Текст книги "Опасная игра бабули. Руководство по раскрытию собственного убийства"

Глава 2

Записи из Касл-Нолла, 10 сентября 1966 года

Я пишу это, потому что знаю – я наверняка видела то, что может иметь значение в дальнейшем. Некоторые детали выглядят сейчас незначительными, но потом окажутся чрезвычайно важными, или наоборот. Поэтому я собираю все и тщательно записываю.

Роуз по-прежнему считает меня чокнутой из-за того, что я никак не могу забыть то предсказание. Но она не знает, по какой причине я так сильно в него верю.

Кто-то угрожал мне еще до того, как я пошла к гадалке.

Я нашла в кармане юбки записку со словами: «Я положу твои кости в ящик». У меня мурашки по коже, стоит об этом вспомнить, но я держу записку под рукой на случай, если удастся что-нибудь из нее вытащить. Какой-нибудь намек, который поможет изменить уготованную мне судьбу.

А затем я услышала предсказание: «Я вижу в твоем будущем скелет». Это не может быть совпадением. И к тому же две недели назад пропала Эмили, почти ровно через год после предсказания.

Когда меня допрашивала полиция, мне не поверили. Даже спросили, не считаю ли я, что мне уделяют слишком мало внимания, сосредоточившись на поисках Эмили. Поэтому я не стала рассказывать остальное, а решила, что возьму дело в свои руки.

Полиции уж точно не нужно знать о том, что происходило в этом году.

Глава 3

Всего через три остановки вагон почти пустеет – пассажиры выходят еще до того, как город тает вдали. Через два часа в поле зрения возникают переливы зеленых холмов Дорсета, и меня затапливает предвкушение. Я вытаскиваю один блокнот из взятой с собой пачки и пытаюсь описать ландшафт. Поезд не идет до Касл-Нолла, поэтому в городке Сэндвью придется пересесть на автобус, а он ходит только раз в час.

Наконец поезд останавливается на конечной станции, и я вижу классический двухэтажный автобус из тех, что возят туристов на море. Сажусь впереди на верхнем ярусе, как ребенок, и автобус трясется по созвездию неказистых деревень, пока не прибывает в Касл-Нолл. К тому времени я уже целых сорок минут вдыхаю смесь легкого аромата моря с густым запахом навоза, но на мозаичном ковре проселочных дорог запах кажется скорее очаровательным, чем неприятным.

Деревня Касл-Нолл похожа на картинку с банки печения: узкие улочки и каменные стены сухой кладки с одной стороны, высокий холм с осыпающимися развалинами нормандского замка на покатых склонах, где пасутся овцы, – с другой. Пока мы огибаем замок, я слышу их блеяние.

Приезжаю за несколько минут до встречи с мистером Гордоном и иду по мощеной улице, чтобы осмотреться. Поднимая рюкзак, задумываюсь, не стоило ли взять с собой больше книг или четвертый блокнот – тот, что в красной кожаной обложке.

Деревня так мала, что ее можно увидеть целиком, просто повернувшись вокруг своей оси. Наверху холма возвышаются руины замка, а у подножия стоит старинный паб «Мертвая ведьма». Он выглядит вполне подходящим местом для призраков. Шиферная крыша покосилась, как будто толстые стены устали ее держать, а побелка выцвела на солнце и облупилась. Остальная часть деревни безупречна до такой степени, что кажется съемочной площадкой. Старомодный магазин сладостей уже в десять утра заполнен туристами, а бо́льшую часть улицы, примыкающей к пабу, занимает викторианская железнодорожная станция. От стоящих там паровозов валит пар, и семьи с детьми выстраиваются в очередь, чтобы купить билеты до единственного пункта назначения – приморского городка неподалеку.

На другом конце улицы стоит милое каменное здание, смотрящее на «Мертвую ведьму» сверху вниз. На ярко-красной вывеске золотыми буквами выведены слова «Гастрономия Крамвелла», и магазин украшает центральную улицу, словно веселая противоположность «Мертвой ведьме». Рядом с гастрономом находится гостиница «Касл-хаус». Она выглядит как бутик-отель, безукоризненно чистый и шикарный, и, вероятно, цены там космические.

