Текст книги "Соблазненная принцем"

Глава 34

Когда Рауль говорил о своем кузене Данеле как о возможном претенденте на королевский трон Морикадии, Виктория даже представить себе не могла, что речь идет о таком неопрятном, вонючем мужлане. Он был громкоголосым и отвратительным, как и его шумливые люди. Данел подхватил Викторию и, перекинув через седло, помчался на лошади к лагерю.

Еще хуже было то, что, прибыв в лагерь, Данел объехал его по периметру, шлепнул Викторию по заду и заорал:

– Я взял в плен королеву! Я взял в плен королеву!

Виктории очень надоело, что ее швыряют, словно мешок с зерном, и увозят куда-то против ее воли, и она решила, что если переживет этот инцидент, то заставит Данела пожалеть о том, что он родился.

Было время ужина, в лагере собрались все его люди – почти семьдесят человек мужчин и женщин, которые смотрели на Викторию во все глаза. Когда Данел сбросил ее с лошади, они одобрительно засмеялись и закричали.

Лагерь был разбит на небольшой прогалине в лесу и состоял из двух дюжин палаток, расположенных вокруг большого костра, где варилось, побулькивая, сомнительного вида рагу. Разнообразные пеньки деревьев служили столами и стульями, а самый высокий пень в дальнем конце, на котором лежало несколько подушек, был покрыт ковром. Под деревьями стояла просторная палатка с бархатной шторой, отделанной позолоченными кистями, которая была другого, но тоже мрачного цвета. Все это выглядело скорее не лагерем уважаемой группы мятежников, а обнищавшим цыганским табором. А Данел совсем не походил на человека, претендовавшего на трон. Он выглядел скорее как обжора, пьяница и грязнуля.

Отряхнув юбки, Виктория направилась к очагу, у которого какая-то женщина помешивала длинной ложкой еду в горшке.

– Я Виктория, – представилась она.

Женщина, высокая и худая, с черной косой до пояса, ответила:

– А я Селеста.

Взяв металлическую миску, Виктория обратилась к ней по-морикадийски:

– Положите и мне, пожалуйста.

Селеста очень удивилась, взглянула на Данела, а когда Виктория повторила просьбу, наполнила ее миску рагу, отломила кусок хлеба, положила его поверх еды и дала ей ложку.

Виктория огляделась вокруг.

Данел сел на пенек, покрытый ковром, и улыбнулся Виктории – гнусная ухмылка была, судя по всему, в его арсенале излюбленным средством расположить к себе собеседника. Указав на подушку, лежавшую у его ног, Данел подозвал Викторию к себе.

Отлично. Им нужно поговорить.

Она подошла к нему и села.

К ним сразу подошла Селеста и поднесла два рога, наполненных каким-то густым пенящимся напитком.

Поблагодарив ее, Виктория осторожно понюхала напиток. Это был эль – по крайней мере ей показалось, что это эль.

Данел осушил свой рог и вытер рукой рот.

– Пей! – приказал он. – Это избавит тебя от глистов и многих других болячек.

Пытаясь вести себя непринужденно, Виктория сделала глоток эля и отправила в рот ложку рагу – оленина, подумала она, с какими-то овощами, которых она не узнала, – и откусила кусочек хлеба. Глядя ему прямо в глаза, она сказала по-английски:

– Спасибо, что пригласили в свой лагерь.

Она убедилась, что он понял ее, когда он громко расхохотался.

– Неудивительно, что Сейбер тебя обожает… Везде успевает этот проныра.

– Он меня совсем не обожает, но вы правы – он проныра. – Что бы это ни означало. Слово звучало достаточно обидно, и, все еще глядя ему в глаза, она добавила: – Быть пронырой – это его семейная черта.

Данел снова ухмыльнулся:

– Тебе хочется меня оскорбить?

– Я хочу понять, почему вы не объединились с Сейбером, чтобы покончить с господством де Гиньяров.

Маленький тиран в гневе вскочил на ноги и пересек лагерь, пиная по дороге корни и камни, крича что-то по-морикадийски и дико жестикулируя. Виктория наблюдала за ним, а также за реакцией его людей. Никто не струсил. Они просто отступали в сторону, пропуская его. Селеста продолжала помешивать рагу в горшке. Они не боялись ни его, ни его приступов ярости.

