Текст книги "Быть русским"

Истоки и смысл российской гомофобии

Посвящается Антону Котеневу

Россию не любят. Ни внутри самой России, ни за рубежом.

Однако не любят её за разное. Для русского страдальца в драном ватнике Россия – это скверный климат, плохие дороги и маленькие зарплаты. Всё это ужасно, но хотя бы понятно. Однако за что не любить Россию тем, кому выпало счастье золотое – родиться в Лондоне, Париже, Нью-Йорке? А то и в самом сердце Вселенной, волшебном Лос-Анжелесе? Чем мы так не милы этим прекрасным людям, мы и наша угрюмая Родина? Чего они к нам привязались?

Если мы об этом спросим прямо, на нас, вероятнее всего, выльется ведро пропаганды. Типа – русские и такие, и сякие, и пьяные, и чумазые, и бомбой-то мы всему миру грозили, и коммунизм-то у нас был, а теперь у нас Путин, который как бы не хуже того коммунизма. Каковой Путин установил здесь жесточайшую диктатуру, преследует нацменьшинства, а также развёл антисемитизм, сексизм и гомофобию. Фу такими быть!

На большую часть всех этих обвинений дорогой россиянин только усмехнётся горько, а то и скажет «ах, если бы». Не такие уж мы и чумазые. И водки пьём поменьше, чем разные прочие шведы и ирландцы (каковых тем не менее все любят даже нахрюкавшихся). Коммунизм у нас был, никакой радости не доставил, ну так и у других тоже всякое бывало – фашизм, например. Нацменьшинства у нас никто не преследует, а как бы даже и наоборот. Антисемитизм сохранился лишь в преданиях, а товарищи евреи живут припеваючи, всем на зависть. Наконец: о каком сексизме речь, если у нас тёток-начальниц больше, чем в любой другой стране мира?

Остаётся только гомофобия. В этом обвинении есть хоть какая-то правда.

У нас и впрямь не любят гомосексуалов. И, кстати, называют не на международный манер «геями», а гадкими словами – то «гомосеками», а то и «пидарасами». А быть пидарасом – это не та репутация, которую хотел бы иметь успешный российский мужчина.

При этом в Лондоне, Париже, Нью-Йорке, и особенно в волшебном Лос-Анжелесе к представителям нетрадиционной ориентации относятся существенно добрее и снисходительнее. Несмотря на то, что у западной гомофобии корни будут поглубже нашей. В конце концов, они ещё не забыли о христианском наследии. А также юридическом – за эти самые дела европейские законы карали всю историю.

В старой доброй Британии гомосексуализм всегда был почтенной национальной традицией, особенно в среде высших классов. Однако и его публичное осуждение и наказание тоже были почтенной национальной традицией. Первый британский закон против гомосексуализма был принят в 1533 году («Акт о содомии»), причём преступников приговаривали к повешению.

Впоследствии петлю заменили на отсидку, зато законы так хитро усовершенствовали, что стало возможным сажать «за это» даже в тех случаях, когда доказать сам факт содомии было невозможно – так называемая «поправка Лабушера». По этой поправке были осуждены Оскар Уайльд и Алан Тьюринг. Уайльд отсидел, Тьюринг согласился на химическую кастрацию. Произошло это во вполне цивилизованном 1952 году, между прочим… В других европейских странах ситуация была ещё и похуже: до XVIII–XIX веков содомитов вполне себе сжигали на кострах.

Сравним же это с Российской Империей и СССР.

В России гомосексуализм считался грехом, но не особенно серьёзным. Запретил это дело официально Пётр I, и то исключительно в армии – с целью поддержания дисциплины. На самом же деле Пётр тупо копировал западные военные уставы, где это было прописано. В УК – конкретнее, в «Уложение о наказаниях уголовных и исправительных» – гомосексуализм попал в 1835, при Николае I, в основном из соображений подражательных – «сделали как в Германии». Причём само наказание ввели только в 1866-м: лишение прав состояния, порка и ссылка на поселение (в случае изнасилования – каторга). Что, конечно, сурово, но это всё-таки не смертная казнь и не кастрация.

