Текст книги "Руины в цветах"

Глава 6

Наверное, о таких последствиях Дюк даже не задумывался. Более того, он не мог представить себе причину, по которой оказался в этой ситуации. Казалось, что ее не знали даже органы правопорядка. У Эрика тоже сложилось такое впечатления. Почему? Да потому что он уже третий час сидел на допросе и не получил ни одного намека на обвинение.

– Итак, вы не хотите признаваться? – уже в сотый раз спросил полицейский, расхаживая перед сидящим за столом Эриком. Высокий и худой, тщательно выбритый, с безразличным, абсолютно ничего не выражающим лицом и острым, сверлящим взглядом серых глаз, он был похож скорее на робота, чем на человека. Идеальный дознаватель.

– Я ведь не знаю, что вам наговорила моя мама. Вы хоть подскажите, в чем признаться, – ответил Эрик, стараясь держаться невозмутимо.

Эрик никогда до этого случая даже не думал о совершении какого-либо преступления, поэтому в таком месте, как допросная, он был впервые. Темно-зеленые стены вкупе с плохим освещением и скупой обстановкой создавали впечатление, будто он попал в пыточный застенок Средневековья, изображение которого как-то раз попалось ему в одной из исторических книг.

– Вы меня так спрашиваете, как будто мы в подполье сидим, а не в государственном учреждении. Я, может, и предположил бы, что вы меня пытать начнете, если бы мы третий час один и тот же вопрос не разбирали, – улыбнулся Эрик, глядя на него.

Эти три часа были настоящей пыткой. Полицейский, допрашивающий Эрика, то уходил на долгое время, то возвращался, словно вот-вот принесет тонну компромата, но вопрос продолжал задавать всего один.

– Я понятия не имею, что вы от меня хотите. – Лицо его стало серьезным.

– О чем вы вели беседы с Марией? – Полицейский вдруг перестал мерить шагами комнату и сел напротив.

– О прекрасной погоде и прелестях этого мира, – ухмыльнулся Эрик, отмечая, что перенял эту манеру разговора у Дюка. – Если вы не в курсе, у нее на днях умер сын.

– Он был опасен для общества, – довольно громко крикнул роботоподобный дознаватель, отчего Эрик слегка вздрогнул. – Как и она. Что вам известно? Отвечайте. Иначе вас признают сообщником, содействующим заговорщикам, злоумышляющим против власти, – хмуро произнес он.

– Я действительно ничего не знаю.

– Странно… Ваши друзья рассказали об этом более подробно. И их ждет серьезное наказание. Но ваш отец – великий человек, он очень много сделал для становления нашего общества. Мы готовы пойти вам навстречу и не выдвигать обвинения из уважения к нему. Если вы расскажете все, что знаете, и скажете, во что Мария Волкова вас втянула, то так уж и быть, вас мы оставим в покое.

Тишина. Угнетающая тишина. Меньше всего Эрик ожидал, что мама так подставит Аню. Да, единственное, что ему удалось уловить по дороге в камеру, так это знакомый материнский плач и вопли «ВЫ ДОЛЖНЫ БЫЛИ ЗАБРАТЬ ЕЕ!».

«Наверное, надеялась, что я не успею», – подумалось ему. Такого опустошения внутри он не чувствовал никогда. Ничто не могло сравниться с таким предательством.

– Просто скажите, что она состоит в сопротивлении! Ваша сестра хотела вступить в Сопротивление! Просто расскажите, о чем был разговор, и мы вас отпустим. Вас и вашу сестру! Мы просто скажем, что вы ничего не знали, – выкрикнул полицейский, явно уставший задавать одни и те же вопросы. – Для сестры мы, так уж и быть, тоже что-нибудь придумаем. Может, отделается браслетом на ногу и ограничением на выезд из сектора, – уже более спокойно продолжил он, выпрямился и поправил галстук.

Предложение было просто до ужаса заманчивым, но Эрик не мог оставить в беде женщину и ее дочь, все скинув на них. Более того, он не мог оставить в беде и Дюка, потому что ой как хотел ему врезать.

– Я и правда ничего не знаю, – так же спокойно продолжал Эрик. Это в нем Аня ненавидела всем сердцем. Его молчаливость и спокойствие иногда казались ей психологической пыткой.