К тому времени как Данел вернулся к Виктории, она уже съела почти все рагу.

– Я вас не поняла, – сказала она. – Извините, но мой морикадийский язык еще недостаточно хорош.

Он сердито взглянул на нее:

– Разве дети плохо вас учат?

– Они стараются изо всех сил, – ответила Виктория. Значит, в замке имеется шпион, возможно, даже не один, подумала она и повторила свой вопрос: – Ну так почему же вы не объединили усилия с Сейбером. Вдвоем вам было бы легче победить Гиньяров?

– Это ему следует присоединиться ко мне, – сказал Данел. – Я старше, я законнорожденный, и я морикадиец. Пока Сейбер прятал свою задницу в Англии, я боролся за революцию. Мои люди и моя семья боролись за революцию. Я умею бороться, я умею побеждать. Но оценила ли моя семья мою борьбу? Мои победы? Это сделали не все, а только некоторые. – Он протянул руки, как будто обнимая лагерь. – Преданные члены моей семьи по-прежнему со мной. Но когда этот вонючий прыщ, мой кузен, вернулся из Англии, некоторые из членов моей семьи, поверив, что этот полукровка и есть подлинный король, бросили меня и переметнулись к нему.

Виктория ела и смотрела это представление, как зритель смотрит пьесу. Когда Данел остановился и сердито взглянул на нее, она положила ложку и зааплодировала.

– Великолепное представление!

Он возмутился:

– Женщина! Мой гнев не рассчитан на то, чтобы позабавить пустышку вроде тебя!

– Мне кажется, что вы не просто сердиты. Мне кажется, вы обижены. – Она наблюдала, как на его лице сменяли друг друга эмоции: ярость, смятение… и снова гнев. Она видела, как покачала головой Селеста, как отступали на шаг его люди.

И Виктория поняла, что, обвинив его в чрезмерной демонстрации эмоций, преступила границы.

Нагнувшись, Данел схватил Викторию за плечи и поставил на ноги. Взглянув на нее пожелтевшими от гнева карими глазами, он встряхнул ее и заорал, глядя ей в лицо:

– С твоей помощью я получу то, что хочу! Ты будешь наживкой, которая заставит Сейбера прибежать ко мне. Он будет драться за тебя – и умрет!

Она поежилась от его вонючего дыхания и враждебного тона. Возможно, она неправильно оценила Данела. Может, он и впрямь был такой злодей, как она опасалась?

Он подтолкнул ее к большой бархатной палатке:

– К тому времени как Сейбер появится здесь, я успею поиметь тебя всеми мыслимыми способами, и он, умирая, будет знать, что ты носишь в своей утробе моего ребенка!

Виктория отпрянула от Данела и попыталась вырваться из его рук, а он крепко прижал ее к себе и хохотал.

Он толкнул Викторию в палатку и вошел следом.

Услышав звук взводимого курка, Данел замер на месте, широко открыв рот, словно в комедии, которая Викторию отнюдь не забавляла.

– Убирайся вон, – сказала она, для верности держа тяжелый пистолет обеими руками.

– Где ты это взяла? – спросил Данел, оглядывая свой пояс. Когда он понял, на его лице появилось выражение ужаса. – Ты украла мой пистолет! – Он ощупал себя. – Ты украла оба моих пистолета!

– Да! И это было довольно легко сделать! Неужели ты думал, что я позволю тебе надругаться надо мной? – Она была в таком же гневе, в каком чуть раньше был он.

– Тебе это понравится! Всем моим женщинам это нравится! – Кажется, он был искренне оскорблен.

– Вон отсюда! – повторила Виктория.

– Не будь дурой, женщина. Ты даже не умеешь пользоваться пистолетом, – сказал Данел. Он был в этом уверен.

Он ошибался. Она подняла пистолет и прицелилась.

За какую-то долю секунды до того, как она выстрелила, он упал на землю.

Виктория нажала на спусковой крючок. Раздался громкий выстрел.

Бархатная стенка палатки позади того места, где только что стоял Данел, качнулась: сквозь нее прошла пуля.

