Текст книги "Я всегда буду с тобою"

Однажды, когда Марку едва исполнилось шестнадцать Александр Александрович перебрал со спиртным больше обычного и как следствие, опять разругался с женой. Марку наконец осточертело слушать эту ругань, так что он наконец вышел из своей спальни к неугомонным родителям, и прямо оцепенел от ужаса: отец его размахивал перед матерью непонятно откуда взявшимся здоровенным пистолетом. В неверных руках отца оружие плясало, выписывая причудливые фигуры. Все нутро у Марка подпрыгнуло вверх, кровь бешено начала стучать тяжелыми молотками в висках, ушах, в груди; Марку на миг показалось, что он явственно слышит биение собственного сердца. Не осознав до конца, что он делает, в одну секунду оказался Марк возле обезумевшего отца; ударом ноги выбил он из руки отца пистолет, затем схватил его обеими руками за рубашку так, что отлетели пуговицы. В этот момент он пошатнулся под тяжестью удара: отец с размаху двинул ему кулаком правой руки в скулу. Удар был хлестким, и напоминал скорее пощечину; Марка это сразу привело в чувство, он понял, что отца словами не успокоить; увернувшись от очередного удара, он сам нанес ошеломительный удар коленом в солнечное сплетение, отчего у отца вырвался сдавленный хрип, они вцепились друг в друга, но физическое преимущество было на стороне Марка: он был выше на голову, больше килограмм на восемь, и моложе, да и к тому же Александрович был пьян, поэтому Марк без особого труда повалил отца на пол, пригвоздил коленом, и сам уже порядком обезумев, схватил валяющийся рядом злополучный пистолет и приставил дуло ко лбу Берга старшего; воцарилась невероятная тишина. Марк тяжело дышал, отец сохранял поистине спартанскую выдержку и спокойствие, уголки его губ слегка подрагивали в злобной улыбке. Вдруг, будто очнувшись от наркоза, Марк судорожно отбросил оружие в сторону и повалился на пол спиной, рядом с отцом. Вдруг отец тихо заплакал. От пережитого только что шока Марк тоже не мог сдержать слез, и с облегчением разрыдался.

Хоть все и закончилось благополучно, и все старались поскорее забыть случившееся, какая-то скованность в общении между отцом и сыном все же осталась.

– Может выпьешь со мной пива, – предложил неожиданно Берг старший. Марк, выбравший первую попавшую книгу, чтобы поскорее ускользнуть от холодных глаз отца, даже уронил ее.

– ты хочешь выпить? Со мной?

– Да. Если не хочешь – не надо. Чего ради пялиться на ночь глядя в писанину какого-нибудь особо чувствительного и сентиментального нытика, не лучше ли употребить нам кровь земли? – мурлыкающе продекламировал отец, взбалтывая содержимое в бутылке спокойными, круговыми движениями руки.

– Пожалуй, ты прав. Удивительно только, что ты пиво, а не вино или шампанское называешь кровью земли, – ответил ему Марк, садясь напротив Александра Берга и откупоривая взятую из ведра со льдом холодную и запотевшую бутылку с пивом.

– Для меня кровью земли является все то, что можно пить, и то, что туманит рассудок.

– Смелое заявление, – растягивая слова проговорил Марк. Пиво оказалось очень вкусным и освежало голову, так что он чуть залпом не выпил всю бутылку, – Макс уехал?

– Да, заказал такси и упорхнул. А если бы чуток повременил, мог бы с нами выпить

– Еще его не хватало. Ты бы еще нашей старушке предложил, и получилась бы просто совершенная семейная идиллия.

Отец издал короткий смешок, а затем громко икнул.

– А что, неплохая идея! Вместо семейного ужина сбор в библиотеке. Старушка будет в восторге!

Марк с интересом подметил про себя, что разговор его вовсе не утруждает. Кроме того, от выпитого спиртного по всему телу начинал разливаться приятный, теплый хмель. Первую опустошенную бутылку он поставил на стоявший между ним и отцом стол, сразу же открыл вторую и отхлебнул из нее, затем достал из кармана пачку сигарет и вытащив одну зубами, прикурил. Маленькие барашки молочного дыма взмыли под потолок.

