Текст книги "Я всегда буду с тобою"

Предисловие от автора

Итак, я, признаюсь, не без гордости представляю твоему вниманию, дорогой читатель, первую из семи книг, которые вместе составят в недалеком, надеюсь, будущем цикл «Человеческая Трагедия». Дело в том, что это произведение является еще и первой книгой, мною написанной, так что в будущем мне придется как следует потрудиться, чему я несказанно рад, ибо работа над произведениями доставляет мне величайшее удовольствие.

Думаю, что следует написать пару слов о самом произведении. Не существует таких слов, чтобы выразить чувства и эмоции, которые я испытывал в момент работы над рукописью, и которые владеют мною до сих пор. И все же я не уверен, что смог достаточно точно изобразить все то, что было в моей голове в тот момент и просилось на бумагу. Это сложно! Это невероятно сложно–выразить обычным человеческим языком мир чувств и эмоций, мир переживаний. Но я старался из-за всех сил. И мне никогда не забыть тех ночных часов, что пролетали незаметно, пока я стучал по клавишам, набирая, слово за словом, содержание книги. Порою первые лучи небесного светила заставали меня за работой, сидящим согнувшись на старом табурете, забывшего про весь реальный мир, увлекаемый все дальше образами мира вымышленного.

Но полно об этом. Хотелось бы добавить кое-что про персонажей и сюжет книги. Все персонажи произведения вымышлены, но имеют аналогов в реальности. Причем создавал я персонажей самым интересным образом: брал внешность одного известного мне человека, добавлял к ней некоторые мелкие детали и атрибуты, присущие внешностям других людей, соединял получившейся колоритный вид с характером еще одного лица, да примешивал к этому вареву особенностей людей какие-нибудь особые нотки темперамента. В результате получились те самые экспонаты музея вымышленных фигур, каких читатель может наблюдать, знакомясь с книгой.

Возможно у читателя, по ходу знакомства с содержанием произведения, возникнут ко мне вопросы: «А Эмоции? Чувства, эмоции, переживания?–они тоже был реальными, или ты их выдумал?» И надо заметить, совершенно справедливый вопрос! Уверенно я могу говорить только за чувства, которые я приписывал лишь главному герою–Марку. Большинство переживаний и чувств Марка–мои чувства и переживания. Не все конечно. Хватает тут и художественного вымысла, но к вымыслу я вынужден был прибегнуть, чтобы придать истории более красочный вид, дабы читателю интереснее было знакомиться с историей. Реальность всегда менее приятная, чем мир вымысла. Хотя, конечно, в моем случае, я безумно рад, что все в жизни разворачивается не так, как разворачивается по сюжету мною описанному.

Есть еще один аспект, в котором я должен покаяться перед читателем. Аспект этот заключается в том, что я многие черты своей персоны (некоторые особенности внешности, манеру говорить, излагать мысли, любовь к книгам, а главное–свойственную мне эмоциональность и излишнюю импульсивность) привил Марку, что может выглядеть со стороны немного себялюбиво. Дабы дорогой читатель не подумал, что я страдаю манией величия, в свое оправдание скажу: Марк с любой точки зрения и с любого взгляда под любым углом лучше и интересней меня. Передавая Марку какие-то хорошие черты своего характера, я существенно приукрасил их, сделал заметней. Но также я добавил к характеру моего героя некоторые свои черты, которые считаю негативными и которые пытаюсь в себе искоренить, пока безуспешно.

В заключение своего к тебе обращения, читатель, хочу попросить не судить меня строго за написанное мною. Эта книга, как было уже написано выше, всего лишь моя первая попытка позиционирования себя как писателя. Не исключено, что в произведении допущены какие-нибудь ошибки или неточности, так как опыта у меня не много. Я бы хотел, чтобы знакомясь с моим творчеством, читатель не стремился найти в нем великолепно прорисованные сюжетные линии или красочно описанные резкие сюжетные повороты. Я бы хотел, чтобы любой прочитавший эту книгу, прочувствовал всю ту гамму эмоций и переживаний, что испытал, когда-то я сам.