– Ты могла убить меня! – воскликнул Данел.

– Я убью тебя, – сказала Виктория, подбирая с пола второй пистолет, – если ты не уберешься отсюда и не оставишь меня в покое.

Данел выскочил из палатки, проскользнув сквозь откидной полог, словно хорек сквозь гнилое бревно. Виктория услышала голоса окруживших его людей и забеспокоилась, что они ворвутся в палатку. Но ничего подобного не произошло, и вскоре шум голосов утих.

Когда Виктория пробыла в вонючей полутемной палатке более часа, кто-то приподнял бархатный полог палатки и поставил на землю заново наполненную едой миску с рагу. За этим последовал рог горького эля. Женская рука помахала ей и исчезла.

Виктория устало улыбнулась. Она узнала руку Селесты.

Виктория села, придвинула к себе миску и принялась есть. Взглянув на кровать, она мысленно прикинула, сколько времени не чистились эти меховые одеяла, и содрогнулась. Она прислонилась к стенке палатки и стала ждать, когда придет Сейбер и спасет ее.

В том, что он ее спасет, она не сомневалась.

Как-никак он был подлинным королем Морикадии и драконом неимоверной мощи.

Глава 35

Утром Виктория вышла из палатки Данела, чувствуя себя грязной и усталой. Она почти не спала и совсем не выпускала пистолет из рук.

Лучи солнца заглядывали в прогалину поверх верхушек деревьев. Погода была безветренной, воздух был чист, в нем чувствовался запах дымка. Люди Данела сидели перед палатками, пили из оловянных кружек или рогов и посматривали на Викторию с любопытством, но без враждебности.

Данел, стоя перед центральным костром, почесывал живот и омерзительно ухмылялся.

– А-а! Вот и королева поднялась. Поприветствуем же королеву!

Виктория расслабилась. Ее догадка была верна: он не был человеком, способным все время гневаться, и этим утром он был самим собою – обычным добродушным толстяком.

– Замолчи, Данел, – сказала Селеста, указав в сторону леса. – Ваше величество, туалет находится вот в том направлении. Там же есть ручеек, где можно помыться. Когда вернетесь, возьмите каши из горшка.

Кивнув в знак благодарности, Виктория повернула в сторону леса. Данел крикнул ей вслед:

– Эй! Верни мои пистолеты!

По лагерю прокатился смех.

Данел сердито огляделся вокруг.

Смех поутих, но многие улыбались и подмигивали Виктории. Очевидно, то, что она умудрилась утащить у Данела пистолеты, пока он запугивал ее, заслужило их уважение.

– Пистолеты в палатке, – сказала она. Больше не было необходимости хранить их у себя. Все равно от них мало пользы, если нет пороху и они не стреляют. Подумав об этом, она направилась в лес.

Совершая утренние омовения, она обдумывала убедительные доводы, которые заставили бы Данела сотрудничать с Раулем. Эти мужчины были нужны друг другу, и ссориться друг с другом было преступно с их стороны. Вместе они могли бы гарантировать успех революции, потому что оба были готовы отдать все ради победы.

Но когда она возвратилась в лагерь, Данел с ухмылкой на физиономии стоял, глядя в другой конец лагеря, причем ухмылка его не была ни добродушной, ни сердитой. Она была победоносной. Он махнул рукой:

– Взгляни-ка, королева. Твой любовник явился, чтобы отомстить за тебя.

Виктория увидела Рауля в той же одежде, которую он надел вчера для поездки в Тонагру. Он уже снял с себя сюртук, галстук и воротничок. На боку были прицеплены ножны, в руке он сжимал длинную шпагу – хорошо отточенное, смертоносное оружие.

Лицо его было невозмутимым, выражение зеленых глаз – устрашающим.

Люди Данела расступились, освободив ему путь.

В тяжелой тишине Рауль пересек лагерь.

– Верни ее назад, – произнес он, остановившись в трех шагах от Данела и направив острие меча на его горло. – Верни сию же минуту.

– Не думаю, что в этом есть необходимость, – сказала Виктория.

Мужчины, кажется, даже не слышали ее.