Наконец я открываю дверь офиса компании «Гордон, Оуэнс и Мартлок» на первом этаже коттеджа на центральной улице. В комнате на удивление много воздуха и света, учитывая, что в когда-то небольшую гостиную втиснули четыре стола. Сияние зеленых настольных ламп сливается со светом, проникающим через стекло входной двери. В углу за большим столом сидит круглолицый мужчина, но все остальные столы пустуют.

– Простите, вы мистер Гордон? – спрашиваю я.

Мужчина поднимает голову и несколько раз моргает. Он смотрит на часы и снова поднимает взгляд.

– Я Уолтер Гордон. А вы Аннабель Адамс?

– Да, это я, но зовите меня просто Энни.

– Приятно познакомиться. – Он встает, чтобы пожать мне руку, но не выходит из-за стола. – Знаете, вы просто вылитая Лора.

Я слегка улыбаюсь, потому что это не новость – мне постоянно так говорят. Но это напоминает, что мама здесь выросла, и в Касл-Нолле есть люди, которые знали ее в молодости. Жаль, что она не привозила меня сюда в детстве. Мама не ладила с родителями и всегда говорила, что ей нужен только Лондон.

– Я только что разговаривал по телефону с Фрэнсис, – говорит мистер Гордон. – Боюсь, придется перенести встречу в Грейвсдаун-холл. У нее проблемы с машиной. Дождемся, когда все прибудут, и отправимся туда вместе.

Я сажусь на стул напротив него, и мистер Гордон с опозданием замечает, что не предложил мне сесть. Я не старомодна в таких вещах, но мистер Гордон – другое дело, он носит мятый костюм, при этом не забыв о платке в нагрудном кармане. Мистер Гордон косится на соседний стол, бормоча что-то о секретарше и чае.

– Вы сказали «все». Можно узнать, кого еще мы ждем? У меня создалось впечатление, что на встрече будете присутствовать только вы и тетя Фрэнсис.

– Э-э-э… – Слегка разволновавшись, он начинает перебирать бумаги на столе. Мистер Гордон старается выглядеть официально, но я вижу, как он нервничает. – Фрэнсис внесла некоторые… э-э… существенные изменения в планы на будущее для поместья. Поэтому мы встречаемся с Саксоном и Эльвой Грейвсдаун, а они опоздают – они всегда стараются опоздать.

Я разрываюсь между желаниями спросить, кто такие Саксон и Эльва Грейвсдауны, и помалкивать, чтобы не выдать, насколько я плохо знаю тетю, которая вдруг решила сделать меня наследницей. Если Грейвсдаун-холл – дом Фрэнсис, то эти люди, видимо, родственники ее покойного мужа.

– А мой внук Оливер будет с минуты на минуту, – продолжает мистер Гордон. – Он тоже будет присутствовать на встрече. Вот и он, легок на помине.

В стекле на двери появляется профиль человека, и я разворачиваюсь на стуле. Мужчина долго возится с ручкой, пытаясь удержать поднос с кофе. Мистер Гордон вскакивает, чтобы прийти на помощь внуку, и, когда дверь открывается, солнечные лучи ложатся на меня золотыми полосами. Оливер Гордон наконец переступает через порог, и выглядит он словно модель с журнальной обложки. Если уж на то пошло, он даже слишком идеален в своей одежде «для работы мечты». Светло-голубая рубашка, очевидно, подобрана под цвет глаз, но галстука нет – ворот расстегнут на одну пуговицу. На нем серые костюмные брюки, а через плечо перекинута кожаная сумка с ноутбуком. В одной руке мужчина держит картонный поднос с несколькими кофейными стаканами, а в другой – торт в замысловатой коробке с надписью золотыми буквами: «Касл-хаус».

– Энни, это мой внук Оливер, – сообщает мистер Гордон с нотками гордости, присущими дедушкам и бабушкам. – Оливер, это Энни Адамс, дочь Лоры.

– Энни Адамс, – медленно повторяет Оливер, и один уголок его губ слегка приподнимается. Он наклоняет голову, и волосы цвета карамели падают на лоб. Движение выглядит настолько отработанным, что я тут же решаю не обращать на это внимание. – Отличное имя, – говорит он. – Прямо как из комиксов.

– Прошу прощения?

– Ну, знаете, вроде Лоис Лейн или Пеппер Поттс. – Он приподнимает накачанные руки, словно хочет снять передо мной шляпу, только в руках у него поднос.