Что касается темы элитного гомосексуализма, то российская элита в этом отношении значительно уступала запад но-европейской, но совсем уж невинной тоже не была. Особенно забавным было то, что разбираемому нами пороку были подвержены не только и даже не столько какие-нибудь либералы, но и люди безупречно консервативные. Например, граф Уваров, автор известнейшей триады «православие – самодержавие – народность», или князь Мещерский, издатель и редактор крайне правой газеты «Гражданин». Или, скажем, Андрей Муравьёв, автор знаменитого «Путешествия ко святым местам в 1830 году», привёзшего в Петербург египетских сфинксов… Причём нельзя сказать, что все эти люди как-то очень шифровались, нет. Кто чего и с кем – это были обсуждаемые темы. Пушкин написал известнейшую эпиграмму на Дондукова-Корсакова («В Академии Наук заседает князь Дундук»), имея в виду именно его пристрастия. Владимир Соловьёв назвал Мещерского «Содома князем и гражданином Гоморры» в том же смысле.

Подводя итоги. Историческая Россия была одной из самых терпимых европейских стран – если вообще не самой терпимой. При этом никакого культа гомосексуальности в России тоже не было. Отношение русского общества к геям было презрительно-снисходительным. «Гадость, конечно, но пусть их – вреда особого вроде нет».

Очень точно выразил это отношение Фёдор Сологуб в своём стишке 1891 года («На семейном совете»):

 
– Наши мальчики любят друг друга так страстно,
Что совместно и спят…
– Разгонять их по койкам, ей-Богу, напрасно;
Пусть слегка пошалят:
Ведь ребенка они не родят,
Значит, вместе им спать не опасно.
 

К чему всё шло? К декриминализации «этого дела». Например, отец писателя Набокова, русский юрист и сооснователь кадетской партии Владимир Дмитриевич Набоков выступал за полную отмену наказания за гомосексуализм и много поспособствовал его смягчению. В Уголовном Уложении 1903 года было прописано: «Виновный в мужеложестве наказывается: заключением в тюрьму на срок не ниже трех месяцев». На фоне европейских страданий по этому поводу это смотрится очень либерально. И всем было понятно, что где-нибудь к началу двадцатых году тему окончательно закроют.

Так оно и вышло, только уже не в России, а в СССР. В УК РСФСР 1922 года статей «за мужеложство» не было.

Однако 1933 году заместитель председателя ОГПУ Ягода решил качнуть тему. Он устроил облаву на педерастов, обосновав это следующими соображениями: «Актив педерастов, используя кастовую замкнутость педерастических кругов в непосредственно контрреволюционных целях, политически разлагал разные общественные слои юношества, в частности рабочую молодёжь, а также пытался проникнуть в армию и на флот». Ну то есть педерастов обвинили в том, что они являются сообществом, не подконтрольным советской власти. А также в том, что они являются сторонниками Григория Зиновьева, который, дескать, сам такой.

Дальнейшее известно. В УК вернули соответствующую статью с формулировкой «от трёх до восьми лет». А в 1934 её опробовали во время проведения чисток в Нароминделе. Дальше была большая облава на геев после убийства Кирова – правда, не тронули артистов балета. Потом Ягода пошёл в расход, сменившего его Ежова тоже убили – что интересно, приписав ему, помимо прочих грехов, именно мужеложество.

После реформ пятидесятых годов статья осталась в кодексе РСФСР и в кодексах союзных республик. Статья 121 в УК РСФР была довольно гуманной – «это» наказывалось сроком до пяти лет (то есть нижней границы не было).

Геев сажали в основном в РСФСР – в республиках статья применялась очень редко, в Закавказье практически не применялась. Что касается соцлагеря, аналогичная статья имела место только в Румынии.

