Текст книги "Опаленный звездами"

Я растянулся на койке и закрыл глаза. Вдох, выдох. Мерные удары сердца. Все вроде бы как обычно. Вируса в моем организме нет. Я был уверен, что в этом случае почувствовал бы какие-то изменения внутри себя, но ощущал лишь дикую усталость, боль и горечь. К ним мне за долгие годы уже удалось привыкнуть. Хрупкий мир вокруг постоянно норовил сломаться, и я своими неловкими попытками что-то изменить, как-то утвердиться в нем да еще и помочь при этом людям в итоге лишь все разбивал.

И резался этим битым стеклом.

07.01.2223

Я еще издалека увидел картину, поразившую меня до глубины души. Перед Иркиной койкой собралось человек шесть или семь. Люди толкали друг друга, что-то кричали, ругались.

Не понимая, что происходит, я поспешил туда.

– Куда полез? Займи очередь! – схватила меня за рукав какая-то старушка.

Я не мог ответить ей по-английски, хоть и понимал, о чем она говорит. Поэтому мне пришлось просто вырваться и подбежать к безумствующей толпе.

– Стоп! – закричал я.

Люди замерли, обратили взор на меня. У троих в руках были вещи Ирки. Еще один прижимал к себе две банки тушенки.

– Какого черта!.. – плюнув на языковой барьер, громко сказал я по-русски. – Кто дал вам право забирать вещи погибшей?

По интонации люди догадались, о чем я говорю, и недовольно забурчали:

– Новый закон! Сутки человека нет, можно вещи забирать!

– Ишь умник нашелся!

– Кто это такой-то?

Потом кто-то вдруг признал во мне того самого парня, который двенадцать часов сидел на карантине. Тотчас же люди попятились. Вокруг меня образовалось пустое пространство. Бабуля, которая минуту назад хватала меня за одежду, что-то втолковывая про очередь, принялась обтирать свои руки о штаны.

– Вещи верните! – железным тоном приказал я.

Они и это поняли. Банки с тушенкой и предметы одежды мгновенно оказались на койке Ирки. Я подошел и сгреб их в охапку.

Нет, не стану я оставаться в этом зале, с этими людьми, которые теперь казались мне голодными кровожадными зомби. Эти тупые порочные личности, ведомые низменными инстинктами, за несколько дней докатились до того, что придумали какие-то законы, оправдывающие воровство.

Конечно, это очень удобно!

Я пошел в третий зал, где стояли пустые стеллажи. Там я вроде бы забронировал себе место. Впрочем, не удивлюсь, если оно уже будет кем-то занято, а вещи и еда разворованы.

Даже в Забвении такого не было. Казалось бы, там ситуация еще хуже – надежды нет, псилиновая грибница медленно заражает организм ядом, по лесным дорогам ходят головорезы, за периметром живут генетические мутанты и психопаты. Опасность на каждом углу. Смерть, смерть, смерть. Но все это как раз и делало людей дружнее и добрее, что ли. Внешняя опасность и отсутствие надежды.

Вероятно, самое главное – надежда. Нас ведь спасут! Конечно же спасут. Самые стойкие переживут эпидемию, а потом навсегда сотрут из памяти минуты своего позора, торжества животного инстинкта самосохранения, когда звериный закон побеждает разум и тот, кто сильнее, плюет на общественные ценности.

Когда ты видишь, что светлый огонек совсем рядом, что достаточно опрокинуть своего товарища, чтобы добраться до него и выжить, то соблазн опуститься весьма велик! Гораздо проще проявлять героизм и стойкость, когда никакой надежды нет. Когда ты знаешь, что скоро погибнут все, лишь тогда и может восторжествовать настоящий коммунизм. Не тот, что строят в ЗЕФ, а настоящая уравниловка. Все лягут рядом. И не надо уже ничего делить, никого предавать. Вот уже и все люди – братья.

Добравшись до нового места, Смирнова я не застал. Побросав на койку припасы, отобранные у толпы, я мельком отметил, что мои вещи не тронуты, но настроение от этого не улучшилось. Цепочка ужасных событий, растянувшаяся на месяцы, к сегодняшнему утру настолько эмоционально истощила меня, что я теперь с трудом смог бы улыбнуться, даже если бы захотел. Казалось, мышцы лица атрофировались.

