Текст книги "Пророк смерти"

Глава 15

Вероятно, это Вайднер положил на алтарь Библию, где был отмечен отрывок из Евангелия от Матфея: «Что Бог сочетал, того человек да не разлучает».

«Пока смерть не разлучит вас», – вертелось в голове у Сары. Версию о том, что убийство Тамары Энгель может иметь какую-то религиозную подоплеку, они еще не рассматривали. До сих пор они предполагали, что Бен Вайднер не мог пережить расставание с семьей и винил в этом свою жену. Так как Вайднер любил дочь и не хотел лишать матери, он нашел замену в лице Тамары Энгель, с которой случайно познакомился, и, чтобы дать выход гневу, заставил поплатиться ее. Разведенную мать с ребенком. Возможно, он уже давно искал подходящую женщину и наконец случайно нашел ее в Тамаре Энгель, которую ему представил ничего не подозревающий друг Виктор. Исполнение убийства предполагало тщательное и долгое планирование. Но зачем Вайднер заставил мальчика смотреть на то, как топит его мать, – понятного и убедительного объяснения у них все еще не было. Но преступник, очевидно, видел в этом какой-то смысл, который им еще не открылся. Однако дело принимало новый оборот. Сейчас нужно исходить из того, что или Вайднер религиозный фанатик, или преступление совершил кто-то другой. Загвоздка в том, что Вайднер не показался Саре человеком, воспринимавшим церковь всерьез.

Когда Сара уяснила для себя эти взаимосвязи, ей в голову пришла идея, и она снова повернулась к священнику:

– Вы знаете кого-нибудь из ваших прихожан, кого оставила жена и кто сейчас глубоко страдает из-за развода?

Вейланду не пришлось долго думать.

– Да, такой человек действительно есть. Молодой мужчина работает посменно на фабрике по производству шурупов. Жена оставила его уже больше года назад. Он глубоко верующий. Я бы даже сказал, в высшей степени консервативный. Когда я завожу с ним разговор после мессы, он всегда жалуется на жену и грех, который она совершила, самовольно разорвав священный брачный союз. Как бы я ни пытался его успокоить, он все отвергает и втягивает меня в теологическую дискуссию по поводу того, как в Библии толкуется тема брака.

– У них с женой есть ребенок?

Священник кивнул с озабоченным видом:

– Да, сын. Ему еще нет и десяти.

Хартман тут же снова позвонил Слибову и велел как можно быстрее выяснить по фамилии женщины, где она живет. Когда через несколько минут Андрэ Слибов перезвонил и назвал адрес, Хартман уже сидел за рулем БМВ, Сара рядом на пассажирском сиденье.

– Тогда поехали, – сказал он и нажал на газ. – Будем надеяться, что отрывком из Библии преступник не только хотел помочь нам понять его мотив, но и пытался указать на следующую жертву, выбрав именно эту церковь.

Глава 16

Катрин Торнау пришла в себя. Ее тошнило, кружилась голова. Она открыла глаза и как в тумане увидела потолок собственной спальни, который как будто вращался над ней. Парень уложил ее на кровать. Первая осознанная мысль Катрин была о сыне. Она напряженно прислушалась. Вечеринка у соседей наверху была еще в полном разгаре. Сквозь музыку она не могла услышать никаких других звуков в квартире. Который сейчас час? Много времени пройти не могло. Она хотела открыть рот, чтобы закричать. И только сейчас заметила, что он уже широко раскрыт, а в щеки больно впивалась какая-то лента или тесьма. Катрин тихо застонала. Во рту у нее находился предмет, который и удерживала лента. Небольшой шарик из жесткого пластика, насколько она могла определить на ощупь языком. Она чувствовала невероятную слабость. Тем не менее сон как рукой сняло. Вернувшийся страх вызвал очередной прилив адреналина, и прежнее оцепенение исчезло.

Катрин ощутила сильную боль в руках и ногах. Она попыталась пошевелиться и лишь в этот момент заметила, что обмотана толстой бечевкой от лодыжек до шеи. Так крепко, что грубая веревка врезалась ей в кожу, нарушила циркуляцию крови, и Катрин едва могла шелохнуться. Словно в смирительной рубашке. Только голову она еще могла поднимать и вертеть ею. Катрин слышала, как бьется ее сердце. Спокойно, только спокойно, подумала она, пытаясь сдержать панику. Безуспешно. Она повторяла себе: «Он ушел. Он просто хотел напугать и показать мне свою силу».

