Текст книги "Когда кончится нефть и другие уроки экономики"

Константин Сонин
Когда кончится нефть и другие уроки экономики

© К. Сонин, 2019

© А. Бондаренко, художественное оформление, макет, 2019

© ООО “Издательство АСТ”, 2019

* * *

Введение

Экономические трудности заставляют интересоваться экономикой даже тех, кому в обычные времена это не пришло бы в голову. Точно так же нормальный человек, пока он здоров, не слишком увлекается просмотром медицинских сайтов в Интернете. Драматические события в европейской экономике, колебания цен на нефть и курса рубля не сходят со страниц газет и телевизионных экранов, но в новостных сообщениях редко содержатся ответы даже на самые простые вопросы. Первое издание этой книги вышло восемь лет назад, весной 2011 года, и вопросов с тех пор только прибавилось. Что будет с евро, если Германия и Франция не найдут способ поддерживать греческие или испанские банки в тяжелых обстоятельствах? Как скажутся на мировой экономике замедление роста в Китае и действия китайского правительства? Чем грозят российской экономике падение мировых цен на нефть, санкции и контрсанкции, а также внутренние политические потрясения?

Эта книга – не совсем учебник экономики, точнее, совсем не учебник. Каждую главу можно читать отдельно. Каждый “урок” – обсуждение вопроса, взятого из жизни или домашних разговоров, со страниц газет и журналов, экрана телевизора и из других источников. Часть вопросов была задана моими школьниками, не так много знающими об окружающем мире, часть – ведущими и слушателями на “Эхе Москвы”, “Дожде” и РБК, на публичных лекциях в Лектории Политехнического музея, на выступлениях в университетах, перед слушателями летних школ и участниками всероссийских олимпиад по экономике и математике. На многие вопросы у экономистов есть готовые ответы, пусть и не всегда окончательные. В некоторых случаях наилучший ответ состоит в описании того, с каким количеством проблем приходится сталкиваться ученым при попытке дать конкретную рекомендацию. Экономическая наука знает ответы далеко не на все вопросы – так же, как врачи умеют лечить не все болезни. Тем не менее вряд ли кому-нибудь придет в голову утверждать, что современная медицина ни на что не годна. В экономической науке аналогично: на множество вопросов уже получены ответы, на одни – полные, на другие – еще не окончательные.

Аналогия между экономикой и врачебной наукой вообще очень плодотворна. Как в медицине есть чистые теоретики (лабораторные и фармацевтические исследователи) и есть лечащие врачи, пользующиеся плодами их работы, так и в экономике есть аналитики и практики, исследователи и деятели, применяющие плоды исследований на практике. Подобно тому, как современный студент медицинского вуза узнает на первом курсе больше, чем знали Гиппократ и Авиценна – “топ-медики” своих эпох, так первый же курс экономики содержит огромное количество идей, для формирования которых потребовался экономический опыт десятков правительств и миллионов людей в течение многих столетий.

Как и у медиков, у профессиональных экономистов есть конкуренты в борьбе за общественное мнение. Посмотрите газеты: сколько шарлатанов предлагает свои услуги по лечению любых, даже самых тяжелых, заболеваний и сколько людей лечится у этих шарлатанов. Точно так же обстоит дело с разными экономическими “гуру”: то, что их теории часто противоречивы и не подкреплены никаким систематическим анализом реальных данных, ничуть не снижает их привлекательности в глазах публики.

Все “уроки”, изложенные в этой книге, какими бы жизненными они ни были, опираются на теоретические исследования, результаты проверки этих теорий с помощью данных и экономического опыта. В каждой главе приведены ссылки на статьи, опубликованные в академических журналах. Отличие научных работ от вольной эссеистики и тем более от ангажированной публицистики состоит в том, что высказанные там утверждения, во-первых, логически непротиворечивы – именно для этого экономисты строят математические модели – и, во-вторых, эти утверждения можно проверить, анализируя реальные данные.