– Приятно познакомиться, – с улыбкой говорю я. Мне нравится, что под привлекательным фасадом скрывается человек с необычными увлечениями. Он берет себя в руки и снова надевает маску делового человека. – Фрэнсис еще нет? – спрашивает Оливер мистера Гордона. – А я хотел произвести фурор, войдя с кофе и тортом. Подумал, ей это понравится.

Мистер Гордон поднимает брови.

– Ты хотел? Или Роуз?

Оливер невольно улыбается.

– Ну ладно, Роуз. Она подкараулила меня перед гостиницей «Касл-хаус» и вручила все это. Думаю, это ее способ напомнить Фрэнсис, что она тоже хотела присутствовать.

– С какой стати она дарит торт, если злится на то, что ее не пригласили? – удивляюсь я. – Большинство людей поступили бы наоборот.

Мистер Гордон улыбается вполсилы.

– Верно, но Роуз из тех, кто требует к себе внимания чрезмерной добротой. – Он разглаживает платок в нагрудном кармашке, но тем самым лишь мнет его. – В общем, Фрэнсис может поговорить с Роуз и в другое время. Боюсь, придется взять торт с собой, потому что Фрэнсис не приедет. В ее «Роллс-Ройсе» забарахлил мотор.

И тут к двери подходит элегантная женщина.

– Бог ты мой, – бормочет Оливер, – я и не знал, что придется иметь дело с Эльвой.

Женщина входит в комнату, глядя чуть поверх наших голов, словно она ожидала увидеть кого-то другого. Ее волосы с проседью собраны в аккуратный хвост. По-видимому, ей около пятидесяти, но у нее такое моложавое лицо, что я задаюсь вопросом, где в Касл-Нолле колют ботокс. На ней кремовый блейзер в тон туфлям. Будь здесь Дженни, она определила бы марку – «Шанель» или «Диор».

– Уолтер, – чеканит она, словно делает заявление, и сразу становится ясно, что она здесь главная.

Мистер Гордон поднимается из-за стола и снова шуршит бумагами, как будто его застали за чем-то непристойным.

– Здравствуй, Эльва. Прошу, сядь рядом с Лорой, – говорит он.

– Энни, – поправляю его я, и женщина вскидывает подбородок в мою сторону, как любопытная птица.

– Да, конечно, простите, Энни, – извиняется мистер Гордон.

– Ну что ж. – Эльва скрещивает руки на груди и шагает чуть ближе, со странным удовлетворением сморщив губы. – Так ты дочь Лоры? Как это похоже на нее. Послала тебя разбираться с плохими новостями, а сама не приехала.

– Плохими новостями? – переспрашиваю я. Похоже, я попала в ловушку, но мне хочется знать, о чем говорит эта женщина. – Мне известно только, что тетя Фрэнсис послала за мной.

Фраза звучит старомодно, словно я персонаж романа Джейн Остен, в котором за людьми «посылают».

Эльва разворачивается и снова обращается к мистеру Гордону, и мои плечи немного расслабляются, будто порыв арктического ветра из кондиционера улетел дальше.

– Да. Фрэнсис изменила завещание. Исключив Лору. Она сама мне это сказала несколько дней назад, – будничным тоном врача произносит Эльва. Как голос за кадром в документальном фильме о природе, который скучно и монотонно описывает ужасную бойню, устроенную львами на охоте. – Она приедет, чтобы объяснить это нам? У меня важный обед в половине первого в Саутгемптоне[4]4
  Саутгемптон – город в графстве Хэмпшир, расположен на южном побережье Великобритании. Крупный незамерзающий морской порт.


[Закрыть], так что я не могу торчать здесь весь день. Да и дочери Лоры нет нужды здесь находиться, если Лору лишили наследства.

Я удивленно фыркаю, а мистер Гордон отчеканивает:

– Ну хватит, Эльва! Фрэнсис здесь нет, так что прекрати гадать на кофейной гуще. Вскоре она сама все объяснит, когда мы с ней встретимся. Где Саксон?

– Застрял в больнице Сэндвью, проводит вскрытие. Как только закончит, оттуда час езды, это если он успеет на паром, так что Саксон сказал, можно обойтись без него, потом введем его в курс дела.

– Фрэнсис это вряд ли понравится, – замечает мистер Гордон, снова опускаясь в кресло.

