апогея, раздался взрыв. Фигуры рухнули наземь, а в середине сцены из облака дыма появился маг.

Люди захлопали. Довольно осторожно, даже как-то стыдливо. «Ну же, ребята, разве это не было круто? Или вы видите такое каждый день? Не нужно строить из себя невозмутимых всезнаек, расслабьтесь, не жалейте ладони!»

Маг слегка поклонился, небрежным движением снял перчатки, подбросил их в воздух, и они превратились в белоснежного голубя.

Этим трюком Данила отдал дань великому Бартону, шоу которого подтолкнуло его когда-то к карьере иллюзиониста.

Теперь хлопков стало больше. Старались в основном люди, получившие билеты в подарок, пытавшиеся таким образом отблагодарить артиста. Правда, это не относилось к двум первым рядам. Мордатые чиновники сидели с похоронными лицами, словно на пленуме ЦК КПСС в момент объявления о смерти очередного генсека. Широкие крестьянские лица, привыкшие излучать важность и многозначительность, подчеркивающие высокий статус их владельцев, были похожи на гипсовые маски, не способные на проявление естественных человеческих эмоций.

Две девушки в облегающих блестящих платьях вынесли на сцену кусок тонкой материи и набросили ее на мага. Сквозь тонкую ткань видны магические пасы фокусника, вот он берется за край материи и сдергивает ее резким рывком – прямо посреди сцены возник автомобиль, на капоте которого и стоит улыбающийся маг!

Долгожданный гром аплодисментов был достойной наградой за это чудо, но фокусник уже перешел к следующей иллюзии…

Любой номер – это спектакль в миниатюре. И здесь играет роль все: костюмы, сюжет, музыка, освещение. Нелегко сделать так, чтобы все эти компоненты совпадали, но если это получилось, то на сцене происходит настоящее чудо.

Маг взмахом руки заставил исчезнуть ассистентов и остался на сцене один.

– Вам понравилось? – спросил он и, услышав в ответ одобрительный рев зала, улыбнулся – ему удалось завладеть вниманием публики. Главное теперь – удержать нить этого контакта до конца выступления.

– Спасибо. Я хочу сказать вам – до свидания…

В зале послышался недоуменный ропот: «Как – до свидания?», некоторые принялись изучать свои часы – прошло не более пятнадцати минут!

– Но не могу, – продолжил иллюзионист. – Потому что выступление еще не окончено.

Послышался облегченный смех. Это был один из стандартных способов расслабить публику, и ничто так в этом не помогает, как небольшая порция юмора.

– К концу моего магического шоу с вами тоже произойдут необычные вещи. Да, со всеми вами. Например, вы станете старше…

Снова смех. А вот теперь можно зрителя и попугать.

– Вы знаете, – начал он, – сегодня я развлекаю и радую вас своей магией, но когда-то, – его тон с каждым словом становился все мрачнее, – фокусников называли колдунами. Их боялись, за ними следили… – Он обвел серьезным взглядом притихший зал. – И охотились.

И вот уже на сцене стоит не одетый с иголочки артист, а средневековый маг-алхимик в черном балахоне до пола.

Тревожная органная музыка заставила передернуться большую часть зала.

А вот и жертва колдуна – юное, невинное создание с лицом ангела, одетого в белоснежные одежды. Пас рукой, и она послушно замирает, ее руки безвольно обвисают вдоль тела, а глаза закрываются.

А тем временем колдун кладет на два камня зеркало и с его помощью вызывает из недр ада кошмарного демона. Сначала из плоскости зеркала появляется рогатая голова, затем когтистые лапы и чешуйчатое тело.

Демон поворачивает голову к зрителям, и в зале слышится чей-то испуганный крик.

«Чудесно, у кого-то сдали нервы», – подумал Данила и начертил прямо в воздухе огненные письмена.

Демон разбежался и прыгнул на девушку. Казалось, сейчас он собьет ее с ног, но что это? Каким-то дьявольским способом рогатая бестия влетела прямо в живот девушки и растворилась в ней без остатка!

Маг накинул капюшон, уложил жертву на пол и встал над ней. Несколько зловещих манипуляций скрюченными пальцами, и тело девушки поднялось в воздух без всякой видимой опоры.

– Мне в задницу колет, – прошептала Ира, отвернув голову от зрительного зала. – Вы меня неровно уложили.

Несмотря на всю серьезность ситуации, Данила едва сдержал нервный смех. Слава богу, его гримасу под капюшоном рассмотреть было невозможно.

– Потерпи, – прошептал он. – Еще полминуты.

– Вам придется сделать мне массаж, – прошептала в ответ Ира.

Вот вертихвостка… Нашла время заигрывать!

