Текст книги "Дерзкая"

Глава 13

– Нас кто-то преследует.

В этот весенний день их верховая группа сохраняла исключительное молчание. Джейми бóльшую часть времени держал голову опущенной, внимательно рассматривая следы на земле. Он задал быстрый темп, но те, кого они преследовали, двигались быстрее.

Это и неудивительно: на пути было много возможностей свернуть, и маленькие деревенские дороги, как и более людные большие, заставляли Джейми сбавлять скорость, чтобы не проскочить ненароком тропку или поворот.

А кроме того, у него была задача выяснить, кто идет по их следу.

Еву везли со связанными руками, лошадь ее была привязана веревками к седлам обоих всадников, так что шансы убежать или предпринять хоть что-то ей вряд ли представятся. На протяжении всей их безумной скачки ее страховали и спереди, и сзади, как судно, получившее пробоину и готовое пойти ко дну.

Через каждые несколько миль они делали короткие остановки, чтобы дать отдых лошадям, и не говорили при этом ни слова. В такие минуты Ева пристально смотрела на Джейми, а когда он отвечал ей взглядом, неопределенно фыркала или, демонстрируя безразличие, пожимала плечами и отворачивалась. Джейми же глаз не отводил, напротив: казалось, старался подробно рассмотреть каждую черточку – при солнечном свете Ева была поразительным воплощением безыскусственной, покоряющей чувственности.

А еще ее лицо выражало надежду, но он, к сожалению, собирался ее разочаровать.

Джейми перевел лошадей на спокойный шаг, давая им отдых, и откинул с затылка кольчугу, чтобы легкий ветерок обдул прилипшие к шее влажные волосы. Этот весенний день выдался на редкость жарким, и солнце безжалостно жгло мужчин в кольчугах, несмотря на бешеную скачку.

Он кивком предложил Раю подъехать ближе и скакать рядом, отчего веревки, привязанные к лошади Евы, натянулись, словно всадники тянули баржу с грузом.

– Похоже, за нами действительно следят, – тихо поделился Рай своими мыслями. – Что думаешь об этом?

– Не знаю. Зачем кому-то преследовать нас?

– Ты имеешь в виду, если им нужен отец Питер?

– Нет, вообще: зачем преследовать, если можно просто напасть, тем более что возможностей было предостаточно – и глухие тропы, и заросли. С другой стороны, если им нужен Питер Лондонский, то преследование вообще не имеет смысла.

– А если они, скажем, из-за Евы? – шепотом предположил Рай.

– Вот именно, – согласился Джейми и оглянулся.

– И что за игру, по-твоему, она ведет?

– Делает вид, что ищет отца Питера.

– Это запутанное дело, Джейми. Когда-то Питер Лондонский считался одним из высших иерархов Церкви, активным борцом против короля и весьма крупным просветителем.

Джейми кивнул в знак согласия: всем было хорошо известно, насколько священнослужитель раздражал короля. Здравомыслящий, талантливый, высокообразованный, имеющий независимое мнение, он был слишком опасен, чтобы его можно было игнорировать или заставить подчиняться королю Иоанну, – даже в самом начале, когда тот давал обещания, вовсе не собираясь их осуществлять. Король ненавидел его почти так же, как архиепископа Лангтона, а вот отец Джейми восхищался обоими священниками.

Питер покинул королевство десять лет назад и с тех пор находился в добровольном изгнании – некоторые говорят, скрывался. А теперь, совершенно неожиданно, архиепископ пригласил своего старого друга помочь ему вести переговоры между мятежниками и королем. Почему?

И еще вопрос: почему повстанцы, заинтересованные, как и король, достичь мирного соглашения – чего, надо сказать, на самом деле вовсе не было, – с самого начала предложили привлечь Питера Лондонского? Интересно, что такое предложение они сделали несколько недель назад, как раз перед тем, как отреклись от своей верности королю. Этот поступок в значительной мере лишил блеска их заявление, но затем, ко всеобщему удивлению, король присоединился к этому предложению.

Это было единственное, в чем Иоанн и повстанцы пришли к соглашению за последние три года: да, любым способом доставить Питера Лондонского! – а потому попахивало лживостью и коварством.

