Текст книги "Быть русским"

При всём именно эти «ванюшки» и делают основную работу за «талантливых», так что слово «работоспособный» тут тоже вполне уместно.

Практическая польза от различения талантливых и способных та, что позволяет правильно понимать многие вещи, которые в ином случае вызывали бы ненужное недоумение.

Следует помнить следующее. Талантливому можно практически всё – к примеру, немного посочувствовать «русским фашистам», если вдруг ему того пожелается. Быть талантливым – это наследственная привилегия, которая может быть отобрана только при каких-то исключительных обстоятельствах. Поэтому от талантливого можно дождаться рассуждения типа – «а вообще-то мне нравятся эти русские фашисты, в этой гопоте есть что-то привлекательно-трешевое, извращённо-интересное». Разумеется, большинство талантливых никогда ничего такого не скажут, ибо русских не переносят природнокровно. Но в целом – «бывает и такое». Правда, талантливый не должен забывать о том, что причины его странностей должны находиться в рамках принятого в среде талантливых людей (ссылка на «трешевость», например, релевантна).

Что касается способных, то они, наоборот, вынуждены строго придерживаться партийной линии. Поскольку же люди они, как правило, и в самом деле способные, то это следование линии у них иногда получается оформлять самым причудливым образом, в том числе и маскировать под вольнодумство (я знаю нескольких таких мастеров). Особенно хорошо у способных получается подбирать необычные причины к обычным выводам. Например, по поводу того же фашизма: «русских фашистов следует вешать, поскольку они профанируют Великую Тоталитарно-Имперскую Идею Всечеловечности, которая спасёт мир». Тут главное – «русских ненавижу», а уж Великую Идею разрешается предъявлять любую, «ты шахаду скажи, а там уж лекочи чё хошь».

«Талантливые» никогда не мешаются со «способными»: все очень хорошо знают, кто есть кто. Обычно обе категории друг друга сильно недолюбливают – примерно так же, как отпрыски аристократии недолюбливают буржуа, нагло лезущих наверх. Тем не менее довольно часто особо способные и особо старательные роднятся с талантливыми – что, несомненно, способствует сохранению и укреплению породы, благо стерильная чистота крови здесь не требуется. Впрочем, в момент принятия в ряды самые способные и сообразительные быстренько обнаруживают у себя «букетик кровей» – какую-нибудь литовскую бабушку, троюродного остзейского немца или внучатой козы армянина, а то и голубоватую еврейскую жилку. Если совсем уж туго, выдумываются разные сиротские байки. Например, один лично знакомый мне способный чел, когда вскарабкался на кой-какой шесток, вдруг завёл манеру кстати и некстати вспоминать, что в детстве был, оказывается, «чернявенький такой, мелкий, с лицом интеллигентным» и его «дразнили жидом», отчего-де сызмальства возненавидел антисемитизм. Каким он был сызмальства, я, конечно, помню, но не скажу – вдруг кто догадается, о ком речь, а упомянутому товарищу ещё здесь жить.

Но это так, в сторону. В принципе же, талантливые иудеи и способные иуды всё же держатся на некоем – хорошо выверенном – расстоянии, всё друг про друга зная и понимая, но учитывая и то, что им «вместе жить и работать».

Поэтому так поучительно наблюдать ситуации, когда талантливый сшибается со способным именно по рабочему вопросу. Наши Кай и Тит, например, недавно публично пере… рались из-за одной работёнки, которую конкретные люди через способного Тита заказали талантливому Каю, но которую тот, по причине талантливости, не сделал, а когда ту перепоручили другим людям, обиделся. Разговор получился преинтересный, но цитировать я его здесь не буду, блюдя инкогнито героев. Могу только сказать, что разговорчик случился «типический» – в смысле обмена репликами между носителями социальных ролей. Впрочем, сколько этих типических разговоров тлеет по разным говорильным местам…

