Текст книги "Погубленная добродетелью"

Глава 3

Сантино

Пять лет.

Пять гребаных лет.

Сегодня – годовщина того дня, когда я стал телохранителем Анны Кавалларо. И, казалось, для этой даты она сделала особую пометку в своем личном дневнике, поскольку делала все, чтобы выводить меня из себя.

Не то чтобы она не творила такой беспредел в любой другой день в году, но сегодня Анна приложила максимум усилий.

Я видел ее самодовольную мордашку в зеркале заднего вида. Стиснув зубы, сосредоточившись на длинной подъездной дорожке, ведущей к домику Кавалларо у озера.

Я скучал по «Камаро»: по неудобным сиденьям и едва уловимым вибрациям и гудению двигателя. Но на работе мне приходилось водить лимузин «Мерседес», чтобы Анна и Леонас чувствовали себя в безопасности и комфорте. Их избалованным задницам не хотелось подпрыгивать на ухабистой дороге.

– Не знаешь, есть ли у кого-нибудь из охранников сигареты? – спросил Леонас.

– Вроде один из телохранителей Софии курит, – ответила Анна, бросив взгляд на меня.

Иногда мне хотелось схватить девчонку, перекинуть через ноги и хорошенько отлупить.

– Если я застану кого-нибудь из вас с сигаретой во рту, отшлепаю обоих своим гребаным ремнем.

– Извращенец, – сказала Анна, и на секунду я засомневался, правильно ли я ее расслышал.

Она действительно так выразилась?

Я нажал ногой по педалям с большей силой, чем необходимо, резко затормозив еще до парковочных мест для автомобилей.

Анна и Леонас упали вперед. Последний ударился своей тупой башкой о пассажирское сиденье, поскольку проигнорировал мой приказ пристегнуться.

– Что за черт? – проворчал Леонас.

Не сказав ни слова, я вышел из машины, прежде чем сделал бы то, о чем Данте заставил бы меня пожалеть.

Машины Сэмюэля, брата Софии, и Карло, ее личного телохранителя, уже были припаркованы у домика. Сэмюэль был племянником Данте и интровертом, поэтому я не беспокоился, что он будет действовать мне на нервы.

Анна выбралась из «Мерседеса» следом, приподняв бровь. Она глядела на меня, одновременно разглаживая свой нелепый клетчатый костюмчик «Шанель».

– А ты, похоже, на взводе, Сынок[5]5
  Сына Вито Корлеоне из романа Марио Пьюзо «Крестный отец» также звали Сантино, а его прозвище было Sonny (англ.) – Сынок.


[Закрыть].

Я одарил ее дерзкой улыбкой, проглотив едкий ответ.

– Иди внутрь. – Кивнул на дверь деревянного домика, который, к слову сказать, был довольно просторным. – И неси багаж сама. – Я направился к крыльцу, не дожидаясь их и не вслушиваясь в спор по поводу поклажи.

Через полминуты я переступил порог дома. Из гостиной понеслись низкие мужские голоса: в комнате были Сэмюэль и Карло.

– Сантино! – крикнул Сэмюэль, коротко кивнув. – Напряженный день? – Он вглядывался в мое лицо.

– Ты даже не представляешь.

Анна и Леонас тоже зашли в гостиную.

Леонас тащил оба чемодана. Я взял лишь сумку.

– Привет, Сэмюэль. – Анна с лучезарной улыбкой обняла кузена. Затем дружелюбно улыбнулась Карло и пожала ему руку. Стоило отдать ей должное, она умела быть приветливой. Маленькая мисс Совершенство.

На лестнице прогрохотали чьи-то шаги. Я предположил, что сюда спускается София – закадычная подруга Анны и сестра Сэмюэля.

Она ворвалась в комнату, и я по-настоящему испугался. На ней было крохотное белое бикини, демонстрирующее все женственные округлости и изгибы. Сколько ей вообще лет?

Семнадцать. Мать вашу. Я всегда забывал, что и Анне скоро исполнится семнадцать. А я по-прежнему видел в ней надоедливого ребенка.

Пять гребаных лет, и конца-края не видно. Пока ее не выдадут замуж, я должен оставаться ее телохранителем. Я очень надеялся, что Клиффи наймет охранников, как только эти двое свяжут себя брачными узами.