Спасибо за внимание, дорогой читатель и приятного тебе чтения!

Посвящается Марии Тибиловой

Я всегда буду с тобой.

Пролог.

В ночь с двадцатого, на двадцать первое ноября, в половине третьего, в Областную поликлинику города поступил пациент, который вызвал необычайный интерес к своей персоне, как среди персонала, так и среди прочих посетителей и обитателей этого интересного во всех отношениях заведения.

Дело в том, что это был не кто иной, как сам Марк Александрович Берг, современный писатель-драматург, чьи произведения нехило нашумели в прошедшее десятилетие. Вообще творческая деятельность Марка носила куда более обширный характер: работа над сценариями к русским и даже голливудским блокбастерам, обширная режиссерская деятельность, вполне состоявшаяся актерская карьера-все эти заслуги сделали его одним из самых узнаваемых лиц на просторах Интернета, и потому не удивительно, что посещение таким колоритным гостем обычной государственной поликлиники вызвало у ее обитателей такой резонанс.

Однако долго удивляться не пришлось. У знаменитого писателя, как оказалось, резко ухудшилось самочувствие. Его, тяжело дышавшего, с вырывающимися периодическими сдавленными хрипами, отвезли в приемное отделение, а привезшую его в клинику молодую девушку, примерно 20-летнего возраста, нежной и невинной наружности, с прекрасными золотыми волосами, которая оказалась его дочерью, попросили подождать снаружи. Вскоре к девушке подошел заведующий отделением и что-то начал ей оживленно говорить. По мере продолжительности разговора лицо девушки все больше и больше омрачалось.

– Сейчас его состояние достаточно стабилизировалось, чтобы он мог находиться в сознании и не испытывать болевых ощущений, – говорил приятным голосом врач, – Но болезнь к сожалению продвинулась достаточно далеко, так что затягивать уже нельзя; завтра, примерно в это же время нужно будет э-э…применять необходимые меры. Мне жаль, но иного выхода нет.

– Я все понимаю, – ответила после нескольких минут раздумий с трудом девушка, – а его можно навестить?

Врач оценивающе взглянул на девушку, словно решая, способна она сейчас на адекватные действия, и видимо не найдя достаточно весомых причин для сомнения, он дал одобрение на подобное решение, добавив при этом:

– Сдается мне, это ему сейчас необходимо. Он сам просил меня о встречи с вами. И да, мне показалось, что он все понимает.

Девушка тихо зашла в палату, и приблизившись к Марку, присела на край кровати, и взяла его крепкую, со вздувшимся от напряжения венами руку в свои маленькие, прохладные ладони.

– Отец, – только и смогла вымолвить девушка. она не сдержалась, и затряслась в сдавленных рыданиях.

– Ну чего ты Даша, я ведь с самого начала знал, что так и будет. И совсем нестрашно. И ты не смей раскисать, потому что ты мне нужна сейчас сильной, ты сейчас всем нужна.

Но Дашу не просто было успокоить; накопленная за месяцы болезни отца, ее усталость и отчаяние вырвалось наконец наружу, а вот отец наоборот держался очень спокойно, настолько спокойно, словно он в поездку собирался, в путешествие к более лучшей жизни. Вот и сейчас отец не проявлял абсолютно никакой тревоги. Только лишь самообладание отца помогло Дарье успокоиться.Заметив это, отец медленно, но очень твердо проговорил:

– У меня к тебе будет одна просьба.

– Всё что угодно, – всхлипнув, быстро и уверенно воскликнула Дарья.

Отец слегка ухмыльнулся, и глазами повел в сторону стоявшего у кровати железного столика. Взглянув на него, Дарья заметила лежащую на нем кипу листов А4,с напечатанным на них текстом стандартного 14го шрифта.

– Этой ночью закончил, – гордо произнес Марк, – Успел всё-таки. Я хочу, чтобы ты прочитала это до того как я умру. Успеешь?

– Я… конечно, если это так важно, я прям сейчас и сяду.

