Текст книги "Искушение любовью"

Глава 7

Когда утром следующего дня в дверь Джессики кто-то постучал, ее сердце подпрыгнуло. Соседи ей визитов не наносили, никаких поставщиков она тоже не ожидала, а почтмейстер всегда обходил ее дом стороной.

Служанка шепнула ей на ухо имя посетителя. Оно отчего-то показалось Джессике знакомым, но тем не менее этого человека она не знала. В некотором замешательстве она вышла в гостиную. Мужчине, который ее ожидал, было лет тридцать пять – сорок. Он был невысок, худощав и совершенно лыс, зато его лицо украшали пышные рыжевато-каштановые усы. На нем был изрядно помятый сюртук и плохо повязанный галстук. Когда Джессика показалась в дверях гостиной, он окинул ее оценивающим взглядом и демонстративно сунул в карман часы, как будто она опоздала на встречу и ему пришлось ее ожидать.

Он похлопал по карману, нахмурился и поднялся ей навстречу.

– Чем я могу вам служить? – спросила Джессика.

– Полагаю, что ничем, – развязно ответил посетитель и воинственно взглянул на нее. – Можете ли вы мне служить… хмм.

Он сжал губы и чуть сгорбил плечи. Его поза могла бы показаться угрожающей, не будь он на целую голову ниже ее.

Джессике было не привыкать к унизительному поведению окружающих, но никто не имел права оскорблять ее в собственном доме.

– Прошу прощения. – Она подошла к двери и распахнула ее. – Если я не ошибаюсь, мы с вами не знакомы.

Человечек скрестил руки на груди.

– Вам прекрасно известно, что не знакомы, – объявил он. – И точно так же вам известно, кто я, черт возьми. Я Найджел Пэррет. Тот самый Пэррет. Из «Лондонз соушэл миррор».

Внезапно Джессика вспомнила, откуда она знает это имя. Ну конечно. Все встало на свои места. Пэррет был автором многочисленных статей, посвященных сэру Марку. Фактически они были основным содержанием небольшой газетки, владельцем которой он являлся. В свое время она тщательно изучала все его отчеты о жизни всеобщего любимца.

Она услышала о награде, предложенной Уэстоном, от женщины, которая пыталась совратить сэра Марка и не преуспела в этом. Неудачливая соблазнительница все равно решила получить свои деньги, сфабриковав соответствующую историю. Однако выяснилось, что она не первая, кто утверждал, будто сэр Марк потерпел поражение. И именно Пэррет занимался расследованием подобных дел и опровергал лживые заявления. Несколько раз он сумел доказать, что сэр Марк никак не мог находиться в том месте, что указывали искательницы сенсаций в соответствующее время. Именно Пэррет сообщил своему другу – через которого, в свою очередь, об этом узнал Уэстон, – что он никогда не поверит ни в одну историю о соблазнении, если леди не предоставит в доказательство перстень сэра Марка – массивное кольцо с темным камнем, доставшееся ему в наследство от отца. Он не расставался с ним ни при каких обстоятельствах.

Так зачем этот человек здесь?

– Так, значит, это вы снимаете урожай с посевов, которые я так тщательно возделывал? – продолжил Пэррет. – Даже не поставив меня в известность! Судя по разговорам, что ведутся в деревне, вам каким-то чудом удалось получить у него эксклюзивное интервью!

– О ком вы говорите?

– О, не стоит притворяться невинной овечкой! – издевательски протянул он. – Мне слишком хорошо знакомы женщины вашего типа. Вы кружите головы, заманиваете, завлекаете добропорядочных джентльменов, которые иначе ни за что не сбились бы с пути!

Эти слова оказались слишком близки к истине, и Джессика не выдержала:

– Вы сказали вполне достаточно. Всего хорошего, сэр.

Она подхватила визитера под локоть и подвела к выходу. Но захлопнуть дверь перед носом Пэррета ей не удалось: ловкий газетчик успел вставить в щель ногу.

– Вы рассчитывали, что сможете так легко от меня отделаться? После того как обокрали меня! Да-да, именно обокрали! – Он энергично закивал. Джессика уставилась на него в изумлении. – Так я это называю! Воровство! Вы украли кусок хлеба у моей малолетней дочери!