– Чудесное бикини. Хороший выбор, – сказала Анна, высвобождаясь из объятий Софии.

Леонас кивнул и с самодовольной ухмылкой откинулся на диван.

– Точно. А ты горячая штучка.

– Заткнись! – прорычал я, хотя маленький тупарь говорил правду.

Сэмюэль шагнул к Леонасу и врезал ему по затылку.

– Следи за языком. Ты еще не дон, поэтому мы можем надрать твою тощую задницу. Вот тогда твои яйца сморщатся до размера изюминки.

– Как будто они сейчас больше этого, – пробормотала Анна, одарив Леонаса очередной сияющей улыбкой.

Как будто она уже видела чьи-то яйца.

– Мне плевать, если вы двое будете издеваться друг над другом. Меня волнует только то, чтобы вы вернулись в Чикаго более-менее живыми и не действовали на мои гребаные нервы.

– Другие наши телохранители не используют слово «гребаный», поскольку оно не нравится нашей матери, – заявил Леонас.

Я был близок к тому, чтобы взорваться.

– Подай официальное прошение – и мы посмотрим, насколько мне плевать. – Я повернулся к Сэмюэлю и Карло: – Я буду у охранников. Я доверяю вам их жизни.

* * *

Я не возвращался в дом до ужина, который прошел на удивление приятно, ведь Анна была занята разговором с Эммой и Софией и не думала о том, как вывести меня из себя.

Я присоединился к ним и позже, когда все расселись вокруг костра. Я не верил, что другие охранники хорошо справятся с кучкой подростков. К сожалению, Анна сидела напротив меня, а ее взгляд сулил неприятности.

– Хочу искупаться, – выпалил Леонас с усмешкой, которую я слишком хорошо знал.

Мальчик оказался копией Данте, но его способность создавать проблемы была далека от уравновешенного поведения отца. Когда я согласился стать телохранителем Анны, не принял во внимание, что мне придется заботиться и о надоедливом братце этой девчонки.

Сэмюэль покосился на меня, прежде чем повернулся к Леонасу.

– Звучит неплохо. Надеюсь, озерный монстр сожрет тебя.

Анна с вызовом посмотрела на меня.

– Мы могли бы искупаться нагишом.

Я чуть было не сказал: «Давай». У нее, вероятно, случился бы сердечный приступ, если бы она увидела всех нас нагими своими целомудренными глазами, да и я до сих пор избегал видеть Анну в каком бы то ни было раздетом виде и хотел, чтобы так и оставалось. Я допил пиво.

– Одежда останется на вас, и вы не будете себя вести как ссорящиеся малыши.

– Я не ребенок, Сынок, – пробормотала Анна.

Я пожалел, что отец назвал меня Cынком в ее присутствии. Она никогда не перестанет доставать меня ненавистным прозвищем.

Леонас вскочил и разделся до боксеров.

– Я готов. А вы продолжайте болтать. – Он побежал по дорожке и прыгнул с мостков «бомбочкой» в черную воду.

Сэмюэль присоединился к нему.

Анна наблюдала за мной с дерзкой улыбкой. Она не сводила с меня глаз, когда встала и начала расстегивать летнее платье. Я откинулся назад, пытаясь сохранить невозмутимое выражение лица. Она хотела добиться от меня какой-то реакции. Если она думала, что маленький стриптиз вызовет у меня восторг, то ошибалась.

Анна расстегнула последнюю пуговицу, позволяя платью медленно соскользнуть с плеч. Я лишь молча уставился на нее. Я не подросток, который краснел бы и хихикал, увидев девчонку в нижнем белье. Конечно, она уже выглядела как женщина, причем красивая женщина, но требовалось нечто большее, чтобы добиться от меня ответной реакции.

В ее глазах вспыхнул гнев из-за моего равнодушия, Анна направилась к мосткам и нырнула в воду.

Я покачал головой, встал и вытащил рубашку из джинсов.

– Я попрошу о гребаном повышении зарплаты, когда вернусь в Чикаго.

Эмма хихикнула, словно подумала, что это чертова шутка. Неужели я выглядел так, будто, мать вашу, шутил?

Игнорируя ее и Данило, я зашагал к озеру, вслушиваясь в смех Анны и Леонаса.

А потом я прыгнул в воду.