– Это очень важно для меня любовь моя. Это лучшее, что я когда-либо писал. Поторопись, потому что я хочу еще с тобой поговорить об этом произведении. А после ты отнесешь это в печать.

И вот Дарья, оставив успокоенного Марка отдыхать, приступила к чтению произведения, написанного ее отцом, который находился в момент написания на грани смерти.

Сначала она остановилась над причудливым названием книги: «Я всегда буду с тобой»:

– Гм, многообещающее название,– подумала Даша.

Однако вспомнив об ограничении во времени, она быстро перелистнула титульный лист и углубилась в первую главу…

Глава1

Будильник премерзко запищал, указывая на то, что уже 07:00, и пора подниматься с постели, но Марк не спешил его выключать. На его заспанном лице не появились мучительные гримасы. Он лишь открыл глаза, и тупо уставился на дребезжащий черный предмет, взывающий к нему сейчас с такой настойчивостью. Наконец он взял телефон, и провел большим пальцем по экрану.

А дальше пошли все процедуры, которые Марк совершал каждое утро: умывался, чистил зубы, выпивал стакан воды, брился, принимал душ, пил кофе. При этом лицо его сохраняло все то же каменное выражение. Глядя со стороны можно было подумать, что человек с таким лицом просто не выспался, или же он недоволен, что сегодня понедельник, и рабочая неделя только начинается. Однако такие проблемы Марка не терзали, и подобные выводы являлись бы ложными.

На работу он пришел за десять минут до начала смены, весь чистый, опрятный, с уложенными назад волосами, одетый по классике в дорогой костюм черного цвета. День выдался напряженным, и работы было навалом; вереницами приходили консультанты, инженеры с проектами, геодезисты с замерами, секретарша с папками и отчетами сновала из кабинета в коридор и обратно. В ходе этих измерений и наблюдений всем стало ясно, что запланированное компанией строительство не вписывается в сроки.Так что как всегда предприимчивый Марк, окончательно смирившись с суровой действительностью, сказал, обращаясь к своей секретарше Лизоньке – совсем еще юной, худенькой девушке, у которой почти не было груди, но зато были большие добрые глаза:

– Слушай Лиза, я к Дрозду, пойду докладывать о задержках в нашем интеллектуальном развитии, так что этих клоунов в кабинет не запускай.

– Хорошо Марк Александрович, – Лизонька даже привстала со своего кресла, снедаемая уважением и легким страхом перед своим умным, сильным и в меру галантным и учтивым, только слегка угрюмым начальником. А Марк пошел к своему шефу и повел с ним куда более интересный "диалог", нежели с Лизонькой.

– Борис Сергеевич, мы тут по графикам немного проваливаемся, – Марк выдержал небольшую паузу, – Надо срочно принять меры, иначе совсем беда, такими темпами только к следующему апрелю закончим.

Борис Сергеевич снял очки и аккуратно сложив их, еще более аккуратно убрал их в кожаный коричневый футляр. Ему-то положение дел было известно лучше кого-либо. Знал он также, что не виноваты в этом простые трудяги вроде инженеров, геодезистов или даже начальства, вроде них с Бергом. Просто люди, чьи карманы заметно опустели из-за этого масштабного строительства, хотят видеть, на что пошли их денежки, и что пистон они вставят конкретно ему. На параллельном проекте-освоении нефтяных месторождений предприятия, в котором он тоже принимал участие, они не успевали произвести цементометрию, и тампонажный раствор не был еще залит в затрубное пространство, так что ему там тоже изрядно промывали мозг.

Борис Сергеевич поднял усталые, почти молящие глаза на Марка, но, как и следовало ожидать, во взгляде последнего не было и капли сочувствия. Там в принципе ничего не было, кроме какой то липкой грусти. Долгое молчание воцарилось в кабинете. Дроздов смотрел на Марка с надеждой, вдруг он что-нибудь предложит, но последний может и сохранял вид, что он заинтересован разговором, на деле же внимания ему уделял не больше, чем доктор Стравинский бредням поэта Бездомного о Воланде и черном коте, в «Мастере и Маргарите», то есть, исключительно в рамках приличия.