Экономические уроки, о которых я пишу, всегда начинаются с практического вопроса. Иногда может показаться, что исходный вопрос не связан напрямую с экономическими заботами. Например, урок № 8 рассказывает о лабораторных экспериментах, которые проводили экономисты, чтобы выработать оптимальное правило для подсчета голосов в суде присяжных. Без применения экономической теории здесь было не обойтись: только экономисты умеют анализировать стратегическое поведение субъектов, имеющих доступ к разной информации. Чтобы рассказать об этом, понадобился еще более практический и совершенно неэкономический вопрос: в какой угол нужно прыгать вратарю при пенальти? С этого вопроса начинается урок № 6. В уроке № 14 первый вопрос – из области прикладной политики, о масштабах фальсификаций на парламентских выборах; но, оказывается, без экономистов и здесь не обойтись. Прекрасный повод поговорить о полевых экспериментах – важном инструменте современного экономического анализа.

Это может показаться странным, но во время мирового финансового кризиса 2008–2009 годов и его продолжения, кризиса еврозоны, начавшегося в 2010-м, ученые-экономисты не узнали ничего особенно нового о том, как работает экономика. Почти все сюжеты развивались как по учебнику макроэкономики. Основные рецепты можно было почерпнуть из опыта предыдущих кризисов. Другое дело, что академические экономисты много узнали о том, как устроена политическая практика. Оказалось, тот факт, что ученые знают правильные ответы на вызовы, с которыми сталкивались правительства и центральные банки, или дают четкие прогнозы о последствиях экономической политики, вовсе не гарантирует, что к их советам прислушиваются. Нередко политик выбирает в качестве советника именно того экономиста, чьи прогнозы совпадают с тем, что он хочет услышать.

Для второго издания я переписал все главы и добавил несколько новых разделов – о полевых экспериментах и “ловушке ликвидности”, которая объясняет механизм нынешнего кризиса в еврозоне. Кроме того, я постарался сделать так, чтобы в тексте были ответы на вопросы, которые часто задают экономистам сейчас. Почему в Соединенных Штатах Америки, самой богатой стране мира, несмотря на семь лет непрерывного роста занятости, большинство граждан недовольны своим экономическим положением? В чем заключалась ошибка британского правительства, вызвавшая спад производства, когда экономика только-только начала выходить из кризиса? Почему действия российского правительства осенью 2014 года усилили спад, вызванный падением цен на нефть и экономическими санкциями?

Рассказывая об экономической науке, я опирался бы на статьи, использующие российские данные. Так я и делаю, когда это возможно, но таких работ, к сожалению, явно недостаточно. По счастью, экономическая наука, сделавшись в последние сто лет наукой “естественной”, стала совершенно интернациональной. Теории или методы анализа данных, разработанные в Гарварде, Чикаго или Оксфорде, применимы к нашим проблемам точно так же, как применимы методы анализа ДНК или изготовления наноматериалов. Российская экономика подчиняется тем же закономерностям, что и любая другая, – так закон всемирного тяготения действует и в Америке, и в Европе. Другое дело: когда инженер строит мост или здание, ему нужно учитывать не только гравитацию, но и, например, особенности почвы в том месте, где ведется строительство. Чтобы извлечь урок из опыта другой страны и использовать его в своей, нужно придумать хорошую теорию, проверить, насколько она согласуется с данными, и, если согласуется, попробовать сделать выводы.

Когда я занимаюсь своей основной – научной – работой, то делаю в точности то же: придумываю модели, которые позволяют представить сложный мир в настолько простом виде, что его удается анализировать и получать из анализа выводы. Я пытаюсь проверить, насколько хорошо эти выводы согласуются с реальными данными. Если согласуются плохо, то стараюсь разобраться, что неправильно в модели. Если хорошо, то пытаюсь опубликовать статью в научном журнале. Это трудно, потому что периодики, которую читают все ученые-экономисты в мире, мало, а хороших работ много (в год в мире появляется примерно 50–60 тысяч научных статей по экономике), и редакторы ведущих журналов крайне придирчивы.