На мгновение мы напряженно застываем в ожидании реакции Эльвы, и на ее лице появляется маска высокомерного презрения. По какой-то причине все Эльвы в мире не видят во мне угрозу, и это дает определенное преимущество в подобных ситуациях.

Я расплываюсь в ослепительной улыбке.

– Простите, я не услышала, в каком родстве вы с тетей Фрэнсис. Вы ее кузина?

– Мой муж Саксон – племянник Фрэнсис, – самодовольно отвечает она.

Мама никогда не упоминала, что у тети Фрэнсис есть другие родственники, вероятно, потому, что в завещании не было никого, кроме нее. Я уже открываю рот, чтобы спросить об этом, но мистер Гордон наклоняется в мою сторону.

– Саксон – племянник мужа Фрэнсис, – говорит он главным образом мне. – После смерти родителей Саксона лорд Грейвсдаун взял его к себе, а после женитьбы на Фрэнсис отправил в школу-пансион. Она многие годы поддерживала его финансово, как и Лору. – Мистер Гордон косится на Эльву, которая изучает стену над головой адвоката, словно он нечленораздельно жужжит, а она пытается понять, откуда исходит этот звук. – Но они никогда не были особо близки, – добавляет он.

– А что касается Лоры, – продолжает Эльва, как будто никто, кроме нее, и не говорил, – к счастью, Фрэнсис наконец-то опомнилась. Дом в Челси много лет принадлежал Грейвсдаунам, так и должно оставаться. А когда на прошлой неделе я была в поместье, то увидела, что Лора без какой-либо причины прислала старые сундуки Фрэнсис. Это окончательно убедило Фрэнсис в ее решении. Она намерена исключить вас обеих.

Мне становится не по себе.

– Это все я. Это я отправила сундуки в Грейвсдаун-холл, и в счете компании-перевозчика, который должна была подписать Фрэнсис, стояло мое имя. Погодите-ка… Она поэтому так внезапно заинтересовалась мной? Каким образом это могло убедить ее сделать меня единственной наследницей поместья?

Мозг слегка раскалывается, потому что я ничего не понимаю.

Но вдруг Эльва права? Вдруг отправка сундуков из Челси убедила тетю Фрэнсис выгнать из дома жильцов?

Эльва выглядит так, будто вот-вот взорвется, подтверждая мою догадку – она блефовала, уверяя, что наследником станет Саксон. Она просто предположила это, услышав, что маму исключили из завещания.

– Мы сможем задать эти вопросы Фрэнсис при встрече, – отвечает мистер Гордон.

На его лицо ложится новый отпечаток усталости, и я понимаю, что он старше, чем показался сначала. Ему, наверное, уже за шестьдесят, пора на пенсию.

– Я снова в замешательстве, – произношу я. – На встрече тетя Фрэнсис просто скажет всем прямо в лицо, что исключила их из завещания? Это… нормально?

– Фрэнсис делает, что пожелает, – тяжело вздыхает мистер Гордон.

– Иначе говоря, всю ее жизнь и смерть определило проклятое предсказание, сделанное в 1965 году! – рявкает Эльва. – Старая перечница! – Мои глаза слегка округляются, но я не шевелюсь. Эльва вышла из себя, и наблюдать за тем, как рушится столь тщательно выстроенный образ, очень приятно. – Ты знаешь, что Фрэнсис отказалась оплачивать нашу свадьбу, если мы не сменим место? Мы решили провести ее в загородном клубе «Королева Виктория», но Фрэнсис и слышать об этом не хотела! Она заявила, что на их логотипе изображена королева Виктория, она же на салфетках и бокалах для вина, а значит, Фрэнсис будет весь вечер держать королеву в ладони. Это же просто смешно! У нее была безумная реакция на всех потенциальных королев размером с ладонь!

От тона, каким Эльва произнесла слово «безумная», я слегка отшатываюсь от нее, как будто нас всех собираются испепелить.

Эльва вдруг поворачивается и смотрит на Оливера, словно только что его заметила.

– А почему здесь твой внук, Уолтер? Это же семейное дело Грейвсдаунов.

Мистер Гордон вытаскивает из нагрудного кармана платок и промакивает лоб.

– Хочу тебе напомнить, Фрэнсис попросила присутствовать на встрече Саксона, Энни и Оливера. А тебя она не приглашала.