Мне нужно было остыть по многим причинам, и я искренне обрадовался тишине, хотя бы и под водой. Я вынырнул через минуту, и, к сожалению, до меня сразу же донесся громкий визг. Я плыл на спине, стараясь не спускать глаз с двух нарушителей спокойствия.

Но момент покоя был недолгим: Анна подплыла ко мне.

– Ты когда-нибудь развлекаешься? – спросила Анна, поравнявшись со мной.

– Да, когда не работаю.

Анна принялась плавать рядом, не показывая слишком обнаженных участков тела.

Я воздел глаза к небу.

– То есть когда ты не находишься рядом со мной.

Я ничего не ответил.

Она подплыла еще ближе, наши руки соприкоснулись, и я сорвался.

– Я не твой друг, Анна, а телохранитель. И я могу вести себя профессионально, чтобы спасать твою гребаную жизнь. По крайней мере, должен.

Выражение лица Анны стало холодным, но она не успела ответить, услышав вопль Софии. Я резко выпрямился, осматриваясь и хватая Анну за запястье. Она на секунду замерла и поплыла за мной.

Разумеется, Софию напугали водоросли, которые обвились вокруг ее ноги.

Анна улыбнулась мне. В кои-то веки не провоцируя.

– Ты схватил меня, чтобы защитить.

– Это моя работа.

Она кивнула, снова одарив меня странной улыбкой. Мне полегчало, когда она уплыла к Софии, чтобы поговорить о своем, девчачьем.

У меня пропало настроение плескаться, поэтому я поплыл к лестнице. В этот момент София выбралась из воды и побрела к дому, оставив Анну одну у помоста.

– Тебе надо в постель. Не хочу заботиться о тебе, когда ты простудишься, – выдал я.

Анна закатила глаза.

– Я и собиралась пойти в дом. – Она схватилась за лестницу.

– Я впереди, – рявкнул я. Мне не хотелось видеть ее задницу перед глазами, пока она вылезала.

Нахмурившись, Анна отпустила поручень и отплыла, пропуская меня. Очутившись на помосте, я обернулся.

Анна многозначительно усмехнулась.

– Мне понравилось то, что я увидела.

– Давай. Живо. – Я указал на Леонаса. – И ты тоже.

Леонас заворчал, но поплыл к нам.

Анна ухватилась за поручни и выбралась из воды. По ее коже побежали мурашки. Было чертовски холодно. Я сразу направился к костру, где мы оставили полотенца, и взял три.

Затем ринулся обратно к Анне, которая продолжала мерзнуть, швырнул на землю пару полотенец, развернул третье и протянул.

Анна позволила мне накинуть полотенце ей на плечи и одарила нежным взглядом.

– Спасибо, Сантино.

Я быстро убрал руки и кивнул, отступая. Жаль, отец научил меня быть джентльменом. Хотя бо́льшую часть времени я вел себя иначе. Анна не двигалась, продолжая смотреть на меня, кутаясь в полотенце.

Я оторвал от нее взгляд, взял оставшиеся полотенца и накинул одно на голову Леонаса.

– Эй! – запротестовал он. – Почему бы тебе не растереть меня теплым полотенцем?

– Я никого не растирал, прекрати нести чушь, – прорычал я.

Леонас прошествовал мимо, фыркая и вытирая волосы.

Анна наконец отправилась вслед за ним. Я последовал за ней, не забывая ни на миг о работе. Когда она резко остановилась и оглянулась, я не успел замедлить шаг и врезался в нее.

К счастью, она была в полотенце.

– Знаешь, Сантино, – сказала она сладким голосом, глядя на меня из-под веера длинных ресниц. – Папа не убьет тебя, если ты вытрешь меня. – Она прижала ладони к моей обнаженной груди. – Но он убьет тебя за все остальное, чем мы вскоре займемся.

Какого хрена? Я схватил ее за запястья и опустил, затем попятился. Это игра, в которую мы не будем играть. Ставки чертовски высоки.

– Мы ничем не будем заниматься, Анна. И если ты еще раз прикоснешься ко мне таким образом, то пожалеешь.

Она выдержала мой пристальный взгляд, ее улыбка стала даже шире, а потом она развернулась и продефилировала к дому.

– Вашу мать! – взвыл я. – К черту работу. К черту все!

– Что случилось? – спросил Сэмюэль.