– Ты хочешь ее получить? – усмехнулся Данел, показав все свои полусгнившие зубы. – После того как она провела ночь в моей палатке?

Виктории захотелось ударить Данела по его отвратительной самодовольной физиономии.

– Я тебя вызываю, – коротко произнес Рауль.

– Вызов принят, – ответил Данел.

Мужчины и женщины Данела, как будто исполняя фигуру контраданса, двинулись вокруг поляны.

Мобилизовав всю свою способность убеждать, Виктория сказала:

– Не лучше ли было бы нам обсудить ситуацию, как взрослым людям…

Рауль сунул шпагу в ножны и, отстегнув их, положил на землю перед огнем.

– Отлично, – с облегчением сказала Виктория. – А теперь давайте-ка сядем.

И Рауль, и Данел вытащили из-за поясов острые кинжалы.

К ним сразу же подбежали трое людей Данела. Один из них принял кинжалы и осмотрел их. Другой начертил на земле перед бивачным костром круг. Третий привязал один конец длинного куска белой ткани к запястью Данела, а другой – к запястью Рауля, так что между мужчинами остался отрезок ткани длиной в два фута.

Виктория не понимала, что они делают, но инстинктивно чувствовала, что это грозит бедой.

– Послушайте, джентльмены, мне кажется, что это плохая затея…

Но Викторию никто не слушал.

– Ты мой гость, – сказал Данел, сделав широкий жест свободной рукой. – Так что выбор за тобой. Ты первый выбираешь кинжал.

Рауль кивнул, указал на левую руку мужчины и взял кинжал, который ему протянули.

– Тебе достался мой, – сказал Данел, принимая другой кинжал. – Отличный клинок.

Рауль подбросил его в воздух. Сталь блеснула, когда клинок переворачивался. Но Рауль ловко поймал его за рукоятку.

– Значит, ты будешь счастлив, если я вырежу твое сердце.

Данел рассмеялся. Если он и боялся, то не показал этого.

– Было бы лучше, если бы мы обсудили условия перемирия, – сказала Виктория.

Она могла бы с тем же успехом разговаривать сама с собой.

Каждый из трех людей Данела проверил прочность узлов, связывавших Данела и Рауля.

Селеста и еще одна женщина взяли Викторию под руки и отвели ближе к тому месту, где обычно сидел Данел. Потом они ушли, оставив ее стоять одну, словно приз, который будет вручен победителю.

В лагере слышался возбужденный рокот голосов. Одни мужчины сажали детей на плечи, другие толкались, стараясь занять места, с которых лучше видно.

Виктории все это совсем не нравилось.

– Уверяю вас, что это не лучший способ урегулировать спор, – сказала она. Однако никто ее не слушал.

Дуэль началась и больше напоминала схватку дикарей: Рауль нанес противнику серию ударов с такой скоростью, что Виктория даже не заметила их; Данелу же удалось отскочить и парировать удары. Но когда обмен ударами был закончен, оба противника были окровавлены – Рауль был ранен в шею, а Данел в предплечье.

Виктория в ужасе охнула.

Больше никто не проронил ни звука. Было слышно только тяжелое дыхание мужчин.

Отрезок ткани провис между ними. Данел схватил его и, выставив кинжал, очень близко подтянул к себе Рауля. Кинжал Рауля с металлическим звуком ударился о его кинжал. Они оторвались друг от друга.

Теперь у каждого из них были раны на груди. Очевидно, раны были неглубокие, потому что ни тот, ни другой не обращали на них внимания.

Но тут Данел издевательски сказал:

– Значит, ты не все забыл, пока жил легкой жизнью в Англии? Помнишь немного, чему тебя учили с малых лет?

На загорелом лице Рауля сверкнула белозубая улыбка.

– Я помню, что всегда был проворнее тебя.

И только теперь, услышав их насмешливые замечания, Виктория поняла, что противники получают удовольствие от происходящего.

Да, они были совершенно серьезны. И это, несомненно, был поединок не на жизнь, а на смерть. Но они получали от этого удовольствие.

За всю свою жизнь она не раз замечала, что мужчины – глупые создания. А эти двое были особенно глупы.