– Дай мне тоже. —попросил отец. Марк протянул ему сигарету, и сам прикурил. Отец с наслаждением затянулся.—Вы с Максом, кажется, повздорили немного.

– Да. Откуда ты знаешь?

– Ну вы отнюдь не шепотом говорили. Я так понимаю, Анна хочет встретиться с тобой?

– Да, – Марк аж пивом подавился от неожиданного отцовского вопроса, – у тебя отличный слух.

– Не сердись. Лучше ответь мне, почему ты отказался с ней увидеться?

– Зачем нам это? Мне это не нужно. Ей кстати тоже. Люди почему-то воображают, что перед смертью обязательно надо просить прощения за любые обиды, про которые обиженные давно забыли.

– Ты можешь пытаться обманывать себя, но не делай попыток обмануть меня. Уж ты точно ничего не забыл. И не говори, что ты не допускал мыслей о возможности хотя бы вновь увидеть ее. – отец докурил сигарету и потушил окурок о лежавший в ведре лед. Марк мертвым взглядом наблюдал за ним сквозь плотный кумар. Его сигарета почти одиноко тлела, забытая между пальцами. – прежде чем ты обложишь меня матами, позволь рассказать тебе одну историю, которая приключилась со мной еще в молодости.

Марк безмолвно и с интересом смотрел на отца. Тот, не дождавшись его ответа, продолжил говорить.

– Случилось это в тысяча девятьсот девяносто втором, в Париже. Мне было двадцать два, молодость бушевала во мне всеми штормами мира, я был энергичен, силен, амбициозен, уверенности моей позавидовали бы многие, – Александр Александрович сделал несколько глотков из бутылки, пополоскал пивом горло, проглотил, затем не торопясь продолжил, – но главное, я был свободен почти от всего: я был независим от вредных привычек – я даже не курил тогда, у меня не было обязательств перед семьей, потому как семьи то к тому времени еще не было, мне был неведом страх неудач. Я сказал: почти от всего. Моей единственной страстью тогда были деньги. Оглядываясь назад, я вижу, что слишком сильная энергия и уверенность, свойственная многим молодым людям надела мне розовые очки, и тщательно следила, чтобы я до определенного момента не снимал их. Да и осуждать себя я за это не берусь, разве можно судить голодного человека за хороший аппетит? Видя, какие нужды терпят мои родители, мирясь с этими нуждами сам, я с детства мечтал о не просто обеспеченной, а поистине царской жизни. В голове своей я многие годы строил планы по преодолению препятствий на пути к богатству.

Так что, когда мне было двадцать два, я с большими надеждами прибыл в Париж, и не случайно; в этом прекрасном городе жил и работал один довольно успешный предприниматель, занимающийся рекламой и продвижением многих престижных брендов различной продукции по всем пяти континентам, от знаменитых на весь мир сортов французских вин, до изысканных духов, от модных и современных нарядов, до чертовых круассанов. Надо заметить, что тот предприниматель поступил очень умно, когда выбрал местом своей деятельности Париж. Этот город, в некотором смысле, – мозг мира. Многие мировые бренды родились именно там. Так вот, этому предпринимателю рекомендовали меня, как надежного помощника и перспективного сотрудника, так что он согласился стажировать и консультировать меня. Так что жизнь, соответствующая моим давним мечтам, замаячила на горизонте манящими красками. Я со всей страстью, снедаемый давно рвущимся наружу азартом, окунулся в новую жизнь, не боясь ничего, уничтожая одно за другим, все препятствия.