– Оливера? – Эльва и не пытается скрыть потрясение. – Но, если она хочет что-то оставить Гордонам, почему не тебе? Дом в Челси и поместье Грейвсдаун Саксону и мне, а тебе какие-нибудь памятные безделушки, Уолтер. Это вполне разумно.

Мистер Гордон трет переносицу.

– Пожалуйста, Эльва, прекрати строить предположения о завещании Фрэнсис. Сколько раз я должен повторять…

С ключами от машины в руках Оливер мотает мне головой.

– Могу подвезти. Пора отправляться. Не беспокойтесь о сумке, – говорит он, глядя на кожаную сумку, которую я поставила в углу. – Заберете ее после встречи.

Мы выскакиваем из офиса, как будто в нем вспыхнул пожар, даже не потрудившись попрощаться с остальными.

Глава 4

Записи из Касл-Нолла, 15 сентября 1966 года

Поиск тела вели в реке Димбер, текущей в деревню из соседнего графства через поместье Грейвсдаун.

Но только в самых глубоких местах, потому что в деревне речушка так мелеет, что прекрасно видно дно. Глубже всего она в поместье Грейвсдаун, и я не могу не думать об этом.

Потому что там-то все и началось. Именно Эмили задумала пробраться туда поздно вечером – она такая безрассудная.

Придется на время отложить дневник, потому что пришел Питер и спорит с мамой. Никто не выносит его жену Тэнси, но теперь, когда у них наконец появился желанный ребенок, пути назад нет. Они так отчаянно хотели ребенка. Может, теперь, когда не придется об этом беспокоиться, она станет приятней.

Так странно в семнадцать стать тетей, но это случается, когда брат на десять лет старше. Хотя, должна признать, Лора – самое милое на свете создание. Ей всего месяц, а она так забавно гулит, когда меня видит. Жаль только, что похожа на мать.

Глава 5

Пока мы идем к машине. Лицо Оливера совершенно непроницаемо. После встречи с Эльвой я в полном раздрае и заставляю себя смотреть на его твердый подбородок, придумывая какую-нибудь фразу, не наводящую на мысли о комиксах.

Он щелкает ключом, и на безупречном «БМВ» моргают габаритные огни. Оливер поставил машину прямо на главной улице, перегородив тротуар. Несколько прохожих, которым пришлось обходить машину по мостовой, сердито смотрят на нас, но Оливеру то ли все равно, то ли он просто их не замечает.

Когда Оливер заводит машину и трогается, повисает неловкая тишина. Он приоткрывает свое окно, и летний воздух обдувает наши лица, сметая напряжение. Мы сворачиваем на сельскую дорогу с пышной растительностью, и мне хочется высунуться из окна, вдохнуть зелень туннелей из листьев над нашими головами. Но я подавляю этот порыв – все-таки я ведь не золотистый ретривер.

– Так чем ты занимаешься в Лондоне? – спрашивает Оливер.

Его манера срезать повороты меня нервирует, но, судя по уверенному виду, он хорошо знает местные дороги.

Я медлю, потому что надо бы сказать: «Я писательница». Дженни считает, я должна отвечать на вопрос о работе именно так, потому что, в сущности, сейчас больше ничем не занимаюсь. Просто мне не платят. И не замечают. Я мысленно представляю пустую папку с входящими и кусаю губу.

– Я сейчас как раз в процессе смены работы, – отвечаю я, и враньем это не назовешь. – А пока занимаюсь несколькими творческими проектами. – Снова наступает тишина, и я быстро возвращаюсь к разговору, чтобы не углубляться в тему своих «творческих проектов». – А ты? Живешь в Касл-Нолле? По крайней мере, по здешним дорогам рассекаешь как местный.

Я улыбаюсь, но от этого комментария он лишь слегка прищуривается.

– О нет. Я тоже живу в Лондоне, работаю в «Джессоп филдс». – Оливер умолкает, как будто я должна знать название, но я понятия не имею, что это.

Мысленно перебираю похожие названия фирм, чтобы вычислить, в какой сфере он работает. Звучит как «Голдман Сакс» или «Прайсуотерхаускуперс».

– Финансы? – высказываю предположение.