Сколько село по статье? Цифры различаются на порядок. В среднем получается, что за 60 лет существования статьи село 60.000 человек, то есть по тысяче в год. Однако в воспоминаниях геев цифры другие. Я встречал утверждение, что «по Москве в год забирали человек 50». Чтобы попасть под раздачу, нужно было быть или невезучим дураком, или насильником, или сочетать гомосексуализм с какими-нибудь экономическими делишками, спекуляцией там, или ещё чем. И опять же, артистов балета по традиции не трогали.

В 1993 году был принят Закон РФ № 4901-1, статью отменяющий. Основной причиной его принятия было желание российского руководства евроинтегрироваться.

Итак, неистовая гомофобия русским не была свойственна. Откуда же она берётся сейчас? И почему её гораздо меньше на Западе, где она как раз-таки имела место?

Первое соображение, которое приходит в голову – так именно потому, что имела место!

Современная западная мораль основана на идеях коллективной вины, раскаяния и компенсации. Если где-то убивали евреев, то потомки убивавших должны платить потомкам убитых. Если торговали чёрными рабами – потомки работорговцев должны оплачивать образование потомкам рабов, а также терпеть их выходки и щадить чувства. Так и с геями: если ваши предки жгли их на кострах, кидали в тюрьмы, замучили Уайльда и Тьюринга – так теперь их нужно, как минимум, терпеть… Какая-то логика в этом есть. Однако у нас она не работает, поскольку до революции геев никто особенно не преследовал, а действия советской власти население не воспринимает как «свои». «Мало ли что там коммунисты напридумывали, мы-то здесь при чём?»

Вторая очевидная тема – уголовная. Страх перед гомосексуальным насилием и последующем «опусканием» вполне понятен и разделяется массами, потому что в тюрьму у нас может попасть кто угодно. Этот страх поддерживается полицией и спецслужбами. Однако и на это нельзя списать всё. Множество людей, которые совершенно не разделяют уголовную этику и не следуют блатным обычаям, к геям относятся отрицательно.

И после всего этого возникает мысль: а может быть, что-то не так с российским гей-сообществом? Или хотя бы с его репутацией?

В таком случае стоит поинтересоваться, какова репутация англоязычного гей-сообщества? Далеко ходить не надо – достаточно самого слова «гей».

Словечко появилось в Англии в XII веке. Восходит оно к итальянскому “gaya” и переводилось как «весёлый, радостный, беззаботный». Как оттенок смысла – «неразборчивый в половых связях», «повеса». Так могли назвать и Казанову, будь он англичанином. Но главное тут – именно «веселье».

Самое интересное, что именно это значение было основным вплоть до шестидесятых годов двадцатого века. Но ещё в тридцатые этого не было. Помню английскую книжку тридцатых годов «Старые оксфордские геи». На поверку оказалось, что речь идёт о шутниках и любителях розыгрышей… А вот в шестидесятых слово «гей» стало обозначать именно «гомосексуалиста». Сейчас оно стало официальным.

Но почему? Почему вообще стал возможен подобный перенос значения?

Ответ прост. Западные геи и в самом деле были весёлыми, радостными, беззаботными людьми. Людьми, на которых ПРИЯТНО СМОТРЕТЬ.

Ну сами посудите. Каков мировой стереотип западного гея? Прежде всего, это КРАСАВЧИК. Мужчина с немного женственными манерами, одетый либо классически, либо вызывающе (но со вкусом!), умеющий мило болтать о пустяках, сверкающий белозубой улыбкой… Он киноактёр, он модный писатель, журналист, чечёточник, картёжник, биллиардист… или просто весёлый человек без определённых занятий. Такой мог бы стать любимцем женщин… но нет, с ними отношения у него чисто платонические.

То есть при всех своих достоинствах он прочим мужчинам НЕ КОНКУРЕНТ. Что очень важно.

