Текст книги "Отрицательная субстанция"

Но больше всего недоумений возникает из-за вызовов, когда поликлиника или стационар расположены через дорогу от дома пациента. Сейчас как раз такой случай. Причём стационар располагается на одинаковом расстоянии как от подстанции, так и от дома вызывающего.

13:35

Ситуация на улице не улучшается. Если мороз будет стоять, то чистое небо грозит вновь разродиться снегом – тогда будет настоящий коллапс. Сейчас не так критично, по крайней мере для нашей машины, мы ещё можем спокойно передвигаться.

Путь наш лежит по улице, где теперь никто не ездит: слишком глубокий вязкий снег и нестабильная колея. Машина напоминает корабль, рассекающий волны. Только все ведущие колёса способны тут проложить себе путь вперёд. Остаётся этому радоваться, иначе пришлось бы идти пешком, а я сегодня уже находился.

На звонок домофона мне не открывают, приходится помёрзнуть в ожидании. Сверился с данными в карте – домофон указан по квартире. Спас вышедший человек, запустивший меня внутрь.

Обыкновенный подъезд обыкновенной пятиэтажки, только внутри всё красиво, начиная от входных дверей и заканчивая разрисованными стенами. Сразу видно, что жители старались придать ему уюта. Нигде не заметно следов вандализма. На каждом пролёте большая ваза с цветами. Небольшое стихотворение на листочке прикреплено на первом этаже на доске объявлений, там же ксерокопия грамоты «Лучший подъезд города». Я согласен – здесь очень хорошо. Не хватает лифта. Он не предусмотрен в таких домах. Идти, каким бы это ни показалось странным, на четвёртый этаж. Лёгкой походкой через ступеньку, ведь усталость как рукой сняло после обеда, быстро добираюсь до нужной двери.

Позвонил в звонок, постучал в дверь – ответа нет. Очень странно. Может, при вызове адрес не тот дали или мы не к тому дому подъехали. Понуро спустился вниз. Спросил первого встречного – так и есть, ошиблись домом. Наш располагается дальше во дворе.

Всё-таки номерные таблички на многоэтажках – явление странное. Они располагаются где-то сбоку, порой очень маленького размера. Чаще ориентируешься по карте, благо ныне это стало возможным – все машины оснащены автонавигаторами (которые годятся лишь для ориентирования на местности), да интерактивные карты на коммуникаторах сильно облегчают поиск адреса. Но не всегда смотришь, особенно если данный район вроде бы знаешь, – мелких ошибок избежать невозможно.

Подъехать к нужному дому нельзя – там дорога перегорожена несколькими буксующими легковыми автомобилями. Зачем их водители в такую погоду решили выехать – непонятно. Выберутся они со двора, а дальше как? До той дороги, где их автомобили смогут проехать, не доберёшься, нужно ждать чистящую технику, либо ближайшего потепления, или же самому с лопатой пробивать себе дорогу. Взяв ящик с медикаментами, я двинулся к нужному дому.

Путь лежал мимо буксующих автомобилей. Взмыленные водители ни на кого не обращали внимания, они были поглощены процессом освобождения своих автомобилей из снежного плена. Снега не много. Много – это когда по колено, сейчас же снега по середину голени. Пешеходы давно протоптали себе тропы, поэтому движение пешком не составляет проблем.

Теперь мне дверь с домофоном открыли сразу, ждать не пришлось. Подъезд не самый лучший в городе, но он и не радует на входе запахами канализации, стены также не просят ремонта. Обыкновенный подъезд. Нужная квартира располагается на первом этаже. Всегда бы так.

У улыбчивой девушки быстро меняется хорошее настроение на грустное, когда начинает рассказывать о своём ребёнке, о походе к педиатру, об отсутствии мест в больнице, о направлении на госпитализацию. Направление написано на листочке в клеточку, аккуратно вырванном из тетради и по линейке оторванном до совсем крохотного кусочка. Ровным, красивым, но совершенно нечитаемым почерком что-то написано. Разобрать можно только печать внизу и первые четыре буквы диагноза – ОРВИ, так как они написаны печатными буквами. Завершающим штрихом поставлен вопросительный знак. ОРВИ под вопросом, возможно, что-то другое. Предстоит детально разобраться в ситуации. На слово маме я уже не поверю, буду разговаривать с ребёнком.

