Текст книги "Свеча в окне"

– Пес знал того, кто его привязал, – сделал логический вывод лорд.

– Да, мы тоже так предположили. Когда Мод от вязала пса, то он помчался в лес, и с тех пор мы его не видели.

– Подозреваю, что Булу вы еще увидите, – успокоил его лорд.

– Да, в тот день, когда я вновь увижу Сору, – согласился лорд Питер. – Кто-то взял ее в плен, но зачем.

– Это Николас, – настаивал Реймонд. – Весь этот заговор – одна большая и липкая паучья сеть, которую сплел Николас. Я попросил его уведомить меня, когда придет время делить эти земли, чтобы я смог подоспеть.

Лорд Питер презрительно фыркнул:

– Могу себе представить, что он сказал на это.

– Он сказал, что мне придется помочь ему заработать эти земли. В его представлении я пойду на все что угодно ради того, чтобы иметь собственный доход и не зависеть от моего родителя.

Рот Реймонда горестно искривился.

Ни лорд Питер, ни великий лорд не сказали ни слова. Сидя на лошадях, они смотрели прямо перед собой и не высказывали ни сочувствия, ни понимания. Что могли они сказать? Отношение родителей к Реймонду было позорным, однако это была проблема Реймонда, и он не потерпел бы вмешательства в свои дела.

– Я не обратил на эти слова должного внимания. Прости меня, – извинился Реймонд. – В Лондоне заваривается такая каша, – он бросил взгляд на лорда, – что я мысленно отставил Уильяма на второй план. По правде говоря, я всегда считал, что Уильям умеет сам за себя постоять.

Лорд Питер рассмеялся:

– Да, именно такое впечатление он и производит, не так ли?

– Так оно и продолжалось до прошлого полнолуния, пока в моем доме в Лондоне не появилась одна в высшей степени необычайная личность. Высокий, красивый юноша, который утверждал, что бегом преодолел весь путь от Крэнского замка с сообщением от Николаса. Я покинул Лондон вслед за принцем Генрихом. Этот человек никогда не спит, лорд Питер, и получает удовольствие от незапланированных поездок.

– Да я уж вижу, – сухо ответил лорд Питер.

Лорд расхохотался, а Реймонд пожал плечами, демонстрируя тем самым лорду Питеру, что не считает себя в ответе за ту необычную ситуацию, в которой они оказались.

– Мои слуги не уделили бегуну должного внимания. Накормили его, дали выспаться, а когда я вернулся – представили мне. Парень этот был не слишком смышленый, поэтому когда он пересказал сообщение, оно показалось бессмысленным. Что-то вроде того, что Николас женится на женщине, похожей на жену Уильяма.

– Что! – взревел лорд Питер.

– Тогда мне это сообщение показалось бессмысленным, – сказал Реймонд, – но оно меня напугало и заставило решиться рассказать тебе то, что я заподозрил и что я знаю. Теперь смысл этого сообщения мне ясен.

Лорд повернулся к лорду Питеру.

– Я не смог удержаться, чтобы не поехать с вами. Мне надо осмотреть владения, поговорить с баронами. Уверяю вас, у меня выработался нюх на предательство и обман. Вы – на верном пути.

Взмахнув рукой, лорд Питер призвал их перейти на галоп. Вся компания ринулась вперед, сметая с пути проезжих и проносясь через деревни, в которых селяне робко сторонились всадников. Лорд Питер почти что не обратил внимание на небольшой отряд солдат, потрепанных и хмурых, которые ехали им навстречу, однако окрик, донесшийся из этой группы, заставил его натянуть поводья.

– Ченнинг, – сказал он, признав человека, нога которого была скрючена и лежала поперек седла. – Черт побери, дружище, что произошло?

– На нас напали, милорд, когда мы ехали пред упредить вас, чтобы вы немедленно выступали на Крэнский замок.

– Как же случилось, что вас так сильно потрепали? – спросил лорд Питер, недовольный видом командира и не скрывающий этого.

– Это был большой отряд рыцарей, милорд, хорошо обученных наемников. Чарльз был не в состоянии командовать нами, а его люди – просто трусы.

– Чарльз? Ты был с Чарльзом?