Однако он не бесполезен. Например, геи занимаются мужской модой. Сейчас, кажется, все известные модельеры – геи, но вообще-то так всегда было: вспомним того же Уайльда с его костюмами. Потому что гею интересно возиться с тряпочками и пуговичками и придумывать парфюмы, а гетеросексуальному мужчине это, как правило, не близко… Опять же актёрство. Даже в старом театре мужчины часто исполняли женские роли (и не только на сцене), а уж теперь-то! Кто – любимый всеми старый волшебник Гэндальф? А кто в английском «Шерлоке» сыграл злодея Мориарти? А Дживс (Сттивен Фрай) в «Дживсе и Вустере»? Ну вы поняли… Или вот, скажем, литературная критика. Я вовсе не хочу сказать, что все литературные критики геи (Боже упаси, я себе не враг!), но в самом этом занятии есть нечто гейское… Но главное даже не это. Геи на Западе не вызывают неприязни. Выражение «солнечный человечек» к ним очень даже подходит.

Разумеется, я говорю о ТИПАЖЕ. Геи бывают разные, в том числе и крайне неприятные. Но общественное сознание восприняло геев пятидесятых – шестидесятых именно как “gays”, то есть как ВЕСЁЛЫХ РЕБЯТ.

Это и решило дело. РАЗВЕ МОЖНО НЕНАВИДЕТЬ ВЕСЁЛЫХ РЕБЯТ? Это же СМЕШНО.

При этом весёлые ребята не совсем уж безобидные мотыльки. На протяжении десятилетий они за свои права реально боролись. В том числе физически – достаточно вспомнить Стоунволльские бунты в 1969 году, когда геи и лесбиянки в Штатах дрались с полицией. Кстати, пресловутые гей-парады возникли именно на этой волне: это парады победы (над властями и гомофобами). То, что они продолжают праздновать это и сейчас, когда их никто не преследует – извините, многие так делают. Некоторые победы отмечаются столетиями и даже тысячелетиями. Ну вот и они тоже празднуют. Тем более, праздничным людям и полагается любить праздники.

А у нас чего?

А у нас – придётся это признать – гейское дело не поставлено надлежащим образом. Иными словами, наши геи КРАЙНЕ НЕКАЧЕСТВЕННЫЕ.

Что из себя представляет российский гей, именно в качестве гея?

Для начала – что он явил в традиционных гейских профессиях?

Где наши прекрасные геи-актёры? Где-где? Правильно – нигде! Потому что у нас хороших актёров ВООБЩЕ НЕТ – все, абсолютно все не умеют играть и не стремятся к этому (прямо как наши футболисты). Меньшиков, говорят, гей (что-то я про это слышал). Ну а кого он сыграл? Это актёр или это российский актёр (разница огромна)? Да сами знаете. В унылом и скверном мире россиянского кино и телевидения всё, на что можно смотреть – на парочку геев-телеведущих. И то непонятно, в каком смысле они геи – в хорошем или плохом.

Далее, эстрада. Ну да, постоянно ходят разговоры, что Киркоров и Басков – геи. Я в это не верю, но допустим (как гипотезу). Но они же крайне отвратительны сами по себе! Что может быть постыднее и сквернее Киркорова? Как не стать гомофобом, глядя на его нелепые одеяния, на его ужимки, прыжки? То же можно сказать и о прочих отечественных певцах ртом, про всех этих Пенкиных. Пожалуй, только старик Леонтьев – кстати, про него тоже поговаривают, что он гей – ну хоть что-то из себя представляет в музыкальном отношении. Но если честно, и это тоже цыганщина, ниже уровня провинциальной индийской эстрады.

Покорный россиянский зритель это жрёт, потому что другого ничего нет, а послушать песенку на русском языке хочется. Но вот эта оголтелая вертящаяся цыганщина ну очень неприятна. К тому же они все по большей части старики. А старый гей – это совсем не весело.

Зато геев у нас полно среди продюсеров, которые (Удалено по цензурным соображениям. – Ред. – сост!).