Я прилег на кушетку, вскрыл пачку с лимонным печеньем и забросил в рот кусочек.

На утреннем осмотре, перед тем как выпустить меня из изолятора, доктора поведали мне, что ни в нашем, ни в соседних убежищах никто не заболел. Подсчитав людей, выживших после катастрофы, мэр Харрис объявил, что осталась в живых только треть населения города, а именно – две тысячи человек. Заводы по первичной переработке ископаемых и шахты были закрыты. В аварийном режиме работал лишь космопорт. В принципе, там могли принимать и отправлять суборбитальные челноки. Их здесь было четыре, но два оказались повреждены ураганом. Еще один при попытке взлететь рухнул на городские кварталы, а на последнем поднялись в космос пилоты, встреченные нами.

Единственным средством эвакуации являлась транспортная автоколонна. Смирнов вчера тоже упоминал о ней. Доктора утверждали, что машины прибудут сюда уже к завтрашнему утру. Оставалось надеяться, что так оно и случится. Необходимо было спросить у агента, в нужную ли сторону нас повезут. Что делать, если окажется, что нас эвакуируют совсем не туда?

– Привет! – раздался вдруг надо мной женский голос.

На миг мне почудилось, что это Ирка, и я резко сел на койке. Это, конечно же, была не Рокель. Со мной здоровалась та девушка, которой Ирка делала массаж перед нашей ссорой. Кажется, ее звали Рейчел.

– Привет! – хмуро сказал я. – Какими судьбами?

– Да вот брата навещала, – пожала плечами девушка. – А тут смотрю, знакомый! Что с твоим лицом-то, кстати?

– Долгая история. – Я потер зачесавшийся вдруг лоб. – Если коротко, то упал.

– Понятно. – Рейчел явно разочаровал мой короткий ответ. – Удалось тебе вчера догнать свою девушку?

– А ты ничего не знаешь? – спросил я и уже после того, как задал вопрос, осознал, что мои личные трагедии, в общем-то, и не должны интересовать жителей Сент-Кросса.

Уж конечно, по всему убежищу мою поучительную историю не транслировали. Кто хотел выяснить, тот и выяснил.

– Я ее со вчерашнего дня не видела, – задумалась Рейчел. – Что-то случилось?

– Погибла она, – еще больше нахмурившись, сказал я. – На поверхность поднялась без защиты.

– Ох, ничего себе! – округлила глаза девушка. – Что же это она так?

– Давай не будем об этом, – попросил я. – Мы поссорились, она психанула и убежала. Вот так. Тебя ведь Рейчел зовут? – перевел я тему.

– Да, – кивнула собеседница. – А правда, что вы вместе со своим другом с Земли прибыли?

– Правда, – подтвердил я, ощущая, как спадает внутреннее напряжение.

– И как там? – немного неуверенно поинтересовалась девушка.

– В каком смысле?

– Ну, как там вообще? – Рейчел заправила за ухо светлый локон. – Какие там условия?

– На Земле? – снова переспросил я. – Ну, ты же наверняка по визору многое видела.

– Да, но это ведь был визор. Ты ведь оттуда родом, неужели ничего не можешь рассказать?

Я задумался. Действительно, как там – на Земле? Для меня всегда были естественными и запах нагретой солнцем травы, и шелест ветра в листве деревьев, и лунная дорожка на водной глади озера. Но как объяснить это тому, кто ни разу не был на этой планете?!

Вот оно – поколение колонистов, ни разу не видевших мир, породивший человека. Мы ведь, балансируя на грани катастрофы, продолжаем семимильными шагами бежать вперед. Экспансия растет. Хотим мы того или нет, колонии обретают независимость.

Интересно, наступит ли такое время, когда люди перестанут помнить, с какой планеты они начали свой звездный путь?

– Земля прекрасна, – начал я. – Если смотреть из космоса – это огромный сине-зеленый шар, окутанный перламутровой вуалью облаков. Ты можешь различить белые цепи гор, лазурные полоски океанических шельфов, густую зелень лесов, желтизну пустынь и степей…

– А как там на поверхности? – перебила меня Рейчел. – Там тепло? Там бывает так, что совсем нет дождя?