– Мне не удалось отговорить его от привала, милорд. Я видел, как на него опустился меч, но жив ли он, сказать не могу.

– У вас есть раненые?

Лорд Питер скользнул взглядом по отряду. Ченнинг кивнул.

– Несколько человек.

– Отошли их назад, чтобы нашли Чарльза и выяснили, жив ли он. А ты, Ченнинг, поезжай в Берк.

– Я должен ехать с вами к моему лорду Уильяму, заволновался Ченнинг. – Он приказал нам ехать без него. Я спорил, милорд, но лорд Уильям…

– Никогда не прислушивается к доводам разума. Где находится Уильям?

– Он отправился к Крэнскому замку один, милорд, выручать леди Сору.

От ужаса рот лорда Питера приобрел точные очертания буквы «О».

– Он полагал, что направил сообщение вовремя для того, чтобы вы сейчас пришли к нему на помощь, однако на нас напали солдаты из Крэнского замка, они явно были оттуда, судя по их крикам.

– Отправляйся домой, Ченнинг, – приказал лорд Питер. – Ты сделал все, что мог.

– Откуда у тебя эти синяки? – спросил Уильям, опуская носовой платок в ведро с водой и протирая лицо Соры.

Подспудно кипящая в нем ярость заставила Сору пожалеть, что они обнаружили этот родник на заброшенной ферме под тенью холма. Люди, которые жили тут, пояснил ей Уильям, очевидно, в спешке бежали, ища защиты в замке.

– Вероятно, пронеслись слухи о войне, – пояснил он. И вот они сидели теперь на скамейке во дворе, цыплята что-то клевали возле их ног, а Сора пыталась смягчить его гнев своим смехом.

– Это ерунда. Неужели ты полагал, что я поеду за Николасом безо всякого сопротивления?

– На нем, как мне показалось, синяков не было, – огрызнулся Уильям.

– Его синяков не видно, – огрызнулась в ответ Сора.

Уильям несколько успокоился.

– А у тебя не оказалось под рукой какого-нибудь камня, чтобы пробить ему башку?

– Если бы оказался, – заверила его Сора, – то сей час тебе бы не пришлось искать встречи с Николасом.

– Сразу видно – моя жена.

Уильям похлопал Сору по плечу, и она сморщилась. Он замер и осторожно отвернул край ее платья.

– Ах, Сора, – выдохнул он, не отрываясь от черных пятен на ее бледной коже. – Что этот подонок с тобой сделал?

– Ерунда, Уильям.

Она погладила его по лицу.

– Он у меня заплатит за каждый синяк, – пообещал Ильям, снова окунув свой платок и выжав его.

– Ты слишком сентиментален, Уильям.

Сора поймала его за руку прежде, чем он успел снова протереть ей лицо.

– А ты слишком пыльная, – парировал Уильям, уворачиваясь от нее.

– Ты накапаешь мне на платье, – пожаловалась Сора, однако нотка пронзительного страха, проскользнувшая в ее голосе, насторожила Уильяма.

– Ты что-то еще от меня скрываешь?

Сора не ответила, стараясь сохранять спокойствие. Она страстно надеялась, что Уильям не станет протирать ей шею, однако она уже возбудила его любопытство. Вода стекала на платье, когда Уильям принялся смывать с шеи густой слой белой пыли.

– Сора. Пресвятая Дева.

Он всмотрелся в показавшуюся из-под грязи шею и разразился проклятиями. Цепочка отпечатков пальцев обрамляла ее тонкую кожу, и две темных отметины возле дыхательного горла дали Уильяму представление о том, как он был близок к тому, чтобы потерять Сору.

– Это что, его любимый способ уничтожения?

– Нет, он предпочитает яд.

Она подняла свои испуганные глаза на Уильяма.

– Хоиса была сучкой, но я сожалею о ее смерти.

– Больно? – спросил Уильям с убийственной решительностью.

– Немного саднит, когда я разговариваю, – призналась Сора.

– Что же остановило его?

При этом вопросе Сора улыбнулась.

– Бронни. Если бы не Бронни, я бы сейчас была на том свете.

– Ты хочешь сказать, что я должник этого пройдохи?

Явный страх, сквозивший в словах Уильяма, заставил Сору рассмеяться.

– Да.

