Текст книги "Милая пленница"

Хоук, видя затруднительность ее положения, нагло улыбнулся. Его длинные пальцы медленно скользнули по ленте, поднимаясь к груди. И глаза его смотрели твердо и уверенно, когда он почувствовал, как от его прикосновения напрягся ее сосок…

У Александры сжалось горло, ей не хватало дыхания… ее чудесные глаза блестели от готовых пролиться слез.

– Прекратите, Хоук, прошу вас! – с трудом произнесла она.

– Скажи, почему ты не хочешь выйти за меня замуж? – хриплым голосом потребовал он, безжалостно терзая ее затвердевший сосок.

Александра не ответила. Что-то темное, мрачное промелькнуло в ее полных боли сине-зеленых глазах, и она начала вырываться яростно, как дикая кошка.

«Что это, – гадал Хоук, недоуменно хмурясь, – чувство вины? Но чего ей стыдиться?»

– Черт побери, только не говори, что ты уже замужем! – прорычал он.

– Нет! – огрызнулась Александра. – И никогда не выйду замуж! Я не стану рабыней мужчины!

– Похоже, я потерял Изабель только для того, чтобы найти ее снова – в тебе!

У двери послышался какой-то шум.

– Отец? – Это был голос Робби, сонный и неуверенный. – Я слышал что-то… – Мальчик остановился на пороге, потирая заспанные глаза. – Что ты делаешь с мисс Мэйфилд? Почему она плачет?

Хоук проглотил готовое сорваться проклятие и быстро отцепил ленту от своих брюк, мгновенно отпустив Александру.

– Для мальчика, которому давным-давно положено спать в своей постели, ты задаешь слишком много вопросов! – Хоук быстро пересек комнату, подхватил сына на руки и из-за плеча сына бросил на Александру яростный взгляд.

– Если тебе так хочется знать, мы с мисс Мэйфилд говорили об исполнении обещаний, о том, как важно держать данное слово. – Потемневшие глаза Хоука предостерегающе глянули на Александру. – Если ты что-то пообещал, ты должен это сделать, нравится тебе это или нет. Всегда помни об этом, Робби. Я уверен, и мисс Мэйфилд этого не забудет.

И, еще раз окинув девушку ледяным взглядом, грозящим возмездием, он вышел из гостиной, унося сына.

– Черта с два! – прошипела Александра, спотыкаясь о забытую на полу книгу. И через мгновение томик с громким стуком врезался в дверь, закрывшуюся за Хоуком.

Глава 28

Утром следующего дня, чуть свет, Хоук отослал торопливо нацарапанную записку мадам Грез, знаменитой лондонской портнихе. Он улыбнулся, представив удивление и любопытство, которые должно было вызвать его приглашение. Мадам Грез высоко поднялась под протекцией герцога, одолев множество нелегких ступеней, и Хоуксворт, большой знаток и ценитель женской красоты и нарядов, был для нее желанным заказчиком – и весьма щедрым.

Но мадам Грез не сумела бы стать модной портнихой, не имеющей себе равных, будь у нее за душой лишь помощь герцога и ничего больше. Нет, мадам Грез – или мисс Грэй, как ее звали, когда Хоук нашел ее в маленьком прибрежном городке возле Брайтона и увез в Лондон, – была по-настоящему талантлива.

И никаких признаков вульгарного любопытства нельзя было обнаружить в ее ответе, присланном на Бедфорд-сквер менее чем через час: «Мадам Грез будет счастлива встретиться с герцогом Хоуксвортом в одиннадцать часов».

«Да, мисс Грэй многому научилась», – подумал Хоук, пробежав записку глазами. И на его губах проскользнула улыбка.

Ровно в одиннадцать Хедли проводил в роскошную дневную гостиную маленькую стройную женщину с гладкой кожей и черными как смоль волосами. Александра неохотно спустилась вниз, чтобы встретиться с портнихой.

Мадам Грез в скромном платье из серого кашемира с брошью у ворота выглядела совсем не так, как ожидала Александра.

– Так вы и есть моя клиентка, oui? – улыбаясь, спросила маленькая женщина. В ее речи слышался легкий французский акцент. – Но вы так похожи на… – Она смущенно умолкла и порозовела.