– Сэр, мне кажется, вы забываетесь. Я настоятельно прошу вас…

Лысая голова мистера Пэррета постепенно приобрела багровый оттенок, словно он слишком много времени провел на солнце.

– Настоятельно! Вы не имеете права ни на чем настаивать! Я требую ответа – на кого вы работаете?

Он упер руки в бока и выпятил грудь. Джессика похолодела. Он знает! Каким-то образом ему известно все, о чем она так старается забыть. Она приехала сюда, чтобы заработать денег. Она должна совершить предательство, бросить сэра Марка на растерзание его врагам, разрушить его репутацию. И этот человек все знал!

– Ха! – Пэррет торжествующе улыбнулся и ткнул в нее пальцем. – Я так и знал. Ваше молчание весьма красноречиво. Так кто это? Миллер из «Тудэйз сосаети»? Или Уилфорд из «Дэйли ток»?

Джессика в недоумении покачала головой. Разговор становился все более загадочным.

– Теперь вы не можете этого отрицать, – разоблачительским тоном заявил Пэррет. – Я знаю, кто вы. Вы… – он сделал многозначительную паузу, – репортерша!

Он снова упер руки в бока и удовлетворенно кивнул. Его взгляд горел праведным негодованием. Джессика заметила, что нос Пэррета странно подергивается. Как будто репортер женского рода – это занятие, заставляющее его обладательницу пахнуть так же дурно, как трубочист в день перед своей единственной в году баней.

– Я вижу, вы ничего и не отрицаете, – заметил он. – Мы должны быть заодно. Мы должны вместе противостоять этому проклятию – женщинам, отнимающим работу у мужчин, что вынуждены кормить семью. Нам надо держаться плечо к плечу – ведь мы же братство!

– Кто это «мы»? – Джессика глянула на дорожку, ведущую к ее дому. На ней не было ни души. – Мне кажется, вы один.

– Я говорю от лица всех мужчин моей профессии! Сэр Марк – это моя территория. Мой кусок хлеба. Моя история! Я сотворил его! Я создал ему репутацию. Я сделал так, что он стал всеобщей душечкой, любимцем всего Лондона. А вы теперь пытаетесь снять плоды моей кропотливой работы. Я знаю все, что случилось между вами на церковном дворе. Он подошел к вам и поприветствовал вас лично! Так чтобы другие не слышали разговора! Он согласился дать вам интервью, не так ли?

– Вас ввели в заблуждение, – возразила Джессика. – Я ни на кого не работаю…

– Значит, вы действуете на собственных началах, – прервал ее Пэррет. – Надеетесь продать свою историю тому, кто подороже заплатит? Эта низменная погоня за презренным металлом выдает вашу истинную сущность, вот что я скажу.

Джессика покачала головой и прикинула, удастся ли ей пнуть Пэррета по ноге и закрыть наконец дверь. Он подался вперед. Лицо его вдруг приобрело слащавое выражение.

– Продайте ее мне, – вкрадчиво предложил он. – Мы сможем поровну разделить доходы, не так ли? За эксклюзивное интервью с сэром Марком на любую, даже самую скучную тему я могу заплатить вам самое маленькое пять фунтов. Подумайте об этой невероятной сумме!

– Вы пытаетесь вытеснить меня из бизнеса или поощрить? – изумленно переспросила Джессика. – Если вы хотите меня запугать, то вам следует быть по меньшей мере последовательным.

Пэррет опустил голову. Его плечи печально сгорбились, и он тяжко вздохнул.

– И то и другое – смотря по тому, что скорее сработает, – грустно подтвердил он. Его негодование испарилось. – В последнее время, пока сэра Марка нет в Лондоне, дела идут из рук вон плохо. Продажи сильно упали. Миссис Фарли, вы видите перед собой отчаявшегося человека. У меня есть дочь, ей еще не исполнилось пяти лет. Она настоящий ангелочек. Я вложил все свои средства в то, чтобы воспитать ее как настоящую леди. Я возлагаю на нее большие надежды. В один прекрасный день она должна сделать выгодную партию.

– Вы рассчитываете, что она сможет поймать сэра Марка?

Пэррет покачал головой. Краска сбежала с его щек.