Он фыркает, а значит, я проиграла. Видимо, милая фраза о комиксах была случайностью. Пусть Оливер и привлекателен, но, похоже, на самом деле он редкостное дерьмо.

– Строительство, – наконец произносит Оливер, ловко переключая передачи, чтобы преодолеть холм, на котором явно не смогут разъехаться две машины. – «Джессоп филдс» – крупнейший лондонский застройщик. Но у нас есть проекты по всей стране. Да и по всему миру.

Ветерок слегка ерошит его волосы, и русые волны встают дыбом, а затем возвращаются на место. Я подавляю желание рассмеяться.

Похоже, Оливер разозлился, когда я предположила, что он живет в Касл-Нолле, хотя не понимаю почему и решаю расспросить подробнее.

– Но ведь мистер Гордон твой дедушка, верно? Значит, ты вырос здесь? Или приезжал к нему на лето?

– Да, но большую часть этого времени я провел в школе-интернате. Я учился в Харроу[5]5
  Школа Харроу – одна из старейших и известнейших британских частных школ для мальчиков. Была основана в годы правления королевы Елизаветы I.


[Закрыть], как и Саксон Грейвсдаун, – с гордостью заявляет он. – Потом в Кембридже, а затем сразу переехал в Лондон и начал работать в «Джессоп филдс». Поэтому нельзя сказать, что я здесь вырос, ведь так долго жил в других местах, – уклоняется он от ответа, прикрывая связь с Касл-Ноллом подробностями своего привилегированного образования.

Я вспоминаю свое детство, лондонское насквозь. По выходным мы с мамой болтались по станциям метро, как металлические шарики в пинболе. Я всегда считала, что у людей, выросших в сельской местности, есть корни, но, услышав, как Оливер отнекивается от связей с Касл-Ноллом, понимаю, что это у меня есть корни. И от этого почему-то моментально смягчаюсь. Пусть мое нищее детство и было нетрадиционным, но, по крайней мере, счастливым. Однако при мысли о доме в Челси я снова начинаю волноваться… А вдруг Эльва знает то, чего не знаю я? Эта мысль меня душит.

– Ты совсем не чувствуешь своей связи с Касл-Ноллом? – спрашиваю я, не пытаясь скрыть удивления. – Неужели в детстве ты не лазил по развалинам замка и не катался на паровозе, взяв с собой бутерброды?

Оливер лишь пожимает плечами.

– По-моему, это грустно, – замечаю я.

– Это потому, что ты не росла в маленьком городке. Тебе Касл-Нолл кажется удивительным местом, но жизнь здесь скучная. Я предпочитаю жить в другом месте.

– Скучают только скучные люди, – возражаю я, это одно из любимых маминых изречений. – Но не волнуйся, если у тебя было скучное детство, я создам тебе новое, поинтереснее. – Я умолкаю, осматривая пейзаж в поисках вдохновения и намереваясь всерьез его раззадорить. – Вон на том холме в восемь лет ты сломал запястье, упав с велосипеда. А в той школе, – указываю на здание вдали, – впервые поцеловался на дискотеке после восьмого класса, пока ждал, когда за тобой приедет мама.

– Это не моя школа, – напряженно произносит Оливер. – Я же сказал, что учился в школе-пансионе.

Он раздражен, но таким мне нравится больше – его раздражение по крайней мере выглядит настоящим.

– А вон там, – указываю я на уставленное туристическими палатками поле, – ты потерял девственность тем летом, когда приехал домой после первого курса Кембриджа. Немного поздновато, но ничего. Думаю, во всем виноваты комиксы – они отобрали у тебя пару лет, пока ты не вылез из раковины.

– Ты закончила? – огрызается Оливер.

Моя улыбка становится шире, и я вскидываю голову.

– Пока да.

Закрываю глаза, и сквозь веки просачивается красно-золотистый свет.

Пятнадцать минут спустя машина Оливера съезжает с дороги в челюсти внушительных ворот. Белая гравийная дорожка яркой полосой делит пополам лужайку и убегает далеко вперед, так что дома тети Фрэнсис пока не видно.