Я не стану утомлять тебя долгими рассказами о всех моих приключениях, они довольно однообразны, и все одинаково скучны. Но Вот об одном «приключении» я расскажу с удовольствием. – произнося последние слова, отец с каким-то мечтательным выражением на лице стал неспешно пробегать глазами по полкам с книгами. – Примерно через год, после знакомства с тем дельцом мы очень успешно представили новую карту вин одного знаменитой винодельни и заработали неплохие проценты с продаж, я, разумеется, получил раза в три меньше своего коллеги, оно и понятно, все-таки он был сердцем, качавшим вино по артериям всего мира. Все же сумма, которая мне досталась, показалась бы среднеобеспеченному человеку просто фантастической. При размеренной жизни на такую сумму можно было не напрягаясь прожить несколько лет. Я решил обмыть свой успех, а так как мой коллега в жизни вне  бизнеса оказался полнейшим профаном, а прочих знакомых , кроме моих коллег у меня не было, мне пришлось справляться с этим без компании. Поэтому я выбрал тихий, дешевенький бар, недалеко от нашей рекламной фирмы, с заманчивым названием, что в переводе звучит как "Мираж". Зайдя, я уселся с угла барной стойки. Обслуживать меня подошла совсем еще молоденькая девушка в джинсах и блузе с разрезом. Она сразу захватила мое внимание. Готов поклясться, что уже тогда я влюбился в нее. Никогда не понимал, почему так произошло, почему мы ходим среди тысяч людей ежедневно, видим миллионы лиц за свою жизнь, общаемся с бесчисленным количеством разнообразных личностей, но притягивают нас лишь единицы из них. Она была обыкновенной наружности, у нее были большие, даже немного глупые карие глаза, – неожиданно отец встал, и взяв из пачки сигарету, быстрыми шагами подошел к окну. Однако он не закурил, а лишь стал всматриваться прищуренными глазами в пейзаж за окном.– длинные, черные волосы, пушистые ресницы. Хах, да, еще у нее было много родинок по всему телу, и роста она была совсем невысокого. Меня больше всего зацепили ее улыбка, ее манера движений.

В тот вечер я до закрытия бара беседовал с ней, а потом вызвал ей такси и доехал с ней до ее квартиры. Уже тогда я был без ума от нее, и она кажется от меня тоже. Мы начали видеться каждый вечер, и вскоре начали встречаться. Она стала моей второй страстью. С ней во мне исчезала жажда наживы, тяга к обогащению. Ее натуре было чуждо все это, ее романтичность и наивность обязывали ее любить простую среднеобеспеченную жизнь, так что она с трудом переносила время, когда я вместе с коллегами проворачивал какой-нибудь проект. Надо признаться, что тогда я и вправду становился невыносим: во мне пропадала всякая нежность, общительность. На это время я становился максимально сконцентрированным, отрешенным от всего земного, от всего, что было так необходимо ей, что было в ней самой. Вот так, совершенно незаметно, одна страсть, стала не уживаться с другой, а мне они были необходимы обе. Постепенно проекты появлялись чаще, времени на претворение их в жизнь уходило все больше, так что накал между мной и моей девушкой постепенно рос. Нужно было выбирать: продолжить занятие, которым я желал заниматься всю свою жизнь, которое казалось теперь далеко не таким желанным, как раньше, или жизнь с любимым человеком. – отец наконец прикурил и крепко затянулся. Марк смотрел на него теперь затаив дыхание. Выдохнув дым, отец продолжил, – однажды мы с ней крепко повздорили. Она плакала, утверждая, что жить без меня не сможет, но и со мной тоже, если я продолжу такую жизнь. Я пообещал ей, что подумаю и скажу ей о своем решении на следующее утро. Я долго думал той ночью, и наконец осознал, что частично свою первую мечту я исполнил, и теперь самое время бороться за мечту вторую, дабы не упустить ее. Я знал, что не пожалею о своей мечте никогда. Я и не пожалел. – отец надолго замолчал, продолжая курить.

– Что?– не выдержал Марк —Что было дальше? Почему вы не вместе?

– Да. Ты уже догадался, что вместе мы так и не остались, – вдруг глаза отца увлажнились. – она не врала, когда говорила, что жить без меня не сможет. Не дождавшись моего ответа, она ночью вскрыла себе вены осколком вазы, которую я ей подарил когда-то вместе с цветами. По-видимому, она решила, что я все же выберу не ее. – по щекам Александра Александровича покатились крупные слезы. Марк обалдевшим взглядом смотрел на отца. Отец сделал последнюю затяжку, и с силой сжал еще тлеющий окурок в кулаке. Затем он резко повернулся к Марку лицом и разделяя слова хриплым голосом проговорил, – Не стоит затягивать на своей шеи петли самому Марк. Жизнь прекрасно справляется с этим и без нашей помощи. Не отказывайся от возможностей исправлять свои и чужие ошибки, они очень редко даются, и поверь мне, отказавшись от них, будешь потом очень сожалеть.