– О нет. Увы. Никогда. Но… возможно, богатый торговец? Капитан флота ее величества. Или священнослужитель. Вы понимаете? – Он сжал руку в кулак и потер ею о другую ладонь. – Каждый полпенни, что зарабатываю, я отдаю ей. Вы конечно же не захотите отнимать будущее у маленькой девочки? Лишать ее наследства? Это ведь так неблагородно.

– Мистер Пэррет, – тихо сказала Джессика, – я не верю ни единому вашему слову. Во имя всего святого, что я должна думать? Вы являетесь сюда, для начала обвиня ете меня в воровстве, затем предлагаете деловое сотрудничество и, в конце концов, пытаетесь воззвать к моим лучшим чувствам. Единственный вывод, который я могу сделать, – это то, что вас волнуют исключительно деньги. И вы, видимо, полагаете, что я либо собираюсь вас этих денег лишить, либо должна осыпать вас золотым дождем. Уверяю вас, и то и другое – полная чушь. Я не репортерша. У меня нет никакого желания мешать вашей… коммерческой деятельности.

Пэррет слегка кивнул и посмотрел на нее с новым интересом:

– Понятно. Что ж, может быть, все так и есть. Но зачем тогда вы стараетесь с ним сблизиться?

Судя по всему, он был искренне озадачен. Интересно, подумала Джессика, каким способом ему удалось обрести потомство? Видимо, не таким, как обычно.

– Будучи газетчиком, я думаю, вы без труда найдете объяснение тому, зачем женщина стремится остаться наедине с мужчиной.

– Но ведь всем известно, что сэр Марк не поддается на женские уловки, – протянул Пэррет. – Я наблюдал за ним в течение долгих месяцев. Слушайте… может быть, вы согласитесь писать для меня отчеты?

Джессика поперхнулась.

– Для вас это очень выгодное предложение, – вкрадчиво продолжал незваный визитер. – Что он сейчас читает? Работает ли над следующей книгой? – Пэррет сладко улыбнулся, но улыбка вышла не дружелюбной, а скорее хищной. – Я буду рад выплатить вам вознаграждение.

– Вы сошли с ума, – отрезала она.

Пэррет решил не настаивать.

– Вот моя визитка. – Он протянул ей карточку. Джессика не сделала попытки ее взять. Газетчик пожал плечами, положил визитку у порога и, насвистывая, удалился. Стоя у окна, она наблюдала за тем, как он уходил, и ее сердце билось в такт его шагам.

Ее руки были холодными и влажными. Джессика дождалась, пока мистер Пэррет скроется за живой изгородью, и медленно отошла от окна.

Она не знала, что ей думать.

Она не знала, что сказать.

Ей почти хотелось рассмеяться. Он решил, что она репортерша! Репортерша, которая приехала в этот городишко, чтобы обманом выудить из сэра Марка «жареную» историю.

О нет, Джессика занималась мошенничеством совсем иного рода.

Впрочем, не так уж он был не прав. Она появилась здесь затем, чтобы соблазнить сэра Марка, разрушить его жизнь. И если хочет, чтобы ее затея в итоге принесла ей деньги, необходимо заручиться поддержкой этого человека. Нужно будет, чтобы он поверил ее рассказу. Если судить беспристрастно, у Джессики было куда больше общего с безумным мистером Пэрретом, чем с сэром Марком. И она не должна была об этом забывать.

Она мрачно открыла парадную дверь и подняла с земли карточку. Визитка Пэррета была легкой, как перышко, так почему же она показалась Джессике тяжелее камня?

Потому, угрюмо ответила ей совесть, что она все равно собиралась совратить сэра Марка. Даже зная, что он к этому не расположен. Ее уважение к самой себе было подорвано много лет назад, но никогда еще Джессика не опускалась до такой низости, как причинить вред хорошему человеку.

А он… она ему нравилась. Нравилась даже тогда, когда вышла из себя. Нравилась, особенно когда не пыталась выбирать слова и говорила начистоту.

В любви и на войне хороши все средства. Но перед ее внутренним взором по-прежнему стояла его чудесная улыбка.

– Я обещаю, – тихо сказала она. Себе или сэру Марку? – Я соблазню тебя. Я должна это сделать, у меня нет другого выхода. Но никаких уловок. Никакого притворства. Нет. Я обещаю – я соблазню тебя, будучи сама собой.