– Здесь больше, чем видно невооруженным глазом, Рай. – Джейми потер затылок. – Больше, чем соглашение и просвещение. И каким-то непонятным образом это связано с Евой.

Ни один ни другой при этом разговоре даже не кивнули в ее сторону и говорили так тихо, что обоим приходилось напрягать слух, чтобы разобрать слова друг друга, хотя и ехали они почти вплотную. Тем не менее Джейми чувствовал пристальный взгляд Евы, который буквально впивался в него и проникал под его кольчугу словно пылающий огонь.

– Наверняка из-за этого нас и преследуют.

– И что нам делать с ними? – спросил Рай.

– Разоблачить, – ответил Джейми, оглянувшись.

Рай снова кивнул.

Они давно уже не нуждались в многословных обсуждениях своих планов, поскольку многие годы провели вместе, до такой степени знали друг друга и полагались один на другого, что достаточно было лишь намека, кивка, взгляда. Большего им и не требовалось, и это временами нервировало тех, кто находился с ними рядом.

– Начнем? – предложил Рай.

Джейми отрицательно покачал головой.

– Давай понаблюдаем за Евой и непременно поймаем их. – Он медленно оглянулся. – А сейчас оставь меня с ней наедине.

Рай хоть и кивнул, но отнесся к его просьбе неодобрительно:

– Не стоит, Джейми: она же беззащитна.

Но тот лишь фыркнул:

– Прежде чем выражать сочувствие этой бестии, вспомни, как она шарахнула меня по колену и что прятала в бесчисленных складках своих юбок. Она не подопечный, которого нам поручили охранять, а вражеский боец.

Гораздо проще держать под присмотром врага, чем того, кому необходима забота. Джейми не умел обращаться с леди. У него, конечно, были попытки человеческих отношений, но закончились неудачно: он не нашел в себе склонностей к самоуничижению, как и способности к самопожертвованию. Джейми не умел обращаться даже с собакой. Тем более после Лондона…

– Мы ведь имеем дело всего лишь с женщиной, которая весит меньше моего седла, – вернул его с улиц Лондона тех, оставшихся в прошлом, лет голос Рая.

Джейми крепче сжал ногами бока Дикона и, когда лошадь послушно повернулась, холодным взглядом окинул друга.

– Наша пленница имеет цену, если ее разыскивают компаньоны, когда их цель далеко впереди. И я выясню то, что должен, и так, как должен. Впрочем, как всегда. От результатов зависит судьба королевства.

Посыльный в растерянности остановился на пороге парадного зала величественного Бернард-Касла в Лондоне.

Роберт Фицуолтер, владелец Данмоу и Бернарда и предводитель повстанческих сил, с раздражением обернулся, а потом снова обратил взгляд в высокое узкое окно, от которого не отходил уже полчаса.

Вокруг него кипела пьяная пирушка, и Фицуолтер имел полное право присоединиться к своим воинам, потому что они только что добились успеха, которого никто не мог предвидеть: повстанцы захватили Лондон, не выпустив ни единой стрелы. Конечно, досадно, что обошлось без сражения, но когда горожане сами открыли ворота, ни у кого не поднялась рука их убивать.

Разумеется, сейчас город подвергся разграблению, особенно еврейские кварталы. Солдатам нужно платить, и грабеж – самое простое средство, а евреи считались самыми состоятельными. Кроме того, их добротные дома можно было разрушить, а камни использовать для укрепления городских стен. Так что вряд ли все закончится просто.

Армии всех мастей уже были на марше и стальными потоками стремились к столице. Наследники крупных владений собирались под знамя Фицуолтера, пока их отцы оставались в замках и сохраняли мир с королем. Страну разрывали, как тряпку, вдоль и поперек; шла борьба за титулы, и никто не знал, как далеко это зайдет или где остановится.

Фицуолтер в который уже раз посмотрел на пергамент, который держал в мозолистой руке. На его шершавой поверхности строчка за строчкой темными чернилами был написан подробный перечень свобод, которых повстанцы требовали от короля.