Дети для меня – большой стресс. Своих детей не нажил. К чужим подхожу с опаской. Общаться с ними непросто, если нет навыка. Обучение не предполагало изучение детской психологии. Что там детская психология – во время учёбы не учили инъекции делать, предоставив на одном занятии шприц и поролон. Где поролон – это ягодица. То занятие я всё равно пропустил, пришлось закреплять знания во время больничной практики, но и там вместо оттачивания навыков приходилось быть санитаром: генералить, штамповать, возить склянки, раздавать таблетки и белить бордюры. Безусловно, такая практика даёт стране превосходных специалистов. Понятно, что студентов не хотят допускать до больных, чтобы избежать возможных жалоб и любых осложнений, но ведь когда-нибудь людям придётся начинать работу. И укажут при трудоустройстве на отсутствие опыта и на плохие навыки, которые в этой же больнице в своё время дать отказались.

Ладно, когда ребёнок уже всё понимает. С ним всегда можно найти общий язык. Передо мной девочка пяти лет. Она, к сожалению, не отличается сообразительностью, смотрит на меня испуганными глазами, нервно теребит плюшевого зверя и постоянно переводит взгляд на маму, затем на пол, несколько раз кашлянула.

Первым делом измеряю температуру, узнаю у мамы всё о здоровье её дочери. Девочка болеет неделю, наблюдается у педиатра в поликлинике. Почему именно сегодня решились на госпитализацию? Поднялась температура до тридцати восьми градусов, это вызвало смущение у педиатра. Поноса не было. Живот не болит, горло тоже. Кроме температуры, ничего не беспокоит, лишь иногда кашель с мокротой. Градусник показал нормальную температуру. Дальнейший осмотр обнаружил хрипы в лёгких, тут уже точно не ОРВИ. Теперь надо исключать пневмонию. Почему это не сделал педиатр – непонятно. Он мог спокойно отправить на снимок лёгких, вместо этого выдал направление в больницу подальше, хотя стационар располагается в соседнем корпусе, где девочку давно могли полностью обследовать. На мой укор мама вспомнила про отсутствие мест в больнице. Понятно.

Такое состояние не требует срочной госпитализации, но по всем правилам мы обязаны её предложить, тем более с направлением на руках. Такое направление можно выкинуть и везти со своим сопроводительным листом. Ехать в больницу через дорогу. У мамы возникает чувство негодования. Они были сегодня рядом, могли сразу туда обратиться. Но от предложения дойти до больницы сейчас самостоятельно мама отказалась – им со скорой помощью будет спокойней. Меня всегда удивляет уверенность в содействии скорой помощи в успешном приёме доктора приёмного покоя, хотя скорая помощь заводит, вручает сопроводительный лист и выходит не прощаясь – чаще всего обходится без слов. Пациент вашего участка по вашему профилю, остальное он вам сам расскажет.

Начались сборы. Мамы всегда делают удивлённое лицо, когда надо собираться. Они не уверены в том, что нужно собираться. Они не знают, какие именно вещи с собой взять. Постоянно спрашивают медиков. Медики тоже не знают. У каждой больницы свои порядки. Разумно взять предметы личной гигиены, сменную обувь, посуду – остальное на усмотрение. Но и тут мамы начинают выбирать одну вещь из нескольких. Помимо ребёнка, нужно собрать ещё и себя. Тут возникает гораздо больше вопросов.

Я терпеливо жду. Иногда поторапливаю. Постоянно напоминаю, что в случае чего тут идти недалеко – всё можно будет позже принести. Мама наконец-то успокаивается, одевает ребёнка потеплее и готова ехать. Я предупреждаю, что машина стоит не у подъезда и придётся до неё пройтись пешком. Мама немного притормаживает, задумываясь о том насколько тепло одела ребёнка. Скинула ботинки и натянула носки поплотнее, после чего вернула ботинки назад. Теперь точно готовы идти.