В шесть вечера он уже катил на мотоцикле домой, оставив бедного Бориса Сергеевича объяснять денежным мешкам, почему им придется ждать отдачи от их вложений еще несколько месяцев. В коридоре его ждала Мария, по странному, нелепому стечению обстоятельств называемая его девушкой. Дело в том, что родители всеми обожаемого Марка забеспокоились будущим своего сына, вот он и завел отношения с давно и безответно любящей его девушкой. Однако , чего и следовало бы ожидать, из этого шага получилась какая-то карикатурно прорисованная пародия на отношения. Мария долго мирилась с этим, но больше терпеть уже не могла:

– Так мы сегодня идем?

– Куда?

– В кино

– Зачем?

–Ты издеваешься?

– Почему? – Марка как-будто переклинило отвечать вопросами на вопросы.

– Твою мать, Марк. Я устала, – она всхлипнула. Только теперь Марк заметил, что она красива. Да, у нее было приятное лицо, добрый взгляд , и, карие глаза, совсем как у Анны.

– Ну Марк, пожалуйста, давай сходим куда-нибудь, не хочешь в кино, пошли тогда в клуб, можем выпить. Можем и не ходить, просто вместе провести вечер в квартире. Ты хотя бы поговори со мной. Ты делаешь мне больно.

– Что с тобой?

– Да я этот вопрос тебе задать хочу. Мы с тобой в отношениях, но ведешь ты себя так, будто мы с тобой не более чем просто знакомые. Скажешь, что это не так? Да мы вместе уже больше полугода, а ты меня даже трахать не хочешь. Тот единственный раз четыре месяца назад не считается, ты тогда пьяный в дым был.Что с тобой Марк? Почему ты такой…

– Какой? – почти с интересом в голосе спросил Марк

– Злой

–Какой есть.Не нравится?—Ну извини. Не удовлетворяю твоих потребностей?—Ну что-ж, найди того, кто будет удовлетворять

– Я…– Мария аж на хрип сорвалась, – Лучше бы я тебя ненавидела.– она резко развернулась и пошла по направлению к лифту. Марк провожал ее ядовитым взглядом.

– Действительно, так было бы намного лучше. Я и сам себя ненавижу, – он круто развернулся в полуоборот и, отперев входную дверь, вошел в квартиру.

Не успел он разуться, как зазвонил телефон. Он почти сразу и остервенело схватил телефон и принял звонок. В трубке раздался знакомый мамин голос. Она просит приехать вечером на семейный ужин, ведь они уже давно не виделись и уже очень давно не проводили время всей семьей. Ну что ему ей ответить? Марк непозволительно надолго задумался. Ну сидеть в кругу семьи и изображать радость встречи– перспектива далеко не из приятных, но это все же лучше, нежели остаться одному в квартире, наедине со своими мыслями, только не сегодня, только не сейчас; конечно он приедет. А как мама рада этому. Но во сколько? Да прямо сейчас он и выедет, через пол часа он уже будет на месте. Ну вот и отлично– говорит мама. Марк медленно, скользя по стенке спиной, осел на пол; стало как то резко невыносимо противно от всего. Как он устал –от чего? Да он и сам не знает от чего. Все стало более чем непонятно. Проблемы вертелись у него в голове мириадами огненных искр, которые одна за другой выгорали до предела допустимой нормы, но едва потухнув, вспыхивали вновь. Кошмарное отставание по графикам на работе, несчастная мать, которая вступив в преклонный возраст, и будучи недовольной своей жизнью, потраченной на развитие карьеры, пытающаяся связать воедино давно развалившуюся семью, требующая ответных чувств Мария-все это было конечно неприятно, но особо ощутимого неудобства Марку не доставляло. Он давно привык к подобного рода неприятностям, так что они вызывали дискомфорта не больше, чем куча пищащих комаров. Он, даже не замечая сам того, ожидал таких проблем, чтобы погрузиться в их решение, ибо если таковые отсутствовали, самая большая проблема сразу же давала о себе знать, отвратительной, высасывающей всю душу меланхолией. И уж Марку известно было, что эту проблему никак не решить, никогда, ибо то, что уже произошло, изменить нельзя. Так что он просто избегал мыслей о роковом моменте своей жизни, заменяя их другими –о псевдопроблемах.