Тем же занимаются мои коллеги по Чикагскому университету, вузу, в котором я работаю. То же самое было и в Москве, на экономическом факультете Высшей школы экономики (ВШЭ) – моем московском месте работы – и в Российской экономической школе (РЭШ). Один экономист пытается понять, как должен быть устроен онлайновый аукцион, чтобы продавец не обманул покупателя, притворяясь конкурентом, поднимающим ставки. Другой исследует вопрос о том, как развивалась бы наша промышленность, если бы миллионы россиян не оказались по историческим причинам расселены гораздо севернее, чем они поселились бы по своей воле. Третий изучает влияние характеристик российских регионов на последствия проводимой губернаторами политики. Без таких исследований не узнать, был ли успех некоего мероприятия – аукциона на квоты на вылов рыбы, программы миграции или поддержки малого бизнеса в регионе – плодом усилий или просто стечением обстоятельств.

Эти вопросы – лишь капля в огромном море проблем, которыми занимаются современные ученые-экономисты. Правда ли, что если генеральный директор компании купил роскошную яхту, то акции этой компании в будущем подорожают? Правда ли, что если страна вкладывает значительную долю бюджета в научно-технические разработки, то благосостояние граждан растет быстрее? Чтобы ответить на эти и другие вопросы, нужно, во-первых, собрать множество данных о происходящем в экономической жизни, во-вторых, получить хорошую теорию – логичное объяснение происходящего и, наконец, проверить, соответствуют ли новые данные и факты выдвинутой теории. На статьи, в которых эта работа проделана – данные собраны, теория сформулирована и протестирована, – и опирается эта книга.

Эта книга не могла бы быть написана, если бы не усилия многих людей, которым я очень обязан. Максим Трудолюбов, редактор отдела “Комментарии” в газете “Ведомости”, сделал меня, человека из академического мира, публицистом. Леонид Бершидский пригласил в журнал SmartMoney, а Владимир Федорин был заказчиком и первым редактором тех разделов текстов, которые впервые появились в этом журнале (часть из них редактировал Андрей Литвинов). Другие части впервые появились в New Times, Esquire, Colta, “Эксперте”, “Ведомостях” или просто в моем блоге ksonin.livejournal.com. Елена Евграфова была инициатором первого издания, а Алексей Васильев, Ксения Паневкина, Георгий Дерлугьян, Марина Додлова, Михаил Брауде-Золотарев, Михаил Сонин и Тимур Туганбаев героически прочли текст целиком и сделали массу ценных замечаний. За отдельные, но от этого не менее драгоценные замечания я благодарен Виктору Агроскину, Александру Баринову, Михаилу Богуславскому, Сергею Вакуленко, Рубену Ениколопову, Сергею Измалкову, Станиславу Коленикову, Татьяне Михайловой, Марии Петровой, Сергею Попову, Андрею Симонову, Сергею Степанову, Михаилу Тейфу и Марии Юдкевич.

Я особенно благодарен моим постоянным соавторам по научной работе, в первую очередь Георгию Егорову, чьи советы и взгляды повлияли на мое экономическое восприятие мира, и не меньше – Дарону Асемоглу, Екатерине Журавской, Сергею Гуриеву, Скотту Гельбаху, Рубену Ениколопову, Марии Петровой, Ирине Хованской и Алексею Захарову за то, что их самоотверженный труд над нашими совместными академическими проектами оставлял мне время для занятий экономической публицистикой. Большая часть того, что написано в этой книге, и уж, конечно, большая часть моих взглядов на экономические и политические проблемы связаны с моей и, значит, нашей совместной научной работой, так что и здесь они мои соавторы. Не меньшую благодарность я испытываю к моим коллегам по Чикагскому университету, НИУ ВШЭ, РЭШ и ЦЭФИРу, Школе управления Келлога при Северо-Западном университете и средней школе № 57 в Москве. Без вопросов, которые задавали мне школьники на уроках экономики и студенты на курсе “Введение в экономику” совместного бакалавриата ВШЭ – РЭШ, эта книга, наверное, не появилась бы вовсе. Без комментариев коллег она была бы намного хуже. Конечно, все огрехи и неточности, которые в ней есть, только на моей совести.