Глава 3

Рассказанная отцом история потрясла Марка до глубины души. Находясь уже в своей комнате, он вновь и вновь воссоздавал в памяти удивительный разговор. Особенно заела душу подытоженная отцом мораль. « Отец прав» – подумал Марк. – «если я упущу шанс, буду жалеть об этом до конца своей жизни.». Придя к такому выводу, он даже почувствовал облегчение и уверенность. «Но как мне с ней встретиться» – вновь задумался Марк,—«Ведь адреса у меня нет. Макс уехал, если бы он еще взял трубку.» А действовать необходимо было сейчас, ведь с наступлением рассвета великодушные чувства могут и растаять. Всегда так бывает, со всеми. Да и время стало теперь для Марка дефицитным ресурсом. Кто знает, насколько все плохо, и сколько времени у нее в запасе.

Неожиданно телефон задребезжал, распространяя вибрацию по столу, и тут же мгновенно оказался у Марка в руках. На экране высветились два сообщения. Одно смс было от Макса, в котором был указан адрес и номер телефона. Марк сразу понял, что и адрес и номер принадлежат Анне .Удивительным только оказалось то, что она была в этом городе: «может она никуда и не уезжала» – мелькнуло в голове у Марка. В любом случае, все складывалось как нельзя лучше. «Вот Макс, – подумал Марк, —хорошо оказывается ты меня знаешь, хитрая ты сволочь, лучше меня самого понимаешь мой характер». Он стал спешно собираться: быстро облачился в темные джогеры и такого же цвета классический джемпер, сверху накинул плотную кожаную куртку, взял со стола телефон, ключи, портмоне, сигареты, надел наручные часы. Только потом он вспомнил про второе. Оно принадлежало Марии, и содержало всего три слова: «Нам надо расстаться». Итак, все складывалось как нельзя лучше. Уже не сомневаясь в своих действиях, он пулей вылетел из комнаты, пролетел по ступенькам лестницы, и на первом этаже уже пошел спокойно. С неба неуверенно накрапывал мелкими, колючими каплями скупой дождь, постепенно покрывая асфальт улиц серебром и золотом, режущим глаза в свете фонарей. Через минуту он уже мчался по пустым улицам ночного города. ощущая игру ледяного ветра по всему телу, полностью отдавшись скорости, оставив позади все сомнения. А дома, в библиотеке, все так же сидел Александр Александрович. Он уже порядком нагрузился пивом. Он слышал, как его усыновленное чадо покинуло дом, видел сквозь размытое дождем окно, как стремительно помчался вдаль мотоцикл, разрезая пугающую темноту ночи мощным светом фар.

Марк стоял, прислонившись спиной к стене совсем еще нового многоэтажного дома, упершись одной ногой в кирпичный цоколь и засунув руки в карманы штанов. Так стоял он довольно долго. Наконец он вынул руки из карманов, но лишь для того, чтобы закурить.

Он находился перед домом, адрес которого совпадал с адресом, указанным в сообщении. Оставалось лишь набрать номер. Но Марк медлил. Он был тут больше получаса, и уже было собирался позвонить, но в последний момент передумал. Он страстно желал услышать давно забытый, и все же хорошо знакомый ему голос, но вместе с тем и боялся этого, хотя сам не знал почему. Страх и желание взаимоуничтожали друг друга, потому оставалась только пассивность.