Я посмотрел в серые глаза девушки и продолжил:

– Там, где бывал я, дождь шел не часто. В голубом небе светило солнце. Особенно красиво было на закате и восходе. Когда солнце находится у самого горизонта, все небо окрашивается розовато-фиолетовыми красками. Одна половина небосвода – яркая и светлая, а другая темнеет, на ней зажигаются первые робкие звезды.

– Звезды, – завороженно произнесла Рейчел и присела на край койки. – Мы тут совсем не видим звезд. Я еще ни разу не была на суборбитальном челноке. Говорят, он взлетает над тучами. Можно увидеть солнце и звезды…

Сердце мое невольно сжалось. Бедные дети, они даже не могут увидеть звезды!

– А зима? – снова стала спрашивать девушка. – У вас ведь бывает холодно, да?

Я вспомнил, что эксцентриситет орбиты Джейн очень мал, а ось планеты почти перпендикулярна плоскости эклиптики. Поэтому в колонии не бывает смен времен года. Единственный материк окружен океаном – люди туда не суются. На экваторе все время стоит одна и та же погода: плюс пятнадцать градусов и дождь.

– Да, – кивнул я. – У нас бывают зимы. Зимой с неба идет снег, деревья сбрасывают листья, их тонкие ветви из-за снега становятся серебристыми. Это очень красиво.

– Представляю себе. – Глаза Рейчел затуманились. – А леса? Какие они?

Я снова оказался сбит с толку ее вопросом. Верно, здесь ведь совсем нет лесов.

– Леса? Они густые и наполнены жизнью. Летом, когда тепло, там растет трава и ягоды, снуют туда-сюда разные звери. Высокие деревья закрывают небо и нависают над головой зелеными шатрами.

Я понял, что могу рассказывать о доме вечно. Раньше я принимал как должное то, что родился на Земле. Я старательно делал вид, что мне не нужна эта планета, настойчиво рвался в космос и вот теперь понял, насколько же красива наша Земля. Может, я и не землянин по происхождению, но мне очень захотелось попасть домой.

Я всегда хотел невозможного. Путь-то мне на Землю теперь заказан.

– А у нас тут хиллеры, спорники и дождь, – надула губы Рейчел. – Родители обещали меня и брата сводить на экскурсию в экоцентр, деньги копили, но вышло все совсем по-другому.

– Что с твоими родителями?

– Погибли, – грустно выговорила девушка. – Мы у самого космопорта жили. Когда паника началась, один из челноков попытался взлететь. Но в нем, похоже, сидели уже зараженные пилоты. Что-то у них не так пошло, и челнок свалился на соседний дом. Был взрыв, пожар. Пламя вскоре перекинулось и к нам. Родители помогали мне с братом выбраться из огня, и в итоге их придавило рухнувшими перекрытиями.

Рейчел замолчала. Я, поддавшись неожиданному порыву, вытянул руки и сжал ее ладошку в своих.

– Все будет хорошо! Эпидемию победят, ты поступишь учиться и уедешь куда-нибудь в цивилизованный мир. Все обязательно будет хорошо!

– Спасибо! – всхлипнула девушка, и я увидел, что в глазах ее стоят слезы.

В этот момент к нам подошел Смирнов.

– Привет! – поприветствовал он меня и смутившуюся девушку, после чего обратился к ней: – Как у вас с братом дела?

По этому вопросу я заключил, что агент уже успел познакомиться с Рейчел. Интересно, как это произошло?

– Здравствуйте, – ответила девушка. – Спасибо, у нас все в порядке. Ждем эвакуации.

– Да, завтра будут машины, – сдержанно кивнул агент. – Они уже сутки в пути. Я лично прослежу за тем, чтобы для тебя эвакуация прошла без проблем!

Рейчел встала с моей койки, явно готовясь уходить, а я с недоверием посмотрел на Смирнова. С чего это он стал так заботиться о едва знакомых людях? Агент и обо мне-то сначала пекся только из-за того, что выполнял задание. Уже значительно позже я сдружился с ним и мог теперь полностью ему доверять.

Очень интересно!

– Не могла бы ты ненадолго оставить нас с Сергеем наедине? – спросил Смирнов, не дождавшись, пока девушка покинет нас.

– Да, конечно. – Рейчел смутилась еще сильнее и, помахав мне на прощание, упорхнула.