Как ни важны вопросы школьников и студентов, комментарии коллег и посетителей моего блога, для автора есть нечто более важное. Без повседневной мужественной и энергичной поддержки моей семьи – Сауле, Макса, Полины и Арчи – не то что написание этой книги, мое существование было бы просто невозможным.

Микроэкономика

Это только кажется, что самое важное в экономике – товары, услуги и деньги. На самом деле самое важное – это информация. Именно она стоит очень дорого. Как раз ради того, чтобы информации было больше, и существуют рынки, на которых продаются и покупаются товары и услуги. Именно неспособность эффективно организовать передачу экономической информации погубила плановые экономики. Недаром современную микроэкономику называют экономической теорией информации.

Потребитель никогда не купит нужный ему товар, если не узнает, где и как его можно купить. Производитель не станет его изготавливать, если не будет ожидать, что найдется покупатель, который его приобретет. Банк не даст предпринимателю денег, если не будет знать, что компания способна произвести товар, продать его покупателю и вернуть банку деньги. Каждый экономический субъект обладает определенными сведениями – прежде всего о себе самом, о своих вкусах, интересах, потребностях и возможностях. Однако информации у всех становится во много раз больше, когда субъекты начинают взаимодействовать: производят и потребляют, продают и покупают, меняются или даже, посмотрев друг на друга, расходятся, оставшись при своем.

Эффективные рынки организованы так, чтобы каждая трансакция выявляла максимум информации. Потребитель делает покупки, продавец, а через него и производитель товара узнают, что этот потребитель предпочитает масло в упаковках по 200, а не по 400 граммов. Получив информацию о миллионах совершенных покупок, компания-производитель узнает, что ей производить, а торговая сеть – с какими поставщиками лучше иметь дело. Автомобилист выбирает страховку на большую сумму – страховая компания понимает, что он рискованно водит машину. Миллионы людей ежедневно покупают газеты и журналы, сигнализируя журналистам, о чем тем писать, издателям – каких журналистов нанимать, а рекламодателям – в каких изданиях размещать свои объявления.

Иногда рынок, который помогал бы выявлять информацию, организовать совсем непросто. В одних случаях проблема состоит в том, что его участники действуют нерационально, а в других – в том, что часть этих участников вовсе не заинтересована в выявлении информации. Как узнать во время приватизации, кто из претендентов на государственную собственность сможет извлечь из нее наибольшую прибыль? Как сделать так, чтобы эта собственность попала именно к этому претенденту, даже если у его соперников больше денег на ее покупку? Можно ли точно предсказать, кто победит на ближайших президентских или парламентских выборах? О том, как устроены рынки, которые выявляют информацию, помогающую ответить на эти вопросы, рассказывается в уроках этой главы. Она открывается анализом самого простого из всех возможных финансовых рынков – рынка политических прогнозов. Но все, что сказано об этом рынке, верно и по отношению к любому другому, более сложному.

Игра в политику на деньги
урок № 1. Рынок лучше предсказывает результаты выборов, чем социологи

Слова “финансовый рынок” ассоциируются с чем-то скучным. Прежде всего потому, что финансовый рынок устроен сложно. Профессионалы говорят о нем на каком-то сленге, большая часть терминов в котором – калька с английского. Другое дело – политика. В ней разбирается каждый, и терминология самая простая. Очень удачно, что рынок политических прогнозов – самый простой финансовый рынок. Анализируя его устройство, можно понять, как работают рынки гораздо более сложные. Позже, в уроке № 20, мы поговорим о том, почему финансовые рынки очень важны для экономического развития, а пока обсудим, что, собственно, происходит на самом простом финансовом рынке – рынке прогнозов.