Человеку, никаким боком не относящемуся к этому тянитолкаю (то есть и неталантливому, и не работоспособному) – если он, конечно, зачем-нибудь лезет в те сферы, где заправляют талантливые и/или способные – приходится «ох непросто». Но если он всё-таки каким-то образом – например, будучи талантливым и работоспособным в самом прямом смысле этого слова – приобретает какую-то минимальную известность, то с ним всё-таки начинают иметь дело. При этом, правда, обе стороны пытаются «зашкварить» случайного человечка. Способные обычно начинают публично подозревать в нём сомнительное происхождение, а талантливые – намекать на то, что он кому-то продался или работал на кого-то сомнительного. При этом клановое мышление, характерное для обеих сторон тандема – важно не то, что именно ты делаешь, а от кого происходишь или на кого работаешь – тут себя проявляет во всей красе, «аж не продохнуть».

Здесь должна быть какая-нибудь мораль, но я её забыл.

Очень скользко

Я, вообще говоря, обычно пишу довольно осторожно, «в щадящем режиме». Не в том смысле, что лгу или что-то скрываю. Этого совсем нет; если уж я что-то говорю, то, значит, так и думаю. Просто есть вещи, о которых с посторонними говорить бесполезно и даже вредно – во всяком случае, без соблюдения некоторых предварительных условий и кондиций, касающихся техники безопасности и правильного обращения с полученными знаниями. Что, в свою очередь, предполагает известные обязательства слушателя… впрочем, неважно.

Однако иногда что-то показать можно. Особенно в нашей ситуации, вообще говоря, чрезвычайно скверной, но тем самым дающей нам всем некие экстраординарные, так сказать, права.

Что я имею в виду.

Большинство народов живут… как бы это сказать… не то чтобы неправильно. Даже, можно сказать, правильно они живут. По-разному и в разной степени, но всё-таки. В частности, потому, что их картины мира и ценности не слишком противоречат истине. Заметьте, я не говорю, что они истинны, это ни в коем случае не так. Они именно что не противоречат той истине, которая одна и которой обладают люди. От «правд народов» прийти к истине нельзя, там встроенные людьми предохранители, но и уйти от неё слишком далеко – тоже нельзя, по той же причине. Потому что те, кто живёт совсем уж неправильно, тот живёт плохо и недолго, ага-ага.

Но обречённым дают именно что ложную картину мира и ложные ценности. То есть именно что противоречащие истине. Ни в коем случае не так, чтоб прямо и откровенно: тут уже могут восстать базовые инстинкты, взбунтоваться подкорка. Яд должен быть сладким, предлагаемая обречённым картина мира и ценности кажется в одной своей части возвышенной и прекрасной, а в другой – правдивой и честной. Фигня в том, что те, кто эту картину перед глазами держат – или вымирают, или прозябают в рабстве у других народов.

Русские находятся именно в таком положении. Поэтому всё, абсолютно всё, во что они верят (и во что НЕ верят, причём последнее гораздо важнее) – идёт им во вред.

Это касается и реальных убеждений, и парадных ценностей, выставляемых напоказ. Потому что за любыми парадными благоглупостями всегда имеется хотя бы одно реальное убеждение – что эти благоглупости можно и нужно превозносить, потому что они защищают от чего-то реального и страшного. Человек, проповедующий то, чему сам не следует, всегда делает это из страха, причём не обязательно за себя лично (хотя чаще всего – именно за себя). Он надеется, что если все будут повторять эти благоглупости и хотя бы делать вид, что по ним живут, то начальство оценит такое хорошее поведение и не будет зверствовать слишком люто. «Будем хорошими – и выживем». Что, разумеется, не работает: не для того нам присаживали «хорошесть» именно в том варианте, который мы знаем.

Зато стремящемуся данные обстоятельства дают шанс кое в чём разобраться.