Офицер махнул рукой.

«И этот сдался», – ликовал Эрик, пока дверь в комнату открывалась. Двое офицеров в форме довольно грубо надели на него наручники и вывели в коридор.

– Прямо вперед! – скомандовал один из них и двинулся чуть позади, держа оружие наготове. Другой шел впереди, отворяя железные двери в конце коридора.

Эрик резко остановился, услышав крики в одной из комнат:

– Отпустите сына! Скажи им, чтоб отпустили!

Голос умолк, но Эрик пришел в себя лишь от толчка автомата в спину, вынуждающего идти вперед. Сомнений не было – это точно был голос его матери.

Оглядевшись, Эрик невольно усмехнулся. Голые серые стены, несколько грубых бетонных лавок и одна тускло мерцающая лампа за решетчатым щитком, вмонтированная в потолок в центре камеры. Ничего из этого не соответствовало описанию тех шикарных, обставленных новой мебелью камер с окнами, в которых, по словам управления тюрьмы, содержатся все арестованные, ожидающие приговора.

Пропаганда мирного существования, без какого-либо насилия и развития в этом направлении внутри секторов, активно проводимая правительством. Едва ли не с каждого второго рекламного щита и главных страниц прессы напоминалось о том, как важно быть полезным обществу и что смертная казнь исключена для людей. Каждый из них должен исправиться! Что не сказать о мутантах. Теперь в документальном своде было четко прописано, что смертная казнь возможна, если доказано, что гражданин им является.

Дверь закрылась, секунду спустя послышался характерный звук подачи напряжения на ее контур.

– Что они вообще хотят? – растерянно спросила Аня.

Эрик помрачнел и по стене сполз на пол. Не скажет. Язык не повернется.

– Аня говорит, что они считают маму опасным террористом, настроенным против правительства. Кто-нибудь понимает, в чем дело? – нахмурилась Ника. – Она, мол, должна признаться в участии в движении против власти и в создании угрозы спокойствию общества из-за распространения информации, не являющейся достоверной. Что за бред?

Аня и Дюк испуганно переглянулись.

– Что вы скрываете? – покосился на них Эрик.

– Ничего… – неправдоподобно пролепетал Дюк.

Услышав, как к камере подходит охрана, он молился, чтобы назвали его имя. Впервые он был так счастлив надеть наручники и направиться на допрос.

* * *

Долго ждать не пришлось. Вскоре всю компанию вызвали на вынесение приговора. Дюк сидел, нервно подергивая ногой и бесконечно потирая руки.

– Все будет хорошо, – прошептал он, глядя на Аню.

– Я знаю, – спокойно сказала она.

– Конечно, будет, они ничего не докажут, – уверенно вмешалась Ника и закинула ногу на впереди стоящий пустой стул.

– Мария Волкова, признаете ли вы свою вину за участие в террористическом движении, а именно в создании угрозы спокойствию общества из-за распространения информации, не являющейся достоверной? А также невыполнении приказа об изъятии из семей опасных новорожденных мутантов, – эхом разнеслось по залу.

Мария, стоявшая перед судом, оглянулась на детей, сидящих в пустом зале.

– Признаю, – ответила она.

Только Дюк и Аня понимали, что происходит. Только они знали, какой груз тяготит ее душу. И догадались, что, скорее всего, на допросе Мария повторила ту историю, что рассказала им.

– Она врет! – вскочила Ника. – Не признает, она не террорист! – Она кричала, раскидывая ногами стулья, и я вас уверю, не будь на ее руках наручники, она и руками бы хорошо справилась. – Что ты несешь, мама!

Мария разрыдалась. В ее планы не входило тянуть за собой дочь, но та увязалась сама. Дюк, сидевший рядом с Никой, перекинул через ее голову скованные руки и крепко прижал к себе, развернув и заслонив спиной от охраны с дубинками. Он знал, они бы на ней и живого места не оставили.

– Мы тоже! Тоже признаем вину! – прокричал он и крепко сжал зубы, получив первый удар по ребрам, затем второй и третий…

– Мамочки! – взвизгнула Аня, когда на Дюка посыпались удары.