Внезапно, по левую руку от Марка, со скрипом распахнулась массивная дверь подъезда, из которого вышла Фигура человека, в силуэте которой Марк признал стройную женщину среднего роста . Из за ночной темноты и расстояния черты лица и примерный возраст женщины распознать было невозможно. Марку показалось, что на женщине поверх основной одежды надета совсем коротенькая кожаная курточка, такая короткая, что если бы не футболка, была бы видна поясница, и рукава были стянуты почти до локтей. Кроме того, он заметил, что волосы ночной незнакомки были черного цвета и подстрижены в каре. Женщина прошла вдаль, бросив на Марка беглый взгляд и явно не узнав его. Зато Марк почти сразу узнал женщину. Раньше эта плавная и грациозная походка, этак курточка, так часто мелькали перед его глазами, что накрепко засели в его памяти, и сейчас напомнили о себе. Сомнений быть не могло, это безусловно была Анна. Кровь пулей ударила ему в голову, опьяняя его, а глаза его, давно изголодавшиеся по любимому образу, жадно пожирали размытый в ночи силуэт.

Длилось это всего пару секунд. Анна шла вперед, и темнота уже грозила поглотить ее , но Марк поглубже вдохнул, и негромко выкрикнул ее имя, опустив при этом голову. Свой голос показался ему каким-то скрипучим и надломленным, как будто чужим. Тем не менее, Анна остановилась и обернулась к Марку. Она долго всматривалась в темноту, Марку показалось, что неимоверно долго. Он не выдержал, и оторвавшись от стены, пошел неспешными шагами к Анне и не остановился, пока не подошел к ней на расстояние полуметра. Впервые за семь лет он стоял так близко перед ней. Ему показалось, что земля переворачивается под его ногами. Ощущение было настолько явственным, что Марк неосознанно впился пальцами ног в подошвы кроссовок. Однако Анна тоже не осталась спокойной; ее дыхание участилось и усилилось настолько, что его можно было услышать. И Марк услышал. И сразу успокоился. Он заметил теперь, что лицо ее ничуть не изменилось, и глаза не потеряли блеск, изменилась лишь прическа. Анна так же жадно бегала глазами по телу Марка, и во взгляде у нее читалась такая же, как и у него удовлетворенность.

– Почему ты так поздно не спишь? – неожиданно прервав тишину, спросил Марк. Анна ответила не сразу. Оглядевшись вокруг, она задумчиво произнесла

– Ночь сегодня такая, совсем для сна неподходящая. Ты не находишь?

– Наверное. Дождь моросил. Погода обещает разразиться ливнем.

–Глупо спрашивать, как ты меня нашел, но раз уж мы встретились, можем посетить одну кофейню, она в нескольких кварталах отсюда. Ты кстати на чем добрался? Машина есть еще?

– На той машине я в аварию попал, так что на ней невозможно было ездить. Зато вот, – Марк указал на стоящий неподалеку большой мотоцикл, к которому они неторопливо пошли. – купил байк.

Анна как-то странно посмотрела в лицо Марка, потом перевела взгляд на мотоцикл. Марк продолжал рассказывать.

– Тысячу кубов стало быть, без труда выжмет из себя километров триста, но, как ты понимаешь, у нас в городе особо не разлетаешься, сплошные пробки. Его кстати тоже Анна зовут.

Анна звонко рассмеялась, сначала слегка согнувшись, затем выпрямившись, откинула голову назад.

– Ну ты Марк и романтик конечно. – весело произнесла она. Марка просто залило радостью от ее прекрасного звонкого смеха. Он наконец почувствовал теплое дыхание простого земного счастья рядом с собой. Наконец-таки ему остро захотелось жить, прямо до безумия. Слегка подрагивающим голосом он произнес

– Полное имя-Энн Хетуэй. Запрыгивай давай, мне уже не терпится показать тебе ее в действии. Только ты дорогу показывай.

Анна села позади Марка, обхватив его талию обеими руками, от чего Марк вздрогнул так сильно, что его тело сотряслось в толчке. Анна это почувствовала, но лишь еще крепче прижалась к широкой спине. Мотор глухо зарычал где-то под ногами, и мотоцикл рванул с места, стремясь подняться на дыбы и с шумом разрывая плотные слои воздуха. Ветер ворошил волосы на их головах(Марк шлем надевать не стал, у Анны его попросту не было). Спустя каких-нибудь две минуты, они притормозили возле уже упомянутой кофейни и вошли внутрь. Марку сразу понравилась атмосфера, царившая в помещении: свет здесь был приглушенным, столики были отгорожены друг от друга, а воздух был насыщен запахами: бодрящим запахом молотого кофе, сладким запахом свежей выпечки и пирожного, и , что было довольно странно, легким табачным оттенком. Все это одуряюще действовало на мечтательно настроенного ночного посетителя.