Она не знала, каким образом эти люди умудрились достичь столь высокого положения, и не понимала, как могли женщины допустить такое.

Она огляделась вокруг.

Взоры каждого из присутствующих были прикованы к дерущимся.

Кинжалы со звоном ритмично ударялись друг о друга. Соперники отскакивали и вновь сходились. Кровь сочилась из резаных ран на груди, руках и лицах.

Двигаясь очень осторожно, Виктория подняла шпагу Рауля. Она вытащила ее из ножен и, прежде чем кто-либо успел остановить ее, вошла в круг и подошла к сражающимся мужчинам.

Они были так поглощены друг другом, стоя в боевой позиции, что ни тот, ни другой не заметили, как она подошла, и увидели ее только тогда, когда она встала между ними.

И тут оба замерли и уставились на нее.

Она приложила кончик шпаги к горлу Данела и потребовала:

– Скажи ему правду о прошлой ночи.

Коварство в выражении глаз Данела сменилось расчетливостью.

– Я с радостью убью тебя, – сказала она. – И ты это знаешь. Я доказала это прошлой ночью. А теперь… скажи ему правду.

Данел с помощью кинжала отвел острие шпаги от своего горла, выпрямился и произнес:

– Она провела ночь в моей палатке одна.

– Скажи ему почему, – потребовала Виктория.

– Женщина! Тебе следует помалкивать, – велел Рауль зловещим тоном.

Не обратив на него никакого внимания, Виктория повторила, глядя прямо в глаза Данелу:

– Скажи… ему… почему.

– Она украла мой пистолет, – признался Данел.

– Она украла твой пистолет? – Рауль перестал изображать неотесанного мужлана, выпрямился и удивленно взглянул на Викторию.

– И выстрелила в меня. Если бы я не отскочил вовремя, она прострелила бы мне сердце. – Судя по всему, Данел был искренне обижен.

– Но пистолет делает только один выстрел, – сказал Рауль, покачав головой. – Если она сделала этот выстрел, то почему?..

Данел сердито взглянул на него.

– Потому что она украла оба моих пистолета! – воскликнул Данел. Рауль прикрыл рукой рот, стараясь скрыть улыбку. – Она знала, как пользоваться этими пистолетами, – возмущенно добавил Данел. – А еще англичанка! Это же неслыханное дело!

– Я действительно знаю, как пользоваться пистолетами, – призналась Виктория. – Гораздо лучше, чем умею пользоваться этой шпагой. Поэтому предлагаю вам обоим держаться по возможности дальше друг от друга. А теперь натяните туго этот отрезок ткани, и я его… – Она подняла над головой шпагу и разрубила пополам отрезок ткани.

– Теперь, – спокойно сказала она, – прекратите танцевать, пытаясь убить друг друга.

Глава 36

Все население лагеря застыло с разинутыми от потрясения ртами. Замерли без движения Рауль и Данел, уставясь на влажные куски ткани, свисавшие с их запястий.

Направив острие шпаги в землю и уперев в бедро руку, Виктория ждала.

– Женщина, разве ты не знаешь, что не следует вмешиваться в дела мужчин? – взревел Рауль.

– Да, женщина! Не твое дело… – сказал Данел, фыркнув, потом он сделал серьезное лицо и продолжил: – учить нас искусству боя.

Рауль хохотнул.

Данел снова фыркнул. Оба кузена давились от смеха.

Окружающие люди подталкивали друг друга и усмехались.

Рауль и Данел разразились грубым хохотом. Потом они бросились друг к другу, хлопая один другого по спине и хохоча до слез.

Виктория с отвращением наблюдала за ними, качала головой и надеялась, что они не прирежут друг друга по чистой случайности своими кинжалами, которые все еще сжимали в руках.

Говоря фальцетом с якобы британским акцентом, Данел изобразил Викторию:

– «Прекратите танцевать, пытаясь убить друг друга!» – Он согнулся пополам от смеха и, наконец овладев собой, спросил: – Как ты ее терпишь?

Рауль бросил на Викторию озорной взгляд и сказал:

– Это похоже на приручение норовистой лошади. Сначала она пытается сбросить седока и сопротивляется, но я остаюсь в седле и доказываю, что я хозяин. Потом скачка понемногу приходит в норму, и я чувствую себя так, словно оседлал ветер.