Как и Эрик, она не понимала, что напугало ее больше: ответ Марии, поведение Ники или заявление Дюка. Знала только, что теперь история не закончится ничем хорошим.

– Изгнание. Приговор обжалованию не подлежит и вступает в силу немедленно. Выдать снаряжение! – приказал следователь, закрывая папку с делом.

Глава 7

Спокойствие Ани было вызвано только словами, сказанными женщиной, что ее допрашивала: «Все будет хорошо, не бойся» Светло-лазурные волосы, практически цвета морской волны, добрая улыбка. Аня поверила ей и теперь ненавидела себя за это. Мало того, что «хорошо» уже точно ничего не будет, так еще Аня сама же втянула в историю Эрика, который изначально предупреждал ее и просил держаться от всего подальше! Более того, если бы она не написала ему адрес, он остался бы в безопасности.

В душном кузове автозака она смотрела на его пустой взгляд, направленный в пол, и боялась. Боялась того, что будет дальше. Тело ломило, ребра болели, а на бедре образовался большой синяк – все от ночи на полу в тюремной камере. Спали они так же все вместе, за решеткой, где была всего одна койка, и ту уступили Марии.

Ближе к вечеру, когда подготовка снаряжения была окончена, приговор вступал в силу. Осужденным на изгнание выдавался легкий, защищающий от палящего ультрафиолета, костюм химической защиты и баллон со сжатым кислородом, которого должно было хватить на сутки. Считалось, что это милосердно. На самом же деле правительство просто не хотело привлекать к куполу хищных животных и падальщиков. Без снаряжения человек мог прожить за стеной несколько минут. Поэтому ему предоставлялась возможность уйти подальше в лес.

– Так, и что у нас за план? – сказала Ника.

– Что? Какой план? – удивился Дюк.

– Ну, как мы будем выбираться? Ты что-то придумал? Не зря же такое ляпнул, – с недоверием глянул на него Эрик.

– Вообще-то… кое-кто… – начал Дюк.

– Приехали! – крикнул водитель. – Одевайтесь.

– Вообще-то, дебош ты устроила, – закончила Аня, и Ника обожгла ее взглядом.

– Я отрицала, а не признавала вину.

– Ты повела себя хуже ребенка, – заключила Мария. – Так нужно было. Вы должны были все отрицать, а не хулиганить еще больше.

– Да о чем ты говоришь, мама! – тряхнула головой Ника. – Кого ты подговаривала на государственный переворот? Растения в коридоре?

– Выметайтесь, иначе переадресуем назначение до морга! – прозвучал из кабины голос второго солдата.

Кабина автозака вплотную подъехала к воротам купола. Шагнув вперед, Эрик спрыгнул на почву за куполом. Перед ним простирался короткий стеклянный туннель, в конце одиноко стояла защитно-герметичная дверь – последний рубеж, ступив за который живым уже не вернешься. Эрик помог спуститься Ане и Веронике, а Дюк подал руку Марии, которая чуть ли не сползала вниз в попытках удобно извернуться.

Надев на лицо защитную маску и закинув на плечи баллон, Аня поняла, что проходит она с таким грузом недолго. Если вообще пройдет хоть немного. Но она обрадовалась мысли, что увидит перед смертью Землю такой, какой им завещали ее после войны. Кроваво-красный лес встречал ее яркими красками. Убийственно красивый.

– Стоит поторопиться. Скоро будет включена внешняя защита, – сказал Дюк.

Аня в последний раз обернулась и посмотрела на родные бетонные стены купола. Перед ее внутренним взором промелькнули лица приемных родителей и знакомых, оставшихся внутри: Миши, заменившего ей родного отца, Макса, который только-только пообещал не смотреть новости… Наверное, нарушит свое обещание и теперь будет искать в этих новостях ее, но напрасно: произошедшее с ними еще не предали огласке, да и вообще, учитывая причины изгнания, Аня сомневалась, что история будет обнародована. Так что Макс не узнает причину, по которой, скорее всего, они никогда больше не встретятся. Почему-то именно это расстроило ее больше всего.