– Господи, какая атмосфера в этом заведении. – восхищенно произнес он.

– Да, – довольная собой произнесла Анна. – знала, что тебе понравится.

Марк подумал о том, как часто Анна в прошлом, в точности угадывала его вкусы и обрадовался, что с годами она эту способность не утратила. А между тем, они сели за самый крайний столик, в дальнем углу кофейни. Рядом с ними, в стену был вмонтирован огромный аквариум, с кристально чистой водой, подсвеченной со дна густым синим светом. В аквариуме мерно плавали крупные и помельче, золотистые и, словно флаги, раскрашенные в разные цвета рыбы, лениво перебиравшие перистыми плавниками, выпучивая на Марка и Анну глупые глаза и периодически взрывая губами песок на дне, разыскивая корм. Подошла официантка– молодая, плотная девушка, с туго стянутой рубашкой большой грудью, крупными, пунцовыми губами и такими же глупыми как у рыб, широко раскрытыми глазами. Взгляд девушки явно кричал о наличии у последней чувства собственной важности, явно задетой безразличием со стороны Марка.

– Заказывать будете? – с достоинством в голосе сказала девушка. Марк, наклонив в бок голову, бросил насмешливый взгляд в ее сторону, а затем устремив его обратно в меню, произнес

– Подайте нам две чашки кофе, две порции пирожного, два круассана и две порции мороженного, – и добавил, наигранно умоляющим голосом ,протянув. – пожаааалуйста.

Пышногрудая дама гневно сдула прядь волос, спадающую ей на левый глаз, и с ужасающей яростью устремилась в кухню.

– А я уже испугалась, что ты завязал с сигаретами.—улыбаясь произнесла Анна.

– Я пытался лет пять или даже шесть назад, но ничего из этого не вышло. Я еле оставил в прошлом сильный соблазн напиваться каждый вечер.

Анна грустными глазами взглянула на Марка. Ей вдруг стало невыносимо жалко его за его нелегкую судьбу, за события последних лет. Она хорошо помнила его семь лет назад, образ того еще совсем юного Марка все эти годы стоял у нее перед глазами. Тогда он выглядел таким сильным, таким упорным. Тогда, несмотря на все, что ему пришлось пережить несмотря на совсем еще юный возраст, он казался несокрушимым, все трудности разбивались о его волю, словно разгулявшиеся на прибрежье волны о могучий волнорез! А теперь? Теперь он выглядел каким-то пассивным, уставшим и несчастным. Внешне это никак не было видно, но вот глаза: они были такими печальными, словно кричали о невыносимой боли. Она лучше кого-либо осознавала причину его теперешнего состояния и она ее отнюдь не радовала. Марк между тем продолжал:

– Вот я и подумал тогда, что если я с этой шоколадной дрянью расстанусь, то совсем с ума сойду. Только вот беда. Я теперь все время курю, каждый день и в большом количестве. Хотя это, откровенно говоря, меня мало заботит.

– Тогда будь так добр, угости меня, иначе я не дождусь, пока они там соизволят принести нам кофе.

Марк протянул пачку, и сам прикурил ей. Она глубоко затянулась, потом выпустила дым, элегантно держа между средним и указательным пальцами шоколадного цвета крупную сигарету. Марк с восхищением глядел на нее. Опять поймал он себя на мысли, что невольно назвал ее про себя герцогиней. Пышногрудая официантка появилась внезапно. Она принесла их заказ.

– Почему ты отрастила волосы? – вкрадчиво спросил Марк.

– Тебе не нравится? – Анна вскинула брови

– Да важно ли теперь, нравится ли мне твоя прическа, просто я думал, что ты сама обожала прошлую.

– Да, это так, просто…я не знаю. Хотела наверное поменять что-то.

–Зря ты это. Если тебе интересно мое мнение, то мне нравился больше твой прежний стиль.