– Прекрасно.

Уильям выпрямился, как человек, который исполняет неприятный долг.

– Я позабочусь о нем, как о родственнике.

– Он на самом деле весьма замечательное создание, – сказала Сора. – Как Була. Бесконечно предан.

– В отличие от Булы, он не умен, – сказал Уильям и добавил: – И не бесконечно храбр.

– Таков уж мой Бронни, – согласилась она, и губы ее изогнулись в ласковой и веселой улыбке.

– Я убью его.

Сора вздрогнула от обещания Уильяма, произнесенного с такой яростью.

– Бронни?

– Николаса. Я убью его как бешеного волка.

– Подожди, пока не появится твой отец, – настаивала Сора. – Никто тебя за это не осудит.

– Я полагал, что ты мне доверяешь?

– Доверяю.

В ресницах ее сверкнула слеза, и Сора прильнула лбом к груди Уильяма, чтобы скрыть это.

– Я доверяюсь тебе сама. Но сомневаюсь, что ты так же станешь заботиться о себе.

– Дорогая, послушай меня.

Уильям нежно, за подбородок, поднял ее лицо к своему.

– В моем распоряжении имеется фактор внезапности. Какая бы удача ни сопутствовала Николасу, он не понял, что мы сбежали, и даже если понял, то не ожидает увидеть меня внутри крепости. Не сейчас. Я боюсь ждать слишком долго, понимаешь? Оказавшись внутри, я смогу открыть ворота моему отцу.

– Открыть ворота в охраняемом наемниками замке? – насмешливо сказала Сора.

– Я справляюсь с этой задачей. Я ведь не просто гора мускулов, ты же знаешь. Я сильный, и я никогда не забываю первое правило боя. Если я не открою ворота, то предстоит длительная осада, а этот безумец получит возможность ускользнуть от нас. Нет, я хочу, чтобы его не стало. Я хочу, чтобы перед нами расстилался чистый путь к совместной жизни без страха.

Сора закрыла глаза, не находя возражений.

– Ты непонятным образом умеешь исцелить меня от страха, отправляясь при этом в одиночку сражаться с целым замком солдат.

– Справлюсь, – усмехнулся он.

Глаза Соры широко раскрылись.

– Скромность твоя не выдерживает проверки.

– Я всего лишь сказал правду, – торжественно отчеканил Уильям.

Толкнув его в могучее плечо, Сора невесело рассмеялась.

– Так-то лучше, – ласково произнес он. – Верь в себя. Нам осталось немного, устраивайся тут, а я тронусь в путь. Я наберу тебе это ведро воды и оставлю хлеба и сыра.

– Ты, наверно, к вечеру не вернешься, – ровным голосом произнесла Сора.

– Не знаю.

Взяв Сору под локоть, он поднял ее одной рукой.

– Мы должны быть готовы ко всему.

– Вот что я тебе скажу, Уильям.

Сора заткнула свои юбки за пояс, готовясь к восхождению.

– Тело мое готово ко всему, но не знаю, сколько синяков выдержит еще мое сердце.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Уильям сбежал по тропинке с холма, оглянувшись только один раз, чтобы убедиться, что его милая устроилась незаметно. Сора больше не сердилась на него за его планы захватить Крэнский замок в одиночку; с тоской в сердце она взяла себя в руки. После решения этой маленькой проблемы Уильяму пришлось задуматься над тем, как крепко привязала его к себе Сора. Достаточно было показаться одной лишь слезинке в ее глазах, как он чуть было не отказался от своих планов.

И все же сражение предстояло завершить. Его надо было завершить в эти последние дневные часы, потому что Уильям опасался, что в противном случае Николас проскользнет у него между пальцами. Ему больше никогда, никогда не хотелось снова увидеть его спину.

Благодаря своему широкому шагу Уильям подоспел к башне с воротами вовремя; он остановился и прислушался напряженно ожидая услышать цокот подков множества лошадей, но вместо этого до него доносились лишь свист ветра с океана и отдаленный лай собаки. Несмотря на все те заверения, которые Уильям дал Соре, он сожалел, что за спиной у него не стоят его солдаты. Ах, ладно, скоро меч вновь окажется у него в руке.