На этот раз Иоанну придется его подписать, у него не будет выбора: Лондон, главный драгоценный камень в его короне, украшенной более мелкими камешками-предлистьями, только что пал от всего лишь легкого удара по воротам.

Все, что требовалось от Иоанна, это подпись и королевская печать. А потом документ будет разослан во все уголки королевства и оглашен на деревенских площадях, городских ярмарках и в замках. Всех подданных ознакомят со списком свобод, Великой хартией вольностей и с Лесной хартией.

Фицуолтер хмуро смотрел на пергамент, пока посланец спускался в зал, а потом громко доложил, подойдя к стоявшему на помосте столу:

– Священник у них.

Все присутствующие затаив дыхание наблюдали, как он опустился на колени и прижал руку к груди, после чего позволил себе легкую улыбку, отчего его заросшие щетиной щеки приподнялись, и обратился к графу Эссексу, своему сподвижнику:

– Малден привез священника?

Его слова потонули в радостном, одобрительном гуле возбужденных голосов.

– Нет, милорд, – отчетливо прозвучали среди шума тихие слова посланца. – Он прислал письмо.

– Что за письмо? – Улыбка Фицуолтера застыла, он вскочил на ноги, словно собрался отразить удар.

– С требованием выкупа.

В зале воцарилась тишина. Через окно в замок снаружи доносился топот копыт лошадей и голоса всадников, но внутри все молча смотрели на предводителя.

– Сколько? – спросил наконец Фицуолтер едва слышно. – Сколько он хочет?

– Зависит от обстоятельств, милорд, – переведя дух, ответил посыльный.

Больше всего Фицуолтеру хотелось придушить его, но вместо этого он сжал пальцами край стола и, наклонившись вперед, угрожающе медленно произнес:

– От каких?

– От того, сколько предложат другие. – Было видно, что эти слова посланцу дались нелегко.

– Хитрый жулик, – процедил сквозь зубы Фицуолтер и пинком отшвырнул назад стул, так что тот, издав, как животное, жалобный звук, с треском упал с помоста. Вернувшись за большой стол, он круто повернулся к посыльному и произнес: – Я не стану платить. Он получит сотню стрел в свою задницу, прежде чем я дам ему хотя бы пенни. Как он смеет? Я нанял его, я платил ему…

Немного успокоившись и усмирив гнев, он все же решил уточнить:

– С кем я буду вести торг?

– С королем.

Ярость вскипела вновь, густая, липкая, и поднялась к горлу.

– Этого следовало ожидать: имеешь дело со змеями – получишь яд.

Отвернувшись к дальней стене, Фицуолтер уставился в окно. Здесь нужно вести себя осторожно. Лондон пал благодаря успешному возвращению отца Питера, и так же должна была падать последняя из костяшек королевского домино, которые Фицуолтер привел в движение, предложив пригласить священника в Англию, чтобы помочь в переговорах. По прибытии святого отца в Англию Малден должен был привезти его сюда, не дав добраться до стола переговоров, а затем можно было ожидать вознаграждения: исчезнувших английских наследников Эверута и Эндшира.

Разговоры вокруг так называемых «исчезнувших наследников» короля Иоанна превратились в легенду. Никто не говорил об этом громче чем шепотом, но этот шепот, как запах, долетал по ветру до великих и могущественных: «Найти исчезнувших наследников».

Эверут представлял собой значительно большее поместье и был гораздо опаснее, хотя тоже способствовал образованию в армии Иоанна, формируемой баронами, огромных дыр. Два наследника – это слишком много, чтобы крупные землевладельцы ничего не замечали и, следовательно, подчинялись короне, которая отбирала все деньги: арендные выплаты, пенни, налоги и другие доходы, которые рекой текли через безбрежное графство Эверут и обширные владения барона Эндшира.

Такое богатство, которое само плыло прямо в сундуки короны, объясняло, почему Иоанн был вполне доволен, что эти огромные имения не имеют наследников: ходили слухи, что он сам устроил так, чтобы их не было, – но даже для денег, как ни удивительно, существуют свои пределы. И в эти времена междоусобиц и народных волнений слухи снова начали обретать форму – говорили, где наследники и что с ними случилось тогда, десять лет назад.