Я хмуро посмотрел на него. Он – кузен Анны, племянник Данте и определенно не являлся тем человеком, которому я мог бы довериться.

Возник щекотливый вопрос, и на свете было всего два человека, с которыми я мог обсудить подобные ситуации. Артуро и отец. Увы, их советы значительно отличались друг от друга.

* * *

Я встретился с Артуро, как только мы вернулись в Чикаго.

Как обычно, совет Артуро оказался крайне неприемлемым, поэтому я решил поговорить с кем-то менее безумным – тем, чьи моральные устои соответствовали границам нормы.

Отец удивился, когда я пришел к нему. В принципе, мы виделись лишь на работе или семейных торжествах.

С тех пор как папа начал жить один, он никогда не приглашал меня или мою сестру на ужин или чай.

– Я подумываю об отставке?

– С должности телохранителя? – встревожился отец.

– Ну а чего же еще?

– Сантино, – начал папа строгим голосом, которым разговаривал со мной в детстве.

– Анна провоцирует меня. И, похоже, флиртует.

Глаза отца расширились от шока, но затем он недоверчиво улыбнулся.

– Анна хорошая девочка, сынок. Она не стала бы заигрывать с мужчиной до замужества.

– Она всех одурачила.

Папа снова покачал головой:

– Может, ты неправильно истолковал ее поведение. У нее нет опыта общения с мужчинами, поэтому она, вероятно, не понимает, как себя вести.

Я бросил на него пристальный взгляд.

– Поверь, она прекрасно понимает, что делает.

Неподдельное беспокойство отразилось на его лице.

– Ты ведь не поддаешься на ее попытки завязать дружбу, верно?

Он продолжает говорить «попытки завязать дружбу», словно я все выдумал. Черт, Анна хороша. Она и вправду нас одурачила. Девушка играла со мной ради развлечения. Черт.

– Конечно, нет, пап. Ты же меня знаешь.

Он одарил меня «ох, умоляю тебя» взглядом.

– В прошлом ты принимал весьма неудачные решения относительно сексуальных партнерш.

Спасибо за доверие…

– Да, иногда я трахаюсь с замужними женщинами. Но между ними и Анной есть две большие разницы. Они – не мои подопечные. И, кроме того, совершеннолетние. Важный фактор.

– Честно говоря, не думал. Из-за твоей дружбы с Артуро я волновался, что ты забудешь правила, которым я тебя учил.

– Артуро любит убивать и пытать, что не имеет ничего общего с моими сексуальными предпочтениями. – Говорить о сексе с отцом – чертовски странно.

У каждого, в том числе и у него, могли возникнуть – или уже возникли – определенного рода проблемы, но я определенно не собирался подливать масла в огонь. С другой стороны, почти ничто на планете не могло смутить меня.

– Будь осторожен, ладно? Если ты потеряешь терпение, сразу же найдутся доказательства.

Я едва не расхохотался. Доказательства? Папа действительно думал, что я смахиваю на собаку во время течки.

– Не переживай. Я способен себя контролировать. Между нами никогда не будет тесного физического контакта.

Глава 4

Анна

Я все еще мучилась от похмелья после вечеринки в честь моего семнадцатилетия, устроенного накануне. Леонас подарил мне фляжку с водкой, которая придавала бодрый настрой во время прелюбодейного празднования.

К сожалению, сегодня меня и семью пригласили к Кларкам на ужин. Родители Клиффорда наконец-то рассказали сыну о нашем потенциальном браке, и теперь мы должны были официально встретиться. Мы не общались с тех пор, как много лет назад Сантино поставил меня в неловкое положение перед парнем.

К тому же я не видела необходимости сближаться с ним. Рано или поздно нам пришлось бы поговорить, но мне хотелось делать вид, что будущее остается загадкой.

В одном я уверена точно: я пребываю не в том состоянии, чтобы присутствовать на столь официальном мероприятии, но, как и всегда, социальные обязательства – превыше личных предпочтений. Я никогда не ныла. Мама и папа тоже не выказывали недовольства. И я знала – они заинтересованы в ужине с Кларками, как и я.

Дом Кларков представлял собой великолепный особняк, в который они недавно переехали.