Она пристально смотрела на него, удивляясь тому, что он может говорить нечто столь оскорбительное и превращать это в соблазн.

– Эй! – воскликнул Данел, хлопнув Рауля по плечу. – Ты сумасшедший. Лично я предпочитаю доброго выносливого горного пони. – Вложив в ножны кинжал, он задал Раулю какой-то вопрос по-морикадийски.

Виктории показалось, что он сказал: «Ты хочешь сделать… что-то?» – но она не смогла как следует понять последнее слово.

Толпа подалась вперед, чтобы расслышать ответ.

Улыбнувшись с хитрецой, Рауль кивнул, давая положительный ответ.

И снова все уставились на Викторию.

Некоторые улыбались. Кто-то качал головой. Были и такие, кто смотрел на нее с настороженностью.

Никогда еще Виктория так сильно не ругала себя за то, что не знает чужого языка.

– Считай, что это твои похороны, – заявил Данел, хлопнув Рауля по плечу. – Пойдем, кузен, переломим с тобой хлеб, будь моим гостем.

И они тут же заключили перемирие.

Виктория вздохнула с облегчением.

Она добилась своего. Рауль и Данел не убили друг друга. Откровенно говоря, они и не хотели этого делать. Но если бы она не вмешалась, мужская гордость принесла бы несчастье им обоим и всей Морикадии.

Люди Данела вернулись к прерванным делам: еде, стирке, уходу за детьми.

Рауль подошел к Виктории и протянул руки, собираясь забрать шпагу.

– Ты позволишь?

Виктория подала ему шпагу рукояткой вперед.

– Что это за кузены, которые хотят убить друг друга?

– Кузены, которые борются за право сидеть на одном и том же троне, – сказал Данел. Он тяжелой походкой подошел к своему заменявшему трон пеньку, стащил с него ковер на землю и, пинками отправив на него подушки, взревел: – Эй! Мы проголодались!

– У тебя… нет, у вас обоих кровоточат раны. – Виктория удалила остатки ткани с запястья Рауля и использовала их, чтобы промокнуть кровоточащие раны на его лице, груди и предплечьях.

– Нам нужно вина! – крикнул Данел.

– Разбавьте водой их вино, – сказала Виктория Селесте. – Они потеряли столько крови, что не пройдет и часа, как оба опьянеют.

Данел взглянул в лицо Виктории.

– Вина!

Селеста налила вина в две кружки и, долив их до краев водой, сказала:

– Вот ваше вино!

– Проклятые женщины, – сказал Данел и, взяв свою кружку, выпил до дна.

Рауль поднял свою кружку, взглянув на Данела.

– Полностью с тобой согласен. Меня бы здесь не было, если бы кое-кто не решил сбежать.

– Я не убегала, я пошла прогуляться. Но и прогуляться я не пошла бы, если бы ты не… – Виктория замолчала.

Данел наклонился к ней и с живым интересом спросил:

– Не сделал – чего?

– А это, кроме нас, никого не касается, – сказала Виктория, глядя Данелу в лицо.

– Гм-м, – произнес тот, протягивая пустую кружку, и на этот раз не сказал ничего, когда Селеста разбавляла вино водой.

Ни одна из ран Рауля не вызывала серьезных опасений, и все они постепенно подсыхали. Только самую глубокую рану на груди требовалось зашить, но пока что Виктория протянула ему кусочек ткани и сказала:

– Прижми это к ране.

Он сделал, как она велела.

– Данел, вопрос о том, кому сидеть на троне, не подлежит обсуждению. Я являюсь признанным наследником.

Виктория, повернувшись к Данелу, ожидала, что он скажет.

– Зато я оставался здесь, продолжая бороться, пока ты жил в безопасности в Англии, в доме своего папочки.

Судя по всему, Данел, как и Рауль, получил лишь поверхностные порезы в разных местах. Но тут она увидела его локоть. Рауль срезал с него кожу, обнажив сустав. Она жестом показала Селесте, что потребуется это зашить. Селеста кивнула и, нырнув в палатку, вернулась с иголкой и ниткой.