Солнце уже практически закончило свое ежедневное путешествие, когда Марк сидел за семейным ужином, в котором принимал участие еще и друг Марка, Макс. Хоть было удивительно Марку видеть на семейном ужине своего друга, но все же он был рад его присутствию, и на это были причины: сторонний человек в этом жалком подобии семьи не давал слишком сварливым родителям Марка разругаться прямо на ужине. Да и с Ахмедом Марк чувствовал себя все же более спокойней, чем наедине с несчастными родителями, потерявшими душевный покой, еще до создания семьи.

Дело в том, что Марк был приемным сыном у богатой и перспективной четы Бергов. Кем были биологические мать и отец Марка не знает никто, кроме них самих, хоть последние вряд ли вспоминали хотя бы иногда, что у них когда-то был ребенок. Почти младенцем его изъяли у попрошаек-цыган -завсегдатаев любого большого города, через которых открылся целый картель старателей данной деятельности. Когда стали известны все детали расследования, в шоке были даже матерые следователи, повидавшие за время своей службы немало изощренных мерзостей. И практически никто никогда не задается вопросом, почему дети все время спят? Оказывается, тот, кто держит тех самых просящих милостыню на этой своеобразной должности, находит для них младенцев или годовалых детей, выкупая их у алкоголиков и наркоманов, отбросов общества, на которых властям наплевать. А чтобы дети не плакали, жалуясь на холод и голод, и не раздражали тем самым сердобольных клиентов, их накачивают водкой, а еще чаще необходимой дозой героина, вызывая этим их скорую смерть. Так было и с Марком, и его тоже ждала смерть, если бы картель не раскрыли. После долгой реабилитации ребенок немного окреп, но все же остался болезненным. И тут его решила усыновить супружеская пара-и муж и жена, вместе осваивающие семейный бизнес-которые в виду постоянных ссор неведомо почему решили, что ребенок их сблизит и вызовет у них чувства друг к другу, которых у них изначально не было.

– Это просто немыслимо, – отец нервно забегал глазами по лицам сидящих за столом остальных трех человек. – Мы с нашей старушкой купили значит эту площадь в две тысячи квадратных метров, ну думаем, откроем хороший фитнес-клуб.Уже и  отделку почти закончили, думал уже оборудование закупать, бар спортивных коктейлей открыть. И тут на тебе, правительство вводит карантин из-за этой инфекции, чтоб ее. Это влечет за собой убытки, хорошие убытки. Ведь сейчас нашими услугами не пользуется ни один человек. Начнут лишь через два дня.

– Как не крути, а это необходимо дядь Сань, – медленно проговорил Макс, он и сам терпел убытки от той же злополучной эпидемии, но в любой ситуации он сохранял самообладание и не делал поспешных выводов, – Если пустить ситуацию на самотек, получится как в Италии или Испании. Нам нельзя совершать их ошибок.

– Вот что ты жалуешься? – ядовитым голосом поддела дядю Саню мать Марка, – Вон, Бондарев мало того, что закрывает каждую вторую свою пиццерию в каждом городе, так еще и убытки в полтора миллиона каждый день терпит. Так что тебе еще повезло, радуйся старый.

– Да. От счастья сейчас запою фальцетом.

– Не надо, пожалей наши уши, – сварливая женщина уже вошла во вкус, – если жаловаться не будешь, то и этого с тебя достаточно.