Мистер Кларк, вероятно, заявлял во всеуслышание, что дом приобретен на семейные деньги жены или его зарплату сенатора, которая позволяла владеть шикарной недвижимостью на Золотом побережье Чикаго. У меня имелись подозрения относительно недавнего увеличения его ликвидных средств. Если и есть что-то, чего у Синдиката предостаточно, так это деньги. Я действительно надеялась, что папе не пришлось подкупать Кларков, чтобы те согласились женить Клиффорда на мне.

Это было бы отвратительно.

Едва Леонас нажал на кнопку дверного звонка, нам открыла горничная в светло-серой униформе и повела в огромную гостиную с мягким ковром и роскошными белыми диванами. Семейство Кларк ожидало нас у настоящего камина: они разоделись так, словно собирались отправиться в оперу.

Миссис Кларк была в элегантном платье в пол фиолетового цвета, а ее супруг – в темном костюме-тройке. Клиффорд стоял, выпрямившись, рядом с отцом. Он был на несколько сантиметров выше своего старика, в схожем костюме. Да и внешне напоминал мистера Кларка. Лишь непослушные темно-русые локоны придавали ему вид мальчика-серфингиста, а не политика.

Вишенкой на торте стали сестры-близняшки Клиффорда. Кто-то заставил их надеть одинаковые белые коктейльные платьица и вплел белые банты в две косички по бокам, словно им пять, а не двенадцать. Обе улыбались, как жуткие куклы-убийцы.

Не могу сказать, что хоть кто-то из Кларков обладал привлекательной улыбкой.

Леонас обменялся со мной взглядом и пробормотал:

– Откуда сбежали эти куклы-убийцы?

Я чуть не хихикнула, но сумела сохранить невозмутимое выражение лица. Порой меня выбивало из колеи то, насколько одинаково мы мыслили.

– Хорошо, что Беа осталась дома. Она бы расплакалась в ту же секунду, как увидела их жуткие улыбочки, – продолжил Леонас, не обращая внимания на предостерегающий взгляд мамы.

Я толкнула его локтем.

– Ш-ш!..

Клиффорд не сводил с меня глаз, пока я пожимала руки его родителям и обменивалась фальшивыми любезностями. Он выглядел почти… смущенным. Не мог поверить, что я – его будущая жена? Мне было интересно, не поссорился ли он с предками.

Он не связан теми же правилами, что и люди в моем мире, что же мешало ему отказаться жениться на мне?

Мистер Кларк указал на отпрыска и доброжелательно улыбнулся:

– Мой сын – Клиффорд.

– Мы знаем друг друга по теннису, – буркнул тот будничным тоном.

Я кивнула и протянула руку, хотя мне было неловко приветствовать жениха рукопожатием.

Затем мы все уселись за стол. Атмосфера была напряженной. Сестры Клиффорда явно опасались меня, наверное, боялись, что мы можем вытащить оружие и запросто перестрелять семейство.

Несмотря на то что мы с Клиффордом сидели друг напротив друга, мы практически не разговаривали. За исключением: «Не мог бы ты передать мне тарелку?» И вдобавок избегали зрительного контакта. Мама пыталась поймать мой взгляд и вопросительно посматривала на меня.

Я улыбалась ей и сосредоточивалась на еде. Наконец дело дошло до десерта.

Когда горничная подкатила к столу тележку с дижестивами[6]6
  Дижестив – так называют напитки, которые традиционно подают после еды.


[Закрыть], я решилась:

– Дом выглядит как дворец. – Я надеялась, что жених поймет намек.

– Хочешь, я устрою тебе экскурсию? – спросил Клиффорд с обворожительной улыбкой, удосужившись взглянуть на меня.

Возникло ощущение, что ему хотелось сбежать отсюда. Думаю, он устал от завуалированных фразочек своих родителей так же, как и я.

– Да, конечно. – Я покосилась на папу: тот коротко кивнул.

Быстро встав из-за стола, я бросила на Леонаса неприязненный взгляд, чтобы он и не думал присоединиться к нам. Мне хотелось перекинуться парой слов с Клиффордом наедине, а не позволять брату совать нос в дела, которые его не касались.

Клиффорд сделал приглашающий жест по направлению к двери. Я вышла в холл, чувствуя неимоверное облегчение. Каждый шаг уводил меня все дальше от четы Кларков и их дочерей-близняшек. Мне повезло – это был один из немногих случаев, когда мне позволили побыть с кем-либо без родителей или Сантино.