– Ты с ней поосторожнее, – сказал Смирнов, как только она ушла.

– А что такое? – не понял я.

– Мала еще, – пояснил агент. – Влюбится – потом не отцепишься. А полиции только дай повод на чужака наброситься. Увидят тебя с ней, будут докучать.

Я чуть не поперхнулся.

– Ты это серьезно? Я только что с ней познакомился! Я побитый, уставший до чертиков, только из изолятора, а ты всякую мерзость подозреваешь! Да и невесту свою я лишь вчера похоронил. Неужто думаешь, что у меня души не осталось?!

– Ничего я не думаю, – покачал головой Смирнов. – Просто предупреждаю. Люди здесь разные живут. Население невелико, значит, чужаки всегда на виду. Тем более все пережили такое потрясение с этой катастрофой. Надо же кого-то обвинить хоть в чем-нибудь, злость сорвать. Вот и говорю, что лучше тебе с девочкой поменьше общаться!

– Сам-то ты ее откуда знаешь? – вздохнул я.

– Она сестра того парня, который вчера за нами увязался к южному выходу, – ответил агент. – Вчера и познакомились. Очень красивая, не находишь? – неожиданно добавил он и, поймав мой удивленный взгляд, поправился: – В чисто эстетическом смысле!

Неужели кто-то в состоянии пробудить сильные чувства в душе Смирнова? Неужели я увижу влюбленного агента?

– Чего ты на меня так смотришь? – не выдержал Смирнов.

– Это все, что ты хотел мне сказать? – ушел от ответа я.

– Нет. – Лицо Смирнова снова приняло невозмутимое выражение. – Я хотел поговорить о другом.

– Я слушаю.

– Сначала мне хотелось бы узнать, какого черта ты побежал вслед за своей подружкой на поверхность? Неужели ты не понимал, что рискуешь всем? Помнится, на Марсе я предупреждал тебя по этому поводу! Ты не должен действовать так опрометчиво! Сначала надо все обдумать и взвесить, а потом уже делать. Эмоции – плохой советчик!

– Только эмоции делают нас людьми, – возразил я. – А действовать надо было быстро!

– Все равно ты не смог ее спасти, – фыркнул Смирнов. – Переполошил всю охрану, врачей и меня! Стоило ли это того?

– Стоило! – Я вызывающе поднял подбородок, глядя агенту в глаза. – Жизнь всегда стоит того, чтобы ее спасать!

– Всегда ли? – поднял бровь Смирнов. – Иногда приходится выбирать, чья жизнь важнее. Ладно, будем надеяться, ты поймешь, что был не прав. У меня к тебе есть вопрос.

– Какой? – спросил я, предполагая, что агент сейчас разразится очередной порцией нравоучений.

– Расскажи, кто напал на тебя. Вчера ты был не совсем адекватен, что-то плел про очень быструю девушку и мужчину-гипнотизера.

– Ничего я не плел! – возмутился я. – Именно они меня и заманили в ловушку! Сначала я ощутил, что кто-то вмешался в мое сознание и заставляет гнаться за девушкой. Но как бы быстро я ни бежал, мне не удавалось ее догнать. А потом я остановился, и на меня набросился этот тип. Глаза у него странные были. Неживые какие-то…

– Интересно, – нахмурил брови агент. – Вмешательство в чужие мысли – очень необычное умение для человека. За такими наблюдают с рождения, они чаще всего оседают в спецслужбах.

– Спасибо! Это я по себе знаю!

– Может, все-таки всему причиной джейн?

– Нет, – твердо сказал я, вспоминая взгляд странного мужчины. – Это были вполне реальные люди. И огрели меня по голове вполне реально!

Я потер повязку на лбу и неожиданно очень ярко увидел то место, где встречал человека с такими же мертвыми глазами. Это произошло на Марсе, в баре. Меня тогда еще посетило странное видение с трупами людей.

Кто же это такие? Организация маньяков, вскрывающих людям головы и высасывающих мозги? Кажется, охранники упоминали вчера о подобных случаях.

– Пусть будет так, – сказал Смирнов. – Потом будем разбираться, сейчас это мало что меняет. Есть еще кое-какие новости.