Данел, не обращая на женщин никакого внимания, кричал:

– Не можешь ты явиться сюда весь из себя такой красивый, щеголеватый, словно гавот танцуешь, и прибрать к рукам королевство потому лишь, что твоя мать была старше моей матери.

Виктория не могла сдержать усмешку.

– Видишь? – Он ткнул толстым пальцем в сторону Виктории. – Даже твоя любовница согласна со мною.

– Я не сказала, что согласна с вами, – произнесла она, прокалывая иголкой его кожу.

Он побагровел и со своей круглой физиономией и толстыми щеками стал похож на плод граната.

Правда, плоды граната не ругаются последними словами.

Она ждала, пока он перечислил все мыслимые морикадийские оскорбления, из которых она поняла если не все, то основное, потом снова проколола его кожу.

– Не понимаю, зачем вы оба вообще затеяли это обсуждение.

– Потому что этот придурок хочет оттолкнуть меня в сторону! – Данел презрительно фыркнул и тут же охнул, когда она сделала еще один стежок.

– Ваши раны кровоточат еще сильнее, потому что вы кричите, – сказала она. – Прекратите сию же минуту, потому что я не вижу, что делаю, и могу пришить ваше запястье к колену.

Он сказал подчеркнуто громким шепотом:

– Скажите, как бы вы решили эту проблему, о мудрый Соломон?

– Вы не можете быть королем, – заявила она.

– Ты его любовница! – воскликнул Данел, плюнув на землю в знак презрения к ее мнению.

Указав на его плевок, Виктория сказала:

– А вот и причина, по которой вы не можете быть королем. – Она едва сдерживала отвращение. – Взгляните на себя. Вы грязный. От вас воняет. У вас осталась половина зубов, и эта половина гнилая. Вы необразованны. Вы кое-как говорите на четырех языках, но по-настоящему знаете только один.

Он почесал голову.

Виктория продолжила:

– В ваших волосах полно вшей, и нет никакой возможности избавиться от них, потому что волосы такие сальные и грязные, что их невозможно расчесать ни одним гребнем. Уж лучше вам побриться наголо!

– Ты говоришь, как моя матушка, – сказал Данел.

Это был отнюдь не комплимент.

– Вы ничего не знаете о финансах, – продолжила она, – а ваше понимание дипломатии сводится к тому, чтобы вытащить кинжалы и устроить драку. И если бы вы продолжили драку, вы бы проиграли!

– А вот и нет! – заявил Данел, словно капризный мальчишка.

Виктория не желала, чтобы ее втянули в эту бесполезную перепалку.

– И в то же время я слышала, как мистер Лоренс признал вас одним из лучших стратегов в мире.

– Я не предполагал, что ты ему это скажешь, – резко заявил Рауль.

Она с удовлетворением улыбнулась.

– Ты мог бы сказать, что мой морикадийский язык настолько плох, что я неправильно тебя поняла. Но ты этого не сделал, и теперь Данел знает, что это правда.

Рауль сердито посмотрел на нее.

Данел громко расхохотался:

– Она слишком умна для тебя, кузен!

– Я слишком умна для вас обоих, но это не такое уж большое достижение, чтобы им можно было похвастать, – сказала Виктория и снова повернулась к Данелу. – Не имея никакого образования в области управления, вы будете не королем, а настоящей бедой для страны. Однако если бы вы с мистером Лоренсом объединились, вы смогли бы объединить всю вашу семью и весь народ Морикадии под одним флагом и не провалить свое самое важное дело ради дурацкой мужской гордости. Я посоветовала бы вам обоим помнить, что только совместными усилиями вы сможете победить в грядущей революции.

Молчание так затянулось, что Виктория посмотрела на Данела, желая увидеть его реакцию.

Нахмурив лоб, он сидел, точно жаба на бревне.

Она взглянула на Рауля.

Он наблюдал за ней, полузакрыв глаза, словно пытался узнать о ней правду.

– Сейбер, твоя женщина сильно напоминает мне мою мать. Именно поэтому я никогда не навещаю старую греховодницу.

– Твоя матушка напугает кого хочешь, – признался Рауль.