Марку уже порядком надоело слушать знакомые препирания. Он начал жалеть, что согласился приехать. Взяв наполовину полный бокал дорогого красного вина, он встал из за стола, и вышел на большой балкон, сплошь уставленный горшками с геранями, лилиями, фикусами, китайской розой, и прочими ярчайшими представителями флоры. С балкона открывался красивый вид на город, купающийся в последних лучах спешащего скрыться солнца. Когда его семья только переехала в этот дом, он часто и подолгу сидел на этом балконе, читая книгу, если позволяло солнце, или слушая музыку через телефон с наушниками. Сейчас ему двадцать шесть, но ощущал он себя глубоким стариком, разочаровавшимся в прожитой жизни, с сварливым характером. Только разница была в том, что обычно сварливые старики, от горя вскоре умирают, так что таким способом они обретают покой. Он же телом оставался молодым и здоровым, так что таким халтурным способом покой ему не обрести. Такие рассуждения пугали Марка, и он обычно старался избегать их, но сегодня ему было слишком паршиво, чтобы он пытался бежать от реальности. Сам того не замечая, он окидывал великолепный город в вечерних тонах взглядом, полным ненависти. Он достал сигарету, прикурил, и глубоко затянувшись, с наслаждением выпустил изо рта густые, голубоватые кольца сладковатого дыма, и почесав всей ладонью щетинистую щеку, затянулся еще раз. Справа от него резко появился Ахмед, тяжело оперся локтями на мраморные перила, и заглянул в лицо Марку. Последний от неожиданности вздрогнул, но быстро придя в себя, пустил густую струю дыма в крупное, бородатое лицо своего друга.

– В чем смысл жизни? – спрашивает Марка Макс, совершенно не интересуясь, какой ответ он получит.

– Это зависит от человека, – отвечает безучастным голосом Марк, —вон, у моих стариков вся жизнь заточена под зарабатывание денег, хотя, сдается мне, что дело тут даже не в деньгах.

– А в чем же?

– Да они вместе с прочими богатеями в вечной борьбе, цель которой, окунуть  своего конкурента в обратную сторону финансового благополучия.

– Вот как?

– Да

– А для тебя, что для тебя смысл?

Марк ответил не сразу .Еще раз почесал бороду, затем отпил немного вина, смачно сплюнул вниз, на узорчатую плитку во дворике, и только потом ответил:

– Есть, пить вино, курить, ну и спать конечно, куда ж без этого.

– Я вообще то серьезно хочу с тобой поговорить,– приподнятое настроение у бородача резко куда-то улетучилось, – мне нужно кое-что с тобой обмозговать.

– Говори.

– Обещай, что выслушаешь, и не будешь делать поспешных выводов…

– Вообще-то, первое практически во всех случаях исключает второе.

– Я серьезно. Марк, для меня важно, чтобы ты отнесся ответственно, к тому, что я сейчас скажу.

– Ладно, обещаю. Выкладывай уже, что у тебя там.

Макс ответил не сразу, при этом сразу как-то весь напрягся.

– Я знаю, что у вас с Анной все не очень хорошо закончилось…

Марк еще раз вздрогнул, на этот раз так сильно, что Макс хоть и не смотрел на него, но все же заметил это. Но перебивать своего друга Марк, вопреки ожиданиям последнего не стал.

– так вот, – не хотя продолжал Макс, – мы с тобой об этом никогда и не говорили, да и что там обсуждать, и так все ясно.

– Что ты там переливаешь из пустого в порожнее, – Марк абсолютно потерял свойственную ему пассивность и спокойствие; он с ужасом про себя подметил, что у него участилось дыхание, вспотели ладони, а лицо начало заливаться краской: « К чему это он?» – подумал про себя Марк.

– Ладно, скажу прямо – она хочет с тобой увидится

– Кто? Кто хочет со мной увидится?

– Анна, кто ж еще. Ты меня вообще слушал?

– Чего она хочет?

– Я же сказал уже

– Ну а кроме?

– Я не знаю. Послушай Марк, – Макс подбирал наиболее подходящие в этой ситуации слова, – мне кажется, вам это обоим необходимо…

– Да ты что, – Марк очень громко глотнул, пытаясь освободиться от подкатившего к горлу теплого кома, – а-а-а мне кажется, что нет.