Я промолчал, ожидая продолжения. Про свои подозрения я пока решил не говорить. Незачем лишний раз напоминать агенту про то, что я убежал из-под его опеки на Марсе. Наверняка он опять станет читать мне лекции про ответственность.

Смирнов стал говорить дальше:

– Я только что ходил к начальству, чтобы узнавать про колонну. Мэр меня лично, конечно, не принял, но у его помощников мне удалось выудить довольно любопытную информацию. Во-первых, автомашины прибудут утром.

– Это я уже знаю, – перебил я его.

Агент поморщился.

– Я в курсе, что ты это знаешь. Важно другое – мест хватит только для половины жителей города.

– В смысле?

– В прямом смысле! Увезут лишь тысячу.

– Но здесь же в два раза больше! Они что, оставят людей?

– Именно про это я и говорю, – холодно произнес агент.

– Значит, каждый второй останется тут и попадет в землетрясение, – ошарашенно проговорил я. – Выходы завалит, а пресная вода, припасы и электричество закончатся. Все погибнут…

– Вот именно, – мрачно подтвердил мои мысли Смирнов.

– Нас бросят тут умирать?

– Не думаю. Я постарался доказать им, что мы очень нужны. Не знаю только, получилось ли.

– А что ты им сказал?

– Сказал, что мы опытные солдаты, принимали участие в подавлении мятежей на Фронтире.

– Думаешь, это поможет?

– А почему нет? Надо же будет отстреливаться от тех, кто останется здесь, – криво улыбнулся агент. – Думаешь, нам дадут уйти просто так?

Вот так расклад. Зря я думал, что чувства во мне атрофировались. Выяснилось, что я по-прежнему легко погружаюсь в состояние шока.

Я, конечно, ожидал каких-то подвохов, но думал, что руководство колонии все-таки постарается эвакуировать всех.

– Они же смогут потом вернуться, – пришла мне в голову новая мысль. – Рейс ведь можно повторить! Неужели землетрясение пережить нереально?

– Мне кажется, шансов выжить у оставшихся почти нет, – покачал головой Смирнов. – Подвижки в грунтах вызовут трещины во всех бункерах. Где-то прорвется гидроизоляция, где-то просто обрушатся своды. На поверхности люди долго не протянут без специальной подготовки и оборудования. Противогазов тоже не так уж много.

– Когда люди поймут, что их бросают, найдутся паникеры – и начнется бойня!

– Да. Мне пришлось врать, чтобы обеспечить нам места в машине.

Я все еще пытался до конца осознать новости, принесенные агентом.

– Значит, мы будем стрелять в тех, кто попробует нам помешать? В безоружных людей?

– Хочешь поменяться местами? Они не станут сомневаться, поверь мне!

Я вспомнил, как люди делили Иркины вещи. Конечно, они не будут сомневаться.

– Такое ощущение, что вся эта планета сходит с ума! – поделился я своими подозрениями.

– Это точно, – задумчиво кивнул агент. – Я уже давно летаю по мирам Фронтира и Солнечной системы. И знаешь, мне все больше кажется, что каждый из них не в себе. Всякий раз это безумие проявляется по-своему.

– Ну а Рай?

– Что Рай? Коэффициент землеподобия – еще не показатель нормальности мира. Когда все слишком просто и все получается – это ведь тоже ненормально!

– Наверное, да, – хмыкнул я. – Но лучше уж так, чем как здесь…

– Кстати, даже на Земле сейчас неспокойно, – сказал Смирнов. – В ЗЕФ уже идет война. Это еще одна новость, которую я хотел тебе рассказать.

– Ого! – недоверчиво округлил рот я.

– Мне удалось раскрутить одного из вице-мэров на откровенный разговор, – поделился агент. – В Федерации сейчас довольно сложная обстановка. Правительству пришлось выкладывать на суд общественности все материалы об оврах и липовой войне с АС.

– Серьезно? – не поверил я. – Неужели люди дожали-таки Секретное ведомство?