Подойдя к краю насыпи у башни, он окликнул страдников в замке и услышал крайне удивленный вопрос:

– Кто, говоришь, ты такой? – прокричал тяжеловооруженный солдат.

– Уильям Миравальский, – прокричал в ответ он. – Я выпал из темницы и возвращаюсь в распоряжение любезного лорда Николаса.

На зубчатых стенах недоуменно принялись обсуждать возникшую проблему, а затем другой человек, наемник, который командовал гарнизоном и бросал его в тюрьму, оттолкнул солдата в сторону:

– Сейчас побежали смотреть темницу, – прокричал он. Мы тебя пустим обратно, если ты действительно сбежал.

Уильям широко расставил руки.

– Пустите сейчас, – настаивал он. – У меня нет никакого оружия. Я совсем один. Я вам наверняка не страшен.

Не ответив ему, рыцарь всмотрелся в пустую равнину, которая расстилалась за спиной Уильяма до самой опушки леса, и кивнул.

– Что за беда?

Подъемный мост заскрипел, и Уильям внутренне рассмеялся над той осторожностью, с которой трудились ржавые цепи. Нервничают там, что ли? Это хорошо. Нервничающие люди совершают ошибки.

Он широкими шагами пересек подъемный мост и остановился возле опущенной решетки в крепостных воротах, поджидая, пока наемник рассмотрит его через железные перекладины.

– Не могу поверить, – пробормотал рыцарь. – Как ты сбежал из той темницы?

Он кивнул страже, и решетка поднялась с забавными подрагиваниями.

– И что, во имя Святого Вильфреда, заставило тебя вернуться?

Уильям ждал, улыбаясь, пока последняя преграда, разделяющая их, не оказалась поднятой, а затем прыгнул и вцепился в горло этого человека. Схватив его за шею, он прорычал:

– Я вернулся, чтобы убить Николаса твоим мечом.

От неожиданности рыцарь повалился назад, а затем пришел в себя и отбросил в стороны руки Уильяма. Однако на нем были доспехи, а на Уильяме – нет, и когда Уильям сделал ему подсечку, наемник с грохотом полетел на землю. Уильям победил его!

Он ринулся к мечу. Придавленный к земле рыцарь изо всех сил старался удержать меч в ножнах. Они катались в грязи, и Уильям ухмылялся. Наемник был меньше ростом, покрыт броней, и победить его было не сложнее, чем черепаху, опрокинутую на спину.

Вырвав меч, Уильям вскочил на ноги и осмотрелся вокруг. Охранники оправились от охватившей их было растерянности, и Уильям бросился, выставив перед собой острие своего без труда добытого оружия. Крики у ворот привлекали внимание все большего числа солдат; они пошли на Уильяма волной. Тот отмахивался мечом, используя свое преимущество и стремясь в ходе боя завладеть каким-нибудь щитом. Он приметил один щит, который ему понравился: большой, прочный, находившийся в руках у противника, который явно рассчитывал на то, чтобы оставаться сторонним наблюдателем. В бурном натиске Уильям пробился к неохочему до драки солдату и проломил ему череп, нанеся удар мечом плашмя. Выхватив щит из ослабевших рук, он развернулся к нападавшим.

– Берк! – прокричал он во всю глотку свой боевой клич, и солдаты на мгновение отпрянули.

Ему удалось прижаться спиной к стене возле все еще открытых ворот. Внешняя часть крепостного двора сотрясалась криками и низким, яростным лаем собаки, и Уильям оглох.

Ему не нравилось, как сражаются эти воины. Они дрались так, будто в случае его бегства им предстояло умереть. Они дрались так, как будто Николас убьет их медленной, страшной казнью, если Уильяму удастся перехитрить их.

Внезапно стражников смыло прочь, словно сплавной лес на отливной волне. Их заслонил собою гигантский, лохматый зверь, бросившийся на солдат с челюстями, покрытыми пеной.

– Волк! – закричали они, бросаясь прочь или падая, в зависимости от степени своей отваги.

– Только этого мне еще и не хватало, – пробор мотал Уильям.

Он с досадой приготовился отбиваться, однако огромный зверь поднял голову от груди рыцаря, который вел в бой солдат.

– Була! – опустил Уильям свой меч. – Була, волшебная ты зверюга, а я думал, что ты погиб.