– А ты, как я вижу, бороду сбрил.

– Да. Тебе не нравится.

–Не могу сказать. Ты так повзрослел, – Анна чуть не сказала «постарел», но вовремя осеклась. Конечно под старостью она подразумевала в данном случае количество пережитого Марком. – что ты и выбритым хорошо смотришься.

– Ну спасибо. Так, а чем ты занимаешься?

– Ну, у женщин на престижных мужских профессиях выбор небольшой. Я работаю в одной конторе, принадлежащей крупной строительной кампании. Профессия вроде бы престижная, и платят сравнительно неплохо, но я, признаться честно, ненавижу эту дыру. А ты?

– Та же ситуация. После окончания университета я и не знал куда мне идти. Мать на тот момент еще волновало мое будущее, так что отец по ее просьбе устроил в «Интеко»…

– Я тоже там работаю. – резко прервала его Анна. На лицах обоих собеседников сразу появилось удивление. Молчание прервал Марк.

– Я думал, что кампания только по этому городу работает.

– Ну да, я тут и работаю. Уже четыре года.

– Ничего себе, – вымолвил Марк, повернув голову в сторону.– четыре года, а я и не догадался.

– Ну так и что у тебя с работой. – поспешно спросила его Анна. Она уже жалела, что прервала его.

– Да ничего особенного. За три года я неплохо так взлетел по карьерной лестнице, опять же, не без помощи отца. Правда безумной радости я так и не почувствовал, хоть и оплата повысилась в несколько раз, хотя в глазах отца я по-прежнему выгляжу ребенком, который возится с парой монеток, которыми его одарили за примерное поведение. Сейчас сижу в кабинете, периодически бумаги со своего стола на соседний таскаю, да еще может что зададут, вот и все мои обязанности.

– А как так получилось, что ты машину разбил? – снова спросила Анна.

– Идиотская ситуация,– Марк усмехнулся и взъерошил волосы на макушке. Затем немного помедлив, добавил. – я тогда пьяный был. Машину не сильно вмял, да и на мне ни царапины не оказалось. – Он соврал, решив, что незачем говорить Анне правду, однако она поняла это и метнула на него пронзительный взгляд, но говорить ничего не стала. Немного помолчав, она спросила:

– А что с твоими книгами? Ты написал еще что-нибудь? Может пытался что-нибудь напечатать? Может…

– Нет.

– Почему?

– Я не пишу уже семь лет.

Повисло тяжелое молчание. Марк кромсал чайной ложкой пирожное на маленьком блюдце. Каждый раз, как ложка проходила плотный слой слоенного теста и сливок, железо стукалось о дорогую керамику сервиза, издавая острый звон. Первой не выдержала Анна:

– Зря ты так. У тебя хорошо получалось.

– Мне некому было писать,—быстро сказал Марк, затем так же быстро добавил. – стало некому.

– надо писать для себя.

– Нет. Так говорят, но все пишут для других. Прочитать произведение могут многие, но каждый поймет его по-своему, а вложенный тобой смысл если и способен кто понять, то лишь тот, ради которого и была проделана вся работа, зачастую бессмысленная, потому что не всегда человек, которому ты посвящаешь свою писанину собирается вникать в нее. Если быть точнее, в гробу он видал твое бумагомарание. – Марк уже жалел о том, что сказал. Он знал, что Анна хочет его спросить о чем-то. Он даже догадывался о чем. Его это тоже интересовало, потому он, потеряв так резко хорошее настроение, спросил:

– У тебя есть кто то?

– Нет.– спокойно ответила Анна.

– А был кто-нибудь?

– Нет.

– Почему?

– Не знаю. А у тебя?

–Нет, – Марк со вкусом растянул слово. – много лет никого не было. Четыре года назад одна хорошая знакомая призналась, что нравлюсь ей, хотя дело было даже похуже. Я ей не мог ответить тем же. Год назад мать весь мозг выела по поводу моего «одиночества», ну я и решил, что терять уже нечего. Попробовал отношения с ней. Только ничего не вышло из этой затеи. Плохо у меня стало получаться роль парня. Вот, недавно расстались.