Двое автолюбителей так и бегают вокруг своих автомобилей. Мама семенит за мной, крепко держа ребёнка за руку. С собой ничего не брали, на них возымело действие упоминание о близком расстоянии. Нет никакой гарантии, что их всё-таки примут и не отправят домой. Скорая помощь такой гарантии никогда не даёт, окончательное слово всегда будет за доктором приёмного покоя.

Путь от двери квартиры до двери приёмного покоя занял пять минут. Пешком он был бы чуть дольше. К моему удивлению, доктор приёмного покоя сидит на лавочке возле кабинета. Он ждёт следующую скорую помощь, они сегодня к нему зачастили. Ему надоело ходить по лестнице, всё равно через десять-пятнадцать минут ему позвонят и пригласят обратно. Доктор просит нас не шуметь и приглашает пройти внутрь приёмника.

Чем отличаются приёмные покои детских больниц от взрослых? Если взрослые бывают совершенно разными, то детские все в виде маленьких и тесных комнат, где трудно развернуться. Если же понадобятся носилки, то со своими по больничным лабиринтам не пройдёшь, а больничные для тебя будут искать не менее двадцати минут. Считается, что ребёнка всегда можно перенести на руках. Однако дети иногда достигают довольно внушительных габаритов.

Пока мама раздевает ребёнка, доктор рассматривает мой сопроводительный лист и вздыхает. Снимков, разумеется, нет. Он просит маму перестать раздевать ребёнка, так как сейчас всё равно придётся его одевать и вести на рентген в другой корпус (который, кстати, располагается ещё дальше, чем их квартира). Я свободен.

Следом за мной из больницы вышла мама с ребёнком. Будут сразу делать рентген или сперва домой зайдут – это уже они сами решат.

Разумно подумать об изобретении телепорта. Я надеюсь, что когда-нибудь он всё-таки будет изобретён. Человечество отчаянно нуждается в быстрых средствах передвижения. За последний век скорость движения по планете возросла с одной лошадиной силы до очень большого количества лошадиных сил, всё ближе подбираясь к скорости света и более того.

Как будет функционировать телепорт, остаётся только гадать. Перемещение в пространстве с его помощью не будет одномоментным, ведь для всего нужно время. И для такого движения тоже. Как не сразу доходит сигнал издалека, так и телепортация будет делом длительным. Что будет представлять из себя человек в пути – он будет разложен на составляющие части? Или это будут иные способы перемещения в пространстве, где не будут задействованы провода? Только всё должно осуществляться в пространстве из одной точки в другую, без использования каких-либо устройств в промежутке. Сущность человека будет растворяться, исчезать в пустоте, чтобы где-то потом заново появиться.

Фантазии на грани фантастики кажутся нереальными. Впрочем, почему же они кажутся нереальными. В наш век всё кажется возможным. Машины пока не летают, но уже готовы перевозить людей и грузы без участия водителей. Информация передаётся «по воздуху», уже не нужны провода – всё происходит загадочным для человека образом. Стоит порадоваться за развитие науки, но очень трудно представить свою жизнь через пять лет, ведь всё может измениться. Как когда-то на смену чёрно-белому телевизору пришёл цветной телевизор; цветной телевизор стал очень плоским, а теперь и выгнутым – скоро его можно будет гнуть в разные стороны.

Когда-нибудь скорая помощь будет к вам являться незамедлительно. Достаточно будет открыть двери, и они уже у вас. Телепорт ли или иное, но человечество придумает способ быстрого передвижения, если окончательно не погрязнет в недрах виртуальной реальности, заменяя свои оболочки чем-то другим, пребывая всегда в одной позе в некой капсуле, откуда люди никогда не выйдут и которая будет подпитываться всеми важными веществами для функционирования тела. Виртуальная реальность полностью изменит все представления о жизни, заменив настоящее искусственным. В таком случае скорая помощь вообще не будет нужна.