Больше времени на разговоры не было, однако он успел бросить взгляд на облако пыли, поднимающееся вдалеке на другом конце равнины, и улыбнулся.

– Разве может мой отец опоздать?!

Сора ждала, с достоинством перенося свои мучения. Как только она убедилась, что Уильям не видит ее, она выбралась из непросматриваемого овражка, в который он ее посадил, и взобралась на самый высокий камень, который ей только удалось найти. Ей было все равно, видит ли ее кто-нибудь в этой заброшенной местности; ей хотелось слушать звуки сражения. Слышно было отлично. Благодаря тому, что равнина была гладкой и на ней отсутствовали преграды, звуки разносились далеко и слышались отчетливо.

Сора напряженно вслушивалась. Вскоре она услышала оклики. Она услышала, как опустился подъемный мост, она услышала, как закричал Уильям, и она услышала самые сладостные звуки в мире. Лай Булы.

Это казалось невероятным. Она ведь слышала его ярость и удар, который положил конец этой ярости.

Лай разнесся снова, и Сора вздрогнула от боли, пронзившей ее из-за этого лая. Неужели она путает лай Булы с лаем какого-то другого пса?

Нет, ошибки не было. Это был лай Булы.

Впервые в груди ее зашевелилось нечто более сильное, чем надежда. Була жив? Жив. Николас не убил его, а с помощью Булы у Уильяма появлялся еще один шанс в борьбе. Пес был большим и преданным, и на действия этого зверя толкал почти что человеческий разум.

Если их нашел Була, то смогут ли их найти лорд Питер и его войско?

Смогут. По крайней мере ей так казалось. Она услышала отдаленный топот копыт лошадей и подалась вперед. Неужели это солдаты из Берка? Когда они неслись по равнине, в звоне и грохоте доспехов и в криках множества людей чьи-либо отдельные голоса были неразличимы. Так было до тех пор, пока они не остановились и не бросили вызов, в котором выделялся один голос, однако это не был голос лорда Питера. И не Чарльза или какого-либо другого человека, чей голос она слышала Раньше. Сжав кулак, Сора напрягла слух, соображая, не оказался ли Уильям теперь в еще большей опасности. Что ей думать? Как ей хотелось бы думать? Любые солдаты, подходящие к Крэнскому замку, должны быть сейчас врагами владельца замка; следовательно, они – ее союзники.

Однако в эти смутные времена войска вполне могли подойти для захвата замка, и жизнь невинного Уильяма оказавшегося меж двух огней, не значила бы ничего. Хотя бы теперь он поберегся.

Один за другим солдаты, нападавшие на Уильяма, опустили свои мечи и стали вглядываться в открытый проем подъемных ворот.

– Большое войско, – пробормотал один воин, голос которого прорезал внезапно наступившую тишину.

Пыль, поднятая лошадьми, мчавшимися по равнине, вызвала у них благоговейный ужас.

– Пехотинцев нет, – сказал другой. – Мне не доводилось видеть большего количества рыцарей.

Радость Уильяма и Булы заняла не более мгновения, и они вновь принялись за свое дело, мечом и зубами. Пес занял положение рядом с Уильямом, вгрызаясь в ноги, оказавшиеся в пределах его досягаемости. Тела горой валились вокруг пса, который весьма искусно уворачивался от направленных на него мечей. Уильям же, со своей стороны, парировал наиболее явно направленные против Булы удары и пользовался тем, что нападающие были заняты защитой своих ног. Тела горой валились и вокруг него, и теперь он искал возможность вырваться из этого круга и броситься на поиски Николаса.

Рядом с ним раздался скрип, и подъемный мост дернулся вверх, а затем снова упал. Посмотрев наверх, Уильям увидел командира наемников, вращавшего большое колесо, с помощью которого открывался вход в замок. Уильям взревел от ярости, рыцарь посмотрел вниз и ухмыльнулся. Навалившись всем телом на механизм, одинокий рыцарь принялся медленно, дюйм за дюймом, поднимать тяжелый мост. Свежая кровь хлынула по венам Уильяма, и он перекатился через стенающих воинов, сопровождаемый Булой. Уильям понесся к маленькой лесенке на площадку, а Була остановился на полпути и принялся отгонять преследователей.