Большинство сходились во мнении, что владельцы были убиты, и причиной тому – крутой нрав короля. Другие говорили, что по той же причине они сбежали из своих поместий и скитались по миру.

Возможно, так, а возможно, и нет.

Отец Питер должен знать.

Итак, гонка продолжалась. Тот, кто первым доставит наследников в их родовые гнезда, прорвет плотину. Новости потоком хлынут на Англию и смоют колеблющихся дворян; они будут растекаться благодаря рыцарям, давшим клятву, и торговцам, что устраивают свои богатые городские ярмарки во всех уголках страны.

Без мощной поддержки этого среднего сословия повстанцы потерпят крах, но и королевство ждет такая же участь.

Сейчас следует просчитывать каждый шаг, чтобы не допустить ошибки: прежде всего нужно захватить священника, затем престол.

Фицуолтер опустил руки в ближайшую чашу с холодной водой и плеснул в лицо, а когда выпрямился, в щетине у него поблескивали капли.

– Пусть так, но я не стану посылать эмиссара, а поеду в Грейшес-Хилл сам и выдавлю яд, после чего выведу Питера Лондонского на Раннимед и выбью ножки из-под королевского трона. В мое отсутствие столицей будет управлять Эссекс, но никто не должен знать, что меня здесь нет.

В сопровождении своих людей он направился к двери, но посланник жестом остановил его:

– Милорд, мне было велено сообщить вам: за священником охотится Джейми.

Фицуолтер остановился, не дойдя до двери, и полуобернулся.

– Джейми? Джейми Пропащий?

– Да, милорд.

Запрокинув голову, Фицуолтер громко хрипло рассмеялся:

– Джейми всегда был моей личной напастью. Единственная надежда – это он. Чанс, только она может помешать Джейми. Пошлите за ней.

Кто-то побежал на поиски помощника и члена личной охраны Фицуолтера, а сам он снова повернулся к двери.

– Кто знает. В эти мрачные дни даже Джейми Пропащий, возможно, изменил свою верность. Еще раз. В любом случае ему пришло время возвратиться. Он мой.

Угроза в этих словах заставила его людей обменяться взглядами, и один из них шагнул вперед и тихо произнес:

– Сэр, вы говорите о Джейми.

– Что вы хотите этим сказать? – Фицуолтер резко остановился.

Мужчина беспокойно поежился, и от этого движения заклепки его кольчуги блеснули в свете факелов.

– Он milites de familia Regis[9]9
    Защитник королевской семьи (фр.).


[Закрыть], милорд. Это же Джейми. Вы не можете… Вам не следует связываться с ним.

Фицуолтер подошел к своему капитану вплотную, так что мог видеть паутину красных прожилок в его глазах, и продолжал надвигаться, пока тот не оказался прижатым спиной к стене. Эссекс положил руку Фицуолтеру на грудь, пытаясь остановить, но он прошипел:

– Свяжусь с ним, еще как. Увидите.

Глава 14

Еве казалось, будто она скачет, оказавшись на одном из рисунков отца Питера. Все покрытые зеленью деревья носили покачивающиеся колпаки и, гордо держась в своих темно-коричневых накидках, маршировали вверх и вниз по холмам Англии.

У края дороги из земли пробивались нежные крошечные цветочки: желтые, красные и розовые. В густых зарослях цветущих вьющихся растений перелетали с места на место и пели на все лады целые стаи ярких птиц, и всегда, стоило открыться просвету, было видно, как огромные стада красных маков скакали вниз по холмам, словно пони, размахивающие хвостами, и кричали: «Вот они мы!»

Ева совсем забыла, как живописна Англия.

Но ведь она и хотела забыть. Она выскребла воспоминания с таким ожесточением, что через десять лет вряд ли можно было ожидать, что маленькие желтые цветочки пережили подобную чистку, но они пережили.

Однажды она нарисовала их красками, и Гог увидел. Необъяснимо, но даже он вспомнил маленькие желтые цветочки из того времени, когда ему было пять лет и они еще никуда не убежали.

Не очень приятно было знать, что Англия и ее нежные цветы остались в их памяти.