Вынырнув из грустных мыслей, Аня обнаружила, что ребята уже двинулись вперед, в сторону видневшегося неподалеку леса. Она ускорила шаг, но бежать по холодной, непривычно твердой почве было сложно. Словно тело внезапно потяжелело в несколько раз, да еще и на ноги повесили большие гири.

Когда они ступили на опушку, то обратили внимание, что одни бледно-алые деревья волнистыми линиями тянули ветви к земле, будто пытаясь коснуться ее. Другие, высокие, с массивными стволами и пышными кронами, напоминали большие раскидистые зонты. У их подножия ютились прекрасные, поистине сказочные цветы с причудливой окраской, излучающие разноцветное люминесцентное свечение в полумраке леса. Алый травяной ковер, ровный и непримятый, терялся среди деревьев, создавая яркий фон мерцающим, словно звезды в небе, огонькам бутонов. Все было настолько гармоничным и сочетающимся, что Ане показалось, будто весь лес, раскинувшийся перед глазами удивительным, едва ли не доисторической красоты пейзажем, проектировался целым институтом первоклассных дизайнеров.

Когда отставшая Аня обернулась на шум, то увидела картину, заставившую ее сердце упасть в пятки. Застыв от ужаса, она не могла пошевелиться. Эрик тоже не мог поверить, что такое возможно. Он задыхался. Снаряжение оказалось бракованным, шланг обломился от ходьбы, и теперь драгоценный кислород расходовался впустую. Сам Эрик не мог этого заметить, но его тяжелый вдох и падение на колени привлекли внимание всех.

Ане тут же захотелось кинуться назад, стучать в закрытые двери купола, пока не откроют, но было уже поздно. Ни она, ни другие не могли помочь. Слезы покатились по ее щекам. «Неужели Эрик умрет, ступив всего пару шагов? Сейчас? Он оставит меня?» – думала она, а боль в груди распирала легкие. Аня понимала, что умрут все, но еще при выдаче снаряжения солдат объяснил всем, что за счет замедления подачи кислорода, в момент критической точки, смерть будет сопровождаться потерей сознания, и они ничего не почувствуют. А сейчас Эрик словно проходил последнюю стадию агонии: громко вдыхал пыль и безостановочно кашлял в маску. Изгибался от боли в муках, и никто не мог ему помочь. По крайней мере, так казалось.

– Пусть это будет правдой… – прошептала Ника, среагировав быстрее всех.

Ника опустилась на колени перед Эриком, с большим сомнением сняла с себя маску.

– Что ты делаешь? – в недоумении крикнул Дюк, но тут же все понял. Без промедлений он схватил Эрика за голову, в попытках помочь Нике, а та прижала свою маску к его лицу.

Дюк умолк, изумленно глядя на Нику. Она… Она дышала! Невозможно… Переведя взгляд на ее шею, он увидел несколько парных отверстий, симметрично расположенных по обеим сторонам. Вне всяких сомнений, она – мутант!

– Да ладно… – едва слышно произнес Дюк, не отрывая взгляда от Ники.

– Так ты… – обомлев от увиденного, пролепетала Аня и затихла, не в силах подобрать слова.

– Это тебе за то, что помог мне донести до дома продукты, – прошептала Ника и игриво подмигнула. Да, возможно, для всех она выглядела сейчас как бесстрашный герой, но Эрик заметил, как тряслись ее руки. В защитных перчатках невозможно было ощутить, насколько нежным было его касание, когда он перехватывал маску из ее руки. Ника тут же поспешила вытереть мокрые полосы от слез на его щеках. Красными, воспаленными глазами он смотрела на свою спасительницу, как на богиню.

– Я держу – прохрипел он. – Можешь отпускать.

Покраснев, Ника отпустила свою маску, в которую теперь дышал Эрик. Смущенно отвернувшись, она поспешила снять с себя рюкзак. Остальные оторопело молчали. Эрик, который несколько секунд назад был так близок к смерти, не сводил с Ники глаз. Нечто большее, чем человек… То, о чем они так много говорили. Вот оно. Прямо перед ним!

– Как же так? – немного придя в себя, спросила Аня. – Ты – одна из них? Мутант?

– Как видишь. – Она пожала плечами.

– Ника… ты… – проговорила Мария, думавшая, что знает все о своей дочери.