«Опять эта чертова Изабель», – подумала Александра, а потом вдруг вспомнила, что Изабель умерла, и чуть заметно содрогнулась.

– Я Александра Мэйфилд… э-э… родственница герцогини Хоуксворт. – При этом Александра подумала, что ей бы следовало научиться врать как следует. – Герцог весьма высоко ценит ваше искусство, – добавила она, приглашая портниху сесть у окна.

– Месье герцог очень добр. Для меня будет большой честью шить наряды для такой прекрасной женщины, как вы. – Маленькая головка портнихи по-птичьи склонилась набок, и мастерица внимательно оглядела Александру с головы до ног. – У вас очень яркая внешность, так что мы должны отказаться от пастельных тонов, принятых для дебютанток. Ваши огненные волосы требуют красок сочных и дерзких – для вечерних туалетов это может быть цвет ляпис-лазури или, например, изумрудно-зеленый.

– Боюсь, тут какое-то недоразумение, – встревожилась Александра. – Мне вообще-то не нужны туалеты, о которых вы говорите. Я…

Дверь гостиной распахнулась, и на пороге появился герцог Хоуксворт. Он благодушно оглядел сидевших рядышком женщин.

– О, мисс Мэйфилд, мадам Грез, – боюсь, я опоздал. Битва при Гастингсе заняла куда больше времени, чем я предполагал. Но я вижу, вы уже познакомились.

Хоук подошел к холодному камину, прислонился плечом к золоченой полке и оперся ногой о решетку. Он заметил раздражение Александры, и его глаза насмешливо блеснули.

– Вы понимаете, мадам, ничего слишком эффектного, вызывающего. Мисс Мэйфилд не хочет привлекать к себе лишнего внимания. Несколько платьев для улицы, костюм для верховой езды, два-три вечерних туалета – ну, я думаю, для начала этого достаточно.

Глаза маленькой женщины удивленно расширились, но она мгновенно совладала с собой.

– Mais oui, мсье герцог, – как говорится, соответственно обстоятельствам, но не выходя за рамки, так? Однако при внешности мадемуазель она, я думаю, будет иметь успех в любом наряде. Я понимаю, все должно быть comme il faut.

– Совершенно верно, – согласился герцог. – При ее волосах и цвете кожи о пастельных тонах не может быть речи, само собой. Богатые краски – это то, что нужно. Лазурь, нефрит… Даже красновато-коричневый, я думаю. Вы принесли образцы?

Чтоб им обоим! Они говорили о ней так, словно она была безмозглой куклой! Александра кипела гневом, а мадам Грез, кивнув герцогу, вышла на секунду, чтобы позвать двух своих помощниц. Они появились, нагруженные тканями, куклами, одетыми в образцы платьев, с различными отделками… И вскоре вокруг Александры все сверкало и переливалось разными оттенками атласа, бархата и тафты.

Александра обнаружила, что герцог Хоуксворт отлично разбирается в тайнах дамских туалетов. Он с искренним интересом вникал в каждую деталь будущих туалетов Александры, вплоть до белья.

Пока Александра молча сидела в стороне, кипя бешенством, герцог и портниха оживленно обсуждали цвета и качество тканей. Но Александра держалась крайне отчужденно даже тогда, когда мадам Грез накидывала на ее плечи шелка.

– Ничего красного, мне кажется, – холодно заметил герцог.

Портниха бросила на него быстрый внимательный взгляд и тут же убрала в короб темно-алый бархат.

– Да, вы правы… это не подойдет. Но темный нефрит, пожалуй, годится – цвет богатый и теплый, и в нем есть некая нежность…

Серые глаза Хоука остро глянули из-под лениво прикрытых век.

– Отлично. Для начала подготовьте три костюма для прогулок и два вечерних платья. Нам они понадобятся через два дня.

Портниха изумленно разинула рот.

– C'est une plaisanterie, non? – Герцог промолчал, и женщина твердо сжала губы. – Bien. Это будет трудно, однако… – Мадам Грез повернулась к Александре. – Если мадемуазель не против, мы могли бы, чтобы сэкономить время, сделать нечто вроде примерки прямо сейчас. Иначе просто невозможно будет закончить все в срок.