Поговорим зато о нелепых одеяниях. Кто у нас главный российский модельер? Зайцев. Говорят, что он гей. Мы этого не утверждаем, но многие в это верят. Так что на репутацию гей-сообщества он, стало быть, влияет. Говорят также, он очень знаменит – в каких-то западных газетах упоминали его имя. Ну отлично. А где можно прикупить элегантный пиджачок от Зайцева? Нигде: он на шмотьё для народа не разменивается, у него от кутюр…

О такой важной гей-теме, как литература, можно даже и не начинать говорить. Все геи, в земле российской просиявшие на ниве пера, пишут исключительно про половую жизнь, причём обязательно в подробностях и чаще всего матом. Для сравнения – Туве Янссон, вполне себе ЛГБТ, большую часто жизни писала детские сказки о муми-троллях, чем и прославилась. Но у нас это невозможно. Уж если ты российский гей-литератор – пиши про «это самое».

И немного о гей-парадах. Западные геи их заслужили. А наши? Они что, боролись с советской властью? Где великие геи-диссиденты? Сахаров был гей? Нет. Солженицын, может быть? Даже и близко нет. Ну я не знаю, Буковский какой-нибудь там? Если вдруг даже и был, то тщательно скрывался. Что сделали советские геи, чтобы заслужить уважение? Никто из них даже милиционера по попке не хлопнул. Ну и о чём тут можно говорить, о каких гей-парадах? Кого они победили?

И что особенно обидно. Наша грустная земля произвела на свет одного гениального человека, который мог бы стать и великим гей-писателям, и поэтом, и революционером, и даже кутюрье! Это было бы, кстати, очень стильно и упоительно ново: модельер, который делает крутую одежду и одновременно ещё и пишет крутые романы. У него даже внешность была идеальная для этой роли. Но увы – Эдуард Лимонов (а я говорю про него) так и не смог стать геем. Он даже пытался, но не покатило.

Я мог бы продолжать эту тему долго, разбавляя текст фотографиями наших унылых и бездарных недогеев, но суть уже сказана. Замечу лишь, что и наши геи во власти – они там есть, и премного, однако nomina sunt odiosa[31]31
  «Имена ненавистны» (лат.). – Прим. ред.


[Закрыть] – похожи не на мудрых и жестоких правителей эпохи Возрождения, а на тупых и злобных колхозников, каковыми они, по сути, и являются.

Итак, с российской гомофобией мы разобрались и виновных нашли.

Теперь – что делать?

Выше я писал, что геи на Западе боролись и победили. Однако главной причиной победы стали не удачные нападения на полицию, а симпатии общества. Которую они честно снискали.

Наши же отечественные мужеложцы (извините за такое слово, но высокого звания геев они попросту не заслужили) ничем замечательным не отметились. Они не «весёлые», они ПРОТИВНЫЕ. И пока это не изменится, не изменится и отношение к ним.

В заключение всё-таки пущу тонкий лучик надежды. Есть в России гей, который воспринимается положительно – это Чайковский. К нему все относятся хорошо и никто не предъявляет ему за нетрадиционную ориентацию. Потому что он писал прекрасную музыку и известен как классик.

Да, согласно известному анекдоту, его любят «не за это». Но в этом-то и вся соль. Геев на Западе перестали бранить и стали терпеть тоже «не за это». И российских геев не любят именно потому, что у них, кроме «этого», за душою нет ничего.

Но я верю – придёт времечко, придёт желанное, когда наши геи одумаются, и начнут делать что-нибудь общественно полезное, интересное или хотя бы прикольное.

Жаль только, жить в эту пору прекрасную…

Изобретая жертву

Эта заметка обязана своему появлению на свет мелкому, в общем-то, поводу. В Санкт-Петребурге несколько молодых девиц провели в метро акцию против апскертинга.