– Она тоскует по твоей матери, – заявил Данел, стукнув кулаком по плечу Рауля. – Я так и не выразил соболезнования по поводу смерти твоей матери. Ты уехал, когда она умирала, а когда ты вернулся, я забыл о правилах приличия. Она была великой женщиной, и нам ее не хватает.

– Мне тоже, – сказал Рауль, печаль которого казалась буквально осязаемой. – Я готов был сделать что угодно, чтобы находиться рядом с ней.

– Ты предпочел бы быть здесь, оставив свою легкую жизнь в Англии? – расхохотался Данел.

Рауль ответил не сразу.

Он не отвечал так долго, что Виктория поняла, что он не намерен отвечать, потому что гордость не позволит ему объяснять свое поведение. Но она знала правду, поэтому сказала:

– Я была подругой единокровной сестры мистера Лоренса Белл, которая рассказала мне, что их отец так жестоко избил мистера Лоренса, когда умер его дедушка, что все опасались за его жизнь.

– Виктория, – сказал Рауль предупреждающим тоном.

– У него было сломано предплечье, а синяки не проходили в течение нескольких месяцев. У него были сломаны ребра, и это всех особенно напугало, потому что он не мог дышать. Они думали, что он умрет. Им казалось, что он хочет умереть. Однако, пролежав месяц в постели, он поправился, хотя, как сказала Белл, никогда уже не был таким, как прежде.

Данел почесал грязную, заросшую щетиной щеку.

– Значит, его отец был настоящим негодяем.

– Да, но он отдал предпочтение сыну перед остальными детьми, – сказала Виктория, закончив зашивать рану на локте Данела. – Вот и все. Будьте осторожнее, когда двигаете рукой. Если разорвете шов, от вас не будет пользы ни как от короля, ни как от командующего.

Данел почесал голову, но сразу торопливо опустил руку.

– Если я займу пост командующего армией, мне придется ехать впереди армии на параде победы.

– А я буду принимать парад, – сказал Рауль.

Виктория отвернулась, чтобы спрятать улыбку.

Семь часов спустя она уже не улыбалась. Ее качало от усталости.

Рауль и Данел разговаривали, то бишь вели переговоры об условиях, при которых они будут работать вместе. Как только это было урегулировано, они принялись обсуждать, как будет происходить революция.

Данел всю свою жизнь прожил в этой местности, воевал в этих горах, отлично знал, каким образом лучше всего покончить с де Гиньярами и захватить столицу. Рауль знал классическую стратегию ведения боя и понимал, как следует приспосабливаться к обстоятельствам в каждом отдельном случае.

Рисуя пальцем на земле, мужчины обсудили стратегию, предложенную принцем Сейбером, решили, что Жан-Пьер заслуживает уважения как противник, и договорились о том, каким образом следует организовать снабжение.

Они поспорили относительно дня первой атаки. Рауль считал, что нужно начинать в следующее новолуние. Данел настаивал на том, чтобы выступить не позднее чем через неделю.

– Нам пока везло, но долго ли это будет продолжаться? Вот поймают одного из наших людей, подвергнут пыткам, и он проболтается обо всем.

– Мы должны научить объединившиеся войска слаженной работе, – сказал Рауль.

– Я могу сделать это за неделю. Хочешь, чтобы я этим занялся? Положись на меня.

Они еще немного поспорили, потом поели еще бобов, свежей оленины, хлеба с сыром и выпили два галлона вина, разбавленного водой.

Теперь они все еще продолжали разговаривать.

Виктория, сидя рядом с Раулем, смотрела в огонь и пыталась подавить чувство удовлетворения. Она это сделала! Кузены были врагами, а она помогла им стать союзниками. Она даже если не обеспечила, то сделала более вероятной победу Рауля.

– Виктория, – услышала она теплый голос Рауля и повернулась к нему. – Виктория, ты клюешь носом.

– Прошлой ночью я мало спала, – пробормотала она.

– Приляг ко мне на колени, – сказал Рауль.

Она положила голову к нему на колени, и он укрыл ее одеялом. И когда он пригладил ее волосы, упавшие на шею, Виктория наконец расслабилась.