Наемник поворачивал колесо и уголком глаза следил за обстановкой. Уильям очутился наверху прежде, чем рыцарь успел закрыть ворота, и взмахнул оружием, которое держал в руке.

– Твой меч у меня, – крикнул он. – Иди сюда и отбери его.

Рыцарь отпустил колесо, и подъемный мост с грохотом покатился вниз.

– Мне мой меч не нужен.

Наемник выхватил копье из арсенала на стене и направил его в грудь Уильяму. Он сделал выпад, и Уильям едва успел сделать шаг в сторону, удерживая равновесие на краю площадки. Клинком он перебил копье пополам, но рыцарь уже ретировался и, защищая себя, размахивал булавой, как человек, который знает, что он делает.

В столь ближнем бою металлический набалдашник булавы, усеянный острыми шипами, мог стать смертоносным орудием в случае нанесения удара с хладнокровным расчетом, и Уильям ухмыльнулся. Рыцарь этот пришелся ему по душе. Он был изобретателен, предан, готов к драке.

– Ты ведь наемник, а? – поинтересовался Уильям.

– Да.

Булава описывала широкие круги.

– Рядом с замком стоит огромное войско, которое скоро очутится внутри, и, заверяю тебя, лорд Николас будет не в состоянии выплатить тебе жалование.

Булава немного опустилась.

– Я не предаю лорда, который платит мне, – лаконично заявил рыцарь, однако Уильям не отрывал своего взора от булавы.

– Это коварный, изворотливый, лживый человек, который отрекается от дружбы и от личной чести. Ты ничем не обязан ему, поскольку он просто выкинет тебя псам, и больше ничего ты от него не дождешься.

Булава стала описывать полукруг.

– А псы, – Уильям дернул головой в сторону лестницы, на которой хозяйничал Була, – жуткие.

Булава перестала описывать круги. Не отрывая взгляда от колючего набалдашника, Уильям осторожно продвинулся к механизму, закрывающему ворота. Он безжалостно разделался с шестернями, вклинив между ними свой деревянный щит. Наемник оставался сторонним наблюдателем, и Уильям повернулся к нему:

– Найдешь меня, когда все будет кончено. Таким бойцам, как ты, у меня есть применение.

Повернувшись, он окликнул Булу и приказал ему сидеть на месте.

– Була защитит тебя от мести моего отца, если ты защитишь пса от мечей.

Легко взбежав по лесенке, Уильям осмотрелся. Крепостной двор колыхался от вооруженных людей, сидящих верхом на лошадях. Он заметил своего отца, Реймонда и еще одного человека. Предводителя – огромного, отважного, который выкрикивал команды, направляя ход сражения.

Кто это?

У Уильяма не было времени, чтобы остановиться и спросить. Почувствовав возбуждение, он бросился к центральной башне, понимая, что найдет Николаса там.

Оборона замка строилась в расчете на его положение на утесах. Внешняя стена нависала почти что над обрывом, окружавшим замок с трех сторон; башня с воротами выходила на равнину. Внутри стен замка, вокруг центральной башни, был только один крепостной двор, и Уильям с мрачным удовольствием улыбнулся, когда обнаружил, что дверь в центральную башню раскрыта.

Наверно, это должно было его насторожить, однако он знал, что Николас – дрянной стратег, жалкая карикатура на рыцаря и никогда бы не стал планировать сражение с противником внутри крепостных стен. Все его солдаты сражались у ворот; абсолютно все. Уильям видел густой поток наемников, лившийся из центральной башни. Только Николас трусливо спрятался там, окружив себя оружием, овладеть которым в свое время не обеспокоился; оружием, которое его не спасет.

Уильям вошел в центральную башню и посмотрел по сторонам. Из-за резкого перехода от света к темноте зрению приспособиться было трудно, однако в вестибюле никто не притаился. Ступая неслышно, Уильям взобрался по лестнице наверх с мечом наготове. Прежде чем войти в большой зал, он замер и прислушался.

Ничего. Тишину нарушал только грохот сражения за стенами.

Он широкими шагами прошел в помещение. В очаге пылал огонь, стол был накрыт к ужину, но не было ни одной живой души. Все слуги, все обитатели замка исчезли.