А сейчас нахлынуло и множество других воспоминаний, в том числе об этой дороге в отвратительном состоянии. Она хорошо ее помнила: через несколько миль она и Роджер попадут туда, где они прожили несколько страшных месяцев.

Кое-где по пути им попадались убогие деревушки, над покосившимися избушками которых поднимался дым, но на самой уединенной, ухабистой дороге не было ни души. Из-за этих рытвин и ухабов никто не заподозрил бы, что группа солдат с захваченным в заложники священником отправится по этому пути.

Но они отправились. И когда твердая скалистая земля дала совсем крошечный намек на это, Джейми последовал за ними. Он превосходно ориентировался в лесу.

Гог, к сожалению, был не так искусен: опыт, приобретенный за те десять лет, что он прятался в лесах и на окраинах городов, не шел ни в какое сравнение с охотничьим искусством этих двух закаленных рыцарей. Их было всего двое, но Ева ощущала себя окруженной стенами замка и очень надеялась, что Роджер не настолько глуп, чтобы пытаться ее освободить: он не приблизится и на ярд как будет убит прежде, чем появится из укрытия.

Ева напрягала слух, стараясь услышать подозрительное движение в лесу, но если Роджер делал все правильно, то она ничего не заметит – в отличие от Джейми.

– Можно развязать мне руки? – попросила Ева, когда они снова поехали медленнее.

Джейми, державшийся сзади, подъехал к ней. Его лоснящийся гнедой жеребец фыркнул было на ее лошадь, но всадник заставил его подойти еще ближе.

– У меня очень болят руки. И плечи.

Он проследил за ее взглядом и, вскинув подбородок, застыв как скала, принялся внимательно осматривать деревья и тени под ними. Ева поняла, что он изучает обстановку: смотрит, слушает, нюхает, – используя все чувства, чтобы оценить все вокруг, уловить любой намек на западню или нападение, выбрать возможный путь спасения. Так ведут себя дикие животные.

И в этот момент он был великолепен и монументален, что вовсе не порадовало Еву. Не слишком любила она монументальность, потому что на ум сразу приходили замки и соборы, постройки из прочного камня, о который можно разбить голову, стараясь выбраться или, напротив, проникнуть внутрь.

– Нет. – Взгляд его серо-синих глаз вернулся к ней.

Она открыла было рот, собираясь возмутиться, но передумала. Он отъехал и поцокал языком, заставляя ее лошадь следовать за ним, хотя вряд ли эти действия были необходимы, ведь ее лошадь привязана к его жеребцу и в любом случае пошла бы следом.

Ева смотрела в его широкую самодовольную спину. Да, именно так: эта спина очень довольна собой – это подтверждало каждое легкое покачивание плеч. Такие сильные мужчины несли на себе жестокую правду жестокого холодного мира, и она страшно устала от этого.

– Вы должны очень гордиться собой, – язвительно заметила Ева.

Медленно повернув голову, он молча посмотрел на нее, лишь вопросительно приподняв бровь, чем совсем вывел из себя.

– Разъезжаете на своей огромной лошади, в этих блистательных доспехах, с наводящим ужас мечом! – понесло Еву.

Некоторое время он задумчиво смотрел на нее, потом поднял лицо вверх, словно наслаждаясь приятным запахом, и… неужели улыбнулся? Когда он опустил голову, она поняла, что он действительно улыбается – совсем чуть-чуть, одними глазами, но улыбается.

– Так я вас напугал своим… мечом?

Нестерпимо горячий шар, который обжег ее изнутри при его низменном намеке, покатился вверх, к щекам, а потом опустился обратно вниз. А вслед за этим, как хвост кометы на иссиня-черном фоне его непристойных слов, появилось жгучее воспоминание: она мечтала о нем, мечтала всю ночь напролет.

Это были горячие, беспокойные сны о медленно скользящих руках, о плотном мускулистом бедре, раздвигающем ее бедра, о его губах, касающихся ее губ, шеи, плеч и спускающихся все ниже, ниже…

Горячо, еще горячее, невыносимый жар! Теперь он в упор смотрел на нее и, казалось, все понимал, судя по ироничной улыбке, застывшей у него на лице.