Дальше я настоятельно прошу (нет, не так – НАСТОЯТЕЛЬНО ПРОШУ) не торопиться читать дальше, а сначала подумать, точно ли вам это нужно и интересно. Потому что, с одной стороны, ничего поражающего воображение я не скажу, никаких великих тайн пещеры Лейхтвейса или хотя бы секретов уринотерапии. Собственно, дальше – очень банальные вещи, на уровне «пять плюс семь равно двенадцать». Тем не менее понимание этих банальных вещей некоторым образом обязывает. Непонимание после ознакомления обязывает тоже. Не то чтобы очень, а всё-таки. Да, вопрос «а перед кем обязывает» – лишний. Sapienti sat[23]23
  «Умному достаточно» (лат.). – Прим. ред.


[Закрыть].

Если просто взять какую-нибудь благоглупость, которую у нас считают ценностью, и попытаться построить прямое отрицание её, получится, скорее всего, какая-нибудь гадость в стиле «воруй, убивай, е… гусей». Более того, если к гадости присмотреться, то она, скорее всего, окажется чем-то из реальных ценностей, которые исповедует наш обречённый социум. Если же начинать с ценностей и убеждений реальных и пытаться отрицать их, мы, скорее всего, вылетим в область ценностей парадных. Кажется, что выхода нет. Тут торчит белый рог, а там чёрный, между двух рогов нам и ходить.

На самом деле ход есть. Вернее, два последовательных хода. На самом деле ходов четыре, но мы сделаем только те, которые со времён Декарта дозволены и профанам: нигредо и альбедо. Цвета не подключаем: для наших целей и этого достаточно.

Сначала берём парадную ценность. Желательно не сочинять формулировку, а найти её, в максимально парадном виде. И… нет, не отрицаем её, нет. Также non ridere, поп lugere, neque detestari («не насмехаться, не оплакивать, не проклинать»), как советовал оптических дел мастер. То есть, конечно, именно всё это и нужно проделать, точнее – без этого не получится. Но это необходимые подготовительные этапы, причём готовят они исключительно самого стремящегося. Работа начинается с intelligere[24]24
  «Понимать (понимание)» (лат.) – Прим. ред.


[Закрыть].

Итак, мы стремимся парадную ценность понять. Но – понять в худшем смысле из всех возможных. Именно в худшем. Подбираем ту интерпретацию, которая оказывается максимально гнусной и отвратительной. Будьте уверены: это-то понимание и есть правильное. Это то, чего требуют от вас на самом деле.

И его-то – то есть парадную ценность, понятую таким образом – мы и отрицаем. Не впустую, не словом «не». Мы ей что-то противопоставляем. Нечто противоположное.

Внимание, самое главное. Ценность, противопоставленная исходной парадной ценности, не может выглядеть цинической, мерзкой, противоречащей нравственному чувству и так далее. Она должна быть именно ценностью, причём вполне очевидной. Если она выглядит плохо, мы должны её переформулировать. Опять криво – опять переформулировать. Пока не получится то, что надо.

Дальше мы можем полученную ценность с исходной и обнаружить… но это уже цитринитас, нам туда покамест не по чину. Сосредоточимся на том, что нам можно. Теперь наглядный пример.

Как уже было сказано выше, исходный материал должен быть найден. Подобран, так сказать, на дороге. Это должны быть чужие слова.

Я воспользуюсь неким «патриотическим катехизисом», написанным довольно давно одним благонамеренным товарищем и выложенным им на сервер одной патриотической организации. Прошло немало времени, патриотическая организация умерла, на сервере поселился магазин бытовой техники, а человек, который всё это написал, теперь занимается другими делами. В общем, публикуя это, я никого не обижу и не задену, а только воспользуюсь очень хорошим материалом.

Итак, документ. Зацените.