Но Николас никуда не девался. Инстинктивно Уильям ощущал его в центральной башне. Вход в подвал притягивал его, как магнит; это был одновременно и вход в темницу, и единственная оставшаяся надежда Николаса. Уильям понимал, что Николас хотел понадежнее содержать заключенных, за которых рассчитывал получить выкуп.

Неужели Николас уже обнаружил, что пойманные им птички вырвались из клетки?

Уильям медленными шагами начал спускаться в сумеречный подвал. Тусклое освещение давал лишь одинокий факел. Люк, который запирал темницу, был расположен прямо у основания винтовой лестницы, и Уильям прислушался, не захлопнется ли он. Но ничего не происходило, и Уильям впервые заподозрил, что Николас действительно притаился где-то там.

Есть ли у Николаса потайной ход? Не проскользнул ли он через заднюю дверь? Или спустился в темницу и обнаружил там их лаз?

Уильям вспомнил их восхождение на скалу и весьма зловеще улыбнулся. Это, подумал он, будет достойная расплата.

Но, завернув за угол, он лицом к лицу столкнулся со своей судьбой.

– Наконец-то, – произнес он, сверкнув зубами сквозь бороду.

– Действительно, наконец-то.

Николас, поднял меч и направил его на горло Уильяма.

– На этот раз я прикончу тебя. Видишь, у меня преимущество.

На Николасе сверкала кольчуга. Меч его на добрую половину был длиннее меча Уильяма. Пояс провисал от двойной тяжести булавы и кинжала, а в руках он держал щит, который закрывал его от колен до шеи.

Уильям громко расхохотался.

– Достоинства мужчины не в оружии, – съязвил он, – а в мастерстве.

– В таком случае я обречен на победу, – слишком быстро ответил Николас.

Уильям хмыкнул.

– Я мог бы побить тебя, стоя по колено в ведре и по щиколотку в роднике.

Острие меча Николаса слегка дрогнуло.

– Весьма вероятно. Если бы у тебя был щит.

Его притворное сочувствие заставило Уильяма стиснуть зубы.

– Я взобрался на утес, который защищает этот замок. Отчего же ты думаешь, что я не достану щит, если мне таковой потребуется? Щитом, который я отбил до этого, сейчас заклинило механизм, открывающий ворота, я удачно распорядился своим приобретением. Так что сейчас я бы на твоем месте побеспокоился о собственном положении.

– Почему же?

– Эта лестница огибает стену таким образом, что преимущество оказывается на стороне того, кто держит меч в правой руке и защищается, стоя наверху. Понимаешь? Я – правша.

Уильям с ликованием свободно размахнулся клинком.

– Я нахожусь сверху. Так что преимущество на моей стороне.

Николас ухмыльнулся, показав коричневые корни сгнивших зубов.

– А я левша, и, следовательно, сражаться со мной нелегко.

Он также взмахнул мечом, показывая, что ему не надо опасаться стены.

– Поэтому преимущество на моей стороне.

– Левша, благодаря сломанной руке, – напомнил Уильям. – Тебе надо было больше тренироваться в те времена, когда ты был оруженосцем.

Он пожал плечами с едва заметной галантностью, и Николас сделал выпад.

Уильям без труда уклонился.

– Решил потренироваться теперь? – спросил он скучающим тоном.

Николас застыл, тяжело дыша и напряженно соображая. Соскользнув на несколько ступеней ниже, он насмешливо заявил:

– На твоем месте я бы держался с почтением. В последний раз, когда я тренировался на тебе, ты был слеп уже несколько месяцев.

– Так это ты ударил меня?

Пораженный Уильям поразмыслил над этим и затем покачал головой.

– Нет, тебя даже не было в том сражении.

– Ты участвовал в том сражении из-за меня. Я подстроил это. Я подстроил все.

Нотки гордости в голосе Николаса заставили Уильяма по достоинству оценить выраженное им презрение.

– Это как же так?

– Я уговорил твоего соседа… как, бишь, его звали?

– Сэр Доннелл.