Марк отчего-то вообразил, что ему не составит труда выбраться из толпы после церковной службы в следующее воскресенье. Он горько ошибался. После того как был пропет последний псалом и священник сошел с амвона, он почувствовал, что его как будто подхватило море людей и повлекло за собой к выходу. Он вышел во двор, и здесь возможность побега испарилась окончательно. Его окружала толпа, и спрятаться, за исключением пары покосившихся надгробий, представлявших довольно ненадежное укрытие, было негде.

– Сэр Марк, мы надеялись, что вы согласитесь отобедать у нас когда-нибудь на этой неделе, – заговорила леди прямо перед ним. Миссис Кэдфолл.

У самого локтя раздался еще один голос:

– Сэр Марк, мы были бы чрезвычайно благодарны вам, если бы вы дали нам совет относительно скота…

Чья-то рука опустилась ему на плечо. Еще одна – на манжет сюртука. Он будто снова очутился в Лондоне – толпа, шум, всеобщий интерес. Не хватало только пары репортеров и утренней газеты за завтраком, в которой подробно освещалось бы все, что он делал накануне вечером. От какофонии голосов, требующих его внимания, у него закружилась голова.

– Сэр Марк! – выкрикнул кто-то сзади.

– Сэр Марк! ОМД хотело бы… – Марк узнал голос Джеймса Толливера, но что именно хотело от него ОМД, осталось загадкой – Толливера заглушили другие.

– Сэр Марк!

– Сэр Марк!

– Сэр Марк, я…

– Тихо! – вспылил Марк. Его нервы не выдержали. – Пожалуйста, не могли бы вы говорить со мной по одному?

Разумеется, все извинились. И разумеется, одновременно. Марк решил поочередно указывать, кому говорить, и старался выслушивать просьбы и предложения со всем возможным вниманием. Он видел, что за спинами остальных стоит миссис Фарли. Он обещал проводить ее домой. И по правде говоря, это было единственной причиной, заставлявшей его примириться с царившим вокруг безумием.

Нет, миссис Кэдфолл, он очень сожалеет, но не сможет прийти на обед. Что касается скота – его знания в этой области весьма и весьма ограниченны. Он последний, к кому стоит обращаться за советом. Без преувеличений.

– Теперь вы, Толливер. Что вы хотели?

Толливер испуганно моргнул, и Марк внезапно осознал, что его тон стал чрезмерно резким. Он вздохнул и терпеливо напомнил себе, что на свете существуют гораздо более ужасные вещи, чем всеобщая любовь.

– Мы в ОМД решили организовать дискуссию… или что-то в этом роде. – Толливер неотрывно посмотрел себе под ноги и шаркнул туфлей по каменной плите. – Мы подумали, что это может привлечь внимание к проблемам целомудрия.

– Дискуссия? – переспросил Марк. – В пользу ОМД? – Вообще сама идея ОМД не слишком ему нравилась. Марк терпеть не мог голубые кокарды-розы, тайные сигналы и в особенности брошюры, которые Иедидиа Прюэтт, основатель общества, продавал по два пенса за штуку. Все это сильно смахивало на бессовестное использование его идеи, и к тому же Иедидиа Прюэтт успешно прикрывался именем Марка. – Вы хотите, чтобы я принял участие в дискуссии?

Должно быть, неудовольствие слишком явно отразилось на его лице, потому что Толливер вдруг сник. Марку захотелось ударить себя по лбу. Он ничего не имел против этого юноши, его не устраивало…

– Вы совершенно правы, – сокрушенно выдавил Толливер. – Мне следовало обдумать все лучше. Кто, в конце концов, возьмется вам оппонировать? Кто может сказать хоть слово против целомудрия?

Над толпой разнесся печальный вздох.

– Но… не все так плохо. – Марк попытался утешить несчастного Толливера. – Есть множество… – Он замолчал. Никакие доводы в пользу дискуссии или в пользу собственно ОМД отчего-то не приходили ему на ум.

– Множество чего?

– Множество аргументов, которые можно было привести на подобного рода дискуссии, – раздался голос справа. Марк почувствовал, как по спине у него пробежали мурашки. Он медленно обернулся и увидел миссис Фарли, отделенную от него несколькими рядами прихожан. Никто не сдвинулся с места, чтобы дать ей пройти.