При обсуждении политики часто слышны резкие мнения. У того кандидата “нет шансов”, а другой “выиграет совершенно точно”. Рынок прогнозов позволяет измерить, насколько человек уверен в своей правоте. Тот, кто уверен, что на месте “говорящих голов”, получающих миллионы за ежедневные комментарии на тему предстоящих выборов, он мог бы делать прогнозы точнее, вполне может заработать на своей прозорливости. Вместо того чтобы спорить с соседом или возмущаться ограниченностью или ангажированностью эксперта, можно пойти на сайт и поставить деньги на тот исход выборов, который считаешь наиболее вероятным.

Рынок политических предсказаний предоставляет любому возможность проверить свои аналитические способности и заработать реальные деньги. Это самый простой финансовый рынок на свете: правила определены четко, операции проводятся быстро, нет никаких сомнений в качестве товара, который на нем продается и покупается. Кроме того, этот рынок обладает еще одним замечательным качеством: цены на торгующиеся здесь объекты, небольшие “фрагменты информации”, действительно многое говорят о будущем. Эти цены предсказывают исход выборов точнее, чем опросы социологов.

У рынка политических прогнозов долгая история. Начиная с далекого 1880 года в Нью-Йорке можно было делать ставки на то, кто из кандидатов в президенты наберет наибольшее число голосов. И только один раз такой прогноз – цена, складывавшаяся на рынке, – не совпал с реальным результатом выборов. Тогда, в 1916 году, после закрытия избирательных участков казалось, что президент-демократ Вудро Вильсон проиграл республиканцу Чарльзу Хьюзу, но к утру оказалось, что исход дела в пользу Вильсона решили 3773 голоса в Калифорнии и 54 – в Нью-Хэмпшире. В 1944 году торги политическими пророчествами в Нью-Йорке запретили в угаре борьбы с азартными играми, но со временем открылись новые рынки. Распространение Интернета сделало их еще более доступными.

Как торгуют предсказаниями? На любом рынке предсказаний, как правило, торгуется один тип контракта – обязательство выплатить некую сумму, в случае если произойдет какое-то событие. Например, выплатить доллар, если в определенный день пойдет дождь. Или если “Манчестер Юнайтед” победит “Барселону” в финале Лиги чемпионов. Или… Спорить можно о чем угодно, лишь бы возможно было точно определить, произошло событие, на которое ставили, или нет, и нашлись желающие держать пари – люди, которые оценивают вероятность событий по-разному.

На рынке предсказаний каждый может быть и продавцом, и покупателем. Если оцениваешь, скажем, республиканца на президентских выборах в США в 60 %[1]1
  С математической точки зрения правильно считать вероятность в долях от единицы. Однако я буду говорить не “вероятность 0,6”, а “вероятность 60 %», что, по-моему, легче для понимания.


[Закрыть] (и, значит, шансы демократа – в 40 %), то можно выставить на продажу обязательство заплатить доллар в случае победы демократов по цене 0,43 доллара. Продавцу имеет смысл назначать цену чуть выше той вероятности, с которой, как он считает, ему придется выплачивать доллар. Чему равен ожидаемый доход продавца, если он продал контракт-обязательство за 43 цента? Нужно из полученных 0,43 доллара вычесть 1 доллар, который придется отдать в случае победы демократов, умноженный на 0,4 (мы же считаем, что шансы демократов – 40 %). 0,43 – 1 × 0,4 = 0,03 доллара – какая-никакая, а прибыль. Если продать сто таких контрактов, можно ожидать суммарного дохода в 3 доллара. Если продать миллион контрактов – то в 30 тысяч.