Мы делаем плавный поворот, и наконец за темно-зелеными кипарисами и островками стриженой живой изгороди появляется Грейвсдаун-холл. Здание из песчаника выглядит солидно и мрачновато, даже под ярким августовским солнцем. Элегантные окна на трех этажах сверкают на солнце. Судя по грандиозному фасаду, дом явно тянется вглубь. С одной стороны дорожки одинокий садовник подстригает длинную волнистую изгородь. Сделан сад со вкусом, но мне немного жутковато. Мы останавливаемся на кругу перед крыльцом, неподалеку стоит только одна машина – раритетный «Роллс-Ройс» с открытым капотом, словно кто-то копался в моторе, но внезапно убежал по делам.

Мы с Оливером на секунду застываем перед высокими дубовыми дверьми, и я провожу рукой по резьбе. Виноградные лозы, ветви и замысловатые завитки сплетаются в единое целое, и я как будто падаю в лабиринт. Нервничаю из-за того, что наконец-то встречусь с загадочной двоюродной бабушкой, внезапно вызвавшей меня через двадцать пять лет после моего рождения. Но эта нервозность похожа на ожидание результатов собеседования, на котором, как тебе кажется, ты очень хорошо себя показала.

Я нажимаю на латунный дверной звонок, и из недр дома доносится мелодичный перезвон. Наступает тишина, которая кажется слишком долгой, и Оливер стучит чугунным дверным молотком. Раздаются три гулких удара, таких громких, что их можно принять за выстрелы. Тянутся долгие секунды ожидания, и, когда уже кажется маловероятным, что кто-то откроет, Оливер дергает за ручки обеих дверей. Заперто.

– Может, спросить у садовника? – Мой голос дрожит сильнее, чем я ожидала: здесь я чувствую себя не в своей тарелке. – В смысле, вдруг у него есть ключ?

Оливер выгибает бровь, и меня просто бесит, как ему идет это выражение лица.

– Привет, Арчи! – кричит он, не отворачиваясь от меня. Уголки его губ дергаются в лукавой ухмылке. Конечно, он знаком с садовником, он же здесь вырос. Мне хочется закатить глаза, но, похоже, я просто не могу заставить себя отвести взгляд от лица Оливера. – Пойду помогу Арчи со стремянкой, – спокойно говорит он, улыбаясь от уха до уха. – У него больное колено. Повредил восемнадцать лет назад, когда вытаскивал меня из реки Димбер, после того как я свалился с тарзанки.

Не знаю, врет он или нет, но Оливер явно продолжает нашу игру, начавшуюся в поездке.

Садовник по-прежнему подстригает изгородь за нашими спинами, и состязание в гляделки сопровождается лязгом его ржавых ножниц. Первой отворачиваюсь я.

Да, садовник и впрямь выглядит слишком старым, чтобы взобраться на шаткую деревянную стремянку; у меня сводит челюсть от одного взгляда на него. Он оборачивается и прикрывает глаза от солнца, пару раз моргает и узнает Оливера.

– Оливер Гордон, – медленно произносит он. – Уже вернулся?

Я поворачиваюсь к Оливеру:

– Вернулся?

– Ну я уже сюда заезжал, – как ни в чем не бывало отвечает он.

– Зачем? – спрашиваю я.

Оливер удивленно смотрит на меня:

– Какая разница? Насколько я знаю, ты даже никогда не встречалась с Фрэнсис. С чего вдруг ты стала ее личным секретарем?

Мне хочется сдать назад, но я тут же злюсь на себя за это.

– Я приехала сюда, потому что мне интересно. Потому что хочу с ней встретиться. Я просто спросила, зачем ты приезжал сюда, потому что…

– Потому что очень любопытная, – обрывает меня Оливер.

Я морщусь.

– Мне просто интересно.

Арчи срезает с изгороди несколько торчащих веток, и с каждым разом его ножницы лязгают все громче, а Оливер тем временем пристально меня разглядывает.

– У Фрэнсис возникло несколько вопросов относительно недвижимости, – наконец говорит он, – и она пригласила меня на завтрак, мы просмотрели несколько старых планов поместья.

На дальнейшие расспросы времени нет – Арчи начинает спускаться по стремянке, балансируя длинными ножницами в одной руке. Оливер сует руки в карманы, и лишь когда я откашливаюсь, нехотя вынимает их и идет помочь Арчи. Не похоже, чтобы у садовника болело колено.

– А это кто?

Арчи спускается на гравий и вытирает лоб тряпкой. Просто вылитый старый садовник из книжек, от поношенного рабочего комбинезона и сапог до глубоких морщин на лице, загрубевшем от постоянной работы на улице. Из-под края потрепанной полотняной кепки выглядывают седые пряди, а по шее текут струйки пота.