Вы, наверное, не знали, что это. И я тоже не знал, пока не прочёл эту заметку. Оказывается, это подсматривание под женские юбки и фотографирование того, что под ними. Я, честно говоря, и представить себе не мог, что кому-то это может прийти в голову. Искать девицу в юбке и потом делать всякие смешные и унизительные усилия, чтобы увидеть её нижнее бельё – это какой-то апофеоз бессмыслицы. Но девицы сочли, что это крайне важная проблема. Боролись они с ней так – заходили в метро и поднимали эти самые юбки, показывая трусы, снимая всё это на видео. Судя по видео, никакого интереса у публики они не вызвали – люди как шли, так и шли, разве что старые тётки неодобрительно поглядывали на молодых дур. Тогда видео распиарили в интернете, вместе с манифестом некоей девицы Довгалюк, которая там же и опубликовала свой, так сказать, манифест: «С помощью {видео} я хочу привлечь максимум внимания к серьёзной проблеме, о которой в нашем обществе принято умалчивать. Я полагаю, что в современном мире её уже должны активно обсуждать. У меня нет полномочий, чтобы принять закон, способный полностью решить её. Но я в силах обратить ваше внимание на эту проблему, которая является элементом ещё более масштабного и позорного явления – неуважения кженщине. Снять видео мне помогли друзья, разделяющие мои взгляды».

У большинства прочитавших и посмотревших на всё это реакция стандартная – «девки совсем охренели». И вряд ли кто-нибудь выучил хитрое слово апскертинг. А зря, совершенно зря. Ибо выучить придётся. А вот почему придётся – об этом-то я и хотел поговорить.

Но сначала маленький психологический опыт.

Представьте себе, что вы – шпион-вредитель, пробравшийся в министерство образования враждебного вашей стране государства. Не на министерский пост, конечно, а так, на средненькую позицию. От вас зависит очень мало – конкретно, состав и наполнение школьных программ. Ваша задача – если не убить вражескую школу, то сделать её как можно менее эффективной. Чтобы она выпускала тупых, ничего не знающих, а главное – не желающих ничего знать людей.

Как вы будете действовать? Первая мысль – максимально облегчить школьные программы, убрать всю физику-математику, а освободившееся место оставить на физкультуру и пение. Чем плохо?

Однако, подумав, вы от такого плана откажетесь. Почему? Потому что такие вещи легко обнаружить и начать с ними бороться. Родители увидят, что их чада к девятому классу едва-едва читают по складам и не знают теоремы Пифагора, и подымут шум. Игнорировать этот шум будет сложно. В конце концов, вас уволят – даже не разоблачая, просто на всякий случай – и введут всё обратно.

Следующая мысль будет такая: надо тратить освободившееся время не на физкультуру, а на военную подготовку, уроки патриотизма и пение государственного гимна. Тут возмущённых родителей можно заткнуть словами: «вы на чью мельницу воду льёте? против государства работаете? патриотизм вам не нравится?» Бонус в том, что ученики всё это возненавидят, – что вас, как шпиона-вредителя, должно радовать.

Однако и этот план, при всей его привлекательности, годен лишь частично. Потому что во вражеских кабинетах тоже не дураки сидят. Они-то прекрасно понимают, что от форсирования патриотической темы, да ещё в исполнении школьных учителей, патриотизма не прибавится, а убавится очень сильно. А вот математика с физикой, нужные для обороноспособности страны, пострадают крайне. И поэтому они это дело тихо прикроют. И ещё поищут, кто такую вещь придумал. Выйдут на вас. И вам придётся невесело.

И так вы будете думать, пока вас не осенит гениальная идея. Зачем что-то внедрять вместо физики и математики? Нужно это делать вместе с физикой и математикой. То есть – просто нагрузить учебный план так, чтобы у детей трещала головушка и болели глазки. При этом нужно нагрузить его не какими-нибудь идеологически окрашенными предметами, а чем-то вроде бы полезным. Скажем, заставить их учить три иностранных языка – дополнительно, не снижая прочей нагрузки. Выгода тройная. Во-первых, уча сразу три, не выучат ни одного. Во-вторых, останется меньше сил на физику и математику. В-третьих, будут чувствовать себя идиотами, не способными изучить то, что иностранцы знают и так. Отлично! Теперь добавим какую-нибудь «историю родного края». Стыдно же не знать историю родного края, правда? Добавляем в план. Сверху – специальный урок «безопасность для детей», где им будут рассказывать, как защищаться от педофилов, это ведь важная тема, да? Всюду педофилы, изо всех кустиков они тянут конфетки. Нужно же защитить наших детей? Ставим в план. Опять же – русский язык. Больше времени русскому языку. Неплохо было бы ещё и усложнить его правила, но этим будут заниматься ваши коллеги по шпионству в других учреждениях.