Возможно, это ее бывший муж Северин натравил на нее эту сволочь, из мести и в наказание за то, что она его бросила. И это при том, что она стерпела девять его романов на стороне и лишь на десятом приняла меры. Но реальность положила конец всем ее умозрительным рассуждениям. Потому что парень неожиданно возник рядом с кроватью. Он все это время находился в комнате? Он не произнес ни звука. Какое-то время просто рассматривал ее. Сейчас его лицо скрывала черная маска палача. Как в каком-то фильме ужасов. Потом он внезапно схватил Катрин за голые ступни, стянул с кровати – при этом Катрин ударилась спиной и головой о пол – и потащил по коридору к ванной комнате. Ее отчаянные крики эхом отзывались лишь внутри ее самой, отчего у Катрин появлялось ощущение, что все это может происходить только во сне. Но боль от веревки, которая врезалась ей в кожу, вернула ее назад в реальность. Он раздел ее. Что еще он с ней сделал, пока она была без сознания? Слезы выступили в уголках ее глаз. Что с ней происходит и почему? И где Сэмми? В ванной комнате мужчина сначала перенес ее ноги через край ванны. Катрин весила пятьдесят четыре килограмма. Хотя парень был не очень высоким и не особо мускулистым, он без проблем уложил ее в ванну. Затем она услышала едва различимое хныканье со стороны двери. Катрин повернула голову и убедилась, что ее худшие опасения оправдались: он и с Сэмми что-то сделал. Ее сын скорчился, привязанный к батарее. Его рот был заклеен широким скотчем, так чтобы Сэмми не мог закричать и позвать на помощь. Он испуганно смотрел на нее. Этот подонок хотел, чтобы ее маленький сын видел все, что он задумал сотворить с его матерью.

Глава 17

Черный БМВ мчался, визжа колесами, по Гнайзен-штрассе на запад. Хартман выжимал педаль газа, а Сара через открытое окно пассажирской дверцы прикрепляла мигалку на крышу универсала. Несмотря на то что сейчас была полночь и даже в городе, который никогда не спит, улицы в это время свободны. Но мигалка не помешает, потому что сейчас, когда счет шел на минуты, Хартман плевал как на правила дорожного движения, так и на красный сигнал светофора. Взволнованный взгляд Сары упал на часы на панели приборов: 2 часа 34 минуты. Обычно этот путь занимает минут десять. Сара прикинула, что с их скоростью они доберутся до дома женщины за пять или шесть. Священник базилики описал бывшего мужа этой женщины как ортодоксального правоверного католика, который считал неискупимым грехом то, что его жена разорвала узы брака. Нужно было учитывать, что выделенный текст Библии и выбор базилики, в которой был скреплен их союз, указывают на то, что предавшая этого мужчину женщина должна была умереть следующей. Существовало несколько вариантов. Или Вайднер как-то узнал, что эта женщина развелась, и поэтому выбрал ее, или он и бывший муж той женщины даже работают вместе, в таком случае последний тоже неожиданно становится подозреваемым в случае Тамары Энгель. Но даже если Сара и Хартман не ошибаются, большой вопрос, успеют ли они сейчас предотвратить еще одно убийство. В любом случае времени в обрез. Возможно, коллеги из службы охраны порядка окажутся быстрее. Слибов отправил туда ближайший патрульный автомобиль.

– Если этот ортодоксальный католик, как назвал его священник, убил Тамару Энгель и сейчас собирается сделать то же самое со своей бывшей женой, то я задаюсь вопросом: почему? – сказала Сара.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Хартман, выжимая сто километров в час на двухполосной дороге.

– Почему он не сразу убил свою бывшую, а сначала еще Тамару Энгель?

– Откуда мне знать, может, ему нравится роль экзекутора, который наказывает всех женщин, бросивших своих мужей. Ты же у нас психологиня, вот мне и скажи.

Сара это уже обдумала.

– Возможно, он чувствует свое призвание в том, чтобы добиться большего внимания к словам Библии. Пройдя испытание с Тамарой Энгель, которая никем ему не приходилась, он решился на более серьезное дело, а именно на убийство своей бывшей жены.