Капсулы будут заниматься диагностикой здоровья человека, самостоятельно исправлять все дефекты. Самих дефектов будет очень мало. Достаточно поддерживать жизнь – всё остальное заменит виртуальная реальность. Окружающая действительность уподобится компьютерной игре. Человечество давно мечтало погрузиться с головой в иллюзорный мир фантазий, где всё возможно, где нет социальной несправедливости и где все имеют равные права. Нам будет казаться, что есть пациенты и медики, что одни болеют, а другие их лечат, что люди вызывают и к ним приезжают; в это время капсула всё исправит.

Остаётся надеяться на благоразумие людей. Виртуальная реальность должна быть ограничена разумными пределами, позволяя оттачивать навыки, но не заменяя весь жизненный цикл. К больным людям скорая помощь будет являться незамедлительно другим способом, даже не телепортом. Предположить можно что угодно. Например, многоступенчатую систему медицины и создание единого центра. Сперва вас наблюдают специалисты широкого профиля, потом узкого, затем специалисты по конкретному заболеванию – всё это происходит на дому. Лишь на финальной стадии человек будет доставлен в единый центр, где уже будут проведены все исследования. Богатые пациенты смогут лечиться на дому, имея устройство, полностью восстанавливающее функции организма. Бедные пациенты останутся вне больничного обслуживания по всем понятной причине. Гадать о гуманности будущего человечества в мире с большим количеством людей трудно.

Мама с ребёнком не утаптывали бы снег и не ждали скорую помощь. Они могли давно понять причину заболевания и начать лечение. Будет ли когда-нибудь медицина направлена на лечение именно человека, а не его заболевания; будет ли когда-нибудь медицина работать по принципам человеколюбия, а не опираясь на клятву Гиппократа; будет ли когда-нибудь медицина способна бороться с заболеваниями ещё до зачатия, а не сражаться с необратимыми последствиями? Большой вопрос.

По сути, человек недавно вышел из пещеры. И всё ещё живёт по пещерным правилам. Что-то исправить невозможно. Можно размышлять, но в далёкой перспективе ничего не изменится.

14:20

Вызов дали сразу, без промедления и без задержки. Пока с неба медленно спускались первые снежинки, я записал адрес и повод. У кого-то поднялась температура. И адрес хороший, там только очень богатые живут. Очень-очень богатые. Отдельный коттеджный микропосёлок в лесу, там на въезде шлагбаум, кругом стены в шесть человеческих ростов, узкие проезды могут вызвать приступ боязни закрытых пространств, не хватает колючей проволоки по периметру. Идиллию нарушают редкие лужайки с газонами, любовно вычищенные от снега, да шмыгающие белки, предпочитающие бодрствовать круглый год, покуда им всегда достаются щедрые угощения от милых красивых людей.

Почему-то в атмосфере шикарной обстановки начинаешь чувствовать себя ущербным, с такими людьми стараешься вести себя крайне вежливо. Подсознательно понимаешь наличие связей с сильными мира сего, от чего может зависеть твоя дальнейшая работа. К жалобе таких людей прислушиваются более внимательно, а мы люди маленькие, даже не из среднего класса. Живём от зарплаты до зарплаты и крепко держимся за рабочее место. Если водитель может найти себе работу лучше, то фельдшер нет.

Богатые люди болеют болезнями богатых. Небольшая температура для них катастрофа, онемение пальцев на руке – истерика, головная боль – конец света. Не стоит говорить о психических неврозах, так свойственных людям, которым в жизни больше нечего желать, когда всё есть. Ещё удивляет их желание обращаться в бюджетные медицинские структуры, а не к личным докторам. Если в поликлинику они не пойдут, то услугами скорой помощи всё-таки пользуются. Скорая помощь не делает разницы между людьми, она ничего не требует за свои услуги. Есть города, где, помимо бюджетной скорой помощи, функционирует платная скорая помощь. Наш город не такой большой и богатых людей, видимо, не так много, поэтому платной экстренной службы нет.