Толливер нахмурился:

– Например, каких?

Она безразлично пожала плечами:

– Ну, разумеется, мне такие аргументы неизвестны. Но чисто гипотетически, если такая дискуссия все же возникнет… Противник сэра Марка мог бы сказать пару слов об организации, которая слишком большое внимание уделяет ношению кокард и нарукавных повязок, забывая о том, что могло бы принести действительную пользу обществу.

С этим Марк спорить не мог.

– Продолжайте.

Миссис Фарли встретилась с ним взглядом.

– И я полагаю, что кто-нибудь – конечно же не я – мог бы поставить под сомнение правильность такой системы нравственных ценностей, которая провозглашает, что человек обязан строго придерживаться определенных моральных принципов, и не учитывает особые личные обстоятельства, в которых этот человек может оказаться.

Толливер нахмурился еще больше:

– Какие особые обстоятельства вы имеете в виду? Что правильно – то правильно, а что неправильно – то неправильно. – Он пожал плечами. – О чем здесь спорить?

– О, конечно. Я бы такой аргумент не выдвинула. Но какой-нибудь опытный полемист мог бы спросить, как в таком случае поступить человеку, который вынужден выбирать между спасением жизни невинного ребенка или нецеломудренным поведением.

Толливер озадаченно потер подбородок.

– Именно перед таким выбором порой стоят несчастные женщины, которых судьба заставляет торговать собственным телом, чтобы их дети не умерли с голоду.

Глаза Толливера округлились, а рот приоткрылся. Неужели он не знаком с существованием такой фундаментальной моральной дилеммы, подумал Марк.

– Я… но это… – Он беспомощно взглянул на Марка. – Я уверен, что это неправильно, потому… потому что…

Марк решил пожалеть несчастного юношу.

– Да-да, – быстро вставил он. – Это старый довод, давно всем известный: «Согрешить ради котят». Я слышал его много раз.

Миссис Фарли закашлялась.

– Согрешить ради… кого, прошу прощения?

– Ради котят. Обычно приводится такая история: предположим, на мосту стоит безумец, в мешке у которого находится шестнадцать прелестных, невинных, пушистых котят. Он угрожает утопить их в реке, если я не вступлю в связь с какой-нибудь не возражающей против этого женщиной. Что же я сделаю?

Она уставилась на него во все глаза.

– И что же вы сделаете?

– Учитывая, что перспектив только две – либо я согрешу, либо котята «покров земного чувства снимут», мой выбор довольно очевиден. Мои нравственные принципы не настолько суровы, чтобы позволить пострадать невинным.

– Но…

– Я готов также солгать, ударить своего ближнего в живот и высморкаться в присутствии королевы. Все ради котят.

– Котятам невероятно повезло, – выдавила миссис Фарли.

Марк видел, что она с трудом подавляет желание расхохотаться. Толпа вокруг замерла в недоумении. Ему вдруг очень захотелось услышать, как она смеется.

– Я признаю, что бывают ситуации, когда хранить целомудрие невозможно. Понимаете? Здесь вы абсолютно правы. И тем не менее в большинстве случаев не присутствуют котята. Или безумцы. Это лишь вопрос личного выбора, и притом очень простой вопрос. Нельзя оправдывать отсутствие обыденной морали чрезвычайными обстоятельствами. Иначе можно было бы безнаказанно убивать и насиловать, как только возникнет такое желание.

Воцарилось потрясенное молчание. Уголки губ миссис Фарли дрогнули.

– Вы меня убедили, – сказала она. – Дискуссия здесь невозможна.

Она явно насмехалась над ним. Как давно никто не подвергал его доводы сомнению! Марк не мог припомнить, когда он в последний раз так веселился.

– В любом случае, – добавила миссис Фарли, – если бы кто-то захотел спасти невинных котят, действеннее всего было бы поколотить безумца.

– И все же, если передо мной когда-нибудь встанет такой выбор, – небрежно заметил Марк, – я прежде всего подумаю о вас.

Ее глаза расширились от изумления. Все остальные были шокированы не меньше.

Неужели он только что сказал?.. О да. Да, сказал. Да еще в присутствии всех. Марк почувствовал, как его щеки налились жаром.