– Хочешь сказать, он сначала потренировался на Тамаре Энгель, хотя мы пока не знаем, как они могли познакомиться?

– Вполне возможно. Кстати я уже собрала информацию о базилике. Она названа в честь Иоанна Крестителя. Он крестил людей водой, которая считается символом жизни.

– А наш убийца убивает христиан-грешников водой. Таким образом, круг смыкается. Отличная работа, Сара!

Стиль вождения Хартмана был бешеным, и Сара не исключала, что они не успеют вовремя доехать до квартиры той женщины хотя бы потому, что по дороге попадут в аварию. Судя по раздраженному выражению лица и позе Хартмана, ее напарник был невероятно напряжен. Он обгонял изредка встречавшиеся автомобили справа и слева. В пятидесяти метрах перед ними светофор на оживленном перекрестке загорелся красным.

– Тормози! – вскрикнула Сара и вжалась в сиденье.

Хартман не обратил на нее никакого внимания и, не сбавляя скорости, помчался дальше. Сара заметила, как напряглись мышцы у него на руках. У нее самой от страха на лбу проступил холодный пот. Автомобили проносились перед ними на светофоре в обе стороны.

– Ты с ума сошел? – закричала Сара.

Она вцепилась руками в сиденье. Но было слишком поздно. Даже если бы Лу сейчас резко затормозил, автомобиль уже не смог бы остановиться до перекрестка.

– Они же видят нашу мигалку, – огрызнулся Хартман больше для собственного успокоения.

Затем БМВ выскочил на перекресток. Колеса завизжали. Какая-то машина едва успела проскочить перед капотом их универсала, лишь по счастливой случайности не задев их бампера. Со всех сторон сигналили. Сара обернулась. Ее глаза были широко раскрыты от ужаса. За ними поперек перекрестка встали две машины. Было 2 часа 38 минут. Еще минута – и они на месте.

– Думаешь, мы успеем вовремя? – спросила Сара.

Неподвижный взгляд Хартмана был устремлен на дорогу.

– Понятия не имею. В любом случае времени в обрез.

Глава 18

Единственное, что утешало Катрин Торнау, – ее сын был жив. Но сумасшедший усыпил и его тоже. Он небрежно бросил Катрин в пустую ванну. Затем присел на край и какое-то время рассматривал ее. Через прорези в маскарадной маске Катрин видела его глаза. Взгляд холодный и решительный. При знакомстве с этим человеком его глаза особенно отчетливо запечатлелись у нее в памяти. В них было какое-то беспокойное дрожание. Катрин уже тогда поняла, что с парнем что-то не так.

Ее сердце билось как сумасшедшее. Она была уверена, что он хочет утопить ее в ванне. Катрин напрягла мускулы, но разорвать веревку было невозможно. «Ты с сыном находишься во власти безумца, и тебе никто не поможет». Потом мужчина открыл кран. Катрин слышала приглушенные скотчем стоны Сэмми. Почему сумасшедший поступает так с ней? Почему Сэмми должен смотреть на это? Снова внутри проснулась воля к жизни. Катрин оперлась ступнями о дно ванны и попыталась вытолкнуть себя наверх. Но чем больше ванна наполнялась водой, тем труднее становилось это осуществить. В конце концов она поскользнулась на мокрой опоре и еще глубже ушла под воду. Катрин подняла подбородок выше. Так она могла держать рот над водой. В панике задергала ступнями. Но отяжелевшая от воды веревка удерживала на дне. Затем подонок снова выключил воду. Просто хотел напугать ее? Или играл так с ней? Теперь он смотрел на Сэмми.

– Это твоя мать виновата. Она несет ответственность за то, что я здесь. Однажды ты поймешь, что я поступил правильно.

Это был голос сумасшедшего, без сомнения. Катрин услышала, что музыка над ними стала тише. Старая деревянная лестница в подъезде, к которому примыкала ванная комната, заскрипела. Потом послышался голос. Слова звучали приглушенно, но все равно ясно и четко: «Мы получили жалобу по поводу нарушения тишины в ночное время. Я должен попросить вас выключить музыку, люди хотят спать».