– Я понимаю тебя Марк, тебе не хочется вспоминать все это…

– Нет. Ни хрена ты не понимаешь,– Марк выдержал эффектную паузу, обдумывая, что еще добавить, – да, ни хрена ты не понимаешь, иначе ты бы не начал всего этого разговора. И она тоже ни хрена не понимает, иначе бы не стала бы передавать всю эту ересь мне через тебя. Оба вы ни черта не понимаете.

– Марк…

– Все! Хватит!

Они еще с минуту смотрели друг другу в глаза колючими взглядами: у одного глаза были злобные, но живые, в них было много человеческого. У другого во взгляде было много красоты, но красоты мертвой. Сам цвет глаз-голубой,почти синий, веял чем-то ледяным, какой-то тихой болью.

Неожиданно Макс произнес:

– Она умирает.

– Какая печаль,—тут Марк резко осознал значение этих слов,– то есть, как так умирает?

–У нее серьезные проблемы со здоровьем. Она не стала распространяться особо по этому поводу. Врачи говорят, ей недолго осталось.

Глаза Марка резко превратились, из кристаллически-синих в мутно-голубые, почти молочные. Он тяжело облокотился на перила, и стал разглядывать ничего не замечающим взглядом коричневую стену дома. Подбородок у него едва заметно запрыгал, а губы искривились в дугу и задрожали.

– Я прошу тебя, – тихо произнес Макс, – она любит тебя

– Что? Любит? – Марк с премерзкой улыбкой посмотрел на Макса,—не говори ерунды. Да и в мире слишком много умирающих людей, что, теперь со всеми видеться?

– Марк

– Все.

– Марк, послушай…

– Отвали! Понял?

– Я тебя понял Марк. Я тебя понял.

Марку показалось, что Макс ударит, или хотя бы обматерит его. Но ничего подобного от него не последовало. Он лишь взял бокал, из которого Марк пил вино, и опорожнив его, резко поставил на мрамор перил, да так, что тоненьким , протяжным звоном отозвалась безупречное стекло ножки, давшее трещину. Не посмотрев больше на собеседника, Макс скорым шагом пошел в гостиницу, продолжать разговор с дядей Саней. Марк завидовал своему другу, за то, что он обладал таким необходимым жизненным качеством: чтобы не случилось, как бы сильно не оплошал Макс, как бы паршиво ему не было, он умел сохранить спокойствие перед окружающими, мог натянуть на лицо уверенную улыбку, так, что видящим его людям и в голову не приходило, что творится в мыслях у этого человека; Марк же как не пытался подражать Максу, желаемого результата не добивался. Вот и сейчас он понимал, что не сможет скрыть от родителей свое состояние, если продолжит ужин. Но уйти сейчас было бы крайне неприлично. Даже не решив, что делать дальше, вошел он в гостиную. К счастью, мать уже убирала посуду со стола; так как он был под градусом, садится за мотоцикл было крайне рискованно, да и мать искренне обрадовалась решению сына остаться на ночь.

Глава 2

Оказавшись у себя в спальне, Марк как-будто почувствовал себя немного лучше; здесь он мог переварить все, что ему наговорил Макс.

«Итак, – мысли внутри головы начали нехотя ворочаться,—Анна умирает; вот так просто, у нее обнаружено тяжелое заболевание. Ну и что?»,—спрашивает себя вслух Марк,– «ЧТО!? Да это же не она умирает, это я умираю. Ну я вообще-то давно так-то умер; ну и что, значит я скоро умру второй раз. Кстати, ощущения перед смертью схожие с прошлыми»,—подмечает опять же вслух Марк,– «значит и вправду умираю. Хм, смешная ситуация». Ситуация к слову ничуть не смешная, вопреки размышлениям Марка, да и самому Марку скорее хочется расплакаться, нежели смеяться, и он бы наверное расплакался, если бы мог, но к его сожалению, он потерял эту способность лечить себе душу таким способом много лет назад, «умерев» в первый раз; «но зачем она хочет встретиться?» – возобновляет ход мыслей Марк – «она вовсе не похожа на человека, жаждущего прощения грехов перед смертью. Нет, Анна далеко не такая. Хотя, умирая, люди и не до таких крайностей доходят. В любом случае, меня это вообще не волнует».