Каждый русский должен:

говорить правду

хранить верность семье, роду и народу

хранить во всем чистоту

знать свое место

уважать чужое

жить своим трудом

заниматься своим делом

помогать слабому

благодарить прощать глупость

пресекать зло

стремиться к миру

готовиться к войне

поступать благородно

мужчина – содержать и защищать семью

женщина – рожать детей и поддерживать очаг молодой – учиться и работать

старый – помогать молодым

беречь детей

уважать родителей

помнить предков.

Чем так замечателен этот документ? Тем, что он, производя на неподготовленного человека впечатление «правильности» («а чё, мужик всё правильно пишет»), не просто ложен по сути, а ложен АБСОЛЮТНО, ложен во всём, в каждой строчке, в каждой буковке, а всё вместе это – законченное мировоззрение лоха, совершенное в своей безысходности. Соответственно, правильно построенное отрицание всех положений этого текста дало бы нам если не истину людей, то, по крайней мере, здоровое и жизнеспособное мировоззрение. Проделывать эту работу целиком или хотя бы в значительной части я не буду – опять же, сказанного достаточно, это не бесплатно. Возьму только самое начало, а именно первую строчку списка того, что «каждый русский должен».

Я имею в виду – «говорить правду».

Итак, «говорить правду». Вроде бы ничего плохого в этом нет. Напротив – на идее правды вроде как стоит русское мировоззрение, не так ли? И кажется очень логичным, что это требование идёт первым, начальным.

Более того. Если мы попробуем просто отрицать эту ценность, у нас получится, что «надо лгать, чем больше, тем лучше». Что ж, это у нас ценность реальная – так как Эрефия построена на лжи и воровстве, причём ложь идёт первым номером. Ложь и прощение лжи – это наши реальные ценности, на которых тут всё стоит и крутится. То есть мы никуда не ушли, рото…опый уроборос нас пожрал и выс…ал себе же в пасть.

Но мы ведь договорились, что должны понять – именно понять! – утверждение «русский обязан говорить правду» в худшем смысле из возможных. Как это сделать? Да просто: представить себе ситуацию, в которой правду говорить НЕЛЬЗЯ. Гнусно, скверно, преступно. И воображение тотчас рисует нам пленного партизана на допросе у каких-нибудь фашистов. В этой ситуации, ясное дело, лучше всё что угодно – молчать, лгать, изворачиваться, рыдать, целовать сапоги, только бы не выдать своих.

Но ведь русские именно в такой ситуации и находятся. Целый народ привязан к стулу, в глаза светит лампа, и невидимые из-за бьющего в глаза света палачи выпытывают из нас все наши секреты и секретики до донышка. От нас постоянно требуют правды, то есть доноса на самих себя и своих ближних. «Расскажи, мальчик, где твой папа денежки прячет и что про начальство говорит». Если денежек нет и про начальство папа молчит как рыба – пусть хотя бы расскажет о родителях что-нибудь смешное и постыдное, пусть предаст их, и привыкнет к тому, что предавать надо. Но и папашку посадят под ту же лампу и заставят рассказать про жену, про сына, про всех. «Расскажи-ка всю правду – ВЫДАН СВОИХ».

Отрицание построить несложно. Что противоположно требованию «говорить правду» в указанном выше смысле? Понятно – «своих не выдавать». То есть ХРАНИТЬ ТАЙНУ.

Тут любой русский, хоть что-то понявший в том, что я говорю, горестно усмехнётся. Потому что никаких особенных тайн у русских нет. Разве что мелкие секретики, которые удаётся до поры до времени скрывать от жены и детей (но не от тайной полиции). «Про нас же всё известно, чего уж теперь-то».

Этот ход мысли понятен, но неправилен.

Первое и главное. Хранение тайны не требует, чтобы тайна была так уж непременно неизвестна. Другие могут о ней догадываться или точно знать. Тот, кто хранит тайну, не должен интересоваться, знают ли другие о ней или не знают. Он обязан её хранить, даже если её знают все. Потому что принцип хранения тайны не в том, чтобы «никто ничего не узнал» – а чтобы о тайне узнали не от того, кто её хранит. ПУСТЬ ОНИ ОБ ЭТОМ УЗНАЮТ НЕ ОТ МЕНЯ.