Что тоже было приятно.

– Ты действительно хочешь осмотреть дом? – спросил Клиффорд в тот момент, когда за нами закрылась дверь.

Я помотала головой:

– Вообще-то, нет. Мне хотелось сбежать, я не слишком горю желанием возвращаться в ближайшее время.

– И я. Как насчет того, чтобы пойти ко мне? Нас никто не побеспокоит.

– Давай.

Клиффорд по-прежнему ослепительно улыбался, показывая мне дорогу.

– У стен есть уши.

Я удивленно посмотрела на него.

– В прошлом у нас были некоторые проблемы с персоналом.

Я кивнула и последовала за Клиффордом в коридор, который вел в другое крыло.

– Родители отдали в мое распоряжение домик у бассейна.

Мы вошли в пристройку. В главной комнате размещался диван, плазма с плоским экраном, кухонный гарнитур и бильярдный стол. Из окон открывался прекрасный вид на бассейн и сад. Слева от меня находилась дверь, за которой, как я подозревала, размещалась спальня. И я порадовалась, что Клиффорд не пригласил меня туда, чтобы избежать неловкой ситуации.

Клиффорд прислонился к бильярдному столу и перестал улыбаться.

– Тебе давно известно о сговоре насчет нас? – Его тон не был недружелюбным, однако я уловила нотку обвинения.

– Мне почти исполнилось тринадцать. Помнишь день, когда я наблюдала за тобой исподтишка, а твои друзья захихикали? Как раз за день до этого меня и просветили.

– Мои друзья думали, что ты влюблена в меня. – Он усмехнулся и с любопытством оглядел меня. – Не тот случай, верно?

Я расхохоталась.

– Определенно, не тот. И если ты думаешь, что наши родители решили свести нас, надеясь на взаимные чувства, то ошибаешься. Наш союз основан исключительно с прагматической целью. Главное здесь – тактические соображения, а не эмоции.

– Вероятно, это должно утешить? – Клиффорд вновь усмехнулся, на его лице отразилось замешательство. Бедный парень.

– Ты вел себя грубо по отношению ко мне в тот день.

– Правда? Наверное, перегнул палку, если ты ничего не забыла спустя столько времени.

– У меня память как у слона, особенно когда это касается людей, которые грубят мне.

Клиффорд потер затылок. Ему все еще было некомфортно со мной, однако постепенно он начинал расслабляться.

– Ты разозлился. Ведь я прервала ваш сет.

– Ах да! У меня развит дух соперничества. Прости. Я ненавижу проигрывать, поэтому могу вести себя чересчур грубо, когда кто-то мешает мне сконцентрироваться на состязании.

– Спасибо, что сообщил.

– Делаешь заметки, которые пригодятся в брачной жизни?

– Несомненно.

Клиффорд покачал головой:

– Как странно. Никто из моих друзей еще не помолвлен и даже о таком не думает.

– А у меня все по-иному. В моем мире принято быть кому-то обещанным в раннем детстве или в подростковом возрасте.

– Знаю. – В тоне слышался намек на неодобрение.

Мне сразу захотелось высказаться в защиту наших традиций, но я сдержалась. Незачем ссориться сегодня.

– Но мы еще официально не помолвлены. Нужно организовать вечеринку и сделать официальное заявление.

– Отец хочет подождать, пока нам обоим не исполнится восемнадцать, – заметил Клиффорд.

Папа упоминал об этом. Кстати, у нас не принято долго ждать, особенно когда одна из сторон имела такое же влияние, как и моя семья.

– Они делают вид, что мы – несчастные влюбленные, изнывающие от страсти. Вероятно, подобная уловка заставит сомневающихся поверить в нашу пару, – продолжил Клиффорд. – Неужели кто-то может отказаться от всего ради истинной любви? – Губы парня скривились.

– Ты не веришь в истинную любовь?

– Я верю только в то, что вижу.

– Твои родители не любят друг друга?

Клиффорд одарил меня очередной обезоруживающей улыбкой.

– А твои?

Я улыбнулась в ответ и оглядела комнату. Мои родители определенно любили друг друга. Но делиться семейными секретами или чем-то личным меня не тянуло. Хотя я не уверена, что когда-либо смогу доверять Клиффорду настолько, чтобы в принципе разглашать важные тайны.