Сэмми задергался у батареи, пытаясь вырваться и закричать, несмотря на скотч, которым был заклеен его рот. Но у него выходили только глухие звуки. Психопата, казалось, нисколько не впечатлили ни полиция, ни попытки Сэмми освободиться. Он был абсолютно уверен в том, что делал. Он поднялся и начал преспокойно копаться в косметичке Катрин. Вернулся с карандашом для подводки глаз и маникюрными ножницами и что-то написал на кафеле над ванной. Катрин не могла разобрать, что именно. Затем он отрезал прядь ее волос. Низко наклонился к ней. Катрин представила, как она резко дернется и укусит его в сонную артерию, так что его бешеная кровь брызнет во все стороны. Но она не могла пошевелиться, а во рту к тому же был кляп.

Полицейские снова тяжело прошагали в сапогах мимо ее двери и вниз по лестнице. Спасение было так близко и так недостижимо далеко. Сумасшедший снова присел на край ванны и перекрестился:

– То, что соединил Господь, человеку разделять нельзя. Я здесь для того, чтобы восстановить божественную праведность. Бог послал меня судить и наказывать. Я его архангел, который после смерти отделяет душу от тела. – Он почти пел эти слова.

Что такое он говорит? Она что, должна умереть, потому что развелась со своим неверным мужем? Перед ее внутренним взором всплыли картинки венчания в церкви. Так хотел Северин. Он хотел казаться примерным христианином. Он пожелал традиционную церемонию, каких сегодня обычно не устраивали. Поэтому священник и скрепил их союз словами «Пока смерть не разлучит вас».

У Катрин больше не оставалось времени на размышления. Она внезапно осознала, что парень не просто хочет напугать ее, потому что он снова нагнулся вперед и открыл кран. В следующий момент вода хлынула ей в рот, который она не могла закрыть из-за кляпа. Катрин захрипела. Глаза округлились еще больше. Убийца безучастно смотрел на ее борьбу со смертью. Затем он взглянул на часы и удовлетворенно кивнул. Катрин показалось, что она услышала стук, как будто кто-то громко барабанил в дверь квартиры. Но, вероятно, это была лишь фантазия, вызванная сверхсильным желанием быть спасенной. В следующую секунду она уже ничего больше не слышала. Убийца надавил ей на голову, отчего ее тело, почти не сопротивляясь, сползло глубже в ванну. Мужчина был настроен решительно и даже не брезговал смертным грехом, чтобы, как ему казалось, восстановить порядок вещей. Лишь когда умрет, она в глазах Бога будет считаться разведенной с мужчиной. Но какое отношение к этому имеет Сэмми? У нее уже не будет шанса это выяснить. С какой бы радостью она и дальше страдала по ночам от бессонницы, если бы только это было возможно. Катрин снова уперлась ступнями в дно ванны. Но мужчина продолжал давить ей на голову и с легкостью удерживал ее под водой. Легкие уже требовали кислорода. Взглядом, который из-под воды фиксировал глаза в прорезях маски палача, Катрин умоляла о пощаде. Но мужчина продолжал пристально смотреть на нее. Захлебнуться – ужасная смерть. Она где-то читала, что мозг особенно реагирует на нехватку кислорода. Сердце еще продолжает биться, а мозг уже давно получил необратимые повреждения. Бесконечная паника и боль в требующих кислорода легких становились невыносимыми. «Все кончено, я умираю», – подумала она. Затем инстинкт выживания одержал верх, и вопреки всякому здравому смыслу сработал дыхательный инстинкт. Глубоким вдохом Катрин втянула воду в легкие. Последовала обжигающая боль, словно внутри нее бушевал пожар. В результате кашлевого рефлекса в легкие попало еще больше воды. Постепенно вокруг все потемнело. Только боль не утихала. Последние пузырьки воздуха поднялись на поверхность воды. Потом Катрин потеряла сознание.

Глава 19

Подъезжая, Хартман и Сара заметили, как у дома остановилась патрульная машина и из нее вышли коллеги в форме. Таким образом, надежда на то, что полицейские окажутся на месте раньше их и к моменту их прибытия уже осмотрят квартиру, была тщетной. Через несколько секунд БМВ проскользил по асфальтированной пешеходной дорожке и остановился перед домом, в котором предположительно жила следующая жертва Бена Вайднера. Как бультерьер, Хартман выскочил из машины и бросился к входной двери жилого комплекса. Обеими руками он жал на все кнопки звонков одновременно. Затем навалился всем своим весом на дверь и попытался выломать ее. К тому моменту Сара и оба патрульных полицейских были уже рядом с ним.