– Я сказал этому старому ослу сэру Доннелу, что ты занят другими делами и что он может отобрать у тебя твои земли, а к тому времени, как ты это обнаружишь, дело будет сделано. Я знал, что ты примчишься туда, я знал, что ты нападешь, и я знал, что смогу надеть шлем, который защитит все мое лицо.

– Трудно сражаться в шлеме, который сокращает тебе обзор, – заметил Уильям, все еще не вполне веря ему.

– А я и не сражался. Я просто подскакал к тебе сзади да и…

– Ты не сражаешься. Ты играешь в грязные, закулисные, коварные игры.

– Игры, платой в которых является смерть.

Хорошо натренированным ударом Уильям сделал выпад и нанес Николасу удар по запястью руки, в которой тот держал свой меч. Отступив назад с оскорбительной неторопливостью, Уильям смотрел, как Николас стоял и стряхивал капли крови с руки.

– Теперь ты будешь играть в мои игры, – тихо произнес Уильям.

Николас пришел в себя и бросился в атаку.

– Кто командует войсками, которые бесстыдно осадили меня? Это не твой отец. Я так и не услышал его воплей и не видел его сквозь амбразуры.

– Если бы ты прекратил трусливо прятаться и вышел бы на свет, то увидел бы моего отца. И Реймонда тоже.

– Реймонд! – величал Николас, и лицо его покрылось пятнами. – Реймонд! Предатель. Он готов был прикончить тебя за кусок твоей земли, но стоило измениться ситуации, как он надулся, точно дохлая рыба.

– Реймонд никогда бы не убил меня, – произнес Уильям с присущей ему уверенностью. – Реймонд – мой друг.

– А Чарльз? – В голосе Николаса проскользнула нотка зловещего веселья. – Разве ты не видел Чарльза в моем крепостном дворе? Ведь Чарльз – твой друг?

– Его там не было. – Уильям задумался над этим. – Что-то с ним случилось.

– Он валяется под кустами утесника, истекает кровью и умирает, – жестко произнес Николас. – Я знаю всех. Я знаю все. Я знаю, что ты послал его к отцу, чтобы тот пришел к тебе на выручку. И я подстроил Чарльзу небольшое происшествие.

Уильям без боевого клича прыгнул на Николаса. Обойдя его боевую стойку, он разрезал ему щеку и перепрыгнул через Николаса, как через прыгалки. Взбежав вверх по лестнице, чтобы оказаться вне досягаемости Николаса, Уильям дал ему совет:

– Держи меч немного выше. Неужели мой отец тебя ничему, не научил?

Сжав губы от боли, Николас прохрипел:

– Он научил меня не попадаться дважды на одну и ту же удочку.

– Не знаю, удастся ли тебе это. У тебя в руках меч, предназначенный для мужчины, а мускулов для того, чтобы сражаться им, нет.

Следя за тем, как боль исказила лицо врага, Уильям произнес:

– Неужели ты впервые увидел кровь, милый мальчик?

Налившиеся яростью глаза Николаса приобрели тот же цвет, что и красная струйка, стекающая с его подбородка:

– На моем лице – да, ублюдок.

Николас бросился за Уильямом вверх по лестнице, в бешенстве сжав меч что есть силы, и Уильям нарочито медленно отступил назад:

– Забудь о своем лице, – тихо сказал он. – Оно тебе больше не понадобится.

Бросок вперед замедлился, и Уильям хохотнул:

– Значит, ты не нашел того, что искал в своей темнице?

– Как ты узнал, что я спускался в темницу? – спросил Николас.

– А куда же еще бросится искать свободу бесхребетный червь?

– Зря я доверился этой суке, которую ты называешь своей женой.

Он отступил. Из-за неловкого движения под тяжестью кольчуги Николас покачнулся назад и замахал руками, чтобы удержать равновесие, после чего выпрямился.

Уильям ждал, иронично следя за ним.

– Доверился ей?

– Когда она попросила не сажать тебя вместе с ней, потому что знала, что ты найдешь выход.

Камень откололся от края лестницы под его ногой и полетел вниз.

– Что я найду выход? – недоверчиво произнес Уильям. – Ты ошибаешься, милый мальчик. Это Сора нашла выход из твоей безнадежной тюрьмы, а не я. Мне только оставалось сдвинуть этот чертов булыжник, да и это удалось проделать лишь с ее помощью.