А что с математикой-физикой? А их нужно давать не меньше, а больше, больше. Чтобы на усвоение материала и его изучение не оставалось времени совсем. Пусть у них будет в день три урока физики, два – математики, ну и астрономию неплохо обратно ввести. И вот на всю на эту груду в качестве вишенки на торте – добавим уроки патриотизма и пение государственного гимна. Тогда детишки точно охренеют.

Если вы думаете, что это я про нашу образовательную систему – нет. Это всего лишь метафора. Я намерен поговорить о явлении более глобальном. Но нашу жизнь затрагивающем довольно заметно.

Как известно, вторая половина двадцатого века была временем торжествующего гуманизма и чувствительности к страданиям ближних и дальних. Не то чтобы на деле, но хотя бы на словах. Европейцы и американцы научились «чувствовать Другого», воспринимать (ну или хотя бы замечать) боль и страдания жертв, кем бы они ни были. Особенно важно это последнее. В девятнадцатом или начале двадцатого века сексуальные девиации были законным поводом для травли, а иной цвет кожи – для отказа в элементарной помощи и сочувствии. Проблемы негров шерифа не волновали, а педерастов принудительно избавляли от возможности заниматься любимым делом.

При всём при этом сами идеи гуманности и человеколюбия проникали в массы. В какой-то момент выяснилось, что они могут стать политически значимой силой. Впервые это проявилось, пожалуй, в «деле Дрейфуса», когда выяснилось, что «национальный момент» может стать не отягчающим обстоятельством, а наоборот. Дальше больше: добрые, гуманные люди стали регулярно протестовать против негуманных действий и практик. Выяснилось, что у добра имеются кулаки.

Пиком торжества добрых намерений стала всемирная кампания против войны во Вьетнаме. Всё прогрессивное человечество в едином порыве требовало, чтобы США прекратили безобразия и “go home”[32]32
  Yankee, go home – «Янки, иди домой» (англ). Общемировой антиамериканский лозунг 1960-1970-х годов. – Прим. ред.


[Закрыть]. Это сыграло не меньшую роль в последующем, нежели военное поражение. Оказалось, что люди доброй воли – это серьёзная сила. Которую к тому же уже невозможно загнать в подполье. Сила моральных аргументов оказалась больше, чем думали. И по мере подъёма уровня жизни и общей гуманизации быта она стала только возрастать.

Что этому могли противопоставить сильные мира сего, которым регулярно нужно кого-то щучить и примучивать?

Правильно. Если процесс невозможно остановить, его надо возглавить.

Как это было сделано? Путём трансформации самого образа «жертвы». А конкретнее – люди догадались, что настоящих жертв можно заслонить искусственными. Которые будут даже лучше настоящих, так как будут находиться ближе, вызывать больше сочувствия, а также громче кричать о своих страданиях. Их вопли заглушат стоны настоящих жертв.

Естественно, такие дела делаются не сразу. А соответствующие мероприятия преследуют не одну, а сразу много целей. Поэтому процесс пошёл не напрямую, а довольно причудливыми путями.

Для начала в общество была вброшена тема «страдающих меньшинств». Начали с сексуальных и расовых. В том числе и потому, что эти темы людей волнуют обязательно, по биологическим причинам. Всё, что связано с размножением, автоматически привлекает внимание, даже если эту тему мусолили сто-пятьсот раз. Не верите – пройдитесь по улице и посмотрите на рекламу. Что бы не рекламировалось, на восьмидесяти процентах рекламных щитов будут легко одетые девушки. Почему? А вот поэтому. И точно по тем же причинам всё, связанное с сексом и чужаками, будет вас волновать, даже если вы этого не хотите. (Надеюсь, связь между первым и вторым объяснять не нужно?) Так что проблемы негров и гомосексуалистов вылезли на первый план – и очень сильно отодвинули в стороны проблемы, скажем, реального классового неравенства.