– Проклятое дерьмо, кто-нибудь, наконец, откроет дверь? – выругался он.

Спустя пару секунд в громкоговорителе что-то хрустнуло, и мужской голос ответил по домофону.

– Немедленно откройте! Полиция!

– Это любой может сказать, – возразил мужчина заспанным голосом.

– Слушайте, у нас нет времени…

Затем послышалось жужжание. Хартман, по-прежнему опирающийся всем телом на дверь, едва не свалился на пол, когда дверь неожиданно подалась и распахнулась в узкий холл. Видимо, кто-то из жильцов, в чью квартиру позвонил Хартман, просто, не спросив, нажал на кнопку открывания подъездной двери или увидел мигалки обеих машин перед домом. От датчика движения включилось освещение в подъезде.

– Четвертый этаж! – крикнула Сара. Вместе с обоими полицейскими на хвосте она бежала вверх по лестнице за Хартманом, который перепрыгивал через две ступеньки.

Когда они, вытащив пистолеты, добрались до нужной квартиры, было ровно 2 часа 41 минута. Если они не ошиблись, то, возможно, еще успеют помочь женщине и схватить преступника.

Хартман принялся колотить кулаками в дверь. Сара исступленно звонила в звонок.

– Полиция! Откройте дверь! – кричал Хартман.

За дверью было тихо. Из квартиры напротив на лестничную клетку вышел сосед в пижаме и банном халате.

– Что здесь происходит? – промямлил он и зевнул.

Хартман раздраженно взглянул на него и, не удостоив ответом, снова повернулся к двери.

– Немедленно вернитесь в квартиру и заприте дверь. Вы мешаете полицейской операции, – шикнула на него Сара. Испугавшись, мужчина тут же послушался приказания. Сара не сомневалась, что он будет наблюдать за дальнейшим развитием событий в дверной глазок.

Хартман тем временем уже со всей силы бил в дверь ногой. Дверное полотно немного погнулось, но замок держался. Один из патрульных полицейских встал рядом.

– На счет три, – сказал он.

Хартман кивнул и начал считать:

– Раз, два…

– Эй, что это вы там делаете? – Произнесший эти слова еле ворочал языком. Как по команде полицейские обернулись.

Перед ними стояла молодая женщина лет двадцати пяти. Она слегка покачивалась и явно была навеселе. Ее черные волосы с бесчисленными красными прядками были сильно начесаны и подобраны наверх. Ярко накрашенные губы резко контрастировали с бледным лицом, а глаза были жирно подведены черным контурным карандашом. На стройном теле было лишь короткое кожаное платье на тонких бретельках. Черные рваные колготки и мужские ботинки для парашютистов дополняли образ. За собой она тащила гладко выбритого мужчину в черном костюме, судя по чертам лица, ему тоже было не больше двадцати пяти.

– Кто вы? – Глаза Хартмана бешено сверкнули, когда он задал этот вопрос женщине.

– Верена Цимковски, и квартира, дверь в которую вы как раз собираетесь выбить, принадлежит мне. – Она подняла в воздух бренчащую связку ключей и улыбнулась ошеломленным полицейским. Затем протиснулась мимо них, вставила ключ в замок и открыла дверь. – Если хотите войти, пожалуйста, это можно сделать гораздо проще. – Она сделала широкий приглашающий жест с едва обозначенным поклоном и чуть не потеряла равновесие.

Сара, Хартман и их коллеги в растерянности уставились на молодую женщину. Торстена Цимковски, бывшего мужа Верены Цимковски, можно было исключить из списка предполагаемых убийц. Единственным подозреваемым по-прежнему остается Бен Вайднер.

Глава 20

– Сматывайся!

– Что? – прокряхтел Бен и тихо застонал. Головная боль была настолько сильной, что он не мог ясно мыслить. Он прижал телефон к уху, и на заднем фоне услышал шум работающего мотора.

– Немедленно вали из своей квартиры, давай, на счету каждая секунда!

Голос Фредди в телефоне прерывался и доносился словно откуда-то издалека.