– Не вижу особых причин для радости, – нахмурился Смирнов. – Там начинается гражданская война, понимаешь? На сцену вылезло много разных деятелей, которые хотят поделить Федерацию. Ты же наверняка знаешь, что сразу после войны с роботами, во времена разрухи та территория, которую сейчас занимает ЗЕФ, был поделена на сотню с лишним государств. Население этих земель все еще помнит свои корни. Многие хотят выйти из состава Федерации, многие просто не согласны с захватом их территорий славянами. Как любое многонациональное образование, Федерация – это целый клубок проблем. И вот теперь, когда наступил внутренний кризис, гражданская война будет вестись не между двумя силами, как это часто бывало в истории. На территории ЗЕФ начнется натуральная мясорубка. Сначала все эти группировки объединятся в две основные силы – сепаратисты и их противники. Потом, после победы одной из сторон, выигравшие начнут грызню между собой.

Я размышлял над словами агента. Если европейцы станут жечь друг друга водородными бомбами или спутниковыми лазерами, то вся планета превратится в ад! Что-то и АС с Восточным Альянсом должны сделать. Не могут же они допустить подобное! А может, и Свободная Африка найдет в себе силы как-то повлиять на ЗЕФ.

– Сейчас уже нельзя вернуться? – спросил я.

Смирнов усмехнулся.

– Не валяй дурака. Ты попросту не успеешь! Экспедиция к Кваарлу летит через подпространство, а ты все еще тут. Будешь сражаться на баррикадах, пока до Земли не доберутся Изначальные?

Я покачал головой.

– Не представляю, как мы сможем долететь до Кваарла. На орбите три патрульных космолета. Они уничтожают все, что взлетает отсюда.

– Главное, что я смогу в скором времени связаться с нашим форпостом. Оттуда должны прислать подкрепление. Сейчас самое важное для нас – добраться до Блек-Лейка.

Смирнов встал, показывая, что разговор окончен.

– Подожди! – остановил его я. – У меня еще есть к тебе пара вопросов.

– Да?

– Во-первых, откуда тебе стало известно о делах на Земле?

На скулах Смирнова проступили желваки.

– Я же сказал, от вице-мэра.

– Так я и поверил, что он тебе выболтал информацию! Пытал его?

– Нет, – отрезал агент. – Пришлось его напоить.

– Тогда понятно, – усмехнулся я. – Я уже стал худшее предполагать, думал, что ты людей по подвалам мучаешь.

– Ты говорил, у тебя два вопроса! – напомнил Смирнов.

– Да, – кивнул я. – Второй вопрос про Мартинес. Помню, что ты упоминал про ее татуировку. Якобы сержант принадлежит к спецназу Восточного Альянса.

Смирнов снова присел на кушетку.

– Чего это ты про нее вспомнил?

– Думаю, почему человек из ВА крутится возле меня.

– Не так уж она и крутится, – развел руками агент. – Может, это просто случайность.

– И все же, – настаивал я. – Ты обещал рассказать про наколку!

– Мартинес – боец. Татуировка в виде дракона означает, что человек прошел школу боевых искусств. Раньше на руке изображали тигра с драконом, а школа звалась Шаолинь. Ты, наверное, о ней знаешь.

– Слышал, – согласился я, пытаясь представить, каково это – быть мастером боевых искусств. – А теперь Шаолиня уже нет?

– Почему? Есть. Теперь в Альянсе становится все больше разного рода последователей древних монахов. Самые могущественные среди них – это школа Красного Дракона. Мартинес носит их татуировку.

– Я слышал, что в Альянсе частенько делают наколки разные преступники.

– Якудза, – кивнул Смирнов. – Только Красный Дракон не из их числа. Они сейчас поставляют охрану для самого Императора. К такой организации якудза подобраться пока не может.

Я удивленно покачал головой. Неужели Мартинес действительно прошла эту школу? Неужели ей было суждено охранять императора Восточного Альянса? Но как она оказалась здесь?

– Странно, – сказал я. – Фамилия совсем не восточная…

– Расовая принадлежность для школы не имеет значения, – улыбнулся Смирнов. – Главное – быть сильным духом!

– А-а! – понимающе протянул я. – Может быть, ты просветишь меня, почему эта женщина оказалась в колонии Джейн вместо коридоров императорского дворца?

– Боюсь, на этот вопрос она сможет ответить только сама, – сухо сказал Смирнов.

Не совсем так! Если чутье не изменит мне в очередной раз, то я и сам могу попытаться проникнуть в тайны сержанта.

Я прикрыл глаза и попробовал коснуться своего дара, готовясь ощутить боль в голове.