И снова наступило молчание, которое не смущало обоих. Как ни странно, Марк совсем не удивился этому. Он вообще в принципе перестал удивляться всяким поворотам в своей жизни. Какими бы крутыми они не были.

– А помнишь, – Анна кинула одновременно и робкий и уверенный взгляд на своего хмурого собеседника. – помнишь, как мы в первый раз убежали от нашей кучной кампании? Помнишь как ты любил запах моих жасминовых духов? Ты же помнишь их, знаю что помнишь. – Анна положила свою маленькую ладонь на крупную, жилистую ладонь Марка, от чего ему сделалось невероятно приятно, словно в знойный летний день он сделал глоток холодной колодезной воды. – А помнишь, как ты меня в первый раз…

– Анна, прошу перестань.– протянул Марк, каким-то не своим, молящим тоном и при этом опустил голову, почти касаясь лбом стола, замотал ей медленно из стороны в сторону. – Ты же знаешь, что между нами все кончено. – Марк медленно, словно с большим трудом вытащил руку из под руки Анны. – Ты сама захотела этого. Так чего же ты хочешь теперь? Зачем ты хотела меня видеть?

Анна ответила не сразу. Наконец она с трудом произнесла:

– Я умираю

– Знаю, – так же с трудом тихо проговорил Марк.– сожалею.

– Я лишь хотела извиниться за те слова. – Анна глубоко вздохнув, пробежала глазами по помещению.

– Макс сказал, что ты тяжело больна, – не обращая внимания на ее слова, произнес Марк. Его вдруг поразила ужасная догадка, так что он очень медленно перевел глаза со стола на Анну.– Какая то хрень, кажется клапанная недостаточность. Она же по моему к врожденным заболеваниям не относится.

– Верно. Заболевание развилось постепенно.

– Как давно?

– Выявили давно.

– И? – с нетерпением протянул Марк. Он с волнением заметил, что боится подтверждения своей догадки.

– Обострение началось семь лет назад.– Закончила Анна, и глаза ее заполонили слезы.

В кафе вдруг стало до отвращения тихо, настолько, что было слышно тиканье часов Марка. Он почувствовал, что на лбу у него выступил холодный пот. Тишина стала просто невыносимой. Вдруг Марк с силой обрушил сжатую в кулаке ладонь на стол, да так сильно, что вся посуда подлетела вверх и громко стукнулась при падении о стол, а маленькая кофейная чашечка с блюдцем под ней, на которую Марк по чистой случайности опустил кулак во время удара, разлетелись вдребезги, и осколки их врезались в мякоть руки, до костей разрезая плоть.

– Почему ты мне ничего не сказала? – произнес Марк хриплым от бешенства голосом, весь уже обливаясь потом. Прядь его волос взмокла и прилипла ко лбу. – Почему? Скажи?

На них стали оглядываться люди, сидящие за соседними столиками, но ни Марк, ни Анна этого не замечали. Губы Анны дрожали. Она не находилась, что ему ответить. Наконец она тихо произнесла:

– Я не хотела, чтобы ты мучился.

– Но я ведь мучился, только не из-за этого. Мы ведь могли провести эти семь лет вместе. Господи, что ты наделала. Как ты могла так поступить, – и он в бессильной злобе сжал кулаки, из правой ладони его тем временем ручьем хлестала темно-красная кровь, пачкая стол и сервиз. Прежней пассивности как не бывало. Сейчас он ненавидел все на этом чертовом свете.

– Ты бы не смог потом меня отпустить, ты бы слишком привык ко мне.– произнесла Анна и тихо, очень тихо заплакала.

– Ты не знаешь этого! – в бешенстве взревел басом, разлетевшемся на все кафе Марк. Губы его дрожали, толстые синеватые жилы сплошь покрыли его шею и лоб, лицо медленно наливалось кровью, крупные слезы бежали по щекам, – Ты не могла этого знать! Ты все разрушила! Лучше бы мы никогда не увиделись! – и немного подождав, как будто обдумывая последние слова, едва слышно и очень спокойно проговорил. – я тебя ненавижу!