– Я не знала, правда ли это так работает. И работает ли это вообще. Услышала от женщины, которая допрашивала Аню. Ей говорили, что нас нельзя выпускать, пока они не узнают, есть ли среди нас мутанты. Мол, «эти твари» выживут за стеной. Вот я… и рискнула.

– Кажется, у нас появился первопроходец, – сказал Дюк, помогая Эрику встать.

Мария отрицательно помотала головой, глядя на дочь со странным выражением лица. Делая вид, что не замечает этого, Ника сняла защитные очки и поймала на себе завороженные взгляды. Белок вокруг ее зеленых зрачков почернел.

– Ну что, идем дальше? – произнес возбужденный Дюк.

Ника молча кивнула и, развернувшись, уверенно направилась вперед, но тут же остановилась.

– А куда нам идти-то? – повернулась она к остальным, сняв капюшон.

– Надо посмотреть по карте, – серьезно ответил Дюк и начал шарить по карманам. – А, стоп… У нас же ее нет.

– Не смешно! – сердито ткнула его кулачком в бок Аня.

– Да? А мне показалось, что она улыбнулась.

Аня поспешила вперед, за уходящим Эриком, а Дюк добавил ей вслед:

– Точно улыбнулась, и ты тоже! Я по глазам видел!

* * *

Солнце постепенно уходило за горизонт, и вокруг похолодало. Путники продолжали отсчитывать шаги, углубляясь в чащу леса. Сам лес сильно изменился в закатных лучах, отливая багровыми тонами деревьев и фиолетово-синим светом мерцающих бутонов. Несмотря на сильнейшую усталость, Аня безостановочно осматривала каждый кустик, каждый цветок, словно в поисках чего-то.

По пути они не встретили ни одного животного. Одни ученые считали, что жизни за куполом нет, другие надеялись, что кто-то выжил. Но даже если так, то пережить ночную зиму и дневное пекло было бы тяжело. Озоновый слой перестал сохранять тепло и защищать планету от солнца. Об этом знали даже дети. А изгнанники ощущали этот жар каждой клеточкой.

Пейзаж на поляне, куда вышли ребята, был великолепнее любой искусственной инсталляции в секторах. Переливаясь бирюзово-багровыми тонами и освещая все вокруг себя мягким фиолетовым светом, поляна походила на осколок чего-то неземного, космического, звездного. Несмотря на это, ребят больше заинтересовало подобие пещеры по другую сторону.

– Тут очень красиво, – озвучила Аня то, что остальные, казалось, не хотели признавать. Искать в таком положении плюсы казалось эгоистичным.

– Тебе, по-моему, всю дорогу красиво было, – улыбнулся Дюк, и она вспомнила, чем он ей так понравился в начале знакомства. Он не осудил бы ее даже за танцы на могиле. С ним можно было вести себя как угодно, а он, скорее всего, станцевал бы рядом.

Их смутили три матраса, лежащих у входа в пещеру полукругом. Все три были застелены старыми грязными простынями.

– Откуда это здесь? – удивилась Аня, протискиваясь внутрь вслед за Дюком.

В голове сразу пронеслись эпизоды того, как тут свои недолгие жизни коротали выжившие после взрыва.

– Какая разница? Главное, хищники нас не съедят и дождь не намочит, – беспечным тоном произнес Дюк.

– Да-а-а-а, это для нас сейчас крайне важно. Главное – не намокнуть, – саркастически передразнил его Эрик. – И что ты говоришь? Животные в открытую-то пещеру не сунутся? Ага, они ж тупые.

Тут Аня поймала себя на мысли, что таким Эрика она еще ни разу не видела.

– Послушай, ты знаешь, почему твой отец не отговорил тебя от этой идеи? Почему не отговорил от изгнания? – вспылил Дюк.

Эрик недоверчиво хмыкнул и отвернулся. С актерской игрой у него всегда возникали проблемы, но сейчас он был просто обязан притвориться, что заинтересован в поисках чего-то очень необходимого.