– Здравствуйте! – раздался приветливый голос в паре метров от койки, на которой я сидел.

Черт! Я тряхнул головой и открыл глаза. Передо мной стоял Ричард.

– Здравствуй, – хмуро поздоровался с парнем Смирнов и поспешил удалиться.

– Привет. – Я постарался скрыть раздражение.

Действительно, Ричард ведь ни в чем не виноват. Откуда ему было знать, чем я занят?

– Я тут просто хотел спросить. – Парень немного помялся, затем медленно и сдержанно продолжил: – Мы с сестрой хотим улететь с планеты вместе с вами. Что нам нужно сделать, чтобы вы взяли нас с собой?

Я мысленно застонал. Только этого не хватало.

– Ричард. – Я подбирал слова. – Ты не имеешь никакого понятия о том, куда мы летим! Наша цель сейчас – не Земля. Мы прилетели сюда, чтобы навестить старого друга. Но он погиб, так и не встретившись с нами. А теперь нам нужно двигаться дальше, на самые задворки Фронтира!

– Мы с Рейчел хотим посмотреть на звезды, – твердо сказал Ричард. – Если вы не возьмете нас с собой, то мы угоним челнок!

Черт возьми. Ну что за ребячество?

– Сколько тебе лет, парень? – спросил я.

– Скоро будет девятнадцать. Целых девятнадцать! Понимаете?

Я тяжело вздохнул. В свои девятнадцать я коротал дни в Забвении и даже не помышлял о том, что попаду в космос. Парня можно понять. Но как бы мне ни хотелось помочь ему и его сестре, я просто не смогу это сделать! Мне не удастся протащить их на секретный космолет ПНГК!

– Ты еще слишком молод.

– Значит, не понимаете, – покачал головой Ричард. – Что мне светит здесь? Особенно теперь? Родителей больше нет, мне придется работать в шахтах или на конвейере, а Рейч может стать только официанткой или шлюхой. На образование денег нет. На то, чтобы выбраться отсюда, денег тоже нет! Для того чтобы что-то достичь, надо вкладывать эти чертовы деньги! «Деньги – это чеканная свобода», – говорил Федор Достоевский. Но и она меня устроит! Я даже не знаю, как буду платить за тепло и воду, когда нас эвакуируют.

– Может, тебе просто дать денег? – Я задумался.

Пообещать-то я могу. Мне вот тоже пообещали на Марсе миллионы кредитов. Но когда все это реально окажется в моих руках? И доживу ли я сам до этого светлого дня?

– Вы снова не поняли. – Ричард нервно сцепил пальцы. – В колонии Джейн у нас просто нет шансов чего-то достичь. Я хочу сделать в жизни что-то большое, а не сидеть тут, сводя концы с концами.

– Я подумаю, – хмуро сказал я. – Ничего обещать не могу. Все решает мой друг, я всего лишь сопровождаю его.

– Да? – удивился Ричард. – Мне казалось, что вы – главный!

Я поморщился, но ничего отвечать не стал.

Ричард поднялся.

– Можно еще кое-что спросить?

– Конечно.

– Ничего, если мы с Рейч поедем с вами в одном фургоне?

Наконец-то парень задал простой вопрос.

– Хорошо. – Я, не раздумывая, кивнул. – Буду рад вас видеть.

Ричард серьезно кивнул мне и ушел. Наверное, хочет рассказать новости сестре.

Да что на них всех нашло? Волнуются перед поездкой? Я вспомнил, что хотел сосредоточиться на Мартинес и выяснить правду о ней, но чувство, возникшее при касании чутья в прошлый раз, теперь почему-то бесследно исчезло.

Я выругался и встал с койки, решив проведать Жукова и сержанта. Может, что-нибудь удастся выяснить и без помощи дара. Не одному же Смирнову выуживать информацию! Да и сидеть здесь наедине со своими мыслями мне совершенно не хотелось. Как только я закрывал глаза, передо мной тотчас же возникало лицо умирающей Ирки. Язвы, гной, хриплый кашель и кровь.

А потом в ушах раздавался звук выстрела.

Я прошел через низкое помещение к выходу в коридор и старался не обращать внимания на хмурых людей, лежавших на койках.