Более того. Хранящий тайну – даже такую, которую как бы все знают – тем самым воздействует на тех, кто её как бы знает. Не получая подтверждений, знающие начинают сомневаться. А потом у сомнений появляются основания.

Теперь о содержании тайны. Главной тайной любого народа является его стратегия выживания и успеха. То есть – если бы вышеприведённый документ содержал бы не лоховские истины, а человеческие или хотя бы совместимые с человеческими, он и был бы тайной. И, разумеется, требование эту тайну хранить следовало бы за всем остальным текстом, последней строчкой: «теперь ты всё это знаешь – храни эту тайну».

То есть ложным в этом замечательном документе является даже само положение ложного утверждения. Оно мало того, что само ложно, так ещё и стоит на специальном ложном месте: последнее стало первым. Впрочем, у лохов такое сплошь и рядом – где последнее становится первым, а где и первое последним. Русский алфавит, знаете ли, тоже когда-то начинался с «Азъ», а теперь кончается на «я», буква в азбуке последняя, хе-хе-хе-хе.

И ещё одно маленькое замечание. В сущности говоря, тайна и есть правда, иначе её незачем хранить. То есть себе-то мы должны говорить правду, причём всегда. А поскольку то, что мы говорим другим, мы неизбежно говорим и себе… Если развить эту мысль, из неё следует довольно многое, в том числе и выход на умение говорить правду в своих интересах, а не в чужих. Но это уже… Я и так разболтался сверх всякой меры. Попробуйте сами. Кто сможет преодолеть гипнотизирующую силу парадных ценностей и перевернуть все карты, то есть построить правильные отрицания ко всем утверждениям вышеприведённого документа, тот не то чтобы познает истину, но умственное зрение себе поправит.

Но будьте осторожны. Не забывайте об условиях. И если не получается и вы просто ходите меж рогов – отложите и забудьте.

ДОВЕСОК. И ещё раз напоминаю: если вам решительно не понравилось то, что я написал, и тем более, если вы не увидели здесь ничего, кроме глупостей и непонятной мутной писанины хрен знает о чём, вспомните, что я вас предупреждал. Вы прочли то, что вам не надо было читать. Виноваты вы сами. Поэтому лучше ничего мне не пишите, свой пфуй в комментах не оставляйте, у вас ещё будет много поводов самовыразиться. Просто пройдите мимо и сделайте вид, что ничего не заметили. Право, так будет лучше.

Русские ответы на украинские вопросы

В последнее время основным предметом досужих разговоров – в реале и в сетях – стала Украина. Все только и делают, что судачат о том, что происходит в этой далёкой и удивительной стране, о которой мы, оказывается, так мало знаем. Даже традиционные забавы праздных людей – например, разговоры про падение нравов в Европе – как-то поутихли. И даже бородатая Кончита Вюрст не смогла полностью перетянуть внимание на себя. Разговорчики, конечно, были, но какие-то вялые. Да что там Кончита – про наших родных пуссириоток совершенно позабыли. Только Украина, только Майдан, только хардкор.

Вот и мне, как человеку «локально известному», время от времени задают вопросы на украинскую тему. Иногда смешные, иногда странные, а иногда даже осмысленные. Типа, как ты, Крылов, относишься к таким-то и таким-то утверждениям насчёт этой удивительной страны. Благо, у меня есть стандалон-блог, где мне можно задавать вопросы.

Ну так вот. Я решил, что мои соображения могут быть интересны и другим читателям. Тем более, многие, оказывается, путаются в простейших вопросах, связанных с этой темой. Поэтому я публикую часть своих «украинских ответов» – из тех, что представляют не только локальный интерес – в виде небольшой статьи.

1

ВОПРОС. Крым – часть Украины. Целостность Украины священна и гарантирована международными договорами, которые подписала Россия. Вы согласны?

ОТВЕТ. Нет. Крым – не часть Украины и никогда им не был даже исторически.

Напоминаю, что Крым был отдан Украине коммунистическим диктатором Хрущёвым, без какого-либо согласования с жителями Крыма и РСФСР (что, в частности, противоречило даже советской Конституции, см. статью 18). Про принадлежность Севастополя я вообще молчу – там не было даже формального акта передачи территории. Но важно даже не это. Сам тот факт, что территория Крыма была приписана Украине по прихоти коммунистического диктатора, должно делать принадлежность Крыма Украине в глазах всех антисоветски настроенных людей абсолютно незаконным действием и осуждаться как минимум столь же последовательно, как, например, советская оккупация Прибалтики. Впрочем, и просоветски настроенные люди могут и должны осуждать Хрущёва – поскольку его осудила сама же советская власть, отстранив от должности Генерального Секретаря[25]25
  В сентябре 1953 года на пленуме Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза (ЦК КПСС) вместо должности генерального секретаря была учреждена должность первого секретаря, называвшаяся так до 1966 года, когда на XXIII съезде КПСС ей было возвращено прежнее название. – Прим. ред.


[Закрыть], причём не за что-нибудь, а за «волюнтаризм», то есть за вздорные и необоснованные решения, имевшие очень неприятные долгосрочные последствия. Передача Крыма – одно из таких решений.

Подавляющее большинство населения России не признавало Крым законной частью Украины. С этим мирились, это терпели, но общественный консенсус по этому вопросу был однозначным. Что касается Украины, она рассматривала Крым как трофей, доставшийся случайно, и являющийся, скорее, предметом сомнительной гордости, нежели естественной частью территории страны. Что проявлялось не только в риторике, но и в практической политике – например, в вопросе украинских инвестиций в полуостров и политике его развития. Первые были, скажем так, крайне осторожными, вторая как таковая отсутствовала. В чём был понятный резон: зачем вкладываться в то, что в один прекрасный день придётся отдать? Именно поэтому, кстати, Украина пережила утрату Крыма столь легко – в том числе без ощутимых материальных потерь. Что свидетельствует об одном: все украинские власти всегда имели в виду такой вариант развития событий, и, более того, считали его весьма вероятным.

Самое же главное – мнение населения Крыма. Оно было по данному вопросу вполне однозначным. Население полуострова желало присоединения к России, и это факт, недавно подтверждённый экспериментально.

Что касается международных договоров. Международное право имеет своей основой или право сильного, или идею справедливости. То есть: договора соблюдаются или под давлением превосходящей силы, или потому, что их несоблюдение будет переживаться как национальный позор. Однако соблюдение договора, основанного на явной несправедливости, само по себе является национальным позором. Именно так и воспринимались в России российско-украинские договорённости. Украинцы это, кстати, воспринимали так же, только с другим знаком – как свидетельство позора и унижения России.

Так вот: ни одно государство не будет вечно соблюдать договора, основанные на явной несправедливости. Дом, под краеугольным камнем которого лежит мина, не является безопасным жильём. Такой дом рано или поздно обрушится.

Из всего сказанного не следует, что присоединение Крыма к России именно сейчас и именно таким образом, как это произошло, было наилучшим вариантом развития событий. Позиция нашей партии по этому вопросу известна. Однако утверждение о том, что Украина имеет какие-то права на Крым, кроме «права сильного», не принимаются по приведённым выше причинам.

2

ВОПРОС. Так называемая «русская весна» это спецоперация Путина и путинской хунты. Вам не западло поддерживать путинскую хунту против братского народа?

ОТВЕТ. Нет, мы не поддержимаем спецоперацию Путина. Мы поддерживаем выступления русских людей на Востоке Украины против русофобского режима.

Подробнее.

Первое. Мнение, согласно которому русское сопротивление на Востоке состоит исключительно из засланных путинских агентов, или хотя бы возглавляется ими – совершенно ложное (хотя и лестное для украинской стороны). Там действуют обычные русские люди, которые увидели шанс что-то изменить в своей жизни и готовые идти на риск. Путинская власть в лучшем случае оказывает им какую-то поддержку. Как наглядно демонстрируют нам последние события, эта поддержка очень и очень ограничена. Никаких волшебных «зелёных человечков» в Донбассе и Луганске уже не ждут.

Второе. Цели русских выступлений на Востоке Украины и цели Путина не совпадают и не могут совпасть до конца.

Объективные интересы восставшего Востока – уход из Украины и создание Новоросии как дружественного России государства, или же вхождение в Россию, но именно на правах «русского региона». Но в конструкции РФ, выстроенной Ельциным и Путиным, никаких «русских регионов» не предусмотрено в принципе. Путину не то чтобы даже ZOG не позволяет на такое пойти – ему просто непонятно, что с таким регионом делать, как им управлять, какие последствия будет иметь появление такого региона для всей конструкции Многонационалии. Сам он, как и его окружение, считает, что это может разрушить всю простроенную систему управления, включая базовую советско-россиянскую игру «власть и нацмены против русских». Что его, разумеется, пугает – хотя бы потому, что он не понимает, а как вообще можно управлять этой страной по-другому.

Однако и полностью отказаться от поддержки Востока Украины Путин тоже не может, по целому ряду соображений, начиная от престижных и кончая внешнеполитическими.

Для русских же данная ситуация открывает окно возможностей. Это шанс на появление полноправного русского региона с собственной системой власти, которая обычно складывается именно в ходе подобных событий.

Напоминаю: подобная возможность выпала русским первый раз за последние сто лет. В крайнем случае, за семьдесят – если вы вдруг являетесь поклонником русского коллаборационизма и Локотской республики. Кстати, специально для этой категории граждан: если уж вы с таким пониманием и симпатией относитесь к самоуправленческой структуре, опирающейся на немецкую помощь, то настолько ль ужаснее в этом смысле помощь российская? Или Путин настолько хуже Гитлера? Впрочем, не берусь судить, так как сам к данной категории граждан не отношусь. Но тем не менее факт налицо: это первая подобная ситуация за обозримое историческое время. Люди жили и умирали, мечтая увидеть русское восстание. Теперь оно началось. Не поддерживать его только потому, что оно чем-то выгодно Путину или чем-то неприятно украинцам – более чем странно.

3

ВОПРОС. …Вам не западло поддерживать путинскую хунту против братского народа?

ОТВЕТ. О путинской хунте я уже сказал. Теперь скажу о братском народе.

Прежде всего: само выражение «братский народ» является советской пропагандистской манипуляцией, нужной для оболванивания русского народа.

Что означает само словосочетание «братский народ»? Это означает: народ, который не является твоим народом, но по отношению к которому ты несёшь некие принципиально неотменимые обязательства. Что бы ни делал «братский народ» и как бы у тебя с ним не складывались отношения, ты обязан о нём заботиться и прощать ему многое и многое, как брат брату в русской семье. Разумеется, не в существующей русской семье (разрушенной большевиками, как и всё русское), а в идеализированной и мифологизированной, «из книжки».

Заметим, эта риторика предназначалась именно для русских и действовала в основном на русских. Потому что бытовая культура и здравый смысл других народов – включая украинскую – указывали на то, что у народов братьев нет (хотя бы потому, что у народов нет родителей, всякий народ «сам себе отец»). А «родственность» народов – то есть общность происхождения, близость языка и культуры и т. п. – абсолютно никаких взаимных обязательств на них не налагает.

Кстати об этом. Произведём простой опыт: мысленно заменим эмоционально окрашенное «братский народ» на объективно-нейтральное «родственный народ». И вся риторика, связанная со словом «братский», тут же испаряется. Из того, что какие-то люди одеваются почти как мы, говорят на похожем языке и даже молятся тем же богам, вовсе не следует, что с ними нельзя воевать, к примеру.

Поэтому любые разговоры о «братских народах» – это разговоры в пользу нерусских. Смысл их – «русские должны помогать нерусским и терпеть их хамское и потребительское отношение к русским, ну разве что кротко увещевать в особо неприятных ситуациях». Типа – русскому все в рожу плюют, а русский просит – «братишечки, не плюйте только все вместе, я ж утираться не успеваю».

Что касается именно украинского случая. Здесь можно было бы написать очень эмоциональный текст о том, как украинцы относятся к русским на самом деле. Например, вся «свидомая» украинская литература – это концентрированная ненависть к «москалям». Чтобы составить об этом личное впечаление, достаточно почитать какую-нибудь среднюю по накалу украинскую книжку про москалей – ну, например, сочинение Павло Штепы «Московство». Тут достаточно ознакомиться с оглавлением, чтобы всё понять.

При этом раньше можно было сказать, что такие воззрения питает исключительно украинская интеллигенция, а украинский народ относится к русским гораздо лучше. Это отчасти было (именно было, в прошедшем времени). Однако не нужно забывать, что именно воззрения интеллигенции рано или поздно (а по историческим меркам – довольно быстро) становятся мировоззрением народным. Это везде так, включая Россию (почему, собственно, власть с 1917 года и по сей день поддерживает существование антирусской интеллигенции и истребляет русскую). На Украине процесс воспитания масс в духе книжки Штепы занял двадцать лет – вполне достаточное время. Сейчас же, в силу происходящего, вся эта пропаганда, так сказать, обналичилась. Чтобы увидеть, как это происходит – почитайте хотя бы вот это. Вкратце – человек столкнулся с тем, что русские иногда дерутся, и тут же понял, что самые лютые украинские националисты во всём абсолютно правы. Что, в свою очередь, вызвало бешеный, запредельный восторг соответствующей публики.

Однако всё это лирика. Вернёмся именно к «братской» и «родственной» теме.

Так вот, украинцы всю дорогу – то есть с момента появления «украинства» как политического проекта – доказывали, что они русским не то что не братья (об этом и речи не было), а даже не родственные народы в самом что ни на есть нейтральном смысле слова. Русские, по их мнению – «монголы», «угро-фины», какое-то «кацапское отродье», кто угодно, но ни в коем случае не «родственники». Что касается братства духовного: достаточно вспомнить, что САМЫЙ известный литературный текст, порождённый Майданом – это стихотворение «Никогда мы не будем братьями». Заметим: можно было прокричать в лицо москалям много чего, но крикнули именно это.

Почему? Именно из-за той самой родственности, объективно имеющей место. Даже если считать русских и украинцев разными народами, они достаточно близки, чтобы ассимиляция украинца в русского или русского в украинца оставалась бы не особенно затратным мероприятием, занимающим не так уж много времени. То есть оба проекта конкурируют за один и тот же человеческий ресурс. И сейчас в интересах украинцев максимально взвинтить ставки своего проекта – что они и делают.

К этой конуренции можно относиться как угодно. Но она есть, это объективный факт, не принимать во внимание который, по меньшей мере, глупо. Как и то, что хороших отношений между конкурентами не бывает.

А «братство» связывает нам и руки, и языки. Мы инстинктивно сдерживаемся там, где противник бьёт в полную силу, дубиной или словами – наивно рассчитывая, что «братик» это, наконец, заметит и сам поймёт, что неправ. Мы не дождёмся от «братика» ни капли благодарности. «Братик» нас ненавидит лютой военной ненавистью – не как «путинских ватников», не как «тупых совков», а именно как русских. Так было всегда, с самого начала появления «украинской идеи».