Я хочу подчеркнуть: дело не только в том, чтобы добиться переключения внимания с действительных жертв на мнимые. Для плясок вокруг педерастов и чернокожих было ещё сто причин, иначе в политике не бывает. Но была ещё и эта причина – о чём я и толкую.

Однако дальше тема заглушения голосов настоящих жертв стала достаточно важной, чтобы ей уделили отдельное внимание. Это и было сделано – путём придумывания новых и новых видов ущемлений и угнетений. На фоне каковых настоящие страдания выглядят бледно.

Первым (но не единственным) источником этого стал так называемый «феминизм третьей волны». Когда женщины добились и формального, и реального равноправия, феминистки стали изобретать всякие неочевидные причины для обид и ненависти к мужчинам. Например, они стали бесконечно расширять сферу понятия «сексуальное домогательство». Феминистки стали понимать под ним вообще любое проявление сексуального интереса мужчины к женщине, вплоть до «слишком откровенного» взгляда. Более того – они стали привлекать общественное внимание к вопросу «изнасилования взглядом», об этом стали говорить и писать, а потом начались и судебные иски.

Разумеется, это стало вызывать возмущение мужчин. Возмущение стали подавлять на уровне закрикивания, заулюлюкиванья, а там уже и увольнения с работы, и судебные иски, и закошмаривание в прессе.

Я далёк от того, чтобы обвинять во всём этом только феминисток. То есть это, конечно, малоприятные особы, но право терроризировать общество (а сейчас феминизм является формой антиобщественного террора, причём одним из главных его видов) они заработали не сами. Им его дали. Дали люди, для которых совершенно неважно, какие чувства это вызывает – положительные или отрицательные. Главное, чтобы чувства были. Потому что гнев и отвращение – отличный материал для изготовления «врагов народа». И формирования – воспользуемся старым «перестроечным» термином – «агрессивно-послушного большинства», то есть стаи идиотов и мерзавцев, готовых накинуться на каждого, кто возмущён феминистским террором. Как, вы считаете, что на женщин можно смотреть? Мужской скот смеет поднимать глаза на Хозяек, да ещё и разглядывать их тела?! У-у-у-у-у!

Что при этом происходит. Само слово «жертва» и всё с ним связанное МЕНЯЕТ ЗНАЧЕНИЕ. Теперь жертва – это не человек, которого ограбили, избили, истязали. Нет, теперь жертва – это женщина, на которую НЕ ТАК ПОСМОТРЕЛИ.

И которая теперь на этом основании требует сочувствия, понимания, помощи и поддержки, а также наказания своих обидчиков, настоящих и возможных, а также принятия превентивных полицейских мер.

На это можно реагировать двумя способами. Или признать, что да, это жертва. И дальше относиться именно как к жертве – прощать, помогать, извиняться и каяться. Ну или возненавидеть её за наглость и сучность. А заодно – и в этом-то и состоит ловушка – и всех жертв вообще. «Все они такие». Причём второй вариант устраивает Хозяев Дискурса не меньше первого. Потому что их цель – чтобы никакая ИХ жертва не вызывала ни малейшего сочувствия.

Это как с нищими. Мы привыкли, что любая баба с плакатиком, просящая деньги «на билет до дома» – это лгунья, таким паскудным способом зарабатывающая себе на пропитание, и неплохо зарабатывающая. Мы таким не подаём. В результате настоящая бедолага, у которой украли деньги, попросить их не может. Ей не подадут – а то ещё и полицию позовут. Причём позовут в первую голову те самые фальшивые нищенки. Которые с полицией в особых отношениях, ага-ага.