– Меня зовут Энни Адамс, – представляюсь я, и он пожимает мне руку.

Его ладонь сухая, как потрескавшаяся земля.

– Арчи Фойл. Рад знакомству.

– Вы здесь единственный садовник? – спрашиваю я, оглядывая изгороди и лужайку. – Работы по горло.

Арчи улыбается, и морщины у глаз становятся глубже.

– Единственный настоящий. Но Фрэнсис позволяет мне делать то, что сочту нужным. Вообще-то она наняла ландшафтную компанию, и они заезжают сюда раз в неделю с газонокосилками и садовыми пылесосами. А я занимаюсь тонкой работой, потому что мне это нравится, и устраивает ее. Но в последнее время у меня много дел на ферме, и я лишь подстригаю изгороди, когда найдется свободная минутка.

Я окидываю взглядом волны живой изгороди, которая вдвое выше меня и тянется по меньшей мере на сотню ярдов вдоль дорожки, до кипарисовой аллеи.

– Впечатляющая работа, – говорю я, и это правда.

Вблизи изгородь уже не выглядит жутковато. Как человек, который видел много произведений искусства, я могу с уверенностью сказать, что эти переливы волн – одно из лучших. А садовник – настоящий скульптор.

– Благодарю. Это моя гордость и радость. Кроме меня, к изгороди никто не прикоснется до самой моей смерти. А после я попросил Фрэнсис похоронить меня рядом с изгородью, чтоб мой призрак отпугивал всех, кто попытается ее изменить.

Он смеется над своей дурацкой шуткой, но потом встречается взглядом с Оливером и резко умолкает.

Я мысленно отпрыгиваю, чуя какое-то глубинное течение. Оливер, строительство, завтрак с тетей Фрэнсис и планы поместья.

– Вы упомянули ферму? – спрашиваю я, пытаясь сгладить внезапную напряженность.

– Точно, ферма Фойла. – Арчи показывает на огражденный кирпичной стеной сад чуть в стороне от дома. – Примерно в полумиле за классическим садом находятся мои поля, дом и все такое. Это и была ферма Фойла, пока ее не поглотило поместье Грейвсдаун. Но внучка говорит, ее бизнесу идет только на пользу, что она продает сыр, джем и прочее под этикеткой Грейвсдауна. У нее гастроном в городе, «Крамвелл».

Разговор прерывается хрустом шин по гравию – из-за поворота на скорости вылетает Эльва Грейвсдаун. Проигнорировав нас, она паркуется вплотную к дому, и скромный «Рено» мистера Гордона вслед за ней. Он едет в белом облаке пыли, которые подняли ее колеса, и если б машина могла кашлять, бедняга «Рено» зашелся бы в приступе.

– Арчи, – медленно произносит Оливер, – ты можешь впустить нас в дом?

– Не могу. У меня нет ключей.

Мы наблюдаем, как Эльва и мистер Гордон повторяют все то, что мы уже проделали раньше: звонят, стучат и снова звонят. Тянутся минуты, но никто не выходит.

– Нам следует волноваться? – спрашиваю я. – Фрэнсис из тех, кто назначает встречу и забывает об этом?

– Может, она говорит по телефону, – предполагает Оливер.

– Или пошла в туалет. – Оливер бросает на меня раздраженный взгляд, но я лишь пожимаю плечами. – Это естественная причина не открывать дверь.

Проходит еще пять минут, и Эльва начинает терять терпение. Она смотрит на Арчи, который встревоженно наблюдает за нами.

– Хотя, похоже, ключи есть у Уолта, – с удивлением говорит Арчи.

Мы оборачиваемся и видим, как мистер Гордон отпирает дверь, и мы с Оливером спешим присоединиться к остальным. По пути я киваю Арчи и машу рукой, а он пристально смотрит нам вслед, пока мы не входим в мрачную прихожую и не закрываем за собой тяжелую дверь.

После яркой белизны гравия дом кажется темным, наши шаги по плиткам пола отдаются эхом. Здесь стоит запах полироля для мебели и старых ковров.

– Фрэнсис? – устало зовет мистер Гордон.

– Фрэнсис, это я, Эльва.