– Потому что, кем бы ты ни был, если ты знаешь правду – ты умрешь. Авария, ограбление, пожар – все, кому стоило усомниться в принятых законах Миры и начать искать хоть намек на правду происходящего с мутантами – и двух дней не проживут. Считаешь, это я обрек вас на гибель тем, что выбрал изгнание? Возможно, но даже если мы умрем тут, то хотя бы не от пыток, как если бы остались под куполом. Можешь изображать жертву, сколько влезет, но кончай донимать меня, ясно? – Не на шутку разозлившись, Дюк развернулся к Эрику всем телом, а потом прошептал, наклонившись к уху: – А еще я знаю, кто настучал на нас и какие доводы привел.

Молния между ними угасла так же внезапно, как и появилась. Ребята снова озлобленно переглянулись, после чего Дюк, решив, что был услышан, отступил и устало сел на матрас, как раз напротив входа. Чуть помедлив, Эрик притянул к себе Аню и устроился с ней на другом, а Ника с мамой расположились напротив них. Мария заснула почти мгновенно, в тот же миг, как легла. Ника тихонько сидела рядом, опираясь спиной на свод пещеры. Ей показалась, что, если мама умрет во сне, это будет самая безболезненная смерть. А потом оборвала нить этих размышлений и укорила себя за это, как и полается всем добросовестным людям.

Дюк развалился на матрасе и смотрел на небо.

– Ника, – начал он, – как ты попала под купол?

– А тебе зачем? – нахмурилась та.

– Интересно, откуда взялись взрослые мутанты, – честно ответил он.

– Отстань от нее, – вмешался Эрик, наблюдая, как Ника расстегивает костюм и приспускает его к поясу. Серый топ до талии, оголенный живот. Их изгнали в старой одежде.

– Да ладно, чего уж. С одного допроса на другой. Тебе интересно, откуда я? И как попала под купол? Детдомовская я. Наехали на мину, когда нас везли с прививки. Болючая тварь была, думала, раз от мины не умерла, то от этой прививки точно помру. Ан нет. Выжила.

– И сама до купола дошла? – спросил Эрик.

– Нет. Солдаты нашли. Меня, Алину, мою подругу с детского дома, – уточнила Ника, – и Марию. Забрали под купол. – Эрику она отвечала мягче. В отличие от рыжего хама, Эрик с первой встречи показался ей мягким и добрым. Этот кудрявый красавец, на голову выше ее, так растерянно спрашивал у нее дорогу. Можете ли вы представить удивление Ники, когда он назвал ее домашний адрес? Казалось, предложение донести продукты до дома – такая малость, но ей раньше такого никто не предлагал. Теперь ей казалось преступным грубить ему.

– Приняли за семью, так сказать. Детдомовских же не жалко, а мать с детьми – это другое. Это рабочие руки. – Она ядовито произнесла это, глядя на Дюка.

– Дюк тоже детдомовский, – подала голос Аня.

Дюк прикрыл глаза и выдохнул. Он явно был недоволен тем, что рассказала сейчас Аня. Не любил, когда кто-то был посвящен в детали его жизни. А вот у Ники в голове тут же сложился пазл. Он был бестактным не потому, что его перелюбили в детстве, а потому, что не воспитали; и жил он так, потому что терять было нечего.

– А Алина… Она?.. – настороженно поинтересовалась Аня.

– В прошлом году замуж вышла, – улыбнулась Ника.

– Вот оно как… – задумался Дюк.

– В твоих книгах ничего не сказано о том, как до войны становились мутантами? – поинтересовался Эрик.

– Не припоминаю такого, – отстраненно ответил Дюк, отворачиваясь к стене. – Я, пожалуй, посплю немного.

– В каких книгах? – спросила Аня; она-то слышала только о справочнике, а Эрик еще и про книги знал.

– Потом расскажу.

– Ты что-то знаешь? – допытывалась Ника.

Дюк промолчал, на что Ника вскочила с места и направилась к нему. Она едва успела тронуть его за плечо, как он тут же резко обернулся, схватил ее за предплечье и, так же резко опустившись на матрас, притянул к себе на колени. Испуганная, она даже не попыталась вырваться. Вдобавок ко всему, Дюк слишком сильно сжал ее руку, и Ника издала тихий болезненный стон.