На сцене появились новые персонажи: два инквизитора в мантиях и палач в кроваво-красном одеянии, с колпаком такого же цвета на голове. В руках он держал длинный широкий меч.

Короткая схватка – и колдун повержен. Он стоит на коленях, его голова покорно свисает с плеч, а над ней уже поднимается остро отточенное орудие средневекового правосудия. Меч на миг замирает в своей верхней точке, а затем под нечеловеческий вопль колдуна обрушивается вниз, снося голову в черном капюшоне.

Звучат праздничные аккорды. Инквизиторы поднимают балахон поверженного колдуна… Он пуст!

А дальше происходит вовсе неожиданное. Два взмаха меча – и убитые инквизиторы валятся на пол. Палач срывает свой красный колпак с прорезями для глаз, и ошеломленные зрители видят лицо колдуна, невероятным образом вселившегося в тело палача.

Вот теперь по залу прокатился настоящий гром оваций, не стихавший очень долго. Данила довольно улыбался – он снова их обманул!

Между фокусником и зрителями на протяжении всей программы происходит некое состязание: артист показывает свои чудеса, а присутствующие стараются их разгадать. Положительное здесь то, что зрители поневоле становятся участниками этого представления, а не пассивными созерцателями, как на обычном спектакле или в кинотеатре. Но тут же кроется опасность для иллюзиониста: сотни зрителей против тебя одного. Они следят за каждым твоим движением, пытаясь предугадать и рассекретить тебя. Но у артиста есть преимущество: используя десятки разнообразнейших приемов, он заставляет публику смотреть туда, куда ему нужно. Он завладевает умами присутствующих, отвлекает их разум и направляет по одному ему ведомому пути.

На этом шоу Данила решил продемонстрировать всю многогранность своего искусства: предметы появлялись и исчезали по одному мановению его рук, они превращались, трансформировались из одного в другой, изменяли свое местонахождение на сцене…

Так, помеченная купюра исчезла из кармана у одного зрителя и оказалась у другого, сидевшего в противоположном конце зала.

Чтобы исключить обвинения в использовании «подсадных уток», ассистентки бросали в зал большие надувные шары, повернувшись спиной к зрителям.

Потом появился большой белый экран, и все смогли насладиться зрелищем микромагии, передаваемой на него посредством камеры, снимающей столик, на котором Данила продемонстрировал ловкость своих рук: классические фокусы с картами, нахождение четырех тузов, превращение их в деньги, манипуляции с монетами – все это помогло разнообразить шоу и подтвердить неоднократно высказываемое Мастером выражение, суть которого заключалась в том, что настоящий иллюзионист обязан в первую очередь владеть искусством престидижитации. «Престо» на итальянском означает «быстрый», а «дижито» – «палец».

И вот настало время заключительного номера. На сцену выкатили огромное полотно в раме, а маг, одетый в белоснежную рубаху с закатанными рукавами и черные брюки, вынес в руках мольберт и кисти. Зазвучала песня, и даже далекие от музыки люди узнали голос вечно молодой Мэрилин Монро. Художник делал быстрые взмахи кистью, макая ее в краску, и вскоре на полотне из множества не связанных между собой штрихов стал появляться портрет самой знаменитой блондинки. Точность рисунка потрясала.

Когда картина была закончена, иллюзионист поднял с пола кусок блестящей материи, подбросил ее в воздух, и зрители увидели появившуюся женскую фигурку в знакомом каждому светлом легком платье, которое так легко взлетает от порыва ветерка.

В руках художника возникли бутылка вина и два хрустальных бокала, зависших в воздухе, пока в них лилось ярко-красное вино. Бокалы со звоном соприкоснулись, после чего последовал короткий чувственный танец.

Вдалеке послышались приближающиеся раскаты грома. Маг взял в руки дождевой плащ с капюшоном и надел его на звезду киноэкрана, недосягаемую мечту нескольких поколений мужчин.

Оглушающий грохот грома, вспышка молнии – и подброшенный сильной рукой плащ взмывает в воздух. Но он уже пуст. Вызванная из прошлого прекрасная Мэрилин растаяла, как утренний туман под солнцем.

Все. Занавес.

Только сейчас Данила почувствовал, что его рубашку можно выкручивать – так он вспотел. В зале зажегся свет, и фокусник услышал то, о чем мечтает каждый артист: шумные и несмолкающие овации.

Уставший и довольный, он вышел на поклон и в полной мере насладился аплодисментами. Какая-то девочка подарила букет, затем еще одна, и еще… Данила поклонился, собрал в охапку букеты и скрылся за занавесом.

И тут же на него налетели ребята, хлопая, обнимая и целуя. Подошла раскрасневшаяся Наталка и, поцеловав, довольно сказала:

– Это успех, поздравляю.

Андрей, все еще одетый в костюм колдуна, радостно подпрыгивал: