Текст книги "Жизнь, написанная от руки. Дневник петербургского священника"

В этом же соборе – древняя купель. Так как зимой в соборе холодно (мы на себе это испытали, холодно так же, как на улице), купель выполнена в виде котла. Под ней разводили огонь и крестили в теплой воде, не рискуя заморозить крещающегося.

А вот главный собор города – Дом зу Любек, Любекский кафедральный собор. Начали строить в 1173 году, строили и перестраивали до XIV века. Огромный собор с двумя башнями высотой по 120 метров. Прямо перед алтарем… гигантские часы, напоминающие, что жизнь – скоротечна и бежит без остановки.

Отхожу в сторону, гуляю по храму… Гвоздь, сундук, статуя, пальцы ног которой стерты поцелуями. С трепетом понимаешь, что все это – подлинное. Как стояло 500 лет назад, так до сих пор стоит. Мы привыкли к тому, что все древнее – прекрасное, святое – со своих мест стронуто, сдвинуто большевиками. Ощутить, что тут никто ничего не портил, не похищал в музейные запасники, – это очень сильное душевное переживание.

И вдруг… Еще один сюрприз. Оказывается, рядом к собору пристроен музей динозавров. Их кости в обилии находят в окрестностях Любека… У нас не было времени посетить музей, но прямо из окна храма я сделал фотографический снимок водоплавающего динозавра (плезиозавра?), выставленный в витрине музея.

В другом храме посетили постоянно действующую… ярмарку-распродажу поделок. Под готическими сводами передвигаются от лотка к лотку люди. Кто-то продает самодельные открытки, кто-то шарфы, свечки, керамику. На все это грустно взирают с древних фресок святые. А вот ларек, где продаются игрушечные рождественские ангелочки. Среди разнообразия ангелов – Ангел на сиденье табуретки. Коробит сама мысль сидеть на… Ангеле.

Потом думал – как это все возможно? Устроить базар в храме? Разве гордящиеся своим знанием Священного Писания протестанты забыли, что сделал Христос с торгующими в храме – дом Мой домом молитвы наречется (Мф. 21, 13)?..

Отказавшись от Предания – Традиции духовной жизни, – протестанты постепенно утеряли чувствование Бога. Это несомненно, они не умеют чувствовать Бога, и когда я говорил это, даже пастор меня не понимал. Русская девушка, приехавшая из России два года назад в Гамбург, рассказывает, что сама она ходила целый год к лютеранам. Но ей было скучно на их богослужениях.

Все чинно: попели, почитали. Ровным голосом – проповедь. И она ушла в харизматическую секту.

И все в этой харизматической общине – из России.

Потому что религиозного переживания, религиозного чувства нет. Лютеранское богослужение похоже на какое-то торжественное мероприятие, но это так не похоже на Богообщение.

И вот с потерей этого чувствования Бога лютеране утеряли чувство Священного, то, что мы называем благоговение… Разве не заболит наше сердце от одной мысли устроить в храме базар? А может ли православный хотя бы помыслить о том, чтобы сесть на Ангела Божия?

Отец Александр Шмеман великолепно пишет: «Протестант знает грех, знает, что он изгнан из рая, но рая самого не знает и не помнит. Католик (и православный) – знает грех, знает, что он изгнан из рая, но помнит рай. Поэтому протестанту ничего в мире не напоминает рая. Он «строит» полезную, удобную, комфортабельную и т. д. земную жизнь, но которая ни в одном своем «аспекте» не напоминает, не являет, не открывает рая. Он живет в «падшем» мире, но уже не «отнесенном» к тому первозданному, радостному, божественному. Он связан с миром разумом, знанием, анализом, но не верой, не «сакраментальной» интуицией…

Католик, даже «секуляризованный», – помнит, ощущает. Все эти, даже безвкусные, раззолоченные, разукрашенные храмы – и тоска по раю, и кусочки рая, радости, «добро зело». И все это продолжает «веять» над их культурой, городами, жизнью…

Коммунизм, утопизм торжествуют или хотя бы привлекают в «кафолических» странах потому, что в них никакой мечты нет, а есть прилежный, добротный «реформизм».

…Жить удобнее в протестантском мире. Только жизнь эта изнутри тяжела – и потому насквозь пронизана «душевными заболеваниями». Человек не может жить без памяти о рае. Он погружается в ужас, в страхование, в тоску. Он теряет себя. Ужас современного мира: поляризация между Швецией (гарантированное земное благополучие без мечты) и коммунизмом» («Дневники», 23 авг. 1976).

Поразила нравственная санкционированность греха или, если сказать мягче, – санкционированность нецельности человеческой.

Раньше, когда я слышал, что на Западе принято девушкам и молодым людям сожительствовать до брака, считал, что это делается помимо Церкви. Был поражен тем, что Лютеранская Церковь, оказывается, это допускает. Молодая жена пастора (по-нашему звучало бы – матушка) спокойно рассказывает, что до встречи с мужем жила с одним мужчиной. Потом встретила пастора, они пожили вместе несколько лет: «надо ж было проверить отношения», – и вышла за него замуж.

То есть жить вместе молодым людям вне брака – принятая и благословленная Лютеранской Церковью практика. Для них, значит, это вовсе не грех. Но эта традиция приходит и к нам. В нашу, совсем другую религиозную и нравственную культуру…

В воскресный день, 4 декабря, накануне отъезда из Гамбурга, состоялось праздничное богослужение в кирхе, на котором мы являлись почетными гостями. Так как женщина, переводившая нас, не очень хорошо говорила по-русски, она попросила написать ей текст моего выступления. Этот текст, в сокращении, привожу ниже.

Только сначала поясню, что самая большая на сегодняшний день проблема Германии – это отход людей от веры. Я захотел сказать о том, как важно не просто верить самим, но, если есть возможность об этой вере говорить другим, привлекать других к вере. Это нужно было выразить по возможности деликатней, так как меня никто не уполномочивал учить или воспитывать немцев. То есть нужно было так мягко сказать, чтобы способный услышать – услышал. А тот, кому все равно, не был бы резкостью моих слов неприятно покороблен.

Немцы слушали мое слово очень внимательно.

Выступление перед прихожанами Гросс Флот бек Кирхи (4 декабря 2005 года)

Дорогой господин Пастор!

Дамы и господа!

Братья и сестры!

Счастлив приветствовать вас на гостеприимной германской земле. Привет вам от города святого Петра – Санкт-Петербурга.

Уже неделю живу я, вместе со своей женой и дочерью, здесь. Мы посещали кирхи, дома престарелых, занятия с молодежью, даже детский сад. И за это время увидели очень много проявлений любви, заботы, доброты от немцев, с которыми встречались.

…Благодарим всех. Молимся, чтобы Господь сохранил вас, ваши семьи, ваших близких в мире и благополучии.

Особенную радость мы испытываем от того, что весь тот драгоценный опыт социальной работы, организации жизни и быта, педагогической деятельности, который мы получили здесь, был для нас не просто интересным фактом. Мы активно преподаем, занимаемся с молодыми людьми и взрослыми, и все, увиденное здесь, будет помогать нам в организации нашей деятельности.

Если бы мне предложили одной фразой что-то пожелать гостеприимной и прекрасной германской земле, я бы воскликнул: Германия! Храни веру христианскую! Это зависит не только от Бога, но и от нас!

Мы помним слова Иисуса Христа: Я пришел для того, чтобы имели жизнь и имели с избытком (Ин. 10, 10). Современные люди в последнее время больше, чем когда-либо, считают, что смогут прожить без веры в Бога, без христианских идеалов. Они забывают, что самое лучшее из того, что имеют люди Европы – культура, музыка, живопись, общественные институты, – родилось под влиянием христианской веры.

Безверие, дух отрицания, цинизма, без-Божия ничего доброго не создаст. Пример этому – бывший Советский Союз. Большевики хотели построить рай на земле, без Бога. Они пошли по стопам Адама и

Евы и оказались изгнанными из рая. Привели страну к разрушению, бедности. Страна коммунизма на себе самой поставила страшный эксперимент и показала другим: что значит жить без веры.

Любая, даже хорошая, обеспеченная, сытая жизнь без Бога – тоже путь в тупик. И мы знаем, что больше всего суицидов происходит в самых благополучных в экономическом отношении странах.

Я всегда говорю людям, чтобы они не бежали от Бога, не боялись Бога. Господь не лишит человеческую жизнь радости, счастья, ведь Он Сам обещал, что даст нам жизнь «с избытком».

Господь протягивает нам руку. Насильно к вере Бог нас не приведет. Как говорил Дитрих Бонхеффер: «Бог человека не насилует любовью».

Жить с Богом или без Бога – наше решение. И если мы выберем – С БОГОМ, наша жизнь станет ярче, интересней, серьезней. Потому что мы будем знать, что впереди – вечность. А здесь, на земле, чувствовать Его отцовскую заботливую РУку.

Здесь собрались верующие люди. Я прошу вас: говорите другим о своей вере. Накануне большевистской революции в России один интеллигентный человек записал в дневнике: «Говорить о Боге в приличном обществе сейчас не принято…» И мы сегодня знаем, что это привело к катастрофе.

Пусть сегодня говорить о вере, о христианских ценностях не модно. Мы будем говорить! Будем учить вере других: молодых и старых.

И тогда древнюю германскую страну ждет славное будущее! Страна будет процветать и являться образцом для других, как было всегда, до печального XX века.

Будем искать прежде всего Царства Божиего и правды его – а остальное милостью Божией приложится.

Спасибо за все. Благословение Божие да будет с вами!

* * *

В понедельник 5 декабря после завтрака мы на скоростном поезде отправились на другой конец Германии – в Мюнхен.

Мюнхен – столица Баварии. Если в Гамбурге и той части Германии – лютеранская вера, то здесь – католическая. Везде костелы.

И в каждом устроен Рождественский вертеп. А в одном – даже не вертеп, а воссоздание в миниатюре древнееврейского городка – Вифлеема. Длина 8 метров, ширина 3 метра. Все фигурки двигаются. Такой вертеп, вокруг которого хочется долго ходить, все рассматривать, мог бы быть хорошим учебным пособием для учеников Воскресной школы.

Кто-то жарит мясо, кто-то в кабачке играет в карты, девушка идет за водой, бочар делает свои бочки – словом, все заняты делами, а в тиши пещеры Родился Спаситель мира. Вот так и сегодня многие люди: заняты своими делами, и им нет дела до Бога.

Мы были в Мюнхене в период подготовки к Рождеству (в Германии это время называется

Адвент, от лат. «Пришествие»). Люди суетились, бегали по магазинам. Оставалось три недели до Рождества, и вечерами по улицам, на которых расположены магазины с подарками, в прямом смысле было трудно пройти.

Вспоминались строки Бродского:

 
В Рождество все немного волхвы.
В продовольственных слякоть и давка.
Из-за банки кофейной халвы
производит осады прилавка
грудой свертков навьюченный люд:
каждый сам себе царь и верблюд.
 
 
Сетки, сумки, авоськи, кульки,
шапки, галстуки, сбитые набок.
Запах водки, хвои и трески,
мандаринов, корицы и яблок.
Хаос лиц, и не видно тропы
в Вифлеем из-за снежной крупы…
 

24 декабря 1971 года

По телевизионным каналам, на рекламных щитах, в витринах магазинов – Санта Клаусы. Прыгают, танцуют, зазывают. Костюм Санта Клауса – самый популярный в эти дни. И немножко грустно оттого, что как-то люди забывают: это не абстрактный сказочный герой, а святой Николай Чудотворец.

Все священное из праздника Рождества выветрилось, он стал просто домашним, семейным праздником.

Может быть, даже хорошо, что у нас, в советское время, праздничные акценты сместились.

В России праздник с подарками, с застольями – это Новый год. А Рождество как бы оказывается лишенным праздничной суеты. И нам дается уникальный шанс пережить этот праздник как религиозное событие, именно как Рождение Спасителя мира. Мы должны это помнить сами и говорить об этом другим. Мы не должны потерять этот праздник, как это произошло на Западе.

Рождественские дни (Адвент) длятся здесь 24 дня, причем все эти дни св. Николай (его тут зовут Николяус) приносит детям подарки. Везде – на балконах, на трубах – его фигурки. Он влезает в квартиру через балкон, окно или через трубу и оставляет подарки у входа в дом: в мешке или сапожке, который люди для него вывешивают в прихожей.

И везде в городе св. Николай, присевший отдохнуть на скамейке в парке, влезающий на балкон и проч. И тут же я вспомнил о прошлогодней новогодней акции одного знакомого батюшки.

…Отец Г. в прошлом году решил жене и маленькому сынишке сделать сюрприз. Один певец из нашего хора подрабатывал Дедом Морозом. Яркий, колоритный… Входил в квартиру, потрясал всех присутствующих густым басом, копной волос, бородой… Отец Георгий договорился с Лешей (так в миру звали этого Деда Мороза), что тот придет поздравить его матушку и детей с Рождеством. Но у отца Георгия хорошая фантазия, и он вот что придумал: он встает утром в храм (в 7 часов). Пыхтит, одевается. В темной комнате в обнимку с сыном дремлет жена. К этому времени на лестничной площадке батюшку уже ждет Дед Мороз. Отец Георгий тихонько впускает его и проводит на балкон. А выход на балкон как раз в комнате спящей жены. Леша там сидит: в костюме, с мешком подарков. Отец Георгий целует жену, прощается с ней, она его сонно обнимает, и наш батюшка уходит в храм.

Проходит около получаса. За это время матушка должна уже уснуть. И вот тут главный сюрприз. Открывается с грохотом балкон, и оттуда (7 этаж) шагает Дед Мороз и басит: «Вставайте, я принес вам подарки!» Дети просыпаются и кричат от радости: оказывается, Дед Мороз на самом деле есть. Матушка тоже кричит (тоже, вероятно, от радости).

Правда, матушка о. Георгия юмора не поняла и не разговаривала с ним потом неделю.

…Когда мы замерзали, перекусывали в кафе или прямо на улице. Везде ларьки, в которых жарят белые мюнхенские сосиски, тушат капусту. Жизнерадостные люди, раскрасневшиеся от мороза и горячего глинтвейна. Радостно от этого праздника жизни. И одновременно грустно, потому что это в некотором смысле «украденный» праздник.

Украденный потому, что люди пытаются строить свою жизнь без Бога.

Как Ева украла запретный плод, и ела, и дала Адаму – потому, что дерево, на котором он рос, было хорошо для пищи… приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание (Быт. 3, 6). Попытаться получить максимум удовольствия, убрав Бога из жизни.

Есть вкусное, любоваться, наслаждаться знанием, исключив Бога из своей жизни, – разве это не повторение пути Адама и Евы?

Мне радостна радость людей, но если за этой радостью нет Бога, нет измерения вечности, нет жажды пользы для своей души, то человеческая ли такая радость – или животная?..

25 декабря 2005

К воспоминаниям о Германии. Разговаривали с пастором Лембке об обрядах, сопутствующих Причащению. И он поразил меня следующими словами: «Мы причащаемся, вставая в круг. Это подчеркивает наше общение, наше единство. Но мне очень нравится практика Православной Церкви, в которой Причастие дает верующим священник. Это очень хорошо выражает, что Причастие – дар Божий. Бог отдает Себя каждому из людей в жертву, чтобы человек жил вечно…»

Лютеранский пастор заметил то, мимо чего часто проходим мы. Мы настолько привыкли к нашему образу Причащения, что перестали замечать удивительную символику – Сам Бог отдает Себя. Мы – Его дети и друзья. Он выходит навстречу к нам.

А вот замечательная «находка» пастора Лембке. Он в своем храме сделал символическое железное дерево с ветвями. И после того, как он совершает крещение, он вручает новокрещенному фигурку голубя (каждому – разного) на ниточке. И тот этого голубка вешает на ветку. Смысл в том, чтобы крестившемуся приехать через год в этот храм, снять голубя и забрать с собой. А пастор заодно побеседует с ним: как проходит его христианская жизнь, какие успехи, трудности, помолится вместе с ним.

Естественно, сказал пастор, что смысл этой в общем-то бессмысленной церемонии в том, чтобы не потерять связи с человеком. А то ведь как часто бывает: покрестится – и навсегда уходит из церкви. А так хоть есть шанс еще напомнить о Боге, призвать к церковной жизни.

Может быть, и нам есть смысл в какой-то мере (хоть и без железных деревьев и голубков) перенять практику приглашения новокрещенных в храм на годовщину Вхождения в Церковь.

13 января 2006

Старушка в храме:

– Батюшка? Когда мне лучше причаститься, а то у меня раздвоение личностей…

– ???

– Завтра св. Василия Великого, а послезавтра – батюшки Серафима. А я обе эти личности почитаю и не знаю, в какой день лучше причаститься.

17 января 2006

Час ночи. Помолился на ночь и не смог побороть искушения, открыл только что подаренный Е. том стихов петербургского поэта Василия Филиппова. До слез больно за него.

С 1980 года он в психиатрической больнице. Еще до 1990-го несколько раз выходил, а с 90-го всегда там.

 
…Слышать зловещие гудки санитарных машин.
Жить в лесу человеческом.
Умная статуя смотрит на лампочку.
В дурдоме тихо.
Читаю Плотина,
Живу с гностическим страхом —
Автобус на шоссе к психиатрической больнице.
 

1984

Е. с мужем примерно раз в месяц берут из больницы Василия. Его выпускают погулять под надзором. Приходят в наш собор, молятся, причащаются. А потом – опять в «дурдом».

Мы гуляем, живем насыщенной жизнью, для этого человека – мир сузился до размеров больничного коридора. Как жадно такой человек ловит ощущения нашего мира: красоту города, вкус пищи, море людских лиц… Ко всему этому мы привыкли, не замечаем, не ценим. А если знаешь, что напитаться этим нужно на месяц вперед и потом опять за решетку больницы…

 
Идти по проспекту,
Наступая на ноги влюбленным парам,
Наклоняться под ударом
Солнца.
 
 
Глоток вина, словно луч солнца.
Руки тянут стакан к лицу.
Зубы кусают стекло алкогольной влаги.
 
 
Шипы привкуса оставляют наедине со стаканом.
Какой он круглый, безгранный,
Словно влага, что в нем.
 
 
Ладонь обхватила прозрачную сферу влаги,
Которая шипит в горле проглоченной аистом змеей…
 

Спрашиваю Василия: «Ну, как вы там живете?» Он: «Вообще, батюшка, хорошо. Вчера для санитаров я лекцию о Платоне читал».

Утешь его, Господи!

18 января 2006

Правило дельфина. Дельфин живет в воде, но должен взять дыхание на поверхности. Так же человек. Мы живем в этом мире. Но, чтобы не погибнуть, должны «брать дыхание» в том мире, из которого вышли, – в духовном. Молитва, Богообщение – это глоток кислорода, спасительного для нас. (Мысль о. А. Меня.)

Сегодня на венчании Л. поразила мысль: как мало, но как по существу, «в точку» говорит Библия о браке. Нехорошо быть человеку одному. Оставит человек отца и матерь и будут одна плоть.

Вот, в общем, о «богословии» брака и все. Но в этом все о браке и сказано: быть одному – плохо, человек предназначен к тому, чтобы любить и быть любимым. И что брак не есть дружба, общение, сожительство только. Вступающие в брак становятся одним существом.

27 января 2006

Сегодня причащал пожилую женщину. Рассказывает про свою маму, происходившую из дореволюционной богатой аристократической семьи. И эта женщина говорит, что помнит из глубокого детства гувернанток мамы и других людей, как-то прежде служивших семье мамы. После революции, разумеется, никто никому не служил, так, общались, дружили.

Прошли десятилетия. Эта девочка выросла, состарилась. Всю жизнь была православной. Молилась за маму, других родственников и вспоминала в молитвах кого-то из знакомых своего детства, то одного, то другого. Однажды ей приснилась одна из них, Анастасия. И спросила: «Почему ты меня не всегда вспоминаешь в молитвах? Пожалуйста, поминай мое имя всякий раз, когда молишься об упокоении своих близких…»

1 февраля 2006

Сильный мороз. В 7 утра встречаюсь с отцом Сергием на отдаленной станции метро. На вездеходе – в монастырь преп. Макария Римлянина. Здесь еще холоднее, за минус 25 °C. Литургия, на которой монахи Тихвинского монастыря, какое-то количество прихожанок. Служим в маленькой, срубленной из бревен избушке, потому что монастырь уничтожен во время Великой Отечественной войны полностью. Посреди избушки на табуретке – трухлявые доски. На самом деле это чудесным образом обретенный гроб прп. Макария, которому более 500 лет. Мощи переданы на экспертизу в Военно-Медицинскую академию.

После литургии гуляем, потом обедаем. Так как в избушке места нет, обедаем на улице, у костра.

Все занесено снегом, вездеход с трудом выезжает из леса, мы с о. Сергием посещаем окрестные деревни, развалины храмов, довоенные погосты…

Несмотря на некоторый сюрреализм происходящего – искрящееся, как снег на солнце, настроение. И ощущение благодати.

* * *

Много раз ловил себя на следующем: на Божественной литургии, особенно в моменты, близкие к Причастию, переживаешь замечательное чувство: в сторону отходят все земные заботы и попечения. Они воспринимаются как шелуха жизни, что-то иллюзорное, мнимое, призрачное. Проблемы со здоровьем, денежные затруднения, что-то иное – все это кажется ненастоящим. Настоящее, единое на потребу – вот оно, у тебя в руках. Все в сравнении с этим – какое-то смешное и малое.

И хочется остаться на этой благородной высоте, которую переживаешь. И какое-то время это удается. А потом опять соскальзываешь… И суета века сего через какое-то время снова начинает казаться подлинной жизнью.