Две пары глаз смотрели на Александру, а она по-прежнему ощущала себя куклой, которую вертели руки помощниц портнихи.

– Против? – ледяным тоном произнесла она. – А почему? Кто я такая, чтобы отказывать двум таким специалистам? – Вздернув подбородок, с пылающими щеками она вышла из гостиной, старательно избегая взгляда Хоука.

Уже на следующий день мадам Грез явилась с двумя костюмами для улицы и вечерним платьем. Мрачная Александра молча выполняла все просьбы маленькой портнихи, заявившей в конце концов, что все сидит безупречно. И Александра, оглядев себя в большом зеркале, поневоле вынуждена была признать, что шерстяное платье бутылочно-зеленого цвета великолепно. Оно мягко облегало тело, подчеркивало красоту волос и кожи; оно было отделано лентами рубинового и изумрудно-зеленого цветов.

Александра подумала, что эти ленты, украшающие платье по рукавам, подолу и талии, слишком эффектны для девушки, подыскивающей место гувернантки, но портниха убедила ее, что в платье ничего нельзя изменить.

– Mais non! – в крайнем волнении воскликнула она. – Тут все соответствует одно другому! Без лент платье станет… о, конечно… скучным, неэлегантным.

Видя искреннее огорчение портнихи, Александра невольно рассмеялась.

– Хорошо, мадам, я согласна. Не думаю, что мне следует спорить с вами на подобные темы.

Маленькая женщина умолкла на несколько секунд. Она рассматривала Йоркские лайковые перчатки рыжевато-коричневого цвета и черные полуботинки, дополнявшие наряд. Когда она наконец посмотрела на Александру, выражение ее лица было чрезвычайно серьезным.

– Я просто доверяю своим глазам, мадемуазель. Вы не должны думать, что с моей стороны это лесть.

Александра, тронутая ее искренностью, внезапно обняла женщину за талию.

– Честно говоря, я, наверное, кажусь ужасно неблагодарной, а вы так добры! Извините меня, мадам!

– О, что вы! – Портниха с философским видом пожала плечами. – Что тут извинять? Это вы должны меня простить, если я вас чем-то обидела. – Она взяла широкий плащ из темно-зеленой шерстяной ткани и набросила его на плечи Александры, а потом отступила назад, изучая общую картину. – Regardez! Такие плащи – последний крик моды. Надеюсь, вы не сомневаетесь в этом?

Александра, глядя на себя в зеркало, вынуждена была признать, что портниха добилась ошеломляющего эффекта. Платье выглядело богатым, но не слишком броским, и оно изумительно подходило к ярким волосам и нежной коже Александры. И в этот момент девушка поняла, почему туалеты мадам Грез стоят таких безумных денег.

Александре пришлось надеть новый наряд куда скорее, чем она предполагала. Хоук, видя, что силы Робби полностью восстановились и мальчик рвется на подвиги, объявил, что сегодня их ждет сюрприз.

– Какой сюрприз, отец? Мы полетим на воздушном шаре?

– Если я скажу тебе заранее, юный нахал, это уже не будет сюрпризом, – ответил герцог, ероша темные волосы мальчика. – Ты должен сегодня вести себя очень хорошо, и если ты как следует отдохнешь днем, то попозже мы кое-куда отправимся. Вместе с мисс Мэйфилд.

Александра, сидевшая в кресле-качалке в другом конце комнаты Робби и поглаживавшая задремавшего на ее коленях Раджу, насторожилась, заметив насмешливую улыбку Хоука. И заставила себя удержаться от вопроса, готового сорваться с ее губ. Нет, она не доставит Хоуку такого удовольствия, решила Александра. Он может приказывать, но он не дождется того, чтобы она проявила любопытство.

Как ни приставал Робби к отцу, тот оставался непреклонен, и мальчику так и не удалось выяснить, в чем заключается сюрприз. Вскоре после ленча Хоук потеплее укутал сына и отправил на улицу. У парадной двери уже ожидал улыбающийся Джефферс, возле которого болтался Пенни.

– О, Джефферс, ты как всегда точен, – сказал герцог, выходя из дома.

– Само собой, ваша светлость. Думаю, мы быстро доберемся.

Кивнув, Хоуксворт усадил сына в закрытую карету, закутал его ноги, а потом повернулся к Александре, чтобы помочь ей. На мгновение его жесткий взгляд задержался на новом туалете.

– Я просто обязан выразить свое восхищение мадам Грез.

– Ах, вы меня смущаете, ваша светлость! – язвительно откликнулась Александра.

– Ну, чтобы смутить вас, мисс Мэйфилд, недостаточно пары пустых фраз. – Неожиданно Хоук обхватил ее за талию и, подсаживая в карету, на мгновение прижал к себе. А когда он отпустил Александру, она и в самом деле была отчаянно смущена, потому что ощутила его желание и свой отклик на него…

Они ехали почти два часа. Робби, прижавшись к оконному стеклу, забрасывал отца вопросами. Герцог благодушно отвечал, и Александра с искренним интересом слушала его объяснения относительно тех мест, которые они проезжали.

– Ну, похоже, мы почти добрались, – сказал Хоук, когда карета, миновав заставу, повернула на извилистую дорогу, вьющуюся между зелеными изгородями, вдоль которых цвела яркая голубая пролеска. Близились сумерки, и Александра, всматриваясь в сгущающиеся тени, сгорала от любопытства, ожидая обещанного Хоуком сюрприза.

Но не одна лишь их карета направлялась в ту же сторону по узкой дороге. Когда они поднялись на вершину холма, Александра увидела внизу широкий луг, пестрящий яркими тентами и ларьками. Там же в беспорядке стояло множество запряженных быками телег и фургонов, и повсюду толпились веселые люди.

– Вот здорово, отец! – закричал Робби, блестящими глазами оглядывая представшую перед ними картину. – Ярмарка! Вот это будет весело! Может, мы увидим борцов, и Панча и Джуди, и глотателей огня, и…

– Увидим, если ты на несколько минут сдержишь свое нетерпение, маленький пустомеля.

При этих словах Хоука Робби отвернулся от окна; на его юном личике отразилась неуверенность.

– Извините меня, отец, мисс Мэйфилд, – тоненьким голосом пробормотал он.

Хоук протянул к нему руки и обхватил ладонями лицо сына.

– Это я должен просить извинения. Ты меня простишь? Робби улыбнулся дрожащими губами и кивнул.

– А ты купишь мне деревянную обезьянку, которая взбирается по шесту?

– Ну вот, теперь начинается шантаж, да? – Хоук легонько ущипнул Робби за подбородок. Мальчик вспыхнул, но не отвел глаз. Он слишком хорошо знал своего отца… – Ладно, куплю, бездельник!

Карета, спустившись с холма, медленно пробиралась сквозь плотную толпу веселящихся гуляк. Темнело, и над лугом один за другим вспыхивали подвешенные на высоких шестах фонари. Наконец Хоук постучал стеком в крышу кареты, и они остановились.

– Ну, сын, готов?

– О да, отец!

Герцог взял Робби за руку, неожиданно став серьезным.

– Здесь могут оказаться и не слишком приятные люди, так что ты должен держаться рядом со мной и не отходить далеко.

– Да, отец, – послушно ответил Робби, уносясь мыслями к ожидающим впереди чудесам.

Хоук перевел испытующий взгляд на Александру.

– То же самое относится и к вам, мисс Мэйфилд. Прохладный ветерок коснулся лица и волос Александры, и ее вдруг охватило странное предчувствие. Но она лишь пожала плечами и подняла лежавшего на ее коленях Раджу.

– Если Раджа со мной, чего мне бояться?

Когда Робби и Александра вышли из кареты, Хоук обратился к кучеру.

– Ты знаешь, где нас искать, Джефферс, – загадочно произнес он.

Почти в это самое мгновение двое изрядно подвыпивших мужчин, пошатываясь, приблизились к карете. Робби прижался к отцу. Хоук, не говоря ни слова, обнял его за плечи, бросив предостерегающий взгляд на Александру.

– Не отставай, – резко сказал он.

– Умоляю, сахиб, будьте ко мне снисходительны! – язвительно произнесла она в ответ. И, не обращая внимания на нахмурившегося Хоука, Александра пошла рядом с Робби, чьи округлившиеся глаза смотрели сразу во все стороны.

Сначала они остановились посмотреть на канатоходца; он осторожно шел по туго натянутому канату, и ему аплодировала задравшая головы толпа. А неподалеку в палатке краснолицый, пестро одетый человек приглашал взглянуть на маленькую коричневую обезьянку, одетую в крошечный жилет и бархатные панталончики. Одежда не мешала зверьку ловко прыгать, раскланиваться и важно вышагивать, держа в лапах шляпу, в которую зрители бросали монетки. Раджа заинтересованно чирикнул и потянулся вперед, чтобы как следует рассмотреть обезьяну.

Да, зрелищ вокруг хватало. Тут были фокусники, и маги, и заклинатели змей, и бродячие актеры, представлявшие «Укрощение строптивой». Александра, ошеломленная шумом, разнообразными запахами и плотной толпой, чувствовала себя так, будто очутилась на ожившем полотне голландца Босха.

Потом ее вдруг грубо схватили за руку, и чья-то грязная ладонь зажала ей рот. Тощий рябой тип зашипел ей в ухо:

– Не стоит дрыгаться, мисс! Дайте нам гинею, и мы пойдем своей дорогой, только и всего! – Из-под злобно скривившихся губ рябого выглядывали гнилые зубы. – Вы такая важная леди, и в таком красивом платье – так почему бы вам не поделиться денежками с теми, у кого их мало? – Рябой вцепился в талию Александры, ловко отводя девушку в сторону от толпы, к пустому фургону.

– А ну, отпусти ее! – Голос Хоука прозвучал, как удар хлыста, и грязная лапа тут же убралась с лица Александры. Замерев от страха, девушка увидела, как от удара Хоука напавший на нее тип мгновенно растянулся на земле. – И держись отсюда подальше, скотина, если не хочешь сдохнуть!

Лежа в грязи, рябой потер мгновенно распухшую челюсть и затравленным взглядом впился в широкие плечи Хоука. Потом он с трудом поднялся на ноги и смачно плюнул на землю.

Хоук затейливо выругался вполголоса и сделал было шаг в сторону наглеца, но Александра схватила его за руку.

– Прошу, оставьте его! Мне бы не хотелось испортить Робби настроение. Он так радуется всему!

Хоук, нахмурившись, проводил взглядом рябого, скрывшегося за фургоном.

– Ладно, черт с ним…

Теперь, после этого происшествия, Александра не стала спорить с Хоуком и послушно взяла Робби за руку, с удовольствием ощутив тепло маленьких пальцев.

– Ой, отец, ты только посмотри! Это мистер Панч! Александра посмотрела туда, куда показывал мальчик. Там стояла старая деревенская телега, а перед ней был натянут большой белый экран, сделанный, похоже, из обычной льняной простыни. Сзади на экран падали лучи фонаря, и на белой ткани плясали черные фигурки. Старый морщинистый музыкант, похожий на турка, прислонился к телеге и бесстрастным взглядом изучал зрителей.

– Нет, Робби, это не мистер Панч. Эти фигурки явились из далеких краев, из самого Китая. Их так и называют – «китайские тени».

Пока герцог говорил это, на белом экране верховой воин с длинными фазаньими перьями на шлеме яростно сражался с драконом, а зрители восторженно аплодировали. Зрелище сопровождалось грохотом барабана и звоном литавр.

От масляных фонарей, стоявших за экраном, поднималась в воздух густая копоть. Александра как зачарованная следила за тенями, думая, что никогда не видела ничего столь жизнеподобного. Наконец битва закончилась, и представление завершила какофония странной музыки.

Мигающие фонари отбрасывали гротескные тени на лица толпы. Внезапно земля покачнулась под ногами Александры – у девушки закружилась голова от удушающего запаха копоти, от непонятной грохочущей музыки. Она содрогнулась, ощутив на себе чей-то взгляд. За стоявшим неподалеку фургоном притаился высокий человек, наполовину скрытый тенью… И он смотрел на нее – Александра была уверена в этом!

– Это просто удивительно, правда, отец? – сказал Робби. – А можно нам заглянуть за сцену? Можно? Ну пожалуйста!

Хоук улыбнулся, глядя на взволнованное лицо сына.

– Что ж, пожалуй. Я спрошу этого странного типа, можно ли тебе увидеть то, что спрятано позади.

Александра снова испытала ужасающий приступ головокружения и замерла, не в силах сделать хоть один шаг.

– Что с тобой происходит? – Хоук мрачно уставился на нее. – Похоже, мой сын во многом куда умнее тебя. – Но, поскольку Александра по-прежнему не двигалась с места, он грубо схватил ее за руку. – Ладно. Если ты не желаешь обращать внимание на мои предостережения, ты вернешься в карету.

Александра, пытавшаяся справиться с головокружением, лишь вздрогнула, когда герцог потащил ее в ту сторону, где осталась карета.

– Неужели мы должны уехать так быстро, отец? – спросил побледневший Робби.

– Нет, просто мисс Мэйфилд плохо себя чувствует, и ей лучше посидеть в карете, – резко ответил Хоук, увлекая за собой обоих.

Александра и не сопротивлялась. Ей хотелось одного: не чувствовать запаха копоти, не слышать грубого смеха толпы, не ощущать рядом с собой немытые тела…

Джефферс, внимательно разглядывавший копыто коренника, удивленно поднялся им навстречу. Пенни спрятался за его спиной.

– Мисс Мэйфилд останется с тобой, Джефферс, – повелительно бросил герцог. – Присматривай за ней, да получше. А мы с Робби собираемся заглянуть за сцену театра теней. – Герцог посмотрел на юного помощника кучера. – Хочешь пойти с нами?

Смущенный Пенни оглянулся назад, чтобы выяснить, к кому обращается герцог. Но когда он понял, что хозяин говорит с ним, на его лице расплылась широкая улыбка и он так подпрыгнул на месте, что лошади чуть не рванули в сторону. Пенни тут же бросился к ним, чтобы успокоить, а потом, справившись со своим волнением, серьезно посмотрел на герцога.

– Спасибо, ваша светлость, но лучше уж я тут останусь, помогу мистеру Джефферсу.

– Иди, иди, мошенник, – проворчал старый кучер. – Не заставляй его светлость ждать. Уж как-нибудь я и сам знаю, что мне делать, и обойдусь без тебя!

Пенни в ответ лишь радостно пискнул. Хоук, не обращая больше внимания на Александру, зашагал к театру теней, а мальчики помчались за ним. Александра забралась в карету и утомленно откинулась на сафьяновые подушки. Через несколько минут она почувствовала себя немного лучше, хотя головокружение еще не совсем прошло.

Она услышала слабый шорох у дверцы кареты и повернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как Раджа выскочил наружу и умчался к вершине холма.

Чтоб ему! Куда этот разбойник отправился? Если Хоук вернется раньше, он, пожалуй, не станет дожидаться мангуста, и прикажет отправляться без него.

Вздохнув, Александра поплотнее завернулась в широкий плащ. Если она будет осторожна, то, пожалуй, сможет уйти на поиски Раджи так, что Джефферс этого не заметит. По крайней мере одно было безусловно хорошо: за всю неделю болезни Робби она почти не ходила, и ее лодыжка чувствовала себя отлично.

Джефферс, занятый копытами коренника, совсем не обращал внимания на сидящую в карете Александру. Она выбрала момент, когда кучер, стоя на коленях перед лошадью, наклонился пониже, разглядывая что-то, и выскользнула из кареты.

Света фонарей было недостаточно, чтобы рассмотреть дорогу, и девушка очень осторожно пробиралась между глубокими колеями. По небу неслись облака, и луна лишь изредка выглядывала в бреши между ними, бросая бледные лучи на рощу старых тисов, темнеющую на вершине холма.

– Раджа! – негромко позвала Александра, но ничего не услышала в ответ. Из стоящего неподалеку фургона донесся сильный запах сидра и жареной колбасы. Желудок Александры протестующе сжался.

Она молча шла по высокой траве; над ее головой шептал что-то весенний ветерок. Слева, на краю тисовой рощи, вдруг запел соловей. И что-то в его трелях заставило Александру ускорить шаг. В спешке она не заметила под ногами вылезший на поверхность толстый кривой корень дерева. Вскрикнув от боли, она прижала ладони к лицу.

Последнее, что она увидела, была бросившаяся ей навстречу земля.