– Неплохое место, чтобы устраивать вечеринки и приглашать девушек. Здесь нет чужих глаз.

– Ревнуешь? – Клиффорд склонил голову, рассматривая меня.

Я хмыкнула.

– Ни капельки.

Это правда. Я не чувствовала, что Клиффорд – мой, у меня отсутствовало желание заявить на парня свои права. Может, оно появится, когда мы поженимся.

А ревность во мне вызвал один-единственный человек: Сантино.

Парень кивнул, но не перестал пялиться. Полагаю, он хотел разгадать меня. Ему потребовались бы на это годы, позволь я ему.

– Ты девственница?

Я не могла поверить, что он отважился на такой вопрос.

– Что? – В наших кругах было оскорблением спрашивать девушку о чем-то подобном и намекать, что она, возможно, не девственница.

– Мне любопытно. В любом случае это не мое дело.

– Не твое? – переспросила я, неторопливо шагнув к парню. – Разве ты не должен охранять меня до нашей первой брачной ночи, дабы меня никто не запятнал?

– Черт, нет, конечно! – обескураженно воскликнул Клиффорд. – Зачем ждать до свадьбы? – Он еще раз оглядел меня, задержав взгляд на моих длинных ногах.

Сегодня я выбрала наряд, который смоделировала сама и позволила нашей горничной – и по совместительству талантливой швее – сшить его для меня. На мне был симпатичный приталенный блейзер с ниспадающими рукавами-паутинками, шелковый пояс, завязанный бантом, и широкие шорты в тон, которые напоминали юбку. Поэтому мои стройные ноги казались еще длиннее, а высокие белые каблуки довершали элегантный образ.

– Значит, ты хочешь попробовать товар заранее.

– Поверь, я хочу попробовать множество товаров, не только твой.

Я вскинула брови.

– Даже не собираешься притворяться верным?

Клиффорд посерьезнел.

– Послушай, Анна, я в курсе, что ты из консервативной семьи, но у меня нет намерений останавливаться на определенной девушке. И я не собираюсь соблюдать целибат до брака. Насколько мне известно, у нас есть предварительный свод правил, но настоящий контракт вступит в силу в день свадьбы. С сегодняшнего дня ты можешь хранить мне верность, если пожелаешь, но до тех пор мы не пара, и я буду спать со всеми подряд.

Я не ожидала, что Клиффорд будет настолько прямолинеен. Мне понравилась его честность – в отличие от того, что он предложил. Даже если я не ревновала, это не означало, что меня не будут раздражать постоянные похождения мужа с кем попало!

Наверное, он понял, что я в ярости, потому что выпалил:

– Но и ты вольна делать то же самое.

Мои губы приоткрылись от изумления.

– Ты хочешь, чтобы я спала с другими мужчинами?

Он засмеялся.

– Я бы не стал так выражаться, но да, мне плевать, чем ты будешь заниматься до свадьбы, пока ты ведешь себя сдержанно и держишься на расстоянии от папарацци. Желтая пресса нам ни к чему. Не хочу давать матери еще один повод глотать транквилизаторы пачками.

Несомненно, он пожалел о сказанном в ту же секунду, когда слова слетели с его уст. Злоупотребление таблетками определенно было секретом, который стоило приберечь на будущее.

– Ты правда не будешь чувствовать себя обманутым, если я не окажусь девственницей в нашу брачную ночь? – спросила я.

Меня не вдохновляла его мотивация. Может, он пытался заманить меня в ловушку и подвергнуть испытаниям мою добродетель. Или он хотел ослабить мою бдительность, соврав, что его мать принимала таблетки.

Клиффорд покачал головой и скривился:

– Отвечу откровенно. Меня обрадует, если ты не будешь девственницей. Мне не нравится лишать девчонок невинности. Я не в восторге от кровавых игр. Никакого секса во время месячных и никаких девиц, что, по сути, одно и то же.

Я расхохоталась. Пошарила в кармане шорт, который был предусмотрительно спрятан в элегантных складках, в поисках сигареты.

– Можно? Или предпочтешь, чтобы я вышла на улицу?

На лице Клиффорда отразился шок.

– Ты куришь?

Я пожала плечами:

– Иногда. В основном когда нервничаю.

– Я заставляю тебя нервничать?

– Ты застал меня врасплох. Я думала, ты будешь другим.