Фредди был первым среди берлинских криминальных репортеров. В «Берлинском бульварном листке» он считался почти легендой. Настоящее имя Фредди было Пауль Фэрбер. Из-за огромного шрама, который остался после пожара – причины тщательно скрывались – и который обезобразил почти всю левую половину его лица, он получил это прозвище в честь обожженного до неузнаваемости серийного убийцы Фредди Крюгера из фильма «Кошмар на улице Вязов». Любого другого такое прозвище смущало бы, Паулю же было абсолютно все равно. Фредди был маленьким, неухоженным, и его лохматые волосы обычно лоснились. К тому же он был очень неприветлив и угрюм. Терпели его по одной-единственной причине: он делал свою работу лучше других и оставался в боевой готовности в любое время дня и ночи. Никто не знал, как Фредди это удавалось и какими источниками он пользовался, но зачастую он намного раньше конкурентов узнавал о преступлениях, а иногда успевал на место их совершения даже до полиции и делал там фотографии, чего уже не разрешали прибывшим позже журналистам. Год назад Фредди в очередной раз лишился прав за «пьяное» вождение и до сих пор не сумел получить новые. Проблема заключалась в том, что с его работой, где нужно как можно быстрее, а еще лучше до конкурентов, оказываться на месте преступления, он очень зависел от своей машины. И так как он был очень ценен для газеты, к Фредди приставили практиканта, который днем и ночью по любому требованию находился в его распоряжении в качестве водителя. Несмотря на напряженность такой работы, для молодых новичков это был лучший способ познакомиться с профессией криминального репортера, скучать им при этом тоже не приходилось.

Дружбой Фредди нисколько не дорожил. Лишь в Бене по какой-то причине души не чаял.

И теперь Бен недоумевал, что означает взволнованный звонок Фредди. Он чувствовал себя так же скверно, как и накануне, голова была мутная. Единственное отличие от вчерашнего пробуждения состояло в том, что из коматозного состояния его вывел не телефонный звонок: за полчаса до этого Бен сам очнулся в прихожей собственной квартиры. С трудом поднялся и в ванной плеснул себе в лицо холодной воды. Затем в полуобморочном состоянии сидел перед чашкой кофе, пока затрезвонивший телефон не вырвал его из очередного небытия.

– Уходи оттуда! Полицейские уже на пути к тебе. Впрочем, мы тоже. У тебя есть максимум две минуты.

Бену пришлось отвести трубку от уха – так громко Фредди орал в телефон. Под «мы» он мог иметь в виду только себя и своего практиканта Лукаса Кернера, который несколько последних месяцев сопровождал его в погоне за самыми бесцеремонными репортажами. И тот факт, что сюда едет как полиция, так и криминальный репортер, мог означать только одно: Бена снова хотят заключить под стражу в связи с убийством Тамары Энгель. От одной лишь мысли о тесной тюремной камере у Бена свело желудок. Не говоря уже о заголовках, которые выдаст Фредди.

Бен уже заразился суетой и с телефоном у уха бегал по комнате взад и вперед. Одновременно он вспомнил, что прошлым вечером как раз собирался покинуть свою квартиру. Он хотел добровольно переночевать в полиции, чтобы иметь алиби на случай, если убийца Тамары Энгель, как заявлено, снова совершит преступление в 2:41. Почему вместо этого он, полностью одетый, пришел в себя в прихожей квартиры – этому у Бена не было объяснения. Но теперь он стал догадываться, почему Фредди хотел его предупредить. Речь шла уже не только о Тамаре Энгель. Но не успел Бен спросить, как Фредди опередил его:

– Час назад нашли труп женщины, и для полицейских ты убийца.

Должно быть, Фредди услышал об этом по радиоканалу, который использовала полиция и который он круглосуточно прослушивал. Бен задержал дыхание и зажмурился. Ясно, что полиция будет считать его главным подозреваемым. И если у него нет алиби, ему нечего противопоставить этому подозрению. Бен подошел к окну и выглянул на улицу.