Тут Марк второй раз за вечер, и за много лет соврал себе. На самом деле, Марка очень сильно волновала возможность снова увидеть Анну, может быть даже получить ответы, на непонятные ему вопросы. Эта маленькая отвратительная надежда, за которую он неосознанно, почти рефлекторно так крепко уцепился, выросла в огромную цель. А ведь он боролся с этой надеждой многие годы, топил ее в алкоголе и наркотиках; похоже она все же неотвратима. Тут еще и как на зло выплыло давно канувшее в лету воспоминание, сладостная картина прошлых счастливых дней: он лежит на кровати, после жаркого, изматывающего занятия любовью с Анной. Он не торопясь вытаскивает из пачки «Richmond» сигарету с шоколадным вкусом, и также не торопясь закуривает; сладковатый дым заполняет комнату; от его оголенного тела исходит волнами пульсирующее тепло; Анна порывисто целует его сначала в губы, затем в поросший колючей щетиной подбородок, потом в зататуированную грудь, при этом касаясь сосками его живота; так она опускается все ниже и ниже, пока не доберется до места, которым еще пять минут назад Марк вызывал у Анны стоны удовольствия. Старания Анны вызывают улыбку на губах Марка, полную счастья.

Очнувшись от счастливого воспоминания, Марк почувствовал себя вдвое паршивее. Перед ним вновь возникла суровая реальность. Полная мерзких призраков прошлого, и пугающих своим тихим безобразием демонов настоящего. Сидеть вот так больше было просто невыносимо. Потому Марк направился вниз, надеясь встретить там Макса, чтобы еще раз его обо всем расспросить, хоть встреча эта была уже маловероятна; Макс уже должен был уехать домой. Все же Марк решил попытать удачу.

В доме было тихо, как-будто кроме Марка в нем никого не было. Он прошел по коридору второго этажа, так никого и не встретив, спустился по своеобразной винтовой лестнице, и вышел в просторный холл первого этажа. Как и следовало ожидать, Макс уже уехал.

Куда теперь идти? – подумал Марк. Он понимал, что сегодня уже не уснет. Сам того не замечая взгляд его устремился в сторону домашней библиотеки. Там можно было послушать мысли умных людей со всего мира, забыться чужими мечтами, убежать от ненавистной ему реальности. Многие годы, когда родители ссорились, когда отец в бессильной злобе пускал в ход кулаки, будучи еще маленьким мальчиком, он часто находил утешение в чтении произведений любимых авторов: Достоевского, Диккенса, Лондона, Флобера, Уайльда, Мериме, Ремарка, а позже и более современных писателей, вроде Рут Уэйр, Стивена Кинга, Чака Поланика, Дениэла Киза, и Дениса Лихейна. Впоследствии Марк прослыл умным, начитанным юношей среди людей, входящих в круг его общения. Те самые люди и не подумали задаться вопросом, что могло заставить восьмилетнего ребенка вникать в мысли великих умов нашего порочного мира, рожденные во время тяжких жизненных испытаний, перенесенные на бумагу в виде тысяч бессмертных строк.

Зайдя в библиотеку, у Марка напрочь отпало желание читать: в самой середине комнаты, развалившись в любимом кресле своего сына, сидел Александр Александрович, с бутылкой пива в правой руке; горлышко бутылки он прижал к губам, а невидящими глазами уперся в пеструю радугу корешков книг. Как только Марк вошел, он резко оторвал глаза от цветных корешков и уставился осоловелым от выпитого спиртного и отсутствия сна взглядом на сына.

– Я так,– торопливо вымолвил Берг младший, – просто не спалось, вот, думал взять, что-нить почитать, – он не ожидал встретить тут отца, тем более не входило в его планы оказаться с ним наедине. Они уже много лет не могли находится наедине друг с другом – каждый чувствовал себя виноватым перед другим.