Наш автомобиль вновь включает функцию движения по глубокому снегу. Хоть к больнице и подъехали спокойно, а развернуться и выехать не так просто. Рядом много припаркованных автомобилей, ожидающих улучшения погодных условий, надолго застывших, привязанных к месту буйством стихии. Если начал падать снег, улучшения ждать не стоит. К вечеру не все наши машины смогут пробиться к подстанции, что тогда будут делать медики, мне пока непонятно. Наверное, будут дежурить в автомобилях и слушать рацию. Мы не выезжаем на проезжие улицы, а пробиваем себе собственную дорогу по одной из засыпанных улиц, чтобы объехать вынужденные заторы. Нас ждёт привередливый клиент… впрочем, повод не обязывает спешить, мы и не будем.

Подъезжая к адресу, видим идиллию – трактор чистит дорогу вокруг микропосёлка. Чистит так опрятно и хорошо, что не веришь в дорожный коллапс, поглотивший весь город. Тут ощущаешь только пробирающий мороз, чувствуешь падающий сверху снег, но не видишь сугробов. Как от них избавляются – загадка. Может где-то снег растапливают. Вполне возможно.

Охранники быстро пропускают и объясняют, как проехать до нужного нам дома. Он практически рядом, особых проблем с поиском не возникло. Но всё-таки пришлось подождать у забора, пока хозяева нажали кнопку на пульте дистанционного управления и дверь открылась. Только я не пошёл. Хоть территория и охраняемая, нет гарантий, что там за оградой не сидит аллигатор с сотней острых зубов. Для связи около двери есть звонок с громкоговорителем. Нажимаю и жду ответа. Не подумайте, я не пытаюсь издеваться. Понимаю, что хозяева не испытывают большого желания выходить на улицу и встречать меня лично, но хотелось бы быть точно уверенным в безопасности пути. Недовольный голос ответил и уверил в отсутствии собаки. Теперь я смело зашёл внутрь, озираясь по сторонам.

Передо мной возвышается особняк в четыре этажа из серого кирпича, чем-то сходный с готическим замком. До входной двери пятьдесят метров, на территории стоят два шикарных джипа, слева небольшой круглый бассейн глубиной в семь метров – в такой по незнанию в тёмное время суток можно свалиться, своеобразная полоса препятствий для человека, решившего забраться внутрь без приглашения. Собак действительно нет, значит, не обманули – не стали использовать в качестве корма, покуда до магазина зябко идти.

Встречает девушка, она просит не разуваться. Хотя не помню, чтобы я когда-нибудь на вызове разувался. Я же вижу перед собой ковёр с высоким густым ворсом – такой топтать жалко, да совесть не позволяет. Прошу дать мне бахилы. Их нет. Тогда прошу любые пакеты. Они есть. Обматываю вокруг обуви и завязываю на узел. По этажам меня водить не стали, за это отдельное спасибо. По печальной статистике, в таких домах плохо чувствующие себя люди забираются под крышу. Хозяева этого дома проявили благоразумие и сами спустились вниз. За это им ещё раз спасибо. Ведь лестницы всегда крайне крутые и с них легко упасть, особенно когда ноги обвязаны пакетами, имеющими свойство скользить по тем полам, которые есть в таких домах.

Температурящий пациент возлежит на белом кожаном диване под тремя толстыми одеялами. Я хотел было начать знакомство с нотаций, но тут моё внимание привлёк аквариум во всю стену. Нет, не так! Но тут моё внимание привлёк аквариум вместо стены. Словно под воду погрузился на райском острове. Не хватает только песка вдоль стены, яркого солнца, шелеста пальм и приятного ветерка.

Прошу табурет. Приносят мягкий стул. Неудобно на него ставить ящик, но других стульев нет. Теперь пришла очередь нотаций. Я сильно ругаю пациента за такой подход к своему здоровью. Мужчина кутается ещё глубже.

– Нельзя укрываться, вы словно внутри печки, температуре некуда уходить, и она будет только расти. Убирайте одеяла скорее.

Замечаю на мужчину тёплую кофту.

– И кофту снимайте.