Миссис Фарли опомнилась первой.

– О, умоляю вас, – серьезно произнесла она. – Угроза смерти котят непременно испортила бы романтическую атмосферу. Кроме того, вы меня вполне убедили. Ваши нравственные принципы не слишком… тверды.

Если раньше молчание присутствующих было потрясенным, то теперь оно стало просто гробовым. Какая-то порочная часть натуры Марка так и подмывала его ответить: на самом деле, если того будет требовать ситуация, с твердостью у меня тоже трудностей не возникнет… но Марк счел за благо промолчать.

Слава создателю, этот маленький публичный промах случился в Шептон-Маллет, а не в Лондоне. Конечно, пойдут разговоры, но сплетни, как водится, совершенно исказят смысл сказанного. И хотя содержание их словесной дуэли с миссис Фарли будет обсуждаться повсюду от Шептон-Маллет до Кроскомба, по крайней мере, о ней не раструбят все городские газеты.

Из толпы, словно отвечая самым страшным кошмарам Марка, вдруг раздался тонкий, чуть надтреснутый голос:

– Вот это да, сэр Марк. Не могли бы вы это повторить? Нет. Нет. Этого просто не может быть.

Говорящего не было видно за спинами людей, но Марку этот голос был знаком слишком хорошо. Он повернул голову и заметил край довольно потрепанного цилиндра, заслоненный другими плечами и шляпами.

Найджел Пэррет. Но что он делает в Шептон-Маллет?

Хотя ответ на этот вопрос был, увы, очевиден. Расталкивая людей и не сводя с Марка глаз, Пэррет стал пробираться ближе. В одной руке у него был карандаш, а в другой, как водится, маленькая записная книжка. Боже, человеку с такими усами не стоит даже пытаться делать наивный вид, решил Марк. Это никого не обманет. Кроме того, он знал Пэррета как свои пять пальцев. Это был не просто репортер. Найджел Пэррет представлял собой самый неприятный тип сплетника, который только можно было вообразить.

– Мой дорогой сэр Марк! – Пэррет оттер плечом миссис Фарли и бросил на нее сверкающий взгляд, значение которого Марк не понял. – Как давно мы с вами не виделись! Очень, очень давно! Прошло очень много времени!

Несколько недель, если быть точным, подумал Марк. Несколько восхитительных недель с того последнего раза, когда он отделывался от этого газетчика.

– Возможно, вы могли бы сказать мне, что чувствуете при виде меня после столь долгого перерыва?

– Разумеется, – ответил Марк. – Я могу выразить это в двух словах.

Карандаш Пэррета замер над блокнотом. Если не прекратить все это немедленно, десять тысяч человек и в самом деле узнают все, что он сказал.

– Убирайтесь. Прочь.

Пэррет поднял голову:

– Сэр Марк, должен вам заметить, это не слишком вежливые слова. А ведь мы с вами такие хорошие приятели, не так ли?

Марк пораженно уставился на него.

– Так что же вы там говорили? – спросил Пэррет.

Он повернул голову и встретился взглядом с миссис Фарли. Атмосфера зарождающегося флирта, зачатки симпатии – все вдруг испарилось. Найджел Пэррет был в состоянии погубить ее быстрее, чем Марк успел бы понять, что он, собственно, от этой женщины хочет.

Он воображал себе, как будет провожать ее домой после службы. Долгие неспешные прогулки. Нескончаемые разговоры. Хорошо – если быть честным, он воображал гораздо больше. Но все же по-настоящему Марк мечтал не о прикосновении ее руки, а о том, как он пробьется сквозь стену, которая стояла между ними, разгадает, что скрывается за этим загадочным фасадом. Он хотел узнавать ее постепенно, вдали от сотен жадных глаз Лондона, наблюдающих с неуемным любопытством за каждым его шагом.

– Мы ни о чем не говорили, – холодно заявил Марк. Он слегка приподнял шляпу, избегая взгляда миссис Фарли, и надменно кивнул Пэррету.

Не сейчас. Может быть, и никогда.

Краем глаза он увидел, как она отвернулась и двинулась сквозь толпу. Шум вокруг возобновился с прежней силой.

Нет. Нет. Он не даст этому случаю выскользнуть из рук. Он не упустит свой шанс.