Его мозг лихорадочно работал. Что он делал вчера вечером? Вспомнил, что хотел выйти из квартиры. Но сделал ли это или по неизвестной причине тут же упал на пол – этого Бен просто не знал. Снова провал памяти? Можно ли этим действительно объяснить его пробуждение на полу в прихожей в ботинках и куртке? По крайней мере, о падении говорили многочисленные болезненные ушибы на теле. Но что стало причиной? Затем Бену в голову пришла другая мысль, от которой его охватил ужас. Он ведь мог сначала покинуть квартиру и упасть в обморок лишь после возвращения. Если это так, тогда он должен задать себе вопрос, что делал в свое отсутствие. Похоже, у полиции на этот счет сомнений не было. Но, как и накануне, Бен ничего не помнил о событиях ночи. А это не лучшая позиция, чтобы защищаться от обвинений в убийстве. Эти мысли вертелись в голове у Бена, а взгляд блуждал по полу гостиной, пока не остановился на одной точке. Из-под кресла выглядывал какой-то предмет. Бену хотелось, чтобы это оказалось не тем, на что походило. Лишь сейчас он заметил, что по-прежнему держит телефон в ладони, хотя рука уже опустилась от шока вниз. Из трубки снова загремел голос Фредди. Он говорил так громко, что понять его слова не составляло никакого труда.

– Бен, ты все еще у себя в квартире? Мы будем у тебя через тридцать секунд, полагаю, полицейские тоже. Женщину утопили таким же способом, как и другую вчера. И насколько я понимаю, у них есть какое-то неоспоримое доказательство, что это был ты. Иначе они не выдвинулись бы сразу целой армией, чтобы арестовать тебя.

Бен оцепенел. По крайней мере, в одном пункте Фредди ошибся: у него не было тридцати секунд. Полиция уже приехала. Рядом с домом вторым рядом припарковался фургон, из которого вышли трое мужчин в черной униформе и еще двое в белых комбинезонах. Сразу за фургоном остановилась патрульная машина с двумя полицейскими в форме и гражданский автомобиль с голубой мигалкой на крыше, в котором Бен, как ему показалось, разглядел главного комиссара Хартмана и его коллегу Сару Винтер.

– Бен, я не верю, что это был ты, но сейчас сваливай из квартиры, пока не поздно. Ты должен сам выяснить, кто стоит за этими убийствами. Если попадешь в следственный изолятор, то это уже не получится. Я просто боюсь, что, если улик окажется достаточно, комиссия по расследованию убийств даже не станет искать другого преступника. А кому еще это нужно? Если сможешь доказать, что следствие ошибается, тогда дашь мне эксклюзивное интервью.

Бен услышал хриплый смех Фредди. Затем нажал на кнопку, завершив разговор, и небрежно бросил телефон на кровать. Если он сбежит, это будет выглядеть как признание своей вины, если останется – вероятно, его осудят за преступление, которого он не совершал. «По крайней мере, я этого не помню, но у них же должно быть какое-то доказательство, иначе они бы не приехали», – подумал он.

Вскоре полицейские появятся перед его дверью. По сути, у него уже не было времени на то, чтобы удостовериться, что это за предмет он обнаружил под креслом. Но Бен все равно бросился к креслу, опустился на колени и просунул под него руку. Вытащил бутылку Jim Beam[4]4
  Виски.


[Закрыть]. Она была пуста. Неудивительно, что в памяти у него ничегошеньки не осталось о событиях предыдущего вечера. Но он также не помнил и того, как купил и выпил эту бутылку виски. В памяти не было ничего. В затуманенном сознании Бена вертелись слова Фредди. «Неоспоримое доказательство, что это был ты». Для него, не переносившего практически никакого алкоголя, пустая бутылка была убедительным объяснением очередного провала в памяти. Обрывки мыслей проносились в голове у Бена, пока он пытался преодолеть оцепенение, которое вызвала шокирующая находка. В этот раз алкоголь стал причиной потери памяти? Наконец Бен сумел переключиться, и неожиданно его охватила невероятная паника.

Слишком поздно. Они в любой момент будут у двери. Он потерял драгоценное время. Но даже если сейчас и сомневался в себе, все равно не мог поверить, что он хладнокровный убийца.

Еще нет!

На этот раз Хартман уже не выпустит его из своих лап и даже не захочет искать доказательства его невиновности. Никто, кроме него самого, этого не сделает. В этот момент Бен решился. Он должен бежать, чтобы раскрыть правду. Даже если в конце этот путь приведет его к самому себе и окажется, что он и есть убийца.