Мужчина отказывается. Приходится вручить ему градусник. И объяснить на всякий случай, что градусник надо поместить под подмышку. Не знаю почему, но многие люди не знают, как пользоваться обычным градусником. Представители соседних государств всегда смотрят на него с недоумением, им приходится демонстрировать, как надо им пользоваться. Жители дальнего зарубежья всегда норовят поместить градусник в рот, отчего у меня подпирает нехорошее чувство из желудка прямо к горлу. Всё-таки не стоит забывать, что этот градусник был у разных пациентов… и как его ни обрабатывай, а брезгливость остаётся. Помимо тебя, этим градусником пользуются при работе медики других смен – как они им пользуются, остаётся только гадать.

Оголить спину всё-таки пришлось. Пресловутые хрипы в лёгких – их надо всегда искать у пациентов. Как и смотреть живот, измерять артериальное давление, стучать по почкам, сравнивать величину зрачков, искать перекосы лица, сыпь на теле да и много чего другого. В лёгких чисто. Пациента беспокоит температура и горло. Больше ничего. Горло красное. Надо будет мужчине его полоскать либо леденцами пользоваться, коли не хочет испытывать неприятные ощущения. Температура тридцать девять градусов.

Пока я проводил осмотр, в комнату зашёл ещё один мужчина. С аккуратной бородкой, щегольскими усами, в круглых очках и в деловом костюме, однако его взгляд нервно бегал, а движения были слишком жеманными. Благоприятное впечатление быстро сменилось ощущением внутренней неприязни. Как оказалось, это личный доктор пациента. Тогда понятен подход максимально вежливой угодливости. Нужно обладать железными нервами, чтобы отвечать на постоянные вопросы о здоровье, не зная, по сути, как лучше ответить, поскольку ответ не подразумевает необходимости конкретного решения, а сам вопрос всегда поражает своей наивностью. Я знаю, что сейчас с моим пациентом и чем он болеет. Это знает и личный доктор. Но он не станет советовать, как я, принимать жаропонижающие каждый четыре часа и симптоматическое лечение по мере необходимости. Этот доктор придумает хитрый, трудно выговариваемый диагноз, подберёт самые дорогие препараты, которые будут иметь эффективность самых дешёвых, либо вообще оказывать иной эффект, или не оказывать его вообще. Тут главное – правильный подход. Чем дороже, тем лучше. Личный доктор стоит дороже услуг бесплатной скорой помощи, значит, плохого не посоветует.

Отодвинув меня в сторону, личный доктор принялся за осмотр. Одна голова хорошо – две головы лучше, тем более если вторая голова принадлежит доктору, а не личному фельдшеру. Интересно, почему не бывает личных фельдшеров? Я бы с удовольствием им побыл. Работа не требует напряжения сил, да оплачиваться будет ничуть не хуже. Хватит одного клиента. Мешает только уважение к собственной личности и пресловутая гордость.

Я предлагаю мужчине жаропонижающий укол. Он соглашается. Честно его предупреждаю, что через четыре часа температура вновь начнёт расти, а мышца будет болеть примерно неделю. Это его не пугает. Тем более личный доктор настаивает на уколе. Многие слышали о литической смеси, и, может, кто-то знает, что в неё входит. Однако в условиях скорой помощи температура снижается обыкновенным анальгином, что одинаково эффективно помогает и в виде инъекции, да и в виде таблетки оказывает такой же превосходный эффект, если не надевать кофту и не укрываться тремя одеялами – в таком случае ничто не сможет сбить температуру, ведь человек должен потеть, за счёт этого и уйдёт жар. Ещё бы не морозило – этого боятся все пациенты, никто не готов стойко переносить данное ощущение, на рефлексах укутываясь тёплыми вещами.

Особенно любят анальгин мамы, требуя поставить его своим чадам. Таким бы мамам самим колоть анальгин, может, тогда задумаются, почему дети боятся медиков. Медики – не звери. Они готовы рассказать, как бороться с температурой самостоятельно, но мамы отчаянно требуют болезненный укол. Где тут ребёнок будет спокойно относиться к людям в белых халатах.