– Вы очень жестокий, – бросила Ева. В его глазах промелькнул холод. – Вряд ли это поможет заставить меня говорить.

– С чего вы взяли, что мне это нужно?

Ее немного сбила с толку его реакция.

– Ну вы же хотите что-то обо мне знать.

– Разговаривая с вами, я уж точно ничего не узнаю, – пожал он плечами и отвернулся.

– Но я же могу что-то вам рассказать, – почти возмутилась Ева.

– Снова соврете. Да и что вы можете мне рассказать? Думаю, вы и не знаете ничего, тогда как мне, в отличие от вас, известно очень много.

Как дошло до того, что она вынуждена убеждать его в возможности услышать от нее правду? Ну он и хитрец.

– Вы слуга лживого, хитрого короля. – Она прищурилась. – Остерегайтесь той лжи, которую можете услышать от других, куда более искусных в этом, чем я.

Повернувшись, он молча посмотрел на нее, удивляясь, что она с такой яростью говорила о короле Иоанне.

– Что заставляет вас полагать, будто всю свою информацию я получаю именно таким образом? Да и чем вы отличаетесь от меня? Вы хитры или лживы?

Она чуть не задохнулась от возмущения.

– Тем, что я никогда не обещала того, чего не могу выполнить. Я никому не давала никаких клятв ни в верности, ни в честности, так что нарушить не могу.

– Странная вы какая-то: врать совершенно не умеете, хотя делаете это постоянно.

– Это верно, всегда разрываюсь между двумя крайностями. А лгать я буду учиться у вас, Джейми, хорошо?

– Это нелегкая задача, – рассмеялся он в ответ.

– Да, я не сказала правды, но этому есть объяснение. Вспомните: сначала мы были врагами, вы и я, и у меня не было оснований раскрывать перед вами душу.

Его взгляд был устремлен вдаль, и глаза казались при солнечном свете гораздо светлее, чем прошлым вечером в темноте, но по ним также нельзя было ничего определить, кроме того, что их обладатель опасен, очень, очень опасен.

– А теперь… теперь основание есть?

Джейми направил свою лошадь к ней, и его блестящая кольчуга и горячее тело оказались от нее в опасной близости, а потом и вовсе мощное бедро крепко прижалось к ее бедру. Наклонившись к ее уху, он прошептал:

– Кто такой Гог?

У нее чуть не остановилось сердце. Ее тело, казалось, превратилось в кусок льда. Она холодно посмотрела на него, вложив в этот взгляд всю силу презрения и пытаясь скрыть страх.

– Вы не только жестоки, но и мастер сбивать с толку. Что вы спросили – «гонг»?

Снова наступило тягостное молчание, которое прервал его совершенно спокойный и бесстрастный голос:

– Гог.

– Не понимаю, о чем вы.

– Я о том, что вы сказали тогда в «Козле»: «Вы понятия не имеете, как я люблю жаловаться. Спросите Гога».

Сердце у нее ушло в пятки.

– Ужасно жаль, Джейми, но я сказала «Бог». Постараюсь больше не допускать таких непростительных огрехов, так как они, по-видимому, вызывают у вас видения.

Он улыбнулся: неторопливо, едва уловимо, исключительно для нее, – так, как если бы ударил палкой.

– А-а, ну… это меняет дело.

Его низкий голос прокатился внутри ее, и ей очень захотелось прямо в этот момент ударить Джейми по голове и закрыть глаза, чтобы можно было не чувствовать ничего, кроме раскатов, наполнявших тело.

Некоторые люди похожи на корни, которым необходима вода. Они, возможно, не искали ее или даже не хотели, но она все равно приходила к ним в виде дождя. То же касается и битвы: одни ее искали, а другие, как ни старались, не могли ее избежать. Одни беззаботно купались в деньгах, другие всю свою жизнь мечтали о пенни. Некоторые люди напивались до беспамятства, другие не могли оторваться от игры в кости.

А Ева… Ева искала опасностей – как приток, бежала с холма к большой реке под названием «Неприятность», но на этот раз прямиком угодила в русло реки по имени Джейми.