А кому выгодно такой контракт купить? Каждому, кто считает эту оценку шансов демократов заниженной. Если, например, кто-то предполагает, что вероятность победы демократа составляет 55 %, то он, конечно, захочет купить контракт, продающийся за 0,43 доллара. С вероятностью 55 %, думает он, я получу доллар, то есть мой ожидаемый выигрыш с учетом вероятности будет равен 0,55 доллара. Если контракт продается за 43 цента, ожидаемый доход составит 55 – 43 = 12 центов на каждый купленный контракт.

При каждом заключенном пари средняя цена контракта немного меняется. Если до прихода нового покупателя нижняя цена предложения была, например, 0,52 доллара за контракт, то после того как покупатель приобрел этот контракт, она могла только вырасти. Теперь нижней ценой предложения – той ценой, по которой теперь можно купить контракт, – стала та, что до того была второй снизу. Следя за этим показателем, можно узнавать, с какими ожиданиями – то есть с какими оценками вероятности – пришли на рынок новые участники. Цена сделок идет вверх – значит, все больше покупателей считают: вероятность того, что им заплатят по контракту, растет. Падает – значит, все больше продавцов полагают, что расплачиваться по контракту, скорее всего, не придется.

Если цена делает резкий скачок, то не исключено, что появился инсайдер – некто, имеющий недоступные другим сведения (например, рассказ любовницы одного из кандидатов или еще не опубликованные данные о росте безработицы) и на основе этой информации оценивающий вероятность исхода выборов не так, как другие игроки. Но после того как инсайдер купит (или продаст, в зависимости от того, что именно он знает) обязательства, цена изменится, и теперь – о чудо! – в ней будут отражены те сведения, доступ к которым только что был лишь у одного инсайдера.

Именно поэтому рынок так хорошо предсказывает результаты выборов. Возможность заработать на своей осведомленности побуждает инсайдеров использовать ее, и постепенно вся информация учитывается в цене. Если выставленная кем-то цена слишком высока по сравнению с оценкой вероятности события, которая основана на общедоступной информации, то участники рынка могут получить прибыль, заключив контракт с тем, кто так неосторожен или слишком оптимистичен.

От владельцев “политического казино” – в наше время это просто сайт в Интернете – требуется совсем немногое. Они выбирают события, на которые делаются ставки, и объявляют возможный исход (“выиграл демократ”, “выиграл республиканец”). Сами они не участвуют в торговле: их прибыль получается из небольшой комиссии, которую платят участники каждой сделки. Рынки могут различаться несущественными деталями: например, на Iowa Electronic Market (IEM) единица расчета – обязательство платить 1 доллар, а на Intrade – обязательство выплатить 10 долларов (равные 100 базисным пунктам). Суть, впрочем, одна. Цена – это вероятность наступления события.

Знаменитый IEM, электронный рынок штата Айова, единственное место в Америке, где можно торговать политическими прогнозами, поддерживается местным университетом. В отличие от рынков ценных бумаг, он не регулируется, объем ставок, которые может делать один участник, ограничен 500 долларами, а университет не получает никакой прибыли, кроме бесценного материала о поведении участников на рынке. Точность предсказаний этого рынка довольно высока: хотя он существует менее сорока лет, на выборах президента США сложившаяся на IEM цена в трех случаях из четырех точнее предсказывала итоговый расклад голосов, чем наиболее совершенные опросы общественного мнения.

Рынок IEM предсказывает, кто из двух основных кандидатов в президенты наберет больше голосов. (В 2016 году это сделала кандидат от Демократической партии Хиллари Клинтон; президентом США стал республиканец Дональд Трамп, набравший необходимое число голосов в коллегии выборщиков.)

Долгие годы других рынков, на которых участники могли и покупать, и продавать политические предсказания, в Америке не было. Сайты, на которых можно было торговать предсказаниями не только об исходе общенациональных избирательных кампаний, но и о результатах выборов в каждом отдельном округе, находились за пределами США. Это связано с тем, что провести границу между политическим казино и обычным практически невозможно, а казино почти во всех американских городах строго запрещены. Тем более удивительно, что в свое время в Америке чуть было не открыли рынок для игры на самом святом – безопасности человеческой жизни.