Нам всегда говорят – относитесь к пациентам так, как хотите, чтобы относились к вам. Честно! Я бы не стал вызывать скорую помощь, не стал бы брать тот градусник, что мне предлагают. Я бы не дал измерять себе давление аппаратом скорой помощи, да я бы сто раз подумал, прежде чем к себе допускать другого человека, что до меня побывал неизвестно где; может, он десять минут назад пьяного грязного соседа ко мне на этаж попутно поднял да сразу ко мне в квартиру зашёл. Что уж говорить про инвазивные мероприятия, когда мне захотят сделать укол или иное проникающее действие. Да я лучше сразу в стационар пойду. Смириться готов только в критической ситуации. С температурой, больным животом, поносом и прочим я могу справиться самостоятельно. А где не хватит знаний, там можно всегда в интернете перепроверить, ведь медицина не оффлайновая у нас, есть много хороших источников в сети.

Пациент желает укол. Нет проблем. Только пациент не знает, что у нас иголки тупые, порой с зазубринами попадаются. Мало того что больно, так ещё и часть мышцы выйдет следом, повиснув на игле. Скажете, жуть? Нет, это реальность современной медицины. Одноразовые шприцы облегчили работу, раньше их кипятили между вызовами. Вот в то время я бы точно никого к себе не подпустил. Не было бы уверенности в прокипячённом шприце, а коварное заболевание потом можно было бы связывать с чем угодно, только не с давним кратковременным визитом скорой помощи. Здоровье человека в руках самого человека – не надо стараться переложить заботы о нём на других.

Личный доктор закончил осмотр. Он уже сидел в кресле, закрыв глаза и шевеля усами, о чём-то усиленно думая, так как его брови сходились и расходились да изредка приподнимались. Я попросил пациента перевернуться на живот и оголить ягодицу. Волна страха пробежала по его телу. Таким уколы надо ставить лёжа. Если стоя, то надо быть готовым к обмороку и падению с высоты собственного роста плашмя вперёд – так и шею свернуть можно.

Раздался скрипучий звук – это игла разодрала плоть, проникая вглубь мышцы. Бедный человек, такого и врагу не пожелаешь. Обладай любым мастерством, но без боли такой укол не сделаешь. Руки мужчины лежали по швам, и в момент инъекции его пальцы судорожно сжали простынь. При этом на выдохе он охнул. Личный доктор на мгновение открыл глаза и сразу закрыл, прижав ладонь правой руки ко лбу и согнувшись в позу мыслителя. У него появилась отличная возможность прописать лекарства и для ягодицы, которая точно будет беспокоить пациента продолжительное время и послужит отличным поводом для дополнительных визитов.

От участкового терапевта мужчина отказался. Я закрыл ящик с медикаментами, попрощался и пошёл искать выход. Часто бывает так, что зайдя по одной дороге, потом не помнишь, как двигаться в обратном направлении, особенно если много поворотов. Мужчина за моей спиной стал о чём-то разговаривать с личным доктором. У них теперь будет дружеская беседа. Мой сигнальный лист сожгут в камине. На выходе из комнаты я заметил, что мужчина снова забрался под свои одеяла. Мои советы стали бесполезными. Только личный доктор сможет оказать правильную помощь. Видимо, на вызове скорой помощи настояла та девушка, что встречала у двери.

Снимаю с ног пакеты и бросаю их в угол. Девушка что-то мне протягивает. Смутное чувство подкидывает мысль о деньгах. Так и есть. Краткое мгновение – душа холодеет. Самая крупная бумажная купюра нашей страны. Я отказываюсь. Начальство запрещает брать деньги за оказанные услуги… но тут треть моей месячной зарплаты. Всё равно отказываюсь. Возможно, если бы девушка мне их насильно запихнула в карман, то, может быть, я не стал бы их доставать и отдавать обратно. Однако девушка, приняв однократный отказ, уже не возобновляла попыток высказать благодарность. У меня мелькнула только одна мысль, что эта купюра покроет сегодняшний визит личного доктора. Может, за свои услуги он возьмёт несколько таких бумажек.

Я живу в стране честных людей, население которой воспитано на суровых нормах морали, когда взять чужое тайком не зазорно, но в открытую – хуже лютого злодейства.