Мысли в голове крутились самые разные. То я думал про Ирку, то про землетрясение и эвакуацию, то про войну в ЗЕФ.

Вернусь ли я с Кваарла? И отпустят ли меня, когда все закончится?

Как же плохо, что я больше не могу видеть будущее! Надо попытаться узнать у Смирнова, не билет ли это в один конец. Может быть, я слишком легко ввязался в эту авантюру? Может, не стоило так доверять Руснаку и Иванову?..

По возвращении с планеты овров мне придется решить еще много разных проблем. Если в ЗЕФ будет все так же нестабильно, то, наверное, придется лететь туда. По этому поводу у меня возникали самые противоречивые чувства.

Парадокс! Меня вновь тянет на Землю, но не хочется попадать в Западно-Европейскую Федерацию.

Жукова я встретил в главном зале убежища. Инженер сидел, уставившись в книгу, и что-то жевал.

– Что читаешь? – спросил я у него.

Парень вздрогнул, подскочил на месте и выронил книгу.

– Стругацких читаю, – сказал он, поспешно подбирая небольшой томик. – Послушай, какие верные слова: «Разум есть способность использовать силы окружающего мира без разрушения этого мира».

– Да уж, в разрушении люди всегда были сильны. Выходит, разума у нас нет? – заметил я и, не дожидаясь ответа, сменил тему: – Как у тебя дела?

– Ты просто так интересуешься, или тебе что-то от меня нужно? – настороженно спросил Жуков. – У меня сейчас катастрофически мало времени для всяких словесных фокусов!

Я помолчал, собираясь с мыслями.

– Я хотел просто спросить кое-что про сержанта Мартинес.

– Ну, спрашивай! – пожал плечами Жуков. – Я ее почти не знаю.

– Как давно она появилась на планете?

– Да уже несколько месяцев тут, насколько мне известно, – нахмурился инженер. – Через пару недель, как приехала, пошла в полицию работать. А что такое?

– Все в порядке, – улыбнулся я. – Просто интересуюсь.

– Такие люди, как ты, просто так ничего не делают! Ты что-то почувствовал в ней или почувствовал что-то к ней?

– Просто интересуюсь, – повторил я. – Не надо мне тут всяких намеков!

Похоже, Жуков окончательно уверился в своей теории, а я так ничего и не узнал.

– А сейчас, кстати, Мартинес где? – спросил я.

– Вроде наверху, – почесал затылок инженер и вдруг хмыкнул: – Здорово тебя отделали! Это были мерзкие и ужасающие маньяки, живущие на поверхности данного бренного мирка?

– Чего? – не понял я.

– Я слышал, что тебя маньяки избили и чуть не поживились твоими внутренностями!

– Ну, вроде того, – замялся я.

– Чего ты там искал-то один в сумерках?

– Надо было. Да и день еще стоял, когда я выбежал. – Меня охватило настойчивое желание закончить неприятный разговор.

– Ясно, – вздохнул Жуков и добавил с неподдельным интересом: – А тебя там не изнасиловали часом?

– Пошел ты! – огрызнулся я и добавил: – До новых встреч!

Разговаривать с инженером мне больше совершенно не хотелось. В голову пришла другая идея о том, кто может помочь разузнать что-нибудь про сержанта Мартинес и ее связи с ВА.

– Я так и знал! – донеслись до меня слова Жукова. – Не бойся! Я никому не скажу!

Вот ведь гад! Издевается!

Печатая шаг, я пошел обратно. Нужно найти Ричарда. Почему я сразу не догадался прежде всего поговорить с ним?

Ричард сидел на своей койке. Он как-то успел проскочить мимо меня, возвращаясь от сестры. Интересно, почему они все-таки в разных залах живут? Надо будет при случае поинтересоваться.

– Привет, – сказал я, присаживаясь рядом с ним.

– Привет, – автоматически повторил Ричард.

Было видно, что он о чем-то усиленно думает.

– Я у тебя много времени не займу, – поспешил заверить его я. – Помнишь, ты говорил, что сможешь побеседовать с людьми, раздобыть информацию?

– Помню.

Взгляд парня сфокусировался на мне. Теперь он слушал меня внимательно.

– Нужно что-то выяснить?

– Ты знаешь сержанта Мартинес? – спросил я, наблюдая за его реакцией.