– Все так думают, – загадочно проронил он и указал на мою сигарету. – Кури. – Парень достал пачку из ящика стола и тоже задымил. А после затяжки добавил: – Я, кстати, не девственник.

– Я не спрашивала, – фыркнула я. – Но спасибо за информацию. – Мне даже не было любопытно, с кем он ее лишился – и когда. Однако внезапно захотелось спросить Сантино о его первом разе.

Было трудно представить его неуклюжим девственником.

Клиффорд пристально посмотрел на меня.

– И если ты девственница, то повеселись немного. Главное, не брось меня у алтаря. Скандал в самом начале политической карьеры не приносит ничего хорошего.

– Амбициозный.

– Безусловно.

Я кивнула.

– Вот и хорошо. Мне нужен мужчина, который знает, чего хочет.

– Я точно знаю. Однажды я стану президентом – меня волнует лишь это.

Я постаралась вообразить себя рядом с Клиффордом через несколько лет.

Жена действующего политика. Жизнь, полная обязанностей, но лишенная свободы. Но такова была бы моя судьба в любом браке.

* * *

Рождественская вечеринка была в самом разгаре. Музыка грохотала. Какой-то пресловутый джаз, под который люди старше тридцати раскачивались взад-вперед, словно отплясывали под диско.

По неизвестной мне причине все считали джаз идеальной музыкой для вечеринок. Сегодня я присутствовала на пятой, а ведь еще только начало декабря, и я не могла больше выносить этот хаос.

Мероприятие устроил Альферас – один из капитанов папы, который занимался поставками всяких запрещенных веществ в Канаду. Я попала в числе тех немногих, кому еще не исполнилось восемнадцать: ни Софию, ни Луизу не пригласили. Я – дочь дона, поэтому всегда должна посещать светские мероприятия, какими бы скучными они ни были.

Все девушки, которые завидовали мне из-за того, что я тусовалась круглый год, никогда не испытывали ничего подобного. Им не доводилось слушать нелепые и пошлые шутки или дергаться под отвратительную музыку.

Вероятно, я сочла бы музыку приятной, будучи пьяной, как многие взрослые. Я осмотрелась по сторонам. Родители разговаривали с маминой лучшей подругой Бибианой и ее мужем Дарио во внутреннем дворике. Сантино куда-то исчез примерно пятнадцать минут назад, а значит, он не мог меня остановить. Я овладела искусством тайком добавлять алкоголь в напитки на прошлых рождественских вечеринках. Казалось смешным соблюдать законы о распитии алкоголя, когда обычные законы ничего не значили в мире мафии.

Ни за что на свете я не стала бы ждать четыре года, чтобы продегустировать вино или что-то покрепче.

Я потянулась к чаше с пуншем и быстро наполнила свой бокал, прежде чем кто-либо успел что-то заметить. Потягивая напиток, взглядом просканировала гостей. Спустя несколько минут я заскучала – я была со всеми знакома, а новых сплетен на горизонте не предвиделось, – поэтому решила найти Сантино.

Поддразнивание Сантино приносило мне больше радости, чем происходящее. Его легко вывести из себя. Порой я была уверена, что ему нравились мои подколы столь же сильно, как и мне.

В других случаях я беспокоилась о своей безопасности.

Сделав глоток пунша, выскользнула из гостиной. Сантино – мастер смешиваться с толпой, кроме того, здесь была целая толпа народа и очень шумно.

Сперва я прогуливалась по первому этажу, попивая пунш, после чего, следуя внутреннему чутью, направилась в заднюю часть дома. Сантино, вероятно, нуждался в тишине. Светские беседы всегда делали его агрессивным, ему наверняка нужно побыть наедине с собой. И мне ни в малейшей степени не было стыдно за то, что я испытывала желание потревожить его.

Он выглядел невероятно сексуально в гневе.

Из-за тяжелой дубовой двери раздались странные звуки. В прошлом году мне устроили экскурсию по дому Альфераса, и я знала, что за ней располагалась библиотека.

Проскользнув внутрь так тихо, как только можно, я осторожно прикрыла дверь.

Я любила читать, поэтому воспользовалась моментом полюбоваться множеством книг, стоящих на полках, хоть их количество и разнилось с собранием в моем доме. Складывалось впечатление, что хозяева здесь редко бывали.