– Пусти меня! – Попытки ударить Дюка свободной рукой не увенчались успехом. Тот, перехватив ее запястье, полностью контролировал ситуацию. – Пусти, Дюк! Мне больно!

– Дюк! – крикнул Эрик, готовый кинуться на приятеля.

– Я действительно ничего об этом не знаю, – тихо произнес Дюк с невозмутимым лицом. – Мне известна лишь теория. Да и то – малая часть. Что произошло с тобой – я понятия не имею. – Он наклонился к лицу Ники, отчего та вздрогнула, как заяц перед пастью волка. – А теперь дай мне вздремнуть, хорошо?

Ника виновато отвернулась, не в силах контролировать дрожь и бег предательских мурашек по коже.

– Извини, я просто… Я не знаю… – ответила она. – Сейчас для меня мир перевернулся. Тяжело столько лет скрывать, кем ты являешься.

Дюк отпустил ее, но она не сдвинулась с места.

– Ну так? – переспросил он.

– Извини еще раз. – Ника медленно встала и вернулась на прежнее место, потирая покрасневшие руки.

Оставшуюся часть вечера они провели в тишине, поочередно проваливаясь в сон.

* * *

Аня проснулась от холода и сильнее прижалась к Эрику. Теплее не стало, и она прислушалась к звукам снаружи. Слышался неясный шорох – прошло несколько секунд, прежде чем она поняла, что это всего лишь шум дождя. Внезапно сверкнула яркая вспышка зеленой молнии, чуть погодя раздался рокочущий грохот. Аня закрыла рот руками, пытаясь не завизжать: она до ужаса боялась молний и грома. Там, дома, они казались ей недосягаемыми, а здесь – словно рукой подать.

– Эрик, вставай! Пожалуйста, мне страшно!

– Ты даже перед смертью не даешь выспаться, демон, – возмутился Эрик, не просыпаясь. Зато от испуганного голоса Ани проснулся Дюк.

– Детка, что случилось? – потянувшись, он сел и замер. При следующей вспышке молнии он увидел на полу мокрые следы человеческих ног. Не взрослого человека, но уже и не ребенка. – Что за черт?!

– Что? – переспросила Аня.

Она задрожала, и в темноте почувствовала, как ей на плечи мягко легли чьи-то руки. От неожиданности она тихонько взвизгнула, закрывая респиратор руками, но ее успокоил ласковый голос Дюка:

– Не бойся, детка. Не надо, не пугай ребят. Пусть поспят, а утром разберемся, ладно?

– Ладно, – едва слышно прошептала она.

– Если тебе страшно, я могу посидеть с тобой. Давай руку. – Дюк направился к своему месту, протянув ей широкую ладонь. Аня послушно встала и пошла следом. Нащупав свой матрас, Дюк уселся на него и притянул к себе Аню.

– Поспи, если, конечно, сможешь после такого уснуть.

– Тут кто-то был, да?

– Вероятно. Разве что я о тебе чего-то не знаю, и это ты бегаешь по ночам босиком.

– Нет! – обиженно буркнула Аня, плотнее прижимаясь к нему. – То, что ты сказал про пытки… Ты не соврал?

– Мы с тобой в одной лодке плывем. – Дюк ее приобнял.

– А о чем говорил Эрик?

– В системе файлов, что у меня есть, были кое-какие записи о ракете. Там говорилось о том, как предположительно должен повлиять мутаген на отдельных людей, зараженных непосредственно во время взрыва или немногим позднее – осадками. И о том, как вообще взрыв повлияет на планету. Вещество внутри нее, как мы уже все знаем, должно было заставить растения перестать выделять кислород. Поскольку к моменту запуска МОР I большая часть озонового слоя уже фактически была разрушена и ультрафиолет постепенно выжигал все живое – мутаген должен был перестроить генотипы всей флоры для того, чтобы вместо кислорода в атмосферу выделялся озон.

Пока Дюк говорил о ракете, Аня задремала. Все спали, и только он широко раскрытыми глазами наблюдал, как всходило солнце; дождя как не бывало, в пещеру подул легкий прохладный ветерок.

– Эй, просыпайся! – Он коснулся плеча Ани, в попытках разогнуть затекшую руку, отчего Аня тут же проснулась